Цесаревич Вася 2

Глава 17

Овсяное или ячменное поле где-то недалеко от Мадрида.

— Да сколько же там, Эрих? — у Германа даже руки задрожали от предвкушения и нетерпения.

Генрих Мюллер заглянул в пакет, присвистнул, и уточнил:

— Здесь мелкими?

— Да, — подтвердил Ремарк. — Рублёвыми и трёхрублёвыми купюрами, а крупные нам никто здесь не разменяет.

— Тогда в пакете примерно…

— Ровно пятнадцать тысяч.

— Сколько-сколько? — не поверил Геринг, но потом гордо приосанился. — А я всегда говорил, что генералы ходовой и дорогой товар.

Удивление Германа было понятно — за пятнадцать тысяч рублей можно купить небольшую квартирку в благополучной округе Парижа, и потом целый год не задумываться о хлебе насущном, иногда позволяя себе маленькие шалости и невинные прихоти.

— Итак, камрады, — подвёл итог восторгам Генрих Мюллер. — Наше дело пошло вполне удачно, и теперь стоит задача сделать его процветающим. Какой товар нашего торгового дома пойдёт вторым номером? У кого есть предложения и пожелания?

Ремарк достал из кармана блокнот, и провёл пальцем по списку:

— Генерал Карлос Маскелет наиболее доступен нашему вниманию.

— Недавно назначенный военный комендант Мадрида?

— Он самый.

— Будем работать по этому товару, — кивнул Мюллер. — Кстати, Эрих, а что ты говорил про силу цесаревича Василия?

Ремарк вздрогнул и помотал головой:

— Понимаешь, Генрих, он или менталист, наличие которых официальной наукой отрицается, или величайший пророк. Он просил у меня автографы к книгам, которые я не только не написал, но которые только в черновиках или в мыслях. Но цесаревич твёрдо знает, что такие книги уже вышли из типографий и вовсю продаются.***

***Капитан Родионов в своё время читал книги Ремарка, но не подозревал, что многие из них написаны позднее 1937 года. И ещё не сообразил, что из-за различий миров книга с одним и тем же названием может иметь другое содержание.***

— Эрих, все эти пророчества… — поморщился Мюллер. — Представляешь, я как-то видел сон, в котором императором Германии стал недоучившийся художник из Вены. Он сделал меня начальником тайной полиции, Германа произвёл в имперского маршала авиации, а тебя выслал из страны.

— Из художников в императоры?

— Ага, так и приснилось. Но мы с Германом закончили плохо, зато ты прожил долго и счастливо.

— Смешно.

— Очень смешно. Кстати, того художника я наяву встретил в Мюнхене.

— И что?

— А ничего. Бедняга Адольф получил пивной кружкой по голове в пьяной драке и скоропостижно скончался. Вот и верь после этого в пророческие сны.

— Но книги и мои планы на них…

— Хорошая разведка, Эрих, гораздо лучше всякого пророчества. У русских очень хорошая разведка.

— Камрады! — вмешался жизнелюбивый Геринг, давно подозреваемый в эпикурействе. — Предлагаю поехать в приличный ресторан и отметить нашу первую удачную сделку!

— В приличный нас не пустят, — заметил Ремарк. — Там только для офицеров, а нижним чинам вход воспрещён.

— Тогда предлагаю пойти в неприличный, — захохотал Герман. — И ещё, камрады, давайте ограничимся по одной тысяче рублей на человека, а остальное отправим в общий фонд. Эрих, ты назначен держателем общего фонда.

— Кем назначен?

— Мной и Генрихом. Я думаю, что он будет не против. Герр Мюллер, ты яволь, или как?

Сарагоса. Временная столица королевства Испания.

Экспедиционный Корпус накапливал силы перед решительным наступлением на Мадрид. В Сарагосу возвращалась артиллерия, сказавшая решительное слово в провокации наёмников на испано-французской границе. Возвращалась пехота, зачистившая этих наёмников с лица земли. Пехота благоухала хорошими винами и кубинским табаком, сияла обветренными и довольными лицами, и была решительно настроена освободить от мятежников настоящую столицу.

Эскадра Экспедиционного Корпуса обстреляла Гибралтар на пределе дальности, подавив шестнадцать береговых батарей, а император Иосиф Первый принёс официальные извинения за действия адмирала Эссена, которому померещились крейсера мятежников на рейде английского кусочка испанской территории. При четырёх потопленных британских линкорах извинения прозвучали изысканной и весьма ядовитой насмешкой.

А ещё в Сарагосе объявился Артём Сергеев в необмятом мундире с погонами слушателя Высших Военно-Морских курсов имени адмирала Ушакова.

— Понимаешь, Вася… отец внимательно прочитал твой доклад по использованию авианосцев в современной войне, — несколько смущённо произнёс он. Артём вообще всегда смущался, называя императора отцом. — Вот и решил, что я… Но ты меня хотя бы летать научи!

— Научу, — кивнул Василий, получивший с последним пароходом три учебных самолёта от Поликарпова. — Если сам потом не откажешься.

— А брать в плен испанских генералов научишь?

— У тебя есть лишние пятнадцать тысяч рублей?

— Есть, а что?

— Тогда сегодня же и возьмёшь в плен своего первого генерала. Ремарк уже звонил, и подтвердил наличие первосортного товара.

И вот, наконец, состоялось совещание, определившее ход кампании. Правда, состоялось оно в Лондоне, а не в Сарагосе, но от этого не стало менее важным. На совещании присутствовал король Эдуард Восьмой, уже сильно урезавший полномочия парламента и изо всех сил стремящийся к абсолютизму, был премьер-министр сэр Клемент Эттли, и первый лорд адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль.

— Джентльмены, — начал свою речь Его Величество, — может быть, я вас огорчу, но мы уходим из Испании и Гибралтара. Совсем уходим. Содержание этого каменного кладбища слишком дорого обходится казне и репутации, джентльмены.

— Кладбище? — не понял премьер-министр.

— Я только вчера вернулся оттуда, — пояснил сэр Уинстон. — После обстрела там действительно большое кладбище. И самое обидное, что наши батареи ничего не смогли противопоставить русским линкорам, кроме своей героической гибели. Больше четырёх тысяч трупов.

— Однако…

— Выжившие утверждают, что русские использовали управляемые снаряды, меняющие траекторию полёта в зависимости от попаданий предыдущих снарядов.

— Таких не бывает! — Эттли когда-то имел звание майора, и полагал себя знатоком военного дела.

— У нас не бывает, а у них есть, — пожал плечами Черчилль и достал из кармана сигару. — Вы позволите, Ваше Величество?

Король благосклонно кивнул, но уточнил:

— Кубинские?

— Разумеется, — подтвердил сэр Уинстон. — Сигары бывают или кубинские, или никакие.

— Как и ром?

— С ромом есть варианты, но я предпочитаю бренди из Армении.

— Армения, это в Турции?

— Это в России, Ваше Величество.

— Опять Россия, — проворчал король. — Куда ни ткни, везде Россия. И самое обидное, мы ничего уже не можем с этим сделать.

— Обстрел Гибралтара уже повод для войны, — угрюмо произнёс премьер-министр.

— А у нас есть деньги на войну? — поинтересовался Эдуард Восьмой. — Тем более официальные извинения от императора Иосифа приняты. Сэр Уинстон, там в самом деле были крейсера испанских мятежников?

— Там разгружался транспорт с марокканской кавалерией, Ваше Величество.

— Вы их тоже засчитали в потери?

— Зачем их считать? За каналом людей нет! — ответил Черчилль.

Клемент Эттли нервно подёрнул плечами:

— И мы оставим дикую выходку русских без ответа? Это нанесёт ещё больший урон нашей репутации.

— Дайте газетчикам интервью, в котором свалите все проблемы на вашего предшественника. Надеюсь, наш справедливый и беспристрастный суд приговорит его к повешению.

— Ваше Величество, у нас никогда раньше не вешали премьер-министров, пусть даже бывших.

— С кого-то нужно начинать, сэр Клемент, — хмыкнул король и тоже достал сигару. Потом взял со стола серебряный колокольчик и позвонил. — Предлагаю помянуть будущего покойника коньяком. Конечно, сэр Уинстон, это не бренди из Армении, но очень даже неплох.

Санкт-Петербург. Ресторан «Палкинъ»

— А вот и ребе Анастас к нам пожаловал! — Николай Александрович Романов поприветствовал появившегося барона Микояна насаженным на вилку свиным эскалопом. — Ви таки соблюдаете кашрут, или уже ой?

— Не делайте мине нервы, они не казённые, — сварливым голосом ответил Анастас Иванович, и водрузил на стол кожаный саквояж. Сел, не дожидаясь особого приглашения, и продолжил уже нормальным тоном. — Ваша доля, Николай Александрович. Процент со взяток тоже здесь.

— Несут уже?

— Сам не ожидал. Пришлось завести специального секретаря, занимающегося исключительно взятками. Что самое интересное, пока никто и ничего не просит, а только напоминают о своём существовании.

Бывший император поставил саквояж под стол, даже не заглянув в него, и предложил присоединиться к ужину:

— Сурских стерлядок намедни живьём привезли, так что рекомендую. Или стерлядки для вас слишком дорого?

Барон Микоян искренне рассмеялся над удачной шуткой и взял графин с коньяком:

— Шустовский?

— Нет, это из новых, какой-то КВВК. Сорок пять градусов, специальная серия для полярников.

— Они же чистый спирт пьют, зачем им коньяк?

— Не знаю, но очень просили.

— Странные люди, — пожал плечами Анастас Иванович и пригубил коньяк прямо из графинчика. — А недурно в самом деле!

— Неужели я плохого насоветую? Но под стерлядок мы будем пить водку. И за Гибралтар будем пить водку.

— А за французский Лазурный Берег будем пить стоя, молча, и не чокаясь. Кстати, Николай Александрович, вы в курсе, что в Монте-Карло отдыхала шведская королевская семья?

— Предлагаете поиграть с курсом шведских ценных бумаг?

— Уже кое-какие меры принял. Только непонятно, почему Стокгольм молчит и не объявляет о гибели своего монарха?

— Их об этом попросил барон Хрущов-Кольский, выдвинувший свою кандидатуру на опустевший трон.

— Кто?

— Вот-вот, я сначала тоже удивился, а потом подумал… Да и не любил я никогда этих шведов.

— Бернадоты были французами по происхождению.

— Тем более чёрт с ними. Да вы наливайте, Анастас Иванович!

Сарагоса. Временная столица королевства Испания

Капитана Красного тоже не миновали ни политика, ни финансовые операции. Сегодня Ремарк, Мюллер и Геринг привезли своего подполковника, начавшего что-то подозревать. Привезли бесплатно.

— И кто же теперь будет вами командовать? — спросил Василий. — У вас офицеров почти не осталось.

Генрих Мюллер довольно усмехнулся:

— Как старший по званию, командование примет капитан Артур Сарумян.

— Армянин?

— Сам себя он называет ассирийцем. Но пусть называет, основное его достоинство в том, что ни черта не знает и не умеет, а звание ему купил дедушка в подарок на совершеннолетие. А мы втроём у него на особом счету как самые доверенные лица.

— За что такое доверие?

— Все плачутся на безденежье и требуют выплатить жалование, а мы вовсе даже наоборот, предложили господину капитану сто рублей в месяц за невмешательство в наши мелкие махинации с казённым имуществом.

— Вы и казённое имущество распродаёте?

— Но нужно же как-то легализовать полученные доходы. Вчера, например, Герман удачно расторговался солдатскими одеялами. Три тысячи штук всего, но взяли оптом и просили ещё. Ботинки солдатские хорошо идут, но их в основном меняем на продукты, так как народец здесь бедно живёт. Это я к чему веду, Ваше Императорское Высочество… нас стали ставить в караул при апартаментах самого генерала Франко, и есть возможность его выкрасть. За сколько возьмёте?

Василий надолго задумался. За главного мятежника и пятьдесят тысяч рублей отдать можно, но будет ли такое решение правильным? Пока Франко держит своих инсургентов твёрдой рукой, не стесняясь отправлять провинившихся к некромантам, а если он исчезнет? Не разбежится ли его воинство по стране мелкими бандами, и не устроит ли партизанскую войну? Испанцы издавна славятся традициями герильи, и Наполеон Бонапарт тому свидетель. Вся Испания кровью умоется…

Ремарк правильно понял сомнения капитана Красного, и сказал:

— Протянете ещё неделю — при штурме Мадрида положите половину Корпуса. Ежедневно на жертвенных алтарях умирает от восьмисот до тысячи человек, и вся энергия вбухивается в защитные купола, которые не пробить даже крупнокалиберной артиллерией. А линкоров с шестнадцатидюймовками у вас тут нет.

Вася не стал говорить, что у них есть напалм и объёмно-детонирующие бомбы, для которых защитный энергетический купол не является преградой, но опять задумался. В принципе, приносимых в жертву испанцев ему не было жалко, но тремя лёгкими бомбардировщиками полностью защиту не разрушить, стало быть, возможны потери среди своих. Да что там возможны, они обязательно будут! Пуля, она дура…

— Хорошо, тащите своего Франко. Стог тысяч рублей за него достаточно?

— Да за такие деньги мы вам баварского короля привезём! — с энтузиазмом воскликнул Герман Геринг. — Нужно?

— Нет, баварского короля даже бесплатно не возьму, — отмахнулся Красный, и протянул заранее приготовленный пакет с деньгами. — За подполковника всё же возьмите. Приравняем его к испанскому генералу.

— Мы же в подарок! — попытался отказаться Ремарк. — От всей души!

— Берите! Я так понимаю, сделка по Франко будет последней?

— Угу, — кивнул Мюллер. — А после неё нам хотелось бы попасть в плен. И если можно, то не в Сибирь. Нет, если нельзя, то и Сибирь подойдёт. Лет на десять хотя бы.

— Могу предложить Крым. Прекрасный климат, виноградники, тёплое море. Да тот же Коктебель. Эрих станет писать свои книги, Герман устроится дегустатором на местный винзавод, Генриху предложим пойти внештатным консультантом в полицию. Как вам такой вариант?

— Было бы гут! И вот ещё вам подарок, — Мюллер достал свёрнутую в трубочку карту. — План Мадрида с нашими уточнениями. Узлы обороны, алтари некромантов, и всё такое… Может быть, пригодится?

Прилетев в Сарагосу, Красный сдал подполковника начальнику разведки Корпуса, а сам пошёл к командующему поделиться полученной информацией. Михаил Васильевич Фрунзе даже опешил от сообщения о грядущем в скором времени пленении генерала Франко.

— Такими темпами, Василий Иосифович, вы в одиночку войну выиграете.

— Так у нас не война, а подавление мятежа.

— Да неважно, как это называется. Вы сколько уже генералов в плен взяли, семь или восемь?

— Семь. Восьмого Артём Сергеев взял.

— Ну-ну… сделаю вид, что поверил.

— Я там ещё подполковника из французского Иностранного Легиона привёз, — улыбнулся Красный, и положил перед командующим план Мадрида. — Побомбить бы сегодня ночью немного.

— Это с Валерием Павловичем решайте, но принципиальных возражений нет. И вот ещё что, Василий Иосифович, представление на Георгия для мичмана Сергеева я не подпишу. Дадим «Славу» третьей степени. А вам за семерых даже не знаю на что подавать. Давайте оставим на усмотрение Его Императорского Величества.

Василий молча кивнул. Орденов у него уже достаточно, а если считать итальянские, что не носит, но хранит в баночке из-под монпасье, то излишек. Такими темпами к восемнадцати можно до «Андрея Первозванного» дослужиться.

С Чкаловым вопрос ночной бомбардировки решился быстро, но не на сегодняшнюю ночь, а на завтрашнюю, и даже предложение пересесть с истребителей на бомбардировщики было одобрено. Осталось только собрать три новеньких «Стрекозы», что замучились возить с собой в ящиках, но дело привычное. И недолгое, при наличии заводских техников и механиков. Тем более их только недавно разобрали и упаковали после перевозки золотого запаса.

Экипажи решили составить из слётанных пар — новичков лётчиками, а старшие и опытные товарищи возьмут на себя штурманскую работу. У девушек всё осталось без изменений, только решили поменять двигатели на их самолётах — моторесурс вот-вот выработается, а экономить на бездушных железяках в ущерб безопасности явно не стоит.

До самого позднего вечера изучали план Мадрида, запоминая наизусть длиннейшие названия улиц и маленьких кривых переулков, распределяя цели. Василию, как самому непримиримому борцу с вражескими колдунами и наиболее пострадавшему от них, досталась бомбардировка самого большого алтаря на площади Пуэрто-дель-Соль, считающейся географическим центром Испании, а потому наиболее подходящей для некромантских ритуалов.

— Зениток в городе нет, — предупредил Красный. — Они все собраны для защиты Эскориала от нас, поэтому работаем спокойно, но осторожно.

— А ты откуда это знаешь? — поинтересовалась Вера Столыпина. — Неужели прямо из Мадрида обо всём тебе докладывают?

— Докладывают или не докладывают, не так уж важно, — ответил Вася. — Главное, что они не будут стрелять по тебе.

— Меня, между прочим, ещё ни разу не сбивали, — фыркнула Вера.

— И это хорошо. И это радует.

Апполинарий Григорьевич Куликовский мечтательно вздохнул:

— Вот бы самого Франко разбомбить! Владимира с мечами, как минимум!

— И всемирная слава вандала, уничтожившего вторую по величине и значимости библиотеку.

— А первая какая?

— Ватиканская.

— Да и наплевать, — легкомысленно отмахнулся Куликовский. — После работы нашего флота на побережье Франции, я бы никого не удивил и не поразил своим варварством.

— О Франко даже не мечтайте, господин будущий прапорщик! — рявкнул Чкалов, уже знавший о планах Красного на покупку Каудильо у троицы немецких камрадов. — Генерал должен предстать перед судом за организацию мятежа, а не героически помереть под вашими бомбами. Ладно, если примет яду, или повесится от раскаяния на собственных подтяжках… Висельников как-то неохотно объявляют символом борьбы.

— Подтяжках… — вслух повторил Красный, записывая что-то в блокнот. — Сделаем, Валерий Палыч.

Спать легли далеко за полночь, и проснулись ближе к полудню следующего дня, совместив завтрак с обедом. А сразу после обеда в особняк лётного отряда заявились корпусные целители, за ночь нашаманившие какое-то чудесное зелье для кошачьего зрения. Чкалов, подавая пример, первым выпил снадобье, но когда спустя пять минут случайно заглянул в зеркало, то отшатнулся, плюнул, и перекрестился.

— Эффект вертикального зрачка продержится всего сутки, — успокоил его главный целитель. — Потом рассосётся само собой.

Но что-то в голосе недоставало убедительности. Уверенности тоже было маловато. Но, несмотря на это, Красный решительно взял предложенную мензурку и выпил содержимое одним большим глотком. Во рту появился привкус мяты, барбариса, лимонной цедры и рыбьего жира. Если бы не рыбий жир, было бы вполне вкусно. И немного больно стало смотреть за окно.

— А мне нравится, — Лиза Бонч-Бруевич оценила свои новые глаза. — Как дикая кошка!

— Такая же блохастая? — поддела подругу Катерина.

— Нет, такая же быстрая. А ты со своими шуточками больше похожа на змею.

Василий сурово прокашлялся и хлопнул ладонью по столу:

— А сейчас, любезные мои невесты, вы прекращаете вот всё это, и идёте готовить к вылету самолёты. Чтоб каждый винтик проверили! Чтоб каждый патрон пересчитали!

— Но ведь техники и оружейники…

— Хорошо, договорились, вместо Веры и Кати на бомбардировку летят их техники. Могут и оружейники лететь, мне всё равно, — Красный посмотрел на часы и поднялся. — Валерий Палыч, я тоже на всякий случай свою машину проверю.

— Да и я собирался, — кивнул Чкалов. — А вы, Пётр Николаевич?

Нестеров поднялся со старинного кресла:

— Я, конечно, доверяю своим техникам, но самому себе доверяю больше.