Целующие солнце

Глава двадцать третья

Работа. Утро. Серый весенний дождь, серое небо, отобравшее у мира за окном последние яркие краски. Как все тривиально и однообразно вокруг. До отвращения, до тошноты.

Мария Станиславовна вновь хихикает, зацепив кружку с чаем и расплескав немного на рабочий стол.

Артем молча курит, сидя на подоконнике.

Анны Николаевны нет, потому что у нее очередная деловая встреча.

Иногда время ведет себя, как человек. Издевается. Хитрит. Увиливает. Подсовывает пройденное, выдавая его за настоящее. Халтурит с работой и затягивает сроки.

Я все это уже видел. Я пережил это. Я незлобно ворчал на Марию Станиславовну с ее чаем, я просил Артема не открывать широко форточку, потому что дождь, и смсил Анне Николаевне, чтобы она по дороге купила чизбургер в Маке. Эмоций уже не было, потому как это пройденный материал, а жила серость в душе, будто часть мира из-за окна вместе с дождем, тучами и холодным ветром забралась в меня и поселилась там навечно.

Я пялился в монитор, разбирая пакет фотографий. Пытался влиться в работу. Рылся внутри себя, надеясь откопать потерянное где-то вдохновение. Не получалось.

В офисе было душновато, несмотря на приоткрытое окно. Мария Станиславовна периодически мерзла и включала кондиционеры на тепло. Она была замечательным фотографом, приличным дизайнером и хорошим человеком. Когда два года назад я решил открыть свое дело, вместо того, чтобы просто бегать с фотоаппаратом по улицам, Мария Станиславовна была первой, кто пришел по вакансии на анкетирование. Она была в восторге от моих фотографий, рассказывала о том, как на фестивале влюбленных в Москве в 2003 году забралась на сцену к группе «Сплин» и вместе с ними пела «Остаемся зимовать». Мария Станиславовна любила фотографировать, и фотографии у нее выходили отменные. Она принадлежала к тому типу людей, которым было достаточно заниматься любимой работой, получать за это деньги и больше никуда не стремиться. Работа под моим началом было для нее пределом мечтаний и гордостью в обсуждениях среди близких друзей.

Артем, наш дизайнер, напротив, относился к работе, как к работе, то есть, как к необходимости трудиться, чтобы зарабатывать, чтобы жить. Ему было наплевать на творческие начала, на вдохновения, на блики света в отражении или в капле воды. Он предельно просто определил для себя профессию, выучил на пять с плюсом пакеты программ для работы с изображениями, включил немного фантазии и стал весьма приличным дизайнером. Едва ли не лучшим из всех, с кем мне приходилось работать и общаться. Правда, разговаривать с ним о фотографиях помимо работы не имело смысла. Он не разбирался в фотоаппаратах, ему было наплевать на искусство в целом и на отдельных его представителей в частности. Артем грезил футболом, и кроме этого увлечь его в жизни не способно было ничто.

Идея основать дизайнерскую студию пришла Аленке два года назад. Каким бы знаменитым фотографом я на тот момент не был, о будущем все же лучше позаботиться заранее.

Аленка же и увлеклась студией, пока я мотался по фотосессиям, раздавал интервью и ездил по стране в поисках приключений. Аленка подобрала уютный офис, оформила все документы, занялась подбором персонала. Мария Станиславовна — ее находка, о чем я нисколько не жалею. Я не очень верил в это дело, потому что в Москве частных дизайнерских студий хоть пруд пруди, но ради Аленки наведывался туда время от времени: поначалу ненадолго, потом заходил обработать фотографии, потом заинтересовался фотографиями Марии Станиславовны, а затем и вовсе перекинул часть заказов на Артема. Студия начала приносить прибыль, а я начал засиживаться в студии допоздна. Иногда это было единственное место, где я мог спокойно отдохнуть и выспаться. Аленка к тому времени усиленно занималась изучением дизайнерских программ, но ей это совсем не нравилось. Она хотела в Лондон…

Время снова издевается. После выписки я прихожу в офис каждый день и провожу здесь много часов, пытаясь влиться в работу. И каждый раз мне кажется, что вот-вот откроется дверь и зайдет Аленка. Она будет в узком сером плаще с поясом, с мокрым зонтиком и мокрыми же волосами. С блестящими от радости глазами, с ямочками на щеках от широкой улыбки. И будет тараторить что-то о великолепной погоде, о том, что она не удержалась, сложила зонт и прогулялась под дождем, подставляя лицо мелким холодным каплям.

И я невольно поглядывал на дверь, прислушивался к шагам в коридоре, вздрагивал, если кто-то заглядывал к нам.

Чертово время не отпускало. Тикали часы, отсчитывая минуты, прожитые без Аленки.

Артем докурил, смял окурок о дно пепельницы и поинтересовался, стоит ли закрывать форточку.

— Душновато, — отозвалась жалобно Мария Станиславовна. У нее на плечах лежал аккуратный пуховый платок. Сегодня у Марии Станиславовны куча работы на улице, но она пока не торопилась покидать уютный офис, надеясь на скорое прекращение дождя, — мальчики, вам заварить чаю?

Я кивнул, не отрываясь от монитора. Щелкал мышкой. Мелькали фотографии. Ну же, вдохновение, где ты?

Кожа зудела и чесалась. Я уже не походил на змею, я был похож на вареного рака. Особенно заметно становилось после того, как принимал душ. Правда, все шрамы скрывала одежда. Артем и Мария Станиславовна видели только несколько царапин на щеках и множество мелких шрамов, усеивающих руки. Интересно, мои руки теперь до конца жизни будут похожи на руки потрепанного жизнью старика? Кожа на ладонях шелушилась больше всего. Под бледной прозрачной шелухой, впрочем, проглядывалась нежная и розовая, словно у младенца, кожа. Доктор сказал ни в коем случае не сдирать шелуху самостоятельно, но пару раз, забывая, я отрывал лоскутки мертвой ткани и чесал ладони, пока не вспоминал и не останавливался.

Особенно расчесывал, когда сидел дома и смотрел телевизор. В одиночестве. С фотографией Аленки в рамке на стене. Не глядя на экран, а размышляя о том, что делать с воспоминаниями, которыми была наполнена квартира, будто аквариум водой.

В офисе было легче. В квартире же просто невозможно.

Артем вернулся за свой компьютер и спросил, интересно ли кому-нибудь узнать о беспроигрышной серии казанского «Рубина» в чемпионате России по футболу.

— Семь побед подряд! — сказал Артем гордо, будто сам добыл каждую из этих побед.

— Чай, — сказала Мария Станиславовна, поставив кружку.

Как повторение пройденного — мне кажется, я был здесь миллион раз, слушал Артема и пил чай. В бесконечности серых дней так легко запутаться.

Затем пришла Анна Николаевна с чизбургером и ворохом дел. Она немного оживила обстановку, выложила передо мной папки с бумагами, какие-то графики и отчеты. Нужно ли мне это? Не имею ни малейшего представления. Может быть, для того, чтобы не умереть от скуки.

— Холодно там, — сообщила Анна Николаевна, — сырость, дождь! Невозможно на улице находиться!

— А мне еще фотографировать, — пожаловалась Мария Станиславовна, — чаю хотите?

— С удовольствием, — Анна Николаевна изобразила улыбку, поставила около меня стул и принялась за работу.

Иногда мне кажется, что ее работа — нагружать работой меня. Чем больше я занимаюсь делом, тем ей легче на душе и интересней живется. Но это так, предположения. Наверняка могу сказать только то, что с момента выписки Анна Николаевна всегда рядом, всегда с этими толстенными папками, какими-то подшивками, звонками и смс, напоминаниями, графиками, релизами, отчетностями, планами и заданиями. Хочет вернуть меня в прошлую жизнь? Не замечает, что перед моими глазами больше нет пелены? Мне кажется, что я прозрел.

— Значит, так, — сказала Анна Николаевна и раскрыла первую папку.

Время эластично, словно жевательная резинка. Растягивает минуты на вечность.

И вот прошло еще два часа, а мне показалось, будто я состарился и скоро умру. Пока Анна Николаевна шелестела бумагами, что-то объясняла, делала заметки маркером, я разглядывал свои руки и размышлял о выдуманном мире, откуда не хотел возвращаться.

— Вы слушаете меня? — иногда спрашивала Анна Николаевна, и я кивал, мол, да, слушаю, конечно, хотя был бесконечно далек от ее голоса, от работы, от всего, что происходило вокруг.

— Есть заказ от фирмы «Янтарь», хотят тематический календарь на год. Работа простенькая, думаю, Мария Станиславовна за пару дней справится…

Когда-то давно мы с Аленкой под точно таким же хлестким весенним дождем целовались в темном подъезде неизвестного дома. В углу возле батареи бесформенной кучей ворочался пьяный бомж, а ветер хлопал деревянной дверью.

— …смотрите, еще нужно послезавтра, то есть в среду, заглянуть в Пушкинский, на премьерный показ «Жмурок» Балабанова. Он очень просил…

А сегодня вечером я, наверное, куплю бутылку коньяка, пару дисков с новинками в отвратительном качестве или с переводом Гоблина что-нибудь, перетащу телевизор из зала в спальню, буду валяться на кровати, пить и смотреть фильмы, один за другим, пока снова не вырублюсь в беспамятстве. И шоколадку надо бы купить.

— …на следующей неделе, я думаю, надо будет слетать в Питер к ребятам-креативщикам, которые делают компьютерную игрушку. Очень уж просили. Помните?..

— Слетать?

— Ну… хорошо, забронирую билеты на поезд.

— Что у них за игрушка?

— Какой-то сказочный квест. Не вдавалась в подробности.

— Отлично.

— До конца месяца нужно еще закрыть хвосты по фотосессиям для журналов…

— А что там с надгробием для моей Аленки? — перебил я.

Анна Николаевна запнулась, затем склонилась над папками и стала ожесточенно шуршать листами.

— Вот… — не слишком уверенно произнесла она. — Я взяла образцы, вот, посмотрите. Если что понравится, я оформлю заказ, через неделю будет готово.

Я внимательно рассмотрел прайс. Аккуратный образцы-фотографии, с ценами и короткими описаниями. Все чинно, все по-деловому. Смерть — самое стабильное средство заработка. Человек может не покупать хлеба, не смотреть телевизор, не кататься на велосипеде, но рано или поздно он умрет. И найдутся люди, которые захотят заплатить деньги за его похороны. Ну, и, конечно, всегда найдутся люди, готовые эти деньги принять.

— Вот этот подойдет, — буркнул я, — пожалуйста, оформи заказ как можно быстрее. Пусть это будет приоритетная задача, хорошо? Не надо откладывать.

— Конечно, — пожала плечами Анна Николаевна. — Еще пару заметок по делам выдержите? Вот, смотрите, с вами связывались флеш-мобберы…

Я закрыл глаза и понял, что стою на пыльной дороге и совершенно не знаю, куда двигаться дальше. Впереди ждала пустая квартира, сзади — надоевшая работа. Может, просто сесть здесь, в пыли, скрестив ноги, и не двигаться? Смотреть на закат, на рассвет, на звезды. Ведь это, черт возьми, так приятно. И, может, когда-нибудь, через сотни лет, сделать свой выбор и отправиться куда надо, свернув с дороги в сторону?..

Когда Анна Николаевна закончила, собрала многочисленные папки, подхватила кружку с недопитым чаем и переместилась на свое рабочее место, я тоже поднялся и стал одеваться.

— Вы куда? — ужаснулась Мария Станиславовна, — на улице ужасная погода! Простудитесь еще!

— Ну, это уже не страшно, — улыбнулся я, — дышать свежим воздухом полезно.

Я вышел на улицу, раскрыл зонт и побрел прямо по пустынной дороге, сквозь дождь, непонятно куда.

Иногда ведь можно просто гулять, без всяких судьбоносных дорог.

Я гулял почти час, промочил ноги, купил в супермаркете бутылку коньяка и два каких-то ужастика на одном диске, а потом пошел домой, к пустой одинокой квартире.