Наутро я чувствовал себя не так уж плохо, как могло бы быть. Источник посерел, по нему разбежались черные, едва заметные нити, но я уже с этим сталкивался. Решаемая проблема.
Проснулся я не по своей воле. Эмма разбудила меня в полшестого утра. За окном ещё темень стояла, но нам и поговорить надо, и Источником ещё раз заняться, и до работы мне добраться. Источник разросся аж до четырехсот семнадцати. Для моего возраста — умопомрачительная цифра. Я сходил в душ, отмылся как следует, в чем Эмма мне помогла, помедитировал после немного, а там и завтрак был готов.
— Я в этом не эксперт, — сказала она. — Но, боюсь, ты слишком быстро прогрессируешь.
— Что заметила? — нахмурился я.
— Твой Источник слишком разросся. Для столь юного и неподготовленного тела… Ты целитель, сам проверь.
Я постарался вспомнить, слышал ли что-то о слишком больших Источниках в прошлой жизни. Но нет. Ничего не припомнил. Сомневаюсь, что такие случаи были распространены хоть где-то, если вообще имели место быть.
— Может, стоит принести новые клятвы, — ответил я, прикидывая варианты.
— Это стабилизирует Источник, но не связь с телом. Да и само тело не станет крепче. Слишком много ты через него пропускаешь.
— Ладно, исследую себя, — пообещал я. — Лучше расскажи мне другое. Как ты… — покрутил я рукой, — перешла на Кровь и применила что-то из высших ритуалов жрецов?
— Это всё взаимосвязанные вещи, — улыбнулась она.
— И у нас не так много времени, чтобы обсудить их, — напомнил я.
— Хорошо, — не стала она и дальше тянуть. — Я принесла обет служения. Тебе.
— Мне?
— Да. Теперь я твоя жрица.
— Э-э? — выдал я глубокомысленное.
Поспал я всего ничего, это после серьезной нагрузки-то. Ещё и плотный завтрак быстро умял. Поэтому мозг, откровенно говоря, туго соображал.
— Я принесла обет служить тебе, поддерживать во всем и следовать за тобой, — пояснила Эмма. — Это помогло перейти на Кровь и открыло доступ к ритуалам.
— Но я же не бог и силой с тобой не делился.
— Да, поэтому пришлось хитрить. Не забивай себе голову. Просто знай, что теперь тебе не отделаться от меня.
— Я как бы и не собирался…
— Вот и не собирайся, — мило улыбнулась Эмма. — Я теперь чувствую, где ты.
— Чувствуешь?
— Да. Тебя и твою божественную искру. Расстояние небольшое, но определить направление, в какой ты стороне, смогу.
— Полезно, — оценил я перспективы подобного умения.
— Ага, — кивнула девушка.
— Ладно, с этим разобрались. Нужно решить, что делать с Кузнецовыми. Они слишком много знают.
— Думаешь, они это используют против нас?
— Без понятия. Кузнецов-старший — прикольный мужик.
— Отличная характеристика для того, чтобы положиться на человека в вопросе спасения мира и сражения с богом смерти, — едко заметила Эмма.
— Лучше нет, — развёл я руками. — Нормально мы с ним этот момент не обсудили. Мы, кстати, сражались против мастера болезней.
— Это кто ещё? Тот старик?
— Назвал его так по аналогии с мастерами плоти. Он на Владимира Геннадьевича больше десяти проклятий накинул. Если бы меня там не было, до утра бы он не дожил.
— Получается, это он ответственен за распространение эпидемии?
— Более чем уверен. Единственное — возможно, он не один такой. Или есть какие-то другие способы. Да и зараза разойтись успела.
— Нежить явно совершенствует свои методы. Учитывая дефицит сильных целителей, они так могут выкосить человечество в любой момент. Но вот что меня беспокоит. Зачем им эпидемия? Отвлечь внимание? Нужен выплеск энергии смерти при гибели больных? Большое количество трупов? Они собрались выкосить весь город или только часть?
— Похожая эпидемия уже была и тогда убили князя. Возможно и отвлечение внимания.
— Тогда весь город погиб?
— Нет.
— Вот! — воскликнула девушка. — Это меня и смущает. Как они контролирует, когда зараза прекратит действовать?
— Иммунитет вырабатывается? — задумался я. — Да нет, сомневаюсь… Хм… Хороший вопрос… Черт. А что, если этот старик должен был… Ну, скажем, отменить болезнь? А убив его…
— Мы придем к тому, что зараза продолжит расползаться, — закончила мысль Эмма.
Сказать, что мне захотелось выругаться, — ничего не сказать.
— Это не повод отчаиваться. Если мы правы, тогда проклятие должно чем-то подпитываться. Также в момент смерти высвобождается большое количество энергии. Готова спорить, что она через план смерти куда-то притягивается и там аккумулируется. Возможно, для создания продвинутой нежити. В общем, нужно, чтобы кто-то умер, и тогда сможем проверить.
— Умер? — вскинул я брови и посмотрел удивленно. — А, понял. Предлагаешь в момент смерти отследить, куда энергия уйдет. Обычно она растекается в пространстве, но если её что-то притягивает, то мы это заметим. Наверное… Никогда такого не делал.
— А если проверить умирающих в разных местах, то можно попытаться определить, в какой точке города собирается энергия.
— Я не могу на это пойти. Это нарушение чуть ли не всех клятв целителя разом.
— Я и не предлагаю тебе убить кого-то специально.
— Дожидаться, когда кто-то умрет, я тоже не буду. Обязательно помогу человеку.
— А сможешь всем помочь? — прямо спросила Эмма. — Просто, если будет возможность, постарайся отследить момент, куда уходит энергия. Это может быть критически важно.
— Хорошо, — сказал я недовольно.
Сама мысль о том, что нужна чья-то смерть, заставляла чувствовать себя крайне неприятно.
— Ладно, — вздохнула Эмма. — Ты хотел что-то обсудить. По поводу лечения.
— Да. С ним есть ряд проблем.
Я описал, в чем именно заключаются сложности и с чем мы работаем.
— Свет, — с ходу ответила она, когда я закончил. — Ты ведь сам этот прием в бою используешь. Да и жрецы его любят. Попробуй подобрать такое излучение, которое будет хотя бы не давать заразе распространяться. Повесишь в каждой палате по светящемуся шару, и будет вам счастье.
Я задумался над идеей. Смысл в ней был. Странно, что я сам настолько очевидный способ не проверил.
— По изоляции — я смогу такое сделать, наверное, — сказала Эмма. — Надо проверять. Но ты сможешь меня в вашу лабораторию провести?
— Нет. В обычное время ещё может быть, если договориться с Аристархом Павловичем. Но сейчас там такая суета, слишком заметно будет.
— Тогда кристаллизация тебе в помощь, — развела руками Эмма. — Проверь, будет ли проклятие пожирать твердую форму.
— Тоже об этом думал, но ещё не проверял.
Мы с ней обсудили ещё ряд моментов. В прошлой жизни Эмма бы много чего могла сделать, как жрица. Но сейчас, даже после произнесения новых обетов, её возможности были сильно ограничены. Провести ритуал на отдельной территории — сможет. Накрыть разом всю лечебницу — нет. Да и имей она возможность, делать этого было бы нельзя. Только если ночью и тайно.
Время на разговоры вышло. Собрались да отправились по делам. Эмма к себе, я же в лечебницу.
Как ни странно, город продолжал жить, но изменения уже были заметны. Когда мимо метро проходил, заметил у входа пару городовых. Не то чтобы что-то удивительное, но было видно, что не просто так скучают, а к лицам внимательно приглядываются.
Времени у меня было в обрез, но решил задержаться, посмотреть, что будет. Долго ждать не пришлось. Не прошло и минуты, как бдительные городовые тормознули прохожего. Выдернули мужчину из общего потока и отвели в сторону. О чем они там говорят, я не слышал, находился на другой стороне улицы, но в метро его не пустили и указали направление в сторону лечебницы. Мужчине это явно не понравилось, но он пошёл, куда сказали. Я двинул за ним и увидел, что он сделал крюк и направился к автобусной остановке. Не поленился, подошёл к нему.
Ничуть не удивился, когда увидел красные точки на коже. А глазастые городовые у нас. Кожа у мужчины смуглая, точек почти не видно.
— Прощу прощения, — подошёл я к мужчине, сразу достав значок целителя. — Олег Васильев, младший целитель. Вас городовые в лечебницу направили? — спросил я.
— А? — мужчина дёрнулся. — Молодой человек, не приставайте, — ответил он раздражённо. — Я спешу.
— Судя по вашему лицу, вы должны в срочном порядке спешить в лечебницу, а не распространять заразу.
— Да какую заразу⁈ — взвился он.
— Вы в зеркало на себя смотрели? — спросил я, окинув его взглядом.
— Что за зараза? — поинтересовалась женщина, которая автобуса ждала.
— Да вот, посмотрите на его лицо. Красные крапинки. Зараза и есть, — ответил я. — А этот несознательный гражданин вредительством занимается. Надо городовых звать.
— Не надо! — крикнул заражённый. — Пойду я в лечебницу! Пойду!
— Так идёмте. Я как раз туда направляюсь, — улыбнулся я.
Сомневаюсь, что улыбка добрая вышла. Скорее наоборот. Вот же вредитель. Ладно своё здоровье гробит, так ещё и заразу распространяет. Прокатится сейчас в метро, пару сотен человек заразит, а там вирус дальше гулять пойдёт.
Видишь такое и думаешь, что богу смерти не обязательно особо напрягаться, чтобы уничтожить человечество. То и само охотно поможет.
Рядом с лечебницей то, что город погружается в пучину, ощущалось куда сильнее. Парковка была заставлена автобусами, грузовыми машинами и скорыми. У нас такого автопарка не было, а значит, князь привлёк дополнительные силы. Внутри самой лечебницы тоже царил бедлам, иначе и не скажешь.
Мужик, который всё же дошёл со мной, при виде очередей и таких же пятнистых опешил.
— Если жить хотите, то лучше не уходите, — шепнул я ему.
— Да я… Да как же так… Что же это делается⁈
Как-то вот так. Время я на него тратить не стал. Это уже не моя зона ответственности. Нужно разобраться, какая сейчас обстановка, а дальше браться за дело.
Получилось это не так уж легко. Как и вчера, лечебница даже в столь ранний час напоминала разворошённый улей. Повезло встретить Демьяна, а тот уже утащил меня в наш кабинет.
— Что-то ты сегодня поздно, — зевнул он.
— Семь утра, — ответил я.
— И что? Целых семь утра! — выставил парень указательный палец.
— Сам-то давно здесь?
— Полчаса уже.
— Тогда рассказывай, что за ночь изменилось.
— Пара сотен новых заражённых, и их поток вовсе не снижается, вот что, — вздохнул Демьян. — Из нашей лечебницы решили сделать центр по приёму всех больных. Иначе говоря, все платные больницы с радостью откосили от участия и скинули ответственность на нас. Хорошая новость в том, что вроде как собираются предоставить военный госпиталь за городом. Поэтому есть шанс, что придётся туда отправиться. Вторая хорошая новость — у целителей не получилось отвертеться и указом князя сюда согнали всех, до кого дотянулись. Поэтому в инфекционном сейчас балаган.
— Что там?
— Ты представь себе толпу высокомерных снобов, которых заставляют работать бесплатно, — хохотнул Демьян.
— Ну, они хотя бы работают?
— Да кто их знает. Я свечку не держу. Аристарх Павлович нам с тобой велел продолжить исследования, но уже здесь, у нас в лаборатории. Тот корпус полностью занят взрослыми дядями и тётями. Нам же лучше не мешаться под ногами.
«Не мешаться или не светиться?» — подумал я. Скорее всего, второе. Ну да ладно. Когда понадоблюсь, уверен, меня позовут.
— Тогда идём работать? У меня есть новые идеи, которые требуют проверки.
— Знаешь, а я и не сомневался. Пойдём, как раз уже должны были принести материалы. По крайней мере, я настойчиво просил это сделать.
Материал нам ещё не принесли. Пришлось подождать. Мы заняли одну из лабораторий, где можно было работать с пробирками и кровью. Как последнюю доставили, я проверил задумки.
Первое, что сделал — это создал источник света рядом с заражённой кровью и посмотрел, что происходит. Само собой, не просто источник, а с некоторыми свойствами.
— Не вижу изменений, — сказал Демьян, наблюдая в микроскоп.
— Надо проверить скорость распространения.
— Сейчас добавлю обычную кровь.
С первого раза результата не получилось. Пришлось доставать блокноты со всеми зафиксированными данными. Брать секундомер и замерять. А потом перепроверять на других образцах. Кровь — это ведь неоднородный материал. Она может сильно отличаться и без всяких проклятий. К примеру, у одного образца скорость распространения — капля в секунду. У второго — две капли. Также роль играл объем проклятия. Если взять одну каплю обычной крови и десяток капель — то в последнем случае скорость распространения будет выше. Приходилось делать множество расчётов.
А ведь материал со временем портился. Принесли нам пробирку с кровью, вначале у неё одни свойства, а через десять минут — уже другие, потому что проклятие пусть и немного, но силу набрало. Приходилось вносить дополнительный коэффициент.
И так на каждый тип свечения, которое я создавал.
Неожиданно повезло на седьмой итерации.
— Если меня не глючит, — оживлённо сказал Демьян. — То скорость упала раза в два.
— Нужно проверить на других образцах, — оживился и я.
Проверили. Действительно, просто при наличии особого излучения скорость распространения заразы падала приблизительно в два раза.
— Охренеть! — выдал Демьян. — Да чтоб мне провалиться, если за такое открытие нас не наградят! Это сколько же жизней можно спасти!
Тут он прав. На награды плевать, а вот жизней мы спасём десятки минимум.
— Иди, найди Аристарха Павловича, — сказал я. — Пусть он проверит и решит, внедрять это открытие сейчас или позже.
— Эй, вообще-то это ты молодой. Сам и сходи.
— Давай-давай, — проигнорировал я его возмущение. — Мне надо чуть отдохнуть.
— Как будто мне не надо, — проворчал Демьян, но спорить дальше не стал и ушёл.
Мне и правда нужно было отдохнуть, но куда важнее — поработать с собственным Источником. Его очистку никто не отменял. Этим я и занялся, когда Демьян ушёл.
С Аристархом Павловичем он вернулся минут через тридцать. Ну как вернулся… Они скорее ворвались в лабораторию, мужчина выслушал мой доклад, проверил быстро расчёты.
— Сможете улучшить?
— Наверняка, — ответил я. — Это не все опыты, которые в планах на сегодня.
— Тогда улучшайте, — сказал Аристарх Павлович.
И убежал.
— Там такая запара, — пояснил Демьян, когда я на него глянул. — Я уже не уверен, что приглашение чужих целителей к лучшему.
— Хрен с ними, — отмахнулся я, представляя, что там может быть.
Видел уже разок на границе, какие бывают неженки среди целителей. Тьфу.
Первая цель, сделать что-то автономное, что будет ослаблять проклятие, при этом без моего присутствия, достигнута.
Пусть я и сказал Аристарху Павловичу, что смогу улучшить этот метод, но сам полной уверенности не испытывал. Требовалось куда более комплексное исследование. Потому что одно дело кровь облучать, а другое — человека, ещё и в одежде. Раздевать больных, что ли? А как кожа будет реагировать?
— Демьян, ты хорошо разбираешься в тех процессах, которые происходят в коже, когда на неё попадает свет? — поинтересовался я.
— Ну-у… — протянул он. — В очень общих чертах.
— А надо бы разобраться, потому что мы с тобой дураки. Не кровь ведь придётся облучать, а людей.
— Можно глянуть справочную литературу и учебники. Сходить в библиотеку? — предложил он.
— Нет. Сначала давай проверим, будет ли блокироваться вирус в пространстве. В смысле, остановится ли распространение заразы или нет.
— Это тоже дело, — согласился парень.
Мы уже знали, что если разместить обычную каплю крови с заражённой и подпитать вторую энергией, то произойдёт не уничтожение, а передача вируса. Как именно это происходит — выяснить не удалось. Я допускал, что заражение идёт через план смерти. Как это возможно — даже близко не представляю. Как блокировать — тоже. Надо пробовать разные варианты. То, что я проходы на план смерти лихо закрывал не далее как сегодня ночью, ничего не значило. Там хватало сгустка обычной Крови, чтобы дестабилизировать разрыв… Хм.
А чего я усложняю? Почему бы не использовать обычную Кровь, только в виде свечения? Правда, никаких разрывов в пространстве я не наблюдаю.
Эх, жаль, что мёртвых нельзя допрашивать. Боли они не боятся, как и смерти. Только если заболтать… Но попробуй заболтай матерую свирепую тварь. Её и убить-то сложно, а уж разговорить. Так что вчера получить ответы на мои вопросы не представлялось возможным. Самому придётся разбираться.
И снова здравствуйте, эксперименты.
Дошло до того, что даже с медсёстрами поругались. Не сильно, но всё же. Кровь, в смысле, обычную, мы тратили щедро.
Время летело быстро. Я и не заметил, как обед наступил. Отлучились, поели, дали мозгам провериться. Вернулись и продолжили.
Результата добились. Неоднозначного.
Я себя снова дураком обозвал. Забыл про тот эффект, что высокая чистота Крови провоцировала «детонацию» проклятия. Это было опасно внутри организма, но в том-то и дело, что распространение происходило вне тела. Создав шар из чистейшей Крови, я добился того, что распространение остановилось.
Полностью.
Но в то же самое время я спровоцировал проклятие, которое было в крови. Так мы узнали, что при облучении детонация происходит где-то через две минуты. Это знание обошлось нам пять ещё не использованных пробирок крови.
Пришлось опять просить медсестёр доставить новые образцы. К нам даже Любовь Казимировна заглянула, поругалась чуть.
Аристарх Павлович пришёл за мной где-то в районе четырёх дня.
— Как успехи? — с ходу спросил он.
— Они есть, но требуются доработка и проверка на людях, — ответил я.
— Что именно нужно доработать?
Я объяснил Аристарху Павловичу, что именно мы узнали и сделали. Он проверил расчёты, на этот раз тщательно. Попросил повторить ключевые эксперименты.
— Хорошо, но этого мало, — покачал головой целитель.
Я и сам понимал, что мало. Работы ещё непочатый край.
— Сделаешь тройку образцов? — спросил он. — Отдам коллегам. Пусть проведут ряд тестов.
— Уверены?
— А есть выбор? Твои наработки скрыть не получится, а так хоть ускорим процесс. Много времени займёт создание трех образцов?
— Дайте мне пять минут, — прикинул я.
— Хорошо. После отправишься со мной, поработаем. Демьян, ты на сортировку. Слухи по городу уже распространяются, много паникёров приходит.
— Сделаю, — ответил парень.
Я уложился в отведённые пять минут. Создал три шара. Аристарх Павлович внимательно смотрел, но ничего не сказал. Забрал образцы, и мы вместе с ним пошли их относить. После чего взялись за пациентов — те случаи, которые уже прошли «лёгкую» стадию и грозились вот-вот перейти на тяжёлую.
После того как сбежала, Эмма постаралась зайти домой максимально тихо. Чему способствовали размеры особняка и лояльность слуг, которые далеко не всегда предупреждали о её шалостях, предпочитая делать вид, что ничего не заметили.
Но в этот раз Дарина Савельевна оказалась хитрее и смогла подкараулить дочку.
— Эмилия Романовна! — воскликнула та, перехватив дочь в коридоре. — Неужели вы соблаговолили вернуться домой⁈ Может быть, желаете рассказать матери, где пропадали ночью?
Эмма не спешила отвечать. Как и показывать какую-то реакцию. Остановилась, уставилась на мать, не моргая, задумавшись о всяком разном, в основном о психологии реинкарнатов.
В прошлом мире, если в семье рождался тот, кто изначально помнил прошлые воплощения, — это считалось большой удачей. Люди знали о подобном феномене, и он не доставлял проблем. Как это происходит на практике, с какими проблемами сталкиваются родители — Эмма никогда не задумывалась. Опыт вспоминания прошлых воплощений у неё имелся — не с малых лет, а в результате глубоких медитаций уже во взрослой жизни. Но в данном случае это никак не помогало.
Ведь в этом мире о реинкарнатах мало кто знал. Эмма не могла открыться родителям, не породив тем самым множество проблем. При этом она сама осознала себя ещё в утробе и прошла весь путь от младенца до подростка со всеми отсюда вытекающими. Эмма помнила, как мама кормила её грудью, как качала на руках, как ухаживала и заботилась. Помнила миллионы поцелуев и сколько внимания ей уделялось. Помнила, как мучительно медленно взрослела, как испытывала колоссальный заряд любознательности ко всему и как её стали накрывать гормоны при половом созревании.
Всё это порождало ряд проблем. Эмма относилась к Дарине как к настоящей матери. При этом её организм буквально толкал проявлять подростковый максимализм, что приходилось учитывать и контролировать. Также Эмма психологически была куда взрослее самой Дарины, а ставки в той войне, которую они вели, поднимались с каждым днём.
Поэтому, хоть Эмма и понимала свою мать, более того, считала ту абсолютно нормальной… В смысле, нормальной с точки зрения обычного общества и типичной аристократки, у которой есть всё и чья жизнь сводится к укреплению положения да светской праздности, подразумевающей бесконечные балы, встречи и прочие примитивные удовольствия. В этом плане Дарина и правда была нормальной. Хотела выгодно пристроить дочку замуж. Но в том-то и дело, что мир не настолько нормален, чтобы Эмма могла позволить себе следовать пожеланиям матери.
Вот и выходило, что с одной стороны ссориться не хотелось, а с другой — без этого уже было не обойтись.
Грустная ирония заключалась в том, что в борьбе за будущее человечества его спасению могла помешать самая обычная женщина, озабоченная воспитанием дочери-подростка.
Пока Эмма задумывалась о вечном и превратностях судьбы, Дарина ожидала её реакции. Не видя той, женщина растерялась, вдруг осознав, что не может выдержать взгляд дочери. Но и отвести глаза от этого холодного, оценивающего прищурила не получалось.
Вдруг Эмма улыбнулась, наваждение исчезло.
— Тебе не о чем волноваться, мама, — ласково сказала Эмма, подхватывая женщину под локоток.
— Как это не о чем? Ты сбежала, когда приехал княжич!
— О чем ты таком говоришь? Зачем бы мне сбегать от княжича?
Дарина Савельевна почувствовала, что её начали забалтывать, но не нашла в себе сил с этим бороться.