Черные стрелы 2 (СИ)

Глава 4 Обещание

Кости Нирта ныли, а сам он ни на мгновение не прекращал проклинать Тула. Разумеется, делал он это про себя, чтобы никто не слышал. Внешне же парень старался выглядеть бодрым и неунывающим, вот только получалось у него, мягко говоря, не очень убедительно. Трое суток тряски в телеге утомили команду «Счастливчика», но Тул был неумолим. Две телеги, запряженные четверкой лоснящихся от пота лошадей, практически не останавливались и, если животных бывший пехотинец еще жалел, то с людьми был предельно строг. В короткие остановки, Тул заставлял всех, кто не ухаживал за лошадьми, чистить и точить оружие. Каждый привал люди менялись, предоставляя другим заниматься клинками и броней.

У Нирта, кажется, уже мозоли натерлись от давящей на плечи кольчуги. Хорошо хоть арбалет можно было просто положить на колени, да и меч в ножнах не так тянул его вниз, когда молодой человек сидел. Если бы еще не палящее солнце — было бы проще, а так броня быстро раскалялась под беспощадными лучами. Нирт чувствовал, будто его варят заживо, причем весьма изощренным способом — замариновав в собственном поту.

Кольчуги, кстати, Тул обязал всех надеть заранее. Ему удалось уговорить даже Тенро, который, по мнению Нирта, с каждым днем выглядел более «живым». Странный охотник не стал более разговорчивым, но теперь в его взгляде отражалось меньше отрешенности, да и кожа перестала быть такой бледной. После выезда из Кирлинга, Нирт заметил, как спутник задумчиво разглядывает прядь своих темных волос, словно видит их впервые. Когда же парень спросил охотника, в чем дело, тот, пожав плечами, выпустил прядку из пальцев и медленно произнес: «Кажется, они были светлее». Больше в тот день он не проронил ни слова. Вот и все. И понимай его после, как хочешь.

Вчера Нирту удалось поговорить с Тенро дольше — Тул определил их двоих ухаживать за лошадьми во время привала, а потом парень сел в телегу рядом с охотником. Нирта распирало от любопытства, и он засыпал спутника вопросами и иногда тот даже отвечал на них. Правда, не всегда. Зачастую Тенро просто погружался в себя, уставившись в одну точку, словно что-то вспоминал. Тогда его взгляд становился отчужденным и пугающим, но ненадолго.

После случившегося в Кирлинге, Нирт побаивался охотника. Однако, увидев, что лошади спокойно относятся к человеку в черном плаще, парень немного успокоился. Животное не обманешь, а если уж лошадки не боятся охотника, то и ему опасаться не стоит.

Глядя на то, как самый молодой член команды запросто говорит с новичком, остальные мужчины перестали относиться к Тенро с осторожностью. Кажется, их даже не слишком заботил тот факт, что охотник отправил их товарища на корм рыбам. Как оказалось позже — Малто вообще никому не нравился и никто не держал на Тенро обид за содеянное.

— Придурок сам нарвался, — однажды сказал Тул и все согласно поддержали его, окончательно приняв Тенро в команду.

Вот только самому охотнику было это безразлично. Пусть он и стал обращать больше внимания на окружающих людей, его все равно больше интересовало собственное прошлое. Тенро окончательно убедился, что раньше был охотником и что имя, которым он назвался — принадлежит именно ему. Разузнав у Нирта о «черных стрелах», Тенро открыл еще оду часть себя, и эта часть принадлежала убийце. Это объясняло, почему он так легко обращается с оружием и, не задумываясь, отнимает чужие жизни. Еще ему была знакома татуировка Тула. Но, узнав о ее происхождении, Тенро так ничего и не понял. Он готов был поклясться, что в тот момент, когда в Кирлинге, старый пехотинец удержал его от убийства, он почувствовал, что уже переживал нечто подобное однажды. Но пока что эта нить, ведущая к потерянному прошлому, обрывалась. Еще оставался Нирт. Он кого-то напоминал охотнику. Кого-то знакомого и теперь потерянного, оставшегося в затянутом туманом прошлом.

Изо дня в день Тенро копался в своей памяти, но все было безрезультатно. Тогда он принял решение больше узнать об окружающем мире, таком знакомом и одновременно чужом. Охотник начал больше общаться с окружающими людьми. В основном с Ниртом, так как парень был, пожалуй, самым разговорчивым из всех. Из него не приходилось тянуть каждое слово, хотя порой это порядком и утомляло.

Вот и сейчас, когда третий день пути стремился к закату, Нирт, не умолкая ни на мгновение, рассказывал Тенро о войне Арстерда с Наэрой. Охотник слушал, не перебивая, глядя в тянущийся за бортом телеги лес. В тени деревьев он видел неясные картины множества боев, через которые когда-то прошел. Глаза сов, напоминали сверкающие золотом глаза детей Леса, а пение каких-то птиц в самой чаще, успокаивало, убаюкивало и казалось знакомым, как и все вокруг. Мерное покачивание телеги, фырканье лошадей и тихий разговор наполняли сердце мужчины какой-то позабытой теплотой и спокойствием. Тенро даже подумал, что сейчас отчетливее ощущает его биение в своей груди, чем раньше.

— Слушайте! — Нирт щелкнул пальцами, привлекая внимание задумавшегося охотника. — Если Вы недавно вернулись с войны, получается, что и с измененными воевали?!

— Измененными? — переспросил Тенро.

Он уже не однократно слышал это слово, часто используемое Тулом в качестве ругательства или очередного проклятья, которыми он все чаще сыпал по поводу и без. Тенро беззвучно, одними губами повторил это слово еще раз, словно пробуя его на вкус. Вкус оказался горьким, затхлым, с запахом плесени, крови и ненависти.

— У них глаза горят, как… — перейдя на шепот. Нирт осекся, с опаской взглянув на соседей по повозке. — Прямо как у вас, тогда, в Кирлинге. Мне ведь не показалось? Это из-за того, что вы их много убили, да?

— Измененные, — не слушая парня, Тенро вновь повторил слово, от которого теперь начало веять могильным холодом. Он повернулся к Нирту так резко, что тот вздрогнул, едва не упав с телеги.

— Расскажи мне о них подробнее, — попросил охотник и его глаза холодно блеснули в слабых лучах почти скрывшегося за горизонтом солнца.

— Да я сам не так много знаю, — нехотя признался Нирт, шмыгнув носом и зябко поежившись. — За кряжем есть лес, его Застывшим называют. Вот оттуда эти измененные прут. Говорят, что раньше там какие-то священные для наэрцев леса были, а наше королевство те земли всегда своими считало. Из-за этого-то война и началась. А когда эти самые леса утонули в крови воинов с обеих сторон, то тамошние духи взбесились — начали мертвецов поднимать, да на живых натравливать. Говорят, они приходят с туманом и забирают с собой тех, кто слаб. Кто духам сдался…

— Тех, кто сдался, — Тенро скрипнул зубами. — Что еще знаешь?

— Пожалуй, все рассказал уже, — задумавшись, Нирт почесал грязными ногтями едва пробивающуюся на щеках бородку, явно гордясь этим редким и невнушительным символом собственной мужественности. — Мы с наэрцами заключили мир и теперь вместе сражаемся с новой напастью. Измененных удается сдерживать на границах, но некоторые сюда пробираются. Слыхал, вашу деревню вот они сгубили, твари! — Парень в сердцах ударил рукой по борту телеги и, зашипев, принялся растирать ушибленное место. — Ну, ничего, и на них найдется управа! Ищущие не дремлют!

— Ищущие… — Тенро напрягся и сжал кулаки.

— Слыхали о них? Хотя, вы же воевали, так что и видели их, небось. Да и в городе мы одного встречали. В плащах своих рыскают везде, выискивают, вынюхивают, как псы у жрецов на поводке. Это раньше их было мало, а теперь, почитай в каждом городе есть по пять-шесть ищущих. Выслеживают измененных. Вроде и благое дело делают, а жуткие какие-то. А еще…

Лошади, тянущие телегу, неожиданно остановились и Нирт, умолкнув, недоуменно уставился на спрыгнувшего на землю Тула.

— Хватит на сегодня. — Разминая широкие плечи, проворчал старый пехотинец. — Мы почти до места добрались, так что сегодня отдыхаем всю ночь, а завтра… — он помолчал, после чего процедил сквозь зубы:

— Завтра видно будет. Все. Пит, ты вместе с Ниртом первые на вахте. Потом разбудите меня, я осмотрюсь и решу, кто вас сменит. Давайте, распрягайте лошадок, пусть тоже отдохнут. Отбой.

Не став слушать причитания недовольного Нирта, который не желал караулить первым, Тенро спрыгнул с телеги. Сойдя с дороги, он ловко вскарабкался на раскидистое дерево у самой обочины и, пристроив лук на коленях, закрыл глаза. Возня людей внизу его не слишком заботила, и охотнику пришлось сдержать раздражение, когда кто-то из них приблизился к дереву.

— Завтра важный день, парень, — снизу произнес Тул и Тенро, не открывая глаз, кивнул. Неизвестно, заметил ли это Тул, но он продолжил:

— От тебя будет многое зависеть. Справишься — отправишься, куда пожелаешь со своей долей, а захочешь — останешься с нами. Скучать тебе не придется, гарантирую.

— Ты обещал показать мне, где Скелосова пустынь, — холодно напомнил мужчине Тенро с присущим ему упрямством.

— Не передумал, значит, — в голосе Тула проскользнуло легкое сожаление. — Из тех, кто никогда не отступает что ли? Хех, ладно, коли обещал — покажу. А ты, главное, завтра не подведи.

Охотник в своей обычной манере промолчал и Тул, послав ему полный раздражения взгляд, убрался прочь, мысленно пожелав надменному щенку спокойной и последней в его жизни ночи.

— Если они тебя не прикончат, тогда сам все сделаю, — принял решение Тул, любовно погладив рукоять старого меча, висевшего на поясе.

Вопреки пожеланию старого пехотинца, спокойно поспать у Тенро не получилось. Вначале ему мешал шум снизу — мужчины распрягали лошадей, разжигали костер и еще долг обменивались пошлыми шуточками, громко смеясь и ругаясь. Когда же, наконец, все кроме караульных улеглись, и Тенро почти удалось заснуть, ему вдруг показалось, будто кто-то смотрит на него из темноты. Открыв глаза, охотник огляделся, кожей ощущая чье-то пристальное внимание. Весь лагерь спал, только Нирт, да Пит сидели у костра, изредка оглядываясь и переговариваясь шепотом. Никто из команды «Счастливчика» не смотрел в сторону разместившегося между ветвей Тенро, и это не понравилось ему еще больше. Стало быть, за ними наблюдает кто-то еще. Кто-то неизвестный.

Охотник прищурился, вглядываясь в ночной мрак, и тот вдруг расступился перед ним. Тьма разбавила свою густую черную краску, позволив охотнику видеть гораздо дальше и яснее, не как днем, но и не как ночью. Поборов удивление, мужчина медленно потянул из колчана стрелу, кожей пальцев чувствуя легкое прикосновение оперения. Стрела беззвучно легла на лук и, оттягивая тетиву, Тенро продолжал осматриваться. Какое-то внутреннее чувство подсказало ему, что он не сможет долго удерживать лук в натяжении, но собственное тело свидетельствовало о другом. Не чувствуя усталости в руках, Тенро продолжал удерживать готовое к выстрелу оружие, взглядом ища свою цель.

Все вокруг стихло. Охотник услышал биение собственного сердца, к которому вдруг примешался еще десяток подобных звуков — спокойных и ритмичных — биение сердец спящих внизу мужчин. Тенро весь обратился в слух, жадно ловя каждый звук, каждое дуновение ветра, которое говорило ему о том, что если кто-то и наблюдает за ним, то он свое дело знает, а значит, никогда не станет подкрадываться с той стороны, откуда дует ветер. Всматриваясь в подветренную сторону, Тенро вдруг услышал, как в привычное биение сердец вмешивается еще одно. Оно билось чаще и значительно дальше, так, что он едва мог разобрать слабый стук. Где-то между старым дубом и зарослями кустарника, за поваленной сгнившей корягой, кто-то замер в ожидании, наблюдая за спящим лагерем.

Охотник не колебался. Задержав дыхание, он навел лук на цель, чей алый контур отчетливо различил вдалеке. Оперение стрелы приятно защекотало щеку, и он почему-то прошептал слова, которые сами пришли ему на ума:

— Найди для себя свежей крови, сестренка.

На мгновение замерев, Тенро взял упреждение и разжал пальцы. Стрела с тихим шелестом сорвалась с лука, прямо на лету, словно оборачиваясь в ночной мрак и становясь иссиня черной. Охотник отчетливо заметил, как тускло блеснул ставший ониксовым наконечник, а мгновением позже, кто-то сдавленно вскрикнул и лагерь сразу же ожил.

Первым вскочил Тул, сразу же рванув из ножен меч. Следом за ним начали подниматься остальные бойцы. Встав спиной к спине, они низко пригибались к земле, щурясь и вглядываясь во мрак вокруг костра.

— Кто кричал? — взревел Тул, поняв, что лагерь не атакуют. — Кто, мать его, орал здесь?! Звери?!

— Примерно сто шагов на север, — как можно спокойнее сказал Тенро, стараясь, чтобы голос не выдал его волнения. — Может, меньше.

От того, что с ним происходило, охотника бросало в дрожь — люди просто не могут слышать биение чужих сердец. А он смог! Он четко видел противника, хотя не должен был. Выровняв участившееся дыхание, Тенро завернулся в свой драный плащ, медленно успокаиваясь. Только сейчас он подумал, что следовало солгать, сказав, что противник подкрался ближе. С другой стороны, если он убил ночного гостя, то его тело все равно найдут и правда, так или иначе, раскроется. Значит, следовало придумать правдоподобное объяснение того, как он смог попасть в цель ночью, со ста шагов.

— И что там? — Тул с сомнением посмотрел в указанном направлении, не в силах различить ничего за освещенным костром неровным кругом.

— Кто-то подкрадывался к нам, — последовал невозмутимый ответ с кроны дерева. — Сейчас ушел. — Тенро больше не ощущал чьего-то чужого присутствия, поэтому, устроившись поудобнее, накинул на голову капюшон. Сейчас он не видел своего отражения, но что-то подсказывало охотнику, что его глаза светятся ярче. Точно так же, как и тогда, в Кирлинге.

— Проклятье! Давайте двое за мной, проверим! — Тул первым пошел вперед.

Мужчин не было довольно долго, но охотник слышал каждый их шаг. Привыкшие к разбою и дракам, эти люди совсем не умели ходить по лесу. Возможно, они и не сильно шумели, но Тенро казалось, что сквозь заросли ломится целая свора диких кабанов. Усилием воли он заставил себя успокоиться и звуки сразу же стали тише, после чего растворились в ночи, чтобы чуть позже вернуться вновь.

— Трава примята, — Тул вернулся в освещенный костром круг. — Зверь, наверное. Кровь есть. Мало. Ты стрелял? — Задрав голову, он посмотрел на едва различимый среди ветвей силуэт охотника, сливающийся с ночью.

— Я, — подтвердил Тенро.

— Стрелу не нашли. Стало быть, ты попал. Везучий сукин сын, как ты его вообще увидел? Ночью, в ста шагах…

— Повезло, — Тенро пожал плечами, так и не придумав ничего более подходящего.

— Измененные с тобой, парень! Всем отбой. Караульные — внимательнее! Может это был зверь, а может, и нет. Не важно. Завтрашняя сделка — наш единственный шанс на нормальную жизнь, где-нибудь подальше от этой дыры. Если наш охотник подстрелил парня, которого послал на разведку наш клиент — скверно, но будет ему уроком — не нужно к нам лезть, ведь и у нас есть клыки. Все. Отбой. — Вложив меч в ножны, Тул улегся на прежнее место, но еще долго смотрел на укрывшегося в тени ветвей охотника.

Тенро чувствовал прикованные к нему взгляды членов команды «Счастливчика». Постепенно мужчины успокоились. Только Нирт, которого все же сменили на посту, никак не мог уснуть. Ему казалось, что он видел, как сверкнули в темноте ярко-зеленые глаза. Вскоре усталость взяла верх над страхом и любопытством, и юноша провалился в сон. Парню снилось, как он снова пасет коз в родной деревне и это ему даже нравилось. Но потом все скрыл туман… Нирт старался убежать, но туман подбирался все ближе и ближе, тогда как сам парень бежал на одном месте. А потом туман догнал его, растворив в себе. Нирт хотел вскрикнуть, вырваться, но не смог и погрузился в забвенье.

Ночь прошла тихо и Тенро, на удивление, выспался. Его не мучили кошмары, и, кажется, вообще ничего не снилось — картинки просто растворялись в густом тумане, мягко и лениво клубящемся повсюду. Разбудил охотника голос Тула, который уже успел всех растормошить и теперь поторапливал с едой и сборами.

Легко соскочив с ветвей на землю, Тенро оставил суетящийся лагерь, отправившись за дерево, приютившее его на ночь. Пройдя чуть более трех десятков шагов, охотник нашел то, что искал — узкую серебристую полоску ручейка, скачущего по кочкам и журчащей змейкой огибающего гладкие камни. Склонившись над водой, Тенро умылся и попил, ощущая, как приятный холодок пробегает по всему телу. Сквозь ветви начали пробиваться теплые солнечные лучи, отгоняя вчерашние события, и охотник почувствовал себя намного лучше.

Наполнив флягу, мужчина выпрямился, разминая тело. Потом он некоторое время просто стоял на месте, зажмурившись, откинув капюшон и подставив лицо солнцу. Слушая звуки леса, Тенро вдруг подумал, что этот лес нравится ему больше, чем тот, другой. Смутные, окутанные мраком и пропитанные кровью воспоминания вязкой рекой хлынули в его разум, и мужчина резко встряхнул головой. Развернувшись, он поспешил к лагерю — следовало сконцентрироваться на чем-то другом, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.

Широко шагая, Тенро разрывался между двумя желаниями — узнать больше о своем прошлом и как можно скорее позабыть о кошмарах, что ему удалось пережить. Когда он вышел к спутникам, то утвердился в первом и отбросил второе — чтобы не случилось с ним раньше, это все его часть и, если он хочет познать себя заново, значит, придется пройти через все еще раз. Какой бы не была дорога, он пройдет по ней и не отступит. Тенро был уверен — раньше он никогда не отступал, не станет и теперь.

— Вернулся? — Тул окинул мужчину в черном плаще оценивающим взглядом. — По дороге поешь, и так задерживаемся, а у нас еще дела. Опаздываем на сутки, клиент может устать ждать.

Не говоря ни слова, охотник запрыгнул в телегу, сев рядом с Ниртом. Парень отчего-то вздрогнул и в его глазах на мгновение отразился страх. Нервно хмыкнув, Нирт справился с чувствами и протянул Тенро небогатые съестные припасы, едва не выронив их, когда телега дернулась и покатилась вперед. Лошади, повинуясь приказам людей, шли быстро и повозки неприятно подпрыгивали на многочисленных кочках.

Как ни странно, никто из команды «Счастливчика» не ворчал. Мужчины выглядели собранными, готовыми к бою и настороженными, будто волки на охоте. Они зорко поглядывали по сторонам, памятуя о ночном незваном госте, и ласково поглаживали оружие, баюкая его на коленях. Все молчали и даже Нирт, вопреки своему обыкновению, не проронил ни слова. Парень вообще смотрел в пол, теребя краешек плаща. Он то и дело вздрагивал, когда его плечо касалось плеча сидевшего рядом охотника.

Словно стараясь соответствовать общему мрачному настроению, погода начала быстро портиться. Совсем недавно сиявшее веселыми лучиками солнце затянули тучи. Налитые свинцом, они грозили смертным сорваться с небосвода и обрушиться на землю всей своей тяжестью. Ближе к полудню начал накрапывать мелкий дождик, судя по порывам ветра вскоре обещавший превратиться в настоящий ливень. Тул все чаще вставал со своего места, вглядываясь вдаль, словно ища что-то.

— Послушайте, — шепнул Нирт и усилием воли заставил себя не отводить взгляда, когда черный капюшон повернулся в его сторону. — Вам… вам снятся плохие сны? Когда-то отец учил его заглядывать своим страхам в лицо, чтобы побороть их. И вот сейчас Нирт решил, что настал именно такой случай.

— Чаще чем хотелось бы, — последовал невеселый ответ.

— Мне ночью снился отвратительный сон, — парень стал говорить еще тише. — Там были вы, — ожидая реакции, Нирт посмотрел на охотника, но лицо под капюшоном оставалось невозмутимым. Вздохнув, юноша продолжил:

— Кажется, мне снился Застывший лес!

В зеленых глазах Тенро что-то сверкнуло, загоревшись лишь на миг и сразу же угаснув.

— Продолжай, — попросил он.

— Меня опутывали какие-то корни, — обрадованный интересом охотника, послушно продолжил рассказывать Нирт. — Они были такими скользкими и сильными, что ломали мне кости, сдавливая тело. Я старался вырваться, но у меня ничего не получалось. И тогда… тогда я увидел вас. Вы шли между деревьев, среди густого тумана, медленно и даже жутковато. Я закричал, забился сильнее, прося о помощи. Вы взглянули на меня и глаза… ваши глаза светились, как у измененного. — Завершение своей речи Нирт произнес едва слышно, сам с трудом разбирая звуки своего голоса.

— И что потом?

— Потом… — с трудом сглотнув, юноша натянуто и очень неестественно улыбнулся. — Потом я умер. Корни сдавили мне горло и смяли его, а вы пошли дальше. И я проснулся.

— Скверный сон. — Отвернувшись от Нирта, охотник опустил голову, уставившись в одну невидимую на досках телеги точку, между носками своих стоптанных сапог.

— Мама говорила мне, что такие сны несут беду. Умерев там, можно умереть и взаправду. Я считаю, что это все сказки, а вы?

Тенро не ответил. От этого Нирту стало еще больше не по себе. Он до боли стиснул рукоять меча, зашептав молитву Альтосу, которую по наставлению матери выучил еще в детстве. Сам он не то чтобы верил в бога, но сейчас готов был поверить во что угодно, лишь бы все обошлось, и дурной сон не обернулся явью.

Слова, что быстро произносил Нирт, показались Тенро смутно знакомыми. Он определенно слышал их раньше, но где и когда? Жадно вслушиваясь в молитву парня, охотник пропустил момент, когда телеги, слабо дернувшись, замерли.

— Приехали. Распрягайте лошадей! — спрыгнув на землю, Тул быстро подошел к телеге, где сидел охотник. — Парень, слушай меня — сейчас многое будет зависеть от твоих действий. Но ты вроде не из тех, кого легко напугать, да?

Тенро промолчал, выжидающе глядя на капитана «Счастливчика» и тот, сплюнув себе под ноги, продолжил:

— Мой подельничек на другой стороне Арстерда, Триг, будь он не ладен — кинул нас всех. Сдал страже, так что возвращаться нам нельзя. Сделаем дело, поделим деньги и рванем куда-нибудь в Наэру, а может и дальше, за леса.

— Скелосова пустынь, — упрямо напомнил охотник об уговоре.

— Да попадешь ты в свой монастырь, не переживай! Я слово держу. Понял?! — нервно рявкнул Тул и сразу же взял себя в руки. — Просто сделай то, что я скажу и все. Все будут довольны.

— Что от меня требуется?

— Вот это разговор! — одобрительно кивнул Тул, одновременно сделав знак двум морякам, и те поставили перед ним тот самый сундук, который везли с собой от самого Заречья. — В общем, поступим так — берете с Ниртом этот сундук и тащите вон на тот холм, — Тул указал на высокий холм у себя за спиной. Его было плохо видно, так как телеги остановились не доезжая до цели и укрывшись в глухом кустарнике, сразу перед небольшим леском, отделяющим их от нужного места. Увидев на вершине расщепленное молнией дерево, Тенро нахмурился — оно казалось ему знакомым.

Тул и сам обернулся, внимательно окинув холм взглядом. Облизнув сухие губы, он снова обратился к спутникам:

— Несете сундук туда, на самую вершину. Ставите и ждете. К вам подойдут…

— Кто подойдет? — сразу же спросил Нирт, чем едва не вывел капитана из себя.

— Да почем я знаю?! — прорычал Тул. — Одно точно — кроме нужных нам людей здесь никого быть не может. Земли-то дикие, безлюдные, место встречи — оговорено. Холм этот ни с чем не спутать. Вон, на нем дерево когда-то молнией расщепило. В крайнем случае, потопчитесь, чутка, подождете, потом получите плату и обратно. Уговор у нас был на три сотни золотых, так что деньги на месте посчитаете.

Услышав, как Тул назвал весьма внушительную сумму, несколько человек из команды мечтательно присвистнули, но Нирт не разделял их радости.

— То есть пойдем только мы вдвоем? — осторожно спросил юноша, неловко переступив с ноги на ногу и с опаской взглянув на обитый железом сундук.

— Да, — кивнул Тул. — Мы вас подстрахуем отсюда. Рисковать нельзя, понимаешь, парень? Клиент неизвестный, так что вам страховка нужна, понимаешь? Мы с парнями здесь схоронимся и, если что не так, отгоним уродов стрелами, а остальных ребятки на лошадках порубят. Тогда и груз будет у нас и деньги.

— Но почему…

— Потому! — резко оборвал Нирта капитан, не дав тому договорить. — Это приказ, понял?! Если ты не выполнишь — сам прирежу! Ты или с нами или нет! Уяснил?!

— Уяснил, — отступив под напором мужчины, Нирт попятился и потупился, когда его лопатки уткнулись в борт телеги.

— А ты? — Тул перевел взгляд на охотника и тот безразлично кивнул.

— Добро, — немного успокоился старый пехотинец. — Оружие снимайте и идите. Мы и так опаздываем.

— Меч нужно оставить? — Нирт вцепился в рукоять оружия так, будто оно могло защитить его ото всех напастей на свете.

— Придется, парень. Уговор такой был — без оружия. Да не дрейфь! Покупатели тоже без клинков явится. К тому же, мы привезли наэрские побрякушки, так что за ними приедет какой-нибудь богатенький коллекционер, — Тул по слогам произнес непривычное слово и цокнул языком.

Нирт хотел было поупрямиться, но, покосившись на Тенро, увидел, как тот беспрекословно снимает с себя вооружение и последовал его примеру. Охотник скинул перевязь с мечами, колчан и лук, заботливо завернул все это в свой плащ и, отойдя в сторону, спрятал в кустах.

— Ты зачем это сделал? — приподняв одну бровь, спросил Тул, внимательно наблюдавший за действиями охотника. — Не заберем мы твоих пожиток. Вернем сразу, как все закончится.

— Мне так спокойнее, — просто ответил Тенро.

— Как знаешь, — не стал спорить Тул и, когда двое мужчин взяли сундук за резные ручки, скомандовал:

— По местам, ребятки. Быстрее начнем — быстрее закончим… и станем богаче!

Команда «Счастливчика» быстро разделилась на две части — одна, подхватив луки и арбалеты, поспешила к леску, чтобы занять выгодную для стрельбы по холму позицию, а другая — вскочила в седла, заранее обнажив мечи.

Тенро легко пошел вперед и Нирту, державшему сундук с другой стороны, не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Ноша оказалась не то что весомой, но, отчего-то, тяготила юношу. Казалось бы, легкий сундук тянул его к земле, а пальцы сами разжимались так, что приходилось прилагать усилия, чтобы удержать прохладную рукоятку.

Когда они почти вышли из леса, Нирт обернулся и встретился взглядом с Тулом.

— Давай, парень, докажи, что ты мужчина! — приободрил юношу бывший пехотинец.

Нирт, сквозь зубы, послал капитана куда подальше с его напутствиями и мысленно пообещал сам себе больше не ввязываться ни во что подобное. Все-таки его дело — пасти коз, а не участвовать в таких опасных делах. Именно сейчас Нирт ощутил свое предназначение особенно остро, тщетно пытаясь унять разыгравшуюся в коленках дрожь.

Шагающий рядом охотник выглядел спокойно и уверенно, чем приободрил спутника гораздо больше фальшивых напутствий Тула.

— Вот ведь ублюдок, этот Тул, — зло прошептал Нирт, глядя на медленно приближающийся холм. — Тварь та еще. Сам боится своей шкурой рисковать, так послал нас. Урод…

— Ты можешь вернуться, — безразлично произнес Тенро, но его молодой спутник дернул головой:

— Нет. Я сам согласился на все это и вот мое наказание. Отец говорил, что мужчина должен держать слово, вот сейчас я сдержу, но потом… десять раз думать буду, прежде чем рот свой разевать! Злость придала юноше храбрости и его понесло: — Может, будете смотреть на меня, когда я с вами разговариваю?! — выпалил он.

— Сейчас не время, — коротко бросил Тенро, неотрывно глядя на холм.

— Время! — Щеки Нирта вспыхнули, и он дернул рукоятку сундука на себя, вынуждая спутника остановиться. — Все постоянно относятся ко мне, как к ребенку! Мне это надоело! Я мужчина и требую к себе такого же отношения, слышите?!

— Успокойся, — Тенро, все-таки, повернулся к юноше и наткнулся на его полные обиды глаза.

— Не желаю до самой смерти быть на побегушках! Не умереть бы только, а там уж я больше глупостей делать не стану. — Кажется, сам себе пообещал Нирт. — Да еще сон этот… говорят, такое к смерти снится и!..

Ослепительно сверкнула молния.

— Этого еще не хватало, — сокрушенно буркнул Нирт. Вдруг он заметил, как впереди на холме, между редких деревьев, кажется, что-то блеснуло. Юноша замер в нерешительности.

— Берегись! — крикнул Тенро, чьи слова растворились в грохоте грома. Но охотник опоздал.

— Что это… — пораженный Нирт, коснулся арбалетного болта, торчавшего из его груди и в этот же миг второй, точно такой же, пробил его руку насквозь, пригвоздив ладонь к сердцу парня.

На побледневших губах Нирта выступила кровь, и он с досадой взглянул на замершего рядом охотника. Перед тем, как жизнь покинула юношу и его глаза навсегда закрылись, он увидел, как арбалетные болты, словно рассерженные пчелы, врезаются в тело охотника.

Когда Тенро упал на траву, он уже не дышал. Два арбалетных болта пробили его грудь, один вошел в живот и еще один пробил бок навылет. Кольчуга не смогла защитить тело — ее звенья лопнули под острыми стальными жалами, засевшими глубоко в человеческой плоти, пробившими сердце и вдоволь напившимися свежей крови.

Боль была жуткой, ослепительной, с металлическим привкусом и безумным жжением. Потом тело Тенро ударилось о землю, отчего по пропитанному болью телу пробежала судорога, после которой сердце охотника остановилось.

Застывшими глазами он уставился на пасмурное небо, роняющее на его лицо холодные капли дождя, казавшиеся алыми. Он умирал в крови и грязи, и это показалось знакомым.

А потом наступила тьма. Она окутала Тенро своим саваном, заключив в ледяные и колкие объятья так, как уже делала это раньше. Он уже умирал и теперь вспомнил это.

Мысль об очередной смерти стала для Тенро последней.

Охотник не слышал шума боя, доносящегося с той стороны, откуда он шел. Он не узнал, что Тул, вместе со всеми своими людьми погиб вскоре после него самого. Не видел он и неспешно идущих к его телу мужчин…

Их было чуть меньше двух десятков. Каждый хорошо вооружен и, судя по повадкам, не понаслышке знающий, с какой стороны браться за меч и арбалет. Словно стая волков, они окружили своих жертв, но даже не взглянули на мертвые тела — их интересовал только сундук.

— Как детей, чес слово… — хмыкнул один из мужчин, шмыгнув кривым носом.

— Деревенщины, чего ты хотел-то? — с нескрываемым презрением ответил другой, пнув лежавший неподалеку труп совсем юного парня, с двумя болтами в груди.

— Ага, только один из этих деревенщин ночью отправил Муга на тот свет. — Возразил первый. — Стрелой точно сердце! Это с такого-то расстояния!

— Муг сам виноват! Нечего было шуметь. Я ж за ним прямо стоял, так меня чуть этой же стрелой не прошило. Еще и утаскивать его пришлось.

— А Тигнир и Алиндр? Этот старик порешил их…

— Надо было расстрелять из арбалетов, а не идти на него врукопашную. Он же бывший пехотинец, я сразу татуировку приметил. Да и ладно теперь. Подумаешь, пятеро трупов — больше наши доли. А так, говорил же — дело плевое! Сейчас и денежки поделим…

— А что хозяину скажем? — недоверчиво прозвучал третий голос. — А если еще и Леон прознает, как быть тогда?

— Скажем, что отдали дуракам деньги, да и отпустили, как договаривались. Барону этого хватит. А Леон… этот бы и сам пустил им кровь, если бы не дела в монастыре.

— Мы сейчас к нему? — В голосе неизвестного прозвучало опасение и явное нежелание, куда-либо ехать.

— Угу. Он сказал, что если до нашего прихода не получит то, что нужно хозяину — монастырю конец. Так что давайте поспешим. Глядишь, найдем пару миленьких маленьких и кротких монашек! — Говоривший расхохотался и остальные поддержали его.

— Может эта, поглядим, чего у этих осталось?

— На что ты тут будешь глядеть-то, Гарка? Они ж с деревни. Вон, на оружие глянь — разве что не ржавое, но тупое, что твоя башка! Кошели срезали, и будет, да и в сундуке добра хватает.

— Дык кто ж знает, что Леон с сундука-то заберет? А если все возьмет? Может, хоть лошадей поймаем? — взмолился бандит, но товарищ вновь отказал ему:

— По дороге к монастырю сбыть животин некуда, а коли с собой лишних приведем, так барон может чего и заподозрить. Да и возиться с ними — морока лишняя. К тому же мы взяли деньги, а это главное. Все, седлайте коней, да поспешим к монастырю, а то Леону все веселье достанется, уж больно нетерпеливый он, когда дело доходит до крови.

— Твоя правда, — уже более охотно согласился один из бандитов, тот самый, что поначалу не хотел ехать в монастырь. — Гарка, подсоби-ка с сундуком. И, взяли!..

Звук шагов отдалялся и, со временем, стих, точно так же, как стихли и голоса убийц, растворившиеся в шуме дождя.

Потом наступила тишина. Пугающая, траурная, она раскатилась над холмом, раскинув неосязаемые крылья над мертвыми телами, словно оберегая их вечный сон. Пусть не скоро, но ее прогнали. Захлопали черные крылья и вороны, падальщики, одержимые предвкушением нового пира, начали слетаться к месту бойни. Здесь людей забили, словно скот и сам воздух уже пропитался смертью и отчаянием.

Поначалу падальщики кружили над мертвецами, медленно снижаясь, осторожно ступая по мокрой от дождя и крови земле. Сверкая черными бусинками глаз, они равнодушно взирали на безжизненные тела. Черными пятнами птицы сновали по сгущающемуся туману, подбираясь все ближе и ближе к заветной цели и вот, наконец, крупный самец первым запрыгнул на грудь одного из мертвецов. Клюнув его в бледную, впавшую щеку ворон хриплым криком оповестил сородичей, что пир начался.

Одна из птиц, взмахнув черными, как ночь крыльями, спрыгнула с торчавшего из груди мертвеца арбалетного болта на его шею, дважды щелкнув крепким клювом перед остекленевшими зелеными глазами, будто примеряясь к одному из них.

Склонив голову набок, ворон дважды моргнул, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. Он уже был готов полакомиться, когда что-то с поразительной скоростью метнувшееся откуда-то снизу, сдавило его горло стальными тесками.

Ворон забил крыльями, заставив своих сородичей беспокойно взмыть вверх, но сам не смог улететь с ними — пальцы, сжимавшие его шею, напряглись и птица, поперхнувшись своим криком, обмякла.

Чужое сознание хлынуло в разум человека неудержимым потоком. Он увидел свое собственное лицо, свои горящие зеленым огнем глаза, но со стороны. Будто смотрел на себя глазами недавно бьющейся в его руке птицы. Время обернулось вспять, пальцы выпустили ворона и тот, спустя несколько мгновений, спиной вперед запрыгнул на арбалетный болт, с которого взмыл в серое небо, начав кружить над трупами задом наперед.

Все вокруг закружилось, и в поле зрения попал большой отряд конников, мчащихся куда-то вдаль по узкой тропе. Затем краски потемнели, картинка расплылась и рассыпалась на части осколками битого стекла.

Зеленые глаза моргнули, и начавшая затягивать их пленка пропала. Зрачок растекся, заняв все пространство, потом резким рывком вернулся в свое обычное состояние.

Глаза мертвеца ярко вспыхнули. Судорожно, будто только что вынырнул из непроглядного омута, Тенро вдохнул.

Выпустив труп птицы, мужчина зашарил дрожащими руками по собственному телу. Наткнувшись на торчавшие из него арбалетные болты, Тенро вцепился в них пальцами и вырвал, вместе с кусками собственной плоти.

Боль пронзила все тело, но сразу же откатила, оставив после себя только холод и привкус горечи на плотно сжатых губах. Избавившись от засевших в теле болтов, охотник растянулся на траве, глядя на круживших над ним воронов, хрипло и гневно каркающих в пасмурном небе.

Он не понимал, что с ним происходит, но знал одно — люди не воскресают после смертельных ран. И еще этот ворон… Тенро будто видел все, что случилось с ним до смерти, чувствовал тоже, что и он.

— До смерти, — рывком сев, охотник задрал кольчугу и плотную рубаху, обнажив бледную кожу.

Прямо на его глазах, вытекшая из тела кровь вместе с легкой туманной дымкой втягивалась обратно в рану. Капля за каплей, не оставляя после себя и следа, кровь Тенро, чуть более темная чем обычная, исчезла с его тела, а раны быстро затянулись, превратившись в белые полоски шрамов. С каждым ударом сердца боль отступала, и вскоре охотник с удивлением обнаружил, что может встать на ноги.

Поднявшись, он несколько раз глубоко вдохнул, сжал пальцы на руках — тело слушалось превосходно — в нем не было и следа усталости или боли. Потрясенно покачав головой, Тенро замер — его взгляд наткнулся на замершего рядом мертвеца. Нирт лежал на спине и смотрел на Тенро остекленевшими, погасшими глазами. Одна рука молодого человека была плотно прижата к сердцу пробившим ее насквозь арбалетным болтом. Стекавшая из уголка приоткрытого рта кровь, уже начала густеть и теперь темной полосой выделялась на белоснежном лице.

— Нирт, — опустившись рядом с телом юноши на колени, охотник ощутил горечь потери. Она показалась ему знакомой, значит, он уже терял кого-то и не раз.

Прикрыв глаза, Тенро заглянул в свою память и та, будто сжалившись над ним, показала охотнику перевернутую телегу, неподалеку от которой лежало тело молодого парня, ровесника Нирта. Его тело покрывали ужасные рваные раны, а пальцы все еще сжимали рукоять меча, погруженного в шею одному из противников — незнакомому человеку с изъеденным гнилью лицом. Рядом валялись два больших обезглавленных волка с черным косматым мехом, так же, умерших от ударов клинка. За спиной парня замерли еще два тела — немолодая женщина и совсем еще юная девушка.

— Атар… — имя пришло охотнику из темного уголка памяти, и Тенро вспомнил улыбчивого парнишку, которого когда-то знал. Теперь тот был мертв, так же, как и Нирт.

Со вздохом, Тенро коснулся бледной щеки мертвого юноши и снова, как и в случае с птицей, чужое сознание ледяной рекой влилось в разум охотника. Время обернулось вспять и потекло задом наперед. Охотник увидел стрелу, торчащую из груди, потом самого себя, несшего сундук, услышал слова Нирта, будто говорил их сам и почувствовал злость юноши на то, что к нему относятся, словно к ребенку. Вздрогнув, Тенро отдернул руку от холодного лица Нирта, чувствуя, как на его спине и лбу выступил холодный пот.

— Кто… что же я такое?.. — потрясено, прошептал охотник.

Мысли и надежды Нирта все еще слышались слабыми отголосками в его разуме и Тенро почувствовал горечь от того, что им уже не обратиться в реальность. Сам Нирт уже никогда не вернется в родную деревню, и не будет пасти коз. Он не повзрослеет… никогда, а его убийцы сейчас где-то далеко. Они остались совершенно безнаказанными за то, что отняли чужую жизнь. Отняли подло, ради собственной выгоды, втоптав в грязь невинные детские мечты и стремления.

Тенро резко выпрямился, сжав кулаки и стиснув зубы. Он же видел их! Видел глазами ворона, как группа всадников мчится прочь по дороге. Повернувшись, Тенро быстро нашел взглядом то место, куда поскакали всадники. Его легко было узнать по двум раскидистым деревьям, росшим по правую руку от холма. Он видел их с высоты птичьего полета, но узнал сразу же. Следы такого количества лошадей отыщет даже ребенок.

Жажда мести жадно запульсировала в крови охотника, забилась в его сердце, застучала в висках, едва не затмив рассудок. Отогнав от себя это наваждение, Тенро вновь склонился над Ниртом. С опаской он коснулся тела юноши, но больше ничего не произошло — охотник по-прежнему оставался самим собой. Подняв Нирта, Тенро быстро понес его к тому месту, где Тул и его люди планировали дождаться их возвращения.

Еще на подходе охотник почувствовал резкий и неприятный запах крови, поэтому не удивился, когда увидел мертвые, иссеченные мечами и пронзенные арбалетными болтами тела. Команде «Счастливчика» не повезло — их буквально уничтожили за считанные мгновения. Неизвестные напали быстро и стремительно, словно ураган, сметая все на своем пути. У людей Тула не было никаких шансов, так же как и у него самого — бывший пехотинец сидел, прислонившись спиной к дереву, пронзенный стрелами, а рядом с ним в собственной крови лежала пара нападавших. Одному Тул распорол живот и рассек горло, другом пронзил сердце. Кто бы ни напал на команду «Счастливчика», они бросили тела собственных товарищей вместе с трупами своих жертв.

Пройдя мимо мертвецов, Тенро донес Нирта до неглубокой впадины. Воспользовавшись чьим-то брошенным широким мечом, он углубил ее, срезав края и выбросив дерн. Аккуратно положив тело юноши на дно ямы, охотник присыпал его землей и камнями. В изголовье он воткнул тот самый клинок, которым и копал могилу. Тенро не знал молитв, поэтому просто немного постоял рядом, с грустью глядя на свежую землю. Злость вновь начала медленно подкатывать к охотнику и на этот раз он не стал ее сдерживать.

Отвернувшись от последнего пристанища Нирта, Тенро быстро подошел к телу Тула и коснулся пальцами его сникшей головы. Перед глазами охотника развернулся скоротечный бой, в котором бывший пехотинец сразил двух противников и пал от стрел их подельников. Тул дрался отчаянно, но нападавших было в два раза больше чем его людей, которые гибли один за другим. Кто бы ни стоял за этой атакой, они явно спланировали все заранее, к тому же нападавшие оказались более искусны во владении оружием, чем команда «Счастливчика» — исход боя был предрешен даже до его начала.

Пальцами, закрыв глаза бывшего пехотинца, Тенро вложил в его руки выпавший из них старый меч. Пусть он и узнал из мыслей Тула, что тот хотел убить его, но, все же, этот человек кого-то напоминал охотнику. Кого-то, кто заслуживал уважения.

В очередной раз, взглянув на татуировку пехотинца, Тенро озадаченно моргнул. Неожиданно память подбросила ему образ пожилого мужчины с одной рукой, который добро улыбался, хотя в его теплом взгляде, отчего-то, проскальзывала грусть.

Еще одно потерянно воспоминание. Еще один из тех, кого Тенро больше не сможет увидеть и не сможет ему ничего сказать.

Оставив Тула на месте кончины, Тенро наклонился и ухватил одного из нападавших за волосы. Рывком приподняв голову мертвеца, он взглянул на произошедшее здесь глазами убийцы. Охотник увидел меч, торчащий из своей груди и соскальзывающего по стволу дерева Тула, в чье тело одна за другой вонзались стрелы. Время быстро потекло вспять, и нападавший оказался в седле лошади, поскакав обратно в лес. Тенро почувствовал, как дернулся в его руках арбалет, выплевывая болт прямо в лицо одному из матросов «Счастливчика». Потом увидел оскаленные в хищных ухмылках лица незнакомых мужчин, ожидающих в засаде в лесу. Тенро запомнил их перед тем, как воспоминания мертвеца рассыпались осколками битого стекла и он вернулся в свое собственное сознание.

Перед глазами охотника до сих пор стояли довольные лица нападавших и, глядя на них, он чувствовал бушующую в душе жажду мести. Сорвавшись с места, Тенро подбежал туда, где оставил свое оружие. Быстро надев перевязь с клинками, закинув за спину колчан со стрелами и лук, он вдруг услышал тихое тревожное ржание. Последовав по направлению звука, охотник увидел зацепившуюся поводьями за колючий кустарник лошадь. Хищно улыбнувшись своей удаче, Тенро решительно пошел к животному, уже предвкушая месть и ощущая в душе нарастающую жажду. Жажду крови. Вместе с ней пришло и еще одно воспоминание: он был на краю гибели, израненный и обезображенный, тщетно пытающийся ухватиться за ускользающую жизнь и повторяющий одни и те же слова — «Никогда не сдаваться».

Он думал лишь об одной алой нити в своем сознании, за которую всегда держался, и которая давала ему силы продолжать бороться. Пусть в прошлом Тенро уже свершил свою месть, но его жажда не была утолена и тогда тысячи голосов, звучавших из тумана, спросили его, хочет ли он жить. И он ответил, что хочет. Тогда они спросили, готов ли он проливать кровь в обмен на свою жизнь. Хочет ли он получить силу, чтобы жить ради мести. И он согласился.

— Настала пора выполнить свою часть договора, — в зеленых глазах Тенро всколыхнулось яркое пламя.