Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

Глава 8 Прикладная астрономия

На следующий день хозяин дома объявил выходной. Засеки — это правильно. Но ему хотелось предпринять кое-что другое. Размышляя ночью на тему противомедвежьих ежей, он понял, что вообще неправильно продумали технологию. Ладно, если надо связать парочку таких преград. Но их потребуются десятки — затыкать каждую дырку. И что же? Предлагаете тратить на это невосполнимые ресурсы в виде синтетической верёвки или ещё более дорогой проволоки? Значит, надо не ждать, когда ёлочки засохнут, а сплести их ветками, пока они гибкие. Засохнут — скрепятся основательно.

Далее. Дёргать эти самые ежи при каждом проходе — неудобно. Есть более трудоёмкий в подготовке способ, зато потом проще будет. Фотографии, где стоят ворота в чистом поле, выглядят смешно. Но если действительно поставить ворота? Потом навалить деревья — прямо вдоль них, с обеих сторон. И пропилить проход. Ворота открываются и закрываются, а обойти их невозможно. Ну, и конечно, там, где не удалось сделать густую засеку — ставим сплетённые ёлки. Утром за завтраком поделился мыслями. Требовалось обкатать идею со всех сторон. Для этого как раз и требовался коллектив.

Другой мыслью, терзавшей Михаила в свете последних событий, была эффективность создаваемых засек как раз таки против медведей. Да, медведь крупный и лохматый. Ему трудно ходить через колючие кусты. Трудно, но не невозможно. Чистоплотная и ленивая кошка не полезет в смолянистые колючие ветки. А медведь может попереть как танк, просто ломая преграды. Хотя, танком вернее обозвать кабана. Секачу заросли — дом родной. Хорошо, что они не встретили эту психованную тушу в своём леске. Наверно, маловато ему здесь жратвы, вот и живёт он в большом лесу на юге. Зачем, ради какой-то жалкой порции ягод и орехов, переть через степь, если можно у себя найти такие же заросли? Когда решатся на вылазку в большой лес, надо продумать, как с ним бороться.

— А пока у нас задача, как отвадить медведей. Честно говоря, рука уже не поднимается убить их. Медвежата, опять же. Наша засека — явление временное. Будем строить тын или частокол. А пока…

— А в чём разница? — Перебила Ирина.

Михаил обвёл всех взглядом.

— Я тоже не знаю, — Ольга помахала рукой.

— Ну, я, вообще-то, думал, что это одно и то же. — Наклонил Андрей голову вбок. — Но объяснить стоит.

— Хорошо. Тын и частокол делают из ровных брёвен. Частокол, это когда брёвна закапывают вертикально. Вертикально, для особо одарённых — это вот так.

Он поднял перед собой руку со сжатым кулаком.

— Закапывают на треть или четверть…

Ребро ладони другой руки отмеряло расстояние от сгиба локтя. Поглядев, куда направлены улыбающиеся взгляды остальных, Михаил опустил руки и кашлянул, смутившись.

— Ладно. Тын — он тоже из ровных брёвен, только уложены горизонтально. Хотя знаете, на юге часто тыном называют плетень. Короче, запутали!

Мужчина смутился из-за путаницы и рассердился от собственного же смущения.

— Короче. Я называю тыном забор с горизонтальными брёвнами, а частоколом — с вертикальными.

— А как держится горизонтальная стена? — Снова встряла Ира.

— Да это как раз не вопрос. Вкапываются два столба. Очень близко. Чтобы между ними вошло только одно бревно.

Михаил поставил рядом две кружки.

— Ещё одна пару столбов закапывают подальше.

Вторая пара кружек встала невдалеке. Михаил собрал ложки, вилки, ножи.

— Теперь ложки… Тпррру! Брёвна(!) кладут одно на другое.

Под тяжестью вилок и ложек кружки-столбики разъехались.

— Ну, в натуре они закопаны, так что не убегут. Или же берётся один столб, но очень толстый, и в нём вырубают вертикальный паз, в который и засовываем брёвна. В любом случае, я агитирую за тын. Там копать меньше. Хоть у нас есть ручной бур, но работёнка — дай боже! Столько мозолей натёр, пока столбы для забора вкапывал.

— Что за бур? — Поинтересовался Андрей.

— Ты не видел? Ну, лезть наверх надо. Позже покажу. Всё равно бурить придётся.

— Так! Куда-то мы не туда ушли. — Снова собрался с мыслями Михаил. — Разговор был о том, как отвадить медведей. Убивать как-то стрёмно… И страшно — честно признаюсь. Тот капкан, который мы нашли. Я так прикинул — он на волков или лис, наверно. У Машки лапа размером с этот капкан… Почти.

— Машка? — Уточнила жена.

— А что? Хочешь, назову Олей. У меня пёс тёзка, а у тебя медведица будет.

— Это я-то — медведица?!

Ольга подскочила и угрожающе нависла над сидящим мужем.

— Гррррр!

— Ну, что я говорил!

Жена зарычала громче, и…

Хихикнула Ирина. Заржал Андрей. Хозяева оглянулись на них, потом посмотрели друг на друга. Михаил хотел тоже рассмеяться, но не решился обижать подругу жизни. Только прочистил горло. Ольга смущённо плюхнулась на стул. Обиженно бросила девушке:

— Я думала, Ир, что ты поймёшь, как женщина женщину. А ты…

— В самом деле, Оль. Когда ты нависла над ним с растопыренными когтями над головой… Кадр — зашибись. Жаль, сфотать нечем.

— Давайте замнём для ясности, — произнёс Андрей. — Но всё же. Зачем потребовалось называть дикого зверя человеческим именем?

— Да как-то само вышло. Медведь — Мишка. Соответственно, медведица — Машка.

— Медвежат тоже назвал?

— Нет. Отдаю вам на откуп. Там мальчик и девочка, кстати.

Посыпались предложения. Спорили, какое имя лучше. Пока Михаил снова не напомнил:

— Так что с медведями делать?

— Ну, раз уж ты дал им имена, то пускай живут. — Жена, наконец, остыла и могла спокойно мыслить.

— Очень хорошо. То есть, дурь, конечно. Но все согласны? Тогда дополнительный вопрос: кто умеет дрессировать взрослого медведя? Потому что они постоянно будут шляться рядом. Ходить туда-сюда. Вы готовы к такому?

Каждый примерил на себя встречу с лесным гигантом. Внезапно девушки кивнули.

— Она же напугала вас до…

— Да! Обоссались! — Накинулась жена. — А кто бы не обоссался, когда такая морда лезет в окно.

— …до охренения. — Закончил мужчина. — Про такие подробности я даже не знал.

Ольга снова смутилась — сама, добровольно опозорилась. И подругу опозорила.

— Так! Забыли об этом! — Михаил решил закрыть тему. — Мы тут разговоры разговариваем, а время, между прочим, почти десять. В полдень замеры делать. И ещё кое-что надо попробовать. Мы с Андреем пошли на скалу. Вы на хозяйстве?

— Ну, уж нет! Больше одни не останемся! Мы с вами.

— Тогда берите обед. Я мяса возьму кусок. Трубу ещё надо… Ты, Андрей, самый высокий. Тебе легче нести часы. Только обязательно ровно надо идти, не качать. Берёшься?

— Больше ничего нести не надо?

— Нет. Только часы донеси так, чтобы они не сбоили. Хочу снова подвести их по местному полдню. Посмотрим, насколько часы точно идут.

— А мясо зачем? — Спросила Ирина.

— Машку покормить, — беззаботно ответил Михаил.

Все хрюкнули от неожиданности. Ольга даже поперхнулась и серьёзно закашлялась. Пришлось её хором отхлопывать.

Наконец, вышли. Заперли ворота — теперь учёные. Жаль, окна закрывай, не закрывай — всё равно вышибут. «Надо ставни сделать», — мелькнула мысль в голове хозяина. Оглянулся на оставляемый двор. Шкуры снова отмокают в ванне. Вчера ёмкость поправили, положили шкуры, долили воды. Партию мяса обновили в коптильне. И даже вернулись к огороду, спрятали брошенный инструмент. Нести обратно не стали — всё равно здесь же и пилить. Заодно нарубили там ветки для дыма.

Андрей торжественно нёс перед собой ходики в виде кошачьей мордочки. Глаза кошки качались в такт маятника. Девушки взяли еды и питья. Михаил загрузил рабочую сумку несколькими килограммами мяса и повесил её на плечо. На другом плече лежало копьё. На груди — подзорная труба в тубусе, ремень которого перекинут через спину. На поясе — дедовский кортик и фляжка воды. Аналогично обвесились остальные. Только Андрей, обе руки которого оказались заняты, оставил копьё дома.

Из-за часов пришлось идти гораздо медленней, но успели до полудня. Андрея, придерживая со всех сторон, подняли с часами наверх. Здесь выяснилось, что основательность и продуманность действий Михаила имеет свои пределы. Вешать часы оказалось некуда. Но через минуту этот вопрос решили: надо строить две пирамидки из камней. На них поставить часы, чтобы гирька и маятник свободно висели.

Минут через десять Андрея освободили от важного груза.

— Знаешь, — сказал тот. — гирьку тоже мотало в пути. Так что часы точно ушли от правильного положения.

— Предлагаешь оставить их здесь? А как же дождь и ветер?

— Придётся истратить сколько-то досок и гвоздей на домик. У тебя найдётся материал? Думаю, точное время — очень важный элемент цивилизации. На него стоит потратиться.

— Материал найдётся, — подтвердил Михаил. — Согласен. Сделаем домик и нормальную подставку под часы. Думаю, можно даже вынуть из сараек пару окон. Есть места, где они ни к чему. Там заколотить можно, зато здесь всегда будет светло.

— Андрей, Ми…ша. Тут тень почти дошла до черты! — Позвала Ирина.

Девушка решила понаблюдать за солнечными часами, пока друзья разговаривали. Время тикало, а мужчины, похоже, забыли о том, зачем пришли. Она позвала. Только немного запнулась, выбирая форму обращения. Называть хозяина дома неофициальным именем, как делала до этого, она после вчерашнего происшествия боялась. В первую очередь, из-за своей неожиданно бурной реакции. Ей казалось, что и Андрей, и Ольга могут почувствовать изменения в голосе. Пришлось сделать усилие и произнести максимально нейтрально.

Михаил кивнул и присел перед часами. Проследил, как тень медленно ползёт к полуденной черте. Коснулась. Он поправил стрелки часов. За прошедшее время они ускакали на десять минут. Хотя, это ничего не значит. Сегодня действительно могли сильно сбить. Зря только мучились, когда несли сюда.

— Могли просто принести в охапке. — Озвучил товарищ свои и его мысли. — Зря я только тащил их, как на параде.

— Да, это я не продумал. — Согласился Михаил.

И обратился ко всем:

— Поздравляю, сегодня тень чуточку длиннее. То есть, самый длинный день был вчера. День летнего солнцестояния.

— Значит, сегодня 23-е июня? — Уточнила Ольга.

— Пока будем считать, что 23-е. Но вот что я хотел сказать… Послушайте… — Он попытался сформулировать. — Мы хотели создать новую цивилизацию или просто повторить старое?

— Наверно, надо избежать старых ошибок. — Подтвердил Андрей.

— Значит, надо будет учить детей не истории нашего мира, а выводам из неё.

— Допустим. Хотя, я бы поспорил. А при чём здесь дата?

— При том, что не надо цепляться за старые названия. Как мы будем объяснять потомкам, кто такие эти августы, марсы, юлии и прочие.

— Это императоры. А Марс — планета. Ну, и бог войны, конечно. Почему бы не назвать месяц именем планеты?

— Это ладно. Планетой можно. А зачем потомкам месяцы-императоры? Зачем ему называть десятый месяц — восьмым? Это всё пережитки.

— Долго думал?

— Долго. Вот, пока шли, всё думку думал.

Михаил хмыкнул и продолжил серьёзным тоном:

— Конечно, долго. Сам должен понимать. Я больше года назад задумался о более стройном календаре. Но на Земле — куча препятствий в виде архаичных привычек… Как я тогда думал.

— А теперь передумал?

— Я тогда пытался совместить солнечный и лунный календари. Это пытались сделать ещё шумеры и древние греки. Но получилось у них так себе. Хотя и очень близко. Современные исламские лунные календари выглядят ещё хуже, чем древнегреческие.

Михаил затих, что-то вспоминая.

— Кстати, насчёт Луны. Вчера попался момент, когда она взошла над нашей прогалиной. Теперь могу достоверно утверждать — мы на Земле в глубоком прошлом. Ну, или на её двойнике. Но местная Луна тогда тоже двойник нашей Луны. Ещё вариант — параллельная вселенная.

— Не зарывайся ты в теории, — остановил его товарищ. — Я же не читаю фантастику.

— Ну, да. Я забыл. Короче, можете считать, что это Земля в прошлом. Тогда длина года должна составлять 365 дней с четвертью. То есть не совсем четвертью… Ладно, не парьтесь, я в прошлом году все мозги сломал, пытаясь нарисовать стройную таблицу.

— Это когда ты ночами не спал, всё что-то на компе рисовал? — Уточнила Ольга. — Между прочим, у меня тогда жуткая депрессия случилась из-за одиноких ночей! И нервный срыв!

Она оглядела охреневших слушателей.

— Ну, мы семья или погулять вышли? В семье ведь нет секретов.

— Мы, вообще-то действительно погулять вышли. — Непонятно, Михаил то ли шутил, то ли нет. — Ничего же не делаем. Уточнить время и дату — это не работа… А таблица действительно в компе осталась. Жаль, что не достать. Там точные цифры. Я за год уже забыл, сколько длится год, сколько — месяц.

— Люди, а может, мы поедим? — Ирина решила замазать странную и скользкую тему. Если Ольга сейчас начнёт вспоминать о постели, то нервы у Ирины не выдержат.

— А что у нас на обед? — Облизнулся Андрей.

— То же, что и вчера — мясо.

— «Неожиданное» меню — наше всё!

Ольга распластала кусок мяса на газетке. Каждый вытянул понравившийся кусок. Михаил вытащил из сумки прихваченное горючее:

— Разольём?

— Я тебе разолью! — Автоматически подхватила старую шутку Ольга, и тут же строго: — Миша!

— Да ладно, повод есть. Новый год.

— Там хоть осталось? — Озаботилась запасами жена.

— Осталось. Должно хватить до того времени, когда наладим своё производство.

— А ты уже додумался до своего? Из чего?

— Есть мысли.

— Так сколько у тебя запасов? — Поставила Ольга вопрос ребром. — Те бутылки должны уже кончиться.

— Предыдущая была последней, — признался Михаил.

— А. Это. Что?

— Это?.. — Мужчина смутился.

— Говори!

— Ну, мы думали в реале бухнуть основательно. И не вдвоём, а с мужиками. Скинулись…

— Та-а-ак…

— У Митрича, короче, купили. — Михаил бросился как в омут.

— То-то ты так вскользь этот вопрос обходил. С количеством выпивки. И не сознался ведь!

— Так тут самое главное — самому забыть.

— Забыл?

— Забыл! — Кивнул Михаил. — А вчера вспомнил, когда к яме ходил. Как раз мимо заначки.

— Ну, и чего стоишь? — Жена достала из кармана стопарики. — Наливай. Знала ведь, что притащишь.

— А вот про посуду я действительно забыл. Ну, что? За точную дату!

— Так ты расскажешь о календаре? — После опробования самогона товарищ снова вернулся к теме летоисчисления. — Раз уж сказал «а»… Ну, и далее по тексту.

— Но…

— Что помнишь, то и расскажи.

— Ладно… — Михаил собрался с мыслями. — Про юлианский и григорианский календари все помнят?

— Это нам с детства вдолбили. Високосные годы — раз в четыре года и раз в четыреста лет. Кстати, почему «високосные» через «И»? Я думал, что год длиннее, то есть как бы выше, должен быть «высокосный».

— Там какая-то искажённая фраза с латыни. Не помню уже. Что-то про двойной день. На латыни «bis». Но это сейчас мы прочитаем как «бис», а тогда было «вис»…

— Это мы знаем, про разное произношение. «Бета» — «вита». Что там ещё? Ты новое что-то расскажи.

— Новое… Ну, сейчас месяцы в календаре длятся 30 или 31 день, кроме февраля. «Как же так?» — подумал я. Неделя — 7 дней. Значит, месяц — 28 дней. Красота! Начал строить новую систему… Пока не узнал, что лунный месяц длится 29.5 суток. Это я сейчас не помню точно, но примерно так. И ещё — это среднее значение. Длительность месяца разная. Это из-за эксцентриситета и эллиптичности орбиты Луны.

— Электро… Чего?

— На астрономии надо было учебник читать, а не разрисовывать его.

— Ну, подумаешь, планетам ручки-ножки пририсовал.

— А между ножек?

— Ты рассказывай, а не прошлое вспоминай! — Возмутился Андрей.

— Короче, не важно — из-за чего, но лунный месяц разной длины. Там полдня туда-сюда. Допустим, 29.5 суток — тоже хорошее округление. Хотя и хреновое. Из-за этого и получилось, что лунные календари имеют месяцы по 29 и 30 дней попеременно. Уже только это неудобно. Но потом начинаются жуткие заплатки, чтобы скорректировать лунный и солнечный календари. Но мусульмане не шибко заморачиваются. Это мы привыкли встречать новый год в одном и том же сезоне. А они могут в этом году встретить весной, а через много лет, глядишь — новый год-то зимой или осенью.

— Значит, лунный календарь — неудобный? — Спросила Ира.

— Арабы жили в полупустынях. Пасли там коз. Там смена сезонов неактуальна. А вот у нас, кто бы ты ни был, очень привязан к этому.

— Подожди… Подожди… — Андрей поднял перед собой ладонь. — Это земледельцам важно было знать о начале весны-осени. Правда, мы опять влезаем в это ярмо. Для охотников-собирателей сезоны… Упс! Да, здесь, у нас — сезоны важны.

— Да-да, миграция травоядных, ягоды тоже по сезонам. А насчёт ярма… Проблемы появилась не тогда, когда человек освоил земледелие, а когда из-за избыточного продукта стало выгодно рабство. Согласен?

— Пожалуй… Но мы снова ушли от темы. Что по календарю предлагаешь?

— Первое. Надо решить окончательно — а нам нужно вообще слияние солнечного года и лунных месяцев?

Товарищ согласился:

— Допустим, Луна не очень стыкуется. Тем более, что сам сказал — лунные циклы нестабильны. Пусть в будущем астрономы с ней разбираются.

— А ещё есть несколько планет, которые видно невооружённым взглядом. Их еще древние греки заметили, вроде? У планет свои маршруты. И что, их тоже в календарь вносить?

Девушки кивнули его рассуждениям. Михаил продолжил:

— Второе. Как бы мы ни старались, но четыре точки всегда попадают в солнечный календарь из астрономии. Четыре точки на земной орбите. Это два равноденствия и два солнцестояния. Значит, надо делить год на четыре части. Первым числом ставить начало сезона. А уже внутри этих сезонов придумывать что-нибудь поменьше: месяцы или недели разной длины. Коммунисты пытались ввести пятидневку, потом шестидневку. Как итог: смирились и слились. Потому что весь цивилизованный мир живёт пусть по неудобной, но привычной семидневной неделе с фиксированным церковным выходным.

Ольга решила подвести итоги:

— То есть, по новому календарю (который, кстати, ещё не доделан), сегодня второе число лета? Хотя, на самом деле лето началось раньше.

— Так ведь первое июня тоже не начало лета. Наглядно переход сезонов виден везде в разное время, в зависимости от широты.

— Ну, хорошо. Пусть называется летом. Весна у нас тоже наглядно видна не в марте, как по календарю, а уже в апреле или даже в мае.

— Да, в апреле ещё снег лежит. И на майские пикник устраивать можно только в тёплых куртках. Мне в детстве всегда странным казалось, как на картинке маёвка коммунистов нарисована: сидят в рубашках на зелёной травке. Только потом стало понятно, что в центральной России гораздо теплее.

Андрей поискал чистое место, прилёг после обеда, и уже оттуда сказал:

— Допустим, с первым числом в начале сезона я согласен. Это логично. Наверно, можно даже обозначить это как праздники. Тоже удобно. Ведь получается очень неровное число. Год — и то дробное число. А сколько там дней в сезоне получается?

— Ну, подели 365 и 2425 после запятой на четыре. — И тут же вскинулся. — Подожди… Подожди… Да! Вспомнил! 2427 после запятой. Там около 90 дней в сезоне получается.

— А это важно? — Усмехнулся Андрей. — 2425 или 2427 после запятой?

— Через десять тысяч лет будет важно. Так оценивается точность григорианского календаря. У него разница с реальным годом секунд десять. У юлианского — десять минут.

— Это что же? Изменение високосного года в начале века даёт такую разницу? — Удивилась Ирина.

Михаил только развёл руками.

Ира нашла острый камушек и принялась что-то чертить у себя под боком. Через минуту озвучила:

— В сезоне получается 91 день и ещё около трети. Сейчас посчитаю, сколько точно и сколько это в часах и минутах.

Девушка снова принялась черкать камушком. Известняк на известняке оставлял хоть и плохо заметную, но всё-таки более светлую черту.

— Получается, мы вернулись к тридцатидневному месяцу. — Заметил Андрей. — И ещё одному дню. «И ещё около трети». — Процитировал он подругу. — Значит, сделаем первое число праздничным. Четыре праздника в год. Но куда эту треть девать? Получается очень жуткое нагромождение исправлений. В обычном календаре мы добавляли один день раз в четыре года. А как эту треть…

— 7 часов 27 минут! — Крикнула Ирина. — И ещё секунды какие-то…

— Как эти семь с половиной часов втискивать четыре раза в год?

— Не надо втискивать, — покачал головой Михаил. — Точно так же, как прибавляем один день в четыре года.

Посмотрел на недоумевающие лица и продолжил:

— Я тоже долго мозговал. Кое-как дошло. Это надо наглядно показать. Давай, подымайся. Я кому объяснять буду?

Андрей, кряхтя, встал и подошёл к товарищу. Ольга тоже подтянулась. Только Ирина продолжала что-то черкать.

Михаил огляделся.

— Солнечные часы — это будет наше Солнце. Самое наглядное представление. Земная ось наклонена…

— Да, — кивнул Андрей. — Двадцать два с половиной градуса.

— А я вот не помню. Склероз. Впрочем, этот наклон был в наше время. На самом деле ось движется по очень сложной траектории. И сейчас угол может быть другой… Сейчас скажу… Крутится в голове… Пре… При… Ага! Прецессия — сдвиг оси. Но это не актуально для нас. Там время на тысячелетия идёт. Смотрите. Вот это место, где Земля повёрнута северной стороной оси строго на Солнце.

Он подобрал полукруглый камень.

— Это глобус. Его северная часть. Допустим, мы здесь. — Михаил показал на один из выступов. — Теперь ось. Она торчит примерно так.

Подобранная былинка уткнулась торцом в камень, но не вертикально, а под небольшим углом в сторону «Солнца».

— Запомнили? Я уберу, а то неудобно. Или нет. Вот, держи. Угол не менять.

Былинка оказалась в руке Андрея.

— Дальше… Земля бежит по орбите и одновременно кружится, кружится… Где у нас ось? Приложи. Да нет же! Я говорил — угол не менять. Приложи к старому месту… Теперь неси сюда. Не крути! Строго в одном направлении.

— Так она сейчас мимо «Солнца» смотрит.

— В этом и есть свойство волчка. Ось волчка всегда направлена в одну сторону. Независимо от окружения… А Земля — огромный волчок. Слышал такое выражение?

— О, а чего вы в игрушке играете? — Ира очнулась и поняла, что все столпились вокруг какого-то камешка.

— Тсс. — Шикнула Ольга. — Ты вот понимаешь, как получается високосный год? Не может ведь Земля двигаться с разной скоростью и проходить один и тот же путь то за 365 дней, то за 366.

— Понимаю…

— Математики, блин, на мою голову!

— Андрей так же говорит. Он гуманитарий, между прочим: историческое образование. А у меня — техническое.

— Да?

— Угу!

— Ладно. Дай понять.

Её муж между тем продолжал:

— Земля бежит вокруг Солнца… Бежит… Бежит… И кружится.

Он завальсировал. Понял, что все ржут и остановился.

— Тьфу на вас! Короче, вот Земля вернулась в ту же точку.

Он переставил камень обратно.

— Но число оборотов неровное, через год наше местоположение окажется здесь.

Бугорок теперь глядел не на «Солнце», а стоял с левого бока.

— Так сильно? — Удивилась Ольга.

— Да. Через год реальное солнцестояние увидит не наш Урал, а… Что тут у нас?

— Европа? — Предположила Ирина.

— Ещё через год… — Камень снова повернулся на четверть.

— Америка?

— Допустим. И ещё через год — Камчатка. А теперь внимание! Мы ведь каждый год будем видеть самый короткий или длинный день. Но этот длинный день — мы его видим раньше, чем в реальности.

Михаил крутанул камень, одновременно сдвигая его по орбите.

— Потом ещё раньше. А потом неожиданно — позже. Потому что вот здесь — ещё слишком короткий день получается. Реальный момент солнцестояния мы проскакиваем утром. А к обеду окажемся здесь. Вот они, лишние сутки, которые накапливаются за четыре года. То же самое случается и при осеннем равноденствии, и при зимнем солнцестоянии, и при осеннем равноденствии. Каждый раз мы видим их чуть раньше или чуть позже, чем они происходят в реальности. — Михаил снова обошёл «орбиту», отмечая точки[4].

— Теперь немного понятно. — Андрей и Ольга переглянулись и кивнули друг другу.

— Ну, и слава богам. А то у меня язык отпадывает уже. Ещё раз я бы не выдержал.

— А кто-нибудь за часами следит? — Встрепенулась Ирина.

Она метнулась и подтянула гирьку у ходиков.

— Сейчас бы легла на землю, и часы остановились бы! — Укорила она астрономов.

— Действительно. — Андрей пожевал губу. — Высоты подставки хватило на час хода с небольшим. Надо выше строить. А на сколько, вообще, цепочки хватает?

— На полдня, — пояснил Михаил.

— Это что же? Бегать сюда два-три раза за день? Нет… Что-то мне моя идея уже не нравится. Может, цепочку удлинить?

— Вряд ли найдётся такая же, — возразил хозяин дома. — Надо ведь, чтобы шаг совпадал с шестернёй.

— Засада… Нести обратно — снова собьётся время. Ну, почему у тебя нет нормальных механических часов?

— Так получилось, — развёл руками Михаил.

— Получилось… — Проворчал друг.

Он прошёлся по краю пропасти, попинал камешки. Остановился, вспомнив кое-что.

— А зачем ты мясо тащил? — Обратился к товарищу.

— Да, зачем? — Повторили девушки вслед за Андреем.

— Как уже сказал, чтобы покормить Машку.

— Что? Реально?

— Ну, да. Хотел посмотреть, как ей понравится приготовленное мясо. Где-то читал, что медведи зачастую не едят свежатину. Оставляют преть, и только потом едят.

— Тухлое мясо? — Ольга вытаращила глаза.

— Северные народы тоже тухлятиной балуются, — вставил Андрей. — Сколько раз во всяких передачах рассказывали, что шведы тухлую селёдку любят.

— Фу! — Обе девушки скривились.

Парни только развели руками, лыбясь во всю пасть.

— Ну, вы занимайтесь… Чем уже занимаетесь. А я ещё не досчитала.

Ира снова уселась возле кучи цифр, накарябанных во всех направлениях.

Михаил подошёл к краю скалы:

— Давайте посмотрим, где наша Маша-потеряша.

Будущий Великий-приручитель-всего-и-всея распаковал подзорную трубу, встал в позу Петра Первого и повёл объективом по полянам с ягодами.

— Здесь нет… Здесь тоже нет… Ух ты!

— Она здесь! — Крикнула Ольга с другой стороны площадки.

— Не кричи, тут мамонты размножаются. Это нечто! Девочки, кто хочет посмотреть порнуху? Покупайте билеты! Чем только оплачивать будете? Может, натурой?

— Пошляк, — вынесла вердикт жена.

— Пошляк и хам, — задумчиво кивнула Ира, продолжая что-то писать. — За что и любим… Ой!

Она вся погрузилась в вычисления и не заметила, что произнесла это вслух. Девушка быстро оглянулась: оба мужчины на другой стороне скалы и не должны ничего слышать. Но рядом находилась Ольга. А вот она всё прекрасно расслышала и теперь внимательно глядела на Ирину.

— Ольга Евгеньевна, я ничего такого! — Затараторила девушка. — Я не лезу, нет-нет! И вообще у меня муж… По нынешним временам — муж. Ведь муж, получается? Так?

— Вот что, девочка. Ты, я смотрю, сама всё поняла. Только я не пойму — с чего ты решила, что любишь моего мужа?

— Не знаю… Как-то… Томление какое-то… А ещё — он такой надёжный.

— Томление… Надёжный… — Усмехнулась Ольга. — Как поступим-то? По-хорошему, отправить бы тебя куда подальше. Но вешать на совесть твою смерть я не хочу. Тебе одной не выжить. И вообще, нам всем по отдельности не прожить. Только совместно. Если тебя прогнать, то с тобой и Андрей должен отправиться. А прожить вдвоём что вам, что нам не очень получится. Вместе — гораздо надёжнее. Так что сделаем?

— Не знаю… Я стараюсь, Ольга Евгеньевна, держу себя в руках.

— Что ты заладила: Ольга Евгеньевна, Ольга Евгеньевна! — Женщина пыталась не психовать, но нервы прорвались хотя бы в этом. — Мы же договорились — по имени.

— Оля… Я постараюсь… Не разрушить семью… Я тоже понимаю, что по отдельности мы не выживем.

— Вот и договорились. — Женщина решила сменить тему. — А что ты всё пишешь?

— Давно не сидела за вычислениями. Это так приятно — напрягать мозги в математике.

— Да, в этом вы с Сапегиным удивительно похожи. Так! Закрыли эту тему. Пойдём, посмотрим, что мужики делают.

А мужики смотрели «фильму» про дикую природу.

— Это он чо делает? То самое?

— А ну, дай глянуть…

Парни отбирали подзорную трубу друг у друга.

— Ну, да… Куни хоботом.

— Прикинь, как удобно. Наклоняться не надо.

— Ух, ё-о-о… Как он с такой тушей залез?

— Дай, теперь я… Блин, вот это шланг. Как хобот, не меньше.

Ольге надоело слушать похабщину. Подкравшись, она ловко выхватила трубу у Андрея.

— Эй! Мы ещё не досмотрели! — Заорали мужики в голос.

— Как будто раньше не видели.

— Такого — нет.

— Хватит с вас. Вон, башенку для часов постройте. Теперь мы развлекаться будем. Ир, сюда иди!

Всё время, пока поднимали часы-ходики на нужную высоту, с южной стороны скалы слышались женские смешки и комментарии процесса.

Увеличением подставки дело не ограничилось. Смотались до хаты, принесли инструмент, жерди с досками и кусок старой плёнки. Осталась с тех времён, когда ещё не построили парник из поликарбоната. Каркас домика сколотили за полчаса. Осталось только обшить плёнкой.

— Подожди.

Михаил остановил Андрея, разворачивавшего рулон.

— Вроде же всё нормально.

— Почти. Хочу закрыть острые углы. И приколачивать плёнку степлером, как хотел, чревато. Она уже старенькая, порвётся на ветру.

— И какие предложения?

— Сейчас… Мать!

Ольга с Ириной отвлеклись от нового развлечения — Машкиной рыбалки.

— Чего?

— У тебя мягкие тряпки были. Такие, как тонкая вата.

— Ага. Они на мосту в шкафу. Тебе зачем?

Муж объяснил.

— Хорошо, бери. А чем завязывать плёнку будешь?

— Шнур ещё оставался. Бечёвка.

— Не жалко?

— Так ведь не одноразовый вариант. Можно снять потом… Андрюха, пошли, ещё раз смотаемся.

К вечеру на вершине скалы стоял кубический домик из жердей размерами два метра. Наверху его прикрывала двускатная крыша из досок. Сначала хотели просто натянуть плёнку на каркас, как стены. Потом решили подстраховаться на случай крупных осадков и укрепили скаты досками. Но плёнку всё-таки поверх крыши положили. Собственно, это вышел кокон из сплошного куска, чтобы не дуло и не мочило. Всё прижали крупными камнями. Стены, чтобы не хлопало на ветру, перетянули крест-накрест тем же шнуром.

Получилось как всегда: хочется сделать что-то по-быстрому, но на ходу приходится подправлять, чтобы компенсировать недочёты.

— Брррр! А у вас тут холодно!

Михаил, последний час проработавший внутри домика, зябко поёжился.

— Что, там такая жара? — Поинтересовалась за всех жена.

— Сами посмотрите. Солнышко-то ещё жарит.

Все забрались внутрь.

— А что? Как у нас с ужином? — Спросил Андрей. — Не всё ещё в обед съели?

— Съели. Осталось только мясо, которое я для Машки нёс.

— Так ты всё равно сегодня подкормкой заниматься не будешь. Давай, накрывай.

Быстро оформили маломальные сидушки и столик из плоских камней.

— Так за что пьём? За начало нового года? За домик для часов?

— А нехай за Новый год!