Четвёртая (СИ)

Глава 15

— Где их теперь искать? — растерянно проговорила Сольге. — И зачем они вообще…

— Давай сначала разберёмся с «где», принцесса, — перебил её маг. — Благо, следов у нас достаточно.

— Согласна. Ийрим, ты…

— Я поеду с вами, — заявила наложница короля и только что не вцепилась в руку Сольге.

— Нет! Кто-то должен остаться здесь.

— Да! — крикнула Ийрим и расплакалась. — Позволь мне поехать, Сольге. Я не ради того, чтобы королевой… Я ведь люблю его, Толфреда…

Шо-Рэй закатил глаза, Сольге фыркнула — теряли время. Как давно ушла армия Октльхейна во главе с королём, Ийрим сказать не смогла — не знала — но что-то кричало внутри, что нужно торопиться. Янкель сходил в Детское крыло и привёл сначала одну няньку Доопти, потом другую. Парой коротких пощёчин маг излечил их от истерики — у него это неплохо получалось — и велел найти Уллу. Уж она разберётся, что нужно делать, и за порядком присмотрит.

Потом ждали, пока Ийрим заберётся на лошадь посланника Горто. Зрелище было жалкое — верхом возможная будущая королева ездить не умела. Выругавшись под нос, Шо-Рэй схватил её за руку, затянул на вороного позади себя и поморщился — Ийрим вцепилась в него так, что стало трудно дышать.

***

Спрятать одну армию, наверное, можно. Спрятать армии всех известных государств разом — дело невыполнимое. На первый лагерь путники наткнулись спустя всего пару часов пути.

Откуда пришли эти темнокожие воины в ярких цветных одеждах, не мог сказать никто. Разглядывали их издалека — мало ли. Но, как вскоре оказалось, бояться было нечего.

Следующий лагерь сперва никто не заметил. Низкорослые полуголые воины, вооружённые короткими копьями и дубинками, почти затерялись в зарослях кустарника. Лошадь Янкеля шарахнулась, чуть не наступив на одного, стоящего с краю. Шо-Рэй выхватил нож. Ничего. Человечек даже не двинулся.

— Интересно, — сказал Янкель, быстро проверив лагерь, — они все словно застыли. И смотрят в одну и ту же сторону.

— Как Толфред и все наши воины, — всхлипнула Ийрим.

То же самое было в следующем лагере, и в следующем, и в следующем…

Странные это были лагеря. Ни костров с булькающими над огнём котелками, ни палаток, ни воинов, собравшихся кружком, чтобы потравить байки да похвастаться подвигами. И тихо. Было очень тихо. Только странный, едва слышный шумящий звук.

— Они дышат, — прошептала Сольге, — прислушайтесь…

И правда, все воины дышали одновременно, словно по приказу — вдох-выдох, вдох-выдох… Это было так жутко.

— А вы заметили, что среди этих людей нет ни одного военачальника или правителя? — спросил Шо-Рэй после того, как они проехали очередной лагерь — в этот раз было вполне себе знакомое войско Раймини. — Что говорит тебе на это твоё чутье ищейки, Янкель?

— Чутье молчит, но здравый смысл подсказывает, что ответ мы узнаем, если поедем в том направлении, куда смотрят все эти воины, — откликнулся тот.

С каждым новым лагерем продвигаться вперёд становилось всё сложнее. Если сначала лошади, хоть и косились на замершие фигуры, но легко проходили между ними, то чем дальше, тем плотнее стояли люди, и сдвинуть с места хотя бы одного было почти невозможно. «Колдовство, злое колдовство», — беспрестанно повторяла Ийрим, и Шо-Рэй, хоть и раздражённо морщился, но склонен был согласиться с королевской наложницей. И дыхание. Одновременный вдох и выдох тысяч и тысяч статуй в неподвижной тишине леса наводил ужас, нагонял дрожь. Если сначала путники старательно объезжали замерших людей, опасаясь задеть или растоптать, то вскоре церемониться перестали и обращали внимания на воинов не больше, чем на кусты и деревья.

Люди стояли всё плотнее. Пришлось бросить лошадей, потому что пробиваться верхом сквозь этот строй было всё равно, что пытаться пройти сквозь камень.

Янкель никак не мог найти подходящую привязь.

— Не стоит. Варшиму позаботится о них, — сказал ему Шо-Рэй, потрепал гриву своего вороного, что-то прошептал ему на ухо и повернулся к спутникам — Идём.

Границы между разными армиями стёрлись, ряды смешались. Воины стояли вперемешку, но так плотно, что иной раз было проще пробиться сквозь колючий кустарник, чем просочиться между двумя людьми.

Первым шёл Шо-Рэй, как самый рослый и сильный, за ним — Сольге и вцепившаяся в её руку Ийрим, Янкель замыкал этот отряд, ругаясь себе под нос, но при этом не забывая поглядывать по сторонам — возможно, однажды ему придётся описать это приключение во всех подробностях. Слишком уж много бедствий принесли тайны и умалчивания об истории этого мира.

***

— Прости меня, Сольге, — пропыхтела Ийрим, пробираясь между двумя крепкими северянами.

— За что? — разговаривать не хотелось, но мало ли, что ещё могла вспомнить эта девица.

— Я рассказывала про тебя Байвин. Подслушивала и рассказывала. И про ваше путешествие, и про поиски… Только про него, — Ийрим кивнула на мага, — не сказала.

— И как долго? — Сольге задохнулась и остановилась.

— Пока она… Ну, пока она не приказала тебя… выпороть… С тех пор я ни слова, правда, ни слова…

— Дура! — стряхнув в ярости руку Ийрим, Сольге рванулась вперёд, обгоняя Шо-Рэя. — Дура! Дура! Дура!

Она резко остановилась и обернулась:

— Почему? Чего тебе не хватало?

Ийрим давилась слезами:

— Она обещала выкинуть меня из замка. Или даже продать… А я… я… Как я без Толфреда? Я же его люблю, как я без него?

Сольге молчала. Любит. Она его любит. А Горто, возможно, остался бы жив, если бы кто-то не трепал своим языком. Да и мало ли, что могло пойти иначе, если бы… А теперь Толфред, Хендрик, даже эта дурочка Доопти, раз уж та она дорога Янкелю, где они теперь? Что с ними?

Под руку Сольге попалась рукоять ножа стоящего рядом северянина. Один шаг, один взмах — и может быть станет легче? Не так больно?

— Не надо, — Сольге вздрогнула. Ладонь мага мягко легла на её запястье. — Не надо, это уже ничего не изменит. Будет только больнее, поверь мне.

Рука разжалась, нож выпал и проткнул сапог собственного хозяина — тот даже не шевельнулся.

***

Лес из воинов закончился внезапно. Только что было сложно сделать даже маленький шаг, и вот уже перед глазами обычный лес с редким подлеском. И…

— Этого не может быть! — воскликнул Янкель и испуганно прикрыл рот рукой — слишком уж громко прозвучали его слова.

Место оказалось знакомым. Это была та самая гора, у подножья которой они ночевали после бегства от убийственного заклятия Чьифа, правда, немного с другой стороны. Удивился Янкель, конечно, не этому.

Краски леса вокруг были чистыми, не разбавленными пурпуром Сестёр. Листья и трава были зелёными, небо — голубым, и на нём никаких следов Сестёр, даже Глаз Рийин. Ветра не было, но не было и той изматывающей жары, что царила за пределами этого места. Хотелось лечь на траву и забыть обо всём, никого не искать, никого на спасать, ни о чём не думать. И всё же, жизни в этом месте было не больше, чем в картине или гобелене. Гора, деревья, травы, само небо — всё казалось неживым, ненастоящим.

Послышались голоса. Спрятавшись за неподвижными воинами и заткнув рот, всхлипывающей Ийрим, путники пошли туда, откуда они доносились. Оказалось, что застывшие воины кольцом охватывают гору, и все их взгляды обращены именно к ней. А между горой и воинами располагались…

— Пти-хаш, — прошептал Шо-Рэй.

Да, это были они. Большинство, как воины, замерли, обратив свои взоры на гору, все они были в белых одеждах, многие — покрыты синяками и свежими ранами. Другие, те что носили одежду с зелёно-голубым орнаментом, расхаживали вокруг них, смеялись.

— Вот этот меня запер, — показала Ийрим на самого весёлого и злого. Узнала его и Сольге — это он куражился над ней по приказу Байвин, его кнут оставил память на её спине. Рядом переглянулись маг и Янкель: и взгляды эти не сулили южанину долгой жизни.

Будущий покойник чему-то загоготал, пнул замершего рядом старика, того самого, что помогал снять Сольге со столба. Янкель скрипнул зубами, и жизнь южанина сократилась ещё на немного.

Там, за лагерем пти-хаш, было что-то важное, на что были обращены взгляды застывших людей.

— Обойдём их по верху, — не шепнул, а почти выдохнул Шо-Рэй.

Скрываясь за низким кустарником, прячась за стволами деревьев, где бегом, где ползком, они поднялись по склону туда, где их уже не могли увидеть. И всё же чуть не попались. Один раз из-за неуклюжести Ийрим, второй — из-за плаща мага, с которым он так до сих пор и не расставался. Сейчас же помеха с тихими ругательствами была скомкана и убрана в дорожную сумку. Хотели бы Сольге и Ийрим так же поступить со своими юбками.

— А вот и правители с военачальниками, — сказал Янкель, показывая вниз.

У подножья горы, напротив пещеры, так испугавшей путешественников в прошлый раз, ровным полукругом выстроились короли, властители, правители, князья, султаны и вожди. За их спинами — маршалы, генералы, воеводы, командиры. Ещё дальше — Щиты Чьифа и старшие маги. Кто-то, выстроивший всех их в таком порядке, решил, видимо, что посвящённые Викейру не достойны стоять рядом с правителями. Шо-Рэй зло ухмыльнулся, глядя на них:

— А ведь я мог стоять сейчас рядом с ними. И в этом я тоже твой должник, Сольге.

Он хотел добавить что-то ещё, но в этот миг Ийрим сорвалась с места и понеслась вниз. А троим оставалось только вжаться в землю и замереть, надеясь, что их не заметят.

Пти-хаш, прохаживающиеся вокруг, сперва даже не поняли, что случилось. По склону горы неслась девушка с криком: «Толфред! Толфред! Я здесь!» Не замечая никого вокруг, она упала на колени перед королем Октльхейна и обняла его ноги. Сперва её попытались оттащить, но Ийрим кусалась и рычала, как медведица. В конце концов, её оставили в покое. А уж о том, чтобы проверить склон — нет ли там ещё какой-нибудь истеричной девицы — так это никому и в голову не пришло. То ли никого не ждали и не боялись, то ли не настолько это было и важно, что может появиться кто-то ещё.

Сольге вцепилась в руку Янкеля так крепко, что он охнул: если уж совсем по совести, то сама она едва удержалась, чтобы не броситься за Ийрим. И вовсе не за тем, чтобы её остановить.

Следом едва не потерял самообладание Шо-Рэй. Он не сводил глаз с человека, стоявшего самым первым, или последним — как посмотреть — в полукруге правителей. Невысокий, пухлый, с блестящей розовой лысиной, окружённой пушистыми белыми кудряшками, и при этом хищный, крючковатый нос и жёсткая складка губ. Король Мир-Махема, постаревший на многие годы, но не забытый несчастным изгоем.

— Видимо, не так уж оторвана от остального мира моя родина, — сказал маг. И горечи в его голосе было куда больше, чем иронии.

***

Под скалой-козырьком царила суета. Женщины пти-хаш в расписанных орнаментом юбках, увешанные зелёными и голубыми бусами, звенящие серьгами и браслетами, разводили костёр. Байвин в коронационном облачении, сложив руки на груди, небрежно обводила взглядом ряды правителей и магов, не сводивших глаз, нет, не с неё, с пещеры, но если подняться чуть повыше… Рядом с ней на подставке лежала корона Октльхейна

То и дело к ней подходила южанка-наперстница и что-то шептала на ухо. Байвин кивала, иногда усмехалась. Всё шло, как задумано. Принцесса знала об Ийрим, видела, как та стоит на коленях, пытаясь растормошить короля. Это ничего, пусть старается. Выкинуть её будет нетрудно, а пока… Пусть…

— Нужно подойти поближе, — Сольге рванулась вперёд.

— Куда? — прошипел Шо-Рэй, хватя её за подол платья. — Нас заметят.

— Я хочу видеть, что там происходит!

— Я тоже. А попасться — нет.

— Шо-Рэй!

— Сольге!

Препираясь, они не заметили, как Янкель юрким ужиком проскользнул вверх и вперёд по склону и занял отличное место для наблюдения между деревьев и камней.

— Эй! — тихий оклик прервал перепалку, и не так ловко, как Янкель, но тоже вполне незаметно, маг и Сольге присоединились к нему.

Байвин махнула рукой, и женщины из её свиты выстроились кругом у костра. Начался знакомый ритуал. Женщины пели, пламя росло, меняло цвет на зелёный с голубыми всполохами, и вдруг песня прервалась. Птицы не появились.

Зато пятеро южан выкатили огромный барабан, за ними вышел здоровяк-южанин с колотушкой. Бам! Ударил он в барабан. Бам! Бам! Бам! Звук летел, отражался от скал и деревьев, смешивался с тем, что царил до него: бам! — вдох — бам! — выдох — бам-бам! — вдох-выдох.

Наперстница Байвин взяла корону, поднесла её к огню и, подняв руки повыше, бросила в самое сердце пламени. Искры, вполохи — и огонь утих. Не погас, лишь присмирел на время. Его хватило, чтобы вытащить… корону? Чем бы ни было то, что держала в руках женщина пти-хаш, но от короны Октльхейна не осталось больше ничего. Не было тяжёлого золотого обода, не было тонкой ковки узоров и зубцов, не горели светом Альез драгоценные камни. Позеленело золото, выцвели почти до бела камни, а вместо зубцов и узоров — два крыла по бокам.

— Слушайте, обманутые Сёстрами! Слушайте и радуйтесь! Ныне снято с вас бремя Альез, снято проклятье Викейру, ибо Зелёная искра принесла радостную весть — грядёт Госпожа, идёт Утешительница обиженных и обделённых! И первый её дар вам, о обманутые, — ваша Пти-най, Крыло госпожи, от моря и до снегов, от пустынь до горных хребтов, обнявшая землю. Служите же ей во имя Зелёной искры и Госпожи!

Южанка возложила новый венец на голову Байвин. Вспыхнули волосы, посыпались искры на платье. Но принцесса не проронила ни звука. Красный цвет на платье плыл, горел и таял, оставляя после себя зелень с голубыми переливами. Волосы сгорели, но даже и так Байвин была величественна и прекрасна. Пти-най, Крыло Госпожи, новая королева мира.

Она обернулась, словно точно знала, куда смотреть, встретилась взглядом с Сольге и улыбнулась, спокойно и радостно. Так улыбаются те, кто знает, что путь уже пройден, цель достигнута, что всё получилось. Так улыбаются победители.

— Благослови же свое Крыло, свою Пти-най, о Госпожа! Даруй этому миру новую жизнь, новое счастье! — взвыла, тем временем южанка.

Ей вторили остальные. Летела песня, та, что раньше призывала птиц, гремел барабан: бам-бам! — вдох-выдох.

Из пещеры с шумом и гамом вырвалась стая птиц. Тех самых, зелёно-голубых, с женскими лицами. Они расселись по верхушкам деревьев и затихли.

Бам-бам! Вдох-выдох! Из пещеры вышла… Доопти. Она держала за руку Хендрика.

Южанка что-то ещё кричала. Но Сольге её уже не слушала. Ей нужно было туда, вытащить из всего этого дикого фарса брата, увести Хендрика.

— Не надо, — рука Шо-Рэя легла на плечо, останавливая. Снова. Другой рукой маг удерживал Янкеля, рвущегося к девчонке.

— Восславьте вашу Госпожу, о обманутые! Склонитесь перед ней!

Птицы возопили громкой трелью, и все сильнейшие этого мира разом рухнули на колени. Не устояли даже верные пти-хаш. Бедняжку Ийрим так вовсе распластало по земле. Только Байвин не сдвинулась с места, и где-то там, за деревьями и камнями, боролись с песней ещё три человека. Стонал Янкель, упираясь руками в камень, гримасничая и скалясь от усилий, вцепился в дерево Шо-Рэй. И стояла Сольге, просто и прямо, словно никакой песни не было.

Птицы умолкли. Люди отдышались. Полилась новая песня. Тихая, нежная, обещающая. Из пещеры на крепком постаменте по живому шевелящемуся ковру из птиц выехало огромное каменное яйцо, обугленное, словно неведомый великан пытался запечь его на костре. Доопти посмотрела на Хендрика, ласково улыбнулась и кивнула. Хендрик, и без того светящийся нежностью к странной девочке, просиял, достал из-за спины свой огромный боевой топор и изо всех сил опустил его на верхушку яйца.

Камень треснул, половинки распались, и изнутри хлынуло пламя, такое же зелёное, с голубыми всполохами, только ярче во много-много раз. И прямо на голову Байвин. Пти-най вспыхнула и исчезла. Следом за ней пропала в огне вся её свита. А пламя ползло дальше. Птицы с макушек деревьев с последней песней кидались в него, и огонь разгорался ещё сильнее.

С птицами сгинуло и зачарование. Короли, маги, воины очнулись и увидели у своих ног смерть. Кто-то попытался бежать в панике, кто-то остался на месте, то ли остолбенев от страха, то ли смирившись с судьбой.

Из своего укрытия Сольге видела, как Толфред пришёл в себя, увидел Ийрим, ползущее пламя, крепко обнял свою возлюбленную, и они вместе шагнули навстречу огню. Сольге закричала.

Пламя ползло дальше, оставляя за собой не пепелище, а мутное молочно-белое ничто. Люди разбегались с криками и рыданиями, тщетно пытаясь спастись от неизбежного.

И только Хендрик по-прежнему не сводил глаз с Доопти. Словно услышав крик Сольге девчонка довольно улыбнулась и, смеясь, толкнула молодого воина со скалы. Только когда его коснулись языки огня, Хендрик пришёл в себя. Страха не было. «Сольге!» — успел прошептать он и рассыпался пеплом.

***

Сил не осталось. Сольге опустилась на землю, оглушённая и убитая. Она не видела, как Доопти, расхохотавшись ещё громче, разбежалась и, стараясь не коснуться пламени, прыгнула в мутное, молочно-белое ничто. Не слышала, как закричал Янкель, отчаянно, горько и зло. Не заметила, что зелёно-голубое пламя пока ещё почти не тронуло саму гору и скалу-козырёк, только плескалось, как морские волны у прибрежных скал.

Зато это заметил Шо-Рэй, показал Янкелю и начал тормошить Сольге:

— Надо идти, Сольге! Надо спасаться! Ну же!

Там, где остановилось время, было хорошо. Не долетел до огня Хендрик, не сделал свой последний шаг Толфред, потому что там не было потом, там было только сейчас. Всегда только сейчас. Сольге очень хотелось там остаться.

Но её опять дёргали, опять тормошили.

— Бежим, Сольге, бежим! Приди в себя! — тщетно звал её Шо-Рэй.

Очнуться заставил крик Янкеля. Пламя, обойдя гору, подкралось с другой стороны и уже жадно глотало лес у её подножья, резво пробираясь выше и выше.

«Янкель!» — подумала Сольге и вздрогнула. Потерять ещё и его? Нет! Она вскочила на ноги и бросилась к помощнику.

— Наконец-то! — выдохнул Шо-Рэй, ухватил Сольге за руку и потянул дальше, туда, где стояло яйцо, всё ещё изливающее пламя.

Они замерли на краю.

— Нам нужно туда, Сольге.

— Нет, мы погибнем!

— Не погибнем. Девчонка прыгнула, не думаю, что она хотела себе навредить. Пожалуйста, Сольге!

— А как же другие?!

— Нет никаких других больше! Нет! — маг закричал, отчаявшись убедить её хоть в чём-то.

Сольге молчала. Пока Шо-Рэй искал ещё какие-нибудь слова, чтобы убедить её, Янкель разбежался и прыгнул. Раз — и нет ни Янкеля, ни пепла — ничего.

— Нет!

Шо-Рэй схватил её за плечи и сильно тряхнул:

— Очнись, Сольге! Послушай, ты веришь Янкелю? — она кивнула. — А мне веришь? Сольге, ты мне веришь?

— Верю.

— Дай мне руку, принцесса. Дай мне руку и постарайся не коснуться пламени.

Раз — и никого. Зелёно-голубое пламя хищным зверем заскочило на скалу и разочарованно закружилось на месте. Пусто. Никого не осталось.