Цена времени. Книга 4 (СИ)

Глава 19. «Катарина»

5 мая 1507 года. Таллин. Ревельская крепость.

— Brand! — Короткая команда растворилась в грохоте десятка пушечных выстрелов. Пристрелявшись, артиллеристы били уже без промаха, порой даже намеренно выцеливая слабые места в стремительно разрушающейся стене.

Шведская армия, окружив Таллин, крупнейший город в северной части Ливонского ордена, с каждым днём всё ближе подбиралась ко взятию самой неприступной крепости в регионе. Монструозные стены Ревеля уже не казались смешанной армии такими уж грозными. С каждым залпом от некогда монолитного слоя отваливались куски камня и, казалось, вот-вот и развалится на части одна из последних преград на пути к желанной Риге.

В королевском шатре Олаф собрал всех своих офицеров. Почти не затихающая канонада наверняка помешала бы их совещанию, если бы не тот факт, что шведский король предпочёл остановиться на самом краю города, подальше от непокорной крепости. Настроение в штабе царило приподнятое. И даже сам Олаф, обычно находившийся в состоянии глубокой задумчивости, сейчас активно поддерживал беседу со своими генералами. Они говорили на смеси шведского, германского и датского языков, однако все друг друга отлично понимали.

— Вот сейчас Ливонцев на место поставим — и на Новгород. — Развалившись на стуле, протянул командующий кирасирским корпусом. Его поддержал одобряющий гул. Все: и шведские генералы и командующие иностранными наёмниками поддержали мысль, озвученную ещё в начале весны, перед тем, как объединённая армия пересекла финский залив и вторглась в неожиданно ставшей враждебной Ливонию.

— Не стоит так спешить, полковник. — Ровным басом прервал веселье Олаф. — Русские слабы, на их землях наверняка бушует чума, а помимо Ливонцев, против нас выступили и Тевтоны. — Молодой командир обиженно фыркнул и отвёл взгляд, но спорить с грозным королëм не решился.

— Позвольте заметить, Ваше величество, — Осторожно поднял руку наёмник из числа германских артиллеристов. — Всё же Вы, похоже, недооцениваете русского медведя.

— Медведя? — Олаф позволил себе еле заметно улыбнуться. Даже когда Русь была единой, она больше напоминала ежа. Колючего и неприятного. Однако, в общем-то, безобидного.

— И почему же Вы не раздавили ежа в прошлый раз? — Этот вопрос обозначил полнейшую, гнетущую тишину. Никто в шатре не решался сказать ни слова. Более того — все ожидали скорой расправы над безрассудным католиком-наёмником. Однако Олаф сохранил самообладание.

— Русские воины воют по-старинке. — С холодным спокойствием в голосе начал он. — Пытаются смять конным наскоком, пушками бьют редко, обычно по крепостям. Я видел, как они воевали раньше. Почти не думая, грубой силой. Но два года назад всё было иначе. — Король задумчиво посмотрел сквозь своего собеседника, погружаясь в воспоминания. — Мы отбросили их тогда в первой битве. Тогда они как обычно рванули вперёд, оголяя фланги. Но небольшой отряд конницы как-то пробрался к нашим орудиям и мы лишились трети всех пушек. Однако, они понесли большие потери. Мы должны были настигнуть их через пару дней и добить, но… — До того всегда уверенный в своих словах, Олаф вдруг замялся. — Потом это были как будто не русские. Как будто… Римский легион из древних свитков. — Католические наёмники, сидевшие отдельной группой, шумно зароптали, однако стоило королю блеснуть в их сторону цепким и холодным взглядом, как они замолчали.

— Что вы имеете ввиду? — Всё де спросил тот самый любопытный командир артиллерии.

— Мы думали, что множество раненых задержат их. Но они… Они словно стали быстрее. Проходили огромные расстояния, шли как будто без остановки. Днём мы шли, а ночью нам досаждала их конница. Но это были не обычные русские всадники. — Олаф смутился, задумался, пытаясь подобрать нужные слова. — Они появлялись из неоткуда, творили, что хотели, а потом скрывались без следа.

— Так они что… В итоге просто убежали? — Нахмурившись, спросил один из немолодых наёмников.

— Нет, мы их догнали. — Серьёзно проговорил король. — Их небольшой отряд врос в землю в очень удобной позиции. Они просто выкопали себе крепость из грязи на ровном месте! Я оставил небольшой отряд, чтобы с ними разобрались, а сам с армией двинулся в обход. Но было уже слишком поздно. Пока мы бегали по этим лесам, к русским подошло подкрепление и они просто задавили нас числом.

В шатре повисла звенящая тишина. Немногочисленные шведские офицеры, которые принимали участие в той компании, даже не поднимали глаз.

— Но сейчас Новгород слаб. — Сменил настроение Олаф. — И мы разобьём их без труда!

— У меня есть знакомые торговцы, что ходят в Новгород. — Вновь подал голос недоверчивый германец. — Говорят, там сейчас время больших перемен.

— Да что они сделают за два года? — Усмехнулся кто-то и толпа поддержала долгожданный позитивный настрой.

Вдруг в шатёр ворвался сержант и, смутившись будто бы самому себе, осторожно отступил на шаг назад.

— Ваше величество, над Ревелем подняли белый флаг! — Радостно сообщил он. — Что прикажете делать с пленными? — Олаф, обрадованный доброй вестью, уже хотел проявить милость, ссылаясь на то, что Хель приняла сегодня уже достаточно душ. Однако его опередил ещё один человек, бесцеремонно ворвавшийся в шатёр.

— Ваше величество, срочное послание из Стокгольма! — Так редко пребывающему в хорошем положении духа Олафу казалось, что ничто не может испортить сегодняшний день, а потому он с благодарностью принял от гонца послание, развернул его и тут же принялся читать, чем вызвал неподдельный ужас у посланника.

С каждой строчкой улыбка спадала с его лица всё больше. «…Восстание католиков…», «…Сгоревший флот…», «…Нападение на дворец…». Настроение победителя тут же бесследно испарилось, уступив место холодной ненависти, с которой Олаф жил большую часть своей жизни.

— Пленных женщин предоставить для нужд армии. — Скрипя зубами, начал он. — А мужчин… Им дайте шанс уйти в Вальгаллу.

Брошенный на стол лист с посланием перевернулся и Олаф краем глаза заметил, что с обратной стороны тоже что-то написано. Молясь всем богам, чтобы эти новости были хорошими, король подобрал лист и стал пристально вчитываться в написанное. Когда же он прочёл последнюю строку, сердце его вдруг бешено заколотилось, а дышать стало невыносимо тяжело. Король бессильно развалился в рядом стоящем кресле. Он провёл ладонью по лицу, вытирая со лба пот и предательски выступившие слëзы.

— Катарина… — Тихо шептал король, погруженный в свои мысли. — Почему именно ты, Катарина?

Интерлюдия. Новгород.

— Катарина Ульссон, — Я почтенно склонил голову, приветствуя долгожданную гостью, когда с небольшой галеры на загородный причал шагнула закованная в наручники девушка шестнадцати лет. Позади её сопровождал конвой из четырёх гвардейцев, в числе которых я узнал и Мурата: блестящего кавалериста и лазутчика, которому и было поручено провести сложнейшую операцию по похищению столь важной особы. Они прошли по деревянной пристани, по бокам которой двумя стройными рядами уже выстроилась рота солдат первого новгородского полка. Я дал отмашку и полковой оркестр заиграл торжественный марш, под стать благородной даме.

— Господин, государь, операция по захвату особо важной цели успешно выполнена! — Гордо отчитался Мурат, когда они подошли к нам с Максом.

— Так вот зачем ты целую роту потащил в такую глушь. — Шепнул он на ухо мне.

— Лейтенант, почему наша любезная гостья вынуждена терпеть такие неудобства? — Я указал на массивные наручник6 с тяжёлыми цепями.

— Виноват, государь. — Степенно кивнул он. — Устав требует. — Мурат быстро разобрался с замком и оковы со звоном упали на деревянный помост.

— Итак, госпожа Ульссон. — Продолжил я на немецком. Всё же шведский мне пока не известен в должной мере. — Как Вы себя чувствуете? — До того стоящая с опущенным взглядом девушка удивлённо подняла брови и взглянула на меня.

— Нормально… Точнее, всё не очень нормально, но… — Она путалась в словах, пытаясь подобрать нужную фразу на хоть и родственном, но всё же не совсем родном ей языке.

— Я понимаю ваши переживания. Однако Вам ничего не угрожает. Вы — моя гостья и гостья всей Русской Федерации.

— Мне кажется, правильнее будет сказать пленница. — Не смотря на свою внешнюю обессиленность, Катарина нашла в себе силы для того, чтобы напомнить мне о своём благородном происхождении. Я же лишь ухмыльнулся и, открывая для неё дверцу подошедшей кареты, жестом пригласил её занять более комфортное и от того более привычное место. Сам я сел напротив неё, а Максу поручил следовать за нами верхом. Рота солдат также спешно построилась в походную колонну спереди и позади повозки, образовав таким образом длиннющий конвой охранения.

— Я воюю с Вашим отцом, госпожа, но не с Вами. — Начал я разговор, когда мы наконец тронулись.

— Поэтому нас сопровождает целая сотня воинов? — Она старалась говорить сдержанно, хотя в её речи всё же угадывались нотки раздражённости и неприязни.

— Вообще-то сто двадцать пять солдат и целый полковой оркестр. — Поправил её я, широко улыбнувшись. — Ну а если серьёзно, госпожа, то это делается скорее для безопасности. Вашей и моей.

— А что, в окрестностях столицы так неспокойно? — Смотря в окно, холодно спросила она.

— Нет, но всё же такой гость, как Вы, для меня уж очень ценен.

— Оно и понятно. — Катарина закатила глаза. — Теперь будете просить мира за мою свободу.

— Ну что Вы, это глупо. — Нарушил я её ожидания. Она удивлённо посмотрела на меня, но через мгновение снова отвела взгляд.

— Тогда для чего? — С наигранным безразличием спросила Катарина.

— Войну мы выиграем, не прибегая к такому обмену. — Заявил я, чем вызвал гримасу искреннего сомнения на лице юной принцессы.

— Очень сомневаюсь. — Почему-то с некоторой долей разочарования сказала она. — У отца много воинов и ещё больше золота. Он обобрал все христианские храмы и монастыри. К тому же много золотых шахт работают в Финляндии. А Ваши воины? У них ведь и брони никакой нет. — Пожала плечами Катарина, разглядывая стройные колонны солдат в серых шинелях.

— Количеством мы и правда проигрываем. — Сдержанно проговорил я, принимая во внимание факт полной неосведомлённости о силе нашей армии даже в верхушке шведской власти. Если уж принцесса относится к нам так небрежно, то, стоит полагать, что и сам Олаф, и его генералы имеют схожее мнение. Что ж, это нам только на руку. — Впрочем, это не имеет значения. Видите ли, Катарина, ваш отец сейчас в Ливонии. А местность там усеяна замками и крепостями. Сейчас его армия действительно велика, однако после долгих осад от её величия останется лишь тень. Потом долгая зима, пополнения и снова осады. У нас этого времени нет.

— Поэтому Вы похитили меня? — Она смешно нахмурилась, не понимая моей логики. — Чтобы он плюнул на всё и двинулся сюда? — Она, похоже, уже не скрывала своего удивления.

— Вы на редкость проницательны. — Степенно кивнул я, улыбаясь.

— Это самоубийство! — Презрительно фыркнула она. — Глупое и бессмысленное. У отца воины со всей Европы. Французы, германцы, итальянцы…

— Католики на стороне язычников? — Усмехнулся я. Лицо юной принцессы исказила гримаса неприязни.

— Можно заставить самого Папу Римского взять меч и пойти воевать во славу Одина. Главное, чтобы золота хватило. — Катарина в очередной раз блеснула своей эрудицией. Конечно, нет ничего удивительного в том, что принцесса влиятельного европейского государства имеет такие познания, однако мне было всё же непривычно слышать от девушки в этом времени подобные речи. Тут и мужчины то не всегда могут так говорить.

— Твердили: 'Шли же племена, Бедой России угрожая; Не вся ль Европа тут была? А чья звезда ее вела!.. — Процитировал я по памяти стихи Пушкина. В оригинале, из-за чего Катарина лишь вопросительно подняла брови. Я перевёл строки на немецкий, стараясь сохранить если не рифму, то хотя бы ритм строк.

— С чего это Вы так любезны со мной? — Без энтузиазма спросила она. — Я же вроде как язычница в плену у христиан.

— Скандинавские божества меня не пугают. — Вяло отмахнулся я.

— Значит, вы не боитесь кары Одина? — Прищурившись, спросила она. Я же слегка подался вперёд и, заглянув в её глаза, холодно произнёс:

— А Вы? — Катарина отвела взгляд. Её дыхание сбилось, она потерялась.

— Что Вы… О чём это Вы говорите? — Наконец придя в себя и гордо подняв подбородок, спросила она.

— Ваша актёрская игра впечатляет, миледи. — Наигранно похлопал я. — Однако письма, найденные в Ваших покоях, дошли до меня много раньше. — Катарина окончательно поникла. — Что интересно, в посланиях к отцу Вы, как и следует, восхваляете Одина и других скандинавских богов. — Я перебрал несколько желтоватых конвертов, доставленных за несколько дней до этого. — Но вот в некоторых переписках со Шведскими графами и даже германскими князьями Вы, почему-то, пишите как добропорядочная христианка. Упоминаете Иисуса, но ни слова о языческих богах. — Катарина совсем покраснела, а я же лишь вытащил из кармана небольшой католический крестик на серебряной цепочке, найденный в её покоях во время штурма. — А это, как я понимаю, принадлежит Вам? — Она, забыв о своём положении, подалась вперёд, стремясь выхватить у меня свою вещь, однако быстро одумалась и лишь продолжала сверлить меня своим взглядом.

— Отдайте его мне. — Холодно произнесла она. Карета остановилась. Мы приехали. Я вложил крестик в её руку.

— Чувствуйте, себя почти как дома, госпожа Ульссон. — Улыбнувшись ей, я открыл дверцу и вышел из кареты.

Мы остановились недалеко от стен детинца, возле новенького двухэтажного трактира с множеством съёмных комнат. Я не решился размещать принцессу в очень уж неподобающих условиях, но и в пределах княжеского двора ей быть не положено — всё же для всех она язычница. Рота солдат вместе с Максимом отделилась от нас на въезде в город и сейчас карету сопровождал лишь Мурат со своим взводом. К н и г о е д . н е т

— Лейтенант, — Обратился я к нему. — Сними лучшую комнату здесь для нашей гостьи и организуй круглосуточное охранение. Никого к ней не впускать, выпускать только под присмотром десятка бойцов и не дальше сотни метров от трактира. С ней говорить на германском, можешь послать за толмачом в случае чего. Всё ясно?

— Так точно! — Коротко рявкнул он.

— Выполняйте, лейтенант. — Гвардеец отдал честь и стал отдавать распоряжения своим сержантам.

Вернувшись в детинец, я поспешил домой, к Анне. В свете последних событий я стал проводить рядом с ней значительно больше времени и сейчас тоже хотел поскорее оказаться рядом.

Словно на крыльях вспорхнув на третий этаж, я осторожно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Анна, заметив меня, устало улыбнулась. Я тихонько подошёл к ней и присел рядом, на край кровати.

— Ну как ты? — Спросил её я.

— Всё немного сложнее, чем я думала. — Она вновь улыбнулась одними уголками губ. Я положил свою руку на её.

— Как он? — В который раз задал я волнующий меня каждую минуту вопрос.

— Снова спит. — Пожала плечами Анна. — Это ведь хорошо?

— Конечно, — Произнёс я, осторожно, вставая. Тихонько пройдя в противоположный угол комнаты, я заглянул в кроватку с высокими бортами. Там, раскинув руки в стороны, спал, немного приоткрыв рот и сопя совсем крошечным носом, младенец. Владимир. Мой сын и наследник. Анна незаметно подошла сзади и обняла меня, так же заглядывая в кроватку.

— Ну, как там шведская принцесса? — С усмешкой спросила она.

— Ты знаешь, очень даже ничего. — Съязвил я, от чего едва не получил размашистый подзатыльник. — Ну тихо, тихо, разбудишь. — Я кивнул в сторону мирно спящего сына. Анна успокоилась. Мы вышли на балкон, чтобы продолжить разговор, не утруждая себя шёпотом.

— А если серьёзно, что можешь сказать? — Не унималась Анна.

— Да что тут говорить? — Не понял я. — Самая обычная принцесса, даже весьма продвинутая.

— А помнишь, — После небольшой паузы произнесла она. — Мы с тобой говорили, что когда-нибудь женщины и мужчины будут равны во всём.

— Ну вообще во всём вряд-ли — Улыбнулся я придуманной шутке. — Но во многом — когда-нибудь будут.

— Неужели нельзя что-нибудь сделать уже сейчас? — Совершенно серьёзно спросила она. Я всерьёз задумался. Дать женщинам сейчас политические права я не могу: обстановка уж очень нестабильная во всей этой политике. Права трудовые? Не думаю, что в кузнице девушки будут так же эффективны, как здоровые мужики, а на суконных фактурах женщины работают уже сейчас. А что если…

— Ты знаешь, у меня есть одна идея. — Наконец проговорил я.

— Правда? — Не веря моим словам встрепенулась Анна.

— Абсолютно. Скажи, у тебя на примете есть хотя бы несколько смелых девушек, готовых менять мир вокруг себя?

— Думаю, найдутся. — Почти сразу же ответила она.

— Хорошо. — Я улыбнулся, задумчиво смотря в даль. — Надеюсь, они не боятся высоты.