Цена воспоминаний

ГЛАВА 11

Смысл смерти найти очень легко. Всегда найдётся то, ради чего стоит умереть. А вот ради чего жить…

«Я родился слишком поздно, чтобы жить в мирное время. Или слишком рано».

— Капитан, всё же… Куда мы идём? — Синклер молчал всю дорогу, и Лейт не терзал его расспросами. Но когда они миновали несколько уровней на лифте, пересекли два коридора и оказались в инопланетном секторе, бывший агент не выдержал.

— К тому, кто, как я надеюсь, сможет предоставить вам возможность жить дальше, не опасаясь старых долгов.

— Вы говорите о ком-то из инопланетян?

— О, да! И я бы попросил вас проявить уважение. Не хотелось бы, чтобы вы стали причиной дипломатического скандала.

— Я умудрился ею не стать, даже встретившись с послом Моллари. Я надеюсь, вы не его имеете в виду?

— Нет, ну что вы!

— Вы меня успокоили… — Лейт вложил в эти слова достаточно сарказма, чтобы даже острая на язык Нейла им гордилась. А затем, глянув на форму Синклера, всё же спросил. — Капитан, а ради чего живёте вы? — Вы-то как раз часть Земного Альянса.

— Вот странно… — Тот остановился и задумчиво нахмурился, сунув руки в карманы. — Я всегда знал ответ, но никогда не пробовал облечь его в слова. И сейчас вы меня спросили, и…

— Поставил в тупик?

— В некотором роде. Скорее, дали мне понять, что не всегда можно озвучить то, что чувствуешь сердцем. Поймёте ли вы меня правильно, если я вам скажу, что живу ради торжества жизни во Вселенной?

— Мир во всём мире? Глобально.

— Ну что вы, я не настолько наивен. Но я хочу, чтобы жизнь продолжалась, распространялась по вселенной, пока не заполнит её, а потом вышла за её пределы… понимаете меня?

— Да. Это ещё более масштабное желание, чем мир во всём мире.

— Возможно, тут сказывается некоторые религиозные наставления, полученные мной в молодости. — Увидев вопросительный взгляд Дорффа, Синклер развернул свой ответ. — Меня учили, что жизнь и разум священны. Бог любит всех, таких, какие мы есть. Мы непослушные дети, часто его огорчаем, но он дал нам свободу выбора, и это нисколько не умаляет его любви. Я не то чтобы особо религиозный человек, но эти, если угодно, заповеди, помогли мне стать тем, кто я есть.

«Осталось лишь узнать, кто ты есть, капитан Джеффри Синклер…»

— Вам доводилось прощать? Не проступки нашкодившего ребёнка, а нечто по-настоящему серьёзное: геноцид, войну?

— Мне случалось не обвинять.

— Вина либо есть, либо её нет.

— Не всегда. Правота или неправота людей существует лишь в ваших глазах. В своих глазах они правы. Можно соглашаться или не соглашаться. Можно действовать в тех или иных чьих-то интересах, но при этом не называть их виноватыми.

— Такое ощущение, что вы говорите, будто вина — это клеймо.

— Именно так. Но это клеймо в ваших глазах. Обвинив кого-то, вы начинаете смотреть на него сквозь призму вины.

— Разве вы никого и никогда не обвиняли?

— Бросьте, мистер Дорфф. Я же всего лишь человек.

— И до сих пор смотрите на них сквозь призму? Даже если простили и давно рассчитались с обидой?

— Пожалуй, да, — Синклер вздохнул, признавая собственное несовершенство. — Я попробую сказать чуть иначе. Люди совершают хорошие поступки и плохие. Добрые и злые. Но одни и те же люди совершают и добрые поступки, и злые. И если вы увидели человека через призму зла, вы можете не заметить то доброе, что он совершил. Я сужу поступки, а не людей.

— Если бы вы меня судили как человека, мы бы сейчас не разговаривали, да? — Лейт знал ответ на этот вопрос и не хотел услышать его вслух, поэтому втайне надеялся, что Синклер не станет ничего говорить. Капитан оправдал его надежды.

— Оставим сослагательное наклонение… Опоздать будет некрасиво. — Он свернул разговор и пошёл дальше по коридору.

Когда они наконец остановились перед одной из дверей сектора, Лейт уже перестал перебирать в уме все известные ему имена инопланетных гостей Вавилона-5. Синклер, не дав ему времени подготовиться, позвонил в дверь, и та открылась через пару секунд.

На пороге стояла посол Деленн.

Минбар.

— Доброго дня, госпожа посол. Вот человек, о котором я говорил, — Синклер поклонился. От удивления Лейт на несколько мгновений позабыл о правилах хорошего тона и переводил взгляд с одного на другую. Заметив, что минбарка с вежливой улыбкой смотрит на него, он собрался и тоже ей кивнул. Хозяйка резиденции отступила внутрь и пригласила их зайти на — с юридической точки зрения — территорию Минбарской Республики. Просторное помещение создавало ощущение, что не его обитатели и гости находятся в бесконечном космическом пространстве, а сам космос находится здесь, во всём его необузданном величии. Мягкий свет преображал типовые вавилонские апартаменты, и даже привычные предметы обстановки казались чем-то неземным. Падая на стены и пол, отражаясь от стеклянных инкрустаций, геометрическими фигурами украшающих стены, лучи света рассыпались в радугу и создавали в комнате ещё одно измерение.

Сама Деленн оказалась женщиной невысокого роста, с абсолютно лишённой волос головой и аккуратным гребнем на затылке, свойственным всем представителям её народа. Любовь к холодным тонам нашла отражение не только в интерьере посольства, но и в одежде минбарки. Ткань костюма, отдаленно напоминающего земное кимоно, едва заметно переливалась в свете люминофоров.

— Госпожа посол, позвольте представить вам, это Лейт Дорфф. Лейт, посол Минбарской Республики на Вавилоне-5, Деленн. — Чинно и сдержанно проговорил Синклер, когда дверь за гостями закрылась.

— Я… Наслышан о вас… Очень приятно… — почему-то смущаясь ответил Лейт. Он мучительно старался припомнить, как его приветствовал минбарец-телепат, и повторил этот жест.

Деленн, глядя на это, улыбнулась и уважительно кивнула, приглашая присаживаться. Сама она подала мужчинам пример и села на диван первой, сложив руки на коленях. Лейт, устроился в кресле напротив, а Синклер покачал головой:

— Я полагаю, что вы захотите поговорить наедине, поэтому, с вашего позволения, я вас покину. — Деленн, по-прежнему пребывая в молчании, кивнула ему, и капитан скрылся в коридоре, по ту сторону двери.

Лейт беспомощно проводил его взглядом и наконец посмотрел на уважаемого посла, сидящего перед ним. Взгляд Деленн проникал в душу, но при этом не вызывал дискомфорта. Она выдержала паузу, как будто поджидала, когда Лейт вернётся мыслями к ней, и наконец нарушила молчание:

— Капитан сказал, что вы нуждаетесь в помощи.

— Да, пожалуй, можно так сказать.

— Он сказал, что вы, желая поступить по совести, пошли против воли вышестоящих.

— Он очень точно описал мою… э-э-э… проблему.

— Хорошо. В таком случае, давайте начнём сначала. Какой помощи вы ищите?

Лейт растерялся и поджал губы.

— К сожалению, на этот вопрос я сам не могу до конца ответить… Что вам ещё сказал капитан обо мне?

— Я скажу, позже. Но до этого мне бы хотелось услышать то, что мне можете сказать вы. Попробуйте ещё раз — какая помощь вам нужна?

— Сначала я думал, что мне нужна защита, потом — что мне нужно убежище. И, пожалуй, я только сейчас понял, что об этом я не должен просить кого бы то ни было. Я в состоянии защитить себя, но… У меня нет возможности быть собой. Я даже не представляю, кто я.

— В таком случае, давайте попробуем узнать это. Что вы можете о себе рассказать?

— Кому я буду рассказывать?

— Мне. Не лицу, наделённому властью, не тому, кто, возможно, будет решать вашу судьбу… Просто — мне, — Деленн действительно была наделена властью и дальнейшую судьбу Лейта Дорффа сейчас решала она. Абстрагироваться от многочисленных граней её личности было трудно.

— Вам — как послу инопланетной державы? Вам — как жрецу, если не ошибаюсь? — Она только покачала головой.

— Не ошибаетесь, но сейчас все это не имеет значения. Просто — мне. Как слушателю, который сидит напротив.

— Разные люди хотят услышать разное, но слышит он только, то, чего ждёт.

— Если вы посмотритесь в зеркало, и спросите у того, кого вы там увидите, кто я? Что вы услышите в ответ?

— Вот на этот вопрос у меня и нет ответа.

— Попробуйте хотя бы начать.

Он сдался и, собрав все свои жизни, фиктивные и не очень, в одно целое, начал описывать их. У Лейта сложилось стойкое впечатление, что он препарирует сам себя. Отрезает кусочек за кусочком, нумерует, даёт наименование, рассматривает тщательно под микроскопом и откладывает в сторону — к уже изученным и посчитанным.

— Я бывший военный, трижды или четырежды якобы умиравший. Я предатель земного правительства. Я тот, кто посчитал, что может решать судьбу всей Земли и всего человечества. Я трус, отважившийся заглянуть в глаза своему страху и своей совести…

— Это всё, кем вы были прежде. А сейчас, в эту минуту — кто вы?

— Я тот, кто пытается найти себя.

— Что же вы ищите?

— Жизнь. Меня бросает в дрожь от одного недавнего воспоминания. Несколько дней назад я случайно столкнулся в коридоре с послом Кошем. Он назвал меня… Несущим смерть, — Деленн от удивления расширила глаза — ей явно было знакомо это имя. Но перебивать Лейта она не стала. — И это не то, кем я хотел бы быть или стать однажды. Наоборот! Я всю жизнь пытался защитить свою родину, искренне верил в идеалы. Даже смирился с тем, что иногда родину приходится защищать от неё самой. Эти идеалы на моих глазах разрушились. У меня под ногами одни руины… Наверное, это всё ужасно глупо звучит. Извините.

— Не нужно извиняться… — остановила его посол. — Так кому же сейчас принадлежит ваша верность?

— Моя верность… — эхом повторил Лейт и надолго задумался. Снова инопланетянка заставляла его искать ответы, которых он не знал. Может быть, чувствовал сердцем, но не знал слов, чтобы выразить эти чувства. Он всё же попытался. — Если я скажу, что Земле — совру, сам того не желая. Да, я люблю свой родной мир, но я только что пошёл против его правительства. Человечеству? Тоже не совсем тот ответ. Я пытаюсь быть верным общим идеалам человечности, справедливости… — Лейт пожал плечами. Однако посла этот ответ вполне устроил, потому что она кивнула и поставила перед Дорффом другой вопрос.

— Вы говорили о предательстве. Вы действительно считаете себя предателем? Ведь есть разница между тем, чтобы нарушить те правила, которые считаешь верными, и тем, чтобы иметь смелость пойти против сильнейшего или наделённого властью, если уверен, что он неправ.

— Я давал присягу. И это были не пустые слова, госпожа посол. Но я был вынужден сделать всё, что ей противоречит.

— Кому же вы присягали?

— Земле. Я клялся служить своему миру и защищать свой народ.

— Предавали ли вы тех, кому присягали? — судя по едва заметной улыбке, отражённой в глазах Деленн, она явно подталкивала Лейта к какому-то выводу. — Не по букве, по духу.

— Хм… Я предотвратил исполнение преступного приказа, — неуверенно начал Лейт, и минбарка одобрительно кивнула. Чувство вины, которое давило на Дорффа сильнее, чем гравитация, и не позволяло ему взлететь к новым целям и идеалам, начало было ослабевать. Но Лейт снова оказался прикован к прошлому, и на этот раз — сомнениями. — Но такой приказ всегда сможет повториться, и уже он будет отдан не мне, а кому-то, кто выполнит его, не задумываясь. И сейчас мне нет места ни на Земле, ни тем более в армии Альянса. Я не смогу вернуться домой живым — меня убьют.

— А вам бы хотелось?

— Вернуться на Землю или вернуться к службе?

— Пусть это будут два разных вопроса.

— Я не хотел бы вернуться на службу к тем людям, которые отдают такие приказы, — Деленн снова одобрительно кивнула. — А насчёт Земли, если вы конкретно о планете… не знаю. Смотря в каком качестве.

— Где находится дом вашего сердца и есть ли у вашего сердца дом?

— Дом моего сердца? — не понял Дорфф.

— Место, куда можно вернуться. И куда хочется возвращаться. Или не возвращаться, но знать, что вернуться можно.

— Теперь, видимо, нет.

— А было ли такое место?

Лейт задумался и на этот раз надолго… Кажется, в таком, наполовину метафизическом, смысле Дома у него не было. Он перебирал в голове все места, где бывал, где задерживался хотя бы на одну ночь, но это всё было не то. Родительский дом? Нет, для них Лейт Дорфф умер три года назад, и глупо было бы сейчас бередить эти раны, мечтая вернуться туда. Штаб-квартира в Сан-Диего? Что угодно, но не дом. Туда он не возвращался, чтобы отдохнуть после долгого пути и утомительной работы. Скорее наоборот — это место бесконечных долгов, которые раз за разом взваливал на себя Лейт.

В очередной раз он вспомнил Нейлу. Могут ли люди быть домом сердца?

— Есть одно место, которое могло бы им стать… но не стало. — Лейту казалось, что он несёт какую-то чушь. Но начни он исправляться, запутается ещё больше.

Деленн снова кивнула, будто подводя итог, и, выдержав паузу, продолжила:

— У моего народа есть три касты, и у каждой из которых свой жизненный путь. Путь воина — служение обществу своей силой, отвагой, готовностью к самопожертвованию. Путь ремесленника — служение обществу своим мастерством и совершенствованием своего искусства. Путь жрецов — служение обществу своими знаниями… А каков ваш путь?

— Мой путь чем-то похож на путь воина, — Лейт порадовался, что Деленн наконец задала вопрос, на который у него был ответ. — Я сделал осознанный выбор, был готов к тому, чтобы отдать свою жизнь…

Но вместо кивка она подняла руку и мягко прервала его:

— Вы опять говорите о своем прошлом. Вы держитесь за него так сильно, будто боитесь упасть. Но будущее — это не пропасть. Это дорога, которую вы выстраиваете в настоящем своими намерениями, помыслами и целями. Каков путь, что лежит перед вами? Каким путём вы хотели бы пойти?

Как ни странно, ещё до того, как Деленн закончила говорить, Лейт уже знал ответ на её вопросы. Он очень удивился, что это знание не открылось ему раньше, ведь оно так очевидно!

— Когда я пребывал в полном забвении, без прошлого и без будущего, я искал опорную точку. Мне нужно было что-то, что дало бы мне подсказку, где искать себя. Я всё вспомнил только потому, что меня очень тянуло в открытый космос. У меня не было якоря. Кроме космоса и звёзд. Я был пилотом истребителя. Правда, впоследствии мне пришлось пожертвовать этим… А ещё честью и доблестью. — Лейт снова вздохнул. — Простите, госпожа посол. Возможно, я не до конца понимаю ваши вопросы, иногда отвечаю совсем не то, что нужно…

— Важно, не что вы отвечаете… важно, как вы это делаете. Вы пытаетесь искать ответы, даже те, которых пока не знаете. Это очень хорошо.

— Боюсь, я ищу ответы на каждый из ваших вопросов.

— Ничего страшного. Главное, что вы их ищете. Не всегда удаётся найти верный ответ с первой попытки. Важно не прекращать поиск. А ваш путь… ваш путь ведёт к звёздам.

— Получается, так. Звучит так, как будто это и есть тот самый искомый ответ.

— Вы обратили внимание, что объединяет все пути, названные мною?

— Да. Служение обществу.

— У нас считается, что в противном случае жизнь не имеет смысла. Да, можно прожить жизнь для себя, но… тогда твоя душа после смерти рассеется. Кажется, у вас это называют «прожил жизнь зря». Мы считаем очень важным сохранить целостность и чистоту души, чтобы потом она переродилась и снова пришла в наш мир. А что придаёт ценность вашей жизни? Что было или должно быть в вашей жизни, чтобы перед смертью вы смогли сказать, что всё это было не зря?

— Ещё вчера утром я не знал ответа. Но теперь знаю. Если бы перед смертью я смог бы посмотреть в глаза каждому человеку на Земле, и мне не было бы стыдно, тогда я сказал бы, что прожил жизнь не зря.

— А сейчас вам есть, чего стыдиться?

— Прошлого. Себя в прошлом. Но я стыжусь не перед всем человечеством, — Лейт опустил взгляд. Вот почему Нейла не стала домом его сердца. Деленн опять кивнула, но на этот раз не с утверждением или согласием, а с искренним пониманием. Будто она знала, о чём промолчал её гость.

— Что же вы видите на своём пути? — она дождалась, пока Лейт будет готов продолжить разговор и только тогда нарушила воцарившееся молчание.

— Я… не совсем понимаю…

— Что вы хотите делать в ближайшем будущем?

— Завершить то дело, которое начал.

— А потом?

— Я не знаю, что будет для меня возможным.

— Тогда представьте, что возможно всё. С единственным ограничением. Возможно всё, что впереди. Назад дороги нет, но впереди — всё.

— Летать, — незамедлительно, почти не раздумывая ответил Лейт.

— Почему вы хотите этого? Ради чего?

— Во-первых, за штурвалом я чувствую себя более свободным и более собой. На своём месте. А во-вторых… Это то, что я могу отдать. Раньше я пытался это делать для человечества. Теперь… — он замолчал.

— Ваша жизнь тоже обретает смысл в служении? — Деленн смотрела на него с интересом. Лейту показалось, что в её взгляде забрезжила надежда.

— Исходя из того, что я делал всю жизнь, и к чему стремился, то да. Я просто никогда не оперировал такими терминами.

— Доблесть воинов не имеет смысла, когда нет врага и тех, кого нужно защищать.

— Возможно, человечество слишком много воевало, но вся история наша наглядно показывает, что враг есть всегда. К сожалению, я вряд ли уже смогу служить на Земле.

— В чём-то вы правы. Нет расы, которая не знала бы войн. Но есть враг, единый для всех… — голос Деленн впервые дрогнул. Будто она вела весь этот разговор только для того, чтобы перейти к самому главному и сокровенному.

— Один поэт говорил, что «ты себе есть самый главный враг»…

— В этих словах тоже есть истина, но, к сожалению, я говорила буквально.

Вопросительный взгляд Лейта — он не стал задавать уточняющие вопросы вслух, понимая, что слова будут лишними — столкнулся с полным решимости взглядом минбарского посла.

— Если вы захотите послужить Земле и человечеству, даже не возвращаясь к своему народу, если вы готовы принять мысль о том, что есть такой враг, перед которым равны все расы в обитаемой Вселенной, перед которым наши внутренние ссоры — нынешние, прошлые и даже будущие — не имеют никакого значения, такой враг, против которого мы все должны объединиться и отдать всё, что можно… Тогда мне есть, что вам предложить.

Осознав, что ни одно из произнесённых его собеседницей слов не сотрясло воздух впустую, Лейт медленно кивнул, стараясь не отвести от неё настойчивого взгляда. Деленн вздохнула, словно сделала какой-то ход, который будет не в силах отменить.

— Хорошо. Я думаю, сейчас не время говорить об этом с вами более подробно — вас всё ещё удерживает незавершённое прошлое. Но когда вы сможете сбросить со своих плеч этот груз… В моих силах будет предложить вам новый дом, новую жизнь и новые цели. Подумайте обо всём, о чём мы говорили сегодня. Не торопитесь с решением, но помните, что всё это возможно. Ах, ну да… В том, что я вам могу предложить, есть место для звёзд.

Лицо Лейта осталось неподвижным, но его выдали глаза — они вспыхнули, как те самые звёзды, о которых он мечтал.

— Вам больше не придётся стыдиться того, что вы делаете. — Уголки его губ дёрнулись вверх.

— Я буду счастлив принять ваше предложение. Но сначала я должен закончить своё дело.

— Тогда идите… И завершите ваше прошлое должным образом. Чтобы оно больше не тянуло вас назад, — Деленн тоже улыбалась, пусть и сдержанно. Казалось, она старалась не давать волю излишним эмоциям.

Лейт поднялся и поклонился. Уже у двери он повернулся и спросил:

— Госпожа посол… я знаю, оборачиваться назад — дурная привычка, но всё же, что вам сказал капитан?

— Не слишком много. Он сказал о том, что вы были воином, о том, что вы занимались… как бы это получше… делами более темными, чем доводилось многим другим. О том, что вы выбирали между долгом и честью, но честь оказалась превыше долга. О том, что вы захотели исправить то, что сочли неправильным. И о том, что это повлекло за собой проблемы с тем, кто отдавал вам приказы. А ещё он говорил, что вы — хороший человек, которому не дали право выбирать. И о том, что всё ещё не поздно это сделать. И я думаю, он был прав.

Лейт не нашёл, что сказать на это откровение.

— А почему он обратился к вам?

— Думаю потому, что знал, что я смогу предложить вам правильный выбор.