Цена времени. Книга 2 (СИ)

Глава 3. «Операция «Ы»»

Пять силуэтов стояли передо мной, вытянувшись в струнку. Слабо потрескивающий костёр тёплым но тусклым светом освещал их лица. Густой туман стелился по земле, грозясь дотянуться до горизонта. Лейтенант Иван, два сержанта — Фёдор и Елисей и ещё двое абсолютно не похожих друг на друга рядовых стояли, словно оловянные солдатики, ожидая моей команды. Один из рядовых был светловолосым, высоким и весьма сильным. Он по национальности то ли норвежец, то ли финн, я так и не понял. Второй же, как будто его диаметральная противоположность: низенький татарин с раскосыми очами, словно сбежавший из поэмы Блока об ускоглазых и отважных скифах. Он не отличался большой силой, но зато в выносливости и скорости ему не было равных. К тому же он оказался единственным из всех гвардейцев, с самого начала уверенно севшим в седло. Ох и проклинал же он своего схожего собрата по нации из другой пятёрки, что не отличался подобными навыками. Похоже, у степняков стыдно не знать седла и не уметь в нём держаться.

Меж тем первые проблески солнца стали показываться из-за горизонта. Пока ещё почти незаметное, в ближайший час оно грозило осветить громадную стоянку русской армии, оповестив всех о продолжении похода.

— Ну, пора, ребята! Перед рассветом самый сладкий сон, сейчас и начнём действовать. Все помнят свои задачи? — Я провёл взглядом по их серьёзным лицам.

— Так точно! — Многоголосный шёпот послужил мне ответом.

— Бьёрн, повтори цели операции, — Обратился я к светловолосому здоровяку, что уже почти догнал меня по росту.

— Ну, значится, провести разведывательно-диверсионную вылазку с целью сокращения численности состава потенциального неприятеля, — С трудом для себя выпалил он, нещадно коверкая незнакомые не только для него самого, но и для всей эпохи, слова.

— И всё? — Вопросительно поднял бровь я.

— А, ещё это, — Он нахмурился, вспоминая заученные термины, — Устранить высокопоставленного офицера противника, — На выдохе, уже почти задыхаясь, произнёс скандинавец.

— Добре, рядовой. Ты молодец, — Я выразил лояльность его стараниям, — Всего с восьмой попытки. В целом, неплохо, — Тот в ответ на похвалу засиял от радости. Да-а, падки местные рабы на лесть, им падающую сверху. Ну, в смысле, бывшие рабы, конечно.

— Операции присваиваю название «Ы», — Процитировал я никому здесь неизвестную фразу.

— Командир, — Подал голос любопытный Елисей, — А почему именно «Ы», — Словно подыгрывая мне спросил он. Вообще Елисей отличался от Фёдора некой игривой искоркой в глазах, которая, впрочем, могла легко смениться серьёзностью, если это потребуется.

— Чтобы никто не догадался, — С готовностью ответил ему я, чем вызвал на его лице лишь мечтательную задумчивость. — Действуем согласно установленному плану. Три направления, три пары. Как только увидите сигнал — бегом на конечную позицию, — Все пятеро кивнули и наша группа, выстроившись в колонну, медленным бегом рванула к цели.

Спускаясь с невысокого холмика, мы погружались в тот самый молочно-ватный туман, что приятно затягивал влагой ноздри, серьёзно ограничивая видимость. На подступах к лагерю мы разделились, как договаривались заранее. Я специально распределил пары таким образом, чтобы сержант не попадал со своим подчинённым. Сам же я взял в свою группу на первый взгляд неуклюжего татарина. Неопытный человек может увидеть в нём крупного кабана, отвыкшего от активной жизни и ничего не понимающего в военном деле. Но это лишь обманчивое впечатление. На самом же деле в большинстве занятий Мурат, именно так звали парня, на голову превосходил остальных в своей пятёрке. И это при том, что остальные тоже неплохо справлялись с поставленными задачами. Движения его тела, что совсем недавно казались неуклюжими, вдруг приобрели какую-то грациозность и плавность, стоило нам приблизиться к потенциальной опасности. Словно степной волк, он инстинктивно почуял неладное, пригибаясь и сгибая ноги, как будто готовился в любой момент кинуться вперёд или напротив — отпрянуть назад.

Как и ожидалось, ни одного, даже самого захудалого часового мы не встретили. Что ж, самоуверенность воеводы сейчас играла с ним злую шутку. Огромная поляна разношёрстных палаток раскинулась вдоль берега озера. Большинство же и вовсе предпочитало сон под открытым небом, согреваясь лишь затухающими к утру кострами. Правильно, ведь часовых нет и костёр заправлять некому. Я подобное единение с природой, конечно, не одобряю, но кто ж меня слушать станет? По-крайней мере пока.

Нашей целью была палатка, серьёзно выделяющаяся на фоне остальных. Большая и раскидистая, она возвышалась над меньшими собратьями, словно величественный дуб в молодом ельнике. И смотрелась она также неуместно. Вот подсветить её на фоне ночной темноты, пусть даже не поджигая, а простым факелом. После вывести поближе батарею из десятка орудий и отутюжить ориентир по полной. Ведь сразу понятно, что в таком, не побоюсь этого слова, шатре, далеко не последний холоп расположился. И всё, нет больше у армии гения-стратега. Правда, в нашем случае со смертью Михаила количество гениев в армии, пожалуй, всё же не изменится. Может, воевода и славный воин, и людей командирским голосом повести за собой может, но всё же не генерал он. Нет в нём какой-то такой жилки, что отвечает за холодность и ясность ума. Такому бы роты в атаку поднимать, да громогласное «Ур-р-а-а» кричать. А он тут, видишь, командующий армией. Тьфу!

Меж тем мы с Муратом уже вышли на стартовую позицию и стали медленно продвигаться в глубь бескрайнего лагеря. Как и было условлено, всех лежащих под открытым небом мы помечали особым образом. Ничего сложного в этом не было: просто брали кусочек угля и, смочив палец в воде и замарав его чернотой этого самого угля, проводили пальцем по лбу ничего не подозревающих, спящих, подобно младенцам, воинов. В самом полку таких любителей покормить комаров оказалось немного, однако уже спустя пятнадцать минут мы с ловким татарином «нейтрализовали» два десятка объектов на двоих. На первый взгляд — детская, ничего не значащая шалость. Вот только любому из моего отряда не составило бы ни физического ни духовного труда вот так же просто и быстро, как мы проводим пальцами по лбам, провести клинком по горлу мирно спящим воякам. Да и не пришло мне в голову более эффектной идеи.

Сейчас уже должен быть подан сигнал. Конечно, точного времени оставшемуся в нашем лагере часовому я не называл, но приблизительно обозначил промежуток для подачи этого самого сигнала. Я ещё раз взглянул в сторону лагеря, щурясь и силясь разглядеть в густом тумане то, чего нет. И вот, когда я уже собирался отвести взгляд и продолжить своё нехитрое дело, в дали блеснул жёлтый огонёк. Блеснул и тут же улетел на невероятной скорости в сторону озера, описывая в беззвёздном небе крутую параболу. А вот и сигнал. Я легонько толкнул в плечо своего напарника, оповещая его лишний раз о том, что пора двигаться.

Уже не обращая внимания на так заманчиво храпящие под ногами тела мы тихой рысцой двинулись к шатру воеводы. Подобно теням, проскальзывая меж редких палаток, тлеющих кострищ и мерно сопящих оборванцев, с которыми нам в скором времени придётся разделить судьбу воинов. Когда мы уже преодолели большую часть пути из-за туч предательски выглянул враг всех диверсантов и шпионов — луна. Молодая, ещё недавними ночами являвшаяся тонким месяцем, она повисла одиноким светильником, готовясь уйти на покой, уступая место изрядно подзадержавшемуся солнцу. Восток уже пожирало восходящее светило и последним рубежом обороны от жёлтого блюдца оставался лесной массив. Но и он вот-вот падёт под натиском восстающего светлого зверя. И вся армия, весь этот громадный на мой взгляд восьмитысячный лагерь начнёт потихоньку просыпаться и в быстром темпе готовиться к продолжению похода. Стоит поторапливаться.

Ещё пару минут бесшумного бега с препятствиями и мы подошли к той самой палатке, скорее даже шатру в два метра высотой и примерно пять на пять в длину и ширину. Странно, а я думал, такие излишества позволяют себе только лишь степняки, которые чтут традиции некогда великого востока. Ан-нет, вон оно как оказалось. Это ж какой шатёр тогда у самого царя? Или он всё же мужик умный и в век восхода артиллерии не станет совершать подобной глупости? Большой вопрос. Но, похоже, мне уже суждено оставить отпечаток в истории этого мира. Так пусть это будет не скромный отпечаток пальца. Пусть здешняя история запомнит меня как приложившегося к ней всем своим немаленьким телом.

Я осмотрелся. Так, а где же другие две группы? Неужели попались? Но, к счастью, мои опасения не оправдались. Вот Иван с Фёдором, пригнувшись, вынырнули из темноты. Не произнеся ни слова, мы обменялись жестами и выяснили, что всё прошло без происшествий. А где же третья группа? Я вглядывался во всепоглощающую и непроглядную темень. Но знакомые силуэты всё никак не появлялись передо мной. Мы ждали минуту, вторую, но их всё не было и не было. Что ж, четверо двоих не ждут. Ещё минута и придётся начинать без них. Я судорожно оглядывался по сторонам, как вдруг меня одёрнул Мурат, показывая пальцем в густую пелену тумана. Казалось, татарин лишь указывает пальцем в никуда. Я с подозрением посмотрел на него, но как только перевёл взгляд обратно на место, в которое он так активно указывал, заметил движение возле одной из палаток. Так и есть — Елисей, явно теряющийся на фоне здоровенного Бьёрна, рысцой и перебежками двигался в нашу сторону. Движения блондина были менее грациозны, но всё же оставались на приемлемом уровне. Наконец, третья группа бесшумно подошла к нам.

— Елисей, мать вашу, где вас черти носили? — Раздражённым шёпотом спросил я.

— Виноват, командир, — Вторил более тихим шёпотом сержант, — Забрели мы далековато, а как сигнал завидели, так сразу сюда и рванули.

— Ладно, не страшно. Вы всё-таки успели. Иван, Елисей, доложить о результатах.

— Восемнадцать целей нейтрализовано, командир, — Тихо отрапортовал лейтенант.

— Девятнадцать целей у нас, — Так же тихо доложил сержант.

— Хорошо, — Я подсчитал в мыслях общее количество. Вышло пятьдесят семь человек. Однако неплохо, если учесть, что нас всего шестеро. Уж не знаю, как работали бы настоящие диверсанты, но, учитывая полное отсутствие какого либо дозора, подобная ситуация вполне могла произойти. Возможно, когда придётся действовать в стане реального врага от подобных вылазок придётся отказаться. Всё же это довольно рискованно. Мало ли кому вдруг приспичит отойти по нужде. А тут, видишь ли, диверсанты хозяйничают. Нет, по тихому сокращать численность личного состава врага всё же не очень целесообразно. Впрочем, как лишняя тренировка и доказательство беспомощности нынешней русской, или скорее новгородской, армии перед шведской данная операция подходила как нельзя кстати. Очень надеюсь, что Михаил задумается о какой-то реформации в организации войска после этой ночи.

Решив не портить казённого имущества, мы все вшестером сгруппировались у главного входа в палатку. По науке надо бы ворваться всем с разных сторон и, не теряя ни минуты лишнего времени, нейтрализовать цели, после чего делать ноги. Но, во-первых, ликвидировать мы взаправду никого не собирались. Разве что контрастно разбудить вождя большим количеством острого металла возле его лица. Вот это, конечно, можно. А во-вторых палатка-то и вправду хорошая, а вход только один. И как-то не хотелось рвать такую хорошую вещь даже ради столь благой цели. Эх и эффектный же мог получиться штурм! Прям как в крутых боевиках, которые я, впрочем, особо не смотрел.

Солнце, ещё недавно беспомощно грозящее где-то за горизонтом уже давало столько света, что наша конспирация постепенно сходила на нет. Ну вот теперь точно — пора.

— Маски, — Отдал я короткую команду и все пятеро тут же закутали свои лица по самые глаза в тёмную ткань. Лишь белокурый Бьёрн выделялся на тёмном фоне своими светло-молочными волосами. Не, ну точно японские ниндзя! Только катан за спинами не хватает. Шутки шутками, но такой вот спецназ реально мог переломить ход почти любого сражения. Ведь даже банально поднять шум посреди ночи, не давая противнику как следует отоспаться перед боем — значит несколько приумножить шансы даже численно не превосходящих союзников.

— Ну, вперёд, ребята! — Не успел последний звук слететь с моих губ, как громадный силуэт Бьёрна нырнул в тёмную тень палатки, как будто та безвозвратно поглотила его, подобно чёрной дыре. За ним последовали и остальные. Вскинув каждый свой арбалет, сержанты, подобно группе захвата, наполовину пригнувшись и выставив оружие перед собой залетали в постепенно становящуюся тесной палатку и, проведя мушками по каждому углу, становились на колено, готовые в любой момент среагировать на малейшее движение. Сами арбалеты, от греха подальше, болтов в себе не имели и, соответственно, заряжены были, выражаясь более современным языком, холостыми. Не хватало ещё ненароком шмальнуть Михаилу промеж глаз. Вот тогда точно аллес. И мне и всей военной компании в целом. Само это мероприятие подразумевало нешуточный риск. Но риск этот был оправдан незаменимой в деле разведчика и диверсанта практикой и, конечно, наглядным примером для воеводы и всего полка в целом.

Оторвавшись от размышлений, я последним шагнул в палатку, где по прежнему царил полумрак. Однако глаза мои уже привыкли к темноте и я смог быстро обнаружить на небольшом столе несколько сальных свеч. За время пребывания в этом времени я понял, что горят такие свечи уж очень тускло, зато чадят так, что жуть. Восковые тут, конечно, предпочтительнее, но и цена у них зачастую баснословна. Когда я всё же сподобился зажечь при помощи зажигалки из моего времени так не понравившиеся мне местные «светильники» в небольшой палатке разом стало гораздо светлее. Моему взору предстало небогатое, но всё же весьма интересное убранство шатра воеводы. Небольшой столик, о котором уже было замечено ранее, сундучок в углу и набитая соломой подстилка, на которой мирно храпел сам Михаил. Как бы так его разбудить? Хм, я и не подумал об этом. А впрочем… Заприметив ранее не замеченное мною ведро, наполовину наполненное на удивление прокипяченой водой, я взял его, вылил на землю застоявшуюся жидкость и со всего размаху бросил о землю. Палатку наполнил режущий уши грохот. Однако нужный результат был получен: Михаил соскочил с места, испуганно озираясь. Его рука потянулась к сабле, стараясь нащупать знакомую рукоять. Я же поднёс к его лицу клинок своей сабли и, стараясь изменить свой голос, отчеканил:

— Стоять! Руки вверх! — Секунду поколебавшись и оценивая ситуацию, воевода всё же не стал сопротивляться. В его глазах читалось искреннее непонимание. Я еле сдерживался, чтобы не засмеяться, глядя на его испуганное лицо. Ну всё, пора прекращать этот цирк.

— Поздравляю, Михаил, — Уже своим голосом сказал я, — Ты убит! — И в подтверждение моих слов Фёдор, до этого держащий его на мушке, произвёл холостой выстрел. Щелчок тетивы заставил воеводу вздрогнуть и на секунду зажмуриться. Но, поняв, что он, почему-то, до сих пор жив, Михаил стал озираться уже без испуга. Я стянул со своего лица чёрную ткань, явив ему наконец лицо, прервавшее его мирный сон.

— Ты?! Саша! Это чего такое, а?! — Страх и непонимание сменились гневом. У него просто не хватало слов, чтобы выразить всю степень своего недовольства.

— Я же сказал: ты убит. Вот будь на нашем месте тати какие или вовсе свеи: они б тебя даже спрашивать не стали бы. Раз, — Я провёл в воздухе саблей, имитируя короткий замах, — и нет у полка Новгородского воеводы!

— Так а чего ж ты-то всё это устроил? — Не унимался Михаил.

— А я тебе говорил: ставь часовых. А ты мне что?

— Так ведь свои ж все кругом! — Распалился он в ответ.

— Да пойми же ты: ежели ты людей с самого начала не поставишь туда, где они стоять должны, они после стоять там будут вовсе не так, как ты хочешь.

— Это как это? — Уже без гнева спросил он.

— Ну вот смотри: дюжину ночей армия пройдёт без караульных. А когда мы к свеям выйдем — ты их выставишь. Но будут ли они тогда нормально сторожить? Уснут в первый же час! А знаешь, почему?

— Так это, — Он задумался, как первоклассник над сложной задачкой. Я стал объяснять непреклонному воеводе тонкости армейской муштры. Что в походе, да в условиях военного времени, нельзя давать людям расслабляться. Что в походе вся армия не должна терять бдительности, иначе может случиться большая беда. Как я и ожидал, большого влияния на Михаила мои слова не оказали. Он по-прежнему упрямо фыркал, не желая вслушиваться в мои аргументы. Одно слово: консерватор. Впрочем, я и не рассчитывал на какой-то колоссальный успех в его убеждении. С самого начала я поставил себе цель в первую очередь поднатаскать в нелёгком деле своих гвардейцев. И, судя по всему, ещё раз провернуть подобное у меня уже не выйдет, поскольку в глазах Михаила, как мне показалось, всё же промелькнуло зерно осознания, когда я в конце концов вернулся к значимости ночных постов.

Ещё больше впечатления на него произвели до смерти перепуганные солдаты, ворвавшиеся к нему с новостью о страшной болезни, что вдруг появилась у нескольких десятков человек. И тут я уже не мог сдержать смеха и под такими же улыбчивыми взглядами остальных диверсантов магическим образом вылечил пациента, просто проведя мокрой тряпкой по лбу. Потерпевшие по началу активно возмущались и негодовали. Однако их пыл как-то быстро остыл, стоило мне напомнить им, что унизила их, вообще-то, пятёрка отроков, что, по их мнению, причислены к холопам. Нет, ворчать они меньше не стали, но теперь уже делали это без ненависти и скорее для галочки, всё чаще бросая на меня задумчивые взгляды. Казалось, теперь они готовы самостоятельно дежурить по ночам, только бы не допускать больше подобных случаев.