Черные стрелы 2 (СИ)

Глава 6 Иной путь

Элисса помедлила, прежде чем ухватиться за протянутую ей ладонь. Неожиданно для девушки сильная рука незнакомца оказалась теплой, живой. Но глаза — она сама видела, как в них бушевало пламя измененных. Девушка пребывала в замешательстве и не могла понять — кто перед ней. Измененные, как говорили те, кто их видел — холодны, как лед и одержимы жаждой крови. Они мертвенно-серые и не издают никаких звуков, кроме рычания или шипения, а этот странный тип не только выглядит, как человек, но еще и говорит. Он и этот Леон, что скачет словно кузнечик, несмотря на несколько дыр в собственной шкуре, от которых нормальный человек успел бы умереть несколько раз.

— «Во что я только ввязалась»? — успела подумать Элисса, поднимаясь на ноги.

По привычке она поправила растрепавшуюся прическу и, приосанившись, выдала одну из своих соблазнительных улыбок — кем бы этот незнакомец ни был, он, в первую очередь, мужчина. А как вести себя с мужиками, Элисса знала очень хорошо. Мэлис посвятила не один день, чтобы обучить свою подопечную техникам обольщения, столь нужным в их непростом ремесле. Уж в чем в чем, а в женских чарах наставница воровки толк знала.

Увы. Ни улыбка, ни томный взгляд Элиссы не произвели на странного типа никакого эффекта. Он продолжал выжидающе смотреть на нее, а в зеленых глазах читалась легкая растерянность.

— Мила? — неуверенно повторил Тенро.

Имя было ему знакомо, но откуда? Сейчас он мог поклясться, что видел эту девушку впервые и, скорее всего, это просто совпадение. Хотя надежда, что она откуда-то знает его, все еще оставалась. Впрочем, по взгляду монахини Тенро понял, что и она видит его впервые.

— Это я, — солгала Элисса, отметив, что голос у мужчины вполне человеческий. Чуть хриплый и грубый, но приятный и, что главное — доброжелательный. — Мы знакомы?

Она внимательно разглядывала лицо незнакомца — заросшее бородой, но не старое. Немного морщинок вокруг глаз, острый прямой нос, тонкие губы и несколько застарелых шрамов — все это смотрелось довольно хищно в свете пляшущего пламени. Он был немного старшее Элиссы, но что-то таящееся в глубине зеленых глаз убеждало воровку, что она ребенок по сравнению с тем, кто стоит напротив. Элисса уже встречала таких людей — те, кто вернулся с войны против измененных, выглядели примерно так же. Девушка могла поспорить, что на руке этого типа в черном плаще, наколот один из символов авангарда армии Арстерда. Интересно какой? Размышления воровки прервал сухой голос:

— Видимо, нет, — интерес в глазах мужчины в черном плаще пропал. Его взгляд потускнел, лицо сразу осунулось, потемнело. — Я обознался, — с тоской пробормотал он, отступая на шаг.

Хэли слабо застонала и Элисса, спохватившись, бросилась к тому месту, где уронил целебные листья. Быстро собрав, она вытерла их о собственную одежду, и поспешила раненной монахине. Незнакомец, так же, подошел к лежащей на земле девушке. Несколько мгновений он всматривался в бледное лицо, после чего опустился на одно колено. Без усилий он надорвал пропитавшуюся кровь монашескую рясу в том месте, где ее коснулся серп Леона и посмотрел на рану девушки.

Хэли слабо попробовала сопротивляться, но незнакомцу хватило одного лишь взгляда, чтобы юная монахиня, успокоилась. Тщательно ощупав края раны, мужчина кивнул своим мыслям, после чего поднес к лицу испачканные кровью пальцы, понюхал их и слизал кровь кончиком языка.

— Что ты делаешь?

— Помолчи. Дай мне листья, — даже не взглянув на Элиссу, Тенро протянул ей руку, и та послушно вложила в нее несколько листов зеленого Лиаса.

Скомкав хрустнувшую в его руке зелень, охотник засунул листья в рот и принялся пережевывать горький и сочный комок. Сплюнув на ладонь, но свободной рукой слегка развел края раны в стороны и вложил туда пережеванные листья.

— Еще, — потребовал Тенро. Элисса отдала ему оставшиеся листья, которые он плотно прижал к ране застонавшей Хэли. Взяв слабые руки девушки в свои, охотник положил их на листья зеленого Лиаса, проронив:

— Держи крепче. Не отпускай. Рана глубокая, но жить будешь.

— С ней все будет в порядке? — Решилась спросить Элисса, с сомнением наблюдавшая за действиями незнакомца.

— Если больше ничего не случится — да, — невозмутимо ответил Тенро. — Сок Лиаса выгонит заразу и очистит кровь, а его листья помогут ране затянуться. Большая удача, что это растение оказалось неподалеку. Отнятый от земли Лиас хранит целебные свойства совсем недолго. Тенро запоздало сообразил, что понятия не имеет, откуда знает так много о травах, но сейчас было не до этого.

Элисса облегченно вздохнула.

— Спасибо вам, — слабо прошептала Хэли и, с помощью воровки, села. — Видимо сам Альтос прислал вас нам на помощь. — Она с теплотой и благодарностью посмотрела на незнакомца, чьи губы растянулись в ироничной усмешке.

— Еда ли меня сюда привел ваш бог, — произнес Тенро, вспомнив мертвого Нирта. Одержимый местью он преследовал убийц парня и теперь не знал сам, где оказался.

— Это место — священно и добрых людей сюда приводят исключительно благие намерения. Так было и со святым Скелосом….

— Скелос? — поспешно перебил юную монахиню охотник.

— Да, — Хэли не придала значения грубости мужчины. — Наш монастырь Скелосова пустынь — построили в честь святого старца Скелоса.

— Монастырь Скелоса. — Тенро жадно вцепился в эти слова — очередную ниточку, ведущую к его прошлому. Еще оставался недавний противник, но сейчас Тенро был не в том состоянии, чтобы гоняться за ним, кем бы он ни был. Оставленные жуткими серпами, раны охотника затягивались медленно и силы еще не вернулись к нему, так что преследование придется отложить. К тому же, что-то подсказывало Тенро, что его противник все еще где-то рядом. Осмотревшись, охотник спросил:

— Здесь есть могилы? Люди из Зеленых полян. Мне сказали, что они похоронены здесь.

Услышав о деревне, все жители которой пали от клыков измененных, Хэли побледнела еще больше. Скорбно кивнув, она указала мужчине в сторону сада:

— Там, за деревьями. Они все… всё, что осталось, похоронено там. Справа.

Девушка с ужасом вспоминала тот день, когда хмурые солдаты привезли в монастырь телеги, груженые разорванными и обезображенными покойниками. Тогда она впервые увидела людей, чью жизнь забрали насильно, да еще таким зверским образом — мужчины, старики, женщины и даже дети — все они были изодраны страшными когтями и клыками. От воспоминаний, Хэли почувствовала, как ее голова закружилась, а к горлу подкатил неприятный горький комок.

— Вы знали их? — тихо спросила монахиня и сидящий рядом мужчина, неотрывно смотревший в указанном ей направлении, кивнул. — Вся деревня погибла, — Хэли неприятно было говорить об этом но, если перед ней сейчас один из родственников погибших, то он должен узнать о том, что произошло. Вздохнув, монахиня продолжила:

— Их убили измененные. Говорят, в деревню пришел туман и…

Хэли испуганно отпрянула, когда сидевший рядом мужчина резко вскочил на ноги. Тряхнув головой, он обернулся к зданию монастыря, теперь почти сокрытого туманом.

— Уходите отсюда, — прошептал охотник, и его клинки с тихим шелестом покинули ножны. Один из них, будто напитавшись ночной тьмой, был почти незаметен во мраке, другой же, наоборот, светился серебристыми искорками.

— Что-то случилось? — Элисса помогла Хэли подняться на ноги и подняла с земли свой стилет. Посмотрев на девушку, воровка перевела взгляд на раны незнакомца и едва сдержала ругательство, когда сквозь дыры на одежде не увидела не только ран, но и следов крови. Прямо на глазах у Элиссы, разорванные сталью края плоти срастались, оставляя после себя лишь белые рубцы.

— Уходите — немедленно, — проронил Тенро, шагая к стелящемуся ему навстречу туману. — У ворот лошади — возьмите и скачите прочь. Сначала на одной, потом на другой. Вам нужна деревня или город, подальше отсюда.

— А как же ты? — тон мужчины говорил о многом и отбивал у Элиссы всякое желание спорить с ним.

— Я останусь, — когда охотник обернулся к девушкам, в его глазах разгоралось зеленое пламя. — Мне нужно встретиться со своим прошлым.

— Вы…

— Уходим! — Элисса поспешно потянула застывшую на месте Хэли за собой. Воровку больше пугал не сам незнакомец, а такие же яркие, как и у него глаза, загорающиеся в скрывающем монастырь тумане.

— Он… он измененный? — заплетающимся языком пробормотала Хэли, постоянно оборачиваясь на стоящего на месте мужчину.

— Не знаю, — выскочив за ворота, Элисса с облегчением увидела пару стреноженных лошадей, привязанных к ручке на левой створке. — Не хочу знать и тебе не советую. У него своя дорога — у нас своя.

Из-за ворот послышались глухие удары. Но не было слышно ни криков, ни лязга стали.

Воровка энергично встряхнула головой. Связав лошадей между собой, она помогла Хэли залезть на спину первого животного, а сама устроилась сзади. До ближайшей деревушки скакать придется всю ночь. Но Элисса была готова бежать сколько угодно, лишь бы оказаться подальше от измененных и проклятого тумана. Послав животное вперед, воровка несильно, но вполне чувствительно ударила его пятками по бокам, вынуждая перейти на рысь. В последний раз, оглянувшись в сторону ворот Скелосовой пустыни, Элисса увидела, как фигура в черном плаще шагнула в туман и растворилась в нем.

Прежде чем монастырская стена скрыла от нее происходящее внутри, девушка заметила, что головы лежащих на земле мертвых бандитов были отделены от тел.

Он видел их — десятки небьющихся сердец, покрытые свежей кровью тела и бледные губы, обнажающие удлинившиеся клыки. Они вставали один за другим, поднимаемые туманом и чьей-то волей, что гнала их вперед, лишая собственной.

Отрешившись от всего происходящего, Тенро прислушался к своим чувствам. Среди спешащих к нему измененных он заметил легкий, почти невидимый след, уходящий в ином направлении. Следы вели вглубь монастыря, под землю — именно там он найдет того, кто управляет созданиями тумана. Того, кто, возможно, сможет дать ему ответы о том, кто же он такой.

Тенро решительно зашагал вперед, не обращая внимания на тянущийся к нему туман. Тот, подобно живому существу, жаждал ласки и внимания, едва заметно касаясь тела охотника и радуясь его появлению.

— Ты получишь то, ради чего спас меня, — прошептал Тенро. — Прямо сейчас. Сверкнул серебром один из наэрских клинков, и голова беззвучно выскочившего из тумана измененного отделилась от тела, безвольно рухнувшего к ногам охотника. Ровный срез раны с шипением начал обугливаться, когда на Тенро напали еще двое противников — крепкая монахиня, когда-то разрубленная от ключицы и до груди и мужчина, в чьем сердце до сих пор торчал меч.

Измененные только успели оскалиться, как Тенро налетел на них подобно урагану. Быстрым движением он рассек монахине живот, попав вторым клинком точно в рану, от которой ранее умерла эта женщина. Черное лезвие наэрского меча жадно впилось в измененную плоть, вначале пройдя по пути, что создали до нее, а затем, проделав и свой собственный — тело женщины распалось на две части. Крутанувшись на месте, охотник отсек тянущуюся к нему руку, ударив ногой в рукоять меча, торчавшего из груди измененного бандита. Тот сделал шаг назад и, воспользовавшийся этим воин, обезглавил врага.

Тенро быстро шел вперед. Он не опасался нападения со спины, так как заранее отделил от тел головы оставшихся у ворот бандитов. Теперь те не смогут не только навредить ему, но и не погоняться за двумя выжившими монахинями. Двумя… Тенро криво усмехнулся — что-то подсказывало ему, что служительницы Альтоса не носят с собой стилетов и, тем более, не могут орудовать ими столь умело, ведь будь он чуть медленнее и острое жало впилось бы точно в грудь. Конечно, в монастыри приходят разные люди, но во взгляде этой Милы не было и тени кротости и смирения. Когда их глаза впервые встретились, он увидел не только страх, но и вызов, волю к жизни и готовность драться за нее.

Туман перед охотником растекся, и из него выплыло крыльцо монастыря. Потрескавшиеся плиты покраснели от крови, а, спустя всего лишь миг, на Тенро прыгнула и та, кто недавно лежала на этом месте. Измененная монахиня бесшумно приземлилась за спиной охотника и резко выбросила вперед руки, метя когтями в незащищенную шею человека. Любого другого столь неожиданная атака застала бы врасплох, но не охотника. Тенро мало что понимал о том, кем он стал, но одно знал точно — он уже не человек. Одновременно присаживаясь, Тенро развернулся, резко, словно пружина выпрямился, вскидывая клинки, и нападавшая в мгновение ока лишилась обеих рук. Вновь сверкнула сталь, и голова измененной с глухим стуком упала на каменные плиты.

Поднявшись по ступеням, Тенро вгляделся в густой туман, обволакивающий все вокруг. Судя по размерам монастыря, здесь должно было жить больше двух-трех десятков монахинь. Все они сейчас — мертвы, но не все обратились в измененных. То ли у их создателя не хватило на это сил, то ли вера и чистота некоторых сестер была такова, что даже туман и чужая воля не смогли сломить их. Точнее некоторых из них. Охотник с тоской обернулся на замерший на крыльце труп — к сожалению не все, кто считали себя преданными слугами своего бога, таковыми оказались.

Оставались еще бандиты. Тенро прекрасно помнил, как он лично убивал их, одного за другим. Он с наслаждением смотрел на искаженные страхом лица убийц Нирта, упиваясь их болью и страданиями. Так что охотник мог считать случившееся настоящим подарком судьбы. Теперь, когда они вернулись с того света — он сможет отомстить ублюдкам дважды. Перед мысленным взором охотника появилось лицо раненной молодой монахини. А ведь они с Ниртом, наверное, ровесники. Только вот она выжила и покинула это место. Возможно, и он сам скоро уедет отсюда. Поймав себя на мысли, что не желает по дороге наткнуться на мертвых монахинь, Тенро вздрогнул — что если кого-нибудь из измененных привлечет запах крови? Лошади скачут быстрее, но порождения тумана не знают усталости и могут идти по следу очень долго. Этого нельзя допустить.

Войдя внутрь главной монастырской постройки, Тенро развел руки с окровавленными клинками в стороны и громко крикнул:

— Вот он я. Подойдите и попробуйте взять! Эхо с готовностью подхватило слова, разнеся их далеко по пустым коридорам. Послушав, как его голос гулко грохочет под высокими сводами, Тенро добавил: — Я иду за тобой и, если ты хочешь остановить меня — тебе понадобятся все рабы.

Обостренный слух охотника донес до него множество едва различимых шагов. Со всех сторон они устремлялись к нему, становясь все ближе и ближе. Серебристое лезвие одного из клинков заискрилось сильнее, и Тенро поднял его на уровень лица, взглянув на свое отражение. Со стальной глади на него смотрели два неестественно ярких зеленых глаза — отражение того, кем он стал теперь.

По кромке лезвия пробежала тень и Тенро, молниеносно развернувшись, выпрямил руку с мечом, пронзив горло одноглазого бандита, выскочившего на него из тумана. Лезвие прошло чуть выше еще одной раны, которую, так же нанес охотник, но немногим ранее, в первый раз убив бандита. Неспешно высвободив оружие из оседающего на пол противника, Тенро принял низкую стойку, чуть подавшись вперед и согнув ноги в коленях. Взяв ониксовый меч обратным хватом, он развернул корпус, уводя лезвие за спину и, приготовившись к бою, замер.

Шум неслышных для обычного человека шагов нарастал, становясь все ближе. Набрав в грудь побольше воздуха, Тенро медленно выдохнул и в этот же миг туман вокруг него разом всколыхнулся, выплевывая из себя растянувшиеся в прыжках тела.

Первого противника охотник пропустил, просто сместившись в сторону. Сразу же вернувшись на прежнее место, он уклонился от следующего измененного, одновременно вогнав сверкающее лезвие в затылок первому. Развернувшись на пятках, Тенро рассек появившейся перед ним твари горло, и темная вязкая кровь, брызнув на щеку, обдала холодом. Спустя менее чем один удар сердца, охотник вогнал сияющий серебром клинок точно в клацнувшую рядом с его рукой пасть. Лезвие раздробило клыки, рассекло гортань и с шипением вышло с обратной стороны черепа. Ударом ноги отшвырнув тело прямо на несущегося вперед измененного и опрокинув того на пол, Тенро не позволил ему подняться, безжалостно добив лежачего противника.

Измененные бандиты и монахини лезли со всех сторон, поэтому охотнику приходилось постоянно перемещаться, чтобы живая волна обезумевших существ не похоронила его под собой. Черным призраком он сновал между скрюченными фигурами, нанося быстрые и смертоносные удары. Он колол и рубил, получая раны и нанося ответные. Несмотря на то, что нынешний Тенро немного превосходил измененных в скорости и силе их количество и одновременные атаки значительно уменьшали его преимущество.

Кольчуга на охотнике прорвалась во множестве мест, и раньше рваный плащ теперь напоминал тряпку, а пол под ногами стал скользким от крови. Но охотника это не останавливало. Ярко алая нить мести в его сознании лишь разгоралась с каждой нанесенной или полученной раной, питая Тенро силой и каждое мгновение напоминая ему одни и те же слова — никогда не сдаваться. Эта мысль толкала его вперед, наполняя сердце злобой и решимостью, которые обретали силу в смертоносных движениях. Мастерство солдата «черных стрел», подкрепленное усиленными рефлексами и ледяной, застилавшей ему глаза всепоглощающей ненавистью, не позволяли Тенро останавливаться.

Взмах сияющего клинка и обезглавленное тело рухнуло на пол. Второй выпад поразил выросшего из тумана измененного в ногу. Сталь рассекла плоть и с хрустом вошла в колено, разворотив его и опрокинув существо на пол. Чьи-то когти распороли плащ и кольчугу на спине. Новая раскаленная игла боли пронзила тело охотника, сразу же сменившись гневом. Слепой удар назад и серебристый меч вошел в брюхо измененного. Зачарованная сталь незамедлительно выпустила свою магию в тело создания тумана, выжигая его сущность и уничтожая плоть. Шаг вперед и череп оскалившегося мужчины треснул под сапогом охотника. Оттолкнувшись от мертвеца, Тенро прыгнул на стену и, едва коснувшись ее ногами, оттолкнулся вновь, в полете сбив пытающуюся заскочить ему на спину измененную монахиню и перерубив ей хребет.

Стоило ему приземлиться, как новый противник набросился сбоку, впившись зубами в плечо. Несколько клыков сломались о звенья кольчуги, но укус, все равно, получился довольно болезненным. Ударом рукояти Тенро попал прямо между ярких глаз измененного, услышав, как треснул череп. Бывший бандит ослабил хватку, и ониксовый клинок одним росчерком выпотрошил его, вспоров плоть от паха до горла, в то время, как серебристый меч по широкой дуге снес голову одной твари и вошел в висок другой, пробив череп до самой переносицы.

Тенро отпрыгнул, чувствуя боль в бедре — кто-то снова достал его и, будь он обычным человеком — не смог бы нормально двигаться, да и вообще, скорее всего, не дожил бы до нынешнего момента. Но он стал другим, изменился и теперь может противостоять тем, кого ненавидел всей душой. Зарычав по-волчьи, охотник снова ринулся в бой. Рывок влево, затем сразу вправо, с поворотом туловища и рук, толкающих смертоносные клинки навстречу противникам. Глубокий выпад и зачарованный клинок по рукоять вошел в широкую грудь создания тумана, легко вынырнул оттуда, роняя капли черной крови и сразу же нашел для себя новую цель.

Охотник методично расчищал пространство вокруг себя, вырываясь из кольца измененных, чтобы накинуться на них вновь. Как только рядом не оказывалось тварей, он на мгновение замирал, дразня и провоцируя их, специально подпуская поближе, чтобы обрушиться на врагов ледяной лавиной.

С каждым упокоенным измененным сердце Тенро стучало все быстрее и быстрее, наполняясь нечеловеческим, чуждым живым созданиям весельем и удовлетворением. Жажда убийств вынуждала его двигаться все быстрее и быстрее, превращая человека в вихрь стали и смерти. Танцуя среди крови и рассеченных тел, Тенро сам не заметил, как остался один посреди устланного мертвецами коридора. Туман низко припал к полу, впитывая кровь и радостно извиваясь, довольный учиненной охотником бойней. Накрывший измененных белый саван трепетал, словно содрогаясь в немом экстазе и преклоняясь перед выжившим.

Кроме Тенро здесь больше не осталось никого. Никого из марионеток. Их хозяин до сих пор не показался. Охотник чувствовал его где-то внизу. Тот скрывался в подвалах, предоставив своим творениям выиграть время. Но для чего? Подойдя к одному из тел, принадлежавших тем, кто напал на монастырь, Тенро коснулся пальцами его лба. Сознание отступило на задний план, и он увидел то, что видел бандит незадолго до того, как умереть. Вздрогнув, охотник поспешно одернул руку, чтобы, спустя лишь мгновение, раскроить голову твари мощным ударом. Тенро искренне пожалел, что этот ублюдок умер столь легкой смертью. За все те зверства, что он и его дружки учинили в этом монастыре, удар клинка — слишком достойная награда. Быстро оглядев остальных бандитов, охотник понял, что не увидит в их сознании ничего, кроме кровавого безумия, что эти ублюдки устроили в Скелосовой пустыни.

— Этого ли ты хотел, для тех, кто посвятил всю свою жизнь служению тебе? — Бросив на потолок полный злобы взгляд, Тенро скрипнул зубами. — Где твоя справедливость? Где твой праведный суд? Его нет! Но будет казнь!

Смахнув с клина черную кровь, мужчина поспешил туда, куда звала его жажда. Перешагивая через распластавшиеся на полу тела, охотник слушал хлюпанье черной крови под ногами и, в тоже время, ощущал, как его собственные раны начинают затягиваться. Внутри него будто все заледенело, а затем по жилам растекся жидкий огонь, унося с собой боль и усталость. Тенро поморщился — все это было очень удобно, но, в то же время, он содрогался от омерзения осознавая, в кого превратился. Сомнений не оставалось — его изменил туман. Но почему он стал другим, не как остальные измененные? В чем дело? Возможно, на этот вопрос сможет ответить желтоглазый, который сбежал от охотника во дворе монастыря. Он, кажется, назвал Тенро по имени, узнал его.

— Он должен что-то знать обо мне, — боль в ногах прошла, и охотник перешел на бег.

Он быстро нашел лестницу и дверь, ведущую в подвалы. Когда Тенро протянул руку к дверной ручке, то та резко рванулась ему на встречу, едва не переломав пальцы и из темноты дверного проема выскочили двое измененных. Ранее обе эти женщины были благообразными монахинями. Сейчас же одежда одной из них стала рваными лохмотьями, красноречиво говоря, что именно сделали с ней бандиты, прежде чем убить. Другая же, почти старуха, умерла сразу — висок под седыми, испачканными в крови волосами был раздроблен.

Пустота, нахлынувшая на душу Тенро при виде измененных монахинь, сменилась горечью, а когда он, замешкавшись, получил рваную рану на щеке — все чувства вытеснила вспышка гнева. Сверкнули клинки и старая монахиня, доставшая когтями охотника, лишилась головы. Ее более молодая сестра успела броситься на встречу Тенро, но мечи оказались длиннее рук — сталь пронзила грудь женщины и края раны задымились. Воскрешенная туманом зашипела, пытаясь соскользнуть с клинков, но охотник припер ее к стене и рывком развел руки в стороны. Тело измененной еще не коснулось пола, а Тенро уже шагнул к двери, что вела в подвалы монастыря.

Охотник едва не столкнулся с выскочившим наружу мужчиной с желтыми глазами. Тот, явно был вне себя от злости, сыпал проклятьями и обещал долгие муки вздумавшей лгать ему твари. Только его шипящий пропитанный ядом голос позволил спешащему Тенро не налететь на желтоглазого. Отвлекшись на бой с измененными монахинями, он едва не поплатился за это жизнью.

Делая шаг назад, охотник едва успел отбить метнувшиеся к шее серпы. Сталь со сталью с лязгом соприкоснулись, обдав все вокруг снопом искр, и отскочив друг от друга.

— Все-таки выжил, — то ли с радостью, то ли с досадой выплюнул Леон в лицо охотнику. — Так же, как и тогда! Ты очень живуч, Тенро! — С обманчиво теплой улыбкой, желтоглазый мужчина почти незаметно сместился в сторону.

— Ты знаешь меня? — Тенро в точности повторил движение соперника, немного согнув ноги в коленях и удобнее перехватив мечи.

— А ты, как я вижу — нет! — Отчего-то обрадовался Леон. — Ты не только не узнаешь меня, но и себя, да? Хочешь, пожалею? Едва договорив, желтоглазый метнулся вперед, стремясь подсечь серпом ногу охотника и, когда тот подпрыгнул, едва не задел его вторым оружием. Поняв, что прием не удался, Леон змеей скользнул обратно, успев сделать это прежде, чем Тенро атаковал.

— Кто ты такой? — Охотник не спешил нападать. Он уже успел оценить скорость и силу нового противника и четко понимал, что из этого боя живым выйдет только один из них. Прежде чем рисковать, стоило попробовать разговорить соперника. Хотя, пара тройка ран может сделать его более сговорчивым.

— Не узнаешь старого друга, Тенро? — Фальшиво удивился Леон, разведя руки в стороны и, как бы демонстрируя себя охотнику. — Но это не важно. Уже не важно. Ты и я теперь другие!

— Я не такой как ты! Жестокие расправы с монахинями, которые Тенро видел через сознание одного из подчинявшихся Леону бандитов, всплыли в голове охотника и он сильнее сжал рукояти мечей. Серебренный клинок дрогнул и в его лезвии Тенро увидел собственное отражение. Под взглядом смотревших на него со стали ярко-зеленых глаз, охотник сдавленно проронил:

— Я был другим!

— Ошибаешься, — улыбнулся Леон, начав кружить вокруг противника, время от времени скребя одним серпом по другом. — И ты, и я — мы всегда были убийцами. Ты забыл нашу службу в «черных стрелах»? Посмотри на свою руку, разве ты не видел на ней клеймо убийцы, стириат леар?

«Стириат леар» — эти два слова эхом отозвались в голове Тенро, после чего дверь его памяти будто приоткрылась, и в сознание мужчины хлынул целый поток из бесконечной череды боев, засад, убийств и кровопролития. Он увидел множество смертей, причиной которых являлся. Все они со скоростью молнии пронеслись у него перед глазами и умчались прочь, оставив в душе лишь пустоту и чувство глубокого разочарования.

Одним из последних явившихся ему воспоминаний был плен. Затем клетка сменилась простодушным лицом молодого человека со светло карими глазами, шагавшего вместе с ним по лесу. Внезапно окутавший их туман, растворил в себе спутника Тенро и тот исчез. Прежде чем охотник распахнул заслезившиеся глаза, он прошептал одно слово:

— Свен.

— Браво! — Леон несколько раз беззвучно свел сжимавшие серпы руки. — Когда-то меня звали именно так, но теперь я Леон. Свен звучало как-то слишком по-деревенски, не находишь?

— Свен, — более уверенно повторил Тенро, глядя на лицо стоявшего перед ним мужчины.

Сослуживец охотника, по его мнению, погибший во время бегства из наэрского плена, сильно изменился: черты его побледневшего лица заострились, став жесткими и хищными. Сходства с диким зверем добавляли острые клыки и остроконечные уши, хорошо заметные на обритой теперь голове. Но главное — глаза. Глаза Свена стали очень яркими и злыми глазами измененного.

— Не называй меня больше этим именем! — рявкнул Леон, бросившись в атаку. Его серпы трижды рассекли воздух, едва не задев Тенро, после чего напоролись на клинки охотника.

— Почему, Свен? — потерянно спросил Тенро. — Почему ты стал таким?

— Потому что они сочли меня достойным! — прорычал Леон, пнув противника ногой в живот. — Ты сам, разве не помнишь свою смерть? Не помнишь голосов? В награду за пролитую при жизни кровь, они дали тебе еще один шанс, как и всем нам! Ты помнишь это? Помнишь голоса в Застывшем лесу?

— Помню, — охотник выпрямился, выравнивая дыхание. — Я помню их и то, что обещал им!

— Тогда пойдем со мной! — Леон опустил серпы. — Все братья из «черных стрел» снова будут вместе. Все вместе мы сможем принести в этот мир еще больше хаоса, утопив его в крови! Мы сможем угодить нашим новым хозяевам…

— Я сам себе хозяин! — Мышцы Тенро напряглись, и алая нить в его сознании натянулась словно струна. Одна мысль о том, что им станут управлять, словно марионеткой, приводила охотника в бешенство.

— Ты так ничего и не понял, — сокрушенно вздохнул Леон, снова поднимая оружие. — Тогда я убью тебя, Тенро. Убью сейчас, и буду убивать до тех пор, пока ты не поймешь, кем стал, не примешь свое новое естество…

— Попробуй, — охотник буквально выплюнул это слово в лицо стоявшему напротив него сослуживцу. — Я никогда не сдамся, слышишь? Никогда!

Вместо ответа Леон атаковал. Он напал молниеносно, без подготовки и замаха оказавшись рядом с охотником и вонзив в его тело один из серпов. Вскрикнув от боли, Тенро выронил зачарованный клинок, в последний момент, успев стиснуть пальцы на рукояти второго меча. Освободившейся рукой он перехватил и удержал запястье Леона от следующего удара, ткнув в лицо противнику рукоятью своего оружия. Нос желтоглазого хрустнул, свернувшись на бок. Из левой ноздри вытекла вязкая струйка черной крови, но мужчина никак не продемонстрировал, что чувствует боль. Новый удар пришелся Леону в губу, и на щеку охотника попала ледяная капля крови бывшего товарища. Ударив противника еще раз, Тенро сорвался с серпа, словно рыба, сумевшая спрыгнуть с крючка рыболова. Кровь охотника закапала на пол, и он зажал рукой рану на груди. То, что почувствовали пальцы охотника, придало ему сил — его кровь была алой, пусть темной, но алой и… теплой.

— Я не такой, как ты, — прорычал Тенро с достоинством раненного волка. — И никогда не стану таким.

— Тогда ты умрешь, — просто ответил Леон, взмахнув серпами и бросившись на охотника. — Тот, кто не принимает нас — наш враг, а я слишком спешу, чтобы отвлекаться на мусор, подобный тебе. Меня ждет не дождется одна смазливая лгунишка. А ты — береги голову!

На этот раз Тенро не удалось застать врасплох. Он был готов к стремительным атакам оппонента и, когда со свистом надвигавшиеся с двух сторон серпы почти коснулись его шеи, охотник прыгнул вперед, ударив Леона по носу своим лбом. Желтоглазый отшатнулся, подавившись ругательством, и сразу же пропустил укол клинком, пронзившим бок. Он рванул серпы на себя, одновременно разводя руки в стороны, но охотнику вновь удалось избежать смерти. Один из серпов все же задел Тенро по шее, оставив за собой длинную кровоточащую рану. Как только смертоносное лезвие разминулось с его плотью, охотник ухватил Леона за шиворот и снова ударил лбом в лицо, одновременно еще раз пырнув мечом в живот. Воин попытался протащить оружие вверх, но его противник плюнул кровью ему в глаза и разорвал дистанцию, проворно отскочив на несколько шагов назад.

— Победа или смерть? — С кривой ухмылкой спросил Леон.

Его разбитое лицо, измазанное черной кровью, смотрелось довольно зловеще. Впрочем, нанесенные охотником раны быстро затягивались, и затекшие глаза Леона вновь принимали свою форму, разгораясь все сильнее. Сделав шаг вперед, Тенро поддел ногой лежавший на полу меч и одним движением подбросил его в воздух, ловко поймав за рукоять.

— Все или ничего, — разведчик «черных стрел» повторил девиз своего отряда, который вспомнил совсем недавно. Тенро решительно крутанул клинки, и они с Леоном одновременно набросились друг на друга.

Оба противника оказались нечеловечески быстры и сильны. Их оружие сверкало в свете факелов, оставляя за собой кривые росчерки и разбрызгивая капли крови. При таком темпе боя уйти в защиту, означало проиграть — все атаки невозможно было парировать или увернуться от них. Подобные действия потребовали бы полного сосредоточения на обороне, а оба противника слишком сильно ненавидели друг друга, чтобы не атаковать. И Леон и Тенро понимали — победит тот, кто первым убьет оппонента.

Леон оказался превосходным бойцом, чего и следовало ожидать, другие не смогли бы попасть в «черные стрелы». Его скорость и широкие взмахи серпов компенсировали уступающую мечам длину оружия. Тенро же сочетал уколы и рубящие удары, постоянно меняя хват. Вопреки стилю боя наэрцев он теперь почти не замирал, постоянно находясь в движении и тем самым не давая серпам Леона достигнуть цели.

— Я слишком долго убивал детей Леса, чтобы ты смог победить меня их оружием, — с чувством превосходства улыбнулся Леон, когда один из его серпов оставил глубокую борозду на плече охотника.

Тенро, вопреки боли, не выпустил меч. Это спасло охотнику жизнь, когда бывший соратник, попытался отвлечь его разговором и подловить на противоходе. Серп Леона мелькнул сначала слева, а потом, вместе со вторым оружием неожиданно вынырнул справой стороны. Непослушной рукой Тенро неуклюже вскинул потяжелевшее оружие и то, отразив внезапную атаку, отскочило в него же, плашмя ударив в бок.

— Неплохо, — одобрил Леон, рассматривая появившиеся на серпах зазубрины. — Но долго ли ты сможешь продолжать? Отрицая свою новую природу, ты становишься слабее.

— Я не проиграю тебе! — упрямо произнес охотник, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

— Предпочитаешь умереть с этой мыслью? — с кривой усмешкой спросил желтоглазый, разглядывая многочисленные раны, что он нанес противнику — длинных и широких порезов от серпов у Тенро было не меньше четырех и это только на груди. Сам же Леон выглядел менее потрепанным и, что самое главное, обе его руки нормально слушались хозяина, давая ему огромное преимущество, перед охотником, чье плечо даже не начало затягиваться.

У Тенро было что ответить, но он этого не сделал, понимая, что Свен, или как тот себя теперь называл — Леон, в сущности, прав. Бывший друг сейчас был сильнее охотника, и с каждым ударом сердца у Тенро становилось все меньше шансов на победу.

Леон тоже это понимал и, с победной улыбкой, ехидно спросил у Тенро:

— Хочешь что-нибудь сказать напоследок?

— Все или ничего! — выкрикнул Тенро, швырнув в нахальное желтоглазое лицо ониксовый клинок.

Охотник не надеялся поразить противника. Он желал лишь выиграть драгоценные мгновения сейчас столь необходимые ему. И охотнику это удалось. Чтобы отбить довольно тяжелый меч, Леону потребовалось оба его серпа. Когда же он отразил летящий в него клинок, Тенро был уже рядом. Стиснув зубы от боли в раненной руке, он поднял ее, ухватив Леона за горло. В этот же миг, один из серпов вонзился охотнику в незащищенный бок, скользнув по ребрам. От боли хотелось выть, но Тенро не отступил. Наоборот, он продолжал напирать, плечом и рукой блокируя находящиеся с одной стороны от него руки Леона и подталкивая того к стене. Лезвие серпа все глубже погружалось в его тело, но охотник упрямо напирал, не давая противнику выровнять равновесие и опомниться. Буквально протащив Леона через коридор, Тенро впечатал его в стену и тот сильно ударился затылком. С хрипом охотник дважды ударил лбом по окровавленному лицу ставшего врагом друга.

— Тенро… — сдавленно прохрипел Леон, силясь высвободить попавшие в «замок» руки. — Хватит. Это же я, — он натянуто улыбнулся, — Свен. Твой друг.

— Мой друг умер, — прохрипел тяжело дышащий Тенро, вогнав сияющее серебром лезвие между приоткрытых губ Леона. Скользнув по зубам, клинок с шипением пробил язык и гортань желтоглазого мужчины, после чего со звоном вонзился в стену, выйдя из бритого затылка. — Свена… — Тенро качнулся, чувствуя, как теряет сознание, — забрал туман. Из последних сил он рванул рукоять меча вверх и тот, прорезая себе путь по дымящейся плоти и кости, устремился к потолку, выйдя из затылка и разделив голову Леона пополам.

Один из серпов упал на пол, высекая искры из каменной плиты и замер, тогда как второй продолжал глубоко сидеть в теле охотника. Скрипнув зубами, Тенро отстранился, продолжая удерживать забившегося в конвульсиях Леона и чувствуя, как ониксовое лезвие покидает его плоть. Когда второй серп упал рядом с первым, охотник выпрямился, гордо вскинув голову, и взглянул в тускнеющие глаза бывшего друга. Зачарованная сталь уже влила свою магию в измененное туманом тело, выжигая его изнутри, но Тенро было этого мало.

— Свен умер, — повторил он севшим голосом. — Все мои друзья и близкие — умерли. А ты — ты просто тень.

Взявшись за рукоять меча двумя руками, Тенро одним ударом отрубил дымящуюся голову Леона и та, ударившись о пол, развалилась на две части.

— Я не сдался, — охотника сильно качнуло в сторону, когда на него волной накатила смертельная усталость, и свет померк в его глазах. — Не сдался. — Будто со стороны Тенро слышал свои собственные слова и то, как упал его меч. Спустя миг ноги Тенро подкосились, и сам он рухнул следом.

В сером тумане не было снов. Там не было вообще ничего — ни звуков, ни людей, ни ветра. Лишь полная, обволакивающая тишина и холод, что ледяными когтями скреб душу. Потом все изменилось. Вокруг потемнело. Туман сгущался, прижимаясь к телу, сжимая его и мешая дышать. Он стремительно заполнял собой вертевшуюся вокруг черным беззвучным смерчем бездну, подталкивая Тенро вверх. Охотник пытался дышать, открыть глаза, сделать хоть что-то, но все попытки оказались тщетны. Туман почти поднял его вверх, но ему недоставало совсем чуть-чуть, чтобы пересечь границу бушующей бездны, своим странным спокойствием олицетворяющей безразличие смерти, над которой струной натянулась алая нить. Нить мести. Однажды она уже спасла его, послужив маяком в тумане, так случилось и теперь.

Пусть Тенро не помнил многого о себе, он твердо знал одно — его ненависть пришла к нему из прошлой жизни. А если даже угасшая память и притупила этого чувства, то на это должны быть веские причины. Леон говорил, что остальные «черные стрелы» тоже вернулись. Вернулись измененными. Но для чего? Неизвестно. Но Леон ясно дал понять, что все они теперь заодно, а если так, то с его смертью ничего не прекратится. Не только этот монастырь, будут новые жертвы. Бывший друг четко дал понять, что он и те, кто стоят за ним не остановятся, пока не утопят этот мир в крови.

Распахнув глаза, Тенро отчаянно рванулся, ухватив затрепетавшую между его пальцев алую нить обеими руками. Возможно, раньше он уже мстил. Мстил он и сейчас, за того, кого пусть и не долго, но считал своим другом. Нирта уже не вернуть, но еще можно найти того, по чьей злой воле все это началось.

Выходит, Тенро отомстил еще не всем — пока живы подобные Леону, он не узнает покоя. Он отыщет их всех и убьет, если их жажда крови окажется сильнее их самих, как это стало с Леоном. Ненависть к измененным горела в душе Тенро неугасаемым пламенем. Ревущая, неудержимая жажда мести, с которой он ничего не мог поделать. Как бы то ни было — пока он не вспомнит о себе все, он не умрет. Алая нить над бездной вздрогнула и Тенро, не выпуская ее из рук, потащил себя из непроглядной тьмы вверх, где виднелся мягкий и теплый свет.

Судорожно вдохнув, охотник распахнул глаза, увидев высокий потрескавшийся потолок. Рядом что-то весело потрескивало и пахло паленой плотью. Скосив глаза, Тенро увидел пляшущее неподалеку пламя. Судя по всему, пока охотник был без сознания, огонь соскользнул с портьеры, перекинулся на деревянный столик и стоявший у стены шкаф. Дальше он уже пожрал тела двух монахинь и теперь принялся за ногу мертвого Леона.

Тенро с трудом сел. Сердце гулко колотилось в груди, перед глазами плыли круги, а голова раскалывалась от боли. Но все это казалось ничтожной платой за исцеленные раны, от которых остались лишь белые шрамы да дыры на одежде.

На объятом пламенем шкафу с треском лопнул цветочный горшок. Этот звук послужил для охотника сигналом к действию. Нагнувшись, он ухватил Леона за холодную руку. Сознание бывшего товарища бурлящей кровавой рекой хлынуло в его разум: как и ожидал Тенро, все, что он смог увидеть — сцены жутких и невероятно жестоких убийств, исполненных с извращенным мастерством мясника. Среди бесконечных мыслей о боли и насилии, Тенро заметил лишь одну идею — непонятно зачем, но Леон жаждал найти монахиню.

Почти на самой грани увиденных охотником чужих воспоминаний, он взглянул на знакомый сундук глазами Леона. Бандиты, убившие Тула и всю команду «Счастливчика», принесли Леону тот самый сундук, что забрали у Тенро и Нирта, убив их. Открыв крышку, желтоглазый почувствовал удовлетворение. Он протянул руку и взял лишь один предмет, после чего опрокинул сундук ногой, демонстрируя, что больше ему ничего не нужно. Леон сжал находку в кулаке и на этом воспоминание оборвалось.

Вынырнув из омута чужого сознания, Тенро с отвращением от маниакальной кровожадности Леона выпустил его руку. Склонившись над телом, охотник быстро обыскал его, найдя в нагрудном кармане странный предмет — легкая, почти невесомая крохотная флейта. Она испускала легкое свечение и была приятно теплой. Странное чувство охватило Тенро. Ему вдруг показалось, что он уже где-то видел эту вещь. Вместе с этим пришла и уверенность, что Леон искал именно ее.

Взвесив флейту на ладони, мужчина сжал ее в кулак, но так ничего и не вспомнил. Спрятав находку, он еще раз оглядел Леона. Внимание охотника привлек тугой мешочек на поясе мертвеца. Ослабив удерживающие его ленты, Тенро увидел, что тот набит золотыми монетами. Подумав, что деньги могут ему пригодиться, мужчина без зазрения совести снял кошель с пояса покойника. Поднявшись, он последний раз взглянул на Леона, после чего решительно склонился к нему. Подхватив безвольно тело, Тенро швырнул его в бушующее пламя, туда же, ударом ноги отправив и голову с потухшими желтыми глазами. Магия зачарованного оружия выжгла сущность Леона, обуглив его плоть, но Тенро, все равно, некоторое время наблюдал, как пламя пожирает тело бывшего сослуживца, чувствуя, как злоба сменяется удовлетворением.

Когда пламя полностью скрыло мертвого Леона, охотник отвернулся от него, осмотрев коридор — огонь уже пробрался внутрь монастыря и теперь растекался в стороны, перекочевывая с одного тела на другое или же используя в качестве пути ткань и дерево.

Все вокруг поспешно окутывал черный, зловонный от горящей плоти дым, и дышать становилось все труднее. Только из разбитого окна неподалеку ветер приносил иные, едва уловимые запахи. Не мешкая, Тенро подобрал свое оружие и, накинув капюшон, выскочил на улицу.

Оказавшись снаружи, он увидел, что почти вся территория монастыря охвачена пламенем. Горело все — от собранной в кучи прелой травы и сена, до внутреннего убранства монастырских построек, второго этажа и деревянных крыш. Небо еще не до конца освободилось от савана ночи, но над каменными стенами уже забрезжил едва заметный рассвет. Но солнечного света не требовалось — всполохи пылающего на крыше монастыря огня прекрасно освещали все вокруг, и их красное сияние добавляло еще большей мрачности общей картине жестокой бойни устроенной в этих некогда святых стенах. Что-то уже выгорело и теперь слабо тлело, а огонь, с радостным треском продолжал уничтожать все, до чего могли дотянуться его раскаленные языки.

Тенро вернулся на то место, где встретился с двумя монахинями, восстановив это событие в своей памяти. Стоя там, где лежала раненная девушка, он повернулся в ту сторону, куда она указала. Где-то за горевшим садом должны были находиться могилы жителей Зеленых полян.

Невзирая на преграждающее путь пламя, Тенро побежал через сад. Он мог бы поискать другой путь, обойти огонь, но не желал этого делать. Боль, что испытывало его тело не шла в сравнение с той, что терзала душу.

Словно сжалившись над мужчиной, небеса вновь пролились на обожженную землю теплым дождем, слишком слабым, чтобы сбить пожирающее монастырь пламя, но достаточным, чтобы потушить загоревшуюся на Тенро одежду.

Черные стволы деревьев выскакивали из огня навстречу охотнику и он, огибая их, рвался вперед, ускоряясь с каждым шагом, будто где-то за ревущем пламенем скрывалось его прошлое. Впервые за то время, что он провел без воспоминаний, мужчина чувствовал надежду. Настоящую, чистую, светлую надежду, распаляющую сердце и заставляющую его биться быстрее.

Выскочив из горящего сада, Тенро оказался на открытом участке земли, поросшем короткой зеленой травой. Здесь, ровными рядами стояли овальные камни, а под ними невысокими аккуратными холмами бугрилась земля.

Повернувшись вправо, охотник, подобно призраку этого места, бесшумно устремился вдоль одинаковых могил. Он скользил по надгробиям внимательным взглядом, каждый раз натыкаясь на незнакомые имена, пока едва не споткнулся о небольшие круглые камни, выглядевшие более свежими, нежели их потемневшие от времени собратья.

Подобно неприметной ограде они окружали несколько десятков могил, объединяя их и отделяя от остальных. Тот камень, на который чуть не наступил Тенро, отличался от других — одна его сторона была гладкой, и на ней было нацарапано: — «Здесь покоятся жители Зеленых полян, обретшие свой покой в этих стенах. Да сжалится Альтос над их душами». Эта же надпись оказалась нацарапана на каждом пятом камне формирующем ограду.

С замиранием сердца, Тенро шагнул вперед, приблизившись к ближайшему надгробию — никаких надписей и обозначений. Мужчина подошел к следующей могиле, где его, также, встретил холодный, чуть шероховатый надгробный камень, такой же, как и остальные.

— Никто не смог опознать тела… все погибли.

Отчаяние незаметно подкралось к Тенро со спины, мягко обняло за плечи, увлекая за собой в пустоту. Медленным движением он стянул с головы все еще дымящийся капюшон, позволил каплям дождя омыть его лицо.

Невидящим взглядом Тенро окинул место, где покоились останки знавших его людей. Его родных и, наверное, близких. Вся жизнь мужчины была похоронена здесь. Возможно, где-то на этой земле пустовало место, которое следовало занять и ему.

Вдруг взгляд Тенро наткнулся на тускло блеснувший в свете пламени предмет. Рядом с одним из надгробий он увидел что-то, чего не было у остальных. В несколько прыжков охотник оказался рядом и удивленно посмотрел на рукоять пехотинского меча, по самую гарду воткнутого в землю у могильной плиты, на которой ровными буквами было написано: «Тар. Староста Зеленых полян».

— Тар… — бессильно опустившись на колени рядом с могилой, Тенро, дрожащими руками коснулся надгробия. Следующее слово пришло к нему из глубин памяти, и он шепотом произнес:

— Отец… Отец!

Подавшись вперед, охотник вцепился в мокрый холодный камень, чувствуя, как ломающиеся ногти заскребли по твердой поверхности. Первым, самым диким и сильным желанием было раскопать могилу, коснуться мертвеца и узнать хотя бы что-то о себе. Едва осознав свое безумное стремление, Тенро отшатнулся.

— Нет! — Мужчина уверенно тряхнул головой.

Поступить так, означало утратить себя. Потерять ту искру человечности, что только начала разгораться в нем. С каждым днем Тенро ощущал себя все более и более живым, хотя память и не спешила возвращаться. Но пусть лучше он навсегда оставит здесь частичку себя, чем потревожит прах близкого человека. Он не нарушит вечного покоя, что обрел здесь отец.

Все, что Тенро смог вспомнить — образ улыбающегося однорукого старика, смотрящего на него добрыми глазами. Но охотнику было этого достаточно. Лучше он запомнит отца таким, чем раскопает его могилу и увидит…

Эмоции, вырвавшись из подсознания мужчины, нахлынули на него, сначала до боли сжав сердце, а потом, выпустив его, позволяя биться дальше. Глубоко вздохнув, Тенро провел кончиками пальцев по щеке — кажется, он плакал или это были капли дождя?

Осторожно охотник коснулся рукояти меча, будто боялся побеспокоить вечный сон его хозяина. Несмотря на воздействие времени, оружие осталось жестким, надежным и до последнего верным идеалам своего владельца. Таким же был и отец Тенро. Охотник знал это.

Топот копыт прервал скорбные размышления замершего среди могил мужчины. Выпрямившись, он прислушался — к воротам монастыря подъезжали конники. Много, не один десяток.

— Прощай, отец, — погладив могильный камень, Тенро слабо улыбнулся. — Я еще приду навестить тебя. И остальных.

Оглядев ровные ряды могил, Тенро скользнул обратно в сад, который почти прекратило терзать убаюкиваемое дождем пламя. Низко пригибаясь к земле, он бесшумно пробежал среди обгоревших деревьев, укрывшись в тени росшей неподалеку от ворот ивы. Затаившись, Тенро принялся выжидать, не спеша принимать решения, как ему поступить дальше.

Довольно скоро в воротах показались первые всадники, и охотник сразу же узнал знамя Арстерда в руках одного из них. Солдатская форма была ему также знакома. Значит, где-то неподалеку есть крепость. Люди увидели взметнувшееся над монастырем пламя и поспешили на помощь. Но слишком поздно.

В ворота один за другим въезжало все больше и больше солдат. Все при оружии, с обеспокоенными и встревоженными лицами. Следом за всадниками в ворота начали протискиваться возы, как оказалось, с водой. Часть спешившихся солдат, увидев мертвых бандитов, обнажила оружие и поспешила к ним. Другие начали хватать с телег ведра и бежать к горящим постройкам, остальные же, оставшись в седлах, направили лошадей на объезд монастырского двора, то и дело, призывая уцелевших откликнуться.

Отступив в истончившуюся с рассветом тень, Тенро, скрываясь за уцелевшей растительностью, отправился к стене. Заприметив высокое, не тронутое огнем дерево, охотник быстро и ловко вскарабкался на него, одним движением прыгнул на стену и скрылся из виду прежде, чем кто-то его заметил. Мягко приземлившись на траву, и сразу же откатившись в сторону, гася силу удара, охотник быстро вскочил. Скользя вдоль стены, он приблизился к воротам, увидев рядом со створками двух караульных, выставленных солдатами. В принципе, охотник мог легко уйти в лес и никто здесь даже не узнал бы о его присутствии, но у солдат было то, в чем он сейчас нуждался — лошади.

Его собственная лошадь и кони бандитов убежали в лес, напуганные туманом и вряд ли их удаться сейчас поймать, тогда, как животные солдат мирно паслись совсем рядом. Убивать мужчин ради лошадей Тенро не желал, но арбалеты в их руках говорили о том, что и просто так ему уйти не дадут. Поэтому он подобрался как можно ближе, затаившись в тени одной из створок. Подобрав с земли камень, Тенро по широкой дуге запустил его в противоположную от себя сторону. Как только стражники одновременно обернулись на шум, охотник выскочил из-за их спин и двумя ударами рукоятью меча по затылкам успокоил обоих. Поначалу он подумал, что перестарался и ненароком убил караульных. Склонившись над телами, охотник приложил руку к шее одного из солдат, затем, поправив ворот кольчуги, повторил то же самое с другим — мужчины были живы. Просто лишились сознания. Странно, но Тенро не ощутил их воспоминаний, видимо он мог проделывать такой трюк только с мертвецами. Но сейчас этого и не требовалось.

Порывшись в кошеле, который он забрал с тела Леона, Тенро положил на грудь каждого из солдат золотую монету. Он понятия не имел, сколько стоит лошадь, но в данный момент его это не заботило. Поспешно выбрав для себя двух животных, выглядящих более сильными и выносливыми, Тенро взял их за поводья и увел подальше от ворот.

Как только он отошел на безопасное расстояние и мог не опасаться, что его услышат, Тенро вскочил в седло. Объехав вокруг монастыря, он понял, что от него уходит две дороги, одна из которых, чуть дальше, распадается еще на две. Уцелевшие монахини могли отправиться по любой из них. Возможно, именно они позвали солдат из крепости, однако, в таком случае, они и сами, скорее всего, вернулись бы. В направлении лесов беглянкам делать, тоже, нечего. Оставалось предположить, что девушки направились на север, к городам.

Кивнув своим мыслям, Тенро послал лошадь в выбранном направлении. Порыскав по окрестностям, он вскоре нашел следы двух лошадей. Дождь уже успел испортить их, но наметанный глаз охотника сразу определил, что одно из животных нагружено больше другого — стало быть, одна лошадь несет обеих девушек, тогда как другая идет на поводу и отдыхает. Так как иных зацепок у Тенро не было, он, не задумываясь, поскакал по следу.

— Дурной сон? — с трудом разлепив не желавшие открываться веки, Элисса села на кровати, приложив ладонь к влажному лбу Хэли. Поначалу ей показалось, что спутнице плохо, но та развеяла сомнения воровки.

— Да, — юная монахиня кивнула, дотянув одеяло едва ли не до самого подбородка.

— Хочешь рассказать? — устало спросила воровка, откинувшись на тонкой неудобной подушке и взглянув на низкий потолок, сколоченный из грубых досок.

Девушки скакали почти сутки, остановившись в большой деревне Белодымье, находящейся недалеко от Сафраса. Как назло, в самом дешевом здесь трактире под незамысловатым названием «Оленье копыто», все было забито под завязку. Хозяин этой, по мнению Элиссы, жалкой забегаловки согласился уступить гостьям комнату своей дочери, которая отправилась в город по делам. Разумеется, сделал он это не по доброте душевной, а исключительно за деньги и, причем немалые. В крохотной комнатушке под самой крышей была только одна кровать, но Элисса и Хэли, усталые и разбитые после пережитого, согласились бы и на хлев.

Элисса успела неоднократно пожалеть, что оставила деньги в своей келье, совсем забыла про них, когда появился Леон и его головорезы. Пусть тогда у нее с собой была лишь незначительная часть сбережений, оставшихся в столице, но лучше мало, чем ничего.

Одну лошадь воровке пришлось продать, чтобы оплатить услуги лекаря для Хэли. Тот полдня провозился с раной девушки но, вроде бы, сделал все по уму и на совесть. После еды и сна на щеках монахини даже появился слабый румянец.

Но вот сейчас, спустя день отдыха, она, вместо того чтобы спать и набираться сил дальше — проснулась в холодном поту. Впрочем, никаких признаков боли на лице спутницы Элисса не заметила, поэтому сразу же успокоилась.

— Я видела призрака, — прошептала Хэли, прижимаясь к телу воровки теплым боком — что поделать, кровать в комнате дочери трактирщика оказалась мало того одна, так еще и узкая.

— Неужели? — Элисса недоверчиво хмыкнула, но, вспомнив увиденное в монастыре, сразу же стерла улыбку со своего лица. Приподняв голову, она выглянула в узкую щель между задернутых занавесок, сквозь которую лился приятный лунный свет — еще ночь, так что у Элиссы оставался шанс поспать.

— Мне снился призрак, заблудившийся в тумане, — продолжила Хэли. — Он потерялся между светом и тьмой и теперь идет за нами по дороге из крови.

— Ну и сны у тебя, девочка, — нервно улыбнулась Элисса, чье богатое воображение живо нарисовало ей весьма пугающую картину. — Ты что, за ужином нанюхалась пива, которое пили местные деревенщины за соседним столом?

— Тебе лишь бы смеяться, — по-детски обиделась Хэли, отвернувшись к стене и сразу же зашипев, когда боль от потревоженной раны напомнила о себе.

— Тебе нужно спать, — уверенно сказала Элисса, погладив девушку по волосам. — Завтра мы отправимся в Сафрас.

— А потом? — спросила Хэли, не поворачиваясь, и ее голос дрогнул. — Ты оставишь меня там?

— С чего ты взяла? — делано удивилась Элисса, которая как раз раздумывала над подобным вариантом.

— Не оставляй меня, — вместо ответа попросила Хэли. — Пожалуйста. Не оставляй…

— Хорошо, — тяжело вздохнув, Элисса в очередной раз прокляла свою отчего-то проснувшуюся вместе с ней самой совесть. — Я не оставлю тебя. Обещаю. Только поспи.

— А куда мы поедем из Сафраса?

— К моей старой знакомой. Ее зовут Мэлис, она тебе понравится, — воровка подумала, что ее наставница, возможно, сможет что-то разузнать насчет странной фигурки. Может, заодно, и Хэли пристроит куда-нибудь.

Главное не привести за собой хвост и тогда все должно получиться. А дальше — Элисса сама еще не знала, что будет дальше. Нужно что-нибудь придумать, ведь барон Гирс рано или поздно узнает о том, что она жива, и тогда….

Думать о подобных вещах не хотелось, поэтому Элисса решила отвлечься.

— Как тебе оказаться за стенами монастыря? — спросила она спутницу, запоздало подумав, что этот вопрос может всколыхнуть в памяти Хэли пережитый кошмар.

Но этого не случилось. Юная монахиня ничего не ответила воровке, так как уже спала. Травяной отвар и усталость сделали свое дело, и Хэли погрузилась в спокойный оздоровительный сон.

— Ну и мне пора бы, — устроившись поудобнее, Элисса закрыла глаза.

Ей снился мужчина. Человек в черном плаще.

Он стоял на настоящей горе из трупов, возвышаясь над окутывающим все вокруг туманом. В правой руке незнакомец держал светящийся серебром меч, а в левой черный, словно бездна, ониксовый клинок. Светлое лезвие освещало его фигуру с одной стороны, тогда как темное наоборот, опутывало ее мраком с другой. Потом с темных небес полил кровавый дождь, и мужчина рывком поднял голову. Капюшон упал с его головы и на воровку взглянули два неестественно ярких зеленых глаза.

Проснувшись, Элисса вздрогнула. Она уже потянулась к спрятанному под подушку стилету, но тут поняла, что все увиденное было сном. Вместе с Хэли, они по-прежнему находились в уютной комнатке на верхнем этаже трактира. Посмотрев на окно, Элисса пробормотала проклятье — за занавесками еще было темно, самое время спать, но этот сон….

Проклятья, вертевшиеся на остром язычке воровки исчезли, чтобы сразу же вернуться в гораздо больших количествах — той самой щели между занавесками, сквозь которую она смотрела при первом пробуждении, сейчас не было. Окна закрыты, значит, ветер не мог их сдвинуть, а если это не ветер…

Стилет медленно пополз из-под подушки, увлекаемый рукой хозяйки, когда тихий голос вкрадчиво попросил:

— Не нужно этого делать, Мила.

— Ты? — Элисса узнала голос — тот самый мужчина, что спас их в Скелосовой пустыни. Прищурившись, она смогла разглядеть его фигуру, в кресле у дальней стены. Он сидел в тени, не шевелясь и сливаясь с ночной темнотой, поэтому Элисса не сразу заметила незваного гостя.

— «А он хорош», — с невольным уважением подумала воровка. — «Пробрался в комнату, а я даже не услышала. Досадно».

— Я, — темная фигура едва заметно кивнула и сместилась, слегка меняя позу. — У меня есть к вам разговор. Очень важный.

— Я слушаю, — Элисса немного расслабилась, но руку от стилета не убрала. Пусть этот тип и не убил их во сне, хотя у него была такая возможность, еще неизвестно, что у него на уме.

— Утром, — тихо произнес Тенро. — Мне нужно отдохнуть. Вам ничего не угрожает, можешь спать дальше.

— Утром, так утром, — покладисто согласилась Элисса, вновь опускаясь на подушку и перехватывая рукоять стилета так, чтобы можно было легко им воспользоваться при надобности. — Но, может, скажешь, как тебя зовут?

— Я уже говорил — Тенро, — охотника не удивил вопрос девушки.

— Спокойной ночи, Тенро, — с ядовитой улыбкой произнесла Элисса, про себя подумав, что она уже выспалась и тоже умеет бесшумно ходить.