Черное солнце Украины

ВВЕДЕНИЕ

Со дня провозглашения независимости Украины прошло более четверти века. Когда 24 августа 1991 года тысячи украинцев восторженно приветствовали принятие Акта провозглашения независимости Украины, им казалось, что страна вступает в новую эпоху, в которой будут решены все социальные проблемы и перед гражданами страны откроются принципиально новые жизненные возможности. Новая эпоха наступила. Но она оказалась совсем не такой, какой виделась тогда, в самом начале 1990-х годов.

Сегодняшняя Украина — это, прямо скажем, не совсем состоявшаяся страна (failed state, как говорят американцы), возглавляемая богемой в лице комического актёра и находящаяся в состоянии глубокого экономического, политического, духовного и психологического внутреннего кризиса. И этот кризис имеет системный характер. Его внешние социально-экономические, межнациональные, культурные проявления являются следствием глубинных процессов, связанных в первую очередь с положением страны в системе мировой капиталистической экономики и геополитики.

В 1991 года основные надежды большинства украинского общества связывались с разрушением советской социально-политической системы и переходом к капиталистическому пути развития. В этих надеждах украинцы не были одиноки: так или иначе их разделяло большинство граждан бывшего СССР. Либеральная пропаганда перестроечных времён смогла создать из капитализма «прекрасную иллюзию», при помощи которой происходило разрушение советского государства и, по сути, Русской цивилизации. Суть этой иллюзии сводилась к тому, что как только осуществится переход к капитализму, в стране сразу же, словно по мановению волшебной палочки, начнётся эра изобилия и процветания. Все проблемы мгновенно будут решены, а Запад станет другом России, Украины и других постсоветских государств на все времена.

В действительности никто на Западе ни Россию, ни Украину, ни Белоруссию, ни другие страны постсоветского пространства с распростёртыми объятиями не ждал. Никто не собирался предоставлять странам СНГ места в центре экономической системы, попутно делясь собственными доходами и преференциями. Единственная роль, которая была уготована этим странам, это — роль сырьевых придатков, обслуживающих интересы экономического центра. В соответствии с такой ролью единственное, что требовалось от России и Украины — это бесперебойно поставлять сырьё и рабочую силу на Запад. При этом развитие социального и культурного сегментов общественной жизни представлялось некой избыточной, ненужной задачей, не соответствующей принципам экономической рациональности. Тем более ненужным виделось развитие каких-либо высокотехнологичных производств на постсоветском пространстве: ситуация острой экономической конкуренции болезненно относится к появлению новых экономических субъектов. В условиях такой конкуренции Запад планировал введение экономических и политических ограничений в отношении новых капиталистических стран, которые ставили большой жирный крест на каких-либо перспективах их дальнейшего развития. Всё, что Запад готов был сделать для этих стран — это наполнить их потребительские рынки своими собственными товарами, стимулировав, тем самым, собственную экономику и разорив экономики местные.

Как отмечал ещё в XX веке Иммануил Валлер-стайн, один из самых крупных исследователей мировой капиталистической системы, экономический центр этой системы живёт за счёт жёсткой эксплуатации экономической периферии, роль которой играют развивающиеся страны. Странам СНГ и отводилась роль такой периферии: их экономическое положение должно было быть низведено до уровня государств третьего мира. Данный вектор развития событий не связан с доброй или злой волей отдельных политиков. Он производен от глубинной логики экономических процессов, проходящих внутри системы, и, вследствие этого, формирование такого вектора оказывается неизбежным.

В России благодаря проведению гайдаровских реформ «суть времени» осознали достаточно быстро. Результатом переоценки ценностей стал новый экономический курс, к которому страна стала постепенно переходить с начала 2000-х годов. На Украине ситуация развёртывалась по другому сценарию.

Украинская экономика в постсоветский период сохраняла относительную стабильность. Отчасти это было связано с удачной экономической конъюнктурой, позволявшей, например, наладить экспорт металла в Западную Европу и, благодаря этому, стимулировать собственную экономику. Но главная причина такой стабильности — в тесных связях с Россией, которую украинское политическое руководство часто рассматривало в качестве страны-донора, а руководство России, в свою очередь, вынуждено было мириться с таким положением по политическим причинам.

Украина получала из России дешёвые энергоносители, за которые, впрочем, позволяла себе платить крайне нерегулярно, требуя всё новых и новых отсрочек и пересмотров ранее достигнутых договорённостей. Также регулярно Украина стремилась повысить цену за транзит российских газа и нефти в Западную Европу. Фактически газовая труба, проложенная через территорию этой страны, стала важным источником благосостояния украинской экономики, а также ряда украинских олигархов, эту экономику приватизировавших. Украинское машиностроение, по сути, было интегрировано в российский рынок, что позволило стране сохранить собственные высокотехнологичные отрасли и высококвалифицированные кадры.

Казалось бы, активная поддержка Россией Украины должна была способствовать укреплению связей между двумя народами, о братстве которых так часто говорили и в России, и на Украине в советское время. Но украинская политическая элита выбрала прямо противоположную политическую стратегию. Взяв курс на формирование новой украинской идентичности, украинская власть стала осуществлять украинизацию общественной жизни страны за счёт дискредитации и даже откровенно оголтелой демонизации России и её роли в украинской истории. Проигнорировав, по сути, тот факт, что Украина является страной, населённой двумя народами и роль русского народа в жизни этой страны, по крайней мере, не меньшая, чем роль народа украинского, политическая власть вступила на путь открытой русофобии. Путём фальсификации истории взаимоотношений русского и украинского народов, предпринимались попытки объяснить все существующие проблемы страны вмешательством России в украинские дела и неким «имперским» стремлением российского государства присоединить Украину к собственной территории.

Особенно болезненно политика украинизации проходила в тех областях страны, в которых традиционно преобладает русское население. На восточной Украине, в Крыму украинизация принимала, по сути, формы «культурного террора», вступая в противоречие с нормами Конституции страны.

Последствия такой культурной политики отразились, прежде всего, на новом поколении, выросшем в постсоветский период. В сознание этого поколения сознательно внедрялась шовинистические идеи, утверждавшие превосходство украинцев не только над русскими, но и над своими западными соседями. Следствием этого стал стремительный рост националистических организаций, придерживающихся откровенной фашистской идеологии[1].

Лидеры постсоветского украинского национализма не утруждали себя каким-либо теоретическим анализом современных экономических, политических и социальных процессов, предпочитая сводить всё многообразие современного мира к простым, контрастным представлениям по принципу «белое против чёрного». «Вся в белом» оказалась «великая украинская нация», врагом которой, по сути, оказался весь остальной мир. Именно этот мир во главе с русскими сделал всё, чтобы воспрепятствовать расцвету «великой нации». При прочтении отдельных текстов идеологов украинского национализма, порой создаётся впечатление, что главной целью существования России было постоянное подавление свободного украинского духа. Иных глобальных целей, согласно такой точке зрения, у русской истории просто не было.

При том, что отдельные лидеры украинского национализма время от времени позволяют себе анти-капиталистическую риторику, в действительности они стали удобными инструментами в руках украинских олигархов. Фашистская политическая модель служит интересам той самой капиталистической системы, на которую она порой яростно нападает. Фашизм оперирует представлением, согласно которому обществом должна управлять социальная элита, а остальные социальные группы должны существовать и действовать в соответствии с предписаниями этой элиты. Такая модель узаконивает ситуацию социального неравенства, созданную капитализмом, и делает социальный статус олигархических слоёв, сформировавших свой капитал благодаря номенклатурной приватизации, оставившей большинство общества ни с чем, незыблемым. Фашизм, по сути, даёт гарантию олигархическим группам в том, что итоги приватизации пересмотрены не будут и эти группы не понесут никакой юридической ответственности за методы ее проведения.

Одной из идеологических особенностей такого фашизма является его архаичность, сочетающаяся с высокой степенью утопизма. Обосновывая собственные идеологические воззрения, этот фашизм апеллирует к представлениям, многие из которых потеряли актуальность ещё в конце позапрошлого века. Сегодня к подобным идеям в лучшем случае можно относиться всего лишь как к неким литературным мифам, чья актуальность осталась далеко в прошлом. Подобная архаичность чётко указывает на реальное положение в современном мире и украинского национализма, и украинской политической элиты, ему рукоплещущей. Сами грёзы о мировом величии украинской нации являются культурно-психологической компенсацией за реальный исторический провинциализм, этой нации свойственный. Истоки такого провинциализма — в особенностях нациогенеза, приведшего к возникновению и украинской нации, и самой Украины как геополитической единицы. Украинский нациогенез, в отличие от этногенеза, изначально был следствием политического конструктивизма. Само представление о том, что на Украине должно быть создано некое относительно самостоятельное политическое образование, является следствием марксистских догм о том, что каждая этническая группа должна иметь собственное государство. Эти догмы усиливались благодаря откровенной русофобии, свойственной многим из поколения «старых русских большевиков-интернационалистов». Из этих устремлений, призванных, одновременно, и ослабить влияние русского народа внутри новой, «пролетарской» России, и превратить теорию в практику, подтвердив тем самым теоретическую правоту марксизма, и началось создание украинского государства, а попутно — и самого украинского народа. Как показывает исторический опыт, нацию можно сконструировать, но если истоки такой нации будут целиком сводиться к конструктивизму, она обречена на усреднённый тип существования, ставящий предел каким-либо надеждам на историческое величие.

В этой ситуации наиболее адекватной политикой украинской политической элиты мог бы стать курс на укрепление внутреннего единства двух народов, живущих на Украине — украинского и русского. Учитывая то, что реальность современной российской жизни далеко не безупречна, Украина, учитывая ошибки, допущенные Россией, могла бы создать свою, альтернативную версию Русского, или славянского государства. Но вместо позитивных целей украинское руководство выбрало цели негативные: на протяжении четверти века это руководство старательно создавало свою Анти-Россию, что, впрочем, никак не мешало ему решать собственные экономические проблемы за счёт своего северо-восточного соседа.

То, что противостояние с Россией, для Украины неизбежно закончится глобальной катастрофой и — в перспективе — исчезновением Украины в её сегодняшних границах, было очевидным и в 2000-х, и в 2010-х. Тем не менее, украинские политики делали всё, чтобы такое противостояние случилось. Причина подобной настойчивости связана отнюдь не со случайной близорукостью или отсутствием способностей к элементарному политическому анализу. Подобного рода факторы являются случайными, и, соответственно, поверхностными. А логика действий украинской власти производна от глубинных закономерностей и тенденций.

Главная сущностная черта украинской элиты заключается в том, что она не является действительно национальной элитой, и не может быть таковой в принципе. Высший класс страны, зависшей в позиции периферии или полупериферии, полностью зависит от центра. Мировоззрение этого класса изначально ориентируется на интересы центра экономической системы и осознаёт всё происходящее в тех категориях, которые предложены именно центром. От центра зависит состояние этого класса, его политический статус и дальнейшая судьба. Свою страну этот класс воспринимает лишь в качестве территории, эксплуатация которой приносит ему экономические доходы. Это психология временщиков, которые, «отслужив своё», с радостью поменяют место жительства, перекочевав на Запад. А пока этого ещё не случилось, они заблаговременно начинают пристраивать на Западе своих детей и внуков.

Политическая элита экономической периферии не способна быть подлинно национальной элитой. Сама логика экономических процессов, сконцентрированная на интересах хозяев системы, делает элиту космополитичной, прозападной. И дело здесь не в Украине как таковой; она по-своему разделила судьбу многих стран. Дело — в том месте, какое занимает страна внутри мировой экономической системы. Особенность Украины — лишь в том, что космополитизм её элиты проявился значительно сильнее, чем аналогичные настроения в других, порой даже менее развитых странах.

По сути, судьба Украины определилась 24 августа 1991 года. Именно тогда Украина и подписала приговор себе в качестве самобытного, действительно независимого государства. После провозглашения независимости и интеграции страны в мировую капиталистическую систему процесс вестернизации украинской политической элиты был неизбежен. Следствием этого стала утрата страной статуса действительного политического субъекта. Страна превращалась в инструмент западной политики, и главной функцией этого инструмента была его антироссийская направленность.

Историческую задачу Украины Запад определил следующим образом: страна должна нанести максимально большой урон России, пусть и ценой собственного существования. Примерно так же в середине XIX века Карл Маркс оценивал историческую миссию поляков: умереть, но не пустить Российскую империю в Европу. Судьба периферии и полупериферии во все века одинакова: в относительно спокойные периоды исторической жизни им уготована роль эксплуатируемых, но как только наступают смутные времена, их положение возвышается до уровня политической жертвы, о существовании которой забудут вскоре после того, как она будет принесена.

Моментом перехода Украины к роли политической жертвы стал Евромайдан, после которого страна устремилась к катастрофе. Конкретная дата начала Евромайдана, во многом, была случайной. Это событие могло произойти чуть раньше, могло случиться чуть позже. Но последствия в любом случае — одинаковы. В ноябре 2013 года история исчезновения Украины вступила в открытую фазу. И творится эта история самими украинцами.

История любит иронию, порой, даже в самые трагические свои моменты. Под знаком такой иронии возникает вопрос: что можно ожидать от действии народа, у которого даже собственный государственный гимн начинается со скрытого предчувствия собственной смерти[2]? Впрочем, сегодня смерть для Украины — отнюдь не поэтическая метафора. Смерть идёт по Украине: по городам и деревням Донбасса, по улицам Одессы, по улицам того же Киева, охваченного криминальной войной… Впрочем, в нынешних условиях вопрос о том же Донбассе уже не является собственно украинским вопросом так же, как и Донбасс перестал быть частью Украины. И в этом контексте действия того же батальона «Азов» под Донецком больше напоминают ситуацию, при которой умирающий больной, находясь в состоянии отчаяния и зависти к продолжающим жить, свои последние силы тратит на то, чтобы заразить миазмами собственной болезни окружающих…

Так чему же в действительности так радовались киевские, львовские, днепропетровские улицы в августе 1991 года? Погружение в эйфорию момента затмило видение реальной исторической перспективы. А суть этой перспективы сводилась к элементарному исчезновению страны. Впрочем, в состоянии эйфории значительная часть украинского общества находится до сих пор. И в этом, к сожалению, также нет ничего уникального. Склонность уходить от ответственности за собственные решения — черта массового сознания, не связанная с той или иной его национальной принадлежностью.

Тенденции экономического спада обнаруживались на Украине с конца 2000-х годов. Причины — вполне очевидны: именно тогда капиталистическая система вступила в фазу экономического кризиса. И если этот кризис серьёзно повлиял на экономику центра системы, то тем более он обнаружился и за пределами этого центра.

Евромайдан и последовавшие за ним события резко усилили кризисные тенденции в экономике, поставив страну на грань экономической катастрофы. Кризис в экономике, в свою очередь, вызвал кризисные явления в социальной жизни.

«Революция достоинства» надеялась на экономическую помощь Запада. Но подписание соглашения об ассоциации с Евросоюзом не принесло того эффекта, о котором трубили в рекламных видеороликах, снятых на деньги всё того же Евросоюза. Помощь Евросоюза свелась к получению крайне небольших сырьевых квот в страны Евросоюза, которые исчерпываются поставщиками буквально за пару месяцев. Не получив желаемого, украинская экономика в значительной степени утратила и то, что имела. Украина потеряла рынки России и стран СНГ для своей продукции, на которые можно было поставлять низко-и среднетехнологичные украинские товары с высокой добавленной стоимостью.

В итоге возникла ситуация, типичная для взаимоотношений между метрополией и колонией. Украина стремительно становится сырьевым придатком развитых промышленных стран Западной Европы, поставляя им лес и продовольствие на выгодных для европейских стран условиях, тогда как они продают на Украину свои высокотехнологичные товары. Это классическая неоколониальная схема, которая до этого успешно была реализована в странах Африки и Латинской Америки. На страже интересов западных стран неусыпно стоит Международный валютный фонд (МВФ), который через так называемый «Вашингтонский консенсус» навязывает странам Третьего мира неолиберальные реформы. Понятно, что эти реформы отнюдь не в интересах тех стран, в которых проводятся.

Этот тип макроэкономической политики в конце XX века был рекомендован руководством МВФ и Всемирным банком к применению в странах, испытывающих финансовый и экономический кризис, и включает набор из 10 рекомендаций:

1. Поддержание фискальной дисциплины (минимальный дефицит бюджета);

2. Приоритетность здравоохранения, образования и инфраструктуры среди государственных расходов;

3. Снижение предельных ставок налогов;

4. Либерализация финансовых рынков для поддержания реальной ставки по кредитам на невысоком, но всё же положительном уровне;

5. Свободный обменный курс национальной валюты;

6. Либерализация внешней торговли (в основном за счёт снижения ставок импортных пошлин);

7. Снижение ограничений для прямых иностранных инвестиций;

8. Приватизация;

9. Дерегулирование экономики;

10. Защита прав собственности.

Меры навязываемого США «Вашингтонского консенсуса» направлены на усиление роли рынка в экономике и снижение роли государства, и, казалось бы, преследуют позитивные цели. Однако они оказались не просто неэффективными, а даже губительными для многих стран, где эти принципы пытались применять. Так, например, в Латинской Америке в 90-е годы прошлого века кризис под воздействием «Вашингтонского консенсуса» только усугубился. Аналогичная программа применялась и в России после распада СССР, но результаты также оказались весьма спорными.

Сегодня на Украине начался настоящий «тарифный геноцид». Украинское государство прочно сидит на кредитной игле МВФ. Условием получения траншей от этой организации является постоянное повышение цен на энергоносители для населения. Они уже увеличились в несколько раз после победы «Революции достоинства», и это ещё не предел.

Для ряда независимых политических экспертов происшедшее не стало неожиданностью. Так, например, украинский левый публицист Андрей Манчук писал ещё в 2014 году: «Украину ждет нечто гораздо худшее, чем ремейк социального кризиса девяностых, который смягчила еще функционировавшая по инерции прежних лет советская «социалка» — да и сама страна не была наводнена тогда множеством вооруженных людей, почувствовавших вседозволенность насилия и вкус чужой крови. Вообще, нужно понимать: речь идет не о кризисе, в который уже давно погружена Украина — а о вполне реальной перспективе долгосрочной и полномасштабной социальной катастрофы, которая станет логическим и неизбежным следствием «евромайдана». Благодаря системному характеру неолиберальных реформ, они ударят по жителям страны буквально со всех сторон»[3].

Логика происходящего делает неизбежными процессы деиндустриализации страны. И такая деиндустриализация идет в стране стремительными темпами. Западу украинская промышленность не нужна, а связи украинских предприятий с российскими заводами оказались прерваны.

Ряд украинский предприятий попытался самостоятельно выйти на рынки стран Азии, Африки, Латинской Америки и СНГ. Но рынки стран третьего мира в последнее время активно завоёвывает Китай, используя для этого, в том числе, дипломатические рычаги влияния. Вследствие этого на рынках развивающихся стран Украина закрепиться не сумела. К тому же, значительная часть продукции, которую выпускают украинские предприятия, элементарно устарела, что делает её неконкурентоспособной.

Сегодня для украинской промышленности типичны ситуации, наблюдавшиеся в России в 1990-е годы: заводы закрываются, а станки режутся на металлолом, массово увольняются рабочие.

Свой вклад в разрушение промышленной инфраструктуры страны вносит и нынешняя политическая власть.

Осенью 2017 года в первом чтении украинским парламентом был принят закон о масштабной приватизации тех государственных предприятий, которые ещё не были приватизированы за все годы независимости. В этот перечень входят не только все государственные цирки и киностудии, но также и стратегические военные предприятия! Нет никаких сомнений, что после приватизации ни одно из них не выживет. Все они будут превращены в склады, офисные помещения или просто будут уничтожены, чтобы освободить место под застройку.

«В результате реформ по рецептам МВФ пройдет деиндустриализация страны, углубится социальное и имущественное расслоение в украинском обществе, основная масса народа окажется за чертой бедности. Большая часть людей утратит доступ к таким социальным благам как качественное образование и здравоохранение, справедливое пенсионное обеспечение. В этом смысле пройдет окончательная «декоммунизация»… Экономический кризис будет продолжаться в формах кризиса инфраструктуры, кризиса внешней торговли, валютного кризиса, банковского кризиса, бюджетного и финансового кризиса, роста безработицы, увеличения эмиграции за границу экономически активного населения… В целом Украина попала в ситуацию, когда пришло время платить по счетам. По итогам политики, которая проводится после Майдана, Украина вошла в число беднейших стран мира, с самыми низкими в Европе зарплатами и пенсиями. В этих условиях какой-то перспективы у Украины как у государства нет», — говорил бывший министр экономики Украины Виктор Суслов[4].

Катастрофичность происходящих процессов очевидна даже для тех, кто по определению должен поддерживать экономические реформы Киева. Так, например, украинское либеральное издание «Экономическая правда» почти буквально повторяет прогноз Суслова: «Украина несовместима с будущим по всем направлениям. Сырье больше не позволит стране держаться на плаву, инвестиции для развития не придут, а собственных средств уже не будет. Все активные и умные люди уедут за границу. Они не будут ждать «улучшения» еще 10 лет, освободится место для беженцев. Остатки коренного населения окончательно деградируют, изношенные жилье и инфраструктура разрушатся, преступность вырастет, продолжительность жизни упадет. Страна или будет разделена другими государствами, или попадет под полное внешнее управление. Экономически лишнее население будет постепенно утилизировано»[5].

Непосредственным индикатором экономического положения любой страны являются демографические показатели. В случае Украины эти показатели безусловно отрицательны. Страна переживает мощный отток населения. Сами украинские аналитики часто используют термин «демографическая катастрофа». «Самая главная проблема Украины сегодня — в том, что она массово разъезжается. Перепись не проводят, а если и проведут — она будет неточной. Почему не хотят проводить? Потому что под другие цифры закладывают бюджетные расходы. Я думаю, и это мне подтверждают специалисты, в Украине осталось 30–35 миллионов населения. Это максимум», — говорит известный украинский журналист Дмитрий Гордон[6]. Ему вторит журналистка Татьяна Кирсанова: «Сокращение расходов на социальные программы на Украине — резкое снижение государственных выплат при рождении ребенка, уменьшение бюджетных затрат на здравоохранение и образование — сыграют свою роль в дальнейшем углублении демографического кризиса. По официальным данным, за последние 25 лет численность украинского населения сократилась на 9,5 миллионов человек. Это абсолютный мировой рекорд по темпам депопуляции»[7].

Формально население покидает страну на время, уезжая на заработки. После Евромайдана в Россию и страны Евросоюза уже выехало от 7 до 10 миллионов человек, и эта цифра продолжает увеличиваться. В одной только Польше, по словам главы МВД страны Мариуша Блащака, официально трудоустроено более миллиона украинцев. Но временная эмиграция стремится превратиться в постоянную. В связи с этим обращает на себя внимание то обстоятельство, что в больших количествах из страны уезжает молодёжь и высококвалифицированные специалисты.

При этом молодые люди часто не скрывают своих намерений. Перед многими стоит задача поступить в какое-нибудь высшее учебное заведение в Польше, чтобы в перспективе остаться там работать, или, получив диплом европейского образца, перебраться в другую страну Евросоюза.

«Эмиссары польских университетов выхватывают лучших наших выпускников. Это просто воровство украинских мозгов! Получив «карту» поляка, абитуриент может спокойно поступить во все польские вузы, он получит государственную стипендию, скидки в музеях и культурных учреждениях, и даже более чем тридцатипроцентную скидку в поездах. Можно сказать, что это агрессивная польская политика охоты на украинские мозги», — писал на портале Zaxid.net украинский либеральный публицист Павел Зубьюк, проживающий в Польше[8].

Украину погубят не внешние агрессоры и хитро-мудрые пакости врагов. Государство рухнет от банальной причины — человеческий ресурс: подавляющее большинство хоть что-то представляющих из себя граждан перестанут хотеть работать за мизер и жить в скотских условиях, и выедут за рубеж. Останутся только олигархи, чиновники, обслуживающий и охраняющий их персонал.

Среди эмиграции высококвалифицированных специалистов особенно обращает на себя внимание эмиграция врачей. После Евромайдана начался массовый исход медработников из Украины. Причина — в проводящейся реформе здравоохранения, начавшейся под давлением международных кредиторов. С одной стороны, в результате реформы сокращается количество врачей. По словам депутата Рады Ольги Богомолец, за последние два года Украину покинули 66 тысяч врачей. По данным Государственной службы статистики Украины, по состоянию на 2 июля 2017 года в системе здравоохранения работало в общей сложности 187 тысяч человек. С момента распада Советского Союза их число сократилось на 40 тысяч человек. Только за два года после победы «Революции гидности», из страны уехала треть всех медработников. С другой — дорожают медицинские услуги для населения. Судя по тем цифрам, которые уже появились в сети, государственная медицина будет стоить ещё дороже, чем частная.

Как отметила глава парламентского комитета по здравоохранению Ольга Богомолец: «Закон, который правительство называет реформой, приведёт к закрытию больниц, к сокращению врачей, к недоступности для людей высококвалифицированной и чрезвычайно дорогой медицинской помощи, такой как лечение инфарктов и инсультов, реабилитация, замена органов, операции на глазах»[9].

Но государство не может содержать даже такой, серьёзно сокращённый сектор медицины. Задолженность государства перед врачами составляет по информации Ольги Богомолец 100 миллионов гривен, а по информации депутата от партии «Самопомощь» Ирины Сысоенко — 4 миллиарда гривен. При этом размер зарплат, по которым накопились задолженности, отнюдь не поражает воображение. Даже в ряде стран Африки зарплаты у врачей уже намного выше, чем на Украине…

В первую очередь, украинские врачи едут в Польшу, Чехию, Словакию, Румынию, Литву. Эта болезненная для украинского общества ситуация, тем не менее, не является уникальной. Нечто похожее наблюдается и в странах Восточной Европы, из которой местные врачи уезжают в Европу Западную. Логика экономических процессов на полупериферии везде примерно одинакова.

После того, как американским центрам влияния на Украине удалось пролоббировать начало медицинской реформы в стране, их следующей целью стала реформа земельная. Имеется в виду отмена моратория на куплю-продажу земли сельскохозяйственного назначения, который действует на Украине с 2002 года. Лоббистами этой реформы являются МВФ и Всемирный банк. Последний также настаивает на том, чтобы в новом законе была разрешена продажа земли иностранцам, отменён минимальный порог при продаже земельных лотов и ограничения на объём приобретаемых наделов. В результате этой реформы украинские чернозёмы будут скуплены за бесценок международными агрохолдингами, а местные крестьяне вновь окажутся в роли крепостных. На Украине уже успел сформироваться класс местных латифундистов, который активно препятствует принятие этой реформы. Пока у них это получается. Власть даже пошла на конфликт с МВФ из-за нежелания проводить земельную реформу, на что МВФ ответил приостановлением предоставления кредитов Украине. Земля сельскохозяйственного назначения — это последний актив, который ещё остался на Украине, после уничтожения остатков советской промышленности. После прихода на украинские чернозёмы транснациональных агро-холдингов стоит ожидать повсеместного распространения ГМО-культур, а также внедрения экстенсивных способов хозяйствования. Результатом подобной практики станет истощения грунтов и превращение украинских чернозёмов в бесплодные земли. Кстати, из-за вырубки леса, которую столь активно лоббирует Евросоюз, Карпатские горы уже постепенно превращаются в пустыню.

Экономический кризис резко ухудшил криминогенную обстановку в стране. На Украине наблюдается устойчивый рост преступности, чему, помимо экономических факторов, поспособствовали ошибки структурного характера. В процесс вмешалась идеология: когда милицию превращали в полицию, были набраны «идейно устойчивые» новобранцы «с улицы», не «запятнавшие» себя службой в старых органах внутренних дел. Старые опытные сотрудники были отправлены на пенсию. Эта реформа проходила под покровительством западных государств, которые выделили на неё немалые деньги, и в соответствии с западными представлениями о том, как должна действовать полиция и кого она должна защищать в первую очередь. Полицейским также читали лекции по толерантности представители ЛГБТ и феминистических организаций. В народе полицейских прозвали «селфи-копами», из-за их любви к фотографированию. Даже форма украинской полиции была пошита по образцу американской. Наверное, современные украинские полицейские выглядят эстетичнее своих предшественников. Но, при этом, количество убийств и ограблений на Украине увеличилось в несколько раз. Отчасти, этому поспособствовало принятие так называемого «закона Савченко», по которому год, проведённый в следственном изоляторе, считался за два. Благодаря этому резко сократились тюремные сроки и большое количество уголовных элементов вышло на свободу.

Жертвами криминала становятся и сами полицейские. Так, например, в Днепропетровской области осенью 2017 года полицейскую машину обстреляли из гранатомёта. За несколько дней до этого инцидента в самом Днепре (бывшем Днепропетровске) квартирный вор забросал полицейских гранатами, из-за чего, одному правоохранителю ампутировали ногу.

Уголовный террор на Украине сочетается с политическим. В Киеве один за другим происходят террористические акты. В самом центре Киева был подорван чеченец Тимур Махаури, бывший охранник Джохара Дудаева, воевавший в Сирии и на Украине. Возле киевской мечети из автоматов была обстреляна группа дагестанцев. В ресторане «Суши-Я» выстрелом из пистолета в голову был ранен человек. Возле офиса телеканала «Эспрессо-ТВ», принадлежащего министру МВД Арсену Авакову, был взорван мопед, из-за чего погибли два человека. Под Киевом из засады была расстреляна из автоматического оружия Амина Окуева, чеченская наёмница из АТО, её муж Адам Осмаев был ранен в ногу. Это уже второе покушение на супружескую пару. Летом киллер стрелял в Осмаева, но был обезврежен Окуевой.

В ночь на 3 октября 2017 года в Северодонецке Донецкой области (территория Донбасса, подконтрольная Украине) был жестоко убит Сергей Самарский — советник городского головы и депутат местного горсовета от партии «Блок Петра Порошенко». «Бандитизм в стране страшнее, чем в девяностые годы» — написала об этом убийстве бывшая и.о. главы Луганской областной госадминистрации Ирина Веригина[10].

«К сожалению, приходится констатировать: Киев превратился в один из самых небезопасных городов Европы», — заявляет бывший посол Грузии на Украине Григол Катамадзе[11]. «У меня дежавю. Ощущение, будто вновь оказался в 1990-х. Причем, в Грузии 90-х. Это были страшные годы для моей родины. Война в Абхазии, наступление так называемого перемирия, резкое ухудшение криминогенной обстановки», — говорит он.

Криминализации жизни способствует распространение оружия из т. н. «зоны АТО». Есть сведения, что этим оружием также торгуют на военных складах в тылу. По этой версии, серия пожаров на военных складах по всей Украине была организована руководством этих складов, дабы скрыть масштабы хищений. Как бы там ни было, но оружия на руках украинцев много, и они его очень часто используют в бытовых конфликтах. Ситуация, когда ревнивый муж подрывает гранатой жену с любовником, уже стала обыденной на Украине.

Если раньше похищение людей с целью выкупа совершали отпетые преступники и редко, то теперь этим промышляют правоохранительные органы и на регулярной основе. Так, в марте 2017 года преступная группировка во главе с сотрудником Укрбюро Интерпола и Европола ГУ НП[12] в Киеве по предварительному сговору похитили киевлянина. Они надели на него наручники, избили и вывезли в лес, где и заставили отдать им все денежные средства — 85 тыс. грн. наличными и еще 24 тыс. были сняты с банковских карточек.

«Похоже, что Аваков с полицией, сформированной сбежавшей из Украины грузинской учительницей, перешел на новый уровень. От банальной кражи средств на закупках автомобилей, рюкзаков и т. д., обворовывания сотрудниками полиции домов и убийств своих же полицейских — свидетелей ограблений, начали уже заниматься грабежами и похищениями людей. С каждым днём полиция превращается в неконтролируемый организованный преступный синдикат. Иза все это платим мы. С Авакова и его советников, как с гуся вода. У них одно оправдание — рука Москвы», — считает юрист Ростислав Кравец[13].

При этом разгул криминала происходит на фоне кардинальных изменений в украинском обществе. Показательный случай, вскрывающий всю суть нынешнего украинского кастового общества, произошёл в Киеве 10 февраля 2018 года — на автобусной остановке зарезали человека. Возник спор относительно очереди посадки на маршрутку, и один из спорщиков несколько раз ударил ножом другого. Ранения оказались смертельными. На первый взгляд для нынешнего Киева это рядовой случай. Убийства здесь происходят ежедневно, за последние годы их число выросло в несколько раз. Однако здесь вскрылись реалии украинского общества слишком показательные, чтобы не обратить на них внимания: убийцей оказался военнослужащий ВСУ[14]. Более того, не просто военнослужащий, но еще и офицер. Правда, опознать офицера в маленьком и тщедушном человеке было сложно, тот смахивал скорее на наркомана или алкоголика. Кем он, собственно, и оказался, как выяснилось впоследствии.

Судя по сообщениям украинских СМИ, убийство было совершено явно не в состоянии аффекта. Оценив спортивного вида противника, убийца сбегал в ближайший магазинчик бытовых товаров за кухонным ножом. Вернувшись, выбрал момент и нанес обидчику несколько ударов ножом в спину. Некоторое время спустя был задержан полицией.

Самое показательное здесь не то, что очередной «герой АТО» убил очередного обывателя. Но реакция на это убийство в украинском «патриотическом» сообществе. Оказалось, что убийца ранее даже успел побывать героем публикаций в СМИ как высокодуховный патриот, доблестно защищающий Украину от озверевших дончан и российских оккупантов!

Как только выяснилось, что убийца — «герой нации», из всех щелей полезли уже подзаплесневевшие (ввиду затихания конфликта) всевозможные «волон-тэркы», неравнодушные «жиночки» и просто помятые жизнью и природой «справжни украинци». Тут же нашлись свидетели, которые, оказывается, прекрасно знали этого “хлопчика”. Выяснилось, что он прекрасный человек, настоящий пример для подражания: спокойный, культурный, добродушный, очень любит животных и маленьких детей. Все боевые товарищи в восторге от друга, который чуть ли не самолично отстоял год назад Авдеевку от тёмных сепаратистских сил! А убитый, соответственно, оказался монстром, наверняка, сотворившим нечто чудовищное, что и подвигло чуткого к правде героя взяться за нож. Вероятнее всего, убитый был ещё и сепаратистом, как минимум уклонистом от армии и, что совершенно точно, неблагодарной тварью, не ценившей того, кто его защищал. Если авторы подобных публикаций в блогах ещё соблюдали приличия, то сотни комментаторов откровенно поддерживали убийство, покрывая погибшего самыми грязными оскорблениями и проклятиями. Само собой, он оказался виноват в собственном же убийстве (одним обывателем меньше, одним больше), но в первую очередь в том, что из-за него хороший человек будет вынужден сесть в тюрьму.

Эта история предельно чётко демонстрирует двойные стандарты, сформированные в сознании современной политической и культурной элиты, по крайней мере, у той её части, что постоянно декларирует собственную «патриотическую позицию»[15]. А за ними проглядывает представление о соответствующей социальной иерархии, долженствующей возникнуть в процессе происходящих перемен.

Во главе такой иерархии — представители так называемого «гражданского общества»: всевозможные программисты, сноубордисты, просто творческие и неравнодушные люди. Все они (естественно, в пределах своего социального круга) либеральны, демократичны и как один стоят за европейские ценности. А это, в свою очередь, означает максимальное повышение их материального статуса и минимальные обязанности перед обществом.

На ступень ниже находятся «герои АТО»: часто — примитивные, необразованные и грубые, но готовые умирать, защищая высшую касту.

И уже совсем внизу этой иерархии — обыватели, единственная задача которых — кормить и обеспечивать своим трудом вышестоящие ступени иерархии. Совки, хатаскрайники и просто плебеи.

Когда «воин света», защищая от «оборзевших совков» лучшую часть украинского общества, вонзает обывателю в спину нож, можно не сомневаться: он всегда может рассчитывать на поддержку и сочувствие «либералов». Впрочем, поддержка, как правило, оказывается виртуальной. Мол, правильно убил, и отстаньте от парня. Но ведь и он в сравнении с ними существо низшее, а значит, слишком стараться ради него (не больше пары постов в соцсетях) тоже не стоит.

Удивительно, но именно такую иерархию мы находим в работах Дмитрия Донцова, одного из главных теоретиков украинского национализма и создателя современной версии теории украинского интегрального национализма, чьи идеи и взгляды, основанные на социал-дарвинизме и национализме, легли в основу политической платформы Организации украинских националистов (ОУН): «Творческое меныиин-ство», или «лучшие люди», стоят во главе этой иерархии и при помощи «рыцарей», преданных высшей касте, пасут и направляет неотёсанное стадо «гречкосеев»[16].

Так должно быть устроено по Донцову идеальное украинское общество. А потому «лыцарь», защищавший «творчу меншину» на фронте, вполне имеет право наказать надерзившего ему гречкосея. Что, собственно, и произошло.

Даже не читая Донцова, некоторые комментаторы абсолютно точно уловили ситуацию. «Шудры должны знать свое место» — так один из патриотов резюмировал случившееся.

Может создаться впечатление, что подобное кастовое устройство уже реализовано на Украине. Однако это было бы ошибкой. Дело в том, что власть и капиталы в стране пока принадлежат «барыгам», как метко выразился депортированный из Украины грузинско-украинский политик Михаил Саакашвили. А «барыги» — это, естественно, уродливое порождение «гречкосеев», которые подло захватили власть в стране и вредят как «творческому меньшинству», так и собственно «рыцарям света». Ну, и естественно, не позволяют добиться полного и окончательного благорастворения в Европах. Не случайно некоторые авторы высказываний в защиту убийцы помимо самого погибшего обвиняют между делом в случившемся ещё и власти, как самых вредоносных из гречкосеев. Таким образом формируется внутреннее напряжение между экономической и интеллектуальной элитами украинского общества: первые, спекулируя на патриотической теме, откровенно используют всех остальных, в том числе и тех же интеллектуалов, в собственных интересах; вторые связывают свой грядущий высокий статус с собственным лидерством в процессе реализации тех идеологических норм, которые свойственны западному неолиберализму. Именно такое лидерство должно, по мнению этой социальной группы, обеспечить ей и политическую власть, и экономическое процветание. Проблема лишь в том, что местные олигархи отнюдь не стремятся делиться своей властью с этим сообществом. Отсюда — и критика «власти барыг».

По опросам американского Института Гэллапа за 2017 год, Украина входит в тройку самых несчастных стран мира[17]. Обогнали Украину в этом списке только Гаити и Южный Судан. Украина стала единственной европейской страной, которая попала в антирейтинг счастья. Здесь стал модным термин «социальная депрессия» для обозначения состояния, в котором пребывает большинство населения страны. По данным американского рейтингового агентства Moody’s, уровень ВВП на душу населения на Украине самый низкий из всех стран СНГ[18]. По данным ООН, на начало 2017 года 60 % населения Украины живёт за чертой бедности, тогда как до Евромайдана таких было только 10 %[19].

Совокупность вышеперечисленных факторов не может не сказаться на политических предпочтениях населения Украины. По мере усиления кризисных тенденций в государстве популярность националистов растет. Электоральные успехи партии «Свобода» Олега Тягнибока во время правления Януковича стали полной неожиданностью для экспертов. До 2010 года эта партия была известна только очень узкому сегменту населения. «Правый сектор» во время Евромайдана возник на основе довольно маргинальной организации «Тризуб» им. Степана Бандеры.

После Евромайдана многие украинские националисты оказались в официальных кабинетах. Бывший руководитель «Тризуба» и «Правого сектора» Дмитрий Ярош, например, стал депутатом Верховной рады, заместителем главы Комитета по вопросам национальной безопасности и обороны, а с 5 апреля 2015 года ещё и советником Главнокомандующего Вооруженных сил Украины.

Нечто похожее случилось и с Андреем Парубием. Бывший комендант Евромайдана и руководитель Самообороны Майдана начинал свою политическую карьеру в откровенно неонацистских и расистских организациях, сделал головокружительную карьеру после переворота, успев побывать в должностях секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины, первого заместителя председателя Верховной рады Украины и председателя Верховной рады.

И таких примеров много. Пусть сторонний наблюдатель не обманывается тем, что на парламентских выборах 2014 года националистическая партия «Свобода» и «Правый сектор» набрали «всего» 4,71 % и 1,8 % соответственно и не прошли в Верховную Раду. Во-первых, около одного миллиона человек отдали свой голос за откровенно русофобские, антисемитские, расистские партии. А во-вторых, многие неонацисты просто сменили камуфляж на костюмы с галстуками и влились во, вроде бы, не националистические, мейнстримные партии. Однако стоит поскрести респектабельного украинского политика или бизнесмена, и сразу вскроется, что раньше он в лучшем случае кидал «зиги» на националистических митингах или помогал восстанавливать могилы воинов Украинской повстанческой армии (УПА), отметившейся сотрудничеством с нацистской Германией и геноцидом польского и еврейского населения. Многие украинские националисты растворились в респектабельных партиях, сделав националистическую риторику мейнстримом. Ультранационалистические и откровенно русофобские взгляды стремительно распространились среди украинской элиты, даже среди людей, не замеченных в симпатиях к национализму до Евромайдана.

Русофобская вакханалия достигла апогея 18 января 2018 года, когда Верховная Рада Украины приняла закон о реинтеграции Донбасса и признала Российскую Федерацию государством-агрессором.

Полное название закона: «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях». Соответствующий законопроект был внесён на рассмотрение в Раду президентом Украины Петром Порошенко 4 октября 2017 года. На последнем заседании за его принятие проголосовало 280 народных депутатов при 226 необходимых[20].

Даже несмотря на то, что в окончательный текст закона не были внесены пункты, в которых признавался недействительным Договор о дружбе с Россией и дипломатические отношений с РФ разрывались, а республики Донбасса признавались террористическими организациями, — после внесения многочисленных поправок этот закон всё равно стал куда более жёстким по сути и по формулировкам, нежели его первая редакция. Документ закрепляет на законодательном уровне статус России как «страны-агрессора». В отношении Донбасса используется понятие «временно оккупированные территории». Власти Украины обвиняют Россию в вооружённой агрессии против Украины.

«Российская Федерация инициировала, организовывала и поддерживала террористическую деятельность в Украине, осуществляет вооруженную агрессию против Украины и временную оккупацию частей её территории, применяя регулярные соединения и подразделения вооруженных сил и других воинских формирований Российской Федерации», — заявлено в документе.

Закон предполагает расширение полномочий президента и наделяет его правом использовать в Донбассе Вооруженные силы Украины и другие военные структуры, а также даёт возможность введения военного положения — всё это за счёт отмены понятия «антитеррористической операции» в регионе. Руководство регионом передаётся Объединенному оперативному штабу Вооруженных сил Украины.

Конечно, мнение о том, что этот закон не имеет отношения к реальному состоянию дел на линии фронта, а решает в первую очередь внутриполитические проблемы, добавляя, вопреки конституции, значительный объём полномочий Петру Порошенко, абсолютно справедливо. Однако неумолимая логика закона такова, что он, зажив отдельной жизнью, будет сам создавать определённое поле напряжения, независимо от того, как планировали изначально воспользоваться им его инициаторы[21].

Радикалы имеют все основания торжествовать. Москва объявлена врагом уже на уровне законодательства. Россия в тексте именуется «агрессором» множество раз. Крым, Севастополь, Донбасс — это «оккупированные территории», соответственно, долговременной целью функционирования украинской государственности становится изгнание оккупантов за пределы исконных украинских земель. На международной арене Украина теперь станет добиваться широкого признания легитимности формулировок, использованных в законе. Россия должна быть признана «агрессором» и «оккупантом» как различными странами, так и международными организациями.

Но роль нашей страны в представлении украинских законодателей этим отнюдь не исчерпывается. Она ещё и поддерживает терроризм, а значит, если продвижение за пределами страны трендов, связанных с законом, окажется успешным, у России появляется хорошая возможность стать государством-изгоем, промышляющим террористической деятельностью.

Лица, сотрудничавшие с «оккупантами», не могут быть амнистированы, что автоматически переводит десятки, а то и сотни тысяч людей в Крыму и Донбассе — зависит от того, насколько широкое толкование получит термин «сотрудничество» — в разряд уголовных преступников, которые рано или поздно должны будут понести заслуженное наказание.

Нацистские добровольческие батальоны получают легальный статус, расширены полномочия Службы безопасности Украины (СБУ), которая может отныне проводить различные следственные мероприятия по собственному усмотрению с целью выявления пособников «оккупантов». Армия же может в районах, примыкающих к линии фронта, отбирать у людей имущество и выселять их из собственных домовладений.

Кроме того, нет сомнений, что сама по себе истерическая терминология законодательного акта включает механизмы, легитимизирующие усиление репрессивных мер в отношении собственного населения. Если страна живёт в условиях оккупации, агрессии и террора, то любая лояльность по отношению к России автоматически становится преступной и наказуемой. Обвинение в симпатиях к России или пророссийских настроениях и взглядах перестаёт быть дежурным оговором, к которому так легко прибегают националисты в дискуссиях со сторонниками прекращения боевых действий. Если раньше речь шла о бытовом сепаратизме, то после решения Рады Уголовный кодекс Украины может пополниться новыми статьями. Причём меры наказания для сотрудничающих с врагом или симпатизирующих ему, скорее всего, будут соотнесены с таковыми же, предусмотренными за совершение деяний, квалифицируемых как измена Родине.

Закон о реинтеграции Донбасса становится точкой постепенной сборки новой — откровенно тоталитарной — государственности Украины, в чём, возможно, его авторы и не полностью отдавали себе отчёт. Он сам переформатирует теперь очень многие вещи, связанные с правоприменительной практикой, шквальным распространением доносительства, ничем не сдерживаемым произволом спецслужб, армейских подразделений и так называемых добровольческих батальонов, разгонит по новым радиусам параноидальную психопатию антирусских настроений.

И в этом смысле он, конечно же, делает неизбежным усиление той части радикальных сил, которая выступает за продолжение войны любыми методами. Войны в Донбассе и Крыму, а когда сложатся для этого благоприятные обстоятельства, и переноса боевых действий в Крым и на другие территории России. Закон стал своего рода итогом, результирующим буйное помешательство, в которое впала часть украинского общества пять лет назад. Нет сомнений в том, что на этом пути в бездну ещё остаются ступени, которые нужно будет пройти до момента, пока мрак окончательно не накроет идущих, но уже очевидно, что над Украиной восходит Чёрное солнце[22].