Цена времени. Книга 2 (СИ)

Глава 4. «Нет дыма без огня»

Я двигался в составе второй пятёрки, совершая запланированный манёвр через лесную чащу. Мне удалось выбить для себя и всех своих гвардейцев возможность во время похода отделяться от колонны по собственному усмотрению. Это было очень важным для нас приобретением, ведь теперь мы могли свободно оттачивать мастерство верховой езды. Да и показать местным разведку конными разъездами было бы неплохо. Медленной рысью, дабы не рисковать собой и скакунами, мы продвигались по узкой тропе. Не подкованные копыта отбивали мерную глухую дробь по мягкой летней почве, тянущую в сон. К таковому располагало и окружение: монотонное пение птиц, шум листвы в верхушках немногочисленных клёнов и берёз. Прямо-таки лесом назвать это было сложно, скорее просто лесная просека, густыми кустарниками скрывающая дорогу, по которой в ближайшее время пройдёт армия. По правую сторону от дороги, но уже в значительно более лёгких для езды условиях, ехала первая пятёрка вместе с лейтенантом Иваном. Они двигались в версте от тропы и не спеша огибали пруды и овраги, которые здесь были разбросаны в большом количестве.

Идти галопом я категорически запретил: не хватало ещё истощить ненароком весьма недешёвых, стоит признать, меринов. До полноценного коня стерилизованный и, как следствие, несколько уменьшенная копия, конечно, не дотягивала. Однако каждый влетал мне в копеечку. Тем более, что запасных у нас не имелось. В идеале, конечно, каждый уважающий себя кавалерист в походе должен иметь как минимум одного запасного коня. А в идеале так и вообще двух, а то и трёх. То бишь идти одвуконь, отриконь и так далее, как тут принято выражаться. Вот тогда можно и на спринт порой переходить Лошадь — это ведь не машина. И уж тем более не танк. Тут тебе не «сел и поехал, только горючку подавай». Уход за этим животным — целая наука, требующая от воина постоянного внимания. На одном только подножном корму далеко не уедешь. Тем более галопом. Даже мой жеребец, что, наверное, всю жизнь сидел на овсе и наращивал бока, на вряд-ли пробежит со мной на спине больше километра.

Все двигались в полном боевом обмундировании: за спинами небольшие, двухметровые копья, на левом боку практически идентичные меж собой сабли средненького качества. Так же за спинами, перпендикулярно копью, висел длинный мешочек с дротиками чуть больше метра длиной, совсем недавно оснащённые металлическими наконечниками. Такие примитивные на первый взгляд сулицы являлись неплохим бюджетным аналогом лука или арбалета. К тому же научиться метать такие дротики значительно проще, чем научиться вести прицельную стрельбу из лука. У каждого на левом плече красовался круглый щит с локтевым хватом. Такой щит был несколько дороже, однако позволял частично освободить левую руку под поводья. Все поголовно имели плотные меховые шапки, которые хоть и смотрелись несколько комично на фоне относительно тёплой августовской погоды, всё же являлись сравнительно неплохой заменой нормальным шлемам, которые и стоили довольно много, и в должном количестве на местных рынках встречались нечасто.

Тем временем лесной массив, что до этого сопровождал нас добрую часть пути стал потихоньку редеть и расходиться, открывая нашему взору небольшую речушку и такие же смешанные рощи вдали. Мы шли непрерывной рысью уже, наверное, пол часа и было бы неплохо организовать привал. Причём привал вовсе не для людей, а для животных. В условиях повышенной мобильности лошади нуждаются в большом количестве воды, из-за чего подобные ручьи были для конной группы настоящим спасением. Вскоре здесь будут основные силы и скорее всего они не упустят возможности наполнить свои бурдюки и напоить животных. А значит следует как можно быстрее продолжить путь. Мы отделились от колонны исключительно с целью повышения непосредственного навыка верховой езды, с которой абсолютное большинство гвардейцев было незнакомо. Они уже кое-чему научились, предыдущие сутки частично передвигаясь верхом. Сейчас они находились в седле гораздо уверенней, чем в первый день знакомства со своими скакунами. Однако в галоп многие всё ещё переходили очень плохо, то и дело тормозя, опасаясь вылететь на полном ходу. Это нужно срочно менять. Всё-таки у меня тут не пехотная часть и не драгунский полк, чтобы до поля боя ехать в комфорте, а в самой битве спешиваться и идти в атаку подобно ополченцам. За месяц жизни со мной десяток успел привыкнуть к обилию ложных, или правильно сказать учебных, тревог. Уже не раз их поднимали среди ночи, отрабатывая максимально быстрое приведение в боевую готовность, построение и перестроение из одной формации в другую и даже дуэли в ночном полумраке. Во время всех этих манипуляций единственным источником света для них являлась луна и звёзды. Это если повезёт. А если нет — тоже самое, но уже в полной ночной темноте, ориентируясь лишь на силуэты и негромкие команды. Сейчас же я, дав напиться лошадям, отдал команду:

— Десяток, к бою! По коням! — И стал наблюдать за молниеносно разгоревшейся суетой и беготнёй, которая, впрочем, не имела никакого отношения к беспорядочности. Все движения выполнялись отработанно и слаженно. Единственным спорным моментом оказалась неспособность большинства справиться с быстрым возвращением в седло. Лишь низенький Мурат на своём степном мерине лёгкой породы лихо вскочивший на него в первые секунды после команды полностью удовлетворил меня.

— Десяток, слушай мою команду! — Речитативом произнёс я, — Построившись в линию, совершить атаку на предполагаемого противника, — Услышав знакомые слова, означающие учебную тревогу, бойцы слегка расслабились, но продолжали внимательно меня слушать, — Ориентир — берёза возле берега. Бросок — по команде. Галоп — перед ударом. Задача ясна?

— Так точно! — Раздался многоголосный ответ.

— Выполнять! — И пятёрка, построившись кривой линией по направлению к одиноко стоящему дереву, стала медленно набирать скорость. Выудив из-за спины по дротику, они припали к лошадям, как бы укрываясь от возможного обстрела. Пока неплохо. До тех пор, пока они двигались рысью, проблем не было. Но стоило лошадям перейти на галоп, как уверенность из их движений стала потихоньку уходить. Один лишь Мурат нёсся на полном ходу с улыбкой на лице, умело держа равновесие и то и дело подгоняя пятками своего мерина. Вот выживу — сделаю этого пацана сержантом от кавалерии! Для начала. А потом, возможно, и старшим офицером станет. Всё-таки успехи он делает почти во всех сферах. Когда до берёзы оставалось не больше пятнадцати метров вперёд почти одновременно полетело пять дротиков, вонзаясь в землю. Такие броски скорее бьют по площади, чем в конкретную цель. Уж больно большой разброс получается, когда под тобой то вверх то вниз ходит седло, а сам ты норовишь вылететь из этого самого седла, рискуя попасть под копыта соседнего скакуна. Следом за броском вся пятёрка обнажила сабли и, подняв их в казацком стиле, который я как-то раз увидел в каком-то фильме, изобразили столкновение с противником. Выглядело изящно и неповторимо, однако о практической эффективности этого я не имею никакого представления. Натянув удила и резко затормозив, они сымитировали рубку с вражеской пехотой.

— Отставить! — Рявкнул я, приблизившись к месту «побоища». Вся пятёрка прекратила на первый взгляд детскую игру с бритвенно-остро заточенными клинками. Я подъехал к ним и они виновато потупили взгляды. Даже Мурат, который, как мне показалось, сделал всё донельзя хорошо, не выражал гордости ни единым мускулом на лице. Повисла звенящая тишина, изредка прерываемая фырканьем лошадей и мерным журчанием ручья.

— Сержант, — Я обратился к Фёдору, что показал себя также непосредственно, как и остальные в его десятке.

— Я! — Испуганно отозвался он.

— Займитесь обустройством временной стоянки. И подайте уже сигнал первой пятёрке.

— Так точно! — Уже активнее ответил сержант и стал в быстром темпе отдавать привычные распоряжения. У нас примерно пол часа до подхода колонны. После этого я планирую объединить пятёрки и уже единой группой двинуться дальше. Меня вновь окружила суета, на сей раз уже бытовая. Первым делом Фёдор поручил разжечь огонь. Это правильно — всё ж таки уже почти полдень, а без горячего в обед никак нельзя. Небольшое количество крупы и скудненький даже по местным меркам суповой набор имел при себе каждый гвардеец. Ничего лишнего: соль, вяленое мясо, горстка крупы и сушёные либо плотно завёрнутые подальше от быстрой порчи овощи. Получившееся в итоге блюдо не шло ни в какое сравнение с приготовленным из свежих продуктов аналогом, однако по сравнению с привычным рационом других солдат подобное претендовало на все Мишленовские звёзды мира. Тем более таковых тут ещё и нет. Да и какой вообще полевой лагерь без огня? Даже если лагерь этот рассчитан на от силы пол часа стоянки.

Идея подачи сигнала была, пожалуй, моей гордостью. Вот как раз Фёдор стал заряжать в свой самострел «особливый сигнальный болт». Ничего сверхъестественного в нём не было: фактически это был небольшой туго завязанный мешочек из жёсткой кожи, наполненный порохом и вставленным фитилём, плотно приклеенным воском, конец которого на всякий случай был щедро пропитан горючей смесью. Расход порошка победы на выстрел был невелик, но эффективность и эффектность применения была на уровне. Ночью в целях конспирации и экономии можно обойтись и простыми зажигательными, а вот в ясную погоду подобное может и не прокатить. Всё ж таки заметить на фоне голубого неба небольшой жёлтый огонёк сложно, даже если будешь намеренно вглядываться. А уж следящий за дорогой всадник и вовсе не заприметит. Вот и остаётся полагаться на шумовой эффект вместо визуального. Опасность преждевременного взрыва была минимальной, потому как выстрел по моим строгим наказам производили исключительно двое: один поджигает, другой тут же спускает тетиву. Взведя арбалет и вложив в него тот самый «особливый» болт, Фёдор направил его по направлению, в котором примерно находилась первая пятёрка. Мурат же стоял рядом в полной готовности с тлеющей деревяшкой в руках. Вот сержант кивнул и татарин медленно и судорожно поднёс теплящийся огонёк к верёвочке фитиля. Тот угрожающе зашипел и Фёдор нажал на спуск. Тяжёлый снаряд улетел и, пролетя метров сто пятьдесят, глухо бухнул чёрным облачком. Я по началу думал использовать подобные снаряды как некое подобие разрывных, однако быстро отбросил эту идею — сигнальный болт получался невероятно тяжёлым и имел абсолютно ужасную баллистику по сравнению с обычным. Фёдор же тем временем заряжал второй такой же. Возможно, это лишние растраты, но устав, так сказать, требует. Первая «ракета» лишь привлекала внимание. А вторая, запускаемая практически вертикально вверх, должна была показать пятёрке Елисея точное направление, в котором они должны были двигаться. Второй болт также улетел и уже преодолел свою пиковую точку, начав снижаться. Но не тут-то было. Пороховой заряд, пусть с небольшой задержкой, но всё-таки активировался. Отлично, сигнал подан, можно и отдохнуть. Вот и не надо никаких посыльных. Два болта, меньше сотни граммов пороха и у первой пятёрки есть наше примерное местоположение. Через пятнадцать минут из-за холма показались шесть всадников. Было ясно, что это Иван и пятёрка Елисея. Ясно это было хотя бы потому, что на фоне средних силуэтов ясно выделялся громила-блондин Бьёрн. Эх, этому парню куда-нибудь в силовики! Или в учебку — рядовых гонять. А он вон — бедного мерина под своей тушей мучает.

Отобедав, мы стали собираться в дальнейший путь. Я всё же решил дождаться обоза и пополнить личные запасы. На всякий случай. Что-то они явно отстают от намеченного графика. Или это мои расчёты неверны? Размышления по поводу внезапно отставшей колонны прервал Иван:

— Командир, а чего это там? — Лейтенант указал в сторону следующей лесной чащи на нашем пути. Я уставился в ту сторону и долго не мог понять, что он конкретно имеет в виду. Наконец, я осознал, что просто не туда смотрю: над чащей чёрными клубами вился дым. Такой тёмный, как будто кусочек вчерашней пасмурной ночи задержался на голубом небе.

— Честно? Я не знаю, Ваня, — Признался я ему.

— Может, кто большой костёр разжёг? — Предположил офицер, — Али лес горит?

— Не костёр это, — Вдруг вклинился в разговор Мурат, — И не пожар. Лес так сильно не чадит. Обычно так крыши соломенные горят, — Голосом профессионала заключил он, — Али просто дома. — Мы с Иваном переглянулись. Казалось, у обоих в глазах промелькнула одна и та же мысль: «опасность!». Возможно, я принял бы этот дымок за простой пожар. Однако точно наперекос этой теории встал факт того, что за ним появился второй, а после и третий, причём на добром расстоянии от первых двух. Это точно налёт. Ставлю всё своё небольшое состояние на это! Я вскочил на своего жеребца и, встав на стремена, разразился пламенной речью, подобно вождю народов:

— Гвардейцы! Друзья мои! — Я впервые обратился к ним в такой форме, — Там, — Я указал на чащу, — Возможно, ваш первый серьёзный противник. Подлые тати совсем страх потеряли и средь бела дня жгут деревни. Наша цель — Покарать их! Как могучий Тор карает своих врагов тяжёлым Мьёльнером! Как Всевышний карает всех грешников и неверных, служащих Шайтану! Как Иисус беспощадно шлёт в ад не служащих заповедям его. Вы разные, но гвардия — есть элита элит, не терпящая разногласий в вере и культуре. Здесь у вас бог один! Один, в лице всех ваших вместе взятых. Вы бьётесь за честь и правду! За своё Отечество! А Отечество ваше — эта земля! Та, что кормит и носит вас. Так покажите же земле, как вы ей благодарны! Ура! — выдал я ещё никому здесь, наверное, незнакомый клич.

— У-р-р-а! — Вторил мне десяток разгорячённых голосов. Они вскакивали на своих коней, обнажали сабли, вставали на дыбы, готовые в любой момент ринуться в бой. Ну, с таким духом я с ними в самое пекло готов. И, что примечательно, они со мной тоже.

Интерлюдия. Курсант Кузнецов.

Белые стены и мрачные коридор психиатрической больницы, в которую я наведался наводили страх и тоску. Сколько же тут нездоровых содержат? А сколько среди них потенциально здоровых? Б-р-р, не хочу даже думать. В любом случае мне все эти Македонские-Наполеоны, непонятые обществом, были мало интересны.

— Вы что-то хотели? — Вежливо спросила медсестричка на входе.

— Да, — Вдруг замялся я, — Курсант Кузнецов, — Разворачивая удостоверение, я представился. Она с интересом пробежалась глазами по знакомой, наверное, большинству в нашей стране книжечке полицейского документа.

— Чем могу помочь? — Осведомлённо поинтересовалась она.

— Я бы хотел побеседовать с одним из ваших пациентов. Мне нужен Аркадий Семёнович. — Вспомнил я отчество недавнего подозреваемого. Она нахмурилась, напрягая память.

— А у вас нет более, — Она сделала многозначительное лицо, — Подробной информации?

— Ах да, — Мне хватило дедукции, чтобы распознать её намёк, — Он учёный, создавший машину времени.

— А, да, конечно, — Рассмеялась она, — Есть у нас такой. Кстати, сейчас как раз приёмное время. Вы можете с ним поговорить.

— Да, было бы отлично. Спасибо.

Преодолев ещё несколько формальных этапов, я наконец был сопровождён в комнату, которая напоминала комнату для приёмов в тюрьмах для особо опасных заключённых: её разделяла стена с толстыми стёклами, а по обе стороны стояли телефонные трубки. Да уж, вот это методы у них. А может, этот мужик и правда слабый умом и действительно сумасшедший? А влиятельные преступники просто прикрывались им, назвав целую лабораторию в его честь? В любом случае я должен с ним поговорить. Там видно будет. Я сел возле ближнего к выходу окошка. В ту же минуту дверь за окном распахнулась и в проходе появился тот самый низенький и щюпловатый человек в очках. На первый взгляд он не создавал впечатления сумасшедшего. Движение его были чрезвычайно вялыми, глаза спокойными и даже несколько потухшими. Осмотревшись, он заприметил меня и, подойдя, сел напротив. Взяв трубку, Аркадий глухим голосом спросил:

— Зачем вы пришли?

— Здравствуйте, Аркадий. — Я прислонил удостоверение к стеклу.

— Да уж, тут только здравствовать, — Криво усмехнулся он, — Так что вам нужно, курсант?

— Вы говорили про какую-то аппаратуру за городом, — Я задумался, правильно ли поступаю, — В общем, я вам верю, — Отводя наваждение, выпалил я.

— Неужели? — Наигранно удивился он, но, получив в ответ лишь мой пристальный взгляд, разом переменился. Припав ближе к стеклу, как будто так было лучше слышно, он начал свой монолог, — В таком случае, слушайте сюда…