Целитель душ 1. Огородница. Часть 1

Глава 16. Истинная женщина

На следующий вечер я плотно застряла в пробке по дороге домой. Какой-то богатенький идиот снова решил, что он сможет проскочить с небольшое окошко между двумя пасбасами*. Полчаса пришлось ждать пока вытащат все куски покорёженного металла из-под пассбаса, который хоть и прёт вперёд как стадо носорогов, не смотря на всякие мелочи, попавшие ему под брюхо, но всё же является транспортом, где безопасность пассажиров является первоочерёдный задачей. Я не знаю, правда ли последнее утверждение, но так написано на всех рекламах, которыми обвешан весь транспорт, да и поехали мы только когда расчистили дорогу. Так что, наверное, это правда.

Даже не поужинав, помчалась к сфере.

Едва войдя в игру первым делом, рванула в трактир, чтоб успеть пообщаться с Ларой. Буквально влетев в её угол, сходу определила, что состояние больной стабильно никакое, поэтому сразу начала со слов ободрения. Быстро слив ману в ноль, тут сбежала от неё, по дороге обратив своё внимание на привычно пьяного Аброську. Как же с ним поговорить и узнать, не он ли свою жену грохнул? Потому что по намёкам Лукьяна так и выходило. Завтра приду пораньше в таверну с ведром холодной воды, и посмотрю, что из этого выйдет. Уже на выходе услышала к своему облегчению, приближение деревенского стада, его многоголосое мычание и блеяние, раздавалось на всю округу.

После этого, пошла продолжать знакомство с Янникой, но и здесь меня ожидала птица обломинго, едва я зашла в двор, как столкнулась нос к носу с её отцом, и он не двусмысленно дал мне понять, что она занята, и вообще негоже ей якшаться неизвестно с кем. Настроен он был решительно, вид был у него внушительный и авторитетный, и я решила не нервировать лишний раз подобного человека. Сама Янника развешивала белье во дворе. Вокруг неё, сея хаос и неразбериху носились её братья и сестры в количестве пяти голов. Я ей махнула рукой, в знак приветствия, а она в ответ лишь тяжко утёрла пот с лица. М-да! Не сладко ей приходится, как у главной помощницы матери в доме. Предоставляю сколько у неё забот с этой мелкой шайкой.

Вернулась на свою улицу.

Заглянула к Феодосии, та как раз замешивала тесто. Напросилась помочь, на что она добродушно заметила, что вряд ли из этого выйдет что-то путное, но муж её задерживался, так что тесто было ей не к спеху, можно и попробовать. Она долго хохотала, наблюдая за моими потугами, справится с тестом, которое липло к рукам. Вся измазавшись в муке, я безуспешно пыталась оторвать от рук эту липку массу. Перед тем, как Феодосия решила, что меня пора спасать, мы хохотали уже обе, поскольку в тесте были не только руки, но и лицо, и даже волосы. Вторую партию теста, она контролировала жёстче, но, в конце концов, пришлось ей снова перехватывать инициативу и доделывать замес самой. Затем мне доверили раскатывать заготовки под будущие пельмени, надо ли упоминать, что ни одной одинаковой у меня не вышло? А ведь навык кулинарии у меня был уже равен 5, но скорее всего, сказывался штраф к производственным профессиям, вот таким забавным образом. Катая новый кружок теста, словно, между прочим, спросила у Феодосии про Яннику.

— Да, красивая девка у Егора растёт! Хотя толку с того? — слегка нахмурилась она. — У неё редкий день, когда свободная минутка выдаётся. Егор мужик суровый, не любит, когда кто-то без дела сидит, гоняет их с матерью в три шеи, и чего так впахиваться спрашивается? Давно бы уже, в помощь кого-то себе наняли, вон сколько вашего народца здесь мотается. — Я кивнула ей, полностью с ней соглашаясь. — Теперь, когда Янника выросла, так отец её вообще в строгости начал держать, трясётся над ней словно она драгоценная.

— Да? Мне так понравилось, как она танцевала на празднике, хотела с ней дружбу свести.

— Ты уж с любым подружишься, характер у тебя такой, раз уж с Варварой ужилась, так считай с любым сойдёшься, — мягким голосом сказала Феодосия щедро посыпая муку на тесто.

— Варвара, да, сложный человек, — согласилась я. — Жизнь у неё непростая.

— У кого она эта жизнь простая, скажи-ка лучше? — усмехнулась эта добрая женщина. — У каждого своя доля страданий и горести.

— Кстати, о страданиях. На празднике, мой знакомый, мы с ним поработать успели на конюшне, Ингварром зовётся, так на Яннику смотрел, прям глаз оторвать не мог.

— Это который? Он ещё у Клима всё в лесорубах ходит? Ненашинский? Не знаю, как его звать…

— Он самый, — согласно киваю. — Он как будто в стороне от всех держится.

— Не любят его, по тому что. Один Клим с ним дело имеет, остальные вовсе его сторонятся.

— Почему так?

— Чужак он. Не наш. Да ещё из северян, сама понимаешь, нет к ним любви особой здесь.

— Так пришлых сейчас в деревне больше чем местных? Не замечала, чтоб кого-то сильно сторонились. Ну кроме всяких орков и иже с ними.

— Ой, да! — словно спохватилась женщина, округлив глаза. — Сунулся тут не давно один зелёномордый, так я скалкой сразу ему залепила промеж глаз, так напугал! Бугай, клыки торчат, морда жуткая. У-у-у!

Я тихо прыснула в кулак, представив игрока, сунувшегося за заданием к Феодосии, и получившего сходу ни за что не про что скалкой по лицу. Да уж, Эллирия очень социальная игра. Люди тут простые, к экзотике не приученные.

— А почему тут северян не любят?

— Так ты не знаешь? — слегка удивилась женщина. — Мы ведь почитай всего лет тридцать под северянами живём, а до этого были свободными жителями. Мой прадед вообще кочевником был. Подолгу нигде не задерживался наш народ, скитались и перегоняли скот с места на место, а потом пришли сюда, да так и остались, стали землю обрабатывать, когда увидели, как в других селениях так делают. У нас ведь хорошо, привольно живётся, за околицу выйдешь такая благодать вокруг… По душе, нашим дедам и прадедам пришлась эта земля, вот и остались. — Феодосия вздохнула. — А потом пришли эти беловолосые варвары, разорители, убийцы. Они объявили наши земли своими. Всех несогласных изничтожали, любого, кто хоть косо на них посмотрит, тут же казнили. Они разорили всю округу, забрали всё подчистую, угнали скот, да ещё и данью обложили непомерной. Половина деревень сгинула в ту первую голодную зиму, вон у отца Янники Егора, вся семья полегла, сам чуть не загнулся, хотя мальцом совсем ещё был. Его выходила какая-то добрая северянка, в её честь он и дочку то и назвал, но всех северян он всё равно люто ненавидит. Недобрая память о наших хозяевах в народе живёт, у каждого кто-то из близких от них пострадал. Да и сейчас нашему бонду попробуй хоть в малости не угоди, он тут же своих хускарлов натравит, как бешеных псов, а тем только повод дай для драки. Цепные псы, что с них взять… Вот и стала наша земля частью Сильверхейма.

Феодосия надолго замолчала. Я тоже не донимала её вопросами, обдумывая информацию. Получается совсем недавно произошло завоевание этих земель более сильным северным государством. Если вспомнить историю, любое завоевание сопровождалось беспределом и беззаконием, похоже и здесь повторилась та же ситуация. Когда наконец сварились пельмени, настроение у Феодосии резко поменялось. Эта жизнерадостная женщина с весёлым хохотом доставала из котелка мои несуразные пельмени, дырявые и кривые. Её же изделия, были все как на подбор, с красивой волной по шву. И самое главное, она даже не вспоминала тему завоевания окрестных земель, будто и не и заходил за это разговор. Я забрала свои образцы пельмешек и тут же отдала своей хозяйке Варваре, которые мы тут же и совместно и приговорили, несмотря на их малоаппетитный вид.

С памятного праздника прошёл уже месяц или даже больше. Я окончательно превратилась в краба, напрочь погрязнув в хозяйственной деятельности. Спасибо майским каникулам, напахалась на славу. На Варварином огороде я сняла урожай репы, картошки, морковки и прочих корнеплодов. Надо заметить, что урожай был скоромный, но лучше, чем совсем ничего, как сказала Варвара. Я так наловчилась, что полностью выполняла все возможные поручения ближайших соседей Варвары, у которых огороды не в пример Варвары были больше, а репутация с ними позволяла договориться, чтоб работу давали только мне. Сама бабка на столько прониклась доверием ко мне, что без особых разговоров выгоняла всех игроков, стоило им лишь сунуться к ней на порог, что сильно меня веселило. Ведь когда-то она и меня так же пыталась отвадить, а теперь мы жили, душа в душу, можно сказать. Несколько раз на своей улице слышала недовольные высказывания новичков, о том, что за ясли такие? Работы не найти! Это навело меня на мысль, что надо работать больше, и подбить под себя все здешние рутинные квесты от местных жителей, чтоб здесь новичков поменьше здесь отиралось, потому что народу с каждым днём все прибывало.

Вообще в деревне меня полюбили, по крайне мере, на улице Варвары уж точно. Меня здесь ждали, меня кормили, со мной делились переживаниями, и всё потому, что я не требовала платы за свою работы, брала награду, если давали, а если нет, так я и не расстраивалась. В целом ситуация была удивительная, я столько в реальной жизни не работала никогда, более того, это было мне неинтересно. А в Эллирии меня это совсем не угнетало, я бралась за любую работу, без какой-либо цели, просто жила и наслаждалась общением и чудесным миром, который окружал меня. Это был месяц познания себя, и расстановки приоритетов не только в игре, но и в жизни. Всю жизнь я была кому-то что-то должна, за кем-то надо было всегда успевать, куда-то стремится, а сейчас настало время, когда я никуда не торопилась, и стала принадлежать только себе. А главное никто не говорил, что мне надо делать. И сейчас я совершенно не представляла куда себя деть в большом мире, и поскольку выход из посёлка мне всё равно заказан, то пожив здесь всё это время, я вообще перестала стремится за пределы деревни, и прочно погрязла в местном быту. Мне нравился образ простодушной девочки-блондинки. Местные так меня и воспринимали, как чудную, и смотрели на меня жалостливо и лукаво одновременно, предлагали самую нудную и грязную работу, зная, что я не откажу, а мне было всё равно, лишь бы руки и мысли занять.

Лару я старалась навещать, если не каждый день, то уж через день точно. Она все ещё болела, всё также была вялой и разбитой, словно внутренние силы её были подорваны каким-то незримым недугом. Я не оставляла попыток её лечить, но улучшения не было.

Много раз, с лёгкой завистью, наблюдала как лесник Клим набирает игроков-новичков для работы на лесоповале. Народ туда валил пачками, потому что, это лучшая работа в нашем захолустье, позволяла разжиться монетами на первое время и подкачать силу и ловкость заодно.

Несколько раз пыталась пообщаться с Аброськой, но он непонятным образом умудрялся быть все время пьяным в стельку. Кто его поил, не понятно, но трезвым или хотя бы с похмелья мне его увидеть так и не удалось. Я обливала его водой, щипала, огрела даже поленом, но реакция была отрицательная, он был никаким.

Юлиана благополучно вернулась в деревню после недельного отсутствия, и на вопрос, что за хворь охватила Зеленохолмье, она лишь смерила меня снисходительным взглядом и сказала мне: «Не доросла ещё!»

Это я то не доросла?? Да мне целых 24 года!!

На моё возмущение Юлиана лишь насмешливо фыркнула и больше пояснять ничего не стала. Мне бы хотелось получше сдружиться с травницей, у неё можно было бы разжиться рецептами и разной полезной литературой, но все её задания были завязаны на поиск трав, по понятным причинам мне не доступный, так что пока наше общение затормозилось на уровне хороших знакомых. Так же поинтересовалась у неё, нет ли у неё антипохмельного зелья, чтоб протрезвить Аброську. На что Юлиана, задумчиво смерила меня взглядом и произнесла:

— Последний раз, когда мы это зелье использовали на нем, он нас чуть не убил от ярости. Благо Лидия сразу догадалась дать ему чарку с сивухой, поэтому он успел только разгромить стол и лавку на которых сидел, а мог и всю таверну разнести. Ты не смотри, что он жилистый такой, силищи в нем немало. Он и раньше, до женитьбы, не отличался спокойным и покладистым нравом, по любому поводу мог кинуться в драку. Это Марика его в узде держать могла, и что с ней сталось теперь? Вот интересно то… Умная женщина была, много, что по травам знала, иной раз даже мне советом помогала.

— Вот и мне интересно, куда она делась?

— Уехала. Куда, не ведаю. Но Аброську лучше, не трогать, так всем спокойней будет, я тебе точно говорю. Не буди лихо, пока тихо.

— Так ведь он после того, как жена пропала и запил? Вот бы у него узнать куда она уехала? Ведь без неё пропадает совсем мужик… — надавила на жалость я.

— Ну хорошо, — поколебавшись согласилась травница. — Только знай, я против этой затеи, потому травы сама собирай на зелье. Принесёшь мне зверобоя, класии, слез единорога, ардросского мака, лесного латочника и песчаную камышанку.

— Я даже растений таких не знаю, — развела руками я.

— Это не беда, могу дать почитать справочник по простым растениям за 5 золотых, и читать можно будет только здесь. Знаю я, что ты у старосты книгу потеряла, потому уж извини, но выносить книгу за пределы лавки я тебе не позволю.

Интересно! А раньше она мне давала читать справочник с простейшими растениями бесплатно, а этот уже надо полагать будет более продвинутый? И снова деньги нужны, с моими заработками здесь, неизвестно, когда этот квест будет возможность выполнить и можно ли вообще. Ладно, это не срочно.

Несколько раз встречались игроки с каким-то параметром менее 5, и как обычно такие сразу становились объектами всеобщих насмешек, и я, если могла, то помогала советом или делом. Без группы соратников так лучше не стартовать. Однажды «повезло» встретить персонажа с нулем в параметре красота, ещё долго были слышны дикие визги местных женщин при виде этого игрока. Вид этого парня даже у меня, вызывал неприятные ассоциации и мысли. Даже помогать не стала, противно.

Кстати, для Ярринки я сильно выросла. Хотя по-прежнему опыта за такую работу давали мало, но за пару-тройку недель поднявшись до шестого уровня, я уже второю неделю набираю опыт на седьмой, став по местным меркам, перекачанным нубом. Почему нубом? Да потому, что для лекаря у меня очень мощно развилась сила (14) и телосложение (10), а также существенно приросла воля (12), потому что некоторые задания можно было выполнить только приложив волевые усилия над собой как, например, с той вонючей конюшней у Клима. Ловкость (13) её я прокачивала, помогая плести Лукьяну корзины, хотя, как помогая, скорее мешая ему и развлекая его. Он пытался всучить мне квест на доставку ивовых прутьев из-за пределов деревни, еле отговорилась. Когда работы не было или надоедали рутинные задания, я болталась у Варвары в огороде придумывая себе занятие или просто валялась в саду, на собственноручно скошенной траве. Я внимательно разглядывала листья деревьев, на раскинувшихся ветках над моей головой, облака и пролетающих по небу птиц. Это занятие требовало сосредоточенности, и временами напоминало медитацию, направленную не внутрь себя, а вокруг себя. Эти занятия позволили поднять восприятие до 13. И развитие параметров можно было бы назвать вполне гармоничным, если бы не низкий в сравнении с остальными параметрами интеллект (5), в котором не прибавилось не единицы и духовность (6). С книгами тут явный недобор, вернее они были, но отношения со старостой у меня совсем испортились, и теперь стали для меня недоступны. Все очки, полученные за уровни, я вложила в отстающие параметры доведя внешность до стандартного минимума с небольшим заделом на будущий десятый уровень, и подтянула интеллект, чтоб он не выглядел так убого по сравнению с другими параметрами. Остальные очки параметров равномерно распределила между всеми оставшимися параметрами. Вот теперь как стал выглядеть мой персонаж:

Сила — 15

Телосложение — 11

Ловкость — 14

Внешность — 6

Интеллект — 10

Сила воли — 13

Восприятие — 14

Обаяние — 11

Духовность — 7

Зато ожидаемо сильно прокачала умения: землекоп (11) и пропольщик (15). Возможно цифры в этих навыках были бы больше, если бы не мой штраф к производственным профессиям, но даже так, моя скорость работы на огородных работах стала заметно быстрее.

На этой неделе успела поработать даже у неписей с соседней улицы. Не смотря два проваленных задания от старосты, я смогла уже добиться довольно дружелюбного отношения ко мне всех местных жителей даже, если и не была знакома с каждым лично, сплетни тут быстро расходятся. Эти отношения не приносили никаких особых бонусов или наград, но мне было просто интересно, а что будет, если со всеми перезнакомится, или даже задружить? Обаяние моё было при мне, пусть теперь и не подкреплённое излишней красотой.

Потихоньку подбиралась, к дому Янники. После пары безуспешных попыток поговорить с девушкой, все эти попытки были завёрнуты не в меру бдительным родителем, а значит пора начать окучивать их ближайших соседей. Мне признаться, была очень интересна эта история. Какой девушке не хотелось бы, чтоб так на неё смотрел мужчина? А если ещё он ей не безразличен то, как мне было удержаться и не попытаться сунуть свой нос в отношения этих двух симпатичных молодых людей? С Ингварром все было уже понятно, северянин влюблён по уши, а вот на счёт девушки полной уверенности не было…

Я на полном ходу шла к соседке Янники, чтоб помочь той по хозяйству, как резкий рывок за руку, едва не опрокинул меня на землю. Только один человек в яслях мог меня остановить таким манером, любой другой игрок не смог бы так сделать и живо отхватил бы от меня, как минимум, смачную оплеуху.

Хагнид.

Я почти о нем забыла. Он как обычно, стоял, криво улыбался мне, морда наглая. Очень хорошо одет, даже мне, не специалисту, было видно отличное качество, одетой на нем кожаной брони, переливающейся лёгким потусторонним светом.

— И чо надо? — тут же набычилась я.

— Вот, зашёл проведать, не сдохла ли ты от скуки здесь?

— Как видишь, твоими молитвами, все в порядке. И не надоело тебе бегать за мной? Мститель недоделанный?

— Не-а, — растянул в улыбке свои губы он.

Я смерила его презрительным взглядом, и посчитала наш разговор законченным. И поскольку никто меня не останавливал, я спокойно занялась своими делами и тут же выкинула мысли о нём. Когда же он про меня забудет? Злопамятный, как слон.

Соседку Янники звали Екатерина и она доверила мне доить корову, и я надо признаться, получила массу впечатлений от этого процесса. Всегда думала, что в этом сложного? Дёргай корову за вымя, и все дела! Как оказалось, всё несколько сложнее. Движения должны быть массирующими и нежными. Пока доила, периодически поглядывала в сторону дома Янники, поджидая её под благовидным предлогом помощи соседки.

И вот когда в дверях мелькнула её ладная фигурка, я тут же подхватилась, извинилась перед Екатериной, и быстро побежала нагонять Яннику.

— По воду идёшь? — заметив в её руках пустые ведра, спросила я. — Я тебе помогу.

— Ой, даже не знаю, как бы батюшка не заругал… — засомневалась она.

— Какой-то он у тебя больно строгий? — невольно нахмурилась я, уже прикидывая на её отца образ домашнего тирана.

— Это отец-то? — удивилась Янника. — Нет, он хороший. Просто беспокоится за меня сильно.

— Странно, что ж он тебя всё время сторожит? Лишний раз из дому ты из-за его причуд не выходишь, да и к тебе особо никого не подпускает.

Янника, шла молча опустив низко голову, словно задумавшись, потом посмотрела на меня с таким выражением на лице, что я мигом пожалела о том, что сказала. По ней стало сразу видно, что этот вопрос ей не нравился:

— Просто он не доверяет всем пришлым, да и вообще чужим, а сейчас вон что на улице делается, — на кивнула мне на парочку игроков, задумавших выяснить отношения между собой, и валявшихся в пыли, яростно мутузя друг друга. — В его недоверии есть и моя вина, потому что я слишком… — она замолчала, пытаясь подобрать слова, но не смогла и лишь тяжело вздохнула.

— Какая? — тут встрепенулась я. — Слишком молодая? Слишком красивая? И притягательная для мужчин?

— Похоже на то… — невесело пожала она плечами, а потом продолжила: — Прошлой осенью мы ездили на ярмарку в Венсделл, это столица всего нашего фюлька, если вы не знаете, — пояснила она. — Тамошние девушки, танцевали такой затейливый танец, что я невольно начала пританцовывать, и заметив это девушки затянули меня в общий пляс. — Янника обратила на меня свой удивлённый и одновременно оправдывающийся взгляд: — Я ведь просто танцевала, просто танцевала, как и остальные девушки…

— Но неприятности были только у тебя? — догадалась я.

— Да. Какие-то северяне, подумали, что я… — она запнулась, отчаянно краснея.

— Гулящая? — подсказала ей я. Девушка шарахнулась от меня словно я её ударила. Пришлось её успокаиваить. — Янника, я так не думаю, поверь! Думаю, что, встав в танец, ты просто обратила на себя внимание. А что подумали северяне, к тебе отношения не имеет. Они подумали, что захотели. Понимаешь? В том нет твоей вины…

Она подавленно кивнула и продолжила.

— А потом вечером, какие-то люди подкараулили нас с отцом в переулке, пытались силой увести меня куда-то, они говорили на своём языке, мы ничего не поняли. Они ранили отца! Среди них оказался Ингварр, он заступился за нас, кажется… Они о чем-то громко спорили, но потом просто дали нам с отцом уйти… А потом, уже после нашего возвращения домой, в нашей деревне неожиданно появился Ингварр, как ни в чем небывало стал тут жить, и отец совсем потерял покой.

Ну, если посмотреть на это дело с этой стороны, то мужика можно было понять, ситуация и впрямь могла закончится очень плохо. Он просто защищает свою дочь, а не тиранит её, как я сначала подумала.

— Янника, у тебя хороший отец. И он понимает, что Ингварр появился здесь не просто так. — Примиряюще заключила я, и девушка согласно кивнула мне, между тем накручивая ворот колодца с полным ведром воды. — И ещё я видела, как Ингварр смотрел на тебя на празднике. Похоже что он крепко в тебя влюблён, — последние слова я произнесла громким шёпотом.

— Я знаю, — нарочито безразлично пожала девушка плечами. — Он же пишет мне письма. Длинные такие.

— И что он в них пишет? Ты ему отвечаешь? — тут же забросала её вопросами я.

— Что? — изумилась Янника глядя на меня огромными глазами. — Как можно?

— А что такого? Особенно, если он тебе по сердцу.

— Так я ведь читать не умею, не учёная я. Да и зачем мне? — в очередной раз подивилась она моему незнанию местных обычаев. — От северян хорошего у нас никто не ждёт.

— Ну да, конечно, — отвиснув после секундной паузы ответила я. — Просто интересно, что же он там пишет?

— Да, что он может писать? Про чувства, которые у него на лице я каждый раз вижу? Зачем мне это? Я все его записочки батюшке отдаю, и дело с концом.

У меня отвисла челюсть, от этой девичей простоты. Эта девушка в который раз за сегодня ввела меня в ступор своим поведением. А где стремление к романтике и любви? Она ведь совсем юная девушка, а рассуждает как умудрённая годами старушка. Неужели ей совсем не интересно узнать, что в письмах?

— Погоди, так он тебе как жених не нравится, что ли? — недоумевала я.

Она нахмурилась и перехватив полное ведро поудобнее, посмотрела куда-то в сторону, словно избегая моего прямого взгляда.

— Почему же не нравится… — С некоторой злостью процедила она, но тут же взяла себя в руки: — Только что б этом думать? Батюшка не в жизнь меня за него не отдаст, потому что он северянин. Потому что он, вообще незнамо кто, как батюшка говорит. Плохие они люди — северяне, не наши. Он мне хорошего жениха нашёл, нечета этому перекати поле. Да и матушка тоже самое мне говорит. Она сама по воле родителей за отца под венец пошла, и не разу за всю жизнь не пожалела, хоть и перед своей свадьбой все глаза выплакала.

Вся эта ситуация столь типичная для средневековья, вызвала столь бурный протест в моей душе, что я не могла смирится с таким ходом вещей, поскольку совсем недавно, была согласна с подобной ситуацией в своей собственной жизни, и, если бы не столь явное нежелание Ромыча жениться, тоже бы пошла в загс, словно телок безмозглый на привязи, доверчиво идущий за хозяином на скотобойню.

— Ты поэтому письма его не пытаешься прочесть? Чтоб душу не травить? — догадалась я, заглядывая в спокойные синие глаза, пытаясь разглядеть за этой невозмутимостью, главное, потаённое. И таки увидела, на миг, по лицу пробежала тень тяжёлых дум и какой-то смутной тревоги. Она слишком послушная дочь родителей, которые всю жизнь её готовили к замужеству за того, на кого укажут, и себя отстаивать не будет, воспитание не то, да и характер тоже. Янника всегда занята домашними делами, ей некогда думать, некогда мечтать, лишь этим можно оправдать подобное равнодушие к своей судьбе.

Девушка дёрнула плечом, словно выбросив из головы смутные мысли, и обретя привычное спокойствие и благочинность произнесла с напускной весёлостью:

— А в письмах тех, поди глупости одни… — и порозовела при этом, видно, как раз об этих самых глупостях и подумала. — И почто ему эта грамота сдалась? Деревьям ведь всё равно, умеешь ли ты писать и читать, иль нет… Лесоруб ведь простой!

Хм… Вот мы и вернулись к тому, с чего начали… Дальше разговор на эту тему у нас не сложился, поскольку Янника явно не хотела его продолжать, и на все последующие вопросы либо не отвечала, либо нехотя бросала мне в ответ односложные ответы. Зато про свои домашние заботы, девушка могла рассказывать часами. Судя по её рассказам, свободного времени у неё не оставалось, и она очень огорчалась, что вечер так быстро наступил, а она всех дел не переделала. Поэтому на самом деле, моя помощь семейству оказалась весьма кстати. Потому, что когда я увидела бадью, в которую предстояло Яннике набрать воды, я даже немного опешила, и почему в этой деревне водозабор считается женской работой? В этой бочке было литров сто пятьдесят. Когда я вошла во двор с ведром, отец Янники демонстративно нахмурился, но гнать меня уже не стал. Его дочери действительно нужна была помощь, а ему самому, видимо было не по чину такое занятие. Часа за полтора, мы успешно залили водой этот чан, развлекая друг друга разговорами. Янника рассказала про своих младших братьев и сестёр, шебутных и весёлых, не дающим покоя ей весь день. Совсем не давно в семье появилось прибавление, маленькая крошка названая в честь матери Ирэшкой. Онп была совсем маленькой и слабенькой, и требовала много внимания к себе матери, и все заботы о большом семействе свалились на терпеливую старшую дочь. Но она не роптала, что не хватает времени на подружек и танцы, не жаловалась бесконечную вереницу дел, она принимала это как должное. Как она со смехом потом сказала, что она сама надеется, что у неё самой будет такая же большая семья, и поэтому ей следует к этому подготовиться заранее. Потом мы до поздней ночи стирали белье. Это такое дико скучное занятие, что, если бы мне пришлось заниматься этим каждый день, я бы умом тронулась. Закончили мы с этим занятием лишь, когда на тёмном небосводе давно уже переливались роскошным светом россыпи звёзд, и начала восходить голубоватая луна.

На следующий день, когда я сказала Варваре, что снова Яннике пойду помогать, она совсем забранила меня. Мол денег на ткань и так нет, и что, сколько можно за бесплатно работать? Про себя я подумала, что бабка ведь права, и было бы неплохо работу взять нормальную, оплачиваемую, но ведь теперь вся деревня знает, что меня можно уговорить и забесплатно работать, и деньги мне за поручения предлагать давно перестали, в основном едой платили, но могли и вовсе за спасибо и доброе слово, работу предложить. Получается, я сама своей добротой обесценила свой труд, хотя конечно теперь мне работу давали с большей охотой, чем другим игрокам, репутация с деревней день за днём ведь в плюс шла. Поэтому решила, что завтра надо поспрашивать задания получше, но это будет завтра, а сейчас я бодрым шагом пошла в дом к Яннике, не смотря на ругань моей хозяйки.

В дверь дома стучала с замирание сердца, вдруг опять погонят меня со двора, но нет, всё обошлось. Егор, отец Янники, мне не обрадовался, но хмурится уже перестал при моем появлении. Я с тоской посмотрела, на приличную горку грязного белья, скопившегося за этот день, и точно решила, что завтра нужно подработку в другом месте искать, ну не могу я этим промышлять каждый день!

Яннику я обнаружила в огороде, и моему счастью не было предела, что помощь можно будет оказать в проверенном деле, а не в таком скучном, как стирка. Но когда я оценила размер поля, радость моя заметно поутихла. Поле было раз в десять больше огородика у Варвары, и почему поле? Поля! Поля картошки, репы и прочих овощей. Большая часть урожая была уже снята, но работы здесь было невпроворот. При этом работала Янника здесь только с отцом, даже дети постарше не участвовали. Вместе мы работали до тех пор, пока солнце не коснулось горизонта. Отец девушки тяжело вздохнул, и сказал, что на сегодня хватит. Мы с Янникой переглянулись, и улыбнулись, радуясь, что с этой работой на сегодня закончено. Она созвала старших ребят с улицы, собрать выкопанный урожай с поля, а сама начала хлопотать у печки. Дети пошли в огород бурча и едва переставляя ноги, поминутно жалуясь на усталость. Янника быстро придала им ускорение, пригрозив, что лишит их ужина. А пока закипала вода в котле, мы перебрали зерна крупы, нарезали овощей и выпекали лепёшки. Никогда не задумывалась о том, сколько работы раньше было у женщин, быт занимал весь день. На запах готовой пищи стали подтягиваться все домочадцы. Вышла и мать Янники, Ирэшка держа тихо пищащего младенца на руках. Завидев мать, девушка как-то вся подхватилась, засуетилась:

— Матушка, кушать сейчас уже будем…

— Да, не хочу я уж… — устало проговорила Ирэшка. — Спасибо, доченька.

Мать выглядела, донельзя измученной и измождённой, она тоскливо посмотрела на малышку:

— Так и не заснула за день, почти не ест… моя ненаглядная.

— Давай, я повожусь с ней, тебе бы выспаться, — предложила Янника, вытирая руки о передник.

— Некогда тебе. Кормить всех надо, — заметила мать ей в ответ. — Да и не будет она у тебя на руках лежать, сама знаешь…

— А давайте я понянчу, — встряла тут же я. — А вы поспите пол часика, Янника присмотрит за нами, если вдруг что, мы вас сразу разбудим.

Женщина была слишком усталой, чтобы отказаться от мой помощи, поэтому я приняла в руки ребёнка и взглянула на него. Малышка была явно нездоровой, это я даже как не специалист видела. Бледное худенькое лицо, крошки вызывало резкий приступ жалости и сочувствия. Едва мать передала мне девочку, почти невесомую, она захныкала гораздо громче, но Ирэшка уже отвернулась от неё и скрылась за занавеской в спальне. Сначала покачала девочку, потом походила с ней по комнате, потом шикала на неё, но она продолжала кривится и извиваться в моих руках.

— Янника! — позвала я девушку, привлекая внимание. — Вы её лекарю показывали? Она выглядит больной.

— Юлиана, каждый день ходит, но что с ней не знает, зелья исцеления не действуют. Вот только укрепляющие бальзамы чуть-чуть помогают.

— Можно я её попробую вылечить? Я ведь лекарь.

— А хуже не будет? — с беспокойством тихо спросила Янника, вытирая руки о передник.

— Не должно, это же лечение.

Девушка закусила губу, пытаясь принять трудное для неё решение.

— Ну давай, попробуй. Всё равно малышка слабеет с каждым днём всё сильнее.

Я глубоко вздохнула, и призвала магию лечения к своим рукам. Лёгкая вспышка светло-голубой магии окутала младенца. Почти сразу девочка перестала хныкать, выгибаться, и устремила на меня задумчиво-удивлённый взгляд, который трудно представить у трёхнедельной крохи. Я счастливо улыбнулась, обеспокоенной Яннике заламывающей руки в тревоге, и на всякий случай, повторила лечение, решив закрепить достигнутый результат. Янника посмотрела на ребёнка, и увидела, что дитя уже засыпает, осоловело хлопая глазками. Она хотела забрать девочку и положить её в люльку, но я не дала, мне казалось, что именно в моих руках ребёнок обрёл наконец покой. Семья ела в полной тишине, дети удивлённо посматривали в мою сторону, но что-либо спрашивать не стремились. Через полчаса, маленькая Ирэнка снова беспокойно заёрзала в моих руках и начала кривить своё маленькое бледное личико, но как только я влила в неё новую порцию исцеления, сразу успокоилась. И тут я поняла, что лечение младенца всё ещё не закончено, я лишь восстанавливала здоровье, но дебаф какой-то так и не сняла с неё. Я рассматривала ребёнка, вглядывалась, пытаясь получить информацию по нему, но видела лишь имя и нулевой уровень. К сожалению, я не знала, смогу ли я когда-нибудь видеть дебафы не состоящих со мной в одной группе местных жителей. Всё дело в моих не развитых способностях или же такова была изначальная задумка разработчиков?

Я с сожалением отдала ребёнка Яннике, притаптывающей рядом. Ей не терпелось забрать у меня спящее дитя. Она спокойно вздохнула лишь тогда, когда ребёнок спокойно засопел в люльке.

— Час поздний, Амадея, — намекнула мне Янника, что на сегодня моя работа закончена. — Мне пара укладывать младших детей. Пойдём я тебя провожу до калитки.

Я согласно кивнула, и мы молча вышли из дома. Девушка несла в руках объёмную корзину, которую она и вручила мне у калитки.

— Вот! Это тебе за помощь, за всё! Если бы не ты, я бы только к полуночи с делами разделалась. И особенно за маленькую Ирэшку спасибо! — её голос был полон сердечной благодарности.

— Янника, боюсь я не полностью вылечила малышку, — обеспокоено призналась я.

— Ты дала нам всем передышку, особенно матери, ей надо выспаться и набраться сил, она совсем измоталась с крохой. Может хоть сегодня им обоим удастся поспать, — она выглядела умиротворённой. Вздохнула полной грудью и мечтательно посмотрела на с темнеющий небосвод над головой.

— Янника, — я помолчала, ожидая, когда она обратит на меня внимание и переведёт на меня взгляд. — Неужели ты желаешь такой же жизни и для себя?

— А что меня ещё может ожидать? Это лучшее, что может желать простая девушка.

— Если бы ты была простой девушкой, я бы и не спрашивала, но… но неужели тебе не хочется … ммм… любви? Такой, чтоб прям гореть от неё?

— Ты все об Ингварре? — усмехнулась она.

— Нет, не только про него, но раз ты сама о нем в первую очередь подумала, думаю это не просто так, — вывернулась я.

— Знаешь, когда я его вижу порой, у меня всё внутри переворачивается, мне становится от этого страшно до дрожи в коленях. Потому гореть я не хочу, это плохо заканчивается обычно. Наши девчата так на Яшку смотрят, и один вред того, одни пустые страдания. — Она судорожно вздохнула, и продолжила: — Когда-то очень давно, цыганка мне нагадала судьбу. Она сказала, всё в жизни будет зависеть от моей смелости, и что я смогу добиться всего чего пожелаю, но пожелаю ли? Я всё думаю, может она про сейчас тогда сказала? Но знала бы ты как сложно решиться, на что-то… — она с мукой посмотрела мне в глаза, ожидая ответа.

Эти слова так меня взволновали меня, что у меня дыхание спёрло. Вот оно! Она по-своему мудрая и осторожная девушка, многое замечающая, и уже пришедшая к выводу, что, поддавшись чувствам, можно сильно обжечься. Но юность берет своё, и от некоторых мыслей не так-то просто отделаться, по себе знаю. Похоже северянин ей нравится, вернее он её волнует, но ей даже себе трудно признаться в этом, настолько глубоко она пытается спрятала эти мысли. То, что она мне это всё сказала, это всё заслуга моего обаяния и временного облегчения, которое я принесла в их дом. И по её виду видно, что она уже сожалеет о сказанном, ибо эти слова вырвались случайно, под влиянием момента.

Я задумалась, подбирая нужные слова потому что сейчас я буду идти по тонкому льду, одно неверное слово, и момент будет упущен, а я не знаю точно, смогу ли я добиться подобного разговора ещё раз.

— Янника, я прекрасно понимаю твои чувства, — начала я подбирать ключик к её сердечку, — то, что ты не хочешь бросаться в этот омут с головой, лишь делает тебе честь. Вот Яшка, говорит, что жениться на мне хочет, а сам первым делом на добродетель мою покусился, на всю деревню ославил, как Варвара говорит, окаянный. И не верю я в его слова, потому как с делом они расходятся… — начала я было обличительную речь, но Янника меня робко прервала:

— Мне кажется он и правда на тебе жениться собрался, вся деревня жужжит, что он на других девчат даже смотреть перестал… Даже на пришлых, а они сейчас такие встречаются, прям загляденье! И староста, который день хмурый ходит, всем твердит, что не бывать такому…

— Не верю я! Не верю, и все тут! Поступил как подлец, с таким разве можно жизнь устраивать? — с трагизмом спросила я, и сама же ответила: — Нет!

— Амадея, будто у тебя есть выбор? Красавицей тебя не назвать, приданного за тобой не дают, да ещё и порченая теперь… — она осеклась, увидев моё недовольное лицо. — Ой! Прости не хотелось бы тебя обидеть, но ведь это чистая правда.

— На правду не обижаются, — промямлила я, но про себя добавила, но бьют больно. — Нету во мне любви к Якову, потому и не будет свадьбы. И тебе, я желаю другой судьбы, чтоб ты шла под венец, по любви и при этом тебя не в чем было бы упрекнуть.

При этих словах, глаза девушки блеснули подобно звёздам, раскинувшимся на темной небесной глади. Ну что же, я попала в цель. Теперь нужно закрепить успех.

— Давай я с ним переговорю, разузнаю что он от тебя хочет, тогда и будешь решать, как быть?

Янника с таким явным одобрением и облегчением закивала, что я чуть в ладоши не захлопала. Но тут послышался голос отца Янники, звавшего её домой.

— Батюшка зовёт, — при этих словах она крепко вцепилась в мою руку. — Амадеюшка, милая, прошу, облегчи мою душу! Вызнай у него всё, зачем приехал, и зачем он мой покой смущает? Что ищет он от меня? — и обернувшись крикнула в сторону дома: Уже бегу, батюшка! — и снова мне сверкая глазами: — Сделаешь?

— Сделаю, — кивнула я, наблюдая за чередой эмоций, пробежавших по лицу этой славной девушки. Здесь был и восторг, и тревога, и надежда, и наконец, облегчение. Я посмотрела ей в след, на её быструю и грациозную поступь, и мне почему-то сразу подумалось, что цыганка её не обманула, она слишком хороша, чтоб быть простой женой какого-то крестьянина, какая-то другая судьба ей уготована. И ещё, ухмыльнулась, ведь она говорила, что знает, что ей Ингварр в письмах пишет. Ну-ну! Вон как загорелись глаза, как предложила выяснить про помыслы его. И ведь так небрежно отзывалась о нем до этого, а тут, вся прям вспыхнула! Истинная женщина, переменчивая и порой сама себя не знающая.

* Пассбас — passenger bus — пассажирский автобус. Аналог привычных нам автобусов, но более вместительных и усовершенствованных, едущих практически один за одним по специально выделенной многоуровневой полосе, с коротким интервалом между собой. Слово «автобус» считается устаревшим и применяется обычно к пассбасам старого образца или в плохом состоянии. При активном развитии общественного транспорта, личный транспорт всё больше становится предметом роскоши, поскольку самые короткие пути заняты линиями пассабасов.