Частное определение

ОБЫКНОВЕННЫЙ РЕМОНТ

Одна моя знакомая дама решила покончить жизнь самоубийством.

— Только, — говорит, — я не совсем представляю, как воплотить это мероприятие в жизнь. Револьвера у меня нету, а холодной воды я ужасно боюсь…

— А вы, — говорю, — начните делать в своей комнате ремонт. Тоже хороший способ…

— Первый раз, — говорит, — слышу. Да надежный ли он?

— Вполне, — отвечаю. — Один разговор в бюро по ремонту квартир — и разрыв сердца обеспечен. В крайнем случае, если у вас особенно крепкий организм, поговорите еще с мастером. Но обычно этого не требуется.

— Пожалуй, это идея, — произносит моя знакомая. — Тем более что ремонт я давно не делала. И у меня получится приятное с полезным.

Ну-с, загорелась она этой идеей.

Отыскала сначала по справочнику ремонтно-строительное управление по ремонту квартир. Начальник участка Алавердыев Семен Петрович. Звонит по телефону: дескать, так и так. До какого часа вы работаете, в каком часу можно к вам подъехать? Потому что Ольга Дмитриевна (так условно мы назовем свою героиню) тоже работала и уйти в любое время не могла.

Ей говорят:

— До семи.

— Точно до семи?

— Странные вопросы, гражданка.

Хорошо. После работы она мчится на всех парусах, однако без четверти семь двери участка заперты.

На другой день спрашивает:

— Почему?

— Ну, у нас тоже живые люди, могут уйти.

Хорошо. Дальше начинается легкая волокита, пока лишь издалека смахивающая на издевательство.

Разговор этот происходит в середине мая, но только через месяц обещают прислать сметчика, а ремонт как таковой начать через два месяца. Причем точно никто ничего не говорит: может, через два, а может, и не через два.

— А сможет мастер делать ремонт без хозяйки?

— Ни в коем случае.

Что делать, приходится на это время специально подгадывать отпуск. Но это все мелкие пакости, вместо одного хорошего решающего разговора, с вызовом кареты «скорой помощи». Однако таковой тоже назревает. Это разговор об обоях.

Дело в том, что у Ольги Дмитриевны комната была как бы пещерного типа. Узкая и длинная, с единственным окном на север. И уж на такой глубокий север, что лишь последний луч пурпурного заката заглядывал в это окно. И то отразившись от соседнего здания. Я бы, между прочим, в такой комнате тоже не очень-то цеплялся за свою жизнь. Провались она пропадом вместе с отраженным лучом заката.

И вот, значит, Ольга Дмитриевна при помощи обоев хотела как-то скрасить эту мрачную картину. Ей хотелось какие-нибудь обои повеселее. А тут как на счастье таковые и есть. Апельсинового оттенка, под номером тринадцать.

Ну, конечно, Ольга Дмитриевна все это популярно объяснила в конторе и, видимо, даже вызвала сочувствие, потому что в наряд-заказе приемщица Анюта подчеркнула: обои № 13 — и обещала прислать именно их.

Здесь мы опускаем ненужные и всем известные подробности, как Ольгу Дмитриевну мытарили обещаниями начать ремонт то завтра, то послезавтра, как ее мебель, вынесенная в коридор, мешала всем соседям, как она вместо отдыха на курорте ожидала мастеров в пустой комнате, — все это мы с вами видели, и нас с вами этим уже не удивишь. Обыкновенно и то, что когда обои были привезены, то это оказалось совсем не то, что нужно. Хотя они и были яркого канареечного цвета, но наводили своей веселой безвкусицей мрачную тоску на окружающих не меньше, чем на сто километров в округе.

Удивительно другое. Когда Ольга Дмитриевна приехала их менять, то вместо извинения встретила такое откровенное недружелюбие, что оно, как ни странно, даже помогло делу. И вышеупомянутая Анюта, и мастер по распределению рабочей силы Бессало, и заведующий складом томный шатен с кольцом на руке заявили, что заказчица заелась и что вообще с самого начала они распознали в ней склочницу.

И если бы только эти оскорбления! Забегая вперед, скажем, что ей все-таки заменили обои. Конечно, к ним душа не лежала, но что делать, поскольку старые в комнате были содраны. Однако и новых не хватило. Пришлось вставлять заплаты из обоев другого оттенка по всем углам комнаты. Получилось как с заплатами, но довольно оригинально. Возможно, что конец этой истории был бы более печальный. Но эти безответственные слова вдохновили мою знакомую на борьбу и придали ей новые силы. Она все выдержала.

Она выдержала, что ремонт ее пятнадцатиметровой комнаты продолжался восемь дней, хотя его можно было сделать за два дня, как обещали в конторе, что она ночевала со своим ребенком черт знает где и наконец снова пожаловала ко мне с письмом в руке и с жаждой мести. От прежнего минора не осталось и следа.

— Вы понимаете, — сказала она, — они обнаглели. Вы посмотрите, как сделали ремонт. Обои наклеены неровно, двери и окна зашпаклевали плохо, а ведь за все это по смете я заплатила почти пятьдесят рублей. Они чувствуют свою безнаказанность, иначе не посмели бы так обращаться с заказ…

— Не обобщайте, — сказал я. — Это не все. Это мелкие единицы, просто отдельные неполадки на фоне ваших лучезарных будней. Со временем мы их устраним.

Что этим фельетоном мы в свое время и пытались сделать.