Цена силы

Глава 18

Аборигены заметили нас практически сразу же, стоило только выбраться из-под защиты деревьев. Похватав копья и луки, люди спешно собрались позади шамана, который закончил манипуляции с костром и теперь спокойно смотрел на нас, совершенно не проявляя волнения или других признаков тревоги.

Почти все атакующие заклинания, которые мы могли применить, действовали на сравнительно небольшом расстоянии. Стрелы Улля теряли пробивную способность, воздушное лезвие не имело большой точности и попасть в движущуюся мишень становилось крайне сложным делом. Остальные знаки также имели определенные недостатки. То же самое касалось кольца гнева. Оно отлично работало по одиночным крупным целям, но против группы людей было почти бесполезно. К тому же не факт, что нас не заметили бы в процессе кастования высшего заклинания. Так что для максимально эффективного применения магии нам пришлось приблизиться к, замершим противникам, почти вплотную.

Сто метров, семьдесят, пятьдесят и вот в толпу людей полетела сеть, которую скастовал Роман. Мутный сгусток, словно пушечное ядро выстрелил вперед, раскрываясь в воздухе подобно парашюту, чтобы зацепить как можно больше целей. На встречу нам, вылетела только одинокая стрела, выпущенная испуганным лучником.

Результатом заклинания должны были стать обездвиженные фигуры людей, которых сеть скует своими силовыми нитями, но результат оказался иным — сгусток, структурированный силы, приблизился к аборигену и замер, словно уткнувшись в невидимую стену, не долетев до цели считанные метры, а затем и вовсе рассыпался кучей безвредных искр.

Видимо не только мы готовились к бою. На измазанном белой краской лице шамана появилась кривая ухмылка. Обостренное зрение, позволило рассмотреть этот мерзких оскал во всех подробностях, я даже увидел остро заточенные зубы, делавшие человека похожим на хищника или демона. Еще мне бросилось в глаза ожерелье из отрезанных ушей, которые черными блинами висели на толстой веревке.

Почти одновременно с Романом остальные члены команды пустили в ход свои заклинания. Ярко светящаяся плеть перечеркнула окружающую действительность и с тихим свистом ударила по толпе, но также безрезультатно. Глеб испробовал воздушное лезвие, увы все с тем же итогом — оно завязло в защите.

— Ману не тратим! — не останавливаясь выпалил Семен. — Валим шамана!

В принципе, данную команду можно было и не озвучивать, мы все поняли, что странное поле, закрывающее аборигенов, каким-то образом нейтрализует заклинания, так что их стоит применять только в непосредственной близости с противником. Правда не уверен, что это поможет.

Возможно, поняв, что магия бессильна, нам стоило остановиться, или вообще отступить, но предвкушение боя уже будоражило кровь. Да и не одной магией сильны бойцы. Почти в любой схватке главным аргументом всегда оставалось холодное оружие, а заклинания работали лишь вспомогательным инструментом. Источники бойцов не позволяли разбрасываться знаками направо и налево, оставляя место для рукопашных схваток.

Мы практически вплотную приблизились к замершей группе врагов, когда шаман сделал свой ход. Он щелкнул зажатым в правой руке хлыстом, и земля перед нами вздыбилась, словно кошка, увидевшая собаку.

Удар оказался внезапным и очень сильным, мы не добежали каких-то десяти метров, когда нас как на батуте подкинуло в воздух. То, что мои колени оказались целы и не рассыпались в кровавую труху, нужно было благодарить только поставленный заранее щит — он смягчил удар и не позволил получить мне критических повреждений.

Пока мы изображали из себя кегли на батуте, шаман не терял время и вновь начал творить волшбу. Он сорвал со своего страшного украшения одно ухо и сжал его в кулаке. Не знаю, как мне удалось все разглядеть, но я готов был поклясться, что так все и происходило. Тем более сразу поле этого действа на нас, уже упавших на землю, обрушился поток стрел, которые спешно выпускали вступившие в бой аборигены.

Наконечники вестников смерти прямо в полете начинали светиться ядовито-зеленым пламенем, не сулящим нам ничего хорошего, но к счастью, щиты хоть и потратившие энергию, выдержали эту атаку — стрелы, уткнувшись в барьер, бессильно упали на землю.

Не тратя ни секунды на передышку, мы вновь бросились вперед, стремясь добраться до шамана, который оказался очень опасным противником. Семен даже бросил в папуасов один из убийственных артефактов, который при срабатывании должен был в фарш покрошить любого, попавшего в зону поражения, но антимагическая пелена, работала без осечек — кусочек, заряженного силой камня, лишь бессильно ударил одного из лучников, разорвав ему щеку.

А шаман, не теряя времени, вновь пустил в ход свое ожерелье. Худощавая рука сорвала, как перезревший плод, черное, засохшее ухо, затем еще одно после чего в воздухе появились шустрые светящиеся создания.

“Вот ты блин Гарри Поттер недоделанный, — пронеслась в голове мысль, — Патронусов вызвал”.

Однако мои предположения оказались неверны, яркие огоньки вместо того, чтобы напасть на нас, начали втягиваться в людей, стоящих позади шамана. Бойцы нервно сжимали оружие, с долей испуга бросая взгляды на своего предводителя, но сразу после вселения магической сущности их поведение менялось. Человек начинал изгибаться в пароксизме боли, чтобы в следующее мгновение с перекошенным от ярости лицом броситься на нас.

Шаман закрыл себя марионетками. Один за другим аборигены втягивали в себя чуждую энергию и бросались в бой. Началась схватка лицом к лицу.

Удар земли раскидал нас по разным сторонам, так что прикрывать мне спину было некому. Каждому досталось по несколько противников и больше всего врагов сейчас приближалось к Роману, находящемуся ближе всех к шаману.

На мою долю досталось три противника. Они с безумной скоростью неслись вперед, преодолевая за один прыжок не меньше трех метров. На их беду, бойцы вышли за пределы нейтрализующего поля и первого врага встретили стрелы Улля, проделавшие в его теле три кровавые дыры. Безжизненное тело рухнуло на землю.

— Магией бей! — что есть мочи заорал я, но большего сказать не успел, так как на меня уже наседал следующий противник, а за ним спешил еще один.

Сражаться сразу с двумя бойцами в мои планы совершенно не входило. Понадеявшись на то, что щит сможет сдержать еще пару ударов, я не стал обращать внимание на отчаянные копейные выпады и наполнил силой воздушное лезвие. Диск сжатого воздуха разрубил противника почти пополам. Во все стороны брызнула кровь, внутренности вывалились из разорванного нутра, мерзкий запах шибанул в ноздри.

Последний боец, не обращая внимания ни на что, перепрыгнул павшего соплеменника и в полете попытался проткнуть меня копьем. После чего, как швейная машинка, начал наносить удар за ударом. Не знаю, что за магией накачал своих бойцов шаман, но их скорость увеличилась многократно. Если бы не щит, то длинное копье с острым железным наконечником уже испытало бы на прочность мою броню.

Атаковать я не мог, приходилось защищаться, отражая резкие выпады. Удары шли настолько часто, что у меня не получалось сосредоточиться и активировать подвешенные на источнике знаки. Приходилось раз за разом блокировать чужое оружие. В конце концов, я не стал мудрить и, воспользовавшись чистой силой, оттолкнул бойца, глаза которого стали красными из-за лопнувших сосудов. Эта секундная передышка стоила аборигену жизни — стрелы Улля сделали свое дело.

Переводя дыхание, я огляделся вокруг. Дела у нашей команды складывались хоть и не плачевно, но победой даже не пахло. Возле каждого из бойцов лежало как минимум два мертвых противника, но в живых оставалось еще достаточно. Однако главной проблемой оставались не они. Пока мы отбивались от марионеток, главный враг не сидел сложа руки.

Ту минуту, что мне потребовалась, чтобы разобраться со своими противниками шаман потратил на странное магическое действо, состоящее из громкого пения, приплясывания и периодического срывания с ожерелья очередного уха, которых оставалось не так уж и много.

Не знаю, что задумало это чудо в перьях, но ничего хорошего ждать не приходилось. Моя интуиция просто вопила, что надо срочно что-то предпринимать, иначе быть беде. Крепче сжав алебарду, я, разрывая связки ног, бросился к шаману. К сожалению, преодолеть рывком разделяющие нас десяток метров было невозможно — мое умение действовало только на короткие дистанции. Пришлось выжимать из себя все возможно, чтобы успеть прервать каст неизвестного заклинания.

Я не успел. Шаман, тонко взвизгнув, закончил пение. Последнее ухо полетело на землю, и в тот же момент над рекой поднялась волна, принявшая очертания длинной мутной из-за ила змеи. Эта искусственно созданная рептилия в доли секунды выстрелили своим телом и ударила в меня всей мощью природной стихии.

Удар ошеломил. Щит, который держался на каких-то крохах энергии лопнул, отозвавшись в ухе тихим писком. Возможно, если бы не броня, и встроенная в него защита, я бы лишился сознания, но вместо этого, лишь распластался на земле. Вокруг меня растекалась пахнущая тиной лужа. В любую секунду должен был последовать следующий удар, но этого не происходило — шаман, возможно посчитавший, что угроза с моей стороны нейтрализована натравил своего зверька на ближайшего к нему врага — сгусток структурированной воды обрушился на Романа, вокруг которого лежало пять неподвижных тел аборигенов. Змея подобно гигантскому гибкому шлангу обхватила человека, полностью поглотив его в своем теле.

На этом наши проблемы не заканчивались — из реки поднималось второе призванное существо.

Помочь попавшему в беду бойцу остальные не могли. Семен и Глеб отбивались от наседающих с разных сторон противников, впавших в боевой транс.

Передо мной встал выбор — или попытаться вытащить Романа из объятий водной твари или попытаться убить ее создателя и после секундного колебания я выбрал второй вариант. Поднявшись с земли, я бросился вперед, стараясь не обращать внимание на боль в груди и руке, кажется при падении умудрился сломать пару пальцев на левой руке.

Шаман мою атаку срисовал, но совершенно не проявлял беспокойство и было отчего — за его спиной уже приготовилась к броску уже сформированная водная змея, которая без проблем могла бы проглотить и меня и еще такого же человека. И когда мне удалось преодолеть почти половину расстояния до цели, порождение магии пришло в движении.

Наверное, это выглядело даже красиво — постоянно меняющаяся вода вдруг, обретает четкую форму, оставаясь при этом все такой же подвижной и в смертельной грации устремляется вперед, готовая раздавить мелкое препятствие, вставшее не пути. Наверное, будь у меня возможность посмотреть на это существо в спокойно обстановке я бы смог оценить чужеродную красоту, но в тот момент тварь хотела меня убить, и мозг отключил все ненужные эмоции.

Разогнанное магией сознание смогло отследить момент атаки, а сразу после этого я применил рывок и мгновенно оказался позади раскрытой пасти монстра. Путь к шаману оказался открыт и если я не мог убить его магией, то алебарда меня еще не подводила.

Впервые за весь бой я разглядел на, раскрашенном белой краской, лице шамана нечто, похожее на страх, а в следующий момент, заточенное лезвие вошло ему в грудь, разорвав сердце. В тот же миг за моей спиной победной песней раздался звук падающей воды — так разрушались призванные шаманом змеи.

Разобраться с горсткой уцелевших аборигенов уже труда не составило. Не смотря на боль в избитом теле, я поспешил на помощь остальным и вскоре на песчанном пляже, залитом кровью, не осталось живых противников.

Мы с Глебом добивали последнего бойца племени, обезумевшего от вселившегося в него духа, а Семен, припадая на правую ногу, побежал к Роману, который после атаки змеи так и остался лежать на песке. Краем глаза я увидел, как Сеня упал на землю и начал производить какие-то манипуляции над упавшим бойцом.

Когда мы подоспели к ним, то картина нам открылась ужасающая. Роман лежал в неестественной позе с открытыми глазами, а под ним медленно краснел песок. Броня отсутствовала и нам были хорошо видны повреждения, которые сделала змея.

Ребра бойца торчали наружу, руки и ноги были сломаны в нескольких местах. Человек был мертв, это было понятно сразу, но Семен все еще пытался оживить павшего бойца, поливая его из маленькой бытылочки, которые прятал во внутренних карманах. Судя по ярко-красному цвету, это был один из регенерирующих эликсиров. Да он мог заживить довольно серьезные раны, но проткнутые легкие и разорванное сердце даже ему было не под силу восстановить.

Семен пытался реанимировать Романа еще несколько минут, но в итоге он все же сдался и обессиленно упал на, пропитанный кровью, песок. Над мирно текущей рекой, раздался полный боли крик человека, который только что потерял друга.

Мы похоронили Романа под тем же деревом, где часом ранее лежали наши вещи. Над приземистым холмиком, поставили самодельный крест, сделанный из, обструганных мечем, веток и лиан.

Похороны проходили молча, на душе было настолько погано, что хотелось вернуться в деревню аборигенов и разнести там по камешку каждое здание. Но хуже всех приходилось Семену. С того момента, как он осознал гибель товарища, он почти перестал разговаривать. Его смуглое лицо словно подернулось пеленой времени. Глаза как-то разом потухли, взгляд больше напоминал взгляд старика, чем еще не старого мужчины.

Речей о том, что нужно прервать рейд и вернуться на Землю не было. Мы все понимали, что такое могло произойти с каждым и еще дома обсудили этот неприятный вариант развития событий.

Поредевший отряд двинулся дальше. Путь через реку больше никто не преграждал. Впереди ждал храм.

Понурые и подавленные мы отправились к переправе. Краем глаза я заметил, что Семен сжимает в руке деревянного человечка, вырезанного Романом за какие-то минуты до смерти.

С момента схватки у реки, прошло около часа, потребовавшегося нам чтобы прийти в относительный порядок, причем в плане физического состояния особых проблем не было. В бою Семен получил длинную рану на ноге, которая после лечебных манипуляций уже перестала беспокоить бойца, Глеб и я отделались ушибами да может легким сотрясением. Хуже дела обстояли с моральным настроем команды, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Ни одно известное мне заклинание не могло лечить душевные раны.

Возле реки за прошедший час уже начали собираться местные падальщики. Одно из тел рвал крупный ящер, похожий на земного варана. На нас животное смотрело с опасной, но свою трапезу не прекращало.

Проходя мимо шамана, я еще раз осмотрел противника, которого мы преступно недооценили. Даже осторожный Семен не посчитал данного разукрашенного человека в разноцветных перьях серьезной угрозой и, как мне кажется, теперь жутко себя за это винил.

Сеня, насколько я смог его узнать, старался обезопасить любого, кто находился рядом и смерть человека, с которым он был знаком с юности, очень сильно ударила по нашему одноухому командиру.

Переправа через реку осталась в моей памяти как долгие прыжки по скользким камням, несколько падений в воду, благо течение тут было совсем небольшим, и неприятный запах тины. Мы медленно, друг за другом перебирались от одного плоского булыжника к другому, помогая в случае чего упавшим в реку. Хотя, стоит сказать, что чаще всего этим упавшим был я.

Как бы то ни было, но на противоположную сторону мы все-таки выбрались. Мокрые и злые мы отдалились от злосчастной переправы и развели костер на первом же ровном участке, свободном от деревьев. Таиться от кого-либо уже не хотелось. Вероятность того, что поблизости прячется еще одно племя, желающее нам смерти, была невелика, а от любых животных мы смогли бы отбиться даже втроем.

Пока длился перерыв я пытался проанализировать прошедший бой. Причин, почему схватка едва не окончилась поражением виделось две. Первая — Сеня, как и большинство известным мне земных магов специализировался на добыче лута с неразумных животных и оказался банально не готов к схватке с человеком владеющим магией. Хотя, глупо обвинять в этом одного Семена, вина лежит на всех. Вторая причина проистекает из первой. Шаман оказался слишком необычным противником. Возможно не самым сильным, но он владел магией, к которой мы еще не сталкивались.

Пока добирались до места привала, я расспросил Глеба, есть ли какая-нибудь информация о водных змеях, которые едва не размазали нас по песку, но получил ответ, что ни о чем подобном он даже не слышал. Возможно это были стихийные элементали, а может хитрое заклинание, известное только шаману. Разницы нет, главное никто из нас понятия не имел, как развоплотить подобное существо.

Вскоре движение возобновилось. Мы все так же молча шагали через джунгли, отмечая про себя, что окружающая местность вновь изменилась. По пути начали встречаться развалины древних сооружений, которые почти поглотил лес, но желания рассматривать руины не было. Когда умирают люди, с которыми ты еще утром делил хлеб, трудно перестать об этом думать.

За день мы так и не добрались до храма. Судя по часам до темноты оставалось не долго и мы, остановив Семена, который словно робот шагал вперед, начали устраиваться на ночлег.

Через полчаса поредевшая команда собралась возле небольшого костра, который с отвращением грыз сыроватую древесину, и словно в отместку за некачественное топливо, то и дело норовил обдать нас дымом. Гнетущая тишина повисла над временным лагерем, каждый думал о своем, но внезапно Семен, задумчиво глядящий в костер, прервал молчание:

— А я ведь с Ромкой еще со школы еще знаком. Учились мы правда в разных классах, но иногда общались. Потом армия. На проводах у него гулял. Нажрался он тогда так, что в автобус втроем затаскивать пришлось. После этого дорожки наши разбежались — я на завод устроился, он строителем шабашил, а потом бац, Союзу хана пришла. И стали мы никому не нужны. Денег нет. Перспектив тоже. А кушать хотелось каждый день. И вот в девяносто втором свела нас судьба с Ромкой заново, правда тогда его чаще всего Кислым звали, Кисляков его фамилия была, ну а мою погремуху вы слышали. Откуда пошло, уже и не вспомню, Бадай и все тут. — Семен замолчал ненадолго, вспоминая прошлое. — Город уже авторитеты держали, ну и мы около них терлись, только я в одной банде был, а Ромка в другой. Враги типа или конкуренты.

Еще через год я жену встретил. Она правильная у меня была. Учительницей работала. Вера. Мы ведь любили друг друга. Она просила меня, чтобы я со всей этой бандитской темой завязал, но легкие деньги так не любят отпускать тех, кто их уже держал в руках. Дурак молодой.

Ну и в девяносто шестом наши наверху что-то не поделили. Я же простым бригадиром был, подо мной человек десять всего ходило, так что не знаю, чего там закусились, но факт в том, что война началась. Натуральная. И ведь я мог подумать, что охота начнется за всеми. Убили Веру. Возле дома подкараулили. Стреляли в меня, но чего мне кабану сделается. Не уберег. Наверное, тогда, во мне магия и проснулась. От горя, от смерти.

Ромка, как узнал о случившемся, приехал ко мне в больницу. Оказывается, это люди с его бригады меня завалить пытались. Сдал он их. И за это я ему по гроб жизни обязан. В общем кончились эти гниды быстро, но мучительно. Через месяц на меня серые вышли. А еще через пару лет я узнал, что и Ромка теперь с нами. Был с нами. Плохо кончилась жизнь, гадко.

Семен вновь замолчал. Возможно, стоило что-то сказать, поддержать человека, но слова просто не шли. Да и не нуждался он в них. Просто хотел высказаться, помянуть свою жизнь и людей, которые из нее ушли.

Сеня так и просидел всю ночь у костра, я несколько раз просыпался, пытался даже сменить его с его вахты, но мужчина лишь качал головой и говорил, что будет дежурить сам.

Утро началось с того, что над джунглями разверзлись тучи. Дождь, который милостиво обходил нас стороной все дни в этом мире, словно решил наверстать упущенное и попытался нас утопить. Вода сплошным потоком лилась сверху, не давая продолжить путь. Мы все втроем собрались под деревом, ожидая пока природа успокоится и сжалится над нами. Сквозь шум я неясно слышал, как рядом матерится Глеб.

Через пару часов этой погодной вакханалии, внезапно осознал, что в лесу наступила тишина. С веток все еще стекали струйки воды, но постоянного шума капель не стало. Дождь кончился. Растения жадно впитывали жидкость, которая быстро впитывалась в землю.

Слушая ругань Глеба, который в красках описывал, как он любит этот лес, пигмеев, дождь и богиню Сехмет вместе с ними, я переоделся в сухое (рюкзаки были защищены от влаги) и, дождавшись, пока остальные последуют моему примеру, двинулся дальше. Мне уже не терпелось добраться до храма и закончить этот затянувшийся рейд.