Цесаревич Вася 2

Глава 8

Два дня спустя. Всё там же в Неаполе. Адмиральский салон линкора «Александр Ульянов».

Обещанный дирижабль прилетел вовремя, и командиром его, вот сюрприз, оказался родной дядя Красного генерал-майор Алексей Николаевич Романов. Первым делом дядя Алексей обнял племянника, а потом отстранил на расстояние вытянутых рук и осмотрел с головы до ног.

— Красавец и герой, ничего не скажешь!

— Ну ты… — заскромничал Василий.

— Правду тебе говорю. Вырос, возмужал, даже заматерел. Завидный жених для любой принцессы.

— Я пока не тороплюсь, тем более с принцессами в Европе напряжёнка, — ухмыльнулся Василий. — Ты сам до сих пор не женился.

— И не собираюсь, — вернул ухмылку дядя Алексей. — Зачем создавать проблемы правящей династии и вводить в искушение гипотетических венценосных родственников?

— А семья, дети? Как же без семьи?

— А кто тебе сказал, что всего этого у меня нет? Шесть сыновей и четыре дочери. Другое дело, что все неофициальные от восьми морганатических браков, но я их признал официально, а твой отец подтвердил.

— Восемь жён?

— А что такого? Сейчас, правда, уже девять.

— И все одновременно?

— Они не возражают, хотя знают друг о друге. В этом деле честность и открытость чуть ли не самое главное.

— Ты могуч, дядя Лёша, — признал Красный, и ненадолго задумался. Помотал головой, отгоняя бредовую мысль. — Да нет, ерунда же полная…

— У тебя такой вид, будто только что нащупал решение принципиально нерешаемой задачи, но боишься в это поверить, — улыбнулся дядя Алексей. — Давай, признавайся. Делись с родственником сокровенным.

— Тебе показалось, — смутился Василий. — Лучше покажи, что ты там привёз.

— Награды привёз. Что, никогда орденов не видел? Уже выгружают и сдают Михаилу Васильевичу. Процедуру награждения он сам проведёт, как командующий Экспедиционным Корпусом. Или тоже хочешь поучаствовать?

— Упаси господи, — отмахнулся Красный. — Как-нибудь потом, когда чинами до генерала дорасту.

— Не надейся, принять участие всё равно придётся. Вот смотри, — генерал Романов достал из планшета на боку картонную коробочку. — Не медаль и не орден, просто памятный знак. Будет вручаться каждому участнику освобождения Мальты. Зато даёт пятипроцентную добавку к денежному содержанию. Неплохо, да?

— Добавка к жалованию это всегда хорошо, — согласился Василий, хотя даже не знал размеры своего оклада, как-то обходясь карманными деньгами. А финчасть что-то там перечисляла на его счёт в банке. — Красивая и солидная штука.

В коробочке лежал мальтийский крест, покрытый рубиновой эмалью, и смотрелся как бы не лучше ордена Святой Анны с непонятной тёткой. Здесь же чёткая и внятная надпись «За возвращение Мальты».

Тут же появилось в голове видение, как он прикалывает крест на грудь Верочке Столыпиной. И Лизе Бонч-Бруевич. И Кате Орджоникидзе. Хотя нет, в первую очередь Лизавете. Хм… вот незадача, крест на винте, а не на булавке. Обидно, да…

Видение пропадает.

— Пойдём, дядя Лёша, людей награждать.

— И даже чаем не напоишь?

— Могу предложить коньяк.

— Шустовский? — поморщился Романов, предпочитавший красные полусладкие вина с крымских голицинских виноградников. — Научишься с вами всякую гадость пить.

— Я бы не назвал это гадостью, — Вася подошёл к резному буфету, намертво прикрученному к переборке, и долго перебирал бутылки в в специальных подставках-непроливайках. Наконец остановил свой выбор на самой невзрачной бутылке из тёмного стекла без этикетки. — Урожай тысяча восемьсот двенадцатого года.

— Шутишь? Тогда никакого Шустова и в помине не было.

— Зато был Аршак Петросович Тер-Симонян, закопавший шесть двухсотлитровых бочек с наказом достать их через сто лет. Три бочки так и не нашли, а четвёртую выкупило министерство двора Его Императорского Величества Николая Второго.

— А ты, значит, слегка потревожил запасы деда?

— Нет, дядя Лёша, это как раз из второй, третьей и четвёртой бочек.

— Так их же не нашли.

— Вот пусть все так дальше и считают. Наливать?

— Наливай.

Себе Василий плеснул коньяку чисто символически, на донышке бокала, лишь бы губы смочить. Четырнадцать лет не тот возраст, когда ценят крепкие напитки, а с точки зрения лётчика-истребителя не стоит злоупотреблять любыми напитками, включая чай, кофе и квас.

— Ну, за победу, дядя Лёша!

— Давай за неё, — согласился генерал Романов. — Мы ещё пройдём парадом по Пиккадили и Пелл-Мелл стрит.

— Так мы же вроде в Испанию, эти улицы в Лондоне.

— Всё правильно, но Карфаген должен быть разрушен! Кстати, тебе говорили, что англичане озабочены твоим семейным положением?

— Каким ещё семейным? — удивился Вася. — Я, слава богу, пока не женат.

— Вот! А они хотят исправить этот недостаток, тем более даже кандидатура подходящая у них имеется.

— Принцесса Лизка? Ну уж нахер, только гнилой крови королевы Виктории нам и не хватает до полного счастья.

— Правильно мыслишь, — кивнул дядя Лёша. — Занесённую моей матушкой гемофилию мне четыре года лечили. И это при том, что твой дед один из самых сильных целителей-энергетиков в России, а то и во всём мире. Если бы не он…

— Да уж, — согласился Красный. — Ещё наливать? Мне, пожалуй, хватит.

— Вечером, — отмахнулся дядя. — Мне ещё к Михаилу Васильевичу зайти нужно.

— Боишься унюхает?

— Он мне не начальник, пусть нюхает на доброе здоровье. Боюсь, что завидовать будет. Волшебный нектар у тебя, а не коньяк.

— Тоже пойду, — Василий убрал бутылку в буфет. — Заодно ещё раз обсудим церемонию награждения. Чтоб было пышно, торжественно и быстро.

На палубе ждал сюрприз — первый же встречный мичман доложил, что с берега передали о намерении итальянского короля посетить с неофициальным дружественным визитом флагманский линкор. Визит скромный, всего с полусотней сопровождающих генералов и адмиралов. Ещё король собирался вручить итальянские ордена наиболее отличившимся в спасательной операции на Мальте офицерам — среди выжившего мирного населения оказалось четыре итальянца, и Его Величество Виктор Эммануил Третий не мог оставить это без последствий.

— Суповые тарелки вручать будет, — проворчал генерал Романов. — Мне сразу после рождения парочку их высших орденов прислали, так что могу сказать со знанием дела. А тебе сразу три ордена дадут.

— Это почему? Я что, какой-то особенный?

— Нет, просто тогда он был только королём Италии, а сейчас ещё и король Албании и император Эфиопии[4].

— Император Эфиопии? Вот это пердимонокль. Ладно бы негром был, а то вроде бы белый человек.

— Тщеславный дяденька. Да ты, Вася, сейчас и сам увидишь. А вот, кстати, и они плывут.

— Моряки утверждают, что по морям ходят, — усмехнулся Красный.

— Вот моряки, может быть, и ходят, а эти точно плывут.

Десятка два паровых катеров густо дымили, застилая рейд чёрной пеленой. Если бы не предупреждение, то можно было бы принять за постановку дымовой завесы перед торпедной атакой. Там нигде миноносцы не притаились?

Противоминные орудия линкора и ближайших к нему крейсеров повернулись и взяли на прицел приближающуюся флотилию. Не только Василию пришла в голову мысль о торпедной атаке.

Кстати, а почему в двадцатом веке катера на угле? Весь мир давно пользуется нефтяным топливом и маго-техническими турбинами, чем-то напоминающими дизеля из мира капитана Родионова. Не иначе дедушка большой оригинал, считающий прошедший век идеалом, и старающийся жить соответственно. Не исключено, что королю по утрам к кофию подают газеты столетней давности.

Или не к кофию, а к литру крепкой граппы без закуски — поднявшийся по трапу Виктор Эммануил Фердинандо Мария Дженнаро кроме пятиэтажного имени имел вид сильно пьющего лаццароне[5] с неаполитанских окраин. Такие мешки под глазами на сухом или полусладком вине не заработаешь. Но да бог с ним… Только зачем притащил свиту из почти сотни человек? Не свита, а кордебалет из постановки фривольной оперетки — морские и пехотные мундиры с многочисленными наградами за неизвестные победы, редкие фраки, на придворных дамах платья с откровенными декольте, но на шляпках обязательная плотная вуаль… Точно оперетка. Или цирк с конями.

Ага, в самом деле цирк, потому что вперёд вышел клоун в старинном напудренном парике, в коротких штанишках и белых чулках, в красной ливрее с золотыми позументами, с посохом. Этим посохом он громко стукнул в палубу линкора и затянул пятиминутный монолог, состоящий из полного титула Его Величества Виктора Эммануила Третьего. Перечислил все более-менее крупные итальянские города, и, как заподозрил Василий, некоторые деревни.

Адмирал фон Эссен, встречавший короля у трапа, выслушал всё это с невозмутимым выражением лица, и только глаза выдавали скуку пополам с раздражением. Но политика, мать её… если не стреляешь в человека, то изволь быть с ним вежливым.

Николай Оттович представил королю Красного, Фрунзе и генерал-майора Романова. Именно в таком порядке. Говорили на французском, хотя Его Величество блеснул знанием русского языка, вставив несколько матерных слов. Свою многочисленную свиту Виктор Эммануил Третий оставил без представления, только небрежно махнул рукой.

Михаил Васильевич достал откуда-то из-за спины две маленькие изящные шкатулки из чёрного дерева:

— Ваше Величество, в честь вашего визита разрешите преподнести вам маленький сувенир. Два сувенира.

Король взял первую шкатулку, открыл её с выражением скучающего любопытства на лице, и потрясённо охнул. На алом бархате лежала обыкновенная серебряная монета. С чего бы такое потрясение? Но Виктор Эммануил иже ни на что больше не обращал внимания, дрожащими руками поглаживая монету и едва не облизывая её. Но всё же нашёл в себе силы открыть вторую шкатулку, в которой тоже оказался серебряный кругляш. Васе показалось, что итальянского короля от восторга сейчас хватит кондрашка.

— Что это там такое? — тихо-тихо, почти не шевеля губами спросил Красный у Михаила Васильевича.

— Его Величество заядлый нумизмат, — таким же едва слышным шёпотом ответил Фрунзе. — А в шкатулках рубль императора Иоанна Антоновича и константиновский рубль. Раритеты неимоверные.

— Ну ни хрена себе, — охнул расслышавший ответ генерал-майор Романов. — Эти две монетки совсем немного дешевле линкора.

— Я знаю, — улыбнулся Михаил Васильевич. — Поэтому делаем их всего по две-три штуки в год, чтобы не сбить цену.

— Однако…

— А что такого? Алексей Николаевич, мы же не корысти ради, а в интересах государства.

— Так я в хорошем смысле этого слова. Одобрительно.

Пока Его Королевское Величество Виктор Эммануил Третий пребывал в счастливой нирване, многочисленная итальянская делегация решила проявить инициативу и попыталась представиться самостоятельно. Естественно, получилась забористая смесь из венецианского карнавала и Сорочинской ярмарки. Итальянцы одновременно галдели, размахивали руками, отпихивали друг друга, и дело едва не дошло до мордобоя.

Но к Красному умудрился пробиться моряк в скромном повседневном мундире без знаков различия:

— Разрешите представиться, Ваше Императорское Высочество, я князь Валерио Боргезе. Прошу называть меня просто Валерио.

— Великий князь и цесаревич Василий Иосифович, — откликнулся Красный, и крепко пожал протянутую руку. — Называйте меня просто Ваше Высочество.

Ни тогда, ни много позже Василий так и не смог объяснить себе, зачем он через рукопожатие закачал в итальянца столько энергии, что хватило бы на шесть снарядов главного калибра линкора. Наверное, неосознанно подключился к информационному полю Земли, и то определило непримиримого и бескомпромиссного врага. Князь Боргезе ничего не почувствовал, наверное он не был одарённым-энергетиком.

— Ваше Высочество, я слышал, у вас появилась новая летающая техника… — нейтральным тоном произнёс итальянец.

— С каких это пор военные моряки начали интересоваться делами воздухоплавания, князь?

— Я не чужд прогрессу, Ваше Высочество, и внимательно слежу за всеми техническими новшествами. Можно ли увидеть эту технику?

— Нет ничего проще, — кивнул Василий. — Напишите прошение в наше военное ведомство, там его рассмотрят в трёхмесячный срок, ещё полгода уйдёт на проверку вашей благонадёжности, и уже через год у вас есть шанс получить соответствующий допуск.

— А возможно как-то ускорить?

— Возможно, — согласился Красный. — Попытайтесь дать взятку нашему военному министру, и в качестве последнего желания перед повешением попросите провести экскурсию.

Боргезе рассмеялся, по достоинству оценив шутку:

— Пожалуй, я откажусь от такого варианта. Меня вполне устраивает служба на подводной лодке.

Князь не мог заглянуть в будущее — всего через неделю он ударился головой о какую-то трубу в своей подводной лодке, и взорвался с мощностью шести шестнадцатидюймовых снарядов. Взрыв разнёс субмарину на мелкие фрагменты, и спустившиеся на место катастрофы водолазы не нашли ничего крупнее монеты в пять лир. Расследование пришло к выводу о самопроизвольной детонации торпед, и по приговору трибунала были повешены двенадцать человек из тыловых служб флота. Вместе с князем Валерио Боргезе погибли курсанты возглавляемой им школы подводных диверсантов. Прозвище «Чёрный Князь» в этом мире так и не появилось.

Огорчённый князь замешкался, и его тут же оттеснила в сторону небольшая толпа придворных дам, щеголявшая откровенными декольте с едва не вываливающимися наружу сиськами. Вопросы и комплименты обрушились на Василия водопадом:

— Вам какие женщины нравятся больше всего, Ваше Императорское Высочество? — спросила дама поздне-средних лет с шалыми глазами.

— Красивые и умные, мадам. Но если выпью лишнего, то такие как вы тоже нравятся.

Хамский ответ нисколько не смутил молодящуюся красотку. Даже наоборот, ещё щёки порозовели, глаза стали масляными, а дыхание участилось:

— Ах, мой принц, в ваших словах слышится привычка повелевать! Я бы хотела взять у вас… да, взять у вас… хотела бы взять у вас несколько уроков мужественности. Вы же не откажете даме в такой малости? Например, сегодня вечером в вашей каюте. Ой…

Что-то твёрдое и холодное ткнулось в затылок дамы.

— Сейчас я тебя научу.

— Вера?

— А ты кого ждал? И вообще, Васенька, отойди в сторону, иначе свежие мозги этой коровы заляпают твой парадный мундир.

Но тут из нумизматической нирваны наконец-то вырвался Виктор Эммануил Третий:

— Мафальда Мария Элизабетта Анна Романа, ты опять вляпалась в неприятности? Прошу простить её, Ваше Императорское Высочество, четыре развода за шесть лет дурно повлияли на характер моей дочери. Не стреляйте в неё, прелестная герцогиня Вера.

Надо же, итальянцы не только в курсе пополнения испанской высшей аристократии на трёх герцогинь, но уже и узнают их в лицо. Хорошо работает секретариат короля, просматривая свежие российские газеты?

— Хорошо, Ваше Величество, я не буду стрелять, — покладисто согласилась Верочка Столыпина и убрала пистолет в кобуру. — Но мне одной кажется, что ваша дочь забыла выключить утюг?

Король задумался, пытаясь вникнуть в смысл этих слов, а когда вник, то кивнул:

— Да, дочь, ты в самом деле не выключила утюг. А ещё у тебя молоко на плите убежало.

— Какие утюг и молоко, отец?

— Неважно какие! Отправляйся немедленно и проверь! Эй, кто там, подайте катер принцессе Маральфе!

Королевские охранники подхватили принцессу под руки и чуть ли не насильно потащили Её Высочество к трапу. Вера проводила дочь короля взглядом и едва заметно, но лицемерно улыбнулась:

— Сочувствую, Ваше Величество.

— Ах, оставьте, герцогиня! — вздохнул Виктор Эммануил Третий. — Я сам себе сочувствую, и успокаиваюсь лишь тем, что появление внуков компенсирует неудобства неудачных браков моей дочери.

— И ещё их будущее наследство?

— Вот чего нет, того нет. Нечего там наследовать, кроме громких титулов и фамильной спеси. Ещё несколько замужество Маральфы, и экономика моей бедной Италии не выдержит.

— Экономика? — адмирал Эссен появился так же внезапно, как перед этим исчез. — Экономика должна быть экономной! Предлагаю сэкономить время на церемонии награждения.

— Командуйте, Николай Оттович, вы здесь главный, — согласился Красный. — А прапорщику Столыпиной я сам отдам нужные команды. И не нужно так пугаться, Верочка! Это будет совсем не больно.

— Да я как-то… — смутилась Вера.

Вася отвёл вооружённую и опасную ревнивицу чуть в сторону:

— И что это было, дорогая моя? Между прочим, мой отец попросил наладить дружеские и союзнические отношения с Италией, а твоя выходка могла всё испортить.

— А чего эта шлюха к тебе лезет? Чуть из платья не выпрыгнула, чувырла неумытая.

— Что за выражения, Вера?

— Нормальные русские слова. В новом толковом словаре они есть.

— И всё же я попрошу…

— Извини, это от волнения и возмущения, — согласилась Верочка. — А потом… тебя отец попросил наладить отношения с Италией, а не с королём, не так ли?

— По персоналиям он ничего не говорил.

— Вот! Не получилось бы с этим королём, получилось бы с другим. Или вообще с новой династией.

— Ты сейчас про что?

— Про то, что Савойская династия пусть бы себе правила в своей Савойе, а в Риме лучше бы смотрелся Романов. Тебе что, чужой трон для родного дяди жалко? Итальянский король Алексей Первый Николаевич! Звучит, да?

— Вообще-то он не горит желанием пойти в монархи.

— А ты спрашивал?

— Пока нет, но сегодня же спрошу обязательно.

— Да уже поздно спрашивать, Васенька, ты уже всё испортил и упустил момент. Так что работай с тем, что есть, — Верочка Столыпина с осуждением покачала головой. — Вам, мужчинам, лишь бы с размаху топором рубить — щепки летят, а на остальное наплевать. Вы слишком грубые и прямолинейные.

Красный задумчиво почесал затылок и не нашёл аргументов против кривой и извращённой женской логики. Придётся действовать по уставу:

— Трое суток домашнего ареста в каюте, госпожа прапорщик Столыпина. Отсчёт с завтрашнего утра.

— За что?

— И ещё сутки за пререкание с командиром.

Для экономии времени Мальтийские Кресты и Георгии для нижних чинов вручали командиры кораблей и капитаны судов обеспечения у себя на борту, и уже потом офицеры прибывали на флагман в строгом соответствии с графиком. График, естественно, то и дело приходилось корректировать, и торжественную процедуру заканчивали уже поздно ночью при свете прожекторов.

Василию, как и прогнозировал дядя Алексей, досталось сразу три итальянских ордена, но только привычного размера, а не обещанные суповые тарелки. Наверное, Италия и в самом деле бедная страна, раз решили не тратить лишний металл на награды. И ещё на груди у капитана (да, уже капитана!) Красного сиял рубиновой эмалью орден Славы третьей степени, учреждённый только несколько дней назад. Пятилучевая звезда со Спасской башней в центральном круглом медальоне и надписью «СЛАВА». Вручается офицерам за личную доблесть в бою, по значимости стоит выше Святого Станислава и Святой Анны, по выслуге лет награждения не производится. Даёт преимущество при производстве в следующий чин и ежегодную пенсию в сорок рублей.

Вера, Катя и Лиза тоже получили «Славу», и с гордостью то и дело поглядывали на вторую звёздочку на золотых погонах. Подпоручик, это вам не какой-то там прапорщик! Подпоручик звучит гордо! Особенно если ещё на груди кроме прочего орден Святого Георгия четвёртой степени греет душу холодным светом белой эмали.

— Девочки, предлагаю сегодня напиться и перейти к решительному штурму неприступной крепости! — Верочка Столыпина одним глотком выпила бокал шипучей итальянской кислятины. — Но для этого нам нужен нормальный коньяк.

— У Николая Оттовича можно попросить, — заметила Лизавета.

— Он любит чёрный ром с Барбадоса.

— Это ещё лучше! — одобрила Катерина. — Мы на море, или где? Пятнадцать человек на сундук мертвеца…

— Девочки, вперёд, на штурм ромовых закромов!