Чудеса под снегом. Рассказы о любви и волшебстве в большом городе

Однажды перед Рождеством. Хельга Воджик

Давным-давно сказки обретали форму. Это теперь люди стали столь тщеславны и горды, что приписали себе все истории, упорядочили, разложили по полочкам, прибрали и заперли на ключ. Все потому, что это означает контроль, а контроль у многих тождественен силе. Но истинная сила всегда в том, чтобы дать свободу, отпустить и созерцать целые миры, порожденные небылью.

Бесконечное множество существ обитает за гранью нормального, а потому нет ничего удивительного, что некоторые сказки осели там, где свили гнезда самые темные и мрачные птицы. Истории цеплялись за их крылья и пересекали океаны, опадали перьями на птичьем городище и после прорастали самым небывалым и чудесным образом. Из сотен гнезд поднялся город, в котором на разных языках, но понимали друг друга. Волшебство там встречалось на каждом шагу, но жители не утратили способность удивляться. Улицы в том городе текли, как реки, и, как реки, иногда скрывали темный омут, оказавшись в котором, можно было вынырнуть совершенно в иной реальности.

Когда-то давно сказки жались так тесно, что люди ходили меж миров, как мы сейчас по рядам диковинных магазинчиков. Но, как и везде, не все сказки были добры, а некоторые откровенно и вовсе негостеприимны. Тогда люди стали помечать их, как в неких временах и странах дегтем двери, но только двери те были синие как азур, а ключи от них сияли ярче драгоценных металлов. Когда дом на замке, уже не так много смельчаков заглянуть, оттого и людей, запросто бродящих меж миров, становилось все меньше.

Сказки продолжали жить, переплетаясь и растворяясь друг в друге. Изначальное гнездо, из которого проклюнулся город, распалось на ветви и прутики, похожие на вены, незримо пронизывающие здания, парки, дороги, улочки, и лишь золотой пояс реки Янтарной не позволял им зайти дальше. Да и то говорят, некоторые лихие истории прыгали прямо в реку и позволяли ей нести себя вниз по течению, а затем оседали в местах, где о живых сказках слыхом не слыхивали. Иногда они приживались и пускали корни, иногда увядали и, свернувшись в клубок, погружались в глубокий сон безвременья.

Межмировое гнездо продолжало жить, привлекая тех, кто глубоко внутри носил ключ от дверей к запертым историям и тех, кто, не имея такого, жаждал обрести его.

Город тот назывался Корвинград в честь черных птиц, что однажды привлекли перелетные сказки, были их первыми слушателями и рассказчиками. Они дали перья, чтобы записать эти истории, голос, чтобы прославить, и долголетие, чтобы сохранить. Это были во всех отношениях мудрые создания. Намного мудрее, чем большинство из нас. А потому, если к тебе однажды прилетит черный ворон с синими, как сапфиры, глазами, знай, он готов вплести твою историю в летопись Корвинграда. И может быть, именно ты окажешься тем, кто получит ключ от синей двери.

Эта же история о детях, которые даже не подозревали, что однажды станут неотъемлемой частью Вороньего городка. О девочке Астре, которая через много зим под новым именем Лили обретет силу ходить меж мирами и проводить на ту сторону самых любопытных из воронят. Эта история о смелом названном брате Астры – Южике, о котором через не меньшее число лет почти не останется никакой памяти, разве что только в памяти самых старых воронов Корвинграда. И это история о чуде, которое непременно случится, если за него бороться.

В ту зиму мело нещадно, особенно перед Рождеством.

Снега было так много, что даже черные птицы побелели, чего с ним не случалось с самого момента основания города. Дворники давно отчаялись очистить дорожки, детвора переиграла во все возможные игры и утомилась, а мэр отказался покинуть свой кабинет, пока снегопад не закончится. И это был не вызов природе и даже не упрямство, а невозможность – никто не мог открыть ни одну из семи дверей ратуши. Так что мэр делал то, что умел лучше всего, когда в Корвинграде возникали проблемы: сохранял отличную маску при паршивой игре и подсчитывал выгоду.

Жильцы многоквартирных домов ходили в гости друг к другу, занимая сахар, соль и уксус, попутно знакомясь с людьми, с которыми жили стена в стену столько лет, и узнавая, что они в целом отличные ребята, просто с некоторыми особенностями – будь то тяга к тромбону или неискоренимая любовь к коротконогим вислоухим кошкам исключительно рыжего окраса.

Все ждали наступления зимних праздников, которые, согласно давней традиции Корвинграда, начинались в самую долгую ночь, захватывали Рождество и заканчивались с первым днем нового календарного года. И раз каждая порядочная хозяйка еще за три недели до этого приготовила непорядочное число праздничных пряников и специальный ромовый кекс, никто не боялся умереть с голоду, даже если снежные демоны решат лютовать до первой капели.

А вот воспитанники приюта «Роза и терн» уныло посматривали в окна, обреченные на отсутствие всяческих чудес: в такие дни никто из внешнего мира не решался приехать за сироткой, привезти подарки или же оставить те самые кексы и пряники. Девочки кололи пальцы иглами, расшивая праздничные золотые украшения, а мальчики до одури выпиливали птичек и звезды, которые надлежало продать на благотворительном сезонном балу. Каждый был занят нелюбимой работой, отчего дни были еще дольше и безрадостнее.

Бледный унылый день сменился непроглядной воющей ночью. Астра сидела на подоконнике и ждала, когда появится хоть одна звезда. А еще лучше, когда Пырей, ее названный братишка, тайком проберется по карнизам, чтобы рассказать ей очередную историю. Это он дал ей имя Астра, сказав, что приютское Чертополох совсем ей не подходит. В «Розе и терн» всех звали «ботанически выверенно», но если в чертополохе плясали черти, то в астре светилась звезда. У Пырея тоже было второе имя – Южик, он получил его от Старой Ветлы, сухонькой пожилой женщины, присматривающей за аптекарским огородом. Мальчику очень нравилось это имя, ведь, по словам Ветлы, оно значило «родной», а потому Астра звала его так же, ведь никого роднее у нее не было в целом мире.

Этой ночью Южик тихонько стукнул в окно, разбудив задремавшую девочку.

– Привет, сестренка! – радостно шепнул мальчик, стряхивая снег и обнимая Астру. – Я совсем на чуток, но завтра на утреннюю прогулку оденься как можно теплее, я приготовил тебе сюрприз.

Астра от восторга зажала рот руками, ее изумрудные глаза вспыхнули, и она закивала. Южик улыбнулся и шмыгнул обратно. Как раз вовремя, чтобы избежать цепкого взгляда ночной смотрительницы. Астра же широко зевнула и попросила водички. Ей было всего шесть, и она могла позволить себе роскошь иногда притворяться ребенком.

Наутро метель утихла, и весь приют высыпал на уборку снега. Когда все разбрелись по своим участкам, мели, кидали и топтали снег, Южик подкараулил Астру у особо внушительного сугроба и потянул за рукав. Они юркнули в аптекарский огород, чуть не налетели на Старую Ветлу, которая лишь покачала головой, но продолжила улыбаться (в отличие от многих взрослых, старушка считала, что дети должны время от времени шалить и радоваться жизни). Южик приподнял доску, прикрывающую дыру в ограде, и в одно мгновение они оказались по ту сторону приюта.

Астра рассмеялась от восторга. Она еще ни разу не выбиралась вовне. Туда, где, по словам мисс Наперстянки, творится сплошной разврат, а по мнению госпожи Люцерны, приличных девочек ждет лишь самое худшее, если они не обретут стержень в «Розе и терне». Астра сотни раз ощупывала себя, надеясь понять, появился этот стержень у нее или нет. Поэтому сейчас девочке было одновременно страшно и любопытно. Она хотела увидеть этот странный и зловещий мир за стеной, но боялась, что отсутствие стержня убьет ее, как несчастных греховцев, коих было с избытком в рассказах наставниц (а еще богатое разнообразие посмертных кар, им уготовленных).

Астра сделала шаг, еще, но ничего не произошло. Ее не поразил огненный столб, на нее не накинулась стая птиц, дабы выклевать глаза, и даже земля не разверзлась под ее маленькими ножками. Девочка робко посмотрела на братика, с Южиком тоже был полный порядок, он улыбался, и его щеки сияли румянцем.

– Пошли, Астра! – Южик потянул ее прочь от приюта.

Шагал он бодро и уверенно, отчего Астра заподозрила, что это не первая его вылазка. Они петляли по улочкам, смеялись и кидали друг в друга снежки. Небо прояснилось, и город начал оживать. Люди открывали лавки, поднимали ставни витрин, из пекарен вырывались пленительные запахи, и даже дворники вывалили толпой, чтобы очистить Корвинград от снега.

Астра замерла. Площадь, о которой так много она слышала, сияла, как в сказке. По центру стояла огромная ель, украшенная игрушками и гирляндами. Серебро снега искрилось в лучах робкого солнца, а многочисленные торговые лавки, походившие на большие птичьи домики, оживали прямо на глазах.

– Это ярмарка, – пояснил Южик. – У нас будет настоящий праздник, пошли!

Они подошли к палатке, где статный мужчина продавал кренделя. Астра хихикнула, потому что черные усы пекаря были словно подгорелая витая булка, прилипшая под носом. Южик запустил руку в карман, выудил монетку и гордо протянул мужчине. Мальчик купил огромный, пахучий, посыпанный сладкой пудрой и обжигающе горячий крендель и протянул Астре.

– Держи!

Астра кивнула, еле сдерживая слюни. Но нахмурилась:

– А тебе?

Южик смущенно улыбнулся:

– А я не голоден.

Но Астра поняла, что монетка была всего лишь одна. Она разломила крендель и протянула половинку брату:

– А для меня он слишком велик.

Они бродили среди рядов, рассматривая диковинные угощения, вдыхая ароматы и рассказывая друг другу, какой, по их мнению, тот или иной вкус у всей этой красоты-вкусноты.

– Эта клюквенная ватрушка вкусом, как летнее закатное небо сразу после дождя, – сказал Южик.

– А этот пряник с глазурью, как сладкий сон, – отозвалась Астра.

– Вот тот прозрачный леденец, как бег босиком по летним лужам!

– А тот воздушный торт, как мечта, которая вот-вот исполнится…

Так продолжалось, пока они не вышли к аттракционам.

– Что это? – Астра вытаращила глаза и подошла к белому пони, понуро свесившему голову. – Лошадка такая печальная. И почему она привязана к палке?

Пони ткнулся мордой в руку Астры, и она отдала ему остаток кренделя.

– А ну пошли прочь, отребья! – рявкнул косматый гигант в красном сюртуке и замахнулся на детей плеткой.

Южик загородил собой Астру, и вместе они нырнули за круглую колонну, сплошь оклеенную афишами.

Пони грустно посмотрел на детей, чуть вздрогнул, когда рядом свистнул хлыст. Мгновением позже на его спину уселся толстый румяный карапуз, который, радостно крича, вцепился в гриву и принялся остервенело лупить несчастное животное пятками в бока. Заиграла скрипучая музыка и лошадка сделала шаг. За ней шел еще один понурый пони, и еще. Музыка была пронзительно веселой, толпа вокруг ликовала, холеные дети радостно визжали, сидя на спинах изнуренных лошадок. Животные шли по кругу, и в их глазах была печаль, которая захлестнула Астру. Девочка заплакала.

– Это карусель, – тихо сказал Южик, – забава для богатых.

– Я очень рада, – всхлипнула Астра. – Что мы с тобой бедны. Я бы не выдержала радоваться, сидя на спине этой печальной лошадки.

– Пойдем, – Южик потянул девочку. – Мы ничем им не сможем помочь.

– Никогда? – с надеждой спросила Астра. – Они будут всегда ходить по кругу, грязные и несчастные?

– Однажды они станут свободны, – с грустью сказал Южик. – Как и каждый из нас.

Теперь гулять вдоль шумных рядов было не так уж и весело. Хотя запахи продолжали щекотать нос и дразнить пузатых лягушек, но в памяти то и дело всплывали глаза несчастных лошадок.

Когда дети остановились перед витриной пирожных, краше которых Астра никогда не видела в жизни, Южик лишь вздохнул:

– Скоро я пойду в работный дом и тогда буду зарабатывать настоящие деньги. И смогу купить тебе все сладости мира!

Астра обняла брата и ответила:

– Мне не нужны все сладости мира, я просто хочу, чтобы мы всегда были вместе.

– Ха! – рассмеялся кто-то совсем рядом. – Слышал, Боров, этого щурка?

– Да, Туф, – прошепелявил огромный тюфяк, с глуповатым лицом, но большими кулаками.

Щеголеватый парень, явно вожак, выступил вперед и заправил большие пальцы за лацканы новенького пальто.

– В работном доме ты себе и на деревянный тулуп не заработаешь! – он смерил Южика взглядом. – Хочешь реальные гроши, пошли с нами, щурок. Меня зовут Туз, и крысам всегда нужны ловкие щурята. Какие твои таланты?

Южик инстинктивно загородил собой Астру и нахмурился, недоверчиво глядя в глаза парня. Тот был старше его на несколько лет, но держался так уверенно, словно заправлял этой площадью, а может, и всем городом. Кроме верзилы Борова, с ним были еще двое. Темные как сажа, в черных одеждах и похожие друг на друга как отражения в зеркале. То и дело они ужами вливались в толпу, втискивались меж прохожих состоятельного вида и возвращались к Тузу, что-то отдавая ему и вновь исчезая.

– Посмотри, щурок-то на нас волком глядит! – рассмеялся парень, достав из кармана золоченую карту. – Так в чем твой талант?

Южик молчал, все так же хмурясь. Астре стало не по себе. Отчего бы не сказать этим мальчишкам, что ее братик самый лучший!

– Мой братец отлично лазает по крышам, – с гордостью пискнула Астра прежде, чем Южик ее одернул.

– По крышам? – наигранно удивился Туз и обратился к тюфяку-великану. – Слышь, Боров, а щурок-то ловкий!

– И по карнизам ходит, что твой кот! – распираемая гордостью, сообщила Астра.

– Прекрати, – зашипел на сестру Южик, отчего та, обидевшись, попыталась выдернуть руку, но мальчик держал крепко. – Пошли, нам пора возвращаться.

Южик развернулся и пошел прочь, таща за собой упирающуюся Астру.

– Эй, щурок, – окрикнул его Туз, и Южик оглянулся. – Захочешь вырваться из клетки, обрести свободу, найти семью и заработать на сладости сестренке, приходи к нам. Крысы держат слово!

Южик втянул голову в плечи и поплелся прочь.

– Что это за мальчики? – спросила Астра. – На них такая новая и красивая одежда. О какой семье они говорят? Давай пойдем с ними?

– Замолчи, глупая, – рыкнул Южик, и не заметил, как Астра надулась пуще прежнего.

Южик крутил головой, выискивая взглядом крыс – об этой банде он уже слышал. Самая большая и проворная в Корвинграде, в нее сбегали из приютов и работных домов, но из нее же часто попадали на виселицу и в долговую яму, а то и вовсе исчезали бесследно. Его друг Вэлли часто рассказывал о них, мечтал присоединиться. Но Вэлли унес хлад в прошлую луну.

Южик так увлекся своими мыслями, что не заметил, как ручка Астры выскользнула из его пальцев, а когда спохватился, то девочки рядом уже не было. Он окликнул сестру, вытянул шею и увидел, как мелькнуло ее пальтишко, скрываясь в арке у часовой башни. Южик протиснулся через толпу, побежал, чуть было не упал на повороте и ввалился в небольшой дворик, где была всего одна лавка, но зато какая! Сияя золотом среди каменных стен, выделялась сказочная витрина, а посредине распахнутая дверь, перед которой и стояла девочка.

– Астра! – окрикнул Южик.

– Братик! – повернулась девочка и сделала шаг назад. Глаза ее сияли, щеки румянились, она улыбалась и, кажется, позабыла всякую обиду. – Ты только посмотри!

Астра сделала еще один шаг, и Южик увидел сначала черного зверька, похожего на крупную белку, а после низкорослого мужчину, разряженного в золотую и черную парчу. В руке незнакомец держал трость со сверкающей оскаленной головой безглазого монстра. И хотя сам мужчина был ненамного выше Южика, вид производил солидный и почтенный.

– Я потерял тебя, Астра, – недовольно буркнул Южик и встал рядом, разглядывая блестящие пуговицы на сюртуке незнакомца. Золотые, каждая со своим узором.

– Ох, братик, я и не заметила, как очутилась здесь, – засмеялась девочка, играя со зверьком. – Увидела эту прехорошенькую белочку, хотела погладить – и вот уже тут. Господин предлагал мне зайти внутрь… Только глянь, у белочки золотой ошейник, словно у господской собачки.

– Ох, какая прехорошенькая девочка, – отозвался мужчина, очарованно глядя на Астру и стягивая с руки перчатку. – И какие прекрасные у тебя волосы!

Мужчина нагнулся, подцепил один из золотых локонов Астры и, перехватив злобный взгляд Южика, расплылся в улыбке.

– Я мистер Волос. Парикмахер королей и большой ценитель прекрасного! А твоя сестренка настоящая сияющая звезда, спустившаяся в этот город ворон.

Астра замерла, глядя на длинные позолоченные ногти мужчины, на блеск огромных перстней на его пальцах, перебирающих ее волосы.

– Я бы мог сотворить с этим настоящее чудо! – проворковал парикмахер, и в его второй руке сверкнули золотые миниатюрные ножнички, похожие на птичий клюв. – Пройдемте в мою мастерскую…

– Нет! – Южик дернул Астру так, что девочка взвизгнула: несколько волосков остались в пальцах незнакомца.

Мальчик спрятал сестру у себя за спиной и сжал кулаки. Белка отпрыгнула, зашипела и юркнула в темноту мастерской.

– У твоей сестренки такие прелестные волосы, что вы могли бы выручить за них целый золотой! – мужчина сунул руку в карман, после словно опомнился, натянул перчатку и всплеснул руками. – Обменять золото на золото!

Между пальцев Волоса сверкнула монета.

– Целый золотой, – выдохнула Астра. – Мы могли бы купить того несчастного пони…

– О, милая звездочка, – обратился Волос к девочке, – Я бы отдал душу за такие прекрасные локоны, будь она у меня.

Мужчина расхохотался, жестом фокусника извлек из кармана карточку и вручил Южику. На карточке были нарисованы золотые ножницы и красивым почерков выведена лишь одна строчка. Южик не умел читать, но понял, что это адрес, так как увидел цифры 18–61, такие же, как на домах по бокам от мастерской.

– Благодарю, не надо, – нахмурился Южик, не прикасаясь к карточке, и потянул за собой девочку. – Нам пора!

– Братик! – уперлась Астра. – Золотой! Это ведь целое состояние! А волосы отрастут вновь!

– Какая мудрая девочка, – сладко пропел парикмахер. – Если передумаете, моя мастерская тут до конца долгой ночи.

– Не передумаем! – Южик был непреклонен и повернулся к Астре. – Мы и так уже опаздываем! Хочешь, чтобы Наперстянка заставила тебя мыть горшки?

Он волочил Астру прочь с площади, сжимая руку девочки так, что та, не выдержав боли и обиды, разрыдалась.

– Да что на тебя нашло? – остановился Южик и встряхнул Астру.

– Это что на тебя нашло?! – вытирая слезы, выкрикнула Астра. – Все вокруг предлагали нам деньги и помощь, а ты, как неблагодарный чурбан, отказывался!

– О да! – фыркнул Южик. – Уж прости, что я такой неблагодарный чурбан!

– Не прощу! – Астра топнула ногой, но Южик не обратил на это никакого внимания, лишь крепче ухватил ее за руку и потащил к приюту. Тогда в сердцах девочка вскрикнула: – Пусть тебя Крампус съест!

– Все лучше, чем возиться с малявкой! – огрызнулся Южик.

Он не хотел говорить о том, что в Корвинграде постоянно пропадают дети, что мир за оградой не похож на сказку, что для большинства жизнь это карусель, в которой они лошади, обреченные вечно ходить по кругу и терпеть, пока не упадут замертво. Что для таких, как они, нет иного пути.

Больше они не разговаривали. Вернулись так же. Лишь у самого лаза Астра вскрикнула и ухватилась за ногу. Юджик разозлился, решив, что это ее очередной каприз или уловка. Он был слишком рассержен, чтобы слушать нытье девочки и верить в ее хромоту. Они как раз успели влиться в толпу и под доносившиеся удары часов на ратуше забежать в комнаты перед обедом.

Жидкая капустная похлебка и черствый хлеб были еще горче. Южик не видел Астру весь день, не застал на подоконнике, пробравшись по карнизу ночью, и на следующее утро на уборке снега ее тоже не было. К обеду он забеспокоился и, проскользнув в маленькую кухоньку, полную трав и порошков, поделился тревогами со Старой Ветлой.

– Много хворых, – покачала головой женщина. – Прям хладное проклятие! Всю ночь варила отвары, да еще пришлось печь сласти за слегшую со стылью Рогожу.

Она вытерла руки о тряпицу и кивнула на стул. Южик уселся за стол, забившись в уголок.

– Пока я справлюсь, вот, – добрая женщина подтолкнула к нему кусок хлеба и кастрюлю с остатками шоколадного крема. – Очисть мою подружку от остатков волшебного бревна[17].

Когда Ветла вернулась, то рассказала, что Астру с сильным жаром перевели в хворое крыло. Уступив просьбам мальчишки, Ветла проводила его к койке, строго велев замотать рот и нос тряпкой, пропитанной травами.

Астра была бледной, почти прозрачной. Золотые локоны, рассыпанные по подушке, потускнели, глаза запали, а щеки горели нездоровым румянцем.

– Мои микстуры тут не помогут, – покачала головой старушка, ощупав лоб девочки и послушав ее дыхание. – Ей нужно настоящее лекарство. Но его нет. Да еще этот снег.

И правда, за окном вновь падал снег. Да такой крупный и частый.

– Одна забота у небесного воинства, – покачала головой Ветла. – Взбивать свои пуховые перины, да менять залежалое перо на новое.

Южик обвел комнату взглядом. Три десятка детей, и всех поразила хладная горячка. Мальчик сел у кровати сестренки, взял ее холодную руку в свою и прошептал:

– Прости меня, Астра, я не хотел тебя обидеть.

Девочка приоткрыла глаза, попыталась улыбнуться.

– Ты не виноват, – прошептала она. – Изморозец… Он шел за нами… Вцепился в мою ногу у стены. Его клыки…

– Это зимняя хворь, – попытался успокоить девочку Южик. – Ты скоро поправишься!

– Мне так холодно, братик, – голос Астры был еле слышен, а веки почти сомкнулись. – Изморозец забрал Вэлли… Я его слышу… Он зовет меня…

– Изморозцы – выдумка! – выдавил смешок Южик. – Ты еще скажи, что под мостом живет черный тролль, а во́роны основали город.

– Но это правда, – пробормотала Астра. – Они настоящие.

– Поспи, – судорожно сглотнул Южик, вспоминая друга и ощущая холод, разливающийся по животу и поднимающийся вверх по хребту. – Утром, вот увидишь, тебе станет лучше!

Ветла еле вытолкала Южика, боясь, как бы мальчик сам не заразился. Южик бродил по коридорам приюта, стараясь не попадаться на глаза смотрительницам. Он думал о словах Астры.

Изморозцы были приютскими страшилками. Демоны зимы, что подстерегали детей по ту сторону ограды. При укусе ледяные зубы чудовища обламывались, оставаясь в теле жертвы, и как только достигали сердца – лед сковывал плоть, демон получал душу ребенка, а сам несчастный становился призраком.

Зимой многие покидали «Розу и терн», дожидаясь предания земле в каменном хладном мавзолее, и от этого баек о призраках становилось еще больше.

Когда выла метель, дети сбивались в кучки, сворачивались в кроватках, натягивая простыни до затылков, и не смотрели в окно, ведь в такие ночи там лютовали изморозцы, одевавшиеся в души ушедших в иной мир друзей. Призраки звали живых, просясь впустить их внутрь. И стоило кому-то поддаться на уговор…

Было лишь одно лекарство от укуса морозного демона – весеннее солнце. Средство, доступное всякому, вот только оно шло в паре с другим – временем, которого у Астры не было.

Южик зло смахнул незваную слезинку. Он сжал кулаки и четко решил, что не позволит болезни забрать у него и Астру. Лекарство стоило денег, и он знал лишь один способ раздобыть их быстро. Как только стемнело, мальчик выскользнул за ограду приюта и побежал к площади.

Снегопад скрыл Южика, но и он же чуть не погубил! Мальчик едва успел выскользнуть из комнаты на карниз, оттуда на балкон, а затем по лестнице на крышу и (слава богам!) в незапертое оконце на чердак, где и укрылся среди пыльного хлама. Угораздило же чету Адлер вернуться домой! Южик только добрался до спальни, выдвинул ящик с дюжиной золотых карманных хронометров, от блеска которых дух захватывало, и услышал, как хлопнула дверь этажом ниже! Он так испугался, что только и успел схватить небрежно брошенные на подоконнике часы, не такие блестящие, как прочие, но… Выбора не было!

Сам виноват! Южик корил себя: вместо работы шмыгнул на кухню и… Живот свело от голода и вида блюда с фигурными пряниками. Их аромату невозможно было противиться! Южик потянулся к карману, один он припрятал для Астры. Пузатые часы и пряник – вот и весь улов.

Мальчик достал карманные свечи и запалил одну. Крохотный огонек придал сил и смелости.

Ветер выл так, что кости стыли от страха. Метель заперла его на этом чердаке, и одна надежда, что Адлерам не понадобится что-то из этого хлама. Южик оглянулся, поежился. Все вокруг казалось зловещим: недобрые ухмылки провисших веревок, пыльные брошенные вещи и коробки, темные углы, кишащие паутиной и неизвестностью. Южик, если и боялся теней, то виду не подавал. Ему было почти одиннадцать. Почти взрослый, а взрослые не боятся сказок.

Это лишь девчонки вечно шепчутся о всяком, пугаются каждого шороха. Астра постоянно пересказывала детские страшилки, верила во всякую чушь от троллей-под-мостом до изморозцев. Но Южик знал, что бояться стоит живых, а болезни берутся вовсе не от демонов вьюги, а от дурного питания, дырявой одежды и стылых комнат, где им приходится ночевать. Это не тени напускают хвори, а бедность. И единственный оберег от нее – это звонкая монета.

У Адлеров денег и богатств было столько, что одной или двух золотых штуковин, пропади они, хозяева и не заметят. Жаль только, Южик так испугался, что не успел прибрать в карман ничего, кроме вот этого. Он достал из кармана (другого, не из того, где лежал пряник для Астры) цепочку, следом выскользнул круглый пузатый медальон. Южик уставился на добычу, в тусклом свете крохотной свечи драгоценность казалась старой и не такой уж и блестящей. Будет обидно, если и вовсе не из золота.

Он покрутил вещицу. Медальон был увесистый, похожий на карманные часы, вот только никак не открывался. И хотя по ободку шли похожие на металлические кнопки выступы, а корпус покрывал затейливый узор, но, сколько Южик не нажимал, ничего не происходило. Посреди лицевой части был камень, тусклый, гладкий, похожий на застывшую каплю меда из лавки сладостей или же на леденец оттуда же. Южик слышал, что блестящие, играющие на свету камни из украшений богатеев стоят целое состояние, но этот не был похож на них.

Мальчик вздохнул, украдкой выглянул в окно, мир утонул в белых хлопьях. Как там сестренка? Приглядит ли за ней Старая Ветла? Ему пришлось вступить в шайку крыс, чтобы достать деньги на лекарство. Лишь одно испытание, одно ограбление, и он, получив свою долю, уйдет. Астра и не узнает. Она ведь и не думала, что он и до этого влезал в чужие дома. Но лишь заброшенные и пустые. Вместе с Вэлли. Ночи напролет они карабкались по карнизам и крышам. А припозднившиеся гуляки внизу никогда не поднимали голов, всегда смотрели себе под ноги: в камень, лужи, стоптанный снег.

Южик вздохнул. Вдвоем было проще. А потом Вэлли упал, когда Южик спустился к нему, его застывшие глаза вобрали осеннее небо, все разом без остатка. Пошел дождь, Южик не помнил, плакал ли, но лицо его было мокрым. Лицо Вэлли тоже. Он точно не хотел умирать. Дождь все лил, злобный, холодный, жалящий иглами льда. С тех пор становилось только хуже. Вместе с Вэлли они избегали шайку Стальной Жерди, не попадались на глаза Крысам, уходили от цепких когтей и вороньего зелья и мечтали однажды убраться из этого города. На юг, может даже туда, где снега вовсе нет, а на деревьях растут сладкие сочные фрукты. Ведь были же где-то такие места?

На чердаке нашлось старое одеяло, укутавшись в него, Южик забрался на запертый облезлый сундук и попытался уснуть. Карманные свечи закончились. Вдали, на ратуше, часы пробили восемь.

Его разбудил стук. Три размеренных удара в стекло. Южик вздрогнул, не открывая глаз, вцепился в край одеяла. Удары повторились. Кто-то был с той стороны, кто-то хотел войти. Страх пополз от худых башмаков до затылка. В памяти всплыли слова, от которых кровь застыла в жилах, как вода в ноябрьских лужах.

Я его слышу… Он зовет меня…

Южик разозлился на себя. На свой страх. Сжал зубы, распахнул глаза и с вызовом глянул в окно. Рама сияла, словно по ту сторону стоял ясный день, а не наполненная метелью ночь. Волшебное, но холодное свечение выплескивалось на стены узорами изморози. Мальчик от удивления охнул и его дыхание вырвалось облачком пара.

Стук повторился. И легкая тень с той стороны, будто и впрямь чьи-то пальцы касаются застывшего стекла.

Южик встал и сделал несколько шагов, по ту сторону изморози темнел силуэт. Южик дохнул на стекло, приложил ладонь и потер. Тепло растопило лед. Маленькая проталина среди застывшей озерной глади. Мальчик посмотрел в нее, вглядываясь в ночь, и ночь ответила тем же.

Южик отшатнулся, споткнулся и упал, засеменил ногами и руками, отползая вглубь чердака.

По ту сторону окна на него смотрел Вэлли! Обескровленное лицо, посиневшие губы, ледяные глаза…

– Пусти меня, друг, – слова обожгли холодом. – Я замерз…

Южик хотел было зажмуриться, но тело больше не слушалось. Не моргая, смотрел, как увеличивается полынья на окне, как через нее проступает образ. Черные пальцы скребли по стеклу, и оно дрожало, готовое вот-вот лопнуть.

– Ты не войдешь, если я не позову дважды, – заикаясь, прошептал Южик. – Я не открою тебе!

– Пусти, пусти, пусти, – выл Вэлли.

– Ты умер, – роняя слезу, сказал Южик и повторил громче: – Мне очень жаль! Но ты мертв!

Вэлли замер, словно удивился услышанному, а потом его лицо натянулось и стало рваться кривой ухмылкой. Кожа разлетелась лоскутами, обнажив серую безглазую голову изморозца. Призрак оскалился острыми иглами зубов, и Южик заметил, что нескольких из них не хватает.

– Такая маленькая, такая сладенькая, – пропел монстр. – До рассвета она станет моей!

– Ты не получишь Астру! – выкрикнул Южик, сжал в кулаке первое попавшееся и бросил в морду изморозца.

Это оказался медальон Адлеров, что-то щелкнуло внутри, корпус распался на кольца, образовавшие сферу. Но прежде, чем окно разлетелось на вихрь сверкающих осколков, до того, как снежный демон ворвался на чердак, медальон застыл в воздухе и камень засиял, слепя Южика. Время замерло, увязло в густом янтарном свете. Исчезли чувства и мысли. Это могло длиться вечность или мгновение, как сон растягивает свой сказ, умещая целую жизнь в краткие объятия Морфея. Было тепло и уютно, страх исчез, тревоги улеглись.

Когда чердак вновь вынырнул из пустоты, эта же прореха безвременья вернула Южику его тело и сознание. Мальчик увидел, что старые доски серебрит иней, а разбитое окно вовсе и не окно теперь, а дверь в синей сияющей оправе, и за ней, словно оброненный шелковый шарф, струится гладкая, полупрозрачная льдисто-холодная дорожка. Изморозец исчез, а медальон Адлеров теперь пульсировал чуть заметным золотым светом. Южик робко потянулся к янтарной сфере, осторожно прикоснулся сначала кончиками пальцев, а когда ничего, кроме приятного тепла не почувствовал, то крепко схватил амулет. Что-то щелкнуло, и кольца сложились, сияние померкло, а камень вновь стал тусклым и невзрачным.

Однако металл все еще хранил тепло, а память Южика – удивительное действо, одолевшее изморозца. Мальчик глянул в окно. Снег валил крупными хлопьями, и, хотя мир все так же был спрятан за белой завесой и накрыт беззвездной ночью, демон исчез. Стих и ветер. Южик проверил карманы. Лишь пряник. Не о таком улове мечтали Крысы. Но, может, хватит и цепочки от амулета, чтобы обменять лекарство у аптекаря? Но сначала ему нужно проверить Астру и убедиться, что демон не добрался до нее!

Часы на Башне Ворона пробили десять. Южик бежал со всех ног, утопая в снегу, запинаясь и падая. Два раза он сбился с пути, перепутал улицу, потерял драгоценное время. И когда вывалился в окно приюта, добежал до коек с больными, смалодушничал, замер, впустил постыдную мысль, что не успел.

– Как она? – голос подвел, дрогнул, и мальчик кашлянул, надеясь прикрыть страх и стыд.

– Она с нами, – Старая Ветла поманила его. – Она сильная девочка, но даже сильным нужна помощь. Поговори с ней.

Рядом горела свеча, еще одна стояла на окне. Они пахли травами и воском.

– Мои силы уже не те, чтобы противостоять хладным демонам, – покачала головой старушка.

– Как это возможно? – Южик оторопел, вглядываясь в черты сестренки. – Как возможно, что они вообще существуют?

– В долгую ночь стены межмирья тонки, вот всякая нечисть и лезет, – Ветла протянула Южику кружку с горячим отваром. – Выпей, чтобы до тебя не добрались.

Южик зажал в руках кружку, делая маленькие глотки и не сводя взгляда с сестры. Астра походила на ледяную статую. Сказки вдруг обрели форму. По ее коже струились сети холода. Проклятие изморозца, последствие его укуса. Острые льдинки клыков монстра прокладывали путь к сердцу девочки, и лишь чудо могло остановить это. Чудо или лекарство.

Южик поставил кружку на столик, достал из кармана пряник и спрятал под подушку девочки.

– Вот, как проснешься – съешь. Потерпи, я обязательно вернусь и все исправлю, – Южик попытался согреть ледяные пальцы девочки в своих руках.

Мальчик глянул, не следит ли за ним кто. Нет. Даже Старая Ветла хлопотала над другими больными.

– Он волшебный, – зашептал мальчик, достал медальон Адлеров, отстегнул от него цепочку, привязал шнурок к пузатому талисману и надел на шею Астры, пряча под старенькое платье. – В нем свет и тепло. Он не подпустит изморозца к твоему сердцу.

Южику даже показалось что щеки Астры стали чуть менее бледными.

– Опасное время, – старушка вернулась, поправила одеяло Астры и подоткнула под него крохотную куколку, сплетенную из веточек и сушенной травы. – Долгая ночь открывает врата. Будь осторожен, маленький Южик.

Южик вздрогнул, замер, но Старая Ветла ласково погладила его по спине, и от ее рук шло не меньше тепла, чем из волшебного медальона Адлеров.

– Опасное время, – повторила она. – Особенно для юных душ. Долгая ночь. Свет отступает. Тьма поедает свет. Рыщет, ищет. А как найдет – не отпустит.

Ветла протянула еще одну куколку Южику:

– Возьми. Она на время обманет демона. Демоны слепы, я сдержу их травами и куклами, сколько сумею. Но нужно настоящее лекарство.

Южик вжал голову в плечи. Запустил руки в карман и нащупал цепочку.

– Я добуду лекарство, бабушка! – сорвался с места мальчик. – Позаботьтесь об Астре!

Мальчик бежал, думая лишь о том, что в нескольких кварталах от приюта живет аптекарь, у которого можно обменять золотую цепь на лекарство.

Корвинград спал под толстым одеялом зимы. Южик тонул в снегу и отчаянии. Город стал вязким и холодным, улицы удлинились, ноги же, наоборот стали короткие и непослушные.

Вот нужная дверь и недовольное сонное лицо аптекаря, его ворчание, взгляд на цепь, причмокивание. Отказ. Мольбы.

– Я бы должен сдать тебя, мелкий воришка, – аптекарь сжимал цепь в руке, большим пальцем поглаживая звенья. – Но скоро Рождество…

Аптекарь закрыл дверь, оставив Южика одного на крыльце. Снова полетели хлопья снега. Было ужасно холодно. А ждать еще невыносимее. Мужчина вернулся, протянул пузырек, покачал головой, снова напомнив, что делает это лишь ради праздника, а цепь непременно вернет хозяину. Южик не верил, но торопливо поблагодарил и, не дослушав лекцию о благих делах, рванул обратно к Астре.

Бежал со всех ног, так, что жарко стало. Тепло от бега, от радости – вот оно лекарство, оно поможет, они вместе встретят Рождество, как раньше. Слепят снеговика, раздобудут пряники. Он будет чистить ботинки перед главным магазином и заработает кучу денег. А потом они вместе пойдут на каток.

Мечты Южика оборвались внезапным ударом. Из груди вышибло дух, мир перевернулся, и вот он уже лежит на снегу, и ребра ноют нещадно.

– Кто это такой шустрый? – раздался голос, и Южик вздрогнул. – А, Боров? Узнаешь?

Он узнал говорящего. Главарь Крыс – Туз. Южик зажмурился, притворился бесчувственным в надежде, что его оставят в покое.

– Какаяф-то крыфа, – отозвался шепелявый голос.

– О нет, Боров, этот щурок нам не крыса! Ну-ка, подними его.

Юджик взлетел в воздух, его ноги заболтались. Он ойкнул и открыл глаза. Боров, воняющий кислой капустой, держал его за шкирку, как котенка, а впереди стоял Туз, пожевывая спичку и играя золотой картой.

– И где же твой улов, щурок? – процедил Туз. Хотя он и улыбался, но улыбка была подобна оскалу бешеного пса. – У нас ведь был уговор.

Карта плясала меж пальцев, то прячась в рукаве, то вновь появляясь.

Южик густо покраснел, так что почувствовал жар на ушах.

– Ничего не вышло, – пролепетал он. – Они вернулись слишком рано.

– Так уж и ничего? – улыбка растеклась, обнажила клыки Туза, сделала похожим на зверя. – Уголь и Сажа, обыщите его!

Из тени проулка отделились смуглые, почти черные силуэты, гибкие и текучие. Те двое, что на площади обчищали карманы прохожих. Две пары рук заскользили по брыкающемуся Южику, он не чувствовал ни единого касания, лишь видел, как в пальцах крыс возникали предметы.

– Не тронь! – взвился Южик, когда пузырек с лекарством оказался в руке Туза.

– Что тут у нас, щурок? – Туз глянул на этикетку, перевел взгляд на брыкающегося Южика и недобро прищурился. – У тебя что-то болит, мелкий предатель?

Но не успел Южик ответить, как Туз с размаху грохнул пузырек о каменную стену. Стекло хлопнуло, разлетелось с печальным звоном, и вместе с ним разбились в дребезги надежды.

Боров по команде хозяина разжал пальцы, и Южик безвольно упал в снег. Мальчик пытался нашарить осколки, отказываясь верить в произошедшее, и лишь когда стекло врезалось в замерзшие пальцы, и капля крови набухла алым карбункулом, тогда отчаянье сменилось яростью.

– Я убью тебя – прошипел он и бросился с кулаками на Туза, крича. – Убью!

Туз лишь рассмеялся, отбросив мальчика, как мелкую шавку. Но тот поднялся, утер нос и ринулся опять в атаку.

Когда и в третий раз Южик, горя ненавистью, встал на ноги, Туз вздохнул, ему наскучила забава. Так что в этот раз он ударил по-настоящему, а когда Южик упал, то добавил пару пинков. Убедившись, что теперь-то у мальчика отбито всякое желание вставать, надменно произнес:

– Я знаю, где искать тебя и твою сестру. Если ты не вернешь свой долг, то поверь, – Туз переломил куколку из травы и веток и бросил на стонущего Южика. – Ей никакое лекарство не поможет. Как и тебе.

Часы на ратуше пробили полночь. Снег вновь повалил. Он укрыл осколки пузырька и сломанную куколку, застывшие слезы обиды и капли крови, черные проплешины мостовой и ветхую одежду мальчика.

Южик свернулся в подворотне, погрузился в полузабытье и тихонько скулил. Все тело болело. Холодный снег плавился под щекой, принося хоть малое облегчение. Но чем толще становилось одеяло зимы, тем дальше отступала боль. Ему стало тепло и уютно, а после в белом безмолвии он услышал нежную песню. Где-то далеко горела звезда, и он пошел на свет, зная, что там его ждут.

Но вдруг белая пелена затрещала, боль хлынула потоком, а яркая звезда превратилась в чадящее пламя. А вой метели сменился шумом воды.

– Она сильная, – пробасил хриплый голос пасшего огонь. – Твоя звезда, но даже ей нужна помощь.

Южик поморщился, заморгал, втянул затхлый запах сырости и старой одежды и увидел рогатую тень. Бледное пламя трепетало в металлической бочке кипучим колдовским варевом. Временами свет набухал и лопался, выхватывая у сумрака куски черного лица старика, клочки его нечесаной бороды и лоскуты обносков. Еще один жуткий монстр, живущий в тени Корвинграда. Эта нора – его логово. Шум – течение реки над ними. Мокрые камни – старые тоннели. Если уж изморозцы реальны, то и тролль под мостом… или Крампус!

– Не все грачи улетают на юг, – старик говорил сам с собой. – Кто-то должен присматривать за сном Янтарной. Иначе снег не растает.

Южика объял ужас. Слишком много чудовищ за один день! Он приподнялся, застонал, монстр оглянулся. Сверкнул белками глаз. Чудовище подошло, шумно втянуло запах.

– Очнулся, – прохрипел монстр и всунул в руки мальчика кружку. – Пей!

– Ты Крампус? – выдохнул мальчик, разом припомнив все старые страшные сказки о злом духе рождества, что утаскивает детей в свое логово и пожирает. – Людоед! Тролль из-под моста!

Из складок и слоев тряпья показалась черная лапища, сжимающая сломанную куколку Старой Ветлы. Монстр бережно положил ее возле Южика. Куколка была перевязана ленточками.

– Пей, – повторил монстр, тыча пальцем на кружку.

Южик пригубил странное, резко пахнущее варево, от которого слезы наворачивались на глаза. Сморщился, но проглотил. Глоток за глотком тепло разливалось по телу, и боль утихала.

Крампус уже не выглядел как монстр, скорее, как огромный, с медведя, бездомный старик. И рогов у него не было.

– Я предпочитаю Джек, – незнакомец будто прочел его мысли и протянул к мальчику лапищу в перчатке без пальцев. – А тебя как звать?

– Южик, – мальчик робко пожал руку монстра.

– Я видел твою звезду, – глаза Джека блеснули. – Ее свет тускнеет. Если ты не поможешь ей, она погаснет с рассветом.

– Но как?

– Янтарная показала, – Джек поднял лицо к своду тоннеля, вслушался в шум и вновь посмотрел на мальчика. – Но только ты сможешь ее спасти.

– Я пытался, но… – Южик вздохнул, его плечи опустились, а на глаза навернулись слезы. – Я ни на что не гожусь.

– На что-то определенно годишься, – хмыкнул Джек. – Но, не попробовав, не узнаешь.

– Я не знаю, что мне делать. Мне нужны деньги на лекарство!

– Ты не там ищешь, – покачал головой Джек и посмотрел в пламя. – Ее сила висит на волоске. Верни его.

– Вернуть? – переспросил мальчик.

– Ты должен вернуть то, что взято обманом, – старик бросил что-то в огонь, от чего пламя взметнулось.

Южику стало стыдно.

– Медальон Адлеров? Но он защищает Астру, а цепочку… я продал за лекарство, которое… Я не могу отнять у Астры волшебный огонь…

Джек мотнул головой, прищурился и уставился на мальчика.

– Волшебный огонь? Расскажи.

Южик вздохнул и слова хлынули вперемешку со слезами. О воровстве, чердаке, изморозце, ярком свете…

– Частица ее сердца, – кивнул Джек, вновь глядя вверх.

Тогда и Южик поднял голову, посмотрел на старые темные камни, и в тишине услышал шепот реки.

– Янтарная бережет твою сестру. Она всегда разгоняла тьму. А теперь. Расскажи про плута, – потребовал Джек. – С самого начала.

Южик подумал, что плут – это он сам. Старик изъяснялся слишком непонятно. Потому мальчик принялся рассказывать все подряд, как они сбежали из приюта, как гуляли по площади, о встрече с крысами и странным парикмахером…

– Господин Волос, – повторил Южик. – Ему понравились волосы Астры. Он предложил за них золотой.

– Он их касался? – взревел старик, так что эхо прокатилось по тоннелю и убежало во тьму. – Он касался волос девочки?

Юджик кивнул.

– Лишь на миг. Но я не позволил ей остричь волосы. Даже за золотой.

– Гнусный карлик! – Джек рванул с места и принялся мерить шагами берлогу. – У него ее волос! Он пьет ее силу!

Все внутри Южика похолодело. Он вспомнил, как быстро Волос сунул руку в карман, а после надел перчатку. Как мерзкая улыбка расползлась по его лицу.

– Только бы знать, где скрывается мерзавец!

– Я знаю, где, – прошептал Южик, вспоминая карточку с золотыми ножницами, цифрами 18–61 и золотые витрины мастерской.

Мальчик сорвался, кипя яростью и решительностью, и не успел Джек его остановить, побежал по тоннелю.

Южик выбежал у набережной, покрутил головой, всматриваясь в изгиб спящей реки. Над головой каркнул ворон. Мальчик обернулся и увидел Башню Ворона, часы на ней сияли, как маяк, а стрелки застыли между полуночью и часом.

Праздничные гуляния стихли, площадь обезлюдела, и все, что днем казалось ярким и веселым, теперь приобрело таинственный ореол мрачности. Как истории о городах-призраках, чьи жители исчезли в одночасье или превратились в статуи.

Южик осмотрел вывески запертых лавок, нырнул в арку. Он вглядывался в дома, пока не нашел на одном цифру 18, а рядом 61. Но между ними ничего.

Три шага пустоты. Тонкий проулок. Будто кто-то просто вынул нужный дом, как книгу из стопки или кирпич из кладки. Никакой парикмахерской господина Волоса, ничего. Южик покрутился, ощупал глухие стены, пробежал в проулок, уткнулся в тупик, вернулся. И вновь уставился в пустоту, пытаясь понять, что делать дальше.

Тут на снегу появились крошечные следы, и еще! Целая цепочка следов маленьких лапок невидимого зверька! Они вели от пустоты между домами 18–61, да так быстро, что мальчику пришлось перейти на бег! На ходу Южик стянул с себя пальто, кинул на землю, туда, где должен был быть невидимка, и прыгнул сверху. Под тканью кто-то отчаянно заметался, запищал, и мальчик был готов поклясться, что различает слова.

Дрожа, Южик ввалился в тоннель Крампуса, волоча сверток, из которого доносился писк.

– Я не знаю, что там, – стуча зубами от холода, сказал мальчик. – Но оно невидимое.

– Ты нашел выход и вход, – удивился старик.

– Я ничего не нашел, – огрызнулся Южик.

Джек подтолкнул мальчика к огню и забрал ношу. Недолго думая, старик сунул сверток в одну из пустых бочек, встряхнул. Что-то гулко ударилось о дно и злобно запищало. Джек закрыл крышку, придавил камнем. Пальто он встряхнул и повесил сушиться.

Южик трясся от холода, волнения, страха о том, что там в бочке. Джек накинул на него выцветшее одеяло, вложил в руки кружку с горячим взваром и повторил:

– Ты нашел выход и вход, – и кивнул на каменный коридор, убегающий во мрак.

Южик лишь пожал плечами. Тоннель был прямой, только дурак бы не нашел выхода и входа. Мальчик сделал маленький глоток, помня неприятный вкус, но на удивление в этот раз взвар был весьма сносный. Или он начал привыкать к тролльской еде? Даже если там были сушеные хвосты мышей, сейчас Южика это волновало меньше всего. Ему нужна была помощь. Ночь таяла слишком быстро, как и шансы Астры на спасение.

Как только зубы перестали стучать, Южик рассказал о тщетных попытках найти Волоса, о следах невидимки и исчезнувшем доме. Старик слушал внимательно, иногда подергивая косматую черную бороду, а когда слова Южика иссякли, ответил:

– Он на Изнанке.

Южик спросить не успел, что это, как Джек притянул бочку, открыл крышку и сунул руку. Раздался писк, скрежет. Старик вынул руку, его пальцы сжимали воздух так, будто он держал за шею невидимую кошку. Слышались хрипы.

– Проявись, пока я не свернул тебе шею.

Воздух замерцал и обернулся тельцем крупной белки, черной, как уголь, с золотыми ворсинками по спине. Вот только лапки белки были миниатюрными копиями ступней и кистей человека, а когда Южик взглянул в мордочку зверька, то отшатнулся – на него смотрело крошечное кукольное личико.

– Вывер! – сплюнул Джек. – Мелкий прислужник карлика!

Старик достал из кармана веревку, ловко связал существо и опустил на пол.

– Как ты сбежал от своего господина? – спросил Джек.

– Я прошу уважения, – тоненько пискнул вывер, – и прошу прекратить называть меня прислужником!

– Ну а кто ты? Сколько ваших сманили детей?

– Мы сами были этими детьми! – выпалило существо, но тут же успокоилось и добавило: – Просто не все это помнят.

– Ключ! – спросил Джек, явно не собираясь слушать печальные истории вывера. – Давай его сюда!

Существо пыталось юлить, но старик был тверд и решителен. В итоге вывер вновь оказался в бочке, а на ладони Южика лежал маленький синий ключик с тонкой золотой полоской.

– Ключ от Изнанки откроет дверь в логово карлика, – зашептал Джек, сжимая ладонь мальчика в кулак. – Я не смогу пойти с тобой. Найди локон сестры и возвращайся. До исхода ночи. Иначе дверь исчезнет, и ты застрянешь на той стороне на целый оборот, а может, и больше.

– Я могу помочь! – донеслось из бочки.

Южик посмотрел на Джека.

– Я б не стал доверять этой крысе, – покачал головой старик.

– Я все слышу, и это крайне невежливо, – пискнул вывер.

– Если готов, то пошли, – поднялся старик, обращаясь к Южику.

– Я знаю, где он хранит волос той славной девочки, – не унимался вывер. – Без меня ты будешь искать его вечно!

– А вдруг он прав? – неуверенно спросил Южик Джека.

– Конечно, я прав! – пискнул вывер.

– Ты брехливый грызун на службе карлика, – сплюнул на пол старик. – Пошли. Он специально тянет время.

Но Южик стоял на месте, глядя на бочку.

– Я хочу тебе верить, – сказал мальчик, обращаясь к узнику. – Но где зарок, что ты сдержишь слово?

– Хочешь, руки пожмем? – протрещал вывер.

– Как тебя зовут? – спросил Южик. – Какое твое настоящее имя?

Бочка затихла. Во всем тоннеле стало так тихо, что даже огонь костра замер.

– Тори, – отозвался вывер. – Тори с Пыльной улицы.

Старик подался вперед.

– А как звали твоего отца?

– Улав, – чуть слышно сказал вывер.

– Сын Улава пропал под Рождество почти полвека назад. Мы думали, он провалился под лед Янтарной. Улав совсем лишился разума и каждую зиму в сочельник клялся, что за ним следит черная белка с лицом его сына. Так это был ты?

– Я скучал, – донеслось из бочки. – И боялся его забыть. И себя…

– Ты шел навестить отца? – догадался Южик.

– Это единственная ночь, когда Волос занят своей паутиной и не следит за нашими клетками, – вздохнул Тори. – Мне придется теперь ждать целый год.

– Не придется, – нахмурился Южик. – Я освобожу Астру и тебя!

Мальчик откинул крышку бочки и протянул выверу руку. Тори ухватился своей крошечной лапкой и взобрался на плечо Южика.

Джек ничего не сказал. Повел Южика вдоль каменной стены тоннеля, и мальчик лишь удивлялся, как не замечал до этого многочисленные ответвления. Они сворачивали, шли, вновь сворачивали. Шум реки становился все тише и тише.

Старик остановился. Южик переступил с ноги на ногу, не понимая, что такого Джек заметил в каменной кладке. Но старик не двигался с места, лишь всматривался в стену.

– Эта дверь выведет тебя к изнанке у ярмарочной площади, – наконец заговорил он. – Оттуда совсем недалеко до Башни Ворона и логова карлика. Но будь осторожен!

– Тут нет никакой двери! – воскликнул мальчик, злясь, что старик решил над ним подшутить или хуже того, помешать спасти сестру.

– Двери есть везде, даже если ты их не видишь. Дай-ка мне ключ.

Южик протянул ключик, совсем крохотный в огромной лапище старика. Джек поднес ключик к стене, и тот вошел в камень так, словно там была замочная скважина. Во все стороны потекли тонкие нити синего света. С первым поворотом ключа их стало больше, а на второй – так много, что они образовали сияющую дверь.

Южик разинул от удивления рот и позабыл все слова. Это было настоящее чудо!

Джек потянул за светящуюся ручку, и мальчик увидел в открытый проем город, все такой же, но словно подернутый синим туманом. С той стороны донесся глухой бой часов: пробила полночь.

– Но ведь полночь минула, когда я искал мастерскую Волоса? – Южик глянул на часы, а после на старика.

– Время как Река. Янтарная вырвала у вечности еще немного для тебя. – улыбнулся Джек. – Но будь осторожен. Не дай карлику воплотить твои страхи. И вернись до рассвета. Два поворота по току времени, – старик вынул ключ и вложил в руку мальчика. – А теперь иди.

Синяя дверь начала бледнеть, Южик сжал в кулаке ключ, набрал полную грудь воздуха и переступил порог.

В воздухе парили ярко-синие светлячки, иногда они оседали на предметы, облепляли их как рой пчел, а иногда, подобно каплям дождя на окне, стекались в ломаные линии и бежали прочь.

– Что это? – спросил Южик, подставляя ладонь огоньку, но тот каждый раз уклонялся.

– Азур, нити межмирья, – шепнул Тори. – Коридор, соединяющий миры. Ты вошел в синюю дверь и выйдешь с другой стороны.

– В логово Волоса?

Тори кивнул.

– Я знаю этого пони, – радостно воскликнул Южик, указывая на лошадку в карусели, но тут же нахмурился. – Но что она ночью делает одна на площади? На морозе…

Тори ничего не сказал. Не требовалось. Южик уже сам заметил, что пони не был привязан, и он был призрачно прозрачен. Вот лошадка повела ушами, всхрапнула и рассыпалась на синие мотыльки искр.

Южик посмотрел на часовую башню, стрелки остановились, а со шпиля за ним наблюдал черный крупный ворон, от взгляда синих сверкающих глаз стало не по себе, и мальчик прибавил шагу. Нырнул в арку и увидел очертания мастерской. Темные панели и непроницаемые стекла витрин, выцветшая вывеска, облупившаяся краска… и только прямоугольник двери светился синим цветом.

– Пришли, – выдохнул Южик, берясь за ручку.

– Пришли, – пискнул Тори.

Южику показалось, что он очутился в ящике. Темно до слепоты, пахнет сыростью, смолой и чем-то приторно-сладким, тревожным до тошноты.

Вниз уходила темная пропасть, бортики спиралью вились, пока не растворялись во мраке, и вдоль них сотни золотых клеток, в каждом вывер, крутящий колесо. И все они как единый механизм, вращающий веретено в центре над пропастью. Сотни нитей наматывались и сияли золотом. А над ними нависало существо. Похожее на краба или паука, сгорбленное, с лишенной носа и губ личиной. Клешни сверкали золотом и выглядели как ножницы, большие и поменьше, но одинаково изогнутые в виде птицы с длинным острым клювом.

Монстр то и дело отделял из потока ту или иную нить, ловко вырезал кусок, отправлял в рот, а концы связывал.

– Что он делает? – Южик узнал в чудовище карлика, почувствовал, как страх добрался до самой макушки и поднял волосы.

– Продлевает свою жизнь, – трясся от страха Тори. – Над Бездной он всесилен и бессмертен. Не шуми.

– А где локон Астры? – спросил Южик, пытаясь осознать увиденное и услышанное.

– Там, в мастерской, – Тори спрыгнул на пол и побежал прочь от гнезда Волоса к небольшой двери. – За мной!

Южик с трудом заставил себя повернуться спиной к чудовищу. Но он вспомнил Астру, ее хрупкое тельце в оковах хлада, слабую улыбку, и свет этого воспоминания придал сил.

– Я спасу тебя, – сжал кулаки Южик и влетел в приоткрытую дверь, вслед за Тори.

Золотой свет лишил зрения, а когда оно вернулось, мальчик завертел головой, разглядывая доверху заполненную комнату. Зеркала, стеллажи, манекены. Бессчетное множество золотых ножниц разного размера, но одинаково похожих на птиц. Миниатюрные копии клешней карлика, развешанные по стенам и оставленные на столиках. Парики с причудливыми прическами и просто локоны. Одни на безлицых куклах, другие на вешалках, а какие-то будто подстреленные зверьки раскинулись на столах среди нитей и игл.

Южик приблизился к одной из банок, доверху набитой тонкими прозрачными иглами. Они были как острые льдинки, но не таяли.

– Что это?

– Морозные иглы, леденящие душу и тело зубы изморозцев, – зашипел Тори, и шерсть на его загривке встала дыбом. – Так он метит нас. Чтобы не потерять, пока не закончит свой ритуал.

– Карлик умеет повелевать демонами зимы? – Южик не желал впускать в свой мир еще больше зловещих сказок.

– За тысячи лет он многому научился, – Тори прыгал с полки на полку в поисках чего-то.

– Астра тоже станет, как ты? Вывером? – Южик сглотнул.

– Нет, для этого она должна была переступить порог мастерской по своей воле. А так он просто выпьет ее жизнь к рассвету. Иглы изморозца растают, коснувшись ее сердца, и выйдут невесомым холодным облачком вместе с ее последним выдохом.

Тори продолжал рыться, пока не достал маленькую баночку с этикеткой на крышке «18-XXII–XII–LXX-61». Стекло переливалось еле заметными перламутровыми всполохами. Внутри было пусто.

– Мы опоздали! – выдохнул вывер. – Он начал вплетать ее в свою нить!

Южику потребовалось несколько бесконечных мгновений, чтобы смысл слов Тори дошел до его разума. А когда все тело охватил ледяной ужас, ноги сами отступили на шаг, начали подламываться, в ушах отчаянно забилась кровь, заглушая все прочие звуки. Он проиграл. Подвел. Он не достоин сестры, семьи. Он ни на что не годится.

На что-то определенно годишься. Но, не попробовав, не узнаешь.

Слова старика лечили. Он видел черное лицо Крампуса, но оно больше не пугало. Видел улыбку Астры и добрые глаза Старой Ветлы. Всех их окутывал мягкий медовый свет. Из этого света вышла женщина. Красивая и молодая, с глазами цвета янтаря. Она прикоснулась к голове Южика, и холод отступил, грохот сменился тихим шумом реки, а тело вновь обрело контроль.

– Янтарная? – прошептал Южик и глаза защипало. – Спаси ее. Я один не справлюсь.

– Конечно, справишься, – ласково ответила женщина, стирая со щеки Южика слезу. – И ты не один. Я с тобой и они.

Она кивнула, и в памяти вспыхнули ряды клеток, уходящих в пропасть. Одни выверы с ужасом в глазах крутили колесо, другие жались в углу, скованные страхом и болью. Многие были неотличимы от обычных белок, другие, как Тори, носили маски человеческих лиц, а кто-то и вовсе только начал преображаться.

Южик открыл глаза от того, что кто-то крепко цапнул его за плечо.

– Дрыхнуть после будешь, – отплевываясь, зло прошипел Тори. – Открой клетки, ослабь его нить. Вон ключи.

Тори потянул Южика и указал на крючок на стене, где рядом с сюртуками и шляпами, черными, золотыми, зелеными, висело кольцо с ключами.

– Карлик заколдовал нас, – пояснил Тори. – Ни один вывер не может взять ключи.

Мальчик схватил связку, огляделся, сунул банку с морозными иглами в карман и прихватил со стола острую шпильку, похожую на тонкий кинжал.

Чудовище в центре было поглощено работой, двумя парами рук, сортировало и перебирало нити, клешнями-ножницами обрезало и отправляло в пасть. Южик увидел, как с очередным движением ножниц одна из клеток дрогнула, вспыхнула и опустела. Мальчик судорожно сглотнул. Тори тянул вниз, и, не давая себе времени на страх, Южик побежал за вывером.

– Один ключ, – наставлял на ходу Тори. – С тремя зубчиками – для двери яруса, второй – с двумя – для клетки с пряхами, круглый для «катушек», с одним зубцом для…

– Давай ты просто у каждого замка будешь говорить, какой, – отчаявшись запомнить, предложил Южик.

– Главное! Не тронь нить! Иначе Волос тебя почует!

Южик кивнул и поднял кольцо у первой решетки. Три зубца. Цепь со звоном упала, и Южик зажмурился, боясь, что чудовище набросится на него.

– Не бойся, – Тори дотронулся лапкой до руки мальчика. – В этом облике он занят лишь нитями. Чем больше сплетет, тем дольше проживет.

Южик открывал клетку за клеткой, снимая оковы с лапок. Тори подбадривал друзей, помогая им выйти, а затем они уже помогали другим. Когда Южик был уже так близко к бездне, что тьма заливала его башмаки, а стены пропасти рядами уходили вверх, он вставил ключ в решетку, но Тори остановил его.

– Тех, кто ниже, уже не спасти. Они стали демонами.

– Демонами? – нахмурился Южик.

– Изморозцы не самые худшие из них.

– Но его паутина еще сильна.

– Она слабее, чем прежде. Все, что осталось – испитое, старое, бледное. – Тори заглянул в лицо мальчика. – Нам надо выбираться, пока Волос не очнулся.

Пока Южик стоял в нерешительности, а Тори пытался убедить мальчика вернуться, над их головами раздался рев:

– Мои нити! – взревело чудовище, увидев, как поток золотых нитей с верхних ярусов иссяк.

Камень задрожал, мелкая крошка посыпалась из-под ног, Южик пошатнулся, ухватился за прутья ближайшей клетки рукой, почувствовал укус холода, вскрикнул и отыскал взглядом вывера. Тори широко раскрытыми глазами смотрел за него. Мальчик ощутил затылком хлад, медленно повернулся. По ту сторону решетки застыла безглазая морда в зубастом оскале.

– Проклятье! – выкрикнул Южик, отрывая пристывшую руку и оставляя на металле кусочки кожи.

В спину Южика несся морозный ветер, под ногами камень покрывался изморозью, чудовище наверху бесновалось. Южик потерял опору и полетел кубарем, чудом остановившись на самом краю у обрыва, мальчик увидел золотую нить, за которую запнулся.

– Кто посмел?! – завопил в гневе Волос, приближаясь к краю.

– О нет, – запричитал Тори, пытаясь поднять Южика, но тот отмахнулся.

В клетке, откуда тянулась нить, сидел совсем крохотный вывер и, закрыв ручками лицо, рыдал.

– Мы его пропустили! – Южик посмотрел на решетку, за которой бились изморозцы, и в замке которой осталась связка ключей.

Мальчик подобрался, пригнулся и кинулся обратно.

Он видел, как холодное дыхание демонов заставляет ключ повернуться. Замок щелкнул, и решетка медленно поползла в сторону. Южик изловчился, прыгнул, схватил ключи и дернул. Его пальцы посинели, застыли, холод полз по руке, но, стиснув зубы, мальчик бежал обратно. На ходу он достал куколку Старой Ветлы, и, размахнувшись бросил в пропасть. Изморозцы метнулись следом за обманкой, дав мальчику время. Упав на колени, он освободил маленького вывера. Тори подхватил малыша на руки.

– Беги к остальным, – крикнул Южик. – Я за тобой!

Тори кивнул и скрылся. Южик бежал следом, пока не выбрался из ямы, но и чудовище было уже здесь. Оно коснулось камня и приняло облик карлика, только руки у него все так же заканчивались огромными клешнями-ножницами. Морозные демоны вернулись и окружили мальчика.

Ты не один.

Тепло окутало Южика, щитом защищая от хлада демонов, и те попятились, зашипели.

Рот Волоса изогнулся в усмешке, крохотные глазки сверлили противника.

– Ты всегда лезешь не в свое дело, Амбер, – заскрежетал зубами карлик. – Но это моя земля и мое время!

Южик собрал всю силу, запер свой страх так глубоко, что забыл о нем. Он стоял перед монстром, в самом сердце вихря изморозцев, и у него был лишь один путь спасти Астру – победить!

– Ты пришел за этим? – Из кармана Волоса выплыл золотой локон и повис в воздухе. – Я приберег его на сладкое!

Не успел Южик протянуть руку, как из груди карлика вырвался поток нитей. Они врезались в локон, перемешались и свились в тугой канат.

– Она моя! – рассмеялся Волос.

– Нет! – выкрикнул мальчик и, нащупав в кармане острую шпильку, зажал в руке и кинулся на врага.

Тот ловко отскочил, и золотой канат обвился вокруг его тулова.

– Перережешь его, – злорадно смеялся карлик. – И лишишь всех их жизни!

Золотой канат вился змеей, меняя положение, так что Южик не успевал прицелиться. Зато Волос не терял времени, раз за разом нанося удары клешнями. Острые лезвия выбивали искры из камня. Южик с трудом успевал уворачиваться. Теплое сияние Янтарной не давало изморозцам напасть на него, но оно бы не спасло от ножниц Волоса.

Следующий удар пробил Южику ногу, мальчик вскрикнул, выронил шпильку и упал на камень. Алая лужа становилась все больше, в глазах заплясали белые мушки.

– Ну, вот и все, – облизнулся карлик. – Жаль растрачивать столь ценный ресурс, но иногда приходится идти на жертвы.

Волос занес над Южиком лезвие ножниц, но дрогнул. Небольшой камушек попал прямо в лоб карлика. Волос зашипел и оглянулся. Еще один камень, покрупнее, ударил в спину. А после на него обрушился целый град. Орехи, камушки, пузырьки, все шло в дело – выверы вернулись, обступили кольцом, забрались друг на друга и атаковали со всех сторон.

– Мелкие твари! – взревел Волос, отмахиваясь от ударов, как от стаи комаров.

Клешни стали уменьшаться, и вот они превратились в обычные руки. Правая сжимала золотые ножницы, чьи копии были по всей мастерской.

«В них его сила и слабость», – шепнула Янтарная. – «Ножницы, что режут нити жизни».

Южик дотянулся до шпильки, и, когда обезумевший от гнева карлик оказался совсем рядом, мальчик воткнул свое оружие в кисть, сжимавшую ножницы. Волос взревел, его руки разжались, а золотые ножницы со звоном упали на камень. Мгновения было достаточно, чтобы Южик схватил их, впервые увидев ужас в глазах чудовища.

Выхватив банку с зубами изморозцев, мальчик сорвал крышку и вытряхнул морозные иглы прямо в лицо карлика. Волос взревел, прикрываясь, но было слишком поздно. Иглы впились, а за ними и морозные демоны набросились на своего хозяина. Они рвали его кожу, обгладывали плоть, вгрызались в глаза…

Южик же вонзил половинку ножниц в трещину в полу, навалился всем весом, и услышал, как лезвие со звоном сломалось. Золотой канат на теле карлика потускнел и рассыпался на пряди, осев на камень. Сам же Волос с жуткой кровавой маской вместо лица в последний раз издал дикий вопль и, покачнувшись, рухнул с края во тьму пропасти. Изморозцы скользнули следом, завывая и уносясь в бездну.

Мальчик устало опустился на камень. Подобрал сломанные ножницы и сунул в карман: он выбросит их в Янтарную, когда придет весна. Река навеки спрячет их, и не беда, что один осколок так и остался в трещине пола.

Два поворота синего ключа, и дверь в его мир распахнулась. Часы на Башне Ворона пробили восемь.

Когда первые лучи нового солнца коснулись крыш Корвинграда, Южик крепко спал у кровати Астры, держа сестренку за руку. Во сне он видел медовое сияние и теплую улыбку Янтарной, Старую Ветлу, Джека и Астру. На ладони девочки таяли острые льдинки хлада. Южик знал, что теперь все будет хорошо.

Площадь искрилась от снега и полнилась радостными голосами. И хотя утро после самой долгой ночи выдалось на редкость тихим, к обеду город ожил и принялся с тройным рвением отмечать победу света над тьмой, грядущие Рождество и Новый год. Мэр издал запрет на карусели с живыми лошадками, а тех, что были, выкупил для специального зоосада, где дети могли кормить их морковью и яблоками, а если и кататься, то лишь если сама лошадка того желала.

Южик поправил сбившуюся шапку. Он, Астра и Тори сидели на скамейке у катка, болтая в воздухе ногами. Поверх их башмаков были приделаны настоящие металлические коньки, то и дело вспыхивающие серебром в лучах робкого солнца. Лица детей раскраснелись от катания, аппетит разыгрался, и они были рады, когда Тори вынул из пакета и раздал свежие булочки.

– О! Улитки Улова, – воскликнула счастливая Астра, втягивая аромат корицы и ванили. – Настоящий запах Рождества!

– И вкус тоже, – улыбнулся Тори, подмигнув Южику.

Вывер теперь выглядел как обычный мальчик, и его приняли в помощники старому Улаву, который совершенно ослеп, но все еще отлично замешивал тесто.

– Астра, мне нужно кое-что сделать, – Южик заглянул в лицо девочки. – Обещай, что никуда не денешься и не сбежишь от Тори.

Астра кивнула. Ей было пока непривычно, что у братика появился новый друг. Он вроде и выглядит ровесником Южика, но иногда говорил, как взрослый, и глаза у него тоже были слишком взрослые. Но зато он каждый раз приносил ей булочки!

Южик скользнул в переулок, когда дорогу ему преградил Туз и Боров.

– Что в кармане у щурка? – с деланным весельем спросил Туз. – Не подарки ли крысам к Рождеству?

– Я люблю подафки, – хрюкнул Боров, хрустя костяшками пальцев.

Южик подобрался, сдвинул брови и сжал кулаки, выставив их вперед. Если уж он победил Волоса, то и этих двоих одолеет!

Лица крыс вытянулись и побледнели.

– Бездна с тобой, – прошипел Туз и, развернувшись, дал деру вместе с Боровом.

– И не возвращайтесь, если шкура дорога! – крикнул им вдогонку Южик, улыбаясь.

Он совершенно не заметил, как за его спиной скрылся силуэт черного рогатого великана и исчезла синяя дверь.

Вот он и на месте. Пока не пропала решимость, Южик дернул дверной звонок. Он бесконечно долго ждал, переступая с ноги на ногу. Дверь открыл статный мужчина с цепочкой от часов в кармане и пронзительно синими глазами. За его спиной мелькнула удивленная красивая женщина в богатой одежде. Она улыбнулась и сунула Южику пряник. Теперь муж и жена ждали, когда он исполнит одну из рождественских песенок. Но мальчик молчал.

– Похоже, дорогая, ты рано вручила угощение этому юноше, – добродушно рассмеялся мужчина.

– Милый, не бывает рано для сладостей, – подмигнула женщина, протягивая мальчику еще один.

Но Южик не взял, лишь качнул головой.

– Простите, мистер и миссис Адлер, – запинаясь, произнес он и протянул сверток, вместе с пряником. – Тут не все, но я обязательно все верну. Простите!

И Южик побежал прочь. Он боялся, что мистер Адлер крикнет констебля и тогда уж точно его кинут на самое дно самой глубокой ямы. Но Адлеры и не думали звать полицию, они с любопытством развернули сверток.

– Что это? – удивленно спросила миссис Адлер.

– Понятия не имею, дорогая, – мистер Адлер покрутил в руках медальон с витиеватым узором и гладким янтарем. – Никогда прежде его не видел.

Он поднял вещицу повыше, стараясь поймать в камне луч ленивого зимнего солнца. Но тут черная тень спикировала вниз, блеснули синие искры глаз, и крупный, черный как смоль ворон схватил медальон, оцарапав пальцы Адлера и перепугав его жену. Птица каркнула и, поднявшись вверх, скрылась за крышами.

– Он все равно не был наш, – пожал плечами мистер Адлер и приобнял супругу, увлекая в дом.

– Тогда и жалеть не стоит, – улыбнулась миссис Адлер. – Но давай поторопимся, все только и говорят о нашествии черных белок в Сад Гербария! Я страстно хочу их увидеть!

Наступал Новый год, полный новых чудес и историй. Но прежде солнце погасло чуть более чем на две минуты[18], этого хватило, чтобы переполошить жителей Корвинграда и напомнить, что любой конец – это только начало, а свет и тьма всегда будут вести борьбу, пока существует этот мир. Любой из миров, по ту и эту сторону синих дверей.