Цена слов

Глава 12 Возвращение

Егор помог броненосцу выехать за ворота, приказав ратникам развести людей. Теперь он остался за главного в Монастыре, пока Настоятель не вернётся обратно.

Машина мчалась через тёмно-багряную ночь, а Олег всё думал о месте, куда он направляется. Бдын – поминальный столб на вершине кургана. Там, под высокой земляной насыпью восемнадцать Зим назад упокоилось его прошлое. Анюта погибла как вождь, сражаясь за род, за племя, за их с Олегом семью; погибла от пули из «раненой» винтовки, которую сама наделила душой, и стрелял человек, которого Мать-Волчица любила больше собственной жизни. Олега охватило странное чувство, будто время повернуло свой ход, и он возвращается в прошлое.

– Обернись…

Голос Анюты шепнул в ухо скитальца. Олег оглянулся и увидел её на задних сидениях машины. На мертвенно бледных губах застыла полуулыбка, тень от опушённого капюшона скрыла верхнюю часть лица. Скиталец мог разглядеть только голубые огоньки глаз в глубине.

– Слышишь? Волки больше не воют? – беспокойно сказал водитель. И тут же машину потряс сильнейший удар. Вскрикнув, Арсений вывернул руль, не дав внедорожнику перевернуться. Снаружи пророкотал голос подобный близкому грому, и снова удар, на этот раз в задний бампер! Олег не удержался на месте, врезался лбом в бронелист. По лицу хлынула тёплая кровь, в глазах запрыгали искры.

– Господи-Боже, что это?! – старался прибавить газу Арсений, но чудище, которое напало на машину, не отставало от них. Олег заметил его через боковую решётку – огромный чёрный волк с глазами цвета чистой луны. Чудище заглянул в салон на бегу и тут же ударило боком в машину. Скитальцу показалось, что старый внедорожник Арсения накренило, но в этот раз броненосец не перевернулся и продолжал отчаянно работать двигателем.

– Автомат, Олег! Влупи очередью по этой твари! – кричал водитель. В автомате возле сидения ещё оставалось немного патронов. Схватив его, Олег улучил секунду и открыл дверь. Внутрь кабины тут же ворвался шквальный ветер и капли ледяного дождя. Волк настигал, и Олег выстрелил, стараясь удержать брыкающиеся оружие в стороне зверя. С такого близкого расстояния, даже на полном ходу, промахнуться было нельзя. Олег видел, как несколько пуль попали в лохматую чёрную шкуру. Хищник взвизгнул, но не отступил. Как только автомат пусто лязгнул, волк снова вложился всем телом в машину. Обороты двигателя упали, мотор начал захлёбываться.

– Ещё раз так врежет и нам крышка! – вопил Арсений. Скиталец переложил на колени обрез, который получил в Монастыре. Рассыпая обрезки монет, он забил в два ствола серебро и взвёл курки.

– Да разве его этим проймешь?! Автомат не взял, а ты с этой «дудкой»! – вытаращился на скитальца Арсений.

– Газу поддай! Оторвись от него, хоть на два шага!

Водитель вдавил педаль газа до самого пола. Измученный двигатель взвыл на предельных оборотах, машина ускорила ход и оторвалась от волка на один прыжок до заднего бампера. Олег открыл дверь и, придерживаясь рукой за крышу, встал на подножке. Мотор захлебнулся, броненосец сбавил ход, волчья пасть оказалась прямо перед скитальцем, и Олег выстрелил.

Обрезки серебра вонзились в черную шкуру, выбили глаза и янтарные зубы чудовища и посекли голову. Истошно завизжав, чёрный волк кубарем покатился к обочине. С каждой секундой дистанция между хищником и машиной росла. Олег вернулся в кабину и крепко захлопнул за собой дверь.

– Подстрелил! С ума сойти, ты его подстрелил! – кричал поражённый Арсений. – Что же это за тварь?!

– Один из Великих Зверей, но напал он на нас не случайно – кто-то из Навьего племени подчинил себе Лесных Духов… – негромко отозвался скиталец. Трясущимися руками он начал снаряжать обрез новой порцией серебра. Увидев это, наёмник крепче вцепился в руль и поддал газу. Машина мчалась по размытой дороге, всё дальше отъезжая от Монастыря.

*************

Зверь был жив, хоть не мог подняться на ноги, ослеп на оба глаза, страдал от мучительной боли и медленно умирал. Человек не должен был причинить ему такого вреда – это было странно. Костлявая девушка с длинными тёмными волосами, в чёрном платье не по плечу, неловко приблизилась к зверю. Белые пальцы перебирали чёрную шкуру, стараясь его успокоить. Зверь глухо рычал, в ночной воздух рвались клубы горячего пара. Найдя в шкуре рану, крестианская ведунья приникла к ней и втянула ртом отравленную кровь. Всё её существо передернуло, она различила вкус серебра, тут же выплюнула отраву на землю и вытерла губы рукавом платья. Зелёные глаза со слезами смотрели на муки чёрного хищника. Вслед машине сверкнул мстительный взгляд сгнившего изнутри двоедушца.

*************

Они ехали без остановки всю ночь. Дождь продолжался, бурлящие ручьи размыл дороги. Не раз путь машине преграждали низины, которые теперь выглядели словно разливные озёра. Но, несмотря ни на что, Арсений только прибавлял ход. Внедорожник рвался сквозь рытвины и канавы, поднимал за собой фонтаны грязи, ломал упавшие деревца и ни разу, словно его хранил кто-то свыше, в пути не заглох.

После нападения волка, скиталец и водитель молчали. С каждым пройдённым километром лицо наёмника суровело. Только к полудню машина выехала к прибитым дождём и градом пшеничным полям. Солнечный цвет колосьев поблёк – пелена дождя оттеняла его серой хмарью, а ледяные струи воды губили хрупкую жизнь, поднятую тяжёлым трудом человека.

Только сейчас Арсений тревожно воскликнул:

– Не убирали ещё, на полях все гниёт!

– Ранняя осень, никто не успел, – вступился скиталец, но наёмник не слушал. Он вцепился глазами в дорогу, выжимая из машины последнее. Когда над грязно жёлтыми полями показались тёмные избы Ржаного, Арсений открыл дверь и, не сбавляя хода, привстал на подножке. Но за пеленой ливня ничего было не разглядеть, показалось только, что нет ни одного огонька.

– Уже скоро, не бойся. Они должны быть в порядке… – но даже Олег понимал, насколько слабо сейчас звучат его утешения. Водитель вернулся на место и снова ничего не ответил. Рука Арсения метнулась под тёплую куртку и крепче сжала обережную куколку.

Ржаное – крепкая община на три десятка домов. Бывшие невегласе приняли христианство и пытались вырастить на своих землях пшеницу, добытую в Аруче. Пусть на это ушло не одно короткое лето, но с помощью Монастыря вся округа, со временем, озолотилась колосьями. Если бы не машина, найденная и отремонтированная отцом Арсения, он бы тоже работал в поле со всеми, жил оседло, с семьёй, не рискуя на заработках. Но мир стал теплее для человека, появились деньги, и Арсений хотел зарабатывать на дороге, а не тратить силы как пахарь.

Броненосец домчался до общины через десять минут. Не сбавляя хода, Арсений влетел в маленький двор и озарил светом фар скромный бревенчатый дом. Ворота были распахнуты, за ними стояли разбитые хлев и сараи надворья…

С первого взгляда Олег понял, кто это сделал – в створке ворот был воткнут обломок копья с волчьими когтями на оплетении. Двери в избу выломаны, окна разбиты. Осенний ветер пытался раздуть мокрые от дождя занавески.

Арсений затормозил, выскочил из машины, но Олег знал, что случилось. По сердцу резануло нехорошее предчувствие. Не помня себя, старый скиталец бросился следом, догнал наёмника и схватил за плечо:

– Пусти! Я к жене приехал! Пусти! – как бешенный зверь заорал во всю глотку водитель.

– Не ходи туда, слышишь! Не смотри! – держал его Олег.

Наёмник вырвался, развернулся и со всей силы ударил Олега в лицо. Скиталец рухнул в раскисшую грязь и зашёлся резким приступом кашля. Даже если бы он мог, то не стал больше мешать Арсению – наёмник имел право видеть, он имел право знать, что случилось с его семьёй. Широкими шагами водитель взбежал на крыльцо, влетел в дверной проём и исчез внутри дома. Олег привстал на земле и обречённо взглянул на скошенные двери избы. Через полминуты, на весь двор, на всю общину, на весь замёрзший мир разлетелся отчаянный крик.

Скиталец тяжело встал и с одышкой, пошатываясь прошёл вслед за другом. В тёмной избе сгустился тяжелый запах запревшей сырости, вещи раскиданы, мебель поломана, крышка погреба поднята, на досках пола отчаянные царапины от ногтей. Скиталец рассеяно огляделся – остатки посуды, разбросанные поленья и втоптанные в грязь листы с детскими рисунками. На столе, в разодранной одежде, лежало тело зарезанной женщины. Перед ним, упав на колени, раскачивался очумевший от горя наёмник. Со спины Олег не мог разобрать, кого он убаюкивает на руках, но, когда увидел испачканные в крови тонкие ножки, всё понял.

– Су-уки! – выл Арсений, целуя тёмные волосы дочери. – За что?! За что!..

Захлебнувшись собственным криком, он ещё пуще стиснул в объятиях тело дочери:

– Не успел я к вам, не доехал! Давно должен быть дома, умереть за вас должен, спасти вас!

Он неловко запустил руку под куртку, достал куколку из травинок и приложил её к груди мертвой девочки:

– Сберегла ты меня, всю дорогу хранила, только бы я к вам целый добрался! Не сумел я, не сберёг! Не туда своротил, дурак, всё, всё, всё потерял! Нет у меня больше здесь ничего!.. Сволочи!..

Он затих, прижимая ребёнка к себе – не родного, усыновленного, от той женщины, которую полюбил, ради которой жил, рисковал, с кем семью создал и всей душой рвался!.. И не успел.

– Арсений… – тихо позвал Олег от порога. Осиротевший мужчина не двигался, словно сам превратился в убитого у обочины зверя. Старик осторожно подошёл, хотел что-то сказать, вывести из неразрывного горя, но наёмник вдруг сам обронил:

– Скиталец… там свёрток в машине – я им вёз. Ты мне его принеси…

Немного помедлив, Олег развернулся и быстро, как только мог, вышел. Он захромал к машине, торопливо открыл дверцу, нашел тот самый сверток в салоне, схватил его и кинулся обратно в дом. Скиталец успел как раз в тот момент, когда дуло пистолета вжималось в висок Арсения. Из брошенного на пол кулька посыпались цветные карандаши. Скиталец подскочил к другу, крепко схватив его за запястье:

– Не дури! Слышишь?! За ними собрался?! – хотел вывернуть он пистолет. Арсений, воя сквозь зубы, не отдавал оружие, но сопротивляться не мог – у него на руках лежало тело дочери. Наконец, обезоружив его, Олег сам рухнул на пол и закашлялся. Арсений неловко дотянулся до карандашей, сгрёб их ладонью, прижал к себе, как самое дорогое, а потом опять зарыдал и затрясся. Глядя на него, Олег одеревенелой рукой вытер кровь с лица:

– Умереть легко, ты попробуй сейчас поживи, без тех, кто дорог, за кого бы сам умер… Нет, брат, терпи, стисни зубы и вытерпи, понял?! Больно тебе? Поплачь – можно, поплачь, полегчает! Но на жизнь смотри, на неё, на костлявую не смей смотреть – только на жизнь! Ты не знаешь, что будет!.. Если ей не мешать, жизни – она всякой травой из-под снега взойдёт, рожью со льда пробьётся, новым ребёнком к солнцу потянется – для того и надо жить, дышать через боль, кровью харкать, а к завтрашнему тянуться – вот в чём истина, ясно?!

Арсений замер, и перевёл на скитальца помутневшие от горя глаза:

– Истина? Я ведь тоже думал, что истину знаю. Думал, что людям в дороге помочь – то во благо, что потом мне зачтётся, что лето Теплеет, творить добро уж не чудо, а обычное дело, что родные в своём доме, в сохранности. Ведь всё лето в разъездах, бывало – задерживался, а оно видишь, как вышло, скиталец? Промедлил и не я к ним пришёл. Надо бы бросить всех, о родных, о семье своей помнить…

Он вложил карандаши в холодные руки дочери, полез в карман, вынул ключи от машины и бросил их на колени к скитальцу:

– Езжай, куда собирался. Спасай сына, спасай своих внучек. Со своей семьей надо быть, а кто бросил её, тот… – он стиснул челюсти и умолк.

– Я могу не вернуться в Ржаное, – подобрал ключи Олег слабыми пальцами.

Арсений не отозвался.

*************

Олег сидел на водительском месте, навалился на обод руля и опустошённо молчал. У зеркала заднего вида безжизненно свисали обереги Срече и Святибору. Ключи давно вставлены в замок зажигания, броненосец ждал последней дороги. Скиталец дышал с протяжным свистом, вдох и вовсе казался подвигом перед болью. По крыше барабанили капли многодневного ливня – необычно суровая и ранняя осень, и Олег это знал.

Он почувствовал, что жена рядом, как это бывало всегда, словно она и не умирала. Открыв глаза, Олег увидел Анюту рядом с собой, на пассажирском сидении.

– Кто же ты такая, Волчица? – одними губами прошептал он в пустоту. – Любовь моя единственная? Кровавый дурман? Совесть близкого мне человека? Призрак утраченного?..

Анюта молчала и улыбался ему. Она была рядом и от этого становилось чуточку легче дышать.

«Нельзя медлить», – прозвучал внутри голос, а может быть Олег говорил сам с собой?

– Почему? – пробормотал он вслух, желая проверить, не обезумел ли окончательно. Вдруг Анюта протянула к нему сложенные горстью руки. В ладонях лежал окровавленный нож с волчьими зубами на ремешке и осколки оружия, покрытого рунами. Увидев это, Олег вздрогнул, и призрак перед ним растворился. Скиталец остался в машине один. Олег больше ни о чём не думал, только о своих детях!

Двигатель завёлся с пол-оборота. Броненосец поднял из-под задних колес поток грязи и рванул в восточную сторону – к бдыну, к могиле Анюты, к семье.Читать дальшеДвоевериеhttps://author.today/work/326025