В Уральске Митю поместили в лазарет. Его положили в самую светлую и солнечную палату. Ему было очень плохо. Он метался весь в жару и в бреду.
То на него неслись оскаленные морды вражьих коней. Вот они скачут прямо на него… Не остановить, не задержать страшной лавины Митя кидает прямо в лошадиные морды одну гранату за другой. Раз!.. И ещё! И ещё! И ещё!..
То перед ним снова был товарищ Чапаев, как однажды на параде.
На белом красивом коне скачет он перед строем бойцов. И Митя вместе со всеми тоже в строю. Большое, ослепительное солнце горит на медных трубах оркестра. И Мите больно, душно и жарко от этих пылающих на солнце труб.
Потом всё куда-то пропало.
Зажужжали надоедливые мухи. Заныла спина. Он тихо и жалобно стонал, не в силах от слабости открыть глаза.
— Пить… пить хочу…
И тут возле его койки раздались шаги. Чья-то рука протянула ему кружку с водой, чей-то голос, знакомый и участливый, проговорил:
— На, испей водицы, Митя… Испей, сынок…
Митя протянул руку, открыл глаза и вздрогнул от неожиданности. Может, и это ему привиделось?
Рядом с койкой стоял товарищ Чапаев.