Четвёртая (СИ)

Глава 13

Сколько дней прошло, прежде, чем Сольге смогла одеться и выйти на улицу, не ёжась от того, что ткань платья касается кожи, не морщась от боли?

«Кто их считал, эти дни, Сольге? Кто их считал?»

После долгого пребывания в темноте яркий свет хоть и слепил, но даже как-то радовал. Сольге сидела на крыше, разглядывая двор замка, и размышляла, как всё поменялось за то время, что она не выходила.

На первый взгляд, не изменилось ничего. Всё так же нахальным кочетом расхаживал у Врат Альез южанин с штанах с орнаментом из голубых и зелёных узоров. Может быть, даже тот самый, что бил Сольге кнутом. Вот только от самих Врат он теперь далеко не отходил, да и наглость его была уже не такой убедительной. Пти-хаш вообще разделились на две неравные части. Одна по-прежнему жалась к той части замка, где находились покои Байвин. То и дело слышался с их стороны гортанный смех, визг и вопли. Остальные же… работали. Кто-то помогал на конюшне, кто-то таскал воду, а две южанки в компании кухарки и ещё одной служанки внимательно разглядывали три полоски перекопанной земли. Улла рассказывала, что недавно женщины пти-хаш принесли мешочки с семенами и кое-как, где на своём, где на ломаном общем, объяснили, что эти травы и овощи не боятся жары и не требуют много воды. Судя по довольным лицам огородниц, что-то там взошло, на этих сухих грядках. Уже легче.

Октльхейнцы словно забыли, что сейчас вообще-то должна быть зима, и если Сёстры внезапно вернутся на свои места в небе, южные растения уже никого не спасут. Но кто бы об этом думал, когда две звезды так прочно обосновались и, казалось, никуда не собираются уходить.

— Чем ты займёшься, когда закончится Время Сестёр?

Шо-Рэй, сидевший тут же, в тени стен, ответил, не задумываясь:

— Вернусь в Мир-Махем. Попробую начать всё заново. Буду строить мосты, как мой отец.

— Но твоя магия…

— Думаю, она не станет проблемой, — голос Шо-Рэя был ровным, как гладь зимней Эрдвай, покрывшейся первым льдом, и таким же… опасным. Что там под ним, какие течения и омуты, спрашивать и проверять не особенно хотелось.

Сольге обняла колени руками и поморщилась — шрамы ещё немного тянули и беспокоили.

— Возьми меня с собой, — попросила она.

Маг поднял брови и едва удержался от привычного хмыканья:

— Разве тебя не радуют перемены в твоей жизни, принцесса Сольге?

— Перемены…

***

О переменах после выздоровления Сольге заговорил король Толфред. Именно к нему она отправилась первым делом.

— Бедная девочка, моя милая сестрёнка, — едва слышно проговорил король, — сколько тебе пришлось вынести. Байвин получит своё, когда Альез уйдёт. Я слишком многое ей позволял. Прости меня.

Сольге горячо заверила, что Толфреду нечего стыдиться и не за что извиняться: это не он унижал её прилюдно, не он приговорил к двадцати ударам кнута и уж тем более не он эти удары наносил, и вовсе не он кромсал ножом её волосы, стремясь то ли отрезать, то ли выдрать их совсем.

— Нет, Сольге, я виноват в другом. Я слишком долго следовал старым правилам, оглядываясь на недовольство Байвин. А она сама так легко презрела не то что законы Октльхейна, установленные людьми, но и те, на которых держится весь этот мир со дня его основания.

Король слабо шевельнул рукой, Сольге осторожно взяла её и прижалась щекой.

— Я признаю тебя своей сестрой, Сольге. Сразу, как смогу встать. Мне следовало давно это сделать. И ты сможешь выйти замуж за своего Хендрика, отказать королю не посмеет даже его упрямый отец.

— Улла сказала, что отказываться от невестки с половиной королевской крови очень глупо… — тихонько засмеялась Сольге. Тень былой улыбки тронула губы короля:

— У нас очень сильный союзник, девочка.

Он закрыл глаза, собираясь с силами.

— А сам я женюсь на Ийрим. Все мы заслуживаем счастья, сестрёнка, даже глупые нерешительные короли. И ещё. Твой маг… Этот закон я нарушать не стану — питомцев Чьифа в Октльхейне не будет. Но я не стану сжигать его и наказывать тебя. Он сможет уехать с миром, я даже награжу его за спасение моего личного секретаря и архивариуса и неоценимую помощь Октльхейну.

— Я передам ему, мой король.

Усилия не прошли даром — король то ли впал в дрёму, то ли ослаб настолько, что более был не в силах произнести ни слова. Сольге тихо встала и шагнула к двери.

— Девочка, — скорее выдохнул, чем произнёс Толфред, — всё будет как нужно, моя маленькая принцесса-сестра.

***

— Перемены… — задумчиво проговорила Сольге. — Будут ли они, эти перемены? Не думай, что я не верю словам своего брата-короля, но… Мне кажется, что всё не так просто с исполнением его обещаний. В Октльхейне не любят перемены. А Толфред замахнулся… С тем, что он признает меня, все, может, и смирятся, моё происхождение ни для кого не секрет. Но с Ийрим-королевой — вряд ли. Байвин слишком много значит для всех, чтобы взять и сместить её с места хозяйки замка.

— Люди всё видели, Сольге, — тихо сказал маг.

— У людей короткая память, Шо-Рэй. Когда всё вернётся на свои места, не захотят ли они, чтобы всё осталось, как было, и не менялось веками? А Хендрик… Даже если Улла сможет убедить мужа, даже если сам Хендрик придёт к королю просить моей руки, и Толфред даст согласие, но захочу ли этого я?

— А ты хочешь?

— Я… Нет… Не знаю…

***

Как-то за всеми этими событиями Сольге совершенно забыла о приезде посланника Горто. А вспомнив, встревожилась не на шутку: дорога из Тарандола занимала дня три-четыре со всеми остановками. Тем более, что сам посланник медлить не любил, а значит, давно уже должен был прибыть в Октльхейн, даже если выехал не одновременно с отправленным письмом.

А прошло уже… Да, конечно, дни никто не считал. Так куда же делся Горто?

Это был не стук в дверь, даже не царапание, а тихий, едва уловимый шорох. Мало чьё ухо могло бы его уловить, но у Янкеля получилось. Посетитель был одет в когда-то белые одежды пти-хаш, и помощник архивариуса уже было собрался погнать его от порога, как вдруг остановился — передумал — потому что южанин был вовсе не южанин. Выглядел незваный гость прескверно, при том, что в эти времена вообще мало кому удавалось сохранить бодрый вид: бледнее белого, расцвеченный застарелыми синяками, исчерченный подживающими царапинами. Он едва стоял на ногах, словно долгое время шёл без отдыха и сна, а гримаса боли, набегавшая на его лицо, как волна на берег, ко всему прочему, не оставляла сомнений, что путешествие это было не из приятных.

— Мне нужна архивариус Сольге, — то ли прошептал, то ли прохрипел незнакомец, когда Янкель уже было собрался отправить его к нынешней хозяйке замка — кухарке.

— Что нужно? Я передам.

— Нет, — гость упрямо мотнул головой, — только ей. Срочно.

Янкель обернулся и нахмурился: ещё чего не хватало! Только всё успокоилось, только жизнь в замке, перемолотая Сёстрами и всеми пришедшими вслед за ними переменами, начала если не налаживаться, то хотя бы не ухудшаться, как на пороге возникает человек, явно несущий с собой новые неприятности.

— Кто там, Янкель? — раздался в глубине коридора голос Сольге.

После выздоровления она так и не вернулась в свою спальню. Права была Улла — Хендрику сейчас нужнее всего был покой и надёжная охрана. К тому же с того времени, как за спиной Байвин закрылись двери в её покои, птицы с женскими лицами больше ни разу не появились ни в одну из «ночей», не потревожили ни посвящённых, ни их хранительниц. Шо-Рэй уступил Сольге свою кровать, а сам собрал себе постель из старых ковров и одеял и утверждал при том, что спится ему теперь гораздо лучше и удобнее. С их общего согласия переселился в тёмную каморку мага и Янкель. Улла, приходившая навестить сына, заглядывала сюда иногда, чтобы дать отдых уставшим от света глазам. Даже голубя-дракона, случись у кого необходимость послать весточку посланнику Горто, долго-долго пришлось бы искать в темноте: сообразительная птица заняла своё место на балке под самым потолком и, по-видимому, чувствовала себя там вполне себе неплохо — иногда можно было услышать то ли тихое курлыканье, то ли рык.

Всё это хрупкое равновесие грозил разрушить незваный гость. Янкелю очень хотелось закрыть дверь и сделать вид, что никого там нет. Поздно.

— Дэгри! — воскликнула Сольге. Гость устало кивнул и, обессилев окончательно, начал сползать по дверному косяку.

Упасть ему не дали. Подхватили, затащили внутрь, привели в чувство, накормили и оставили на пару часов одного в темноте — чтобы отдохнул и хоть немного поспал.

Янкель хмурился, Шо-Рэй успокаивал Сольге, рвущуюся разбудить гостя, чтобы поскорее расспросить.

— Ты не понимаешь! Это слуга Горто. Я должна…

— Ты должна дать ему возможность восстановить силы. Не думаю, что тебе хоть что-нибудь удастся узнать от покойника. Наберись терпения, принцесса Сольге.

— Я не принцесса! — прорычала Сольге. Усмешка не успела появиться на губах мага — из самой дальней комнаты, той, где теперь жила Доопти, раздался звериный вопль. Девчонка билась в дверь всем телом, визжала. Где-то между ударами и визгами были слышны то увещевания нянек, то испуганные вскрики — их же — Доопти не только вопила, но и кусалась по-звериному.

Янкель раздражённо хлопнул книгой, которую листал от нечего делать, об стол и пошёл на шум. С каждым днём полоумная девчонка тяготила его всё больше. И всё же выгнать Доопти, бросить её на произвол судьбы Янкель не мог. И он ждал. Ждал, когда уйдут Сёстры. Уж тогда-то он найдёт для своей вздорной питомицы место, где с ней будут хорошо обращаться, где ей, наверняка, будет хорошо. И место это будет очень далеко от замка. Это точно.

А сейчас разбушевавшуюся девчонку нужно просто успокоить. Просто. Нет, с каждым днём задача эта становилась всё сложнее. Когда же вы, наконец, уйдёте, о Небесные Сёстры?

***

Никому не верьте. Так написал посланник Горто в своём последнем письме. С этих слов начал свой рассказ и Дэгри, когда его, в конце концов, смогли убедить, что Янкель и Шо-Рэй заслуживают доверия не меньшего, чем сама Сольге. Обращался он, впрочем, только к ней одной.

— Мы смогли пуститься в путь только спустя две недели после того, как мой господин отправил вам письмо. «Никому не верьте и будьте осторожны» — повторял он нам без конца.

— Нам? — переспросила Сольге.

— Да, нам. Мне и своему секретарю. Он… Но я буду рассказывать по порядку, чтобы не сбиться.

Отъезд несколько раз откладывался. Что заставляло посланника несколько раз в самую последнюю минуту отменять поездку, Дэгри не знал. Однажды им удалось покинуть столицу и даже ухитриться отъехать от неё. Но спустя день пути Горто приказал возвращаться.

В Тарандоле не было принято закрывать города на Время Сестёр, поэтому на поездку посланника никто не обратил внимания: мало ли что благородному господину могло понадобиться, может, он размяться захотел.

— Но мне, архивариус Сольге, показалось, будто моего господина что-то тревожит. Поговаривали, будто в округе появились какие-то странные птицы. Будто бы с человечьими головами. Не знаю, может кому от жары примерещилось. Сам-то я не видел. Но вот господин мой то на небо поглядывал, то по сторонам озирался… Только мы вернулись.

В один из как бы вечеров в доме посланника собрались гости: трое довольно пожилых советников, несколько благородных дам, уставших от постоянного бдения за своими посвящёнными мужьями, богатый торговец с востока со своими сыновьями, застрявший в Тарандоле — ворота не запирались, но на долгое путешествие смельчаков не находилось. Были ещё какие-то люди, которых Дэгри не знал.

Собрались в большом зале с наглухо занавешенными окнами. Факелы по стенам, невесть где добытый посланником лёд смягчал жар Сестёр — казалось, что всё вернулось так, как было и должно было быть. Сам хозяин выпил очень много вина, начал шутить, рассказывать странные истории.

— Он говорил о какой-то госпоже с Севера. Я не знаю, что это за легенда или сказка, может быть, архивариус Сольге, никогда до тех пор я не слышал ничего подобного от моего господина. Потом он сказал, что нужно ехать на запад, до самых гор, потому что именно там скрывается тайное знание, что может уничтожить целый мир. Его сначала расспрашивали, потом пытались урезонить, потом начали просто смеяться над пьяными фантазиями… Это было так не похоже на моего господина… По знаку госпожи, его супруги, я отвёл хозяина в его спальню, где он сразу же и заснул. Я остался с ним — мало ли что могло понадобиться.

Дэгри казалось, что он лишь на мгновение закрыл глаза, моргнул, можно сказать, как его разбудил толчок в плечо. Посланник Горто стоял перед своим слугой, полностью одетый в дорогу и совершенно трезвый.

— Стервятники, наконец, разлетелись. Пора, — сказал он.

Про стервятников Дэгри ничего не понял, но счёл за лучшее не переспрашивать, а просто привычно последовал за своим господином. Они вернулись в опустевший зал. Факелы ещё не догорели, а слуги не брались за уборку. Горто покачал головой:

— Совсем обленились. Ну что ж, так даже лучше. Выбери два факела поярче, Дэгри, они нам понадобятся.

Пока верный слуга разбирался с факелами, посланник что-то нажал на стене, и часть её вдруг повернулась, открывая узкий тёмный коридор. Горто вошёл в него первым.

— Мы так долго шли, архивариус Сольге, что я даже решил, что мой господин собирается остаться в этих коридорах навсегда. А этот звук, когда стена за нашими спинами вернулась на своё место… Ох, как это страшно… И хоть господин и вёл нас так, будто точно знал, куда идёт, я почти уверился в том, что мы заблудились и никогда больше не увидим ни небо, ни Глаза Рийин. А ещё крысы и всякие ползучие твари… Здесь они прятались от жары и света, хрустели под ногами, падали за воротник, щекотали ноги своими голыми хвостами… Мерзость! Даже свет Сестёр казался мне тогда не таким утомляющим и даже желанным.

Тайный коридор вывел путников далеко за стены города, на северо-восток. Туда, где река Эрдвай делает изгиб, словно не желая нести свои воды в Тарандол. Дальше она бежит по самому его краю до границы с Октльхейном, до спорных земель.

— Мы переправились через реку на лодке, такой старой и прохудившейся, что мы сидели в ней, мокрые по колено, а у противоположного берега — уже и по пояс. За лесом нас ждал Авис с лошадьми.

— Авис? — перебила Сольге. Они с Янкелем обменялись тревожными взглядами.

— Да, Авис. Новый секретарь моего господина. Незадолго до отъезда он увидел этого юношу и был очарован его знаниями и манерами. Не знаю, зачем ему был этот секретарь. Я и сам неплохо справлялся, — последние слова Дэгри горчили обидой.

— Кто это — Авис? — спросил Шо-Рэй.

— Он вместе с Янкелем претендовал на место моего помощника. — ответила Сольге, побледнела и добавила помертвевшим голосом, — Я ведь сама отправила его к Байвин. А Горто…

Молчание рухнуло такое густое и плотное, что показалось, будто в комнате стало темнее, а воздух исчез.

— Я, это… дальше, ладно? — пробился сквозь эту густоту робкий голос Дэгри.

***

Они петляли. Горто то гнал своих спутников на север, то резко поворачивал обратно, то закладывал петлю с востока на запад. Путал следы. Ночевали в лесу или даже в чистом поле — избегали людей. Дорога до Октльхейна заняла почти десять дней, при том, что лошадей не особенно щадили — так, чтоб только не пали.

Бесед не вели. Авис считал себя выше Дэгри и до разговоров с ним не снисходил, посланник к общению и вовсе не был расположен. А сам Дэгри… он просто исполнял свой долг. Как всегда, как привык.

Чем ближе были стены Октльхейна, тем больше успокаивался Горто. Он уже не так часто вздрагивал от случайных звуков, не так тревожно оглядывался, даже иногда заводил беседу со своими спутниками и понемногу начал улыбаться.

На своём петляющем пути они несколько раз перекали странные следы — словно целая армия прошла здесь недавно. Они стремились из разных сторон куда-то в одно и то же место. Дэгри как-то заговорил об этом. Горто промолчал и только нахмурился, Авис же скорчил такую презрительную гримасу, что Дэгри пожалел о своём вопросе. Впрочем, возможно, закономерность со следами ему всего лишь показалась.

Однажды посланник заявил, что привалов больше не будет — до ворот Октльхейна осталось всего несколько часов пути. Предстояло обогнуть одну деревню, а дальше по лесным дорогам до самой цели.

Дэгри тяжело вздохнул:

— Рано он обрадовался, мой господин. Как только узнали эти, где мы поедем?

На очередной развилке дорогу путникам преградил небольшой отряд. Торговец с востока с сыновьями, двое из трёх приглашённых советников, переодетая в мужское одна из благородных дам, виденных там же, в доме посланника, и пара крепких парней — Дэгри вспомнил, что видел их в свите ещё одной дамы в тот же день.

Трое против целого отряда.

— Отдайте нам ваши записи и книгу, дорогой Горто, — голос торговца был мягким, тягучим, как уваренный сироп. — Отдайте и уходите с миром, Госпожа простит и пощадит вас.

Горто покачал головой:

— Как уже пощадила вторых посвящённых Викейру и тех, кто знал о них?

— Они заслужили смерть своим несносным любопытством! — взвизгнула переодетая благородная дама. Лошадь под ней не двинулась с места, видимо, привыкла, но остальные занервничали, заперебирали ногами, внеся сумятицу в и без того не очень стройные ряды.

— Как и я, — грустно усмехнулся посланник. — Так с чего бы мне верить вашим обещаниям?

Дама скривилась, покраснела и уже собиралась ответить что-то гадкое и колкое, но её перебил пожилой советник, тот, что был постарше. Как он ухитрился взобраться на лошадь и до сих пор удерживаться в седле, не рассыпавшись на части, было огромной загадкой.

— Хе…кхм… Дорогой Горто, кхем… Нам вовсе незачем здесь… хе… спорить. Присоединяйтесь к нам, разделите вместе с нами благословение Зелёной искры. Кхм…хе…хм… Вы разумный человек, и… кхем. хр…хм… раз уж знаете теперь всё, ну или кое-что, то… хм…кхе… должны понимать, что Госпожа — единственная, кто может спасти всех, кто пострадал от гнёта строптивой Альез и коварной Викейру… кхе…кхе…хм…

Он говорил что-то ещё про избавление, про справедливость, про доброту госпожи. Но Горто его уже не слушал. Он молча наблюдал, как сыновья торговца и крепкие парни из свиты благородной дамы потихоньку начали окружать его и его спутников. Пока советник распинался, перемежая свою речь кашлем и хмыканьем, а потом — перемежая хмыканье и кашель редкими словами, отряд расползался шире, но и ряды стали реже.

— Приготовьтесь, — тихо сказал посланник Авису и Дэгри и, когда советник зашёлся в очередном приступе кашля, крикнул: "Сейчас!" — и направил свою лошадь прямо между советником и переодетой в мужское дамой.

Крики, вопли, визги… Всё смешалось, ряды врагов распались. Советник таки навернулся с лошади и что-то там скулил. Для лошади дамы этот манёвр посланника оказался, видимо, последней каплей — она заржала, так же визгливо, как её хозяйка, встала на дыбы и унеслась в лес вместе с наездницей. Стенания последней ещё какое-то время были слышны, если бы их кто-то слушал.

Преследователи гнались за Горто и его людьми с весёлым гиканьем и улюлюканьем: они не верили, что погоня продлится долго — уж больно уставшими были лошади беглецов. Но веселье быстро стихло: никто не собирался сдаваться — животные, то ли чуя опасность для хозяев, то ли решив совершить последний рывок в своей жизни, неслись так, словно только что покинули свои стойла, словно не было почти десяти дней пути под изнуряющим светом Сестёр.

— Иди к Ней! Она зовёт тебя! — это было последнее, что услышали беглецы, прежде чем погоня окончательно отстала.

***

— Наших преследователей уже почти не было слышно, но мы всё равно мчались вперёд. Наверное, мой господин опасался ещё каких-нибудь ловушек. Он вёл нас. За ним следовал Авис, а я замыкал наш строй, готовясь в любой момент остановиться и задержать погоню. Это меня и подвело. Я видел, что секретарь приблизился к господину, но подумал, что он просто хочет что-то сказать, может быть, попросить пощадить лошадей или ещё что-нибудь…

Дэгри закрыл лицо руками и простонал:

— О-о-о… Я слишком поздно увидел кинжал… Авис ударил им моего господина в бок. И ещё раз… Я…

— Он жив? — прошептала Сольге, и этот шёпот оглушал сильнее крика.

Дэгри сник:

— Я не знаю, архивариус Сольге, сейчас я ничего не знаю… Я хотел погнаться за Ависом, чтобы убить его, но жизнь моего господина важнее мести. А он был ещё жив.

— Почему ты не сказал сразу? Почему ты не начал с этого?!

— Простите меня, я сам это понимаю, но мой господин взял с меня клятву, что я расскажу вам всё так, как рассказываю — по порядку. О, архивариус Сольге, позвольте мне продолжить! Моё сердце разрывается в клочья, но я должен сдержать слово, данное моему господину.

Сольге боролась с подступившими слезами и только кивнула в ответ.

Им обоим повезло. Совсем недалеко стояла небольшая деревня. Жители её, волей Байвин, вернулись в свои дома. К тому же оказались достаточно сострадательны, чтобы в такие времена дать приют двум окровавленным незнакомцам. Их приняла на постой тёща деревенского лекаря — ехидная и болтливая крепкая тётка. Она же и привела зятя, сухощавого молчаливого мужчину, то и дело цыкающего и закатывающего глаза к небу. Вдвоём они под непрестанную перебранку и цыканье промыли и зашили раны Горто, напоили каким-то отваром Дэгри и велели отдыхать.

— Я не знаю, сколько проспал, но когда проснулся, мой господин ещё не пришел в себя. Впрочем, лекарь сказал, чтобы скоро я этого и не ждал — раны серьёзные. Иногда моему господину становилось хуже — он бредил, говорил о каких-то искрах, птицах, звал вас, всё время повторял, что вы должны узнать не знаю, что… Даже плакал раз, просил прощения у жены… Вроде как из-за того, что узнал что-то такое, что теперь и она в опасности… Не знаю, сколько прошло дней. Как будто всё это один был. Хозяйка гнала меня отдыхать, а если я отказывался, подливала того отвара, что свалил меня в первый раз… Я уж старался и не пить, но как совсем без воды?

Дэгри тяжело вздохнул. Сольге тихо плакала — обещание обещанием, но как же невыносимо тяжело сидеть так и слушать, не имея возможности помочь, не зная даже, нужна ли ещё эта помощь. Янкель хмурился, сжимал кулаки, пряча страх и растерянность перед услышанным. Горькой была темнота в комнате, горькой и мутной.

— Ты упоминал о книге и записях, — голос Шо-Рэя был как молния, прорезавшая мрак. — Что стало с ними?

Дэгри встрепенулся:

— Да, записи… Простите, господин, — он впервые обратился не к Сольге. — Я продолжу.

В конце концов, уход и лечение сделали своё дело: Горто пришёл в себя. Первым делом он отослал любопытную хозяйку и подозвал верного слугу.

— Дэгри, — сказал он, — возьми этот свёрток и отнеси его в Октльхейн, архивариусу Сольге. Никому не говори о нём, никому не показывай и не заглядывай в него сам. Только Сольге. Поклянись, что сделаешь всё, как я велел. Хорошо. Уходи прямо сейчас, пешком — так будет незаметнее. Хозяйке скажи, что идёшь прогуляться.

Дэгри вздохнул ещё тяжелее и горше:

— Мне так стыдно, но я нарушил слово. Всего один раз. Отойдя подальше в лес, я развернул свёрток. Там были бумаги и книга. Книга Создания. Представьте себе, обычная книга, какая есть почти в любом доме! Только очень старая. И ради неё… Ох, господа… Я был так зол, так обижен. И даже решил, что мой господин просто поиздевался над своим верным слугой. Но потом я вспомнил его слова к жене и подумал, что он просто отослал меня, чтобы уберечь. И чуть было не вернулся. Но я поклялся…

— А что было в записях? — перебил его Шо-Рэй.

— Заглянуть в них смелости у меня уже не хватило, — поник головой Дэгри и продолжил:

— Наконец, я дошёл до Ворот юнлейнов, но увы, они были заперты. Я решил обойти кругом и был очень рад увидеть, что город открыт. Но и тут меня постигла неудача — я заблудился в городе, а просить помощи побоялся. Слова моего господина: «Никому не верь, Дэгри!» — так и звучали в голове. К тому же, в какой-то момент мне показалось, что за мной следят. Я выбрался из города. По разговорам я понял, что замковые ворота заперты, но, вроде бы, кто-то видел, что все чужаки, направляются к Вратам Альез. Я потихоньку пошёл за одним из них. Люди в городе не обманули. Но как было пробраться внутрь? Я решил рискнуть. Подстерёг одного южанина, оглушил его, связал и забрал его одежду. Испачкал лицо, чтобы не так выделяться, но…

Дэгри снова сник.

— Я был неосторожен. Оказалось, что за мной и правда следили. А может быть, просто хотели ограбить. Кто-то ударил меня по голове камнем. Странно, что не убил, такой огромный он был… Не знаю, сколько я пролежал там, но когда очнулся, свёртка при мне не было. Простите меня, архивариус Сольге, я принёс только слова…

— Ты принёс гораздо больше, — ласково ответила она и вышла из комнаты. Шо-Рэй поднялся следом.

***

— Ты веришь ему? — спросил маг, когда они остались одни.

— Не знаю, — задумчиво покачала головой Сольге. — Мне всегда казалось, что Горто разбирается в людях, но Авис в секретарях… Не знаю…

Она зябко поёжилась и вдруг уткнулась лицом в плечо мага:

— Мне страшно, Шо-Рэй. Мы ведь просто хотели узнать, что происходит с Сёстрами. Что в этом такого, что нужно убивать?

Маг не знал, что ей ответить. Он сам не знал. Всё, что Шо-Рэй мог сейчас сделать — обнять Сольге. Тем более, что ему самому это сейчас очень бы не помешало.

Такими, обнявшимися, их и застал Янкель.

— Я тут пораспросил нашего гостя, — сказал он, — и, кажется, знаю, в какой именно деревне остался посланник Горто.