Частная школа

31

Эрик видел, как смотрели на Катю — как на прокажённую. Весть о том, что она якобы вновь донесла, только теперь почти на весь класс, разлетелась по школе молниеносно, ещё до конца занятий.

— Я сбегу отсюда, — всхлипывала она после столовой, где во время обеда практически каждый норовил прошипеть ей в спину, а то и в лицо, какую-нибудь гадость.

Глумились ещё хуже, чем накануне. Руки, конечно, никто не распускал — такое могли заметить учителя, которые обедали там же, в отдалении. Но что будет потом, вечером — неизвестно. И это тревожило Эрика. Ведь ясно — Дина и её свора простыми перешёптываниями не ограничатся. Если уж на него перед самым обедом попытались наехать трое десятиклассников, подловив в уборной (мол, кто с крысой общается — сам крыса), то что сделают Кате, когда не будет никого рядом?

Он-то, выросший на улице, с теми тремя холёными мажорами, конечно, справился без труда. Одного скрутил, двое других и не стали дальше к нему лезть. Но Катя не такая. Она и ответить толком не может, сразу в слёзы.

— Да брось. Куда ты сбежишь? — возразил Эрик, на самом деле понятия не имея, как ей помочь, как усмирить народ, как надавить на Дину и её компанию.

— Хоть куда, всё равно. Но я больше так не могу, — уже в голос плакала Катя.

— А это точно не ты? — поколебавшись, всё-таки задал Эрик вопрос, который волновал его с момента появления в классе Чумы.

Катя аж плакать перестала на миг, вытаращив на него круглые тёмные глаза:

— Нет! Конечно, нет! Ты что, тоже думаешь, что это я?

— Нет, — соврал Эрик. — Просто на всякий случай спросил.

Откровенно говоря, была у него такая мысль в первый момент. Просто по инерции подумалось — раз тогда нажаловалась, то и сейчас почему бы нет…

Но Кате он верил. Да и зачем ей?

— Интересно, кто их слил, — хмыкнул он. — Если узнать — то от тебя точно отвяжутся.

— Да как узнаешь? — снова всхлипнула Катя.

До самого вечера он держался рядом — вместе делали уроки в библиотеке, ужинали, потом прогулялись по территории школы. Можно было чем-нибудь заняться, хотя бы в теннис поиграть или в бильярд, а то и сходить в бассейн, но Катя никуда не хотела. Точнее, не хотела туда, где могли быть люди. И Эрик её понимал, трудно выдержать такой гнёт, хотя самому наворачивать круги по школьной аллее было скучно.

— Кстати, давай я тот дневник лучше у себя спрячу, — предложил он.

Катя с минуту молчала, хмурилась, кусала нижнюю губу.

— Почему? — спросила наконец. — Ты мне не доверяешь?

— Не тебе. Просто так надёжнее будет, думаю.

Она пожала плечами.

— Ну ладно.

Хоть Катя и согласилась, но Эрик видел — ей стало неприятно. И остаток прогулки они провели в молчании.

— Дневник я завтра на уроки тебе принесу, — пообещала она перед тем, как разойтись по своим комнатам.

А на другой день Катя не явилась ни в столовую, ни на занятия. Прямо дежавю. Только на этот раз он ничуть не сомневался — эти чёртовы стервы снова что-то ей устроили.

В подтверждение он несколько раз ловил на себе взгляд Дины. Вчера, кстати, тоже. Она, конечно, делала вид, что смотрит в окно или на кого-нибудь, но сама наблюдала за ним. Проверяла, как он отреагирует или что? Притом стоило ему повернуться — она сразу отворачивалась. И вот что это за маневры?

Он вообще-то тоже следил за её реакцией, когда Нина Лаврентьевна спросила, почему опять нет Казанцевой. Приходько с Кутузовой ответили, что утром Катя была в комнате, собиралась на занятия, но обе ушли раньше неё, и почему она так и не собралась — не знают.

Дина же и бровью не повела, сидела, что-то вычерчивала у себя в тетради, не обращая внимания на вопросы русички. Словно и ни при чём.

На перемене он хотел к ней подойти, но решил, что лучше наведается в комнату девчонок сам.

Катя и правда сидела у себя. Выглядела она целой-невредимой и даже не заплаканной, вот только одета была странно. В тонкой маечке, сквозь которую просвечивала едва наметившаяся грудь, и в полотенце, обмотанном вокруг бёдер.

— Ты почему не на уроках? — спросил её Эрик. — Ты что, только встала?

— Нет. У меня куда-то делась форма, — озадаченно сообщила она.

— То есть? — не понял он.

— Ну, одежда моя куда-то пропала. Рубашки, юбки, кофты, всё. Вещей у меня, конечно, мало было, но… даже нижнее бельё исчезло.

Она густо покраснела.

— Везде искала?

— Ну в комнате — да, везде. Нет ничего. Только вон носок один. — Катя подняла белый носок, лежавший на кровати. — И то почему-то на полу валялся, у двери.

Эрик, нахмурившись, взглянул на носок, на дверь, на Катю. Потом заглянул в шкаф-купе, разделённый на три секции. Катин отсек и правда был пуст, лишь плечики сиротливо болтались на штанге.

— Соседок своих не спрашивала?

— Они ушли рано. Я из ванной вышла — обеих уже не было. Потом только в шкаф заглянула…

— Поди вместе с твоим шмотьём и ушли.

Катя понуро кивнула.

— Наверное.

— А мне почему не написала?

— Я бы написала, я хотела… собиралась.

— Ладно. — Эрик снял первое попавшееся платье из чужой секции. Швырнул вместе с плечиками Кате. — Надевай.

— Ты что?! Так нельзя!

— Как нельзя?

— Ну, чужое брать…

— Серьёзно? Ты это скажи потом своим соседкам. А пока надевай то, что есть. Пойдём искать твои вещи.

— А где?

— У них и спросим.

— А можно я лучше, пожалуйста, тут подожду? Не хочу я чужое надевать.

Эрик покачал головой, глядя на неё, но настаивать не стал. Ладно, сам поищет.

Решил пока к Дине не подходить. Ничего она не скажет, не для того же придумала эту затею с пропажей вещей. А вот рыжую вполне можно прижучить.

Так он и сделал. Выловил Олесю на ближайшей перемене. Та сначала лепетала, краснея пятнами: какие вещи? Чьи вещи? Куда пропали? И всё время при этом косилась на неразлучную троицу — Дину и её подруг. Те стояли поодаль, у окна, сначала что-то разглядывали во дворе, потом о чём-то возбуждённо болтали или, может, спорили. Без разницы.

Правда, позже тоже стали на него коситься по очереди. Олеся порывалась уйти, но Эрик крепко прихватил её за локоть.

— Пока не скажешь, никуда не пойдёшь.

— Отпусти, мне больно! — хныкнула Олеся и снова бросила беспомощный взгляд на трёх подруг. — Да прекрати же!

— Я ещё и не начинал. — Эрик заметил, что Дина теперь не просто поглядывала, а наблюдала за ними в открытую. Затем что-то сказала Лизе, кивнув в их сторону. Жаль, издалека не слышно. Хотя и так можно догадаться — очевидно, подослала её к нему.

Лиза потянула за собой третью подругу, Полину.

Подошли они вдвоём, но ничего сказать не успели. Лиза открыла рот и замерла с кривой полуулыбкой, глядя за его спину. Эрик выпустил Олесю и обернулся. По коридору царственно шагала директриса.

Приходько, не теряя времени, сбежала, а следом и Лиза с Полиной незаметно удалились. Эрик отошёл к ближайшему окну, освобождая директрисе путь, прислонился к откосу, сунув руки в карманы, будто просто стоит отдыхает.

Пронзив его взглядом, Нонна Александровна поравнялась с ним, а затем неспешно продефилировала мимо. Тонкие губы её дёрнулись, словно что-то хотела сказать, но, к счастью, передумала.

Эрик бездумно посмотрел в окно, выходящее на задний двор, и взгляд его зацепился за ярко-розовую тряпку, свисавшую со стенки мусорного контейнера. Только это была не тряпка, а кофта, понял он затем. Катина кофта. А на асфальте, рядом с контейнерами, белели ещё какие-то вещи.

Они выбросили её одежду в мусорку, догадался Эрик. Вот ведь твари!

Он посмотрел на Дину — какая же она всё-таки неуёмная, пакостная стерва. Подослала своих шавок нагадить и довольна: сидит себе преспокойно на подоконнике, ногой покачивает, книжку листает… ну и на него исподтишка поглядывает.

В висках заколотился пульс. Хотелось подойти и как следует встряхнуть её так, чтобы вся дурь из головы вылетела.

Дина почувствовала его взгляд. Отложив книгу, подняла голову и уставилась на него в ответ.

Эрик медленно подошёл к ней, остановился рядом, буквально касаясь бедром её колен. Заметил, как она сразу занервничала, хоть и изо всех сил старалась этого не показать. Но глаза и мимика выдавали её с головой. Знает кошка, чьё мясо съела. Да ещё и свита её разбежалась.

— А я ведь предупреждал тебя, — негромко произнёс он и упёрся одной ладонью в откос, другой — в край подоконника так, чтобы она не сбежала, так, будто взял её в плен.

Дина, сглотнув, вновь посмотрела ему в глаза, и Эрик отметил, что на её скулах явственно проступил румянец.