Частное определение

ЛАТУНЬ 96-Й ПРОБЫ

Вот, уважаемый читатель, сколько, по-вашему, может стоить одна латунная втулка? И даже не целая втулка, а латунный обломок длиною с карандаш? Я думаю, что большинству этот металлолом будет без надобности и за него вообще ничего не дадут. Но, может, человек, которому он нужен до зарезу, — тот расщедрится и даст рубль. А то и полтора. Однако это все будет не настоящая цена.

Настоящая цена за такую втулку — две тысячи рублей. А то и две с половиной. Только продавать ее надо, конечно, с умом. Сначала распилить ножовкой на колесики, потом эти колесики опилить-начистить и продавать, как обручальные кольца.

Ну, а любителей на эти колесики хоть пруд пруди. Их, как говорят, не сеют, не жнут, они сами родятся.

Да, чуть было не забыл самого главного. Еще нужен гвоздь. Чтобы пробу ставить. А то без пробы, сами понимаете, это будет не совсем полноценный товар. Сейчас народ пошел исключительно грамотный. Латунь покупает только девяносто шестой пробы. А меньшей и не предлагай. Разве что как пластинку на зубы.

Правда, есть в этом производстве и кой-какие тонкости, о которых я умолчу. Чтобы не попасть в соучастники. А то вот я рассказал, как в Москве продавщицы вино разбавляли лимонадом, а в Харькове нашлись последователи. Нас, говорят, Никольский научил. Фельетон с моей фамилией приобщен к делу. И я теперь хожу в соучастниках. И даже не знаю, как быть. Вроде по совести я этим дамам передачи должен посылать? Или как? Вот ведь забота на мою голову.

Так вот, значит, о чем мы говорили-то? Да, о втулках! Вот лежит передо мной кусочек латуни, начищенный до невероятного блеска. Как говорится, чем больше блеска, тем меньше риск. И проба есть, все честь по чести. Золото. Вернее, не так давно это называлось золотом. А теперь это уже не золото, а вещественное доказательство. И ходить ему под видом золота пришлось не очень долго. Так всегда бывает с теми, кто сам себя перехитрить хочет. Сначала вроде бы золото — а потом глядь — уже вещественное доказательство. И небо в крупную клетку.

А сначала вроде бы все шло хорошо. Жили они на юге страны, по улице Рассвета, в доме № 5. Мужчины трудились над цветным металлом. Ножовка. Тисочки. Напильник. Латунь. Получались из этого добра обручальные кольца. Пластинки для зубов.

А у женщин была роль другая: обманывать своих ближних. Если вы думаете, что тут им требовалось меньше изобретательности, чем мужчинам, которые из латуни делали «золото», то ошибаетесь. Тут все было разработано так же исключительно тонко. И уважаемый Константин Сергеевич Станиславский мог бы только позавидовать таким отработанным мизансценам.

Женщины Раиса и Ирина ходили по домам днем. Примерно в то время, когда мужчины находились на работе. Им мужчины были ни к чему. Они предпочитали иметь дело с простыми хозяйками. Простыми, но в то же время состоятельными. Тут требовался подход.

Стук в дверь. У двери незнакомая женщина. Она одна. Ну совсем одна и очень несчастна. Спрашивает, не живут ли поблизости поляки. (Как видите, о золоте пока ни слова).

Редкая хозяйка не пригласит для разговора беднягу в дом.

Когда та входит, то, к изумлению хозяйки, входит она не одна, а с какой-то другой женщиной. Обе одеты скромно. Курточки из болоньи. Платочки. Сапожки. Правда, у обеих золотые зубы во рту, но это не слишком компрометирующая деталь.

Излагается легенда (как правило, всегда одна). Они жили в Ташкенте (или Ашхабаде) и пострадали от жуткого, необычайного, сверхъестественного наводнения (хоть бы уж от землетрясения!). И вот их в количестве трех (пяти, десяти) тысяч человек направляют в другие места (их эшелон на станции). А этих двух посылают в Польшу. Почему в Польшу? У одной из них отец поляк. У них затруднение. Через границу перевозить золотые вещи нельзя, и они хотели бы продать их и купить теплые вещи.

Из приключенческой литературы мы знаем, что шпиона всегда снабжают легендой. Чтобы он мог сочинять без запинки. Но с такой легендой о наводнении в Ташкенте и Ашхабаде этот шпион был бы разоблачен в первом же детском саду. А тут люди взрослые и все принимают за чистую монету.

Осмотревшись, одна из аферисток говорит:

— Тут нас подружка ищет. Если позволите, пойду погляжу, где она.

Возвращается она действительно с подружкой (вроде уже с позволения), которая в этом спектакле играет совершенно определенную роль.

Подружка говорит, что продала свое золото, и показывает пачку денег. Кому она продала — говорить нельзя. Эту скромность хозяйка отмечает, потому что в случае чего и ее имя останется неизвестным.

Кроме того, хозяйка чувствует, что где-то по соседству идет большой бизнес и надо ковать железо, пока оно горячо. Чтобы не остаться в дураках, она просит показать, что у них за золото.

Наживка проглочена. Теперь надо аккуратно выводить рыбу.

Как это делается, лучше всего пояснить на конкретном примере.

Ломова Екатерина Ивановна сразу обеими руками ухватилась за начищенное латунное кольцо. Примерила на палец — все хорошо. Но цена высока. Попробовала поторговаться, предложила от души тридцать рублей. Не подходит. Два кольца с пластинкой стоят пятьсот.

Нечего делать, предложила триста.

Вот тут двое подружек и начали уговаривать свою первую, строптивую, снизить цену, уступить за триста рублей. Уговаривают страстно, со слезами на глазах. На это они и были надобны, чтобы помочь сторговаться.

Сторговались. Расплатились.

Тут одна из трех вытаскивает из тряпицы новые два кольца и золотой кубик.

Говорит — поезд уходит, надо спешить, очень торопимся.

А у Ломовой только пятьдесят рублей осталось. Но, спасибо, продавцы вдруг стали много сговорчивей. Или, может, на поезд спешили. Кто их поймет? Согласились взять вещами. Попросили пуховую шаль и шарф, которые лежали тут же на виду. Взамен отдали эти кольца и кубик. И исчезли.

И у Ломовой ни на минуту не возникло сомнения: как же так? Первые два кольца с пластинкой пошли за триста. А вторые, такие же, за пятьдесят (ну какое-то барахло в придачу, все равно в пять раз дешевле).

Была только великая радость. И пошла Ломова делиться этой радостью к соседке. К Анне Субботиной. Пошла, конечно, не со всеми сокровищами, а только с кольцом. Соседка дома не одна, дочери тут же. Ну, а разве соседи могут не охаять покупку, не омрачить светлую радость ближнего? Никогда в жизни!

— Нет, — говорит Анна. — Это, наверное, не настоящее золото.

И заронила недоверие в душу счастливой приобретательницы.

А тут, как на грех, приходит муж Ломовой на обед. Тоже сомневается. Но на то он и мужчина. Смышленый пол. Решил показать кольцо зубному технику. Показал — и ни тебе резюме — латунь, без малейших признаков драгоценного металла.

У Арефьевой спектакль был еще хлестче. Она работает продавцом. Продавец, какой бы он ни был, на мой взгляд, должен разбираться в тонкостях торговли. И вот на тебе, как говорится, и на старуху бывает проруха.

К ней эти две дамы с золотом явились перед закрытием магазина на обеденный перерыв. И предложили выгодную сделку. Кто от этого откажется?

Александра Даниловна пригласила золотонош к себе домой. Причем не захотела единолично наживаться и послала за соседкой Ольгой Андреевной. Пока суд да дело — налила гостьям супа. От кофе они отказались — сказали, что пьют только верблюжье молоко, к которому привыкли в Ташкенте еще до страшного наводнения.

Ну, короче говоря, охватил наших женщин немыслимый азарт. Назанимали 220 рублей — мало. Отдали еще два одеяла. А пока Ольга Андреевна бегала за своим одеялом, Арефьева в горячке выменяла за кофейный сервиз пластинку для зубов. Возвращается Ольга Андреевна, видит, сервиза-то в серванте у Арефьевой больше нет. Она говорит:

— Лапочка, а что ж тебе за этот сервиз муж скажет?

— Молчи, я с ним договорюсь.

И вечером в восьмом часу заглянула Ольга Андреевна к соседке и вот что рассказывает:

— Когда вечером пришла к Арефьевой, то у нее был синяк и муж сильно ругался.

Вот тебе и договорились!

Поделом, между прочим.

Ну, это кто как считает. Я своего мнения не навязываю. Я лично считаю, что правильно. Латунная болванка как раз и стоит того: кофейный сервиз плюс гуля. Для развития ума.

Но не о том разговор. А разговор о том, что на эти болванки клевали не только малограмотные домашние хозяйки, но и представители интеллигенции — медицинские работники, учителя школ.

Причем, обратите внимание, довольно часто у покупательниц возникал вопрос: а откуда столько золота?

На что следовал стереотипный ответ: возле Ташкента есть прииски (?), и там у всех много золота. И сомнения исчезали. Не вдаваясь в детали, что возле Ташкента вообще нет золотых приисков, люди заранее знали, что покупают золото ворованное. Потому что на приисках (даже ташкентских) золото не продают. На прииске золото добывают. Однако это обстоятельство никого не смущало. Более того: оно успокаивало. И люди проникались к аферистам доверием. Во всяком случае, в отношении качества золота.

Если же сомнения оставались, то одна из золотонош вынимала из-под блузки крест, целовала его и клялась, что золото настоящее. Если и это не помогало, то проводилась даже экспертиза.

Вот, пожалуйста, Денисова Нина Ивановна, комсомолка, преподавательница английского языка. Она рассказывает: 7 февраля, в понедельник, пришла домой. А дома мать, соседка и неизвестная женщина. Эта женщина предлагает купить старинное кольцо 96-й пробы за 125 рублей.

Поскольку Нина Ивановна человек интеллигентный и считает, что физика и химия в средней школе дали ей необходимый минимум познаний, то было предложено для проверки окунуть кольцо в уксусную эссенцию.

Аферистка согласилась. Потому что эта неграмотная дама, которая в протоколе допроса вместо подписи ставила крест, разбиралась в химии лучше, чем наша преподавательница с высшим образованием. Она-то знала, что медь с уксусной эссенцией в реакцию не вступает.

Так оно и было на самом деле. «Золото» сияло прежним блеском и было куплено. Однако на следующий день преподаватель химии растолковал Денисовой, что к чему, и дал для проведения опыта азотную кислоту. Результаты, конечно, были настолько плачевными, что их лучше не описывать.

Учительницу Коврову тоже охватила золотая лихорадка. Она отдала костюм джерси песочного цвета и красный шерстяной костюм. Ее мать вынесла из сокровенных запасов 200 рублей, махровое полотенце и белый платок. В него золотоноши завернули все вышеупомянутое и унесли. Зато Коврова стала обладательницей четырех латунных колец и двух пластинок для зубов из такого же «драгоценного» металла.

Как видите, я рассказываю не столько о рыбаках, сколько о рыбах, которые очертя голову бросились на золотой крючок. О рыбаках говорить особо нечего. Они сидят в тюрьме. По сути дела, они должны возместить причиненный ущерб. Этот ущерб, разумеется, возмещается. Как сказали мне в суде, на сегодня возвращено уже шесть рублей. Судя по темпам, в ближайшую тысячу лет свой долг они не покроют.

Потому что список должников уж очень велик. Он похож на классный журнал — столько в нем фамилий. Потому что «гастроли» проходили в трех пунктах: Дубне, Вологде и Котласе. А может быть, и еще где-нибудь, что, возможно, будет выяснено позже.

И вот что интересно. Из всех обманутых людей в милицию по собственному почину обратились всего трое-четверо. Это, к слову сказать, и помогло задержать наших героев. Остальным потерпевшим было, вероятно, стыдно, что они остались в дураках. И они молчали.

Более того, они говорили неправду. Вот, например, Зинаида Константиновна Щипахина из Вологды написала в протоколе, что к ней пришла несчастная женщина, и она из чувства сострадания подарила ей (заметьте!) три женские кофточки, две салатницы из хрусталя, чайный сервиз на шесть персон. И никаких, абсолютно никаких претензий к ней не имеет. Ну а та, разумеется, тоже полюбовно оставила благодетельнице два латунных кольца и латунную пластинку, которую нигде нельзя использовать.

Лишь когда были опубликованы объявления в местных газетах, в милицию стали приходить потерпевшие. Однако в суде считают, что пришли далеко не все. Люди, которые известны в городе, кто занимает какое-то общественное положение, предпочли остаться в тени. Странно, конечно, но, возможно, они просто не захотели расставаться с покупкой. Потому что латунное кольцо 96-й пробы тоже чего-то стоит. На мой взгляд, это такой сувенир, который встретишь нечасто. Он, может, ценнее, чем настоящее золото. Во всяком случае, встречается реже, чем обычное обручальное кольцо.

И пусть это послужит им каким ни на есть утешением.