Чудес не бывает

Господин Ли, у вас семья есть?

«Если дети всегда знают, где и что в данный момент делают родители, то им в семье не нужно какое-то особое воспитание. Даже если я не могу провести воскресенье с детьми, то они не выражают недовольства. Потому что они точно знают, что я работаю.

— Господин Ли, ты не шутишь? Невозможно поверить в то, что ты так бедно жил. Я думал, что ты из очень богатой семьи…

Прочитав мое интервью с рассказом о детстве, президент Чонг не поверил в мою историю. Раньше, ни в рабочей обстановке, ни тем более в личном общении, я никогда никому не рассказывал о себе. Равно как и президенту Чонгу, с которым мы были вместе — и в удачные и в сложные времена.

Я не рассказывал о себе, не потому что мне было, что скрывать. А потому что мы все были погружены в работу и соответственно вели разговоры только об этом. Что же касается моего тихого нрава, сложившегося в детстве, то я полностью изменил его в университете. Поэтому никто не мог догадаться о том, каким я был во времена нищеты.

Но нищета продолжалась еще долго и после того, как я поступил на работу в «Хёндэ».

Я не мог позволить себе купить даже однокомнатную квартирку, поэтому о женитьбе не помышлял. «Если не имеешь чего-то, никогда не принимай это от других» — учила меня мать. Поэтому, когда я учился в университете, я не общался близко с однокурсниками. Так было и тогда, когда я поступил на работу. Друзей-мужчин было всего несколько человек, что же тогда говорить о противоположном поле?

Я быстро поднимался по служебной лестнице, и уже в 28 лет стал заместителем директора, и только тогда мне начали поступать предложения познакомиться с девушкой. Одна знаменитая сваха занесла меня в свой список и каждый раз давала мне новую информацию о потенциальных невестах. Среди них были девушки из богатых семей, дочери высоких политиков и чиновников, были и популярные красавицы.

Но я сам не ощущал, что добился чего-то значительного, поэтому меня обременяли девушки из богатых семей с прекрасными данными.

Однажды мне позвонила молодая женщина, которой было за 20 лет. Она стала расспрашивать, на самом ли деле я Ли Мён Бак. Я подтвердил. Она была в растерянности. А потом со слезами сказала, что ее обманул человек, назвавшийся себя Ли Мён Баком. Она очень просила меня о встрече, чтобы подтвердить этот факт. Я тоже был удивлен, что кто-то под моим именем обманывал девушек. Я пошел в кафе, чтобы встретиться с ней. Она оказалась красивой девушкой.

— Понимаете, я познакомилась с человеком, который назвался Ли Мён Баком из строительной компании «Хёндэ». Он сказал, что ему срочно нужны деньги, и мои родители дали взаймы… После этого он исчез. Теперь я не знаю, что и думать. Вы и вправду заместитель директора Ли Мён Бак?

— Мне очень жаль, но это именно так.

— А, может быть, вы знаете того человека?

Конечно, знать его я никак не мог. Потому что никто не приходил ко мне, и не просил разрешения действовать под моим именем.

— Я тоже хотел бы увидеть этого мошенника. Он на меня хоть похож?

Она внимательно рассмотрела мое лицо, и, не ответив, заплакала. Мне было ее очень жаль.

Однажды мне представился удачный случай. Учитель английского языка, у которого я был любимым учеником в старшей коммерческой школе Донгджи в Поханге, познакомил меня с сестренкой своего друга. Она не была из богатой семьи, отец ее был честным государственным служащим, о котором я прежде слышал. Весной 1970 года, когда мы познакомились, она окончила Женский Университет Ихва. Потом я узнал, что во время учебы она была популярна по своей красоты, и что ее выбрали королевой мая на студенческом фестивале. Но для меня она была в первую очередь не красавицей, а девушкой с доброй душой.

Из-за напряженной работы у меня совсем не было времени на свидания. Я ни разу не приходил вовремя на встречу. Бывало, я звонил в кофейню, где мы должны были встретиться, и передавал, чтобы она ужинала одна, потому что я не успевал вовремя. Часто случалось и такое, что из-за работы я не мог покинуть офис, потому отправлял водителя, чтобы он отвез ее домой.

Когда я в душе решил, что «это именно она», я попросил ее пойти вместе со мной на кладбище к матери на Тхегевоне. Когда я вышел с работы, начало темнеть, а когда мы добрались до кладбища, было совсем темно. Тогда я подумал. Я почти не приходил на свидания из-за строительства магистрали Сеул — Пусан и каких-то других дел, не назначал ей дату помолвки, а как же она решилась пойти со мной ночью на кладбище? Но она вела себя как будто так и должно было быть.

Я склонил голову перед могилой матери.

— Мама, вам не холодно? Вот я, Мен Бак, пришел к вам. Простите, что я так редко к вам прихожу. У папы и родных все хорошо. Мы уже и дом купили. Еще я ездил в Таиланд на работу, а теперь работаю в управлении тяжелой техники. Мама, это ваша будущая младшая невестка. Как вам она? Если бы я не попал тогда в тюрьму, сейчас мы бы жили все вместе, и она бы заботилась о вас…

Я тихо плакал, стоя на коленях перед могилой матери, и молился. Было темно, поэтому моя девушка не видела, что я плакал. Так я простоял очень долго.

Дорога, по которой мы возвращались домой, была ровной и тихой, словно я шел по ней прямо из объятий матери. Тогда я подумал, что надо, прилагая все силы, жить так, как учила меня мама. И был благодарен этой девушке за то, что она пошла со мной.

После того, как жена познакомилась со свекровью на кладбище, она всегда относилась к ней с уважением. А после нашей свадьбы жена стала такой же верующей христианкой, как и мать.

— Что случилось-то? Как же ты с таким некрасивым сошлась? Так говорили подруги жене после помолвки. Такие слова вполне можно было предположить, потому что девушка, победившая на студенческом конкурсе красавиц, выходила за меня замуж.

Но и положение у меня было не очень хорошим. Жена говорит, что перед женитьбой я скрыл от нее две вещи. Семью и образование. Первое: она не знала, что я из такой бедной семьи. А второе: она и не думала, что я поступил в университет, окончив вечернюю школу.

На мою свадьбу отец не дал даже «10 вон». На те деньги, которые нам по дарили на свадьбе, мы не могли арендовать квартиру под залог, а платили по-месячно. Мы сняли квартиру площадью в 45 кв. м в районе Мапо. От фирмы, по случаю женитьбы, подарили ковер. В квартиру, где жилая площадь была около 30 кв. м. Я почти ничего не купил. В семье молодоженов единственным доходом была моя зарплата.

Мэр Сеула Ли Мён Бак со супругой

Через каждые 6 месяцев хозяева квартир повышали плату за аренду, поэтому за 3 года мы переезжали 8 раз. Когда мы переехали во второй раз, мы распаковали вещи, а потом начали вытаскивать самое нужное. Когда мы переехали в седьмой раз, мы вытащили из узлов, можно сказать, «только ложки-чашки». Бывало, я забывал, что мы переехали, и после работы возвращался в старую квартиру.

Моим собственным домом стала квартира в 73 кв. м, построенная жилищной корпорацией, возле квартирных домов для государственных служащих у реки Хан. Я приобрел ее, когда с очередным повышением получил должность коммерческого директора. Тогда не было наценки на жилье, нужно было зарегистрироваться как покупателю квартиры, и в случае выигрыша лотереи можно было ее выкупить. Квартира стоила 2 млн. 200 тысяч вон, из которых 1 млн. составлял 15-летний кредит.

Так, жена пережила со мной не легкие времена, когда мы то и дело переезжали из одной квартиры в другую, но еще больше ей пришлось переживать из-за ложных слухов, будто она моя вторая жена.

Во второй половине 1970-х, в деловых кругах на Кангнаме ходили слухи, что «директор «Хёндэ» Ли Мён Бак живет со второй женой». Эти слухи дошли до компании, наконец, и до меня. В первый раз я просто рассмеялся. Но слухи не утихали. Потом стало уже не до смеха. Я позвонил в отдел управления и попросил узнать, откуда идут такие разговоры.

История была такова. В то время мы жили в квартире, которую нам дали от «Хёндэ» в районе Апкуджонг. Я уходил из дома на рассвете, приходил ночью, часто бывал в командировках, и соседи меня никогда не видели, а только молодую жену. Они думали, что раз я директор строительной компании и то мне лет 50, тогда жене должно было быть около 40, но ей было всего 29, и это для них было странно. Когда жена выходила на рынок с дочерью, люди говорили, что это супруга директора строительной компании «Хёндэ». Другие же с ними спорили, как это супруга директора может быть такой молодой? Отсюда и пошли эти слухи.

Как директор, которому было чуть больше 30, его 29-летняя жена, по мнению людей, была слишком молодой.

Было время, когда по телевидению показывали сериал «Жизнь амбиций», главным героем которого был я. В этом телесериале герой и после женитьбы встречался с женщиной, с которой был знаком со студенческих времен. Зрители думали, что вся история сериала основана на реальных событиях.

«Ничего, что твой муж встречается с другой женщиной?», часто звонили и спрашивали жену. Я пытался связаться с автором сериала. Жена смеялась, говоря, что сериал это всего лишь вымысел.

Однажды в субботу я задержался на работе, пришел домой поздно, и застал жену явно не в настроении.

— Откуда ты сейчас пришел?

У меня не было слов. Как это откуда?

Потом мы с женой долго смеялись. Как раз в тот вечер в очередной серии была сцена, где я встречался с подругой студенческих лет в гостинице, а потом вернулся домой. Я пришел домой через некоторое время после окончания серии, поэтому жена была в замешательстве.

Теперь нужно рассказать о той подруге из сериала.

Прототипом ее была девушка, с которой я познакомился в церкви в те времена, когда меня не взяли в армию. У меня не было денег даже на дешевое рисовое вино, поэтому встречаться с ней было крайне неудобно. Она всегда покупала лапшу с соусом и билеты в кино. Потом я узнал, что она была дочерью государственного служащего, занимавшего высокий пост.

Она приходила по воскресеньям к нам домой на Итэвоне, чтобы пригласить меня в кино. Она могла позволить себе проезд на такси, но чтобы не задеть меня, всегда ездила на автобусе, а ели мы с ней только дешевую лапшу с соевым соусом.

В университете в первый раз устроили вечеринку для парней и их девушек, и видимо, она думала, что я обязательно ее туда приглашу. Но я никогда не ходил на студенческие вечеринки, поэтому не пригласил и ее. Из-за этого она сильно расстроилась.

Прошло время, и однажды она попросила угостить ее ужином в день ее рождения. Так, она хотела со мной помириться. И конечно, она хотела дать мне возможность угостить ее, потому что обыкновенно она платила за еду. Причем, она просила что-нибудь особенно вкусное. На Ыльджиро 1, где сейчас расположен Корейский обменный банк, был дорогой японский ресторан. Наверное, она бывала там с родителями. Мы поднялись на второй этаж, где было много еды, название которой я даже не знал.

Она заказала нам блюдо Сукияки, о котором я никогда и не слышал, и в маленькой чашечке принесли сырое яйцо. Я выпил его залпом. Официант принес еще одно. Я опять выпил его, тогда официант посмотрел на меня странным взглядом.

Девушка, заметив недоразумение, показала мне, что нужно было делать. Следовало размешать яйцо и макать в этот соус еду. Я был в растерянности из-за своей оплошности, а также переживал, сколько будет нужно за все это заплатить. Поэтому я ел, находясь в напряжении, без всякого аппетита.

Я вышел, чтобы рассчитаться, а она ждала меня на улице. Стоимость ужина явно превышала мои финансовые возможности. Тогда я, как делал это часто в кафе недалеко от университета, решил заложить часы. Которые были старыми, и вдобавок, от старости ржавыми. Официант за кассовым аппаратом рассмеялся и выбросил мои часы. От стыда я хотел бежать, куда глаза глядят.

Мне нечего было делать, я вышел и сказал ей правду, пообещав вернуть ей деньги. Она тут же заплатила.

Я не мог выдержать этого позора. Поэтому не мог с ней больше встречаться. И передал ей через друга деньги за тот обед.

А когда я попал в тюрьму после событий 3 июня, то она каждый день пыталась прийти ко мне на свидание, но отец ругал ее и не пускал. Потому что было недопустимо, что дочь высокого должностного лица встречается с «зачинщиком мятежа против государства». В конце концов, родители устроили ей помолвку с другим молодым человеком.

В день моего освобождения из тюрьмы, среди встречавших меня общественных деятелей и студентов я пытался найти ее, но этой девушки нигде не было.

Однажды мы случайно встретились с ней в булочной. Увидев меня, она заплакала.

— Я не могла идти против воли родителей, поэтому сейчас помолвлена с другим. Но если ты скажешь, я уйду из дома.

Но я был к этому не готов. После той встречи мы ни разу не виделись. Но в телесериале мы встречаемся и по сей день.

Когда мы проводили магистраль через тропический лес в Таиланде, в нашей команде были две женщины, которые надолго остались в моем сердце. Одна из них жена коммерческого директора Ким Енг Джу, младшая сестра директора Чонг Джу Енга, а вторая — китаянка Чен Ринг, которая жила в деревне неподалеку от строительного объекта.

Госпожа Ким следила за работой поварих на кухне, и по началу была обо мне не очень высокого мнения.

Как бухгалтер я часто встречался с женщинами, работавшими на кухне, — выдавал им деньги на продукты и собирал квитанции.

Однажды эти женщины спросили меня.

— Бухгалтер Ли, а ты женат?

— Нет, я пока холостой.

Тут выражение лица госпожи Ким, которая стояла неподалеку, стало мрачным. Я не знал, в чем причина, но с того момента она была очень холодна со мной. Однажды она подозвала меня и сказала: «Мистер Ли, приходите вечером к нам домой. Мне есть о чем с вами поговорить». Я не знал в чем дело, вечером пошел к ней, и там выслушал от госпожи Ким откровенное предупреждение.

— Мистер Ли, я слышала, что вы очень хорошо работаете. Спасибо, что и на кухне часто помогаете. Все хорошо. А я хочу сделать вам одно предупреждение. Я видела, что у вас есть ребенок, зачем же вы обманываете, что холостой?

Это была женщина с таким же прямым, открытым характером, как и ее брат, поэтому она не могла терпеть женатого обманщика, выдававшего себя за холостяка. И высказала мне все это.

— О чем это вы говорите? Я не женат, откуда у меня может быть ребенок?

— В прошлый раз, когда в Корее были проводы, у вас был ребенок.

— Ах, так вы об этом…

Во время работы за рубежом

Наконец я понял причину враждебного отношения супруги Кима ко мне. В то время выезд за рубеж был важным событием не только для самого отъезжающего, но и для всей его семьи. Поэтому перед отъездом устраивали проводы в офисе компании. Из моих родных пришла только жена брата с ребенком, чтобы пожелать мне хорошей дороги и успешной работы за рубежом.

Супруга Кима услышав, кто это был на самом деле, рассмеялась. И потом стала относиться ко мне, как к родному брату. Она знала, что я люблю рисовый хлеб, каждый раз, когда был повод, она делала его, и оставляла для меня отдельную порцию. Прошло время. И когда она жила в Ульсане, я иногда заезжал к ним, и она всегда принимала меня, как родного.

Еще одна женщина — это Чен Ринг, дочь хозяина китайского кафе, находившегося недалеко от нашего строительного объекта. Мы часто ели в этом кафе. Во дворе их дома был колодец с чистой водой.

Несколько раз мы порывались попить воды из этого колодца, но хозяин, как все мужчины Востока, не пускал посторонних в свой двор. Но я его очень просил, поэтому он сказал членам своей семьи: «Мистер Ли порядочный человек, пусть набирает у нас воду». Так у меня появилась особая привилегия входить к ним во двор.

Однажды я вошел во двор набрать воду, и вдруг почувствовал чей-то взгляд. Я огляделся и увидел красивую девушку лет двадцати, мы встретились взглядами, затем она исчезла в глубине дома.

Словно околдованный, я заворожено смотрел в ту сторону, куда ушла девушка. Густые брови, белая кожа, прекрасно сложенное тело, проглядывавшее из-под традиционного китайского платья, — все это стояло перед моими глазами, как будто я был во сне.

Когда я пошел за водой во второй раз, я думал уже не о воде, а о той девушке, и смотрел по сторонам, и тут она опять появилась. Во время этой встречи мы уже могли обменяться взглядами с улыбкой. Но и на этот раз она быстро ушла в дом.

Я ходил за водой несколько раз, и девушка всегда выходила, садилась у колодца. Я все чаще ходил за водой, и она, словно ждала меня, всегда появлялась у колодца. Однажды наши отношения перешли в новую стадию, и мы встретились в кафе у дороги. Когда я рассмотрел ее в кафе внимательно, она показалась мне еще красивей. Тогда парню за двадцать эта девушка-иностранка казалась ангелом, даже если это было не так. Но она действительно была красавицей, поэтому я не мог не обратить на нее внимания.

— Какая ты красивая!

У нас было не так много слов, которые мы могли сказать друг другу. Мне было нелегко говорить на английском, который тогда я знал не очень хорошо. А Чен Ринг знала английский еще хуже, чем я. Мы не могли говорить друг с другом, но в душе беседовали о многом. Мы встречались всего несколько раз, но казалось, что знаем друг друга очень давно.

Каждый раз, когда я встречался с ней, меня мучили мысли о моей некрасивой внешности. С детства я слышал: «из всех детей Мен Бак самый некрасивый», я и сам так думал, а перед этой девушкой комплекс «некрасивой внешности» только обострился.

— Ты такая красивая, а я нет. У меня такие маленькие глаза, и их никак не сравнишь с твоими. Я хотел бы даже поехать в Бангкок, чтобы там мне сделали операцию. Мои глаза стали бы чуть больше, и тогда я смог бы встречаться с тобой.

Чен Ринг покачала головой.

— У тебя во внешности самое привлекательное это ясные глаза. Кто сказал, что ты некрасивый?

Чен Ринг была первой в моей жизни, кто сказала, что я, и особенно мои глаза, за которые меня всю жизнь дразнили, были привлекательными.

На строительном объекте, где шла настоящая война, сердце мое билось в романтических мечтах и томлении.

Но этот сон не долго продолжался. Хозяин китайского кафе узнал, что мы часто встречаемся в кафе у дороги, и запретил дочери выходить на улицу, а мне — входить в их двор.

Вероятно, я был первым увлечением Чен Ринг, которая жила в семье строгих традиций, и я очень мучился оттого, что не мог с ней больше видеться. На последнем этапе нашего проекта шла отчаянная борьба за то, чтобы как-то сократить убытки компании, и со временем поблекли мои мечты, связанные с этой прекрасной иностранкой.

— У вас, господин Ли, семья есть?

Иногда люди задают мне этот вопрос. Я не знаю, как на него ответить. Если сказать, что есть, то меня будут критиковать за то, что глава семьи не уделяет ей должного внимания, если сказать, что нет, то это будет просто ложью. Поэтому я каждый раз говорю, что этот вопрос не касается рабочих дел, и ухожу от ответа.

Семьей полностью «управляет» моя жена. У меня четверо детей: три дочери и сын, но я не присутствовал при рождении ни одного из них. Я жил, весь погруженный в работу, поэтому у меня почти не было времени, чтобы провести его с семьей.

Особенно со второй половины 1980-х годов, когда я стал директором строительной компании «Хёндэ». Бывало, что больше 6 месяцев в год я проводил за рубежом. И не было времени даже съездить в путешествие с семьей. Хотя нет, один раз я ездил с женой, а второй — со всей семьей. Когда вышел приказ о моем назначении на должность директора, мне нужно было время, чтобы подумать. Поэтому, воспользовавшись паузой, мы поехали с женой в родные места. А когда нужно было принять решение об уходе из «Хёндэ», мы поехали на несколько дней на остров Чеджу. Но эти неожиданные отпуска все равно были связаны с моей работой, поэтому настоящего путешествия всей семьей, можно сказать, не было ни разу.

Тем не менее, мои дети всегда говорят: «папа, ты такой у нас внимательный». Их классный руководитель сказал, что не может понять этих слов. И в самом деле, я ничего не сделал для своих детей. Я ни разу не привозил им подарков, когда ездил в командировку за рубеж. Иногда я приносил им пассажирские одноразовые принадлежности, которые давали в самолете. Дети поначалу думали, что это подарки, которые папа специально купил для них, но когда они выросли, то поняли, что отец никогда ничего им не привозил.

Как же тогда такой отец смог получить оценку детей, что я был к ним внимателен? В чем тут секрет?

Когда я уезжал в командировку, жена тайком давала мне расписание детей, которая составляла сама. День, когда они шли на пикник, день, когда был экзамен, и не только это, кто с какими друзьями общался в последнее время, и подробно о семьях этих детей (как же расстроятся они, когда узнают эту «секретную информацию», прочитав мою книгу!).

— Это папа. Я в Сингапуре, здесь идет сильный дождь. А у вас как?

Я начинал с разговора о погоде, а потом говорил об экзаменах.

— А экзамен как сегодня прошел? Корейский язык, математика и физика, три предмета было, да?

— Папа, откуда ты знаешь?

Я смеялся и говорил, подглядывая в блокнот, какие экзамены будут на следующий день.

— А завтра английский и история, правильно?

Поэтому дети думали, какой папа внимательный, что знает их расписание наизусть.

Однажды я говорил с третьей дочерью по телефону.

— Завтра на пикник? Все приготовила? Наверное, уже и роллы из морской капусты завернули. А кто их делал?

— Роллы наша домработница делает.

— Да?.. Дай-ка маме трубку.

Когда я разговаривал с женой, я не говорил ей: «роллы для детей ты и сама могла бы сделать». Я говорил о погоде и других мелочах, а потом прощался. И представлял, что будет после моего звонка.

— Что папа говорил?

— Пожелал хорошо погулять на пикнике. Спросил, кто роллы готовит, я ответила, что домработница.

Тогда жена бросала все дела и сама готовила роллы. Эту сцену с женой я не придумал, я узнал об этом, когда вернулся домой. Есть причина, почему я не говорил жене самой готовить роллы. Пусть мы и супруги, но я не могу давать ей указания.

Я не имел права делать замечание жене, которая воспитывала детей, помогала в церкви. Что мог сказать такой человек, как я, который не выполнял обязанностей мужа и отца? Я мог сказать дочери: «пусть мама тебе приготовит роллы», но я этого не делал. Потому что жена итак прекрасно понимала, почему я спрашиваю это у дочери. В результате одним телефонным звонком я добивался того, чего мне хотелось.

Я никогда прямо не говорил сыну: «не играй с этим парнем». Если часто использовать слова, «нельзя, не делай, не надо», тогда дети не будут слушать родителей. Тогда они отдаляются, а со временем вообще исчезают откровенные беседы в семье.

Я называл сыну имена друзей, с которыми было бы хорошо дружить. Спрашивал, как дела у них, как дела их родителей. Хороший друг не определяется богатой или влиятельной семьей. В первую очередь я смотрю на то, какие отношения у них в семье. И как можно чаще говорю о родителях этих друзей.

Также я никогда не говорил о друзьях сына, которые мне не нравились. Естественно, что ребенок общался теми детьми, о которых чаще спрашивали его родители. Так я косвенно старался повлиять на детей, чтобы они могли отличать хороших друзей от плохих.

И только так можно добиться того, чтобы дети думали: «Наш папа знает о нас все. Куда мы пошли, с кем общаемся. Если общаться с плохими ребятами, то папа и об этом узнает. Поэтому лучше с такими друзьями не общаться».

Нельзя обращать внимание только на образование детей. Отцу важно иметь свой метод, свое ноу-хау, чтобы дети знали об его постоянном к ним внимании.

Моя вторая дочь одно время ездила в школу на машине с дочерью прокурора, потому что мы жили в одном районе. Но однажды по дороге в школу, этот водитель нарушил дорожные правила, из-за чего автомобиль остановила дорожная полиция.

— Мой папа — прокурор.

Девочка сказала, кто ее отец, полицейский уточнил имя прокурора и отпустил просто так.

— Я завтра не поеду на их машине.

Так сказала вторая дочь, вернувшись в тот день домой. Ну и что, что дочь прокурора, правила то были нарушены. Если ты нарушил, то за это надо платить. Она возбужденно говорила мне об этом, что обе стороны не правы — и тот, кто попросил отпустить, потому что это машина прокурора, и тот, кто выполнил эту просьбу.

— Наверное, водитель случайно нарушил правила. Ты не суди об этом слишком строго.

Так я говорил дочери, но был рад за нее в душе.

Иногда звонили домой с просьбами, которые было сложно выполнить. Бывало, что я забывал, что дети слышат, и разговаривал громко, за что меня дети потом отчитывали.

— Ладно, не переживай. Я попробую что-нибудь сделать. А если не получится, то есть люди и повыше…

Я заканчивал разговор, и тут же меня окружали четверо детей.

— Папа, как ты можешь так говорить? Это неправильно. Попросить о помощи сильного, ведь это несправедливо. Поэтому в нашей стране все так происходит…

В тот день я всеми силами пытался оправдаться, и был объектом критики для своих детей. Наши дети не могут терпеть подлости и постыдных поступков. Они требуют строгого соблюдения правил.

Иногда я не могу понять поведения родителей при воспитании детей. Потому что они не способны взглянуть на все с их, детской, стороны. Есть много людей, которые думают, что материальные блага: еда, одежда, деньги на расходы — это самое важное в воспитании детей. Как будто они хотят дать детям все, чего им самим не хватало в детстве. Это неправильно.

Я не могу проводить много времени с детьми, но всегда стараюсь сделать так, чтобы они чувствовали, что мы живем одной жизнью. Так же, как я всегда знаю расписание детей, так и они всегда знают о моей жизни. Всегда знают, где я нахожусь. Когда дочь поступила в университет и ходила в кружок, она попросила меня написать статью в студенческую газету. Я сидел в офисе и писал. Позвонила дочь, она переживала из-за сроков сдачи статьи.

— Я сейчас пишу.

— Папа, как закончишь писать, приходи домой быстрее. Если дети всегда знают, где и что в данный момент делают родители, то им в семье не нужно какое-то особое воспитание. Какие отцы говорят детям, что они пошли танцевать в клуб или выпивать в караоке с девушками. Чтобы быть открытыми с детьми, надо заниматься хорошими делами. Если родители делают то, за что им не стыдно, тогда и дети будут учиться на их примере.

Даже если я не могу провести воскресенье с детьми, то они не выражают недовольства. Потому что они точно знают, что я работаю.

Жизнь родителей и есть воспитание детей. Не нужно переживать, как же их воспитывать. Надо думать, как должны жить родители, и нести ответственность за свои мысли и поступки перед детьми.

После того, как я вошел в политические круги, я выдержал несколько ударов.

Первое, о чем я уже писал, это отношения с президентом Чонгом, с которым я был вынужден расстаться. А другое — это людское осуждение, что у меня, профессионального управленца, так много имущества. Я повторяю, что для меня это было ударом, и на то есть причина.

Был такой период в нашем обществе, когда иметь много имущества считалось зазорным, и к такому человеку относились, как к преступнику. Это было очень опасное явление. Если такие взгляды будут преобладать в обществе, то сложно будет добиться цели, которую ставит перед собой государство, — повышения уровня жизни своих граждан.

Когда в обществе обращали пристальное внимание на имущество государственных служащих, я участвовал в телевизионном часовом ток-шоу Тогда я высказался, что наше общество должно быть не чистым и бедным, а чистым и богатым, что вызвало немало споров.

Проблема не в том, много ли у человека денег или мало, а в том, как эти деньги им заработаны. И справедливо именно то общество, которое обращает внимание на происхождение заработанных денег. Безусловно, большой общественной проблемой являются компании и личности, которые зарабатывали не честным путем. Поэтому в обществе сформировалось негативное отношение ко всем богатым, но это надо исправлять.

В корейском языке есть пословица «зарабатывать, как собака, тратить, как король», но сейчас наступили времена, когда надо «и зарабатывать и тратить, как король». То есть надо честно, законно зарабатывать, чтобы тратить с уверенностью.

И в самом деле, у меня имущества больше, чем у простых сотрудников компаний. Но я тем самым являю пример, что и честным путем можно заработать деньги, работая в компании.

За прошедшие 30 лет я работал в компании, отдавая ей все силы, не используя даже отпуск. Если бы я работал директором в американской компании 15 лет, то какое у меня было бы состояние? И стало бы это проблемой в американском обществе?

Все мое имущество — это дом и два участка земли.

Дом, в районе Нонхен, где я сейчас живу, достаточно большой. Этот дом мне построила компания «Хёндэ», когда меня назначили на должность директора в 1979 году, чтобы я мог принимать там иностранных гостей.

В районе Сочо есть здание, которое я использую как офис, и еще участок земли. Когда в 1976 году я был первым заместителем директора, мне дали премию за крупный заказ на Ближнем Востоке. Тогда у меня не было времени распоряжаться этими деньгами, поэтому я отдал банковский счет заместителю директора по финансовой части Чонг Тхэк Гю, чтобы он распорядился премией. Потом я просто забыл о ней, но заместитель директора Чонг сказал, уходя на пенсию, что на эти деньги купил участок земли в районе Сочо.

Другой же участок земли в районе Янгдже, примерно 820 кв. м., мне насильно вручила администрация города Сеула в 1972 году. В то время администрация города продавала облигации по строительству первой линии метро высоким должностным лицам компаний с условием, что вернет основную сумму через 2 года. Тогда я должен был купить облигации на сумму 2 млн. 500 тыс. вон, но прошло 2 года, мне не вернули деньги, и вместо них дали заброшенный участок земли в районе Янгдже. Этот район находился на краю города. Я обратился с протестом к городской администрации, но это не дало никаких результатов.

Это все, что у меня было. И я не пытался специально разбогатеть. У меня не было ни минуты свободного времени, чтобы тратить его на такие дела. Я получал зарплату, как и полагается управляющему на высокой должности в компании, и всегда этим гордился. Я никогда в жизни не интересовался «спекуляцией недвижимостью». А если бы интересовался, то попытался бы купить землю в Маньчжурии или Сибири.

Для тех, кому за 50, цель жизни — просто хорошо жить. И это поколение, которое проливало кровь, прилагая нечеловеческие усилия для восстановления страны, на руинах войны, добилось своей цели.

Мы делали все, чтобы накопить денег, но у нас не было времени задуматься, как заработанное потратить. И мы не могли научить этому младшее поколение. Поэтому некоторые молодые люди так бездумно тратят деньги, заработанные родителями, что порождает новые проблемы в обществе.

Мы с женой не собираемся оставлять наследство своим детям. Мы передадим им только то духовное богатство, которое получили от родителей и наработали сами. Мы никогда не винили своих родителей, но, возможно, дети будут винить нас. Однако, когда они повзрослеют, у них будут свои дети, и они подумают, что надо их чему-то научить, и тогда, я верю, они нас поймут.

В конце 1994 года я создал фонд по изучению будущего Корейского полуострова и Восточной Азии.

Этим фондом планируется выделять средства на исследования и обучение ученых, проведение семинаров, издание научных материалов и книг. Планируется начать проект по широкомасштабному исследованию вопросов будущего Восточной Азии в областях науки, технологии, окружающей среды, тендера, этнологии, экономики, обороны, культуры и других.

Проектами социального обеспечения может заниматься государство и крупные компании. Помогать инвалидам и пожилым может любой. Но долговременный проект по глубокому изучению Восточной Азии невозможен без создания фонда. Создание такого фонда был первым шагом в моей концепции «чистого и богатого государства».

Таким образом, с созданием фонда я хотел бы всем показать, как, по моему убеждению, следует тратить заработанные деньги.