Цена времени. Книга 2 (СИ)

Глава 17. «Последствия»

Огарок свечи догорал тусклым пламенем в богато украшенном шатре. В небольшой переносной клетке за стальными прутьями пошаркивала птичка. Статный мужчина лет тридцати сидел на резном стуле и что-то читал, щурясь на желтоватый лист бумаги. Король Олаф. Правитель Шведский, Норвежский, основатель не так давно образованного тайного Стокгольмского ордена, проповедующего старые, уже почти забытые обряды и верования, покровитель Датский и, с недавнего времени, сюзерен объединённых финских племëн. Не на добровольной основе, конечно, но да когда ему это мешало?

Вдруг в плотную ткань прохода, глухо постучали и внутрь осторожно просунулось лицо в шлеме с наносником.

— Господин, можно? — Глухим голосом спросил он. Олаф поднял на него глаза, раздражëнно дëрнул щетитинистой щекой, но всё же одобрительно хмыкнул.

— Генерал Лукас? — Подозрительно прищурился он. — Заходи. — Широкоплечий воин коротко шагнул внутрь. Его испуганная гримаса никак не сочеталась с внушительными габаритами. Хоть он и старался, скрыть некий страх у него никак не получалось. Сидя за столом, относительно молодой король наклонился, порылся в каком-то ящике и вынул оттуда небольшую толстую трубочку и протянул еë своему собеседнику. Тот испуганно сглотнул и торопливо зарокотал:

— Н-нет, спасибо. — Замотал он головой.

— Ну да, ну да. — Понимающе закивал мужчина. После чего поджëг импровизированную сигару о догорающую свечу и жадно затянулся густым дымом. Он откинулся на спинку стула и расслабленно выдохнул клуб дыма. До этого вытянувшийся в струнку генерал едва заметно отшатнулся, однако, уперевшись спиной в чью-то грудь, замер. Тихо лязгнула кольчуга и немолодой воин замер. — Как там говорят русские? — Усмехнулся Олаф. После чего он резким движением встал и открыл глаза. Зрачки его заметно расширились, а белок глаза стал краснеть. — Что-то вроде «перед смертью не надышишься». — Он еле слышно истерически рассмеялся, подойдя в упор к генералу и заглянул в его испуганные глаза. После чего шумно выдохнул и отошёл обратно к столу.

— Ваше величество, сегодняшняя битва… — Он осëкся на полуслове.

— Ах, да! — Оживился король. Мне доложили, что вы сегодня мягко говоря… — Он задумался, подбирая нужное слово, — обделались. Причём так громко, что в армии поползли сомнения относительно вашего стратегического гения.

— Но… — Генерал попытался себя оправдать, однако Олаф, в очередной раз затянувшись, прервал его небрежным жестом. Он выдохнул ещё больший клуб дыма в направлении птичьей клетки. Белое облако остановилось прямо за прутьями, после чего стало медленно опускаться. Находящаяся внутри птица, размером буквально с две ладони, вначале замерла на месте, после чего запрыгала по небольшой площади клетки, раз за разом пыталась взлететь, расшатывая свою тюрьму. После нескольких ударов он бессильно свалилась, грудь её еле заметно вздымалась в глубоких вдохах.

— Вот. — Указал он на полу живое тело. — Когда ресурс оказывается исчерпан, тело бессильно падает, после чего долго восстанавливается. Пройдут не одни сутки, пока она не придёт в себя окончательно. Ну да ладно, — Он вновь повернулся к генералу, — вы провели подсчёт потерь?

— Да, господин. Всего мы потеряли чуть более четырёх тысяч человек замертво, семь из десяти из них — пешие. Остальные конники и все артиллеристы.

— Прямо все? — Сухо спросил король.

— Точно так. Тот конный отряд, что выскочил с фланга, застал нас врасплох. Когда я перебросил на позиции батареи сотню кирасиров — они уже сбежали.

— Сбежали? — Поднял брови Олаф. — А тот взрыв кто устроил?! Я спрашиваю, мать твою, кто под ноль уничтожил всю артиллерию восточной группы армии, да к тому же сотню кирасиров-наëмников?! — Генерал еле заметно вздрагивал после каждого слова. — Расскажи подробнее про то, как вы лишились орудий и обслуги. — Немного успокоившись, сказал он.

— Когда завязалась битва, с левого фланга, из леса, выскочил отряд приблизительно в две сотни всадников. Я и не думал, что русские рискнут отделять от армии так много кавалерии. — Он виновато развëл руками.

— И они, конечно же, рискнули… — Речитативом констатировал Олаф. — Что было дальше?

— Потом на них самостоятельно развернулся отряд Итальянских мушкетёров. — После этих слов правитель заметно оживился и даже по-детски заëрзал на своём стуле.

— Почти половина походной казны на новомодных стрелков. Уж они-то задали им жару?!

— Они сделали один залп, а потом… — Повисла неловкая тишина. — Потом русские, наверняка понëсшие большие потери, развернули наши же орудия на мушкетёров.

— Что?! Но… Как они… — Он шумно выдохнул, собираясь с мыслями. — Чëрт! А они умнее, чем мы думали. Продолжай!

— Несколько попаданий разрушили построение наëмников и они решили отступить. После этого из леса с северной стороны показались отставшие тяжëлые топорники-хускарлы. Я принял решение отправить резервную сотню кирасиров с правого фланга, чтобы связать русский отряд боем и не дать им избежать встречи с хускарлами.

— Я бы тоже так сделал. — После недолгой паузы согласился король.

— Но всё оказалось не так просто. Единственный уцелевший кирасир, недавно пришедший в себя, рассказал, что их отряд влетел на холм и атаковал врага, но… Это оказались не русские.

— То есть как? — Истерически хохотнул Олаф.

— Как я понял, они пересадили на свободных лошадей наших же пушкарей. — Генерал тяжело сглотнул. Его господин же наконец открыто рассмеялся.

— Вот же… Ох, ну, повеселил! Если захватим их генерала — я его сделаю своим помощником. Такое придумать — надо и правда гением быть.

— Потом, как он рассказывает, в их сторону прилетело больше десятка горящих стрел. Какая-то куча ткани вспыхнула уж очень быстро, а в следующее мгновение прогремел мощный взрыв. Ну а дальше вы, господин, и сами знаете…

— Порох рванул. — Констатировал очевидное правитель. — Левая группа армии разгромлена, часть дорогущей артиллерии, так необходимой нам для взятия Новгорода, уничтожена, сотня кирасиров перестала существовать, а гордые мушкетëры были опущены на землю находчивыми русами… — Он ещё немного посидел в немой задумчивости, после чего в очередной раз наклонился, не вставая при этом со стула, и вновь что-то взял в правую руку. — Спасибо, генерал Лукас. — Тот малость посветлел и даже поднял до этого позорно опущенную голову. — Шведское королевство более не нуждается в ваших услугах. — Он не вставая совершил короткий замах и в следующее мгновение в горле генерала уже торчал второй конец обоюдоострого метательного ножа. Обмякшее тело упало, глухо звякнув кольчугой.

Олаф подождал, пока невозмутимые хускарлы его личной охраны не уберут тело из палатки, после чего шумно вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Хочешь сделать хорошо — сделай это сам. — Он побарабанил по столу пальцами, размышляя над ситуацией. — Похоже, не такие уж эти русские и дикари.

Интерлюдия. Александр.

Люди устали. Остатки некогда внушающей (исключительно из-за своей численности) армии из последних сил добрели до безопасного места у берега неширокой речушки. Все безоговорочно стали валиться на землю. Но только не мои гвардейцы. Хоть они и устали не меньше даже в силу своего откровенно молодого возраста. Абсолютное большинство имело мелкие кровоточащие раны, которые не получилось закрыть или из-за отсутствия практического опыта наложения бинтов, или от отсутствия таковых вообще. Но среди этого абсолюта не было моих подчинённых из числа гвардейцев. Разумеется, я не стал бы считать приемлемой перевязкой закрытие открытой раны грязной тряпкой, которая наверняка занесёт в кровь инфекцию и вскоре убьёт раненного.

— Стой, привал! — Отдал я долгожданную команду. Первая пятёрка — на вас лагерь. Вторая пятёрка — ко мне! — Отряд зашевелился бодрее и вскоре передо мной уже устало топтались пятеро бойцов со своим сержантом. Однако меня сейчас больше интересовал именно рядовой Лаврентий, явно готовый прямо сейчас рухнуть на землю.

— Командир, вторая пятëрка первого взвода по вашему приказанию построена. — Как мог отчеканил Елисей.

— Отставить, сержант. Спасибо. — Я ободряюще кивнул ему. — Устали… — То ли спросил, то ли констатировал я.

— Никак нет! — Максимально бодро постарались ответить они, хотя я всё прекрасно видел.

— Понимаю. Я всё понимаю, ребят, но сейчас нужно ещё немного поработать. Вы все большое молодцы. Родина гордится вами! — На этих словах все поголовно вытянулись, наполняясь гордостью, хоть это для них и было весьма непросто. — Вольно, бойцы! Это сейчас ни к чему. Посмотрите, — Я указал в сторону остальной армии. — ваши боевые соратники сейчас в ужасном положении. Все они сражались на передовой, смотря в лицо смерти. Но среди нет лекарей и ничего о качественных перевязках они не знают. Если им не помочь — они наверняка умрут от грязи в ранах и потери крови. Вот так вот, бессмысленно. Не разменивая жизнь на врага, не защищая свой дом и свою страну. А просто сгниют в этом лесу уже завтра. — Я заметил, как слегка побледнели лица бойцов. — Но вы можете спасти многих. Я учил вас этому, а рядовой Лаврентий знает где-то даже больше моего. Берите все бинты, спирт, всё, что нужно. Помогайте сначала самым тяжëлым. Без нашей помощи армии не будет. И смысла тоже во всём этом не будет. И борьба окажется мертва. — Не дожидаясь приказа, гвардейцы рванули к ближайшей повозке, разбирая импровизированные аптечки и разбегаясь по лагерю с новыми силами.

Само собой, имея в запасе такое небольшое количество людей обслужить несколько тысяч раненых — просто невыполнимая задача. Однако мы работали на пределе своих возможностей спасая сначала самых тяжелых бойцов. Хотя, конечно, самые тяжëлые остались на поле битвы, которое мы были вынуждены оставить за врагом.

К сожалению, я не смог научить всех зашивать раны, хотя и сам этим навыком владел лишь на начальном уровне. А вот Лаврентий, как оказалось, этому обучен. Он носился с одного конца лагеря в другой, накладывая повязки и довольно-таки умело штопая раны. Наскоро обустроив лагерь, к нам вскоре присоединилась и первая пятёрка, также слышавшая мою речь.

Сам я лично перевязал двадцать одного пациента и судорожно зашил рваные раны ещё трëм. Последнее мне давалось с трудом и лишь оперируя третьего пациента я действовал более уверенно. Что удивительно, среди двадцати четырёх моих раненых оказались двое сотников, один из которых примкнул ко мне и моему «недозаговору» против невежества Михаила. Ему массивная пуля мушкета попала в бедро, лишь чудом не задев кость и размозжив большую часть мягких тканей. Я не знал, что будет с такой раной, но всё же сделал всё от меня зависящее. В ином случае он всё равно скончался бы, а так хоть есть шанс.

Кстати говоря, сам воевода так же получил тяжëлые раны, так как сражался в первых рядах. Его состояние критическое и никаких гарантий я давать не могу. Однако жизнь его, безусловно, является гарантией хоть какой-то сплочённости армии.

— Как наши дела? — Устало поинтересовался Максим, когда я, закончив с последним на сегодня раненым, присел у костра.

— Ужасно, — Вытирая руки, выдохнул я. — Две трети личного состава вышли из строя, одна вторая — безовозвратно. Итого боеспособных частей… — Я задумался. — не более десяти тысяч.

— Против?

— Против более чем двадцати тысяч противников. — Я бессильно откинулся на желтеющую траву. — А что с артиллерией?

— Шесть орудий способны вести бой. — После недолгой паузы ответил Максим.

— Неужели их контрбатарейная борьба оказалась настолько эффективной? — Выдавил я из себя эмоцию удивления.

— Да куда уж там! У них разброс по вертикали громадный, по нам ни разу даже близко не попали. — Он глубоко вздохнул. — Четыре орудия мы оставили с разорванными стволами прямо там же.

— Как так?

— А вот так вот! Как оказалось, эти неучи даже отмеренных зарядов пороха не имеют, а всё на глаз сыпят. — Он искренне сплюнул, высказав свою неприязнь к местному архаизму не самым понятным и цензурным способом. — Когда мы вышли на скорость чуть меньше выстрела в минуту, остальные расчёты стали посматривать на нас, начали ускоряться, торопиться. В итоге и без того небезопасное мероприятие привело к таким потерям.

— Жертвы есть? — Спросил я, хотя положительный ответ, пожалуй, был очевиден.

— Пятерых на месте убило. Ещё четверо скончались во время отступления. Остальные легко ранены, я их уже залатал. — Мы ещё с минуту постояли, обдумывая ситуацию. — Эх, нам бы годик подготовки, да власти над этой… Недоармией. Мы бы тогда…

— Погодь, Макс. — Я обратил внимание на собирающуюся кучку людей не далеко от нас и постоянно косившуюся в нашу сторону. Максим тоже заметил эту внезапно появившуюся толпу, уже двинувшуюся в нашу сторону и бесцеремонно распахнул кобуру, вынув пистолет. — Ты чего это?

— А они ж всё равно не знают, что это. — Пожал он в ответ плечами. — Тоже верно. — Согласился я, а сам незаметно так поправил поудобнее свои ножны, чтобы, чтобы в случае чего успеть выхватить оружие не позднее оппонента.

Как оказалось, собрание это хоть и получилось случайно, однако члены его, как выяснилось, люди не последние. Передо мной стояли почти все сотники армии. Ну, те, кто выжил. Многие раненные, кто-то с подвешенной рукой, кто-то с самодельным костылëм. В общем, сразу видно, кто на передовой главный удар принимает.

— Саша, — Начал Алексей, протягивая мне руку. Я лишь устало кивнул своему соратнику. Он и ещё один, недавно возжелавший присоединиться ко мне выглядели на фоне остальных наиболее целыми.

— Вы что-то хотели? — Обратился я ко всей толпе рослых воинов. Они, подобно школьникам у доски стали поглядывать друг на друга, пытаясь скинуть бремя ответственности.

— Да… — Начал один из них, но от чего-то замялся.

— В общем, мы покумекали, — Продолжил за него Алексей, — Михаил сейчас ведь плох очень. А мы все, ну, вроде как не воеводы вовсе.

— Ежели мечом помахать, или с лука пострелять, то мы конечно… — Продолжил кто-то сзади.

— Считаете, среди вас нет толковых командиров? — Озвучил я давно известный мне факт.

— Ну, вроде как таких нет. — Оборачиваясь, в поисках поддержки, подтвердил Алексей. Его поддержал одобрительные гомон. — А мы уже вот сколько замечали, что ты, Саша, знаешь в ратном деле вельми больше нашего, ну и больше… — Он замялся.

— Михаила. — Закончил я за него. Подтверждать никто не рискнул, хотя по глазам их было видно, что они в целом согласны. — И что же ты предлагаешь? — Я еле сдерживал любопытство.

— В общем, мы решили, что пока воевода не поправится, можно тебе передать его дело. — Внешне я остался невозмутим, хотя внутри всё бурлило от предвкушения.

— Вы согласны подчиняться мне до боя, в бою и после него, во время этого похода, пока Михаил не сможет вернуться к своим обязанностям? — Уточнил, скрывая дрожь в голосе. Сотники переглянулись и почти синхронно кивнули.

— Да.

— Что ж… В таком случае, сейчас моя команда — отдыхать. Завтра на рассвете назначаю общее собрание… — Я задумался. — А вот прямо здесь, у этого кострища. Собирайте всех десятников и пушкарей. А, и ещё. Возьмите из ополчения самых толковых воинов, чтобы голова была холодная, а сердце горячее. Советую брать из купцов или богатых ремесленников. Задача ясна?

— Да… Да… Да… — Вяло ответили они, начиная расходиться.

— Стоять! — Хоть я и устал, но воинскую дисциплину поддерживать нужно даже в только что прибывших частях. Сотники испуганно обернулись и вопросительно посмотрели на меня.

— Пока вы под моим командованием — Никаких «да» или «нет» быть не должно! Говорите либо «так точно», либо «никак нет». Это понятно? — Они ещё немного поступили, но вскоре въехали.

— Так точно! — Почти слитно, но пока без энтузиазма ответили они.

— А расходиться по своим делам можно только после команды «разойдись». Усвоили?

— Так точно! — Распробовав новую фразу, ответили старшие офицеры.

— Разойдись! — И толпа вновь стала рассасываться, но уже значительно быстрее.