Черный человек

1.

Пусть всю дорогу до здания убойного отдела Ника вела шуточную перепалку с Яном, и старалась выглядеть веселой, здесь в комнате для допросов, она испытывала весьма неприятные чувства. Сколько раз она заходила в кабинет к Сашке и Юрке? Уютный, обжитой, пусть часто захламленный бумагами. А здесь… Слишком пусто и холодно. И теперь – она по другую сторону. Это угнетало.

Она прождала минут десять. Просто сидела и смотрела в пространство. Девушка не знала, как себя вести. Выдавать свою нервозность и обиду не хотелось. Держаться с достоинством? Здесь? Интересно, это у кого-то получается? Ну, разве что у Шарон Стоун в фильмах. Только Ника не актриса с мировым именем. И не на съемках.

Наконец, дверь открылась с еле слышным металлическим скрипом. Даже немного зловеще. Вошел Юрка. Как и всегда усталый и деловой. Друг ей улыбнулся в знак поддержки. Только Нике показалось, не слишком искренне.

– Без драм, – предупредил он, усаживаясь напротив через небольшой столик. – Я же сказал, это не допрос.

– Тогда что? – холодно поинтересовалась девушка. – Беседуют у вас в кабинете с чашкой вашего жуткого кофе.

– Правила, Ника, – серьезно напомнил Юрка. – У нас все же два убийства.

– Под протокол заявить, что преступник не я? – осведомилась она уже саркастично.

– Просто поговори со мной, пожалуйста, – примирительно попросил друг. – Ты не задержана и тем более не арестована. Просто поговори.

– О чем? – Ника подумала, что чем быстрее она ответит на его вопросы, тем скорее покинет это место.

– Мы все же установили маршрут прогулки Сашки и Ольги в вечер его смерти, – начал полицейский. – От ресторана они пешком отправились к центру города, прошли через сквер. И потом зашли к тебе.

– Куда? – непонимающе нахмурилась Ника.

– В твой цветочный салон, – уточнил Юрка. – Твой любимый. На пересечении Мира и проспекта. Где ты сама часто бываешь. Ты еще называешь его своей штаб-квартирой.

– Это по сути мой офис, – подтвердила девушка. – И ты прекрасно об этом знаешь. Но ладно. Возможно, Сашка, который так же отлично знал это место, решил там купить Оле цветы. И что?

– Ты была там в тот вечер, – заявил друг. – Это подтверждают твои сотрудники.

– Была, – напрягла память и согласилась Ника. – Но не в зале. Короче, я их в тот вечер не видела. Думаю, это можно не только со слов моих девушек узнать, но еще и записи камер посмотреть. В салоне.

– Камеры в твоем салоне почему-то все вышли из строя, – с досадой сообщил полицейский. – Потому мы так долго восстанавливали Сашкин и Олин маршрут. Но да, твои сотрудницы уверяют, что ты к посетителям не выходила.

– Тогда в чем дело? – не поняла Ника.

– Пойми, – как можно мягче, постарался донести это друг. – Они твои подчиненные. Они от тебя зависят. Я сам не считаю, что ты врешь. Но нет подтверждений, что в тот вечер вы не общались.

– Юра, это бред, – почему-то в этот момент девушка вдруг успокоилась. Все же она уже пять лет вела свой бизнес, принимала решения в аврале не единожды, научилась бороться. И когда сейчас Юрка озвучил нечто, что могло ей угрожать, сработала давняя привычка, решать все той самой любимой логикой. – Напротив моего салона банк. Конечно, на нем тоже есть камеры. Плюс можно найти пару автомобилей, кто там всегда паркуется. Видеорегистраторы. В салоне огромные витрины, с улицы отлично виден зал. Или в банке тоже сломались камеры?

– Не знаю, – смутился полицейский. – Проверим. Пока просто отметим, что в тот вечер ты не видела Сашку и Олю. Хорошо?

– Я их не видела, – четко повторила она. – И главное, Юра. Даже если бы мы с ними тогда встретились, в моем салоне спиртного не наливают. Что для расследования намного важнее. Можете там пробы взять.

– Ника, – он устало потер лицо ладонями. – Я тебя в чем-нибудь обвинял?

– Сама пытаюсь понять, – буркнула девушка.

– Нет, и даже мысли не было, – так же уверенно заверил друг. – Мы просто пытаемся понять, что случилось.

– К сожалению, не могу помочь, – чуть мягче ответила Ника. – Я, правда, их не видела. Это все?

– Нет, – он тут же как-то сгорбился, весь подобрался. – Понимаешь… Похоже, кто-то пытается тебя подставить с Мегерой.

– Это как? – она снова удивилась. Искренне.

– Нам доставили вещи Ларисы, – продолжил Юрка. – Из больницы, куда вчера ее тело привезли. В руке Мегеры был пузырек от лекарств. На нем отпечатки, понятно, все смазаны. Но на крышке твои пото-жировые следы.

– Откуда? – она даже забыла злиться или защищаться. Новость была просто абсурдной.

– Да понятия не имею! – расстроено проговорил друг. – Ника, реально. Это абсурд. Она же тебя ненавидела, и точно бы из твоих рук ничего бы не вязла. Да и ты к ней любовью не пылаешь. Сама близко лишний раз не подойдешь.

– Таблетками точно делиться не стану, – проворчала девушка. – И кстати, что было в пузырьке?

– Сильный препарат, понижающий давление, – рассказал Юрка. – Представь, при ее габаритах, у Мегеры оно и так оказалось по жизни пониженным. А тут ударная доза. Она штуки две хватанула разом.

– У меня нет проблем с давлением, – напомнила Ника.

– Знаю я! – отреагировал друг. – Я не сказал, что это твои препараты. Просто на том пузырьке твои следы. Только смазанные. И даже след твоей помады.

– Платок? – предположила девушка. – Кто-то вытер ее пузырек моим платком?

– Похоже на то, – Юрка даже обрадовался, что они наконец-то начали более-менее нормально общаться. – Глупо спрашивать, откуда могли взять твой платок, да?

– Я подумаю, – пообещала Ника. – Но я точно их не разбрасывала и точно никому не давала. Вообще, обычно один в сумочке валяется. Бумажный. Как совсем истреплется, выкидываю.

– Значит, надо вспомнить, где оставляла сумочку, – подсказал полицейский.

– При Мегере? – уточнила она. – Да нигде. Я ее последний раз видела месяц назад. Это если до поминок Сашкиных.

– А на поминках ты сумочку в моей машине оставляла, – вспомнил Юрка. – Черте что происходит. Ника? Главное, кому такое вообще надо? Тебя так подставлять? Бред какой-то снова.

– Бред, – признала устало девушка. – Что-то еще есть?

– Нет, слава Богу, – меланхолично ответил полицейский. – Я же тебе сказал, только беседа. Вообще для проформы. Не обижайся, пожалуйста.

– Не буду, – машинально пообещала она. – Кстати! Что там с моей квартирой?

– Я все сфотографировал, проверил отпечатки, – стал послушно докладывать Юрка. – Их там, кстати, нет. Ты представляешь себе идиота, кромсающего трусики в перчатках? Все грамотные стали, жуть! Короче, пиши заявление.

– Напишу, – согласилась Ника. – Так мне теперь домой-то можно?

– Да, сейчас ключи отдам, – засуетился друг. – Пошли уже в кабинет, а? Кофе будешь?

Когда спустя полчаса она вышла из дверей отдела, Ян уже привычно ждал ее, облокотившись о капот своего «Порше». Приятели Юрки с завистью таращились на крутой автомобиль.

– Что он тут делает? – начиная сразу заводиться, спросил Нику Юрка.

– Он со мной, – спокойно пояснила девушка.

– Снова один мужик на двоих? – осведомился он.

– Моя личная жизнь, мое дело, – холодно возразила она. – К твоей все это, кстати, не имеет отношения. Не в этот раз. Так что не стоит сейчас начинать метить территорию.

– Так у такой «подружки» ты ночевала вчера? – продолжал он раздраженно.

– Да, – честно призналась Ника.

– Ты хоть понимаешь, какую истерику закатит Оля, если узнает, – не успокаивался Юрка.

– Ты рискнешь своим здоровьем? Сам ей скажешь? – поинтересовалась девушка.

Он замолчал, резко развернулся и, не прощаясь, отправился обратно в свой отдел…

2.

Она проснулась, когда Ян осторожно потряс ее за плечо, а потом заботливо убрал волосы с ее лица.

– Привет, – сонно сказала Ника.

– Мне пора, – ответил он и чуть смутился. – Я не хотел уходить, пока ты спишь. Получилось бы не слишком красиво.

– Сколько времени? – спросила девушка.

– Восемь часов, – он хитро улыбнулся. – И это несусветная рань. Хотя, когда ты вчера утром будила меня, кажется, считала иначе.

Она чуть усмехнулась. Встала с постели, не стесняясь своей наготы, проводила его до двери. Ян поцеловал ее в губы на прощание, сказал:

– До вечера.

Это не было вопросом или обещанием. Просто констатация факта. Ника улыбнулась и отправилась в душ.

Вчера вечером он привез ее домой, снова настоял проводить до квартиры, помог навести порядок. Потом они заказали пиццу, за ужином, он аккуратно выспросил у нее все, что произошло в отделе.

А после Ян просто спросил: «Я могу остаться?». Ника согласилась, не раздумывая. Не назло кому-то. Не ради того, чтобы что-то доказать себе. Ей просто хотелось, чтобы Ян был рядом. И снова, ни хоть кто-нибудь, а именно он. Ян, кто всегда поступает так, как считает нужным. Кто говорит то, что считает правильным. Иногда слишком прямолинейно, до грубости. Но честно. Именно он, потому что честен.

Он вернулся в свою квартиру где-то около девяти утра, приготовил завтрак, и только потом, усевшись есть, вызвал как всегда по Скайпу Давида.

– Я звонил тебе вчера вечером, – сказал сразу коллега.

– Извини, – Ян не стал объясняться.

– Ты уверен, что это верное решение? – поинтересовался Давид.

– Ты о чем? – немного удивился молодой человек.

– Ты и Ника. Это верное решение? – уточнил начальник.

– Возможно, нет, – признал Ян. – Но это не имеет значения.

– Ошибаешься, – возразил коллега. – Как раз именно это и важно.

– Что ты узнал? – перешел к делу молодой человек.

–Ты задал мне несколько интересных вопросов, – напомнил Давид. – И я стал копаться в данных, надеясь найти ответы. Только теперь у нас вообще ничего не сходится.

– В каком смысле? – напрягся Ян.

– Мы имеем две прежних истории использования кулона, – стал объяснять его начальник. – По логике, в них схема должна повторяться. Хоть немного. А это не так!

– Подробнее, – тут же нахмурился молодой человек. – И причем тут вопросы?

– Ты предположил, что кулон дамы могли не носить постоянно, – напомнил Давид. – Выяснилось, что так и было! Первая история. Жена заказчика. Ты не поверишь! Это ее практически предсмертное фото. Она утопилась в тот же день. И в этом же наряде. И с той же проклятой вещью на шее!

– Неожиданный поворот, – признал Ян. – А вторая история?

– Там кулон был подарком на день рождения, – читал в своих записях начальник, по старинке больше доверяющий бумажным ежедневникам. – Если проще, это где-то уже середина истории. Тогда ухажер заказчицы и старшая дочь были мертвы. Девица надела кулон по случаю праздника. И тоже только один раз. У нас есть записи, что дамочка боялась и ненавидела эту вещь. Надела, потому что настояла мать.

– А кто подарил такое уродство, известно? – все больше заинтересовывался Ян.

– Самое интересное, что нет! – победно выложил Давид. – И это первая наша странность. Теперь по твоему второму вопросу. Как кулон передавался после смерти хозяев. Первый заказчик после смерти жены порезал вены. И кулон в этот момент лежал у него на коленях.

– Подожди, – попросил молодой человек. – А его жена с этим же украшением топилась вроде.

– Выловили ее тоже с ним, – согласно кивнул начальник. – Потом муж снова с этой же вещью покончил с собой. Какие-то там наследники держать эту вещь в доме, понятно, не хотели. И спустя неделю украшение сдали старьевщику. За весьма скромную сумму. После второй сделки, та самая злосчастная выжившая младшая дочь, как я и говорил, подалась в монастырь. И туда принесла кулон. Объяснив его опасность. И проклятая вещь хранилась у настоятельницы. Но…

Он чуть развел руками.

– Не стоит забывать, что история Российской Империи закончилась в 1917 году. Монастырь не выжил при Союзе. Был разорен и обворован. Кулон хранился в семье какого-то мелкого чиновника тех лет. И снова был продан в тяжелый день за копейки. Уже в конце двадцатого века. И дальше переходил из рук в руки, неопознанный. Пока не попал к продавцу, у которого вещь приобрел нынешний заказчик.

– Похоже, – стал размышлять Ян. – Схема иная. Нет никакой цели. Нет того, ради кого затевается сделка. После смерти первой жертвы, кулон просто передается следующей. В соответствии с теми самыми условиями: родство или любовь. Но вопрос в том, должна ли быть эта связь между заказчиком и первой жертвой?

– Должна, – твердо уверил его Давид. – Или же, все-таки устанавливается имитация этой связи через активацию. Когда заказчик смешивает свою кровь с кровью первой жертвы. Условие неизменно и точно важно. Потому-то оно и было известно изначально. Всем, кто хоть что-то знал об истинном смысле кулона.

– Хорошо, – согласился молодой человек. – Тогда именно передача кулона становится указанием для гула, кого убивать следующим.

– Это пока единственное, что более-менее понятно, – продолжил его начальник. – Но вот далее! Я говорил тебе, что теперь у нас есть перевод значений знаков с кулона. Опять же, по логике это должен был быть некий сценарий. Именно его выполнение дает гулу шанс на свободу.

– В чем-то гул подобен джинну, – размышлял Ян. – Он все же привязан к своей тюрьме. Она создана, чтобы его ограничивать. Знаки на кулоне обязаны каким-то образом влиять на условия сделки. И сдерживать гула. По сути, крышка этой вещи, контракт, где прописаны права и обязанности обеих сторон. Не зря же пять знаков на лицевой части – для демона, и один на задней крышке – для заказчика.

– Понимаешь, в этом ты однозначно прав, – подтвердил Давид. – Но я, как и обещал, проанализировал эти переводы. Это, если ты помнишь, названия смертей для жертв. Как раз тот самый сценарий. Но вот это как-то странно не бьется с тем, что происходило в прошлые разы.

– Ты хочешь сказать, что вообще не было совпадений? – это заставило молодого человека сильно заволноваться.

– Одно есть, и назову его сразу, – старший коллега снова искал нужные данные в блокноте. – Вот. Верхний правый знак. Смерть в стихии мудрости. Проще говоря, в воде.

– Так… – Ян хмурился все больше. – Та самая жена первого заказчика как раз утопилась. Я думал, это была внеплановая смерть.

– Очень даже плановая, Ян, – грустно возразил Давид. – И так же умер жених младшей дочери во второй истории. Он был третьим по счету в тот раз.

– Пока в нашей истории никто не топился, – напомнил молодой человек. – Что до очередности… С одной стороны меня немного нервирует, что сценарий не четкий. Но знак на кулоне есть, есть одинаковые смерти в рамках двух предыдущих сделок. Это уже что-то.

– Второе совпадение, – продолжил старший коллега. – Смерть в пучине собственной стихии. Слово пучина намекает на очередную жидкость. Похоже, это смерть от потери крови.

– Утонуть в собственной крови? – Ян поморщился. – Жестко. И что? Такое было?

– Во второй истории был персонаж, – покладисто рассказывал начальник. – Управляющий делами заказчицы и по совместительству настоящий отец той девчонки. Так вот он налетел на вилы. Естественно, было пробито легкое. И он на самом деле захлебнулся собственной кровью. Плюс первый заказчик, кто, как ты помнишь, просто вскрыл вены. В ванной. Как положено. В каком-то смысле, тоже утоп в крови.

– Странно, – молодой человек поджал сердито губы. – Почему заказчик принимает одну из смертей с лицевой стороны кулона?

– Не знаю! – развел огорченный Давид руками. – Но напомню, это было в обеих историях. Во второй заказчица тоже умерла, согласно знака. Просто мы еще до нее не добрались. Пока я успел назвать лишь два символа. И кстати, снова. Заказчик получается, стал третьим, а папаша девицы был четвертым.

– Возможно, каким-то образом, виды смертей зависят от самих жертв, – предположил Ян. – Ну… по характеру или обстоятельствам. Мы не знаем, как жили люди больше ста лет назад. Ты можешь купить еще ворох бумаг о них, но никто не знал эту историю полностью. Пока достаточно того, что все же как-то жертвы реально укладываются в сценарий. Но только почему-то в него же попадают заказчики. Что там еще?

– Теперь у нас есть и еще одно совпадение, – продолжил начальник. – Появилось из-за матери Ольги из нынешнего сценария. Смерть, ломающая изнутри.

– Кстати…подходит, – нехотя согласился Ян. – Мегера умерла от обширного инфаркта. А в прошлый раз?

– Отравление, которое вызвало отек Квинке, – сухо подсказал Давид. – Это у старшей дочери заказчицы.

– Ну… это можно назвать смертью, ломающей изнутри, – признал его молодой коллега. – Где-то так. А что дальше?

– Смерть раненой птицы, – послушно продолжил начальник. – Помнишь? Первый символ. Верхний левый. Как раз вторая заказчица сорвалась с утеса. Она, судя по воспоминаниям ее слуг, была здорово не в себе после смерти старшей дочери и управляющего. Несколько раз пыталась наложить на себя руки. Ее держали под присмотром, но в один прекрасный день дамочка сбежала и пыталась сигануть в море. Но не долетела. Там были камни.

– Как раненая птица… – задумчиво пробормотал молодой человек. – Все так или иначе связано с водой или кровью, как с жидкостью. Только не знаю, важно ли это.

– Я тоже не знаю, – с досадой признался Давид. – У нас четыре символа, три совпадения. Одно уже с нынешним делом. В воде, в крови, смерть изнутри и раненая птица. Последний знак обозначает вообще нечто невнятное. Смерть в тумане мук сердца.

– Сердечный приступ? – с явным сомнением предположил Ян.

– Ни в одной истории такого нет, – напомнил ему начальник. – А самое странное из всего, что все смерти первых жертв вообще не вписываются в сценарий.

– Разбиться на автомобиле, это точно не напишешь на кулоне с древним демоном, – согласился молодой человек.

– Ага, – поддакнул Давид. – В первой истории у нас было довольно банальное повешение, а во второй мужик свернул себе шею, рухнув с коня на охоте.

– Ну… автомобиль и конь, это все же средства передвижения, но веревка… – Ян покачал головой. – Не бьется. И это все не имеет никакого отношения ни к какому туману. Что-то не так. Я могу лишь предположить самое ужасное. На кулоне нет места для смерти первой жертвы. Это просто желание заказчика. Символы на украшении, это путь расплаты за желание. Тогда мы будем иметь на одну потенциальную жертву больше.

– Ты сам указал, что договор с гулом, типичная сделка, – возразил ему старший коллега. – Как можно не указать в контракте саму цель соглашения?

– Не знаю, – подумав, признался молодой человек. – Ты прав, странностей стало больше. И очень значительных. Я так вижу и еще одну, самую важную. В обоих случаях заказчики приняли смерть согласно символам на кулоне. Они были частью сделки. Тогда… как оба раза дезактивировали кулон? И кто? Давид, надо рыть дальше. Такое ощущение, что мы упустили еще кого-то.

– Герой за кадром? – оживился старший коллега. – А ведь…очень может быть! В первой истории у погибшего заказчика была еще и сестра. И дети от любимой жены. Это еще как минимум четыре участника истории.

– Только во второй раз не осталось никого, кроме чокнувшейся девицы, – напомнил Ян.

– О! – неожиданно улыбнулся Давид. – Зато буквально завтра мне должны переправить некие журналы той настоятельницы, у которой оставался кулон. Эта женщина знала всю историю от своей новой послушницы.

– Приняла ее исповедь? – уточнил молодой человек. – Но не факт, что она такое записывала бы. Это все же считается тайной.

– Настоятельница считала, что девушка одержима тем демоном, что убил ее родных, и не верила, что он исчез, – пояснил начальник. – А потому следила за послушницей. И записывала все. Весь ее бред тоже! Ты понимаешь, что там может быть даже самый важный для нас ответ! Как уничтожить эту тварь?

– Надеюсь, – коротко ответил Ян и чуть сменил тему. – А теперь объясни, к чему ты спрашивал про меня и Нику?

– Но это на самом деле важно, Ян, – серьезно подтвердил Давид. – Я уже говорил, в таких делах важно хотеть вступиться за кого-то. Важно быть уверенным, что конкретный человек из круга жертв имеет право быть спасенным. Знаешь… Такое упрямство, принцип, из-за которого можно выйти на поединок. И это не обязательно глубокое чувство.

Он чуть усмехнулся.

– Но уж если ты пошел именно таким путем, – продолжил начальник. – То это становится важнее вдвойне. И намного опаснее. Потому что тебе придется задуматься о том, как ты сможешь жить дальше, если тебе не удастся сохранить жизнь своей женщине. Что будет, если ты проиграешь.

– Значит, я не имею права на проигрыш, – заметил молодой человек несколько задумчиво. – А потому, похоже, Давид, тебе придется приехать. Ты будешь одним из моих козырей.

– Хорошо, что я все-таки вспомнил, где лежит мой чемодан, – усмехнулся старший коллега. – Можешь на меня рассчитывать.