Я заплатил по счету, а Майло в это время болтал с Джойс, опять похвалил ее кухню, выразил сочувствие по поводу трудностей, с которыми приходится сталкиваться малому бизнесу, потом как-то незаметно перевел разговор на Кэти Мориарти, как будто эта тема логически вытекала из того, о чем только что говорилось. Новых фактов она не добавила, но смогла описать внешность журналистки: возраст где-то за тридцать пять, среднего роста и телосложения, волосы каштановые, короткая стрижка, на лице румянец («как и следует ожидать от ирландки»), светлые глаза — голубые или зеленые. Потом, словно спохватившись, что дала больше, чем получила, она скрестила руки на груди и спросила:
— А зачем вам все это знать?
Майло кивком головы пригласил ее следовать за собой и увел в глубину ресторанчика, хотя такая предосторожность была лишена всякого смысла — ведь мы были единственными посетителями ее заведения. Он показал ей свой недействительный значок Полицейского управления Лос-Анджелеса. Она открыла рот, но не издала ни звука.
Майло сказал:
— Я должен просить вас никому ничего не рассказывать. Это очень важно.
— Конечно. А что такое, что случилось?
— Не волнуйтесь, нет никакой опасности ни для вас, ни для кого бы то ни было. Мы просто ведем обычное расследование.
— По поводу этого места, этой клиники?
— Вас что-то беспокоит в связи с этой клиникой?
— Ну, как я уже говорила этому джентльмену, действительно ведь странно, что так мало народу входит и выходит. Невольно задумываешься: а что там происходит на самом деле? По нынешним временам приходится задумываться.
— Да, приходится.
Она вздрогнула, явно наслаждаясь своей причастностью к такому таинственному делу. Майло взял с нее еще одно обещание молчать. Мы вышли из ресторана и отправились обратно в Сассекс-Ноул.
— Думаешь, она способна сохранить тайну? — спросил я.
— Кто знает?
— Это не так уж важно?
Он пожал плечами.
— Что произойдет в худшем случае? Ну, до супругов Гэбни дойдет, что кто-то задает вопросы. Если у них все чисто, то этим дело и кончится. Если нет, то они могут с испугу сделать какой-то необдуманный ход.
— Например?
— Продать Кассатт, может даже, быстро получить какие-то деньги, и это будет для нас сигналом о том, что они наложили лапу на какое-то другое достояние Джины.
Джина. Он произносил ее имя с непринужденной фамильярностью, хотя и не был с ней знаком. С фамильярностью полицейского из отдела убийств. Я подумал о всех других людях, с которыми он вовсе не был знаком, но которых так хорошо знал…
— …Так как, идет? — спросил Майло.
— Что идет?
Он рассмеялся.
— Ты сам приводишь аргумент в пользу того, в чем я пытаюсь тебя убедить.
— Что же это?
— А то, что тебе надо отправиться домой и поспать.
— Со мной все в порядке. Ты что-то говорил.
— Что тебе надо отдохнуть, а завтра утром проверить квартиру Мориарти. Если это многоквартирный дом, поговори с домохозяином или управляющим, если найдешь их. И с кем-то из жильцов тоже.
— А предлог?
— Какой еще предлог?
— Ну, объяснение, почему я о ней расспрашиваю. Ведь у меня нет значка.
— Так купи. На Голливудском бульваре, в одном из магазинов, где продают театральные костюмы. Он будет таким же законным, как и мой.
— Ох, какие мы разобиженные, — сказал я.
Он лукаво усмехнулся.
— Значит, тебе нужен предлог? Пожалуйста. Скажи, что ты ее старый приятель, только что приехал с Восточного побережья, хочешь с ней повидаться ради старой дружбы. Или скажи, что ты кузен, что скоро грядет большой сбор семьи Мориарти, но, похоже, никто не может связаться с душечкой Кэти. Сочини что-нибудь. Ты встречался с ее сестрой, так что должен суметь соврать, чтобы это звучало складно.
— Нет ничего лучше щепотки обмана для остроты ощущений, а?
— Ну да, — ответил Майло. — На том и свет стоит.
Когда мы подъехали и остановились перед домом, из парадной двери вышел Ноэль Друкер; он нес большой синий чемодан с эмблемой дизайнера.
Он сообщил нам:
— Она наверху, у себя в комнате. Пишет.
— Что пишет?
— Я думаю, это касается тех типов, банкира и адвоката. Она зла по-настоящему, хочет подать на них в суд.
Майло показал на чемодан:
— Это для босса?
Ноэль кивнул.
— Известно, где он собирается жить?
— Наверно, поживет у нас, пока не найдет что-нибудь. Со мной и с мамой. Над «Кружкой». Это ведь его дом.
— Вы арендуете у него?
Он разрешает нам жить там бесплатно.
— Довольно благородно с его стороны.
Ноэль кивнул.
— В сущности, он очень неплохой человек. Жаль только, что… — Он махнул рукой. — Ну да ладно.
— Тебе, наверное, нелегко приходится, — сочувственно заметил я. — Между двух огней.
Он пожал плечами.
— Я считаю это практикой.
— Для международных отношений?
— Для реальной жизни в реальном мире.
Он сел в красную «селику» и уехал.
Майло следил за его стоп-сигналами, пока они не исчезли.
— Славный парнишка. — Он сказал это так, словно навесил ярлык на биологический вид, которому грозит уничтожение.
Шлепнув кейсом по ноге, он сверился со своим «таймексом».
— Девять тридцать. Надо сделать несколько звонков. Потом заскочу в миссию и попробую выжать что-нибудь из нашего мистера Слабая Голова.
— Если я не нужен Мелиссе, поеду с тобой.
Он нахмурился.
— Но тебе надо поспать.
— Не смогу — перевозбудился.
Он помолчал с минуту, потом сказал:
— Ладно. Он псих, так что твои специальные знания могут и пригодиться. Но потом сделай мне одолжение — поезжай домой и проспись. Хватит гонять на высокой передаче — двигатель выгорает.
— Хорошо, мамочка.
Мелисса была в комнате без окон. Она сидела за письменным столом, а перед ней были разложены какие-то бумаги.
Когда мы вошли, она всполошилась, резко вскочила, и несколько листов упали на пол.
— Стратегическое планирование, — сказала она. — Пытаюсь найти способ поймать этих подонков.
Майло поднял с пола бумаги, взглянул на них и положил на стол. Лицо его было непроницаемо.
— Что-нибудь получилось?
— Вроде бы. Я думаю, лучше всего будет проверить буквально все, что они делали с тех пор, как… с самого начала. То есть надо действительно заставить их открыть все книги и проверить каждую строчку, каждую цифру. Как минимум, это так их перепугает, что они откажутся от мысли ободрать меня, а я смогу сосредоточиться на том, как поймать их.
— Лучший способ защиты — нападение, — заметил я.
— Вот именно. — Она хлопком «склеила» ладони. Щеки ее порозовели, глаза блестели, но это был нездоровый блеск. Майло пристально рассматривал ее, но она этого не замечала. — У вас была возможность поговорить с кем-нибудь из адвокатов, доктор Делавэр?
— Еще нет.
— Ладно, но хорошо бы побыстрее. Пожалуйста.
— Можно попробовать прямо сейчас.
— Это было бы замечательно. Спасибо. — Она взяла со стола телефон и протянула мне.
Майло сказал:
— Неплохо бы попить чего-нибудь.
Мелисса посмотрела на него, потом на меня.
— Конечно. Пошли — добудем чего-нибудь на кухне.
Оставшись один, я набрал номер домашнего телефона Мэла Уорти в Брентвуде. Мне ответил автоответчик голосом его третьей жены. Я уже начал диктовать свое сообщение для него, но тут он сам снял трубку.
— Алекс. Я собирался звонить тебе, тут у меня намечается смачное дельце. Расходятся двое психологов, а у них трое очень испорченных детей. Моя клиентка — жена, и, похоже, мы будем иметь одну из самых жестоких схваток из-за опеки, какой ты в жизни больше не увидишь.
— Звучит увлекательно.
— Еще бы! Как у тебя со временем? Недель, скажем, через пять?
— У меня сейчас нет под рукой календаря, но при таком более чем заблаговременном уведомлении я не вижу никаких проблем.
— Прекрасно. Тебе понравится: эти двое — одни из самых потрясных психов, каких когда-либо доведется встретить. Как подумаю, что они копаются в головах других людей, то… Что у вас вообще за профессия?
— Давай поговорим о твоей профессии. Мне надо найти юриста.
— По каким делам?
— Наследство и налоги.
— Оформление документов или судебный процесс?
— Возможно, и то и другое. — Я вкратце описал ему ситуацию, в которой оказалась Мелисса, опустив имена, конкретные цифры и особые приметы.
Он сказал:
— Тогда это Сузи Лафамилья, если твой клиент не имеет ничего против женщины.
— Женщина вполне подойдет.
— Я говорю об этом только потому, что ты себе не представляешь, как много народу приходит со своими правилами — не годятся женщины, не годятся представители меньшинств. Они много теряют, потому что лучше Сузи никого нет. Она аудитор, плюс юридическая степень, работала на одну из крупных бухгалтерских фирм и доставала больше работы, чем любой другой партнер, пока ей не надоело, что ее каждый раз обходят предложением стать компаньоном из-за того, что она родилась не с теми гениталиями. Она возбудила против них иск, потом согласилась уладить дело полюбовно, без суда и на эти деньги получила юридическое образование, причем была лучшей в группе. Очень цепко и жестко ведет дело в суде. Получила известность, работая среди киношников — помогала взыскивать со студий причитающиеся им деньги. В ситуациях, где финансы настолько запутаны, что даже моих способностей не хватает, я обращаюсь к Сузи.
Я сказал:
— Похоже, это как раз то, что нужно моему клиенту.
Он дал мне номер.
— Сенчури-Сити-Ист — у нее целый этаж в одной из башен. Так я позвоню тебе насчет того дела. Тебе обязательно понравится эта парочка рычащих и огрызающихся душецелителей. — Он засмеялся.
Мы попрощались, и я повесил трубку.
Майло вернулся без Мелиссы, с банкой диетической кока-колы в руке.
— Она в ванной, — сообщил он. — Ее выворачивает.
— Что случилось?
— У нее просто кончился ресурс. Опять завела крутой разговор про то, как поймает этих мерзавцев. Я что-то сказал ей — и бах! — она вдруг заревела и стала давиться.
— Я видел, что ты смотрел на нее, как сыщик. Потом увел ее из комнаты, пока я звонил. Зачем?
Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— В чем дело? — настаивал я.
— Ладно, — сказал он. — У меня испорченные мозги. За это мне и платят. — Он нерешительно помолчал — Дело не в том, что я увел ее отсюда. Дело в том, что я хотел остаться с ней с глазу на глаз, посмотреть на нее поближе в твое отсутствие. Потому что ее поведение здесь сейчас мне не понравилось. Я стал думать, что в ходе нашего небольшого обмена информацией за обедом мы упустили из виду одну возможность. Очень неприятную возможность, но именно такие оказываются самыми важными.
— Мелисса? — Я почувствовал, как все внутри похолодело.
Он уже собирался отвернуться от меня, но передумал и посмотрел мне в лицо.
— Она — единственная наследница, Алекс. Сорок миллионов баксов. И она определенно готова за них драться, не дожидаясь даже, пока остынет тело.
— Никакого тела нет.
— Я говорю фигурально. Не проедай мне плешь.
— Это тебе только что пришло в голову?
Он покачал головой.
— Наверно, эта мысль дрейфовала где-то у меня в башке с самого начала. И все от того, что меня так учили если в деле замешаны деньги, ищи того, кто получает выгоду. Но я подавлял ее, гнал — может, просто не хотел об этом думать.
— Майло, она дерется, потому что переплавляет свое горе в гнев. Бросается в атаку, чтобы не быть раздавленной. Я научил ее этому, когда лечил. В моем представлении этот прием все еще неплохо ей помогает.
— Может быть, — сказал он. — Я только говорю, что в нормальной ситуации я бы обратил на нее внимание гораздо раньше.
— Шутить изволишь?
— Послушай, я ведь не говорил, что думаю, что это вероятно. Просто это то, что мы упустили из виду. Нет, даже не мы, а я. Ведь это меня специально учили гадко думать. Но я этого не сделал. Такого бы не случилось, если бы я работал официально.
— Но ты не работаешь официально, — сказал я, повысив голос. — Так что можешь пока отдохнуть от такого типа мышления.
— Эй, потише — вестника-то за что убивать?
— У нее не было возможности, — продолжал я. — Она была здесь, когда ее мать исчезла.
— Но у этого парнишки Друкера могла быть такая возможность — где был он в это время?
— Я не знаю.
Он кивнул, но я не увидел удовлетворения на его лице.
— По моим наблюдениям, она ему так нравится, что он готов есть грязь у нее из-под ногтей и говорить, что это черная икра. И он ухаживал за автомобилями. Он наверняка знал досконально, как работает «роллс». И его Джина уж точно подобрала бы на дороге. И ты сам говорил, что он действует на твои чувствительные датчики.
— Я не говорил, что ощущаю в нем что-то психопатическое.
— Ладно, хорошо.
— Боже милостивый! — Я почувствовал, что надвигается жуткая головная боль. — Нет, Майло, нет. Только не это.
— Я определенно не хочу так считать, Алекс. Девчушка мне нравится, и я все еще работаю на нее. Просто вид у нее сейчас был слишком… крутой, что ли. Она без конца повторяла, что доберется до этих подонков. На кухне я сказал ей: «Похоже, тебе не терпится начать» — только и всего. А она просто остановилась и сломалась. Мне стало дерьмово от того, что я с ней так обошелся, но в то же время и лучше, потому что она опять стала похожа на обычного ребенка. Прости, если я поступил антиврачебно.
— Нет, — сказал я, — если это было так близко к поверхности, то все равно выплеснулось бы рано или поздно.
— Да, — согласился Майло.
Никто из нас не высказал вслух того, о чем думал: если все это не притворство.
Почувствовав внезапно усталость, я опустился в кресло возле столика с телефоном. Бумажка с номером телефона Сузи Лафамилья была все еще зажата у меня в пальцах.
— Только что достал ей юриста. Это женщина, крепкая духом, с хорошими бойцовскими качествами, любит при случае лягнуть систему.
— Звучит неплохо.
— Это звучит как то, чем могла бы стать Мелисса, когда повзрослеет.