Царь пустыни

Глава 6. Борец с Тьмой

– Дальше не поведу, – застыл на краю тоннеля проводник, которому Химет поручил отвести нас к отшельнику. – Лачуга Шрайма за поворотом, сразу увидите, она расцвечена огоньками фонарей. Не любит он темноту.

Химет, услышав о моём желании навестить изучающего Тьму ангелианского отшельника, долго и нудно уговаривал отказаться от затеи. На то имелись основания. Монах жил в труднодоступном месте, где-то между Нижним Городом и Пропастью, как именуют самый низ подземелий Ластириоса. Живут там малоприятные тварюшки вроде гигантских белых змей и вурдалаков, изредка вылезающих погоняться за обитателями здешних трущоб. Нам повезло. На нашем пути не попалось ни одной змеи, мы встречали лишь зловонные следы жизнедеятельности обитателей Черты, разделяющей город и Пропасть. Однако, проводник в прямом смысле слова дрожал от страха, постоянно озирался и каждые пять минут спрашивал, не хотим ли повернуть назад.

О Пропасти ходит много слухов и легенд. Подозреваю, большая часть небылицы, сочинённые в кабаках Нижнего Города, но и капли правды, содержащейся во всех этих рассказах, достаточно, чтобы не опускаться ниже Черты.

Ластириос построен на развалинах крепости, принадлежавшей расе, чьё происхождение теряется в тумане древности. Аллиры не имели никакого отношения к руинам. Солнечные эльфы, уходя от гнева ангелов, испепеливших Калорское царство и превративших плодородные земли в пустыню, обосновались сначала в огромной пещере, позже названной Нижним Городом. До того им в голову не пришла бы идея поселиться здесь. Испокон веков Сломанный Зуб – скала, на коей стоит Ластириос – считался местом проклятым. Разумные пропадали, аура смерти внушала ужас. Выбирать, впрочем, не приходилось. С одиноко стоящей возвышенности открывается вид на лиги вокруг, камень пещеры не пробить ни стенобитными орудиями, ни заклятьями. Напади ангелы, и Зуб не выстоял бы, но светлые эльфы, прислуживавшие небожителям и воевавшие с солнечными собратьями, самостоятельно прошибить толщу прочной, точно железо, породы не могли. Пытались, да зря потратили время и спустя каких-то пять сотен лет прислали послов с предложением мира. Тогда-то и началось возведение Верхнего Города, то есть, Ластириоса, куда перешли жить состоятельные солнечники с рабами-нечистыми. Оставшиеся же продолжали влачить жалкое и не очень существование, сражаясь с гадами, выползающими из темноты развалин подземной крепости, призраками и прочими хищными созданиями.

Чертой прозвали череду покинутых оборонительных сооружений. Столкнувшись с тварями, норуи из подручных материалов сложили стены на границе с развалинами и выставили для защиты крупный отряд воинов и магов. Постепенно Черта пришла в упадок. Переселившиеся на поверхность богачи забрали искусных бойцов, а на стенах оставили малочисленный гарнизон из добровольцев и сосланных преступников, нечистых. В итоге «пограничники» разбежались кто куда, не дожидаясь прилива чудовищ. Защитные чары служили веками, не позволяя пересекать стену вурдалакам, и на Черту все плюнули. Пещеру заселили бедняки и потомки гарнизонных вояк, взявшие бразды правления Нижним Городом, возвысившись благодаря магическим и воинским умениям, последние дали начало воровским домам Ластириоса. А позже из развалин пришли твари. Нападали поодиночке и малыми группами, по два-три вурдалака, и похищали разумных. На пропажу подданных дому Латахинэ было плевать, зато правящие воровские семейства обеспокоились и выделили по десятку бойцов для охраны проходов из Пропасти. Проблему принятые меры почти решили. Почти, потому что вместо простолюдинов иногда пропадали уже охранники. Затем жители Нижнего Города поняли – вурдалаков легче задобрить, и периодически посылали в развалины скот. Эдакое жертвоприношение. Нападения, как ни странно, практически прекратились, а вурдалаки и змеи из однозначно враждебных созданий обратились в стражей Пропасти, древняя крепость стала считаться вратами в царство тёмных богов.

Отчаянные смельчаки лазили по Черте в поисках старинных артефактов, оставшихся от настоящей стражи эпохи войны со светлыми эльфами. Отдельные личности спускались ниже, проходя по границе развалин и мечтая найти предметы доэльфийской цивилизации. И только отшельник Шрайм отваживался бродить по затопленной Тьмой крепости как у себя дома и приносил причудливые вещи, назначения коих не знали нынешние смертные.

Пропасть, по утверждению Химета, опасна не чудовищами. От тварей при наличии хорошего оружия и умелых бойцов можно отбиться. Нечистые и норуи боятся именно Тьмы и изменчивого лабиринта, переполненного ловушками. Внутренние стены крепости передвигаются через определённые промежутки времени, и, войдя, выйти уже вряд ли получится. Заблудишься и умрёшь, когда догорят светильники. Даже несгораемые свечи тухнут в кромешной темноте подземелья.

– Чего же ты с нами не пройдёшь по тоннелю? – возмущённо глядя на проводника, процедила Лилиана. – Тоннель короткий, свет за поворотом. Ничего сложного. Или впереди ловушка?

– Не иду и вам не советую, – нахмурился нечистый. – Какая, к арати, ловушка? Я разве говорю, чтобы вы шли дальше? Нет. Предупреждаю об опасности. В тоннеле спит Тьма. Иногда его пройдёшь, и не заметишь, а иногда она просыпается, и никакие светильники не спасут.

Над нами парила оранжевая огненная сфера размером с яблоко – творение полукровки проводника, оберегающее от излишнего внимания вурдалаков и змей, не переносящих свет. Округлые ребристые стены плавно сходились над нами, по полу бежала струйка мутной дурно пахнущей жижи, омывая клыкастые черепа местных зверушек. Сестрёнка, дриады и волки держались от тошнотворного «ручейка» подальше, да и я тоже. Проводник в сапогах стоял под стенкой.

– Мы заплатили, – настаивала Лилиана. Кстати, путешествие обошлось в полновесный серебряный. – Не ведёшь дальше, значит, верни деньги.

– Тише, – утихомирил я сестрёнку. Нам ещё предстоит обратный путь, лишаться проводника неразумно. Вдруг вернёт монету и бросит нас, плутай потом в темноте. – Сам схожу к отшельнику, а вы тут побудете. Сколько шагов до лачуги?

– Сто сорок – сто пятьдесят, – угрюмо ответил нечистый. В подземелье, где легко заблудиться, расстояния измерялись шагами, причём с максимально доступной точностью. – Не вступай в жижу и не иди посерёдке тоннеля.

– Я быстро, – отрубил я, предвидя возражения Лилианы, и шагнул за круг света, отбрасываемый магическим светильником.

За мной словно дверь сейфового хранилища захлопнулась, заглушив доносящиеся звуки. Я перестал чувствовать девчонок, проводника, волков. Темнота окутала меня, даря благостное ощущение безопасности и уюта. Над Шунталой царит Дневной Господин, ослабляющий мои способности, зато здесь, во владениях Тьмы, я снова силён как ночью. Поистине, смертные Ластириоса не зря опасаются. Ступить сюда для неподготовленного человека означает неминуемую смерть. Зашевелились, впитывая благодатную энергию родительницы, теневые духи на броне, растеклись, образуя узорчатую ловчую сеть. Я кожей почувствовал неровность стен и пола, каждую сущность из таящихся в тоннеле.

Понятно, почему проводник предупреждал не идти по центру. С потолка свисали мешки осклизлой разлагающейся плоти – спящие в желеобразных коконах вурдалаки. С них капала жижа, текущая по полу. Звуки падающих капель проглатывала темнота, их слышали лишь твари и я, носитель Тьмы. Во сне чудовища прислушивались. Стоит звукам измениться, и обитатели тоннеля проснутся.

Я бесшумно обошёл гроздья вурдалачьих «спальных мешков» и, наслаждаясь лёгкостью в теле, заскользил к повороту. Свернув, зажмурился от яркого света. Жилище отшельника в астрале пылало, буквально продавливая огненной аурой окружающую темноту и наливая конечности неприятной тяжестью. Слепящий свет исходил от развешанных под плоской крышей из листов бронзы фонарей и начертанных на стенах ангелианских знаков. Пересиливая себя, я двинулся к двери, сделанной из покорёженной створки ворот. Металл сиял вместе с вырезанными на нём охранными енохианскими письменами.

Шаг, другой, третий. Враждебная аура вынудила теневых духов скопиться на доспехах и ослепила их. Чем ближе к приземистой лачуге, тем слабее я становился. У двери вся тяжесть дня навалилась на плечи. Без доспеха и Маркарта я бы не подошёл к жилищу отшельника. Не удивительно, почему Шрайма не трогают вурдалаки. Попробуй, подойди к его дому, мигом изжаришься.

На стук Чёрного Копья по металлу зашуршало за дверью, и лист бронзы отодвинулся, явив на пороге человека, совершенно не похожего на изнурённого постом монаха. Ростом под два метра, косая сажень в плечах, седобородый мужик в залатанной кольчуге и с железной палицей в руке походил на матёрого пса войны. Шрамы от когтей на лице вкупе с грубыми, крупными чертами и угловатыми линиями синих татуировок делали внешность отшельника отталкивающей. Ангельского воина в нём выдавали окольцованный крест из серебра на груди и склянки со святой водой и частицами мощей на поясе.

– Чего надо?

– Ты отшельник Шрайм? – засомневался я в том, что верзила с палицей и есть смиренный монах.

– Я. Ты кто таков?

Хм. А ведь в нём не чувствуется Тьмы, вот совсем. А должна бы. Несмотря на мешающую восприятию ауру огня, я бы её распознал. Неужели отшельник изгнал чужеродную сущность? Учитывая его с ней историю отношений, было это ой как непросто.

В молодости Шрайм служил младшим инкизитором, выявляя ковены чернокнижников и еретиков. Однажды ему поступил приказ о внедрении в тайное общество почитателей Бездны. Само по себе звучит безумно. Как может посвящённый в ангельские таинства добиться доверия колдунов? Его бы разоблачили за считанные минуты, опознав по ауре верующего в небожителей.

Шрайм в те годы как раз и не являлся верующим. Он засомневался в правильности методов, используемых инквизицией, вследствие чего был внесён в список неблагонадёжных и отстранён от службы. Официально, само собой. Неофициально с ним наверняка провели воспитательную беседу старшие товарищи, а маги подправили ауру и научили контролировать помыслы и чувства. В итоге «опальный» инквизитор успешно проник в ряды демонопоклонников. Убивал во имя тёмных богов, продвигался по карьерной лестнице, передавая информацию о культистах инквизиции. В конце концов, сдал руководство ковена. На заключительном этапе операции произошла, мягко говоря, накладка. Ну, очень мягко говоря. Тьма завладела Шраймом, и он, в одиночку убив чернокнижников и преподнеся их души демонам, взялся за прибывших слуг инквизиции. Перебив отряд ликвидаторов – это, на минуточку, более полусотни мечников, парочка боевых магов и пятеро инквизиторов, – обезумевший предатель рухнул без сознания. Утром его нашли, подлечили и заточили в специализированную тюрьму, где пытали несколько лет. Вышел он оттуда – уж не знаю, чем заслужил такую милость – совершенно другим человеком. Исследователем тёмных богов. Поскитавшись по миру, осел в Шунтале. Примерно раз в три года мелькает на религиозных собраниях с докладами по влиянию Тьмы на смертных, чем заинтересовал меня.

Шрайм занимал важный пост в иерархии ковена, вплотную приблизился к главе, был удостоен Даров, причём не дешёвых фокусов вроде ночного зрения, а доспеха из тёмных духов. Тьма использовала его по полной, заставив убить коллег и принести в жертву колдунов, что в действительности расценивалось ими как благо. Для культиста нет ничего приятнее, чем воссоединение с Предвечной Тьмой в бою. Собрав богатый урожай из душ, она ещё и лишила имперскую Церковь отличных инквизиторов. А ковен организуют новый, рядовые колдуны ведь разбежались.

Окинув меня взглядом, отшельник привычным движением потянулся к ножу на поясе. Выхватить оружие ему не удалось – пока доставал клинок, пока замахивался палицей, которой в дверном проёме орудовать тесно, поэтому отступил на шаг, – я двинул его плечом в грудь, повалив на спину, и приставил к горлу наконечник копья.

– Давай, бей, – прорычал Шрайм.

Монах меня с кем-то явно перепутал. Зачем мне его лишать жизни?

– Поступай, как должно, отродье Бездны.

Интересно, как он узнал во мне носителя Тьмы? По доспехам? Я никогда не сталкивался с себе подобными, не считая демонов, но их и разумными-то назвать язык не поворачивается. С другой стороны, возможно, Шрайм всю жизнь боялся мести от культистов. И вдруг на пороге появляется мутный тип с заблокированной аурой и в глухом шлеме. Глаз не видно, а глаза меня выдают. Учуял теневых духов на доспехах? Может быть.

– Я пришёл не за твоей душой, смертный, – прозвучал из-под шлема низкий изменённый голос. Я решил не переубеждать отшельника. Авось, от страха сговорчивее будет. Глаза у него карие, слегка удивлённые. Распрощался уже, видимо, с жизнью. – Как ты подавил в себе Тьму?

Кончить отшельника всё же придётся. Никакой гарантии в том, что он не побежит докладывать местным властям о появлении в городе колдуна. Угрозы не подействуют, не тот человек. Жаль, Смуглянки нет рядом, она бы вправила ему мозги, и обошлось без насилия.

– Тебе-то какое дело?

Нарывается Шрайм, вот честное слово, нарывается, невзирая на приставленное к горлу копьё.

– Моё терпение не безгранично. Однако, если ищешь гибели, исполню твою просьбу.

– Рыцарь Тьмы, спрашивающий об избавлении – не смешно ли? – ощерился Шрайм.

Насколько бы упростился допрос, будь со мной Смуглянка. Хм, второй раз жалею о её отсутствии. Для искушённой в магии разума Авариэль вынуть из человека нужные сведения раз плюнуть.

В лачуге наверняка спрятаны записи – результаты экспериментов, свидетельства подопытных. Отшельник при посещении собраний борцов с исчадиями Бездны ссылался на опыты, проводимые над «заражёнными» людьми. На лабораторию лачуга не тянет, максимум на охотничий домик. Везде развешаны головы разных чудовищ, от упырей до гигантских рогатых змей, и оружие, преимущественно зачарованное. Не исключено, что есть ещё подвал, там-то и ставит отшельник с замашками безумного доктора эксперименты над выловленными в Нижнем Городе культистами и тварями Черты.

– Печати, стальная воля и вера в ангелов – вот и весь секрет. Я проповедовал о борьбе открыто. В архивах императора и патриарха хранятся написанные мною книги. Почитай.

Издевается нехороший человек. Библиотека церковного патриарха доступна исключительно для духовенства, в императорскую пускают аккредитированных магов и дворян. В храмовое книгохранилище мне вход заказан, и вообще, в крупных городах стараюсь не показываться. По ауре меня мгновенно опознают как приспешника тёмных богов, а без ауры вызываю подозрения. Компетентные органы непременно спросят, кто я и по какой причине скрываюсь. Тайно проникнуть в город не проблема, зато у императорского архива круглосуточно дежурят чародеи из этих самых компетентных органов, точнее, из тайной канцелярии. Впрочем, Смуглянка вряд ли откажется от просьбы выкрасть фолианты. Скопируем текст и сразу вернём. Священники, при моём о них невысоком мнении, всё же сражаются с Тьмой, и мешать им в таком без шуток важном деле не следует.

– Пожалуй, прочту те, которые в доме. – Обыщу лачугу и наверняка найду. – Скажи, чем тебя привлекла Шунтала? Изучать Тьму в империи удобнее. Храмовые библиотеки под рукой, демонопоклонников в избытке. Что такого особенного под Ластириосом?

– Проход в Подземье, а оттуда – в Бездну, – выпалил отшельник. – Концентрация Тьмы в заражённых пиковая, что редкость на просторах империи.

Слишком быстро ответил Шрайм, скороговоркой. Заготовил объяснение заранее? Чего-то не договаривает.

По словам Химета, средства на опыты отшельник добывает с продажи артефактов из Пропасти. Наш экспериментатор путешествует по запретным подземельям, ничего не опасаясь. Твари его не трогают, тёмные духи, чьё присутствие ощущается уже в Черте, словно не замечают. Лабиринт для него не вызывает затруднений, ориентируется в нём Шрайм превосходно. Засевшая в нём занозой частица Первородной Тьмы – ну, не может быть, чтобы он полностью очистился, – вероятно, делает его своим среди чудовищ, и он беспрепятственно обшаривает развалины, попутно истребляя порождений Бездны, вон сколько трофеев накопил.

Возможно, отшельник ищет здесь нечто, оставленное доаллирской цивилизацией. Некий артефакт, к примеру. Учитывая борьбу Шрайма, предмет должен ему помочь. Если таковой действительно существует, мне бы он пригодился. Да вот тайну свою отшельник вряд ли и под пытками выдаст, к тому же, пытать не умею. Перетряхнуть бы ему память… кхм, ладно. Жаль, пропадёт такой источник информации.

– Хочешь дожить до следующего утра? – слегка надавил я копьём, оцарапав кожу на шее Шрайма. Из-под наконечника покатилась капелька крови. Метка Маркарта поставлена, и теперь человек умрёт, стоит мне захотеть. Божественное оружие потянуло жизненную энергию из отшельника, ослабляя. Через минуту он не сможет и на ноги встать. – Отвечай честно, и я пощажу тебя. Что ищешь в Пропасти?

– Насыщенных Тьмой тварей! – выплюнул фразу Шрайм.

– Не ври. Вурдалаков при желании легко выловить в северных провинциях империи. Поклянись душой пред ангелами, что здесь только ради изучения существ Бездны.

Отшельник зарычал. Если бы он умел сжигать взглядом, я бы уже лежал кучкой пепла.

– Я вытяну из тебя душу – медленно, дабы ты, осознав безвыходность положения, почувствовал животный страх неминуемого. Скажи…

Шрайм подался вверх, клинок копья проткнул ему горло, заскрежетал о позвонки, взрезая кость, точно острый нож податливое дерево. По древку потекла жизненная энергия человека, впитываясь в Маркарта. Я выдернул оружие, и из аккуратного отверстия ударил фонтан густой чёрной жидкости.

А вот кровь у него такая же, как у меня.

Я наклонился, ухватив широкий лоб Шрайма, и потянул из него дух. Поймав в темницу, я завладею частью его воспоминаний. Не исключено, в них кроется ответ на заданный отшельнику вопрос.

Человек, захлёбываясь, захохотал. В глазах смешались боль и торжество.

При перемещении духа монаха в Темницу меня чуть не вывернуло. До близкого знакомства с Тьмой я не мог ловить и поглощать демонов, после худо-бедно протаскиваю их по энергетическим каналам. Процесс отнимает много сил, зато со временем пленники подпитывают меня энергией, эдакие астральные батарейки. Шрайм точь-в-точь демон, истинное порождение Бездны.

Татуировки на лице и шее отшельника замерцали, налились алым. Постепенно цвет менялся. Узоры и енохианские письмена на обугливающейся коже посветлели и загорелись белым пламенем, испуская гул. В унисон им загудели, угрожающе полыхая, знаки огня в лачуге. Сетью они охватили комнату, отрезав меня от двери.

Я рванулся к выходу, рассекая копьём образованный барьер. Маркарт буквально застонал от болезненного прикосновения к пламени. Взмах, другой, и свечение на повреждённом участке погасло. Брешь стремительно затягивалась, и, не теряя ни мгновения, я вывалился наружу. За спиной гул достиг апогея, громыхнул взрыв, отбросивший меня шагов на тридцать к повороту тоннеля. Тело и душу пронизали тысячи огненных нитей. Пламя повсюду – во мне, вокруг! Плоть, казалось, испарилась, и с ней мысли и чувства…

Меня спасли доспехи. Выкованные по заказу Авариэль подгорными мастерами, укреплённые эльфийской магией дома Лунного Клейма, они приняли основной удар священного ангельского пламени. Теневые духи, обеспечивавшие дополнительную защиту, растворились в огне, послав полный боли и отчаяния сигнал. И всё равно я обгорел. Кожа почернела и лопнула, мышцы будто запекли в печи. Маркарт и восстанавливающие артефакты исправно вливали жизненную энергию в искорёженное тело – ударная волна сломала рёбра, сплющив грудную клетку, повредила хребет, не говоря о конечностях.

Очнувшись, я пролежал несколько минут неподвижно. Вылезшие из тоннеля вурдалаки недоумённо нюхали воздух. И тут я шевельнулся. Тварей как ветром сдуло, разбежались кто куда, главное, подальше, ощутив пульсирующую во мне Силу. Я еле поднялся, поправил доспехи. Кости быстро срастались, наполняемые энергией ткани регенерировали. Зверски захотелось есть.

Сходил к отшельнику поговорить, называется. В таком виде показаться сестрёнке так себе идея, да ничего не поделаешь.

Я похромал по тоннелю, не обращая внимания на вжимающихся в стенки тварей. В конце тлела искра магического светильника, освещая дриад, Лилиану, вся компанию. Уф, от сердца отлегло.

– Братик! – сорвалась ко мне Лилиана. – Что стряслось? Земля вздрогнула, мы подумали, землетрясение.

Значит, тоннель не пропустил звука с той стороны. Неплохая «заглушка». Верно, постарался отшельник. Он же привёл вурдалаков и поставил охранять жилище. Ушлый тип.

– Пошли отсюда, – выдохнул я, закашлявшись. Дриады тут же поддержали меня, хотя в этом не было необходимости, я восстановился достаточно, чтобы идти самому. – Эй, проводник. К вечеру выведешь нас за город?

Нас у ворот встретит солнечный эльф, рекомендованный Химетом. Он нам покажет путь до оазиса родственников Смуглянки.

– Конечно.

– По дороге купи коз каких-нибудь или коров, скота, в общем, да побольше. Надо покормить одного моего знакомого.