Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

Глава 20 Неожиданные трофеи

— Вот смотри. Эту группу из трёх деревьев видишь?

— Это налево от холма, похожего на лысину монаха?

— Да, холм с кустами у подножия. Левее три дерева.

— Мне не видно, что три. Казалось, что одно большое дерево.

— Поверь, там их три. Потом прямо от них небольшой островок леса.

— Так, увидел.

— Теперь небольшое озеро правее и немного к нам.

— Это такое тёмное сине-зелёное пятно?

— Наверно, уж я-то прекрасно вижу там лужу. Она даже меньше нашего маленького озера на севере.

— Понял про озеро. Куда дальше?

— Никуда. Где-то в этом треугольнике. Три дерева одной группой, кучка деревьев и озеро.

— Всё, я засёк. Спускаемся.

Перед тем, как идти за добычей, Михаил настоял на рекогносцировке. Ему хотелось точно знать, где именно искать трофеи. Ольга долго пыталась объяснить полуслепому мужу, куда смотреть. Тот пытался увидеть хоть что-то через кольцо из пальцев, уменьшая таким способом диафрагму, а значит — и глубину резкости. Вроде, получалось.

— Расстояние, пожалуй, от пяти до восьми километров. Хотя, тут плюс-минус лапоть, точнее не определишь. — Говорил Михаил по дороге.

За трофеями вышли всем новоявленным семейством. Никто не хотел оставаться дома. На всё у любого из троих звучал один ответ: оставлять кого-то дома — нет смысла. В одиночку не отобьёшься от нападения хищников. И даже вдвоём — не очень. Да и трое — тоже не ахти войско. Но шансы выше. Шансы, что хищник вообще не нападёт на большую группу, гораздо выше. К тому же, единственная причина, по которой кому-то требовалось остаться дома — выпас коней. Но сейчас лошадок решили взять с собой — мало ли что придётся везти. Или чтобы оставить заслон, жертву, если нападёт кто-то. А может, повезёт, и лошади вывезут их, от страха уже не замечая, что кто-то прилепился к спине. Полезный получается зверь — лошадь. Возможно, наши предки именно так и научились ездить верхом — убегая от погони. А поначалу использовали только как мясные консервы, и совсем немного — как вьючных животных. Лошадки немного поели, пока люди осматривались на Скале, и шагали достаточно бодро. Но каждый час им всё равно давали немного похрустеть травой — иначе они быстро оголодают. Вот появится достаточно овса, тогда можно кормить реже — зерно гораздо питательнее травы. Хотя, трава или сено тоже лошадкам нужно.

Что плохо — пропала четвероногая разведка. За последние дни у дома не появлялись ни Мишка, ни его волчья семейка — Стерва с Геком. Михаил звал тёзку несколько раз, пока шли по бору, но тот не появился. Мужчина надеялся, что они вернутся домой после очередного загула.

Даже если любопытство понесло хищную семейку вслед за Андреем, то это надоест через какое-то время, и они возвратятся.

Михаил опасался, что не сумеют найти в высокой траве ту добычу, которую оставили волки. Ведь в прошлый раз о наличии заваленного телёнка они не догадывались, пока не запнулись об него. Но сейчас о приближении к цели ещё за сотни метров предупредили визгливые вопли шакалов. Ольга сразу узнала их — наслушалась за несколько дней после охоты, когда ей и Андрею приходилось работать буквально за двоих. Для Иры с Мишей, пропустивших многое из-за хромоты, такой концерт оказался неприятной неожиданностью. Звуки напоминали то плач ребёнка, то визгливое тявканье мелких собачонок, то мерзкий смех Бивиса с Баттхедом. Иногда доносился полноценный собачий вой, только будто в исполнении дворняжек.

Чем ближе они подходили, тем чаще доносились подобные звуки. Первой зверей увидела Ирина. Она успела только ойкнуть и показать куда-то рукой. Но когда остальные повернули головы, уже никого не было. Только из кустов кто-то завыл и дёрнулись лошади. Тут же Ира махнула рукой в новом направлении. И снова Михаил с Ольгой никого не заметили, зато услышали завывания и тявканье.

— Не вертим головами. — Приказал вождь. — Каждый смотрит только в с своём секторе. Ира — справа, от двух часов до шести. Ольга — аналогично слева, от шести до десяти. Объяснять надо?

— Нет, видели в фильмах.

— И читала, и видела. — Кивнула Ира.

— Вот и хорошо. Я, раз уж иду впереди, смотрю от десяти часов до двух. Лошадей держите между собой. И постарайтесь успокоить.

Действительно, копытные заметно дрожали. Идти вперёд им не очень нравилось. Михаил дождался, когда подойдут к подножию очередного холма. Следовало оглядеться.

— Держите лошадей крепче, что-то мне подсказывает, что сейчас концерт начнётся. Я быстро! — Бросил он девушкам и взбежал наверх.

Отсюда, как на плане, стал виден тот лабиринт, который представляли заросли кустов. Михаил узнавал мелкую сетку акации, ещё кусты, похожие листьями на клён. Название вспомнить не мог, но то, что не клён — абсолютно уверен. Еще какие-то кустики. Суть не в том, как они называются, а то, как растут. С поверхности казалось, что это отдельные островки среди травы, которые можно обойти. И только сейчас стало понятно, что всё наоборот — отдельные поляны, соединённые переходами, раскиданы среди густых кустов, образуя резкие повороты и тупики.

Едва взглянув на раскинувшуюся красоту, Михаил почувствовал, что вот прямо сейчас для них готовится большой амбец. Ещё немного, и они бы зашли так, что не смогли выбраться обратно. Невозможно снизу понять, что ждёт тебя за поворотом: нормальный проход или тупик. Не каждое животное может пробиться сквозь такие заросли. Только что-то невероятно крупное, но местные обитатели наверняка пропускают их, позволяя спокойно пастись. А мелочь, запутавшаяся в многочисленных поворотах, попадает конкретно.

Но наличие одного только лабиринта не решает вопрос с возможностью нападения. Кто-то должен завалить жертву. Не эти же мелкие работают? Михаил внимательнее пригляделся к области, куда они должны были зайти. Без подзорной трубы за полкилометра почти ничего не разобрать. Но должна же быть какая-то зацепка. Животные прячутся совсем не так, как люди. Маскировка от зверей помогает мало, если смотрит человек.

Михаил ещё раз просканировал пространство. Очень мешало мельтешение шакалов. То из одного, то из другого куста на секунду показывалась голова, чтобы снова исчезнуть. Вот оно! В одном месте шакалов нет совсем. Возможно, именно там засел кто-то крупный. Вот и местный «паук». Кто-то, кто охотится из засады, пользуется этим лабиринтом в практических целях.

Хищник засел не прямо на пути — немного левее их маршрута. Но это ничего не значит. Потому что из той области можно незаметно подойти к нескольким точкам, где обязательно пройдёт жертва. Других путей не видно. Только назад. А пустят ли их, если зашли уже так далеко? Он осмотрел заднюю полусферу. Понять, как именно носится шакалья мелочь, почти невозможно. Но по некоторым признакам, они хотят охватить те направления, куда обычно бежит жертва. Наверное, будут выть, чтобы испугать лошадей. А тем и без этого страшно. Надо что-то придумать, чтобы лошади бежали, даже если на пути появятся хищники. Михаил постарался запомнить путь, который их выведет отсюда, особенно — как выглядят кусты на нужных поворотах. Запомнил и те места, где кучкуются шакалы — их следовало обойти, хотя бы на первых этапах. Медленно, чтобы не насторожить загонщиков, спустился к отряду.

— Слушайте и не перебивайте. Здесь настоящий лабиринт. Как выбираться — я запомнил. Но эта мелочь постарается загнать нас под прыжок настоящего хищника. Скорее всего, это кто-то из кошачьих. А теперь — главное: сейчас завязываем морды лошадям, чтобы они ничего не видели и не боялись. Ольга садится на Лизку, я с Ирой — на Буяна, он сильнее. Оля, двигайся за мной, только за мной, как бы резко я ни поворачивал. Приготовь нож, будешь колоть лошадь в зад, если замедлится. Ира, ты тоже.

Повязали рубахи на глаза и уши лошадям, оставив только морды — чтобы не задохнулись. И управлять тоже как-то надо. Лошади сразу забеспокоились. Особенно это не понравилось Буяну, но жёсткая рука, прихватившая за узду возле самой морды, заставила того замереть.

— А куда копья? — Спросила Ольга.

Это заставило Михаила задуматься. Вопрос важный — хорошие наконечники терять не хотелось. Столько драгоценного железа в них.

— Копья подвяжем за спину. Даже более того. Все три повезу я. Вам не до этого будет.

Через пару минут он уже поправлял на спине связку из трёх копий.

Михаил перекинул ногу через круп и утвердился на спине коня. Чтобы забраться на этого недомерка, особых способностей не требовалось. А вот удержаться на скаку можно только за верёвочную петлю, продетую под грудью животного. И хребет торчит, упираясь в промежность, что совсем не напоминает езду на велосипеде.

— Так, девчонки, хорошо держитесь? Тогда поехали. Ну, ни пуха — ни пера!

— К чёрту!

— К чёрту!

Михаил ухмыльнулся:

— Ситуация не совсем подходящая, но когда я ещё так смогу сделать?

— Чего? — Не поняла Ира.

— Держись, говорю! Ииииии-ху! — Проорал он, наклонившись к уху коня.

Испуганное животное всхрапнуло и погнало с места в карьер. Сзади донесся визг Ольги, а потом — тоже стук копыт. Михаил пытался удержаться только ногами — обе руки держали узду, загибая голову скакуна на частых поворотах. Зрение будто свернулось в узкий тоннель, выхватывая только то, что происходило впереди, и оставляя в тумане края. Уши тоже слышали не всё подряд, а только важные звуки: насколько равномерно стучат копыта коня и бегущей сзади лошади. А главное — переговоры шакалов. Тявканье и хихиканье усилилось с одной из сторон, а потом оттуда же раздался вой. Кони вздрогнули и повернули. Впрочем, Михаил и так проложил маршрут в этом направлении. Снова тявканье. Если и сейчас завоют под ухом, то лошади могут промахнуться. Он приготовился к рывку, заранее натягивая узду. Так, в поворот вписались. Ольга, правда, только в последний момент, ломая крупом ветки. Надо было как-то заранее предупредить.

— Ира, помаши левой рукой! — Крикнул Михаил за плечо.

Самому махать не с руки — надо обеими держать узду. Михаил почувствовал, как от его ремня отцепилась одна из лапок девушки, потом вернулась на место.

— Оля ответила?!

Пауза…

— Да!

— Поворачиваем!

Он резко пригнул голову коня. Бедное животное чуть не запнулось, но смогло выровняться. Стук копыт Лизки тоже не отстал.

— Теперь вправо!

Для подтверждения пару раз хлопнул локтём себе в бок. Одна из рук девушки отцепилась от пояса и вернулась на место, потом Михаила ткнули в правую почку острым кулачком.

— Вправо!

Череда знаков повторилась.

Дальше пошло быстрее. Иногда приходилось предупреждать буквально за несколько шагов до поворота. По какому-то наитию крикнул за спину:

— Коли!

Хрипящий конь скакнул сразу на пару шагов. За спиной мелькнула огромная тень. Кошка промахнулась и разочарованно зарычала. Откуда она вообще здесь? Что-то Михаил не учёл. Зато почувствовал вовремя. Рискуя свалиться, оглянулся через плечо. И сам зарычал в ярости. Лошадь Ольги запнулась от рыка хищника, девушка не удержалась и слетела с неё. Саблезуб уже понял, что охота удалась. Медленно ступая, он подходил к распластавшемуся человеку.

Михаил левой рукой развернул коня, а правой потянул через голову связку копий. Надёжно обхватить пальцами все три не получалось, оставалось только прижать их локтём, удерживая на ладони.

— Держись!

Сам наклонился вперёд, хватаясь за верёвку-подпругу, чтобы хоть немного компенсировать толчок при ударе. Конь уже спотыкался через шаг. Так они не доскачут.

— Коли!

Последние метры они пролетели буквально по воздуху. Сталь вошла под рёбра гигантской кошки, которая только сейчас начала оборачиваться. Хищника повалило на бок, но Михаил и сам в ответ получил колоссальный удар. Копейные древки порвали куртку, потом начали раздирать бок и локоть Михаила. В это время Буян споткнулся. Михаила потянуло вперёд, через голову коня. Уже в полёте он отпустил копья. Мужчина проводил взглядом тушу саблезуба и вломился в кусты. Тут же в спину последовал чувствительный толчок, и Михаила ещё глубже втоптало в заросли.

Сколько он так пролежал, Михаил не понял. Пришёл в себя, когда на спине зашевелились. Кроме Ирины, там никого быть не могло.

— Не дёргайся, — прохрипел он. — Давай постепенно. А то можно усугубить травму. Слышишь меня?

— Слышу, — тихий выдох.

— Пальцы рук шевелятся?

— Да.

— Пальцы ног?

— Тоже.

— Значит, позвоночник цел. Вытяни руки вперёд. Я почти на земле лежу, ты сможешь дотянуться. У него подмышками пролезли тонкие конечности жены.

— Теперь колени… Попробуй вздохнуть полной грудью… Рёбра болят?

— Да. — Прохрипела Ирина.

— Боль острая или приглушённая?

— Она проходит понемногу.

— Значит, нам повезло. Ползи назад. Мне тоже надо вставать.

Когда тяжесть на спине исчезла, Михаил проверил себя по тому же алгоритму. Медленно встал. От головокружения подкашивались колени. Но идти он мог. Побрёл к телу Ольги и плюхнулся рядом. Только надо ещё одно указание дать.

— Ира, возьми коня и води его кругами. Найдёт воду — не пускай ни в коем случае.

Неизвестно, насколько это важно, но в книгах так постоянно делают, если лошадь много скакала.

Он присел возле жены. Нащупал сонную артерию — есть пульс.

— Миша, он не может встать, — донёсся крик Ирины. — Мне кажется, у него нога сломана. Что теперь делать?

«Снимать трусы и бегать». Вслух это, конечно, не сказал.

— Жди!

Так, Ольга лежит на спине. Это хорошо или плохо? То, что при ударе не отбила все кишки, уже хорошо. Особенно страшно за будущего ребёнка. Но она могла сломать позвоночник.

— Миша, Буяну плохо! Я не знаю, что с ним! Это страшно!

Он оглянулся на скакуна. Тот хрипел и таращил глаза, вся морда в мыле. Вскоре пена порозовела.

— Иди сюда! Быстро!

Зная чувствительность Иры к страданиям животных, он отозвал её от будущего трупа. Пока девушка шла к мужу, конь окончательно дал дуба. Увидев, что Ольга до сих пор лежит пластом, Ира начала плакать.

— Не реви, живая она. Лучше Лизку поводи по кругу, чтобы не застоялась.

В отличие от Буяна, лошадь так не надорвалась. Просто осталась стоять там, где споткнулась, понуро свесив голову. Даже траву не щипала. Мысли выделывали странные кренделя. Именно сейчас вспомнилось, зачем после долгой скачки надо заставлять лошадей двигаться дальше. Чтобы кровь, только что усиленно питавшая мускулы, успокоилась и разошлась по организму, а не застыла в мышцах болезненными «комками». Каждый, кто хоть немного перетруждал организм, знает, как трудно и больно потом восстановиться.

От крови мысль перескочила на хищника. Всё-таки городской он человек, посетовал Михаил сам себе. Прежде всего следовало проверить — а точно ли мёртв противник? Шевелится, зараза. Мужчина поднялся и побрёл к цели, вынимая кортик. Хорошая вещь, сталь отличная, но коротковат. Остаётся бить в глаз. В дальнейшем надо придумать что-то побольше. Зверь ещё пытался двигать лапами. Получалось это у него совсем вяло. Шерсть вокруг пасти в крови. Значит, лёгкие точно порвало. По всем признакам — не жилец. Но сколько он так загибаться будет? Час? Два? Мужчина зашёл со стороны загривка, опасаясь огромных зубов и тяжёлых лап. Этого, как волчонка, к груди не прижмёшь. Удар, потом надавить. Клинок вошёл в глазницу по самую гарду. Саблезуб дёрнулся и затих. На всякий случай Михаил перепилил ему горло, пусть крови больше выйдет. Этот пункт завершён, надо возвращаться к Ольге.

Та до сих пор так и лежала, не шевелясь. Ира продолжала выгуливать лошадь вокруг неё, но всё внимание обращала на подругу. Всё чаще в глазах девушки мелькал испуг: смерть коня расстроила, но смерть человека — это что-то запредельное. Ира уже много раз хотела броситься, посмотреть — как там она, дышит ли? Но продолжала упорно выполнять последний приказ, держась за него, как за соломинку, не давая мыслям скатиться в чёрную бездну.

Михаил вытер клинок о шкуру зверя и вернулся к лежащей пластом жене, на ходу засовывая кортик в ножны. Ещё раз проверил пульс — есть. Дыхание? Облизал себе губы и приблизил к лицу Ольги. Есть ветерок. Все конечности, вроде, в порядке. Нигде не начинает опухать. Остаётся последнее — удар по затылку. Шевелить шею и голову боялся до последнего — вдруг повреждение позвоночника. Но надо. Пощупал, как лежат позвонки, сравнил со своими. Вроде совпадает. Осторожно повернул голову вбок. От удара в почве получилась ямка. Но крови нет. Пожалуй, это ответ — почему девушка не приходит в себя. После такого-то удара по голове. Большая удача, что она жива и относительно цела после пережитого. Он разогнулся.

— Жива. Будем ждать, пока очнётся. — Сообщил он волновавшейся Ирине.

— Миш… — Ахнула девушка, когда он повернулся к ней. — У тебя весь бок в крови.

Мужчина осторожно пощупал рёбра и внутреннюю сторону плеча. Ткань полностью пропиталась, но потом ошмётки куртки прилипли к ране и остановили кровь. Пока находился под адреналином, он не замечал боли. Только удивлялся, что двигаться приходилось как-то скованно. Теперь эйфория боя спала, а с ней и обезболивание. Но рана, вроде, не опасная. Поломал бы рёбра — дышать не смог бы.

— Ничо, переживём. — кивнул он Ирине.

Та даже остановилась, наблюдая за манипуляциями мужа. Очнулась, потянула за повод вставшую лошадь.

— Да пожди ты. Видишь, она уже есть хочет. Значит, очухалась. Привяжи неподалёку, только расстегни вот этот ремешок, а то у бедной лошадки нормально траву жевать не получается. А мне потребуется твоя помощь.

— Какая?

— Во-первых, охранять от шакалов. Во-вторых, будешь придерживать эту тварь, пока я шкуру снимаю.

— Как ты можешь думать о трофеях, если Оля там лежит!

— Не психуй. От наших переживаний Оле ни хорошо, ни плохо. Так что — не бери в голову.

— А бери в рот, — на автомате продолжила Ирина.

Михаил аж поперхнулся.

— Само вырвалось, это у Оли такая присказка.

— Да я-то знаю. Не думал, что так быстро подхватишь.

Покачав головой, он вернулся к трупу. Этот саблезуб явно больше того, встреченного в первые дни, — заметно даже на глаз. И раскраска. Тот имел серый, отдающий голубым оттенок. Переливающая пепельной синевой шерсть раскрашена более тёмными пятнами. У этого наоборот: сложной формы пятна имеют светлые — жёлтые и красные оттенки, а между ними — тонкие перемычки багровой, почти чёрной масти.

С трудом, только немного раскачав, Михаил смог вытянуть застрявшие копья. Те хлюпнули и покинули рану. Несмотря на разрезанное горло, давление крови ещё оставалось. Тут же плеснуло и залило красным весь бок.

— Развязывай, — отдал он копья Ирине.

Надо продолжать, но нервировали визги шакалов. Единственный способ избавиться от них — подкинуть еды. Михаил и так собирался всё бросить здесь. Надрываться с мясом коня он не хотел, когда дома столько еды. Трофеи — совсем другой вопрос. Ольга в отрубе из-за этого зверя. Он сам пострадал. Иринку, вон, испугали. Не-не-не! Без шкуры они не уедут. И клыков. И когтей. Очень хотелось надеяться, что стая не полезет, пока они не уедут отсюда.

Михаил наклонился с ножом над зверем. Осторожно, стараясь не потревожить порванный бок, начал разделывать. Всё приходилось делать в основном левой рукой. Правую же прижимал к рёбрам. Надо поторопиться. На свежую кровь уже налетели мухи.

— Ира, ты можешь этих тварей отогнать?

— Шакалов? — Девушку тоже выводил из себя визгливый плач. Потому и мысли вертелись вокруг них.

— Да, нет же! Мухи достали. Скоро в рот полезут.

— Ой! Я сейчас!

Она отложила копьё и срубила ножом несколько веток с единственного доступного куста — под которым лежала Ольга. Заодно проверила подругу. Пока не очнулась. Наверно, за десять минут и не должна.

Здесь же паслась Лизка. И лошадке меньше нервотрёпки — не надо смотреть на кровь. И Ольге какая-никакая, но защита. Пока крупное животное пасётся рядом — мала вероятность, что подойдут эти мелкие твари.

Из-за раны в боку Михаилу приходилось действовать гораздо медленнее. Но за час он справился. Содрал шкуру почти целиком. Голову оставил трупу. Она, конечно, красивая. Только он ни разу не таксидермист. Зато обрезал вместе со шкурой хвост и подушечки лап. Такой мелкой работой займётся дома. Здесь время не позволяет. И, конечно же — клыки. Разбил камнем челюсти и выковырял трофеи.

— Как думаешь? — Спросил у Иры, показывая окровавленые кинжалы зубов. — Ольга заслужила такое украшение.

— Не знаю. Пусть сама решает.

— Хорошо. Потом разберёмся. Полей мне.

Наверно, надо тысячи тушек разделать, чтобы перестать пачкаться с крови и жире. Говорят, всякие чукчи и эскимосы могут разделать добычу, испачкав только пальцы. Хотя, у них это не считается грязью. А стараются не перемазаться, чтобы насекомые не доставали. Михаил в этот раз запачкался чуть выше запястий. Но он сейчас и не разделывал. А то снова оказался бы в крови по локоть.

— Подожди, — остановил он Ирину, когда та уже достала флягу. — Я же снова перепачкаюсь, когда шкуру буду складывать. Достань один из мешков.

Ира вытащила из заплечного «сидора» пластиковый мешок. Куча таких ёмкостей, сшитых из синтетической ткани, оставалась после закупок сахара, муки, круп. Дешевле затариться на базе сразу на 50 или 100 килограмм, чем покупать их в магазинах.

— Загни горловину, — продолжал Михаил. — Закручивай, закручивай. Как рукава загибаешь. До середины делай. Ага, теперь держи.

Он запихал завёрнутую рулоном шкуру.

— Отпускай потихоньку, разматывай. Всё. Теперь поливай.

Бросив в горловину клыки и когти, мужчина подставил руки под струю воды. Постарался не тратить много. Основную грязь счистил полусухой травой. Мешок пристроили на спину лошади, пропустив веревки крест-накрест между передними ногами.

— Чуть не забыл!

Михаил снял с мёртвого Буяна самодельную узду. Несколько часов на неё истратил. По факту этот намордник должен считаться недоуздком, но зачем городить огород и говорить длинные слова, если настоящей узды нет в наличии? И вряд ли будет. Кинул ремни в заплечный мешок. Самое ценное в них даже не затраченные силы, а железные застёжки, загнутые из гвоздей и проволоки.

Расстояние от трупа коня и ободранной кошки до куста, под которым лежала Ольга, составляло около двадцати метров. Немного, но самым храбрым, а может — самым голодным шакалам хватило даже этого, чтобы решиться на вылазку. Наверно, решили, что если те, кто завалил саблезуба, отошли, значит, они уже наелись. Сразу трое падальщиков, одетых в серые с бурыми разводами шкуры, начали приближаться короткими перебежками. Один сделает несколько шагов — и замирает. В это время с места срывается другой, потом третий. И так в разной очерёдности. За несколько минут они пробрались от прятавших их кустов до ободранного трупа. Коня оставили на потом. Зачем тратить силы, если еда уже голенькая лежит?

Сели, поглядывая на людей: прогонят или нет? Через минуту один из шакалов оторвал кусок мяса. Так с куском в пасти, не проглатывая, оглянулся на двуногих хищников. Вы не против? Точно? Люди были не против. Не их же едят. Коротко взвыв и протявкав что-то, вожак вызвал остальных. Эти трое не стали дожидаться, когда толпа разорвёт тушу, начали первыми отдирать самые вкусные куски. Вскоре места у саблезуба не осталось. Прибежавшие последними падальщики занялись конём.

Люди стояли в двадцати метрах, с копьями наготове. От созерцания шакальего пиршества оторвал стон под ногами.

— Ну, наконец-то! Оля, ты меня слышишь?

Женщина снова застонала. Приоткрыла глаза, обвела всех мутным взглядом и закрыла их обратно. Медленно обхватила голову руками.

— М-м-м-м… Голова…

— Оленька, ты не шевелись пока. — Ира присела перед ней. — На, вот, попей.

— Можно не бояться. — Остановила она попытки подруги вертеть головой. — Большой опасности пока нет.

— Угу, все опасности — мелкие. — Подтвердил муж. — Не больше шавки. Только шавок этих — до едрени фени.

Едва Ольга смочила горло, как её начало выворачивать. Почувствовав, что сейчас кое-что случится, она быстро перевернулась на бок. Успела в последний момент. Лужа из остатков завтрака и горькой желчи потекла, пачкая щёку и плечо. Женщина брезгливо отодвинулась. Резкие телодвижения совсем не понравились организму. Снова закружилась голова и затошнило. Вообще, тело разрывали противоположные требования. Боль в голове усиливалась, как только пошевелишься. Но накатывающие волны тошноты заставляли дёргаться в спазмах. Ещё и брезгливость не давала покоя, требуя отодвигаться после каждого приступа. Обессилив, она привалилась к кусту. Скривилась, увидев как выглядит ладонь, которой вытирала губы. Принялась чистить её о траву.

— Пить, — кое-как справившись с вялым языком, произнесла она, и сразу поправилась: — Нет, умыться.

Пока девушки занимались водными процедурами, вождь бдил. Падальщикам кинули, так сказать, кость. Но следовало держаться настороже. Как только пострадавшая более-менее пришла в себя, двинулись проч. Отошли на пару сотен метров. Здесь больная снова расклеилась. Да и Михаилу нездоровилось. Пришлось сделать привал.

— Сидите, я сейчас костёр разведу. — Скомандовала Ирина и бросилась собирать хворост.

Никто не возражал — с огнём защищаться сподручнее.

— Что у тебя? — Вяло махнула рукой Ольга.

Пока шли, Михаил случайным образом оказывался к жене другим боком, а сейчас она заметила.

— Тебя спасал, — пожал левым плечом мужчина. — Ну, как? Тяну я на рыцаря? Копьём, на полном скаку, между прочим.

— А где твой конь, мой рыцарь?

— Конь пал в неравном бою.

— Его что? Тигр съел?

— Не-е-е. В неравном бою с человеком. Загнали мы коняшку.

— Банально…

— Ну, как получилось. Может, действительно, этого саблезуба тигром назвать? Он, конечно, не полосатый. Зато красно-жёлто-чёрный. Будет вам, девочки, коврик у кровати.

— А шубку?

— Да что ж вы с этой шубой пристали? Ир! У тебя шуба была?

— Не-а! — Девушка бросила в кучу очередную охапку хвороста. — Мне шубу не хотелось.

— Вот видишь? — Наставительно поднял палец Михаил. — Не всем нужна эта самая шуба.

— У меня дублёнка была! — Бросила Ира через плечо и, рассмеявшись, снова убежала за дровами.

Мужчине осталось только пожать плечами… левым здоровым плечом, на зловредную ухмылку Ольги.

— Тьфу ты! Сговорились.

— А ты что думал? Что мы обязательно поссоримся? Типа, «разделяй и властвуй»?

Тут же поправилась, видя огорчение от её слов:

— Да не думаю я так про тебя. Успокойся.

— Фух! Прям с плеч упала «тонна груза».

Пообедали. На «горячее» была холодная картошка с мясом, которую не доели, экстренно прервав завтрак. Взять-то взяли, но в пластике на костре не согреешь. Вот и ели холодной. Единственным по-настоящему горячим получился только чай. Им, собственно, Ольга и ограничилась — от еды воротило.

— Кто-то помнит, как действовать при сотрясении мозга? — Бросил вождь клич в массы.

Ответила Ирина:

— Наверно, как всегда, когда врачи не знают, что делать: лежать, не перетруждаться. Побольше пить. Пить строго запрещено.

— Э-э-э… А! Дошло.

— А тебе лишь бы выпить. — Съязвила Ольга.

— Не обязательно. Но так жить легче, товарищи! Так жить веселее!

— Что-то знакомое, — нахмурилась Ира.

— Да Хрущёв это. — Пояснила Ольга. — На каком-то пленуме речь толкнул. Разбежалось на цитаты. «Жить стало лучше, товарищи! Жить стало веселее!»

— А! Теперь вспомнила.

— Сталин это, — поправил муж. — Насчёт «не перетруждаться». Этого добра у нас нет. До дома придётся пешком идти. Так мозги меньше трясти будет. Позвоночник ведь работает как амортизатор. А на лошади тебя растрясёт окончательно.

— Не-не-не! Я пешочком.

— Тогда собираемся. Все, кто хотел есть — уж поели.

На остов коровы наткнулись неожиданно. А может — быка, то есть тура. Понять это уже невозможно. Наверно, всё-таки быка — слишком уж огромна грудная клетка. Останки практически новые — на костях ещё заметны ошмётки связок и сухожилий, но всё обработано подчистую. Падальщики почти не оставили мяса. Вокруг раскиданы клочки шкуры. Только на спине кожу не смогли прокусить. Просто отодрали единым кустом.

Этот кусок картона и решил прибрать Михаил. Согнав тучу мух и слепней, перевернул тушу, отрезал сбоку, сколько получилось. Да, в хозяйстве есть куча лошадиных шкур. А сейчас ещё и местный тигр поделился. Но это совсем не то. Толстая, как картон и жёсткая, как фанера — такая коже везде пригодится.

Не обошёл вниманием и рога. По длине они не меньше, чем у зубра, но тоньше в диаметре и изогнуты не так круто. Отличные заготовки для самострела. Михаил сразу же решил, что, как только изготовит новое оружие, пойдут добывать материал именно из туров.

— Это не та корова, которую вчера замочили. — Заметила Ольга. — Та дальше на запад.

— Ты права. Судя по всему, этим косточкам несколько дней. Всё равно — замечательно. Конечно, если бы не раны, мы могли дойти до той тушки. С другой стороны, если бы не нападение, мы вообще сюда не свернули бы. Так что, мы ничего не потеряли. И так, и эдак — нашли рога.

Очередные трофеи погрузили на Лизку. Вымотавшаяся лошадь почти не среагировала на это.

Домой попали к вечеру. Впереди шагала Ира и вела Лизку в поводу. Рядом, держась за скарб, чтобы не упасть, брела Ольга. Другой рукой она ещё на копьё опиралась. Немного сбоку и сзади, чтобы всех видеть, шёл Михаил. Так он мог и с тыла охранять, и контролировать то, что находится впереди.

Больше происшествий не случилось. Посадили Ольгу на диван. Потом сгрузили трофеи. И единственная здоровая члена племени побежала топить баню. Предстояла хирургическая операция.

— Подожди, пусть отмокнет до конца.

— Ага, а ты за это время кровью истечёшь.

— Если будешь дёргать по сухому, я точно истеку. Путь лучше только верхняя часть коросты отойдёт, чем с мясом выдерешь.

Михаил лежал на полке в бане, сняв всё, кроме разорванной куртки. Её уже удалось спустить с руки, намочив рану. Руку перевязали по-быстрому и занялись порванным боком.

Иру мутило от вида крови и жути, какой представлялась рана. Михаил тоже не мог видеть, как течёт кровь, но только своя. Много раз он перевязывал других, но стоило порезать собственный палец, как перед глазами начинали плавать чёрные круги. Окружающий мир постепенно растворяться в них, пока дело не заканчивалось полным отключением. Потому и пришлось просить девушку. На старшую жену надежды в этом плане гораздо больше. Именно она перевязывала его несколько раз. Вспомнить хотя бы, как он попал топором по ноге или наступил на гвоздь и залил кровью сапог.

Но не сможет сейчас Ольга здесь находиться. Ей голову надо беречь. А здесь, несмотря на открытые занавески, стоял парёш, и жарило прилично. Поливать рану сырой водой опасались, её вскипятили тут же, на каменке. Потом поливали тряпки кипятком и оставляли остывать на полке и скамье. И только немного остывшие тряпки прикладывали к коросте, пока они не высохли окончательно.

Наконец, удалось полностью снять куртку. К этому моменту на Михаила стало действовать обезболивающее. Нормального, конечно, не было. Но полпачки анальгина, растёртые в порошок и запитые водкой, неплохо сработали после двух месяцев, проведённых вообще без колёс и другой химии. Полного обезболивания не получилось, просто немного ватное ощущение в боку.

Уже не соотнося себя с раной, удалось самому обследовать повреждения. Мясо содрано, конечно. Но самое опасное, что может оказаться — это повреждение межрёберных сосудов. Но они, вроде, целы. Иначе крови натекло бы немерено. Древки у копий относительно гладкие и нанесли повреждения только за счёт скорости. К тому же, направление удара пришлось не вдоль рёбер, а под углом.

Именно это уберегло от глубоких ран.

— Ира… И-и-ира-а!

— А?!

— Очнулась? Самое сложное для тебя. Надо обрезать клочки, которые висят. Я их даже не вижу. Но вполне представляю. Сейчас там внизу всё висит, как тряпочки. Всё это не заживёт. Только гнить будет. Давай, девочка моя, приготовься. Ну?

— Да. Начинаю.

Ирина кивнула и осторожно вытащила ножницы из горячей воды. Самые удобные в доме ножницы, как и лучший нож, а также фото-пинцет, ещё в самом начале залили кипятком. Вода немного остыла, но температура пока чувствовалась. Ира подула на ручки и подступилась к самому ужасу. Снова накатила тошнота. Пришлось несколько раз сглатывать вязкую слюну. Попить бы. Но руки уже заняты. Закончит — тогда и попьёт. Прихватывая пинцетом край кожаного лоскута, отхватывала его ножницами. Инструмент действовал великолепно. Теперь понятно, почему Миша требовал найти именно их. Как будто мягкую резину режешь.

— Самые мелкие я не смогу. Там ухватить не за что.

— Оставь. Теперь сложи самую просохшую тряпку в четыре слоя. Полей водкой.

Жара быстро разнесла ядрёный запах пролитого самогона.

— Готово.

— Прикладывай. Нет, стоп! Сначала сяду… Давай!

Михаил зашипел и часто задышал сквозь зубы от боли. Привыкнув, перехватил тряпку под мышкой.

— Я держу, а ты приматывай. Бинтуй туже. Не бойся придавить. Куда хуже, если повязка станет елозить.

Через пять минут Ира завязала аккуратный бантик. На перевязку груди ушла вся упаковка бинта. Повязали, как смог вспомнить Михаил картинки из старой инструкции: кроме простой намотки вдоль рёбер, делаются ещё и петли, захватывая шею. Так повязка не будет сползать вниз. Странно, что в советское время обучали такому, а сейчас все инструкции по медицинской помощи оканчиваются фразой «после остановки кровотечения дождаться врача». Сколько эта скорая будет ехать? Даже в городе полчаса ожидания — не предел. В деревню скорая тоже из города едет. И что, сидеть так с тампоном на ране и ждать?

Кое-как, хватаясь за каждый столбик, добрели до комнаты. Ира, хоть у самой ранений не имелось, вымоталась так, что тоже брела, как зомби. На лестнице Михаилу пришлось тянуть себя здоровой рукой — ноги ещё сколько-то держали, но вверх уже поднять не могли. Только с помощью Иры и взобрался.

В комнате их встретил специфический кисло-горький запах. Ольга сидела с виноватым видом, откинувшись на спинку дивана.

— Прости, я ничего не успела. Накатило очень быстро. Да и в ногах слабость — до туалета не дойти.

— Это я виноват. Не подумал о тазике.

Ира посмотрела на лужицу совершенно без эмоций — выгорела уже, обрабатывая рану Михаила. Здесь ведь не кровь. Ну, чуть воняет.

— Это не проблема, сейчас приберу. Тебе уже просто нечем блевать, так что работы немного.

Через полчаса она полностью закончила. Больные, попив чаю, дремали на диване в полуоткинутом положении. У ног Ольги стоял тазик. Сама Ира вырубилась, едва положила голову на подушку.

Утром Михаил уже не проснулся.