Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

Глава 12 Волки

К утру колено вождя микро-племени снова распухло. Мазь помогала какое-то время. Но следовало поберечь ногу. Потому повседневными делами занялся Андрей. Он сбегал с утра на скалу: часы завести и с медведицей пообщаться. Кроме небольших подачек, ребята с ней немного разговаривали. Сама медведица беспокоилась, слыша человеческую речь. Зато медвежата радостно сопели и плямкали — как же, что-то новенькое и непонятное. Любопытные малыши регулярно пытались залезть по стене. Мамашка с той же частотой переживала за них. Сама-то она не могла подняться из-за веса. Мирно поругавшись с Машкой — снова эти обезьяны совращают молодёжь, Андрей развернул подзорную трубу. Ветер сегодня юго-западный, если верна теория перекочёвки травоядных, то на северо-востоке должен кто-то уходить вдаль. Смотреть приходилось почти против солнца, но Андрей кое-что заметил. Действительно, вдали у горизонта мелькали холмы мамонтов. Более мелкие зубры выглядели точками, а уж остальную мелочь — вообще не рассмотреть. Впрочем, для охотников уход добычи ничего не менял — с противоположной стороны уже шло новое стадо. Звери как раз обогнули голубеющий в утреннем тумане массив леса и расползлись по долине. Как всегда, впереди старая пара. Самец, непонятно — вожак он или нет, шагает немного сбоку, а самка ведёт остальных. Сразу за ней — несколько молодых, но уже достаточно подросших особей. А между ними бегает мелкий мамонтёнок. Или мамонтёнка? То есть — девочка. Как же Миха определял по форме ушей и задницы? Интересно узнать — мальчик или девочка? Может, это то самое стадо, что встретилось им в первый раз. Оно могло сделать круг и снова вернуться сюда.

Мамонтиха подняла хобот, через несколько секунд до мужчины донёсся рёв, низкий, как гудок парохода. Что-то встревожило опытную предводительницу стада. Следом за ней остальные мамонты задрали хоботы. Слитный рёв глушился туманом и отражался лесом, но Андрей равно услышал его на скале. Что же их обеспокоило?

Понятно! Мужчина наконец-то заметил тёмные холки, еле-еле проглядывавшие через белый кисель. Волки. Мамонты повернулись к опасности головой. Бреши между ними заняли зубры. Вся мелочь, всё разноплемённое стадо потекло, собираясь за спинами гигантов. Это выглядело, как растекание капли, показанное наоборот. Всякие пони, козы и овцы сливались вместе, потом эти кучки ныряли в общее стадо.

Минута или две — и перед волками только стена из рогов и бивней. Хищники не стали рваться прямиком, пытаясь прорвать строй — они же не дураки. Волки обогнули оборону по самому краю и вышли к другой стороне стада. Здесь оставались те, кто не видели ситуации через толпу сородичей и потому не очень беспокоились. Несколько козочек спешили, но недостаточно быстро. Увидев волков, они заблеяли — отсюда не слышно, но Андрей представил это очень натурально. Ещё мгновение назад они бежали к спасению, а теперь впереди смерть. Остаётся только обороняться. Волки растеклись лавой, переходя к последнему этапу. Нападали не первые, и даже не вторые — они отвлекали. Как только перепуганная коза кого-то собиралась боднуть или лягнуть, этот волк отскакивал, а потом возвращался, сделав круг. Коза, бодавшаяся в одну сторону, неизбежно — рано или поздно, открывала своё горло. Тогда тот волк, который оказывался в нужном месте, переключался с роли отвлекающего на роль нападающего. Вот упала одна козочка, другая. Остальные заметили прореху в волчьем строю и рванули к стаду. Пара хищников побежала следом. Но как-то вяло. Как будто насмехаясь. Бегите, мол, бегите — вырастайте побольше, позже вас съедим. С паническим меканьем козочки проскользнули внутрь построения. Навстречу хищникам вылетел крупный козёл и грозно повёл рогами, подметая бородой землю. Он топал копытом, наскакивал, вызывая на бой, но парочка хищников только проносилась мимо, не реагируя на его вызов. В это время остальная стая утаскивала добычу. Двое волков тянули коз за шкирку, пятясь задом наперёд. Время от времен кто-нибудь из них случайно или от усталости разжимал пасть и бросал ношу, вливаясь в коллектив. Тушку моментально подхватывал следующий, а остальные кружили, не подпуская возможных конкурентов. Так постепенно они скрылись в лощине от глаз встревоженного стада. Дождавшись окончания акции группа сдерживания тоже убежала в овраг, проскользнув под кустами. Разочарованный козёл убрёл к своим.

Постепенно травоядные успокаивались. Они откочевали подальше от запаха крови и занялись обычным времяпрепровождением — поеданием растительности. То, что двоих из них только что зарезали, как будто вылетело из их блеющих головок. С глаз долой — из сердца вот. Только мамонты продолжали беспокойно вертеть головами. Но постепенно и они вернулись к травкам-кустикам.

В отличие от копытных, Андрею было прекрасно видно, как волки пожирают добытое мясо. Без подробностей — слишком велико расстояние, и туман мешает, хоть и заметно поредел. Но на фантазию мужчина никогда не жаловался.

— Все мы когда-нибудь станем чьей-то добычей. Костлявая с косой припрётся к каждому. — Философски пробурчал мужчина под нос и спустился вниз.

Осмотрел будущий урожай. Огород постепенно зеленел. Хотя до сих пор не прошло ни одного дождика, но влаги из ручья хватало. Тот до сих пор тёк длинной петлёй, орошая весь огород. Всё росло и благоухало под ярким солнцем. Картошка дала по несколько ростков. Они не тянулись ввысь, как привык Андрей, а дали тут же, у земли, густую кучерявую листву тёмно-зелёного цвета. Лук и чеснок тоже выбросили перья. Андрей сорвал несколько узких листков от тех и других, создав во рту микс вкусов. Очень похоже на черемшу. Миха рассказывал в своё время, что очень тосковал по привычному вкусу детства. Так ему только чесночные перья напоминали о нём. Думал, что до конца жизни придётся заменять таким эрзацем. Ну, теперь-то порадуется. Вон она, черемша, краснеет на полянках.

На огороде сквозь перевёрнутые пласты дёрна уже начала пробиваться трава. «Надо подрезать тяпками», — отметил Андрей, — «иначе зарастёт — и картошки не видать. Во всех смыслах».

Под кустом ивы сидел косой. Так и не научился бояться человека. Носится совсем рядом. Хоть руками лови. Как тот мужик из мультика. «А кому зайца? Зайца побегайца!» — Гнусавым голосом пробормотал Андрей. Голоса заяц всё-таки испугался. Но тоже лениво — просто шмыгнул в кусты и замер. Стоп! Ведь русские, кто жил в лесу или возле него, издревле ловили этих грызунов в силки. Почему они забыли о таком простом способе? Окрылённый идеей, Андрей прибавил шагу.

Во дворе царил ажиотаж и этот… Как его… Ну, ладно. В общем, весь личный состав занимался делами. Какая разница, что личного состава — два человека. Они за четверых работают. Только пот во все стороны.

Девушки с самого утра занимались разминкой — разминали шкуры. Это один из процессов, которые вспомнил Михаил из пересказа деда. Очистка сначала ножом, потом золой — от жира. Потом продубить, просушить, размять. Последний этап — снова пропитать жиром, чтобы не сохла. Потом зачем-то мелом посыпать. Зачем так делать — непонятно. Но замена мелу, в принципе, есть — можно растолочь известняк. Правда, он жёстче мела, но кто сказал, что будет легко?

Девушки сначала пытались хоть что-то сделать с кожей зубра, но быстро плюнули на это. Она только прогибалась, как фанера, гнулась с трудом. Удалось обернуть вокруг бревна пару раз с помощью киянки. На этом энтузиазм кончился. Утерев тяжкий трудовой пот, девушки перешли к сладкому: ведь всё это затеяно ради шкуры саблезуба. Сначала получалось трудно. Но картон — это не фанера. Постепенно удалось перейти к описанной дедом технологии — они попеременно тянули перекинутую через жердь шкуру. С каждым разом удавалось всё легче. Хотя, до мягкости тех шкур, что они помнили, ещё далеко. Те сгибались легко, как газета. А эта пока похожа на лист ватмана.

Когда Андрей подошёл к дому, девушки весело качались на шкуре. Если говорить строго, то качалась только Ира. Ольга повисала на шкуре и скучающе сползала вниз, а весело визжащая Ирина взлетала в воздух. Потом Ольга поднимала руки, и подруга плюхалась обратно. Всё повторялось снова и снова, раз за разом.

За этим из-за стола наблюдал Михаил. Сначала Андрей думал, что друг сидит просто так. Но потом увидел, что перед ним лежат обрывки верёвок и тросиков, а товарищ пытается что-то соорудить.

— О-па! У дураков мысли схожи. — Он плюхнулся напротив. — Я вот только что вспомнил о силках, на которые можно грызунов ловить.

— Угу. И я вспомнил. Пытаюсь соорудить. Что хорошего в мире?

— А что хорошего? Небо синеет, огород зеленеет, медведи жиреют, волки тоже.

— Волки? — Встревожился Михаил.

— Это так — к слову. Сегодня ихнюю… их охоту видел. Поразительно слитно работают. Часть отвлекает большое стадо. Часть — запутывают жертв. А потом р-р-раз! Зарезали и утащили двух коз.

— Умные, значит… Это и хорошо, и плохо. Большая стая?

— Особей восемь или десять. Они постоянно крутились, как татарская конница. Сосчитать трудно. Да и туман… А это что?

Андрей покрутил кусок тросика.

— Осталось от предыдущего насоса. Так-то очень хороший тросик — нержавейка да ещё и в силиконовой оплётке. Но за много лет в колодце всё равно сдох. А этот висел на стене. Цел, как видишь.

— А чего думаешь? Не знаешь, как собрать?

— Именно… Надо сделать маленькую петлю на конце. Ну, примерно так, как мы сделали для лебёдки. Но этот тросик гораздо тоньше. И скользкий как раз из-за оплётки. Если её сниму, чтобы сделать петельку, — будет грязь забиваться. И скользить станет хуже.

— А склеить? Суперклеем. Это ведь силикон, он должен хорошо клеиться.

— Только не суперклеем. Он ломкий, как стекло. А можно… Вспомнил! Оля, хватит кататься. Лучше мне помоги. Принеси кое-что.

Супруга быстро поняла, о чём речь, и пошла в дом. Ирине одной тоже стало нечем заняться, и она отправилась следом. Вскоре девушки вернулись. Одна несла уайт-спирит, другая — тюбик универсального монтажного клея. Когда-то Михаил по простоте душевной думал, что он силиконовый — из-за прозрачности и специфической резиновой консистенции даже после длительного затвердевания. Оказалось, что по составу — это клей ПВА, с некоторыми отклонениями. Срезав наждачкой оплётку в нужных местах, Михаил обезжирил поверхности, нанёс клей, дал загустеть. Снова выдавил капельку и сжал в тисках — не сильно, только чтобы окончательно совместить. Получилась петелька около сантиметра размером. Крепость соединения обеспечивалась его большой длиной — Михаил надеялся, что пять сантиметров не дадут петле порваться.

— Вот и всё. Теперь пусть сутки отстаивается.

— А остальные? — Напомнил Андрей.

Командир матюгнулся — оставались ещё три хвоста.

— Придётся ползти в мастерскую. Остались только большие тиски.

Через двадцать минут зажали все три петли. Потом вспомнили, что на другом конце троса тоже нужна петля — как легче крепить ловушку. Пришлось всё-таки раскручивать тиски, делать новые петли и зажимать всё вместе. Сделали перерыв на перекус. Вроде простая работа, а заняла время до обеда.

— Предлагаю повторить верши. — После обеда Михаил повернул разговор к рыбалке. — Занятие как раз для меня, безногого. Если ты нарежешь лозы, конечно. И надо подумать о плоте, наверно. Лазить каждый раз по горло в холодной воде — это не для умного человека.

— А у тебя резиновой лодки не завалялось?

— Чего нет — того нет.

Михаил развёл руками.

— Придётся тащить брёвна отсюда, — «обрадовался» товарищ. — Там, на месте, сухих деревьев нет.

Андрей ушёл к огороду, там ближе всего можно найти лозу. Пока замполит резал заросли ивы, командир сочинял, как правильно сделать силки. Кроме названия, в голове ничего не мелькало. Он не видел никогда такие ловушки — ни в жизни, ни в книгах, ни по телевизору. Только смутное знание, что это затягивающаяся петля. Петля есть, но как она будет приводиться в движение? То, что вместо пружины можно задействовать гибкую и упругую ветку — это тоже понятно. Как эти два пункта соединить — вот что неясно. Мыслей — ноль целых хрен десятых. Стопор должен иметь два противоположных свойства: крепко держать и легко отпускать. Не получалось у Михаила совместить несовместимое. Допустим, можно прижать тросик к земле рогулькой. Эта рогулька не должна упустить тросик, а ведь его тянет достаточно сильная ветка — слабая просто не успеет затянуть петлю до того, как заяц среагирует. То есть, надо очень сильно вдавить, из-за чего ловушка перестанет срабатывать вообще.

Он додумался до того, что надо привязать к тросику гладкую палочку, палочка будет торчать из трубочки, вкопанной в землю. Трубка — для лучшего скольжения. Пружинистую ветку надо привязать так, чтобы тянула вдоль поверхности земли, тогда палочка сама не выскочит. Но стоит её чуть приподнять — и ловушка сработает. Пока оставалось непонятно, как будет приподниматься спусковая палочка. А ещё не нравилось использование трубки. Как-то ведь наши предки обходились без высокотехничных деталей.

Потом пришла мысль, что стопор надо ставить не на саму петлю, а привязать к ветке-пружине отдельный линь. Один конец к ветке, второй — как-то закреплён на крепком колышке вместе с приманкой. Стоит потянуть приманку, и освобождается линь. Система вроде усложнялась, но сделать такую — гораздо легче. Теперь оставалось придумать, каким способом крепить приманку и линь на колышке.

А ещё — понять, что едят дикие зайцы. Использовать остатки морковки? Даже не смешно. Морковка — невозобновимый ресурс в ближайший год. Надо найти что-то местное, которое всегда есть. И которое заяц ест. Трава, листья и кора — про это Михаил помнил из природоведения. Но как таким набором приманить зайца? Этого добра и так кругом полно.

Параллельно с размышлениями Михаил пластал шкуру зубра на полоски-ремешки и соскабливал с них шерсть. Задубевшую кожу приходилось резать ножницами по железу. С шерстю особо не заморачивался. В самом начале мастера пытались полностью соскоблить волоски, а потом поняли, что щетина после засыхания кожи только усиливает соединение, делая его особенно жёстким.

Мысли сами собой повернули к созданию плота. Средство доставки ловушек нужно. Но таскать кучу брёвен за несколько километров не хотелось. Мысль, крутившаяся в подсознании всё это время, всплыла новой идеей, которую он и рассказал вернувшемуся другу.

— Фашины? — Переспросил Андрей. — Это которыми рвы закидывали при штурме крепости?

— Они самые. Делаем несколько вязанок, прикручиваем их к решётке из толстых веток. Или тонких стволов — это как тебе нравится. Получаем лёгкий в построении плот. Пусть он будет немного тонуть. По щиколотку, например. Зато ничего таскать не надо издалека.

— А стволы для решётки? — Андрей всё ещё сомневался в жизнеспособности идеи.

— Это будут тонкие стволы, а не толстые брёвна. Такие носить легче.

— Ладно. Уговорил, языкастый! — Товарищ махнул рукой.

К озеру пошли на второй день. Нога почти не болела, поэтому Михаил решился на дальний поход. Даже если не будут рыбачить, то сделают плот — вдвоём это гораздо удобнее. Андрей накануне успел сходить до озера пару раз — принёс две охапки жердей. Вместе с сегодняшними этого должно хватить на создание плота. Они всё ещё использовали старые запасы — тонких сухих деревьев в округе почти не было, а тащить сырые стволики — спина не казённая.

Михаил за полтора дня связал четыре верши. Раз за разом получалось всё быстрее и аккуратнее. Загрузили в тачку инструмент, ремни для связывания плота. Кстати, это почти последние — шкура зубра знатно сократилась. Сверху на тачку приспособили все четыре ловушки. Снова приходилось страдать эквилибристикой. Из-за чего дорога получилась гораздо дольше, чем без груза.

Сборка плота заняла всё время до вечера. Пока нарубили ветки, пока связали их, укладывая ровными рядами — уже прошло несколько часов, а возле озера они оказались незадолго до полудня.

Ветки приходилось выбирать и срезать по одной. Некоторые выросли слишком кривые, некоторые — слишком короткие. Зато охапку вязали в считанные минуты. Размер взяли на глазок: длиной на размах рук и диаметром в один обхват. Собрали, затянули ремни… И никто не смог её поднять. Только вдвоём парням удалось приподнять вязанку. Всего одну. А по плану для плота требовалось шесть.

— Примем за то, что я с натугой поднимаю сорок-пятьдесят килограмм. — Михаил привалился спиной к злополучной фашине. Допустим, ты тоже можешь поднять столько же. В среднем деревяшка поднимает из воды половину своего веса. От влажности и сорта древесины зависит. То есть, нам ещё одну надо, и плот сможет поднять одного человека.

— А больше нам не надо.

— Но на всякий случай сделаем три фашины. На эту угробили часа два. Закончим вечером. А полностью плот соберём, хорошо, если к закату.

Так и получилось. Второй этап, сборка решётки — тоже заняло немало времени. Надо отпилить жерди одинаковой длины, для поперечин вырубить ложбинки, потом связать — получалось несколько десятков соединений. И последнее — собрать всё вместе. Закончили, когда солнце почти достигло горизонта. Следовало поторопиться, пока не выползли ночные хищники. Для скорости передвижения оставили всё на месте, даже тачку. Если о чём-то завтра вспомнят, то наверняка смогут принести. К лесу подошли в красных лучах заката. Солнце ещё наполовину торчало над горизонтом. Этого времени хватило, чтобы добраться до дома. Хотя в лесу пришлось пробираться фактически на ощупь — солнечный свет почти пропал.

Утром, несмотря на хромоту Михаила, пришли к озеру ещё сквозь остатки тумана. Вышли на берег, подняв тучу местных чаек-гагарок. Выкинутые недавно в воду потроха привлекали кучу рыбы. А на рыбу слетались птицы. Они некоторое время надоедали парням криками, кружа над головой. Но поняв, что люди здесь надолго, улетели к другому берегу.

Скинули штаны с обувью и, дрожа от холода, потащили плот к воде. Нести его на руках не получалось. Пришлось кантовать, поднимая то один край, то другой, и занося его ближе к воде. Вскоре от парней пошёл пар, а зайти в прохладную воду даже стало приятно. Хотя ещё двадцать минут назад каждый содрогался от такой мысли. В воде стало легче тащить, но конструкция слишком сильно проседала и ещё долго царапала дно. Только окунув причиндалы, смогли дотянуть плот до того места, где он мог принять груз.

— Так, ты держи тот край, а я полезу. — Сказал Михаил.

— Почему ты? — Возразил друг.

— Я придумал — мне испытывать. Держишь?

— Да, — Андрей упёрся сверху в вязанку.

Михаил кое-как сумел поднять ногу до уровня пояса, на котором колыхалась палуба. Плот осел до дна, задирая противоположный конец.

— Держи!

Михаил на четвереньках прополз в центр конструкции. Плот обрушился обратно в воду, восстанавливая равновесие. При этом волна чуть не сбила Андрея, а водой, поднятой затопленным концом, залило обоих мужчин.

— Нарекаю тебя «Щукой»!

Торжественно говорить, стоя при этом на четвереньках — это трудное занятие, но Михаил очень старался. Он попытался встать на ноги и тут же упал обратно — плот задрожал и заходил ходуном.

— А почему «Щука»?

— Потому что под воду ушла. Подводная лодка получается. Где-то я ошибся в расчётах.

— Тогда уж «Наутилус». — Предложил Андрей.

— Не тянет эта херь на «Наутилус», — возразил друг. — «Щука» — это маленькая подлодка класса Щ. Так что буду я капитан «Щуки»… Слушай, мне надоело так стоять, как гордый лев!

— Так поднимись, — искренне удивился замполит.

— Не могу. Сразу начинает колбасить. Может ты того… К берегу дотащишь?

— Ладно…

Через минуту передняя фашина процарапала дно, подняв новое облачко мути. До берега оставалось ещё несколько метров. Пришлось прыгать в воду, которой здесь по колено. Плот, освобождённый от груза, всплыл и попытался убежать.

— Держи!

Оба мужчины уцепились за раму и вытянули конструкцию как можно дальше, где он благополучно лёг на песок. Михаил посмотрел на тени, определяя время.

— Да, уж! Вроде сделали всего один заезд, а времени почти час потеряли.

— Давай передохнём, и теперь я попробую поплавать.

Через пять минут, погревшись на утреннем солнышке, парни вернулись к плоту. Андрей, прихватив длинный шест, ступил на палубу и прошёл к середине. Понаблюдав до этого за эквилибристикой друга, он приготовился к тому, что плот начнёт брыкаться. Но тот пока стоял твёрдо. Михаил положил на решётку одну вершу. Поводок от неё оставался на берегу. Можно отчаливать.

Андрей отступил на шаг, и плот приподнялся, снимаясь с берега. Мужчина тут же вернулся к центру. Рано — край плота снова засел в тине.

— Подтолкни.

Михаил навалился, сдвигая плавсредство на глубину. Тут же подхватил шнур верши. Надо следить, чтобы он не запутался. В этот раз шнур сделали длиннее. А чтобы он не тянул на дно, привязали через каждый метр поплавок из сухой короткой палочки. Из-за этого приходилось внимательно контролировать, как разматывается капроновый шнурок. Вскоре остались последние мотки.

— Стой!

Михаил, рассчитывая на инертность плота, крикнул заранее, но в действительности плот продолжал плыть, несмотря на усилия Андрея. Михаилу пришлось с концом в руках бежать следом по воде. Только метров через пять до него дошло, что необязательно плотоводу скидывать вершу. Он сам может дёрнуть за конец, и ловушка окажется в воде. Навалившись, он потянул мокрый шнур на себя. Вернувшись на берег, мужчина привязал конец к дереву — сегодня начали с этой точки.

Андрей в это время пытался справиться со взбунтовавшимся плавательным средством. Он уже опустил шест на три метра, но не мог достать дна. Мужчина понимал, что дальше от берега станет ещё глубже. Рискуя перевернуться, он засунул шест на всю длину. Руки уже погрузились в воду, когда палка воткнулась в песок. Плот остановился, но сдвинуть обратно его не получалось. Не с этой точки, тут можно перевернуться. Быстро, но плавно, Андрей вытащил шест и снова засунул его в воду между вязанок-поплавков. В этом месте уже можно приложить усилие, не рискуя свалиться в воду. Наконец, плот двинулся в сторону берега. Сначала Андрей смутился, что плывёт не прямо назад, а под углом. Но потом даже порадовался: так он минует вершу и не запутается в капроновом шнуре.

Постепенно дно повышалось. Через несколько минут мужчина уже смог спокойно отталкиваться, не прилагая чрезмерных усилий. Пошли заросли осоки. В этом месте они ещё оставались целыми, не измятыми предыдущими заплывами, и сильно тормозили плот. Пришлось разогнаться, отталкиваясь без перерыва. Перед самым концом воды Андрей отступил к заднему краю, приподнимая нос сооружения. Плот со скрипом и шорохом намертво вцепился в берег. Мужчина тут же соскочил на берег. Бросив шест, он вытер холодный пот.

— Не-е-е, сюда я больше не ходок. — Пожаловался он другу. — Зачем я вообще полез? Я же плавать не умею. Как представил, что подо мной многометровый слой ледяной воды, так и застыл. Кое-как заставил себя действовать.

— Предлагаю обмыть первый выход на воду. — Михаил побулькал флягой. — И для успокоения нервов.

Андрей только кивнул и отобрал посудину. Через сто грамм его наконец-то отпустило.

— Фух! Пойдём, костёр разведём, что ли. Я весь вспотел и замёрз.

После первой, самой экстремальной тренировки, остальные заплывы получались быстрее и спокойнее. Постарались учесть все прошлые ошибки. Для привязывания ловушек забили несколько шестов. Казалось, что двухметровые палки полностью уйдут в песок, но твёрдое дно всё-таки нашлось. Теперь над землёй торчали где двадцать сантиметров, а где даже полметра. Михаил освоил старт и финиш, придуманный другом. Андрей нашёл способ укладывать шнур так, чтобы он не путался: в виде змейки, оставалось только немного поправлять верёвку, чтобы она не заедала.

— Неправильно это, — сказал Михаил на обратном пути.

— Что неправильно?

Андрей поставил тачку и принялся разминать уставшие руки. Сегодня они дважды ставили ловушки. И хотя вытаскивали их заранее, не дожидаясь бурных телодвижений, но тачка снова наполнилась до самых бортов.

— Неправильно, что таскаемся туда-сюда. — Михаил упёрся в копьё, ослабляя нагрузку на больную ногу. — Утром тратим часа два, а то и три. Вечером тоже. Тащим эту тачку с сырой рыбой. Хотя вяленая гораздо легче — она без воды.

— Предлагаешь переселиться сюда?

Андрей подобрал камешек и бросил в ближайшие кусты.

— Заимку сделать. Или как у рыбаков такой домик называется? Мы теснимся, будто боимся кому-то помешать. Кому? Кроме нас, здесь людей нет. А птицам у озера места хватит.

Андрей бросил ещё один камень, только кусты выбрал подальше. Обычное для задумавшегося горожанина действие распугало местную живность. Выскочил заяц, увидел непонятных двуногих чужаков и развернулся прочь. С другой стороны кустов показалась какая-то серая мелочь и помчалась, иногда выныривая из высокой травы.

— И зачем пугал? — Укорил Михаил товарища. — Пусть бы зайцы и дальше не понимали опасности, исходящей от человека. А с той стороны, ты не заметил — это были птицы?

— Не-а, не заметил. Это так важно?

— Если не летает, то это может быть куропатка. Наверно, её можно приручить. Надо силки поставить здесь. Если попадутся живые, то подрезать крылья и пусть в загоне живут.

— Они же и так не летают, — удивился Андрей.

— Зато подпрыгивают и планируют. Сам же сейчас видел. А петух, помню, может на высокий забор взлететь.

— Изверг ты. Крылья резать…

— Всё для людёв стараюсь. Отдохнул? Поехали дальше.

— Изверг… — Андрей подхватил тачку и покатил за бодро хромающим другом.

— Надо менять психологию, — продолжил командир за ужином. — Мы городские жители и привыкли ютиться в одном месте. В уютной квартире, где всё под рукой. А здесь по-другому. Сегодня обед здесь пасётся, а завтра за горизонтом. До горизонта топать несколько часов, если кто не знал. То есть, права старая поговорка: «как потопаешь, так и полопаешь». Или это пословица? Кто разбирается?

— Скорее пословица, — ответил главный гуманитарий. — Это самостоятельное предложение и несёт определённую мораль. Хотя из-за чрезмерной образности можно отнести к поговоркам…

— Не суть! — Михаил поднял ладонь, останавливая дальнейшие рассуждения доморощенного философа. — А суть в том, что можно не стесняться, что кого-то стесним… Э-э-э… Тавтология, однако. Да. Мы никого не стесним, если поселимся сразу в куче мест. На скале дом, вокруг неё — огород. Там же нужен временный склад для осеннего урожая. Чтобы зверьё не растащило. У озера поставить домик и рыбу сушить сразу там. Домик — чтобы ночевать и временно хранить рыбу, пока не унесём домой. А где-нибудь еще присмотреть место, вокруг которого постоянно пасутся травоядные. То есть поохотился, притащил в сторожку и закрыл там, чтобы хищники не упёрли.

— Забываешь, что против хищников надо крепкие стены. — Возразила Ольга. — Не от волков и лис, как в старом мире. Против медведей и саблезубов защищаться. Ты готов руками срубить за сезон несколько избушек? Думаю, не готов.

— Что-то я не подумал в этом направлении. — Михаил почесал затылок. — Казалось, это будет очень удобно. А тут куча работ.

— Можно принять это, как задачу на несколько лет. — Предложила Ирина. — В принципе, ты говорил о чём-то подобном.

— Ну, да. — Подхватила жена. — О ранчо разговор шёл. Или ты свои предвыборные речи не помнишь? Тогда ты настоящий политик.

Михаил смутился:

— Да нет, помню. Только я пьяный был. Всё как-то смутно.

— Короче, это дело далёкого будущего. Вы, мужики, лучше скажите, чем завтра собираетесь заниматься? Только не говорите, что снова на рыбалку.

Ольга поглядела на обоих. Мужчины посмотрели друг на друга и приуныли. Они действительно хотели ещё раз порыбачить. Ольга продолжила:

— Нам рыбу некуда вешать. Она же вялится чёрт знает сколько. Мы уже приспособили верёвки под крышей.

Женщина махнула в сторону избы, где на самом верху, под краем крыши видели чешуйчатые тушки. Рядом стояла лестница, с которой девушки работали.

— Туда повесили уже прокопчённое. А с этой вешалки идёт в коптильню. Мы пропахли этой рыбой до тошноты. Понимаете?

Михаил с Андреем завертели головами.

— Да-а-а, знатно мы порыбачили. А где та зверюга? Коптится?

— Уже прокоптилась — четыре дня ведь прошло. Убрали в голбец, чтобы побыстрее использовать. Есть у меня сомнение, что она может долго выдержать. Так что пусть под рукой будет.

— А-а-а?..

— А остальную рыбу потом уберём. Пусть выветрится сильнее. Суше будет — дольше сохранится.

Вождь повернулся к заму:

— Тогда предлагаю заняться дровами. Участок всё равно надо чистить.

— Начнём с сухостоя?

— Ну, да. Сначала к зиме приготовимся. И для коптильни надо запасы делать. А то я смотрю, старых дров почти не осталось.

Ольга кивнула, подтверждая.

— Точно. Хотела же сказать уже который день. Да всё забываю.

Михаил, не торопясь, срубал ветки с одной из поваленных сосен. Их спилили сразу три. Это место они давно обнаружили и сегодня решили начать именно с него. Пришли, управились за полчаса — сказывался опыт. А потом дело остановилось. Бензопилу они взяли, трелевочные вилки тоже. И топоры. А двуручную пилу забыли. Тратить дефицитный бензин жалко. Ира предлагала влить в бачок самогон. Наивная душа! Какой мужик сможет это сделать?!

Потому Андрей отправился домой за пилой, а Михаил занялся сучками. Даже на высоте кроны ствол очень толстый, жалко оставлять его в лесу — хорошие дрова ведь. Пусть и трудно их будет колоть. Михаил махал топором. Тот звенел, отскакивая от сухих веток. Отлетающие щепки время от времени больно втыкались в лицо. «Хорошо, что очки ношу», — проскочила мысль.

Шорох в лесу он сначала принял за возвращение Андрея. А потом раздался низкий рык. Михаил развернулся со всей проворностью, не обращая внимания на стрельнувшее колено. Только привалился к стволу, когда оно подвело. Оттолкнулся и встал вертикально. Топор уже в правой руке, а левая тянет кортик деда.

После вырубленных деревьев осталась прореха в кроне леса, и мужчина со света не видел ничего, что происходило в зарослях. Только неясную тень, хриплое дыхание и клёкот в горле хищника. Потом удалось разглядеть два жёлто-зелёных огонька глаз. Тень сдвинулась, на свет показалась узкая волчья морда. Хищник сделал ещё шаг.

— Тише, тише.

Михаил пытался говорить уверенно, хотя сердце стучалось где-то в пятках. Теория — теорией, но сгинуть в зубастой пасти не хотелось. С боку послышался шорох хвои и раздался ещё один рык.

«Это конец», — промелькнула в голове фраза из фильма.

Стараясь не терять из вида одного хищника, он скосил глаза на второго. Из тени леса снова раздался короткий рык. А потом неуверенно, как будто вспоминая:

— Гав!

— Мишка?

— Гав! Гав!

— Тёзка! Вернулся.

С самого солнцестояния пёс не появлялся. Получается — две недели прошло. Михаил думал, что тёзка сгинул. Всё-таки городской, не знает местных опасностей. Приходилось даже врать Ольге, что иногда видел его. Мол, бегает, а домой идти не хочет.

— Жив, бродяга. Ну, или сюда.

Из чащи осторожно ступил Мишка. На ходу рыкнув на первого волка, он подошёл к хозяину и сел, склонив на бок голову.

— Да, потрепало тебя знатно!

Лохматая, ещё не сошедшая зимняя шерсть свалялась, как валенок. Всюду репьи и мелкие ветки. Одно ухо порвано. Глаз слезится. На груди бурые пятна. Только природная густота шерсти не дала чужим клыкам добраться до горла.

— С кем же ты дрался?

Мужчина внезапно понял, что первый — не волк. То есть, волк, но не самец. Волчица.

— Ты что же? Женился, что ли? — Человек мотнул головой в сторону волчицы. — Из-за неё весь сыр-бор?

Собакен скосил взгляд на подругу и гавкнул. А волчица явно нервничала. Ей было непонятно, зачем супруг подошёл к этому странному высокому двуногому.

Со стороны дома послышались шаги. Теперь это точно Андрей. И он идёт прямо на волчицу. Кричать нельзя — это может спровоцировать нападение. Молчать тоже нельзя — зверюга уже услышала шаги и готова напасть.

— Мишка, иди, гуляй.

Мужчина подтолкнул пса в сторону волчицы. Тот удивлённо оглянулся на хозяина. Как же так? Вон, сколько гулял.

— Давай уже, иди. Вечером вернёшься. Или завтра.

И добавил тихо вслед убегающему псу:

— Если ты понял, конечно. И если сумеешь привести подругу. Потому что без неё явно не пойдёшь.

Мишка так и не пришёл. Ни днём, ни вечером, ни на следующий день. А через два дня Андрей, проверявший каждый вечер силки, вернулся хмурый.

— Нашего зайца съели. Это явно волки. Думал, что они не суются так близко к логову медведя. Придётся ставить на них капкан.

— Нет! — Резко ответил Михаил.

— Ты чего?

— Ну, влезет Машка. Для неё капкан не смертелен, но повредить может. А медвежатам — тем более. И так, и так — она рассердится и пойдёт по следу.

Михаил сам не понял, почему не говорит о нашедшемся псе. В первый день было как-то не до того. Потом вылетело из головы. А сейчас получается стыдно, что не сказал сразу. Но Андрею довод с медведицей показался правильным, и он отказался от задумки.

— Ладно. Буду ставить силки в других местах. Например, в тех кустах между озером и нашей рощей. Там куропатки…

— Бор… — Коротко поправил Михаил.

— Что?

— Если еловые деревья, то бор. А роща из лиственных деревьев.

— Действительно, так ведь и есть. Древние для каждого понятия придумали своё особенное слово. Это мы, современные горожане, болтаем языком как ни попадя.

— Эти слова хотя бы все знают. А ты слыхал там, у себя, слово «берЭзник»? Вот так, с ударением на вторую Е, которая произносится почти как Э. Я вообще не задумывался, что для каждого типа леса придумали отдельные слова: ельник, березник, дубрава, сосняк и так далее.

— Тут рощу с бором путаешь, а ты говоришь!.. А про дубраву слышал, конечно. Но не у нас. У нас и дубов-то нет. В книгах. Зато здесь не знают слова «стланик», «кедрач».

Андрей гордо прищурился.

— О! Горе мне, горе!

Михаил притворно схватился за голову и склонил её. Потом выглянул из-под локтя и первый заржал.

— Чего вы тут, как кони стоялые?

Во двор, где мужики провожали Солнце, вышли девушки.

— Да так…

И продолжили давиться смехом.

С утра Андрей пошёл с силками к тем кустам, где заметили куропаток. Он решил контролировать процесс, охранять от хищников на некотором расстоянии, и предполагал отсутствовать весь день. А Михаил решил поискать тёзку. Если волки съели зайца из ловушки, то наверняка поселились рядом и придут снова.

Конечно, он не умел читать следы — странно ждать такие знания от городского жителя. Но логику никто не отменял, и мужчина надеялся с её помощью понять хоть что-то. Для начала Михаил прошёлся в том месте, где точно знал, что следы волка есть. Там, где два дня назад сидела волчица. За это время под кустами никто не ходил. Мужчины работали рядом, но конкретно к этому месту не подходили. Дождей не наблюдалось, и ветра в лесу не найдёшь. Поэтому следы должны остаться. Теперь вождь Стеклянный Глаз пытался отделить естественные ямки в палой хвое от тех, что оставили лапы хищницы. Вот эти похожи. Здесь она сидела, мела хвостом. Хотя у волков хвост обычно висит, но садясь, они укладывают его вокруг лап. Теперь встала, развернулась — хвоя легла веером. Скачок, разбег. След уводил под заросли, а с другой стороны почти исчезал. Михаил только понял, что волчица раздвинула ветки и ушла, дальше следы уже не читались. Опытный следопыт наверняка бы разобрался, но не он. В принципе, он хотел посмотреть размеры, следы когтей и прочее, чтобы сравнить с теми, которые остались возле ловушки. Михаил замерил ладонью самый чёткий отпечаток и отправился туда, где Андрей в прошлый раз ставил ловушку.

Место установки нашёл, пусть и не сразу. Найдя, сильно удивлялся, как он умудрился дважды пройти мимо — в этом месте как будто торнадо резвился: порванная и разбросанная трава, огрызки приманки, поломанные ветки, следы борьбы и брызги крови. Поверх всего — отпечатки ботинок. Понятно, это Андрей проверял ловушку. Так как больше в этом месте никого не поймать, то товарищ просто выломал петлю, не заморачиваясь развязыванием. Кстати, что он использует для приманки? Когда Михаил сказал, что не знает, что можно положить, Андрей ответил, что поищет. Значит, нашёл, если уже несколько раз ловил зайцев. Михаил поднял белый кусочек и понюхал. Понятно, это луковица саранки. Она немного сластит. Вероятно, это привлекало добычу.

Мужчина обошёл полянку, стараясь не наступить ни на один след. Часть из них затоптал Андрей, но сколько-то осталась. Там, где хищнику пришлось встать на три лапы и упереться сильнее в землю, красовался глубокий чёткий отпечаток. Слишком мелкий для волка. Это стало понятно даже на глаз, но Михаил всё-таки присел и сравнил по ладони. Определённо, на четверть меньше. Из зверей, чуть меньших, чем волки, он припоминал только шакалов и лис. Жили шакалы в каменном веке на западном Урале или нет — неизвестно. А лисы — наверняка. Если расселились по всей Европе, то кто им мешал жить здесь?

Остатки тушки нашлись под ближайшим кустом — туда вели капли крови. Дальше тоже шёл отличный след. Вероятно, по весу хищник немногим уступал волку, если тонкие лапы оставляли такие чёткие отпечатки. А может, виновата более рыхлая и мокрая земля — рядом протекал ручей. Мысль подтвердилась, когда хищник ушёл подальше. Здесь следы почти сошли на нет. Только иногда проявляясь в виде порванной когтями травы или сломанных веток. А потом следы опять пропали. Впереди стояли стеной кусты, а за ними — обрыв и степь. Кусты никто не тревожил — ветки не поломаны, листья не оборваны Если хищник шёл всё время в одну сторону, то он мог просто обогнуть препятствие, например — уйти к более удобному спуску. Михаил встал, стараясь вспомнить окружающую местность. С пригорка, на котором стоит их дом, есть несколько спусков. Один из них примерно через сто метров влево.

Гипотеза блестяще подтвердилась — на глинистом склоне он нашёл те самые отпечатки. След через долину небольшими зигзагами уходил к синей стене большого леса. Хоть трава и поднялась со вчерашнего дня, но издалека можно отличить, что она «причёсана» в другую сторону.

Что теперь? Идти в одиночку до чужого леса — плохая идея. Жаль, Мишку он так и не нашёл. Хотя очень надеялся, что пёс поселился где-то неподалёку. Надеялся из-за волчицы. Получить уже в ближайшее время наполовину собачье потомство — это выиграть сотню — другую лет отбора. Уже его дети смогут жить вместе с лучшими помощниками. Ещё лошадей надо. И коров, и овец, и куриц… Михаил остановил разогнавшуюся фантазию. Собак бы получить.

Какая-то тень, на грани восприятия его слабым зрением, мелькнула с той стороны долины. Мужчина достал подзорную трубу — попросил на сегодня у заместителя. Искал почти минуту. Наконец, в объективе показался тёмно-серый, почти чёрный силуэт. Волк. Какой-то тонконогий, по сравнению с той волчицей. Но волк. Или это шакалы такие? Явно не лиса. Тощий волк замер и уставился в одну точку, высунув язык. Потом побежал дальше. Михаил повёл трубу в ту сторону, куда смотрел хищник. Дважды промахнулся, но потом поймал в объектив ещё одного волка. И если он не ошибается, то это та самая волчица. Она действительно крупнее того волка, который ходил сюда.

В это время тощий волк подбежал к волчице. Они обнюхали друг друга, и волчица движением головы отправила его за спину, а сама снова замерла, оглядывая степь.

«Так это волчонок!» — дошло до Михаила. — «Её подросший волчонок. И тонконогий он, как все подростки. Но Мишка не может быть его отцом. Значит, он укокошил папашу — отсюда покоцанный вид у пса, взял волчицу в супруги и усыновил чужого щенка. Силён тёзка».

Волчонок снова вышел к матери. А, нет. Это другой. Подпалины немного не там. А первый, вон он, под кустами.

«Рассуждаем дальше». — Михаил убрал трубу от уставшего глаза. — «Андрей на днях видел недалеко стаю около восьми особей. Но здесь всего четверо получается: Мишка, волчица и два подростка. Могут две стаи обитать так близко? В нашем времени — нет. Но здесь добыча сама в пасть лезет. И всё-таки, почему вторая группа волков сюда прибилась? Как Мишка врез в драку и стал вожаком? Есть ещё вариант. Мишка отбил от стаи одну из самок, пусть и с детёнышами. В старой стае остался старый вожак, а у Мишки — новый коллектив. Кстати, тогда на охоте мы видели волков порядка дюжины особей. Теперь стая уменьшилась. Всё сходится».

Как бы ни было, но для пса будущее складывалось печально. Старый вожак не захочет конкурентов рядом с собой. А Мишка явно не хочет уходить от дома. Мужчина присел над обрывом. Если самка ждёт, то его тёзка убежал ненадолго. На охоту они отправились бы все вместе. Присел, положил копьё под руку и достал кусок мяса из велосипедной коробочки на поясе. Отцепил фляжку с водкой, разведённой компотом и водой — специальная смесь для предупреждения диареи. Откусил немного и принялся медленно жевать. Волки ждут — и он подождёт.

Солнце бежало по кругу, миновал полдень, а Михаил всё ждал. Насчёт волков не беспокоился: ветер дует в сторону, а до того леса около полукилометра. Слишком далеко, чтобы опасаться, что увидят. Сидел, перекусывая понемногу — отщипывал не больше ногтя — и даже не жевал, а растирал, обсасывая. Нормальный обед он пропустил, вот и следовало успокоить желудок. Как известно — чем медленней ешь, тем сытнее получается. Тут главное не переборщить и не растянуть обед до ужина.

Судя по направлению теней, наступило три или четыре пополудни, когда волчица насторожилась. Михаил отправил остатки мяса в рот, быстро вытер руки и потянулся за трубой. Но он и так уже понял, что через долину несётся его тёзка. Пусть так далеко мужчина видел только размытый силуэт, но движения слишком характерные. Настроив подзорную трубу, он удостоверился, что это действительно пёсель. Но в каком виде! Чистый, причёсанный. Длинная шерсть пострижена и матово сияет на Солнце. А в ухмыляющейся пасти — огромный кусок мяса. Ответ на эту загадку мог быть только один — нежные женские руки.

Волчица лёгкой рысью отправилась навстречу добытчику. Волчата пристроились позади неё косым клином. Михаил спустился и тоже направился рыхлым бегом. Если знакомиться, то только сейчас. Вожак рядом и погасит агрессию. А ещё — вожак тащит мясо, а значит, его рейтинг сейчас зашкаливает.

Нет, так он не успеет, могут уйти. Михаил остановился и свистнул. Пёс замер и насторожил уши.

— Мишка! Тёзка! Ко мне!

Пёс положил кусок, радостно гавкнул и повернулся к хозяину. Потом оглянулся на своих, тоскливо взвыл и закрутился, не зная, куда направиться. Михаил решил, что сам добежит.

— Иду… Бегу, блин. — Ворчал мужчина под нос. — Заставляет хозяина бегать…

Пусть у волков скорость выше, но им от леса в несколько раз дальше. Поэтому мужчина уже обнимался с собакой, когда дикая троица вышла на протоптанный пятачок.

— Ну, здрасьте, родня, блин, неожиданная.

Волчица молча оскалилась. На неё сразу рыкнул Мишка. Мелочь почтительно молчала. Михаил медленно достал кортик и отрезал пласт мяса. Эта мысль пришла ему по дороге — примет из человеческих рук или нет? Шмат упал к ногам волчицы. Та обнюхала закопчённый кусок. Вроде и мясо, а вроде и нет. Потом подняла нос и принюхалась к супругу и незнакомцу. Супруг снова пах, как при самой первой встрече. Она уже почти забыла этот запах. И этот, двуногий, тоже похоже пахнет.

Всё это так явно читалось в движениях волчицы, что Михаил непроизвольно озвучивал её мысли. Он понял, что надо показать пример. Отрезав немного от большого куска, подал собакену. Тот явно дома уже набил живот, но слизнул с ладони и радостно оскалился, высунув язык. Ещё один кусочек съел сам Михаил. Потом кинул ещё два куска к ногам волчат. Те не стали заморачиваться и проглотили.

— Сработаемся…

Михаил говорил в полголоса, стараясь не пугать — так сам не заметишь, как появится новая дырка в горле. Волчица всё-таки сдалась — голод, он не тётка. Потом проглотила второй кусок, брошенный человеческой рукой, третий. Наконец, мужчина принёс остатки мяса и положил перед ней. Она сначала дёрнулась, вновь увидев, что человек стал выше в два раза, но подошла и легла, обхватив кусок лапами.

Михаил дождался, когда все закончат, медленно поднялся и позвал пса:

— Мишка, ты со мной?

Не дожидаясь ответа, пошёл в сторону дома. При этом продолжал коситься назад. Сейчас он понял, что к человеку тоже можно применить выражение «навострил уши». Он ощущал, как под волосами напрягаются мышцы, чтобы повернуть локаторы. Мужчина шагал и напряжённо вслушивался. Вот зашевелился кто-то. Мишка, судя по направлению звука. Шелест травы. Идёт следом. Вот снова кто-то встал. Михаил чуть повернул голову и приготовился — нападёт или нет? Шагает за супругом. Он вытер лоб и пошёл спокойнее. Михаил довёл всех до того же места, где встретил их пару дней назад. Здесь волчица уже была и не должна беспокоиться. Бросил псу:

— Жди!

И ушёл домой. Следовало развить сложившиеся отношения. То есть, нужно мясо. Во дворе обе девушки радостно качались на шкуре саблезуба.

— Миша! — Заорала жена, как только он показался из прохода в засеке. — А Мишка вернулся! Представляешь? Такой грязный был. Мы кое-как отмыли. И…

— Я знаю. — Он заткнул супругу поцелуем.

Чуть не поцеловал вставшую рядом Иру. Погрозил ей пальцем: не балуй!

— Откуда? — Не поняла Ольга.

— Я его видел. Нужно ещё столько же мяса, сколько вы дали.

— Хорошо…

Женщина обескуражено повернулась к подруге:

— Пойдём, достанем.

Уходя, Михаил проинструктировал девушек:

— От дома пока не отходите. Сейчас в лесу опасно. Вернусь, всё объясню.

— А как же Андрей? — Спросила Ирина.

— Вот же чёрт! Дырявая башка! — Михаил раздражённо крутанул рукой. — Вернусь и пойду ему навстречу. Пока ещё успеваю.

Волчица снова зарычала, когда он вышел на поляну, но через мгновение узнала. Мужчина тут же, чтобы не нервировать, распластал мясо, выдав каждому по куску.

— С вами, проглотами, без запасов останемся.

Он продолжал говорить вслух, приучая к человеческому голосу. Странная нейтральная агрессивность хищников немного ставила его в тупик. С медведицей укладывается в рамки. Они и на Земле, на ТОЙ Земле, особо не агрились. А вот волчица… Единственная догадка — что человека пока не видели и не понимают, что это тоже мясо. Может, потому что собакен пахнет похоже. А к нему волчица привыкла. Так он говорил и говорил, перескакивая с темы на тему. Одновременно трепал Мишку по затылку. Тот блаженно щурился.

— Значит, так. Два дня нам на привыкание друг к другу. На это время мяса хватит. Хотя, я ещё попробую вас рыбой покормить. Но на охоту всё равно скоро придётся идти. Вместе с вами, наверно. Ладно, мне пора. А вы оставайтесь. Мишка, место!

Михаил повёл рукой, обозначая, что эта территория — для тёзки, и скрылся за деревьями. Солнце уже ниже крон, следовало спешить, перехватить друга на подступах к бору и провести его сквозь лес. Волки не будут долго сидеть на месте и пойдут обследовать территорию. Встретятся, перепугаются — какая потом дружба?