Частное определение

ПОД ПОКРОВОМ НОЧНОЙ ТЕМНОТЫ

С одной стороны, конечно, умилительно глядеть ни юное поколение. Эрудиция и объем знаний такой, что нам в их годы лаже и не снилось. Какой-нибудь таракашечка из третьего класса, еще носик как следует не обсох, а он уже слышал о теории относительности. Краем уха, конечно, но слышал. И самое главное — совершенно непонятно, где он почерпнул эти сведения. В третьем классе теорию относительности не преподают, родители о ней сроду не слыхали. Выясняется, что узнал он об этой теории на большой перемене, когда курил в школьном туалете. И, самое ужасное, выясняется это дело на суде.

Я хочу сказать, уважаемые читатели, что отдельные ребятишечки (подчеркнем слово «отдельные») вместе с обширным объемом знаний, который соответствует нашему стремительному веку, неизвестно где вдруг приобретают еще удивительную сообразительность. А их родители, соответственно, приобретают совершенно несвойственную им, непростительную детскую наивность. Такую уж наивность, что я не удивлюсь, если они начнут полагать, будто своих детей нашли в капусте. Или что-нибудь в этом роде. И их заблуждение опять-таки будет развеяно лишь словами: «Встать. Суд идет. Приговор именем РСФСР». Потому что это очень отрезвляющие слова, которые все ставят на свое место. Хотя и с небольшим запозданием.

Вот вам, уважаемые читатели, для иллюстрации уютная картинка наших будней. Светлая квартира, телевизор, книги, папа, мама и их сын Альберт четырнадцати лет.

Папа Книжник Яков Борисович, преподаватель института, считает: сын учится отлично, все вечера дома, делает уроки, читает книги, смотрит телевизор. Прекрасный сын, гордость родителей.

Мама, старший инженер почтенного учреждения, считает то же самое. И, конечно, она считает, что знает его друзей. Это — Карулин Сергей, тоже несовершеннолетний — учащийся радиомеханического техникума. Очень хороший мальчик.

Классный руководитель, учительница Иванова, считает, что Альберт дисциплинирован, сдержан, дружит с ребятами, помогает слабым по математике и литературе, делает доклады, выступает на классных собраниях, пользуется авторитетом, одним словом, прекрасный ученик, гордость школы.

Сын Альберт тоже считает. Он смотрит на часы и считает время, потому что опаздывает. Ему известно, когда проходит охрана мимо магазина культтоваров, что неподалеку от его дома. И именно в промежуток между обходом они с Сергеем Карулиным должны попасть на место. Это время — 12 часов ночи. Они прибывают к магазину на велосипедах, захватив с собой мешок. Двери ближних подъездов заматывают проволокой. Сергей железкой выбивает наружную витрину, Альберт — кирпичом внутреннюю. От сотрясения валится на пол приемник «Соната». Его забирает Сергей. Он же берет магнитофонную приставку «Нота» и транзисторный приемник «Сюрприз». Альберт набивает мешок малогабаритными транзисторными приемниками. И вдруг — крик. Кричит какая-то женщина с балкона, разбуженная звуками бьющегося стекла. Альберт в испуге бросает мешок, Сергей со своим добром взбирается на велосипед. Оба растворяются в ночной темноте.

Несколькими днями позже транзисторный приемник «Сюрприз» Сергей уступает Альберту за шесть рублей с копейками, а мать Альберта, Нина Федоровна Книжник, реализует его в комиссионном магазине за 22 рубля. И никаких дурных подозрений у нее при этом не возникает. Вот до чего иной раз могут быть сообразительны отдельные ребятишечки.

Милиция просто сбилась с ног, разыскивая жуликов. Вскоре произошла новая кража. Альберт и Сергей залезли поздно вечером в учреждение и украли пишущую машинку «Оптима». Через четыре дня Книжник с другим несовершеннолетним оболтусом Пахомовым залез в помещение Гипровуза и украл машинку «Рейнметалл». Причем Пахомов, на свое счастье, не имел пристрастия к пишущим машинкам, а любил шариковые авторучки, которые ему и достались при дележке. Ввиду этого обстоятельства он не фигурировал на суде в качестве обвиняемого. Зимой Альберт с Барулиным залезли в помещение Гипролесхоза и украли два арифмометра, потом еще одну машинку «Оптима», и все в таком же духе. Все это делалось, как говорится, под покровом ночной темноты. Был совершен еще ряд краж в Министерстве топливной промышленности, в мастерской металлоремонта, но в связи с пустяковым количеством украденного это даже нашим «героям» в вину не ставилось. Ложки, вилки какие-то, мелкие вещи сотрудников, апельсины, которые тут же были съедены, одним словом, то, о чем из сожаления к юному поколению можно было бы и не говорить.

Итак вопрос: почему им понадобились именно пишущие машинки? Столь неудобные и громоздкие предметы?

Дело в том, что их помогали реализовывать родители Книжника, в основном мама. Происходило это так.

Альберт притащил первую машинку «Оптима» домой и сказал отцу:

— Вот у моего товарища Карулина есть родственник, дядя Володя, он продает эту штуку за 150 рублей.

Яков Борисович, не говоря худого слова, выложил за нее требуемую сумму и купил «Оптиму» сам.

Затем появилась машинка «Рейнметалл», принадлежащая тому же «дяде». Она была сломана. И мама вместе с сыном поехали в мастерскую. Оттуда прибыл мастер, который дал за нее 90 рублей. И потом перепродал эту машинку за 120 рублей. Мама же продала арифмометры в комиссионный магазин, затем реализовала еще одну «Оптиму» за 240 рублей.

И ни разу у нее не возникли такие простые и естественные вопросы: откуда у ее горячо любимого сына все эти предметы. Откуда они появляются в таком количестве? Что это за «дядя Володя», который сам не хочет отнести вещи в комиссионный магазин? Хотя узнать все это было проще простого. «Племянник» «дяди Володи» комсомолец Сергей Карулин жил в этом же доме, часто бывал у Альберта.

Но, как я уже говорил вначале, когда у детей появляется чрезвычайная сообразительность, родителей поражает чрезвычайная наивность. И возникает трагическая ситуация: мама, не ведая, что творит, становится невольной соучастницей преступлений сына.

Однако в жизни, простите за банальность, все бывает сложнее. Гораздо сложнее. Оказывается, мама не интересовалась такими естественными вопросами не из горячей любви к сыну. Во всяком случае, не только поэтому.

Дело в том, что, продав украденные сыном вещи, она возвращала ему не всю сумму, а какую-то часть оставляла себе. В виде комиссионных, вероятно. В своих объяснениях Нина Федоровна не уточняет, какая это была часть. Но сумма, видимо, была достаточно велика и позволяла ей смотреть на коммерческие операции сквозь пальцы, не задавая ненужных компрометирующих вопросов.

И вот как эпилог снова те же отрезвляющие слова: «Приговор именем РСФСР». Народный суд определил всем несовершеннолетним участникам этой истории ту степень наказания, которую заслуживает каждый. Что касается Нины Федоровны, то в отношении ее суд вынес частное определение, и ей пришлось объяснять щекотливые моменты своим товарищам по работе.