Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

Глава 19

— Если мне не изменяет память вместе с совестью, то сие великолепное во всех смыслах событие хотят назначить на новогодние праздники. Так и представляю себя в роли рождественского гуся с яблоками в одном ме-е-е… — и тут моя светлость закончить язвительную речь не сумела, запнувшись за чемодан, валяющийся на полу и попутно чуть не влетев в шкаф носом. — Гадство!

— Рыж, жива? — послышался взволнованный голос на том конце трубки, которую я не уронила по чистой случайности.

— Не волнуйся, Кир, я в поряде, — фыркнула я в телефон, попутно рассматривая кучу чемоданов, живописно разложенных по большому залу. — А спорим не напомнишь, откуда у меня вдруг столько шмоток?

— Ты просила перевезти твои вещи со старой квартиры, — с мягким укором напомнили мне.

Я вздохнула. Ну да.

Уже закончился месяц, отведенный мне на то, чтобы переехать из квартиры за стенкой Лександрыча. И прошло чуть больше месяца с тех пор, как одна тупая су-у-у… ни в меру умная женщина, конечно же, решила спереть на меня все постельные неудачи Исаева и ласково проводила мою тушку до первого попавшегося выхода.

И да-да, она совсем не виновата, что оно окном вдруг оказалось!

Воспоминания об этом меня уже больше не карябали. Почти.

Не думать о них совсем было гораздо проще, чем вспоминать.

— Сорри, запамятовала, — почесала я затылок. — На голову ушибленная, что поделать… Склероз теперь цветет и пахнет!

— Рыж, — протянули с укоризной.

— Молчу-молчу, — хмыкнула я, попутно открывая ближайший чемодан и прижимая плечом трубку к уху. — Кир, а ты когда прилетаешь?

— Через три дня самолет, если все пройдет благополучно, — послышался ответ и встречный вопрос. — Отец не приехал?

— Да вот-вот должен уже, — покосилась я на настенные часы, висящие над огромным уютным диваном. Пожалуй, в этой квартирке, купленной Ксюте на ее шестнадцатилетние, которое уже не за горами, все было таким — огромным и на удивление уютным.

Ксюнька — крестная дочь моего бомжика, она же настоящая. Та самая, которую его нерадивая женушка когда-то сдала в детский дом. Конечно, Кир отыскал бедного ребенка, но увы, экспертиза показала, что она не его дочь. Помимо всего прочего бывшая Кирилла еще и побегами налево активно баловалась… Что лично меня, впрочем, совсем не удивляло. Однако это никак не помешало Громову пристроить девочку в хорошую семью и стать ей отличным крестным. Даже имея хоть и ненастоящих, но действительно заботливых родителей, девочка в своем крестном души не чаяла.

Как и он в ней. Думаю, не стоит говорить, какими подарками Кирилл баловал свою крестницу — одна эта квартира, отданная, пока в мое временное распоряжение, чего только стоила. Снимать, а уж тем более покупать новую для меня не имело никакого смысла, я все равно собиралась уезжать, как только приедет мой любимый папуля.

Нет, отца я в чем-то понимала, даже любила… Местами. Но когда он выводил меня из себя, из простого «пап» он тут же становился нежно лелеемым «папулей». И как только услышал сие ласковое слово, активно предпочитал держаться от меня подальше. От греха!

— Ты помнишь, что ты мне обещала? — напомнил о себе Кирилл. — Никуда…

— Никуда ни шагу без тебя, — покорно повторила я, разворовывая уже третий чемодан подряд в поисках одной единственной вещи. — Сначала дождемся твоего возвращения, а потом уже все вместе в Москву. Я помню, Кир.

— Тогда ты еще должна помнить о том, что тебе можно вообще никуда не ехать, — так… невозмутимо добавил Громов, что я чуть пальцы себе не прищемила. Возмущенно посмотрев на трубку, как будто мужчина мог меня видеть, снова прижала ее к уху и поморщилась:

— Кир, не начинай. Мы уже это обсуждали.

— Но ты так и не ответила, — снова спокойно напомнил Кирилл, заставив меня заскрежетать зубами. — Ты вполне можешь послать отца с его далеко идущими планами. Он эту кашу заварил, он пускай и разгребает.

— Угу, — хмыкнула я, выворачивая очередной чемодан и искренне недоумевая, откуда у меня взялось столько вещей. — Хорошая попытка, но… Кир, я обещала. И…

— А как же Богдан? — негромко спросил мужчина.

Я замерла, прижимая телефон к уху, а рука, тянущаяся в молнии на спортивной сумке, дрогнула. Закрыв глаза, я села на пол, не сумев сдержать тяжелый вздох, и тихо спросила:

— А что Богдан?..

— Рыж, ты любишь его.

Сердце в груди перестало биться совсем.

— Кир, я… — попыталась я сказать, но сразу не получилось. Запустив пальцы в волосы, привычно приводя их в творческий беспорядок, я все-таки ответила. — Да, люблю. Но ты лучше меня знаешь, что ничего из этого не выйдет. Да, он разорвал помолвку, но все равно зависим от своего отца. Примет ли он меня такой, как и вся остальная элита, как и наш университет? Нет. Скорее опять полетаю из какого-нибудь окна, а уж Полонский-старший для этой цели выберет какой-нибудь пентхаус. Ну так, что б наверняка! А расскажи всем правду и разреши все официальным путем, я до конца жизни буду думать, что он со мной корысти ради. Еще варианты есть?

— Давай просто уедем, — предложил вдруг Кир со смешком. — Пошлем всех к чертовой матери и улетим куда-нибудь на острова.

Млять. Он сегодня надо мной издеваться изволит?

— Кирилл, не беси меня, — тихо прорычала, поднимаясь на ноги и пиная неприметный последний черный чемодан, показавшийся вдруг странновато знакомым. — Мне уже трупы прятать негде! Провоняют всю Ксюшкину квартиру, сам потом оправдываться будешь!

— Ладно, Рыж, — рассмеялся Громов. Но тут же серьезно спросил. — И все-таки, обещай подумать. Договорились?

— Скорее задолбались и согласились, — хмыкнула я, пальцами ноги подцепляя крышку и откидывая ее на пол. — Я подумаю, Кир. Хотя вряд ли смогу передумать. Сколько уже можно бегать и прятаться? Я жить хочу. Подпишу договор и свалю куда-нибудь подальше.

— Корея? — с ходу предложил Кирилл.

Нет, Маврикии…

— Аляска, — вслух хмыкнула и поспешила попрощаться. — Ладушки, Кир. Пойду хоть штаны натяну для встречи с непутевым родителем. Не пропадай, ага?

— Обещай меня дождаться, — серьезно попросил Громов.

— Обещаю.

И отключилась… Чтобы затем сползти на пол, обхватив голову руками. Мало того, что мой действительно любимый родственник снова разбередил так и не затянувшиеся раны, так еще и последний чемодан на проверку оказался с вещами, которые Богдан купил для меня специально для поездки на остров в Индийском океане…

Признаться честно, я искала среди вещей бордового плюшевого мишку с шипами на пузе, который куда-то подевался, и я даже толком не могла вспомнить, куда. Когда мы уезжали, запирал квартиру кто-то из людей Полонского и наверняка потом связку ключей с оставленным телефоном он передал Кириллу. Но мобильник я получила, Громов перевез мои вещи с квартиры, пристроил Ни-Ни к кому-то из своих парней, а игрушку я так и не нашла.

И нет, я с ним не виделась. Ни с кем из них. Все вызовы, кроме Громова и отца я скидывала сразу, не заходила и в соц. сети. Да, это было некрасиво, нечестно по отношению к моим друзьям, попахивало… ладно, откровенно и невыносимо воняло банальным бегством. Но по-другому я не смогла.

Что я должна была всем объяснить? Что сказать? Да и не могла открыть всю правду. Да, мне было стыдно. Настолько, что я собиралась просто оборвать все связи и уехать подальше отсюда.

А ведь они не успокоились. В больнице меня буквально завалили всякой ерундой. Сладкие подарки и цветы от Исаева, книги от Эльзы, новый планшет от Аленки, вкусная домашняя еда собственного приготовления от моего любимого соседушки (хотя я очень подозревала, что на самом деле этим занималась Ариша)… и на этом адекватность моих друзей скончалась в адских муках!

Парни, приставленные ко мне Киром, загибались от хохота, притаскивая очередной шедевр бешеной фантазии моих любимых товарищей.

Нет, я еще могла понять новые тормозные колодки от Липницкого. Нет, я почти даже поняла тонкий намек Верещагина, отправившего мне клетку с живой канарейкой. Но плюшевый заяц в мой рост, со зверской мордой и криво повязанной розовой ленточкой просто изнасиловал мое чувство прекрасного!

Во всех смыслах и позах.

Вот после данного презента от Харлея, Кирилл-то и забрал меня на Ксюшкину квартиру. Ночью, чтобы никто не увидел.

Однако…

Спустя неделю после больницы в мою дверь стучал оставленный Громовым охранник. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, молодой мужчина протянул мне… стакан с кофе. На вопрос, откуда, собственно, сей дар, тот только пожал плечами, сказал, что от курьера, вручил мне тару и утопал обратно на свой пост рядышком с консьержкой.

А в картонном стакане оказался еще горячий капучино. И, конечно же, грушевый сироп, корица и два кусочка сахара…

Нет, конечно, мелькнула мысль, что так Лександрыч невесть с чего балуется. Да только курьер с кофе стал появляться постоянно, и каждый раз сироп теперь был разный. Постепенно я стала ловить себя на мысли о том, что пытаюсь угадать, какой у следующего капучино будет вкус. Кстати, я почти всегда промахивалась.

Но с того дня каждое мое утро начиналось со звонка в дверь, улыбающегося охранника и кофе. Накидывая куртку прям поверх пижамы и теплые тапки, я вместе со стаканам выходила на балкон курить… и все время пыталась рассмотреть в каждом прохожем внизу знакомую фигуру.

Мне все время казалось, что он где-то здесь, неподалеку, не смотря на то, что никаких попыток увидеться или связаться он не делал.

И меня согревал только посланный им кофе, давая понять, что блондин меня не забыл. И с каждым днем я все отчетливее и отчетливее понимала, что, не смотря на все мое желание уехать, гораздо больше и невыносимей хочется вернуться.

Я осознала, что мое сердце навсегда осталось на Маврикии. С Богданом.

Звонок мобильника как ни кстати оторвал от воспоминаний. Понимая, что скорее всего это почти любимый предок решил заявить о своем приезде, я почти не глядя приняла звонок:

— Да?

— Анна Солнцева, я так понимаю? — послышался в мобилке приятный мягкий баритон.

Я аж присела.

— С кем имею честь? — осторожно поинтересовалась, недоуменно покосившись уже на наручные часы. Я, значит тут, страдаю и в меланхолии пребываю, а он меня своим сексуальным голосом с панталыка сбивает!

— А ты угадай, — насмешливо вдруг предложили мне.

Вот так номер, что б я помер… Это кто ж во мне вдруг внезапно воскресшую Вангу-то узрел? Надо будет поинтересоваться у папика при встрече, в постели какой из его прапрапрабабок сам Нострадамус отметиться успел!

— Сейчас кофейку сварганю и на кофейной гуще посмотрю, — ответила я, выходя на балкон и суя сигарету в зубы. — Подождете? Кстати, за гадание на картах я беру двойной тариф!

— В твоей корысти я никогда не сомневался, — послышался многозначительный хмык. Я чуть зажженную сигарету не выплюнула!

— Как приятно, когда твоя репутация бежит вперед тебя, — с деланным вздохом покачала я головой, прижимая трубку к уху. — Только обидно, что ваша запаздывает. Ладно, отставим смех и юмор. С кем все-таки имею честь?

— Учитывая сложившиеся обстоятельства… — раздался смешок в трубке. — Думаю, ты можешь называть меня «папой».

Едрить-колдовать… У нас вселенскую распродажу случайно завалявшихся на складе лишних предков объявили, а я как-то умудрилась это пропустить?!

— Еще небось с приставкой «любимый»? — машинально съязвила, резко выпуская дым. И вдруг замерла, не донеся руку до банки. Пальцы дрогнули, пепел осыпался прям на пол, а до меня дошло. — Полонский…

— В точку, — услышала я ответ и откровенную издевку. — Неужели не рада, дочка?

— От экстаза я уже пакуюсь в гроб и тапки, — клятвенно заверила я, понимая, что мне этот мужик уже не нравится. От слов никак и абсолютно! — На слово поверите или вам фото передать?

— Сильна, — в голосе моего внезапного собеседника послышалось что-то очень похожее на одобрение. И почти даже любопытство. — И не боишься?

Папенька, да мне, собственно, уже давно нечего терять! Тьфу… еще раз так его назову, напомните мне кто-нибудь пойти промыть рот с мылом!

— А должна? — вздохнула я, запихивая в пепельницу докуренную сигарету. — Нет, если надо, я как бы с радостью, вы только намекните… А теперь, пожалуй, раз уж от милого семейного общения мы перешли на открытые угрозы, давайте уже коротко и по существу. Что вам от меня надо?

— Поговорить, — как-то странно хмыкнул миллиардер на том конце провода. — Всего лишь.

— Да ну? — несказанно удивилась я, открывая балконную дверь и заползая обратно в теплую комнату. — Какой пустяк на самом деле. Ну, вы говорите, я вас слушаю!

— Малыш, не по телефону, — рассмеялись мне в ухо довольно-таки приятным голоском… а главное почти знакомым! Общие, схожие нотки отца и сына ощущались слишком отчетливо даже через аппарат. — Я выслал тебе приглашение.

Святые африканские матрешки… Он реально думает, что я его приму?

— Максим… Леонидович, — с трудом вспомнив отчество данного мутного типа, я принялась торопливо стягивать с плеч кофту, а с ног тапочки — в коридоре мелодично пробренчал дверной звонок. — Вы мне, конечно, сейчас весьма польстили своим вниманием… Да только вынуждена вас разочаровать. Встречаться с вами как-то уж не комильфо. Ваши деньги, связи, возраст… ваш сын опять же! Не поймут нас люди, ну вот не поймут! А по сему прошу, давайте останемся друзьями и обойдемся обменом поздравительных открыток по почте парочкой раз в год. Согласны?

— Уверена? — удивительно, но мужика мои слова только забавляли.

Я фыркнула. Нет, я сейчас просто перед тобой картинно ломаюсь, в глубине свое души томно сомневаясь, являться мне перед твоими прекрасными очами, али нет!

— Невероятно, но факт! — припечатала моя не уговоренная на сомнительную свиданку светлость, дошкандыбав до прихожей. — До свидания, Максим Леонидович, была рада пообщаться. Не звоните, если что!

И, сбросив вызов, качая головой, отомкнула дверной замок, откровенно обалдевая от прошедшего «приятного» во всех смыслах разговора. Дернула на себя входную дверь, подняла взгляд…

И офигела окончательно.

Эстонский гладиолус, мексиканский кактус, домашняя фиалка и вся их дальняя родня…

Это ж что моя светлость только что скурила на балконе, что в дверях почти родимой хаты застыл не мой родной любимый папа, а целая бригада, желающая страстно лицезреть сейчас меня?

Мобильник в руках запрыгал, снова давая о себе знать.

— Аллоу, — приняла я вызов, не сводя взгляда явно сейчас квадратных глаз с направленного на меня пистолета.

То, что я в очередной раз крупно вляпалась, до меня пока еще просто не дошло.

— Получила приглашение? — послышался в трубке все тот же насмешливый голос.

— Как раз распечатываю, — кивнула я, машинально отступая назад, повинуясь жесту ближайшего парня с его пушкой. Второй скользнул мимо меня в квартиру, держа ствол с глушителем наготове, третий остался в подъезде, слегка прикрыв дверь и осматриваясь по сторонам.

— Красивое? — продолжал глумиться миллиардер. Это он зря, конечно… у меня ж в ответ на дикий страх реакция одна — язвить, и много!

— Ну, ниче так, — скептично оглядев стоящего напротив меня невысокого парня с крепкой, спортивной фигурой. В ответ на мой откровенно-оценивающий взгляд он ухмыльнулся. Но пистолет не убрал. А я добавила. — Хотя видала и лучше.

Тот закономерно скривился.

— Под «лучше» ты имеешь виду моего сына? — с любопытством спросил Полонский-старший. — Или Громова?

Тебя, родимый. Исключительно тебя!

— Моего соседа Стасика, — хмыкнула я. На том конце провода кто-то явно озадачился таким ответом. А я решила поторопить мыслительный процесс, памятуя о том, что вот-вот должен приехать отец. Естественно, он будет с охраной и, естественно, моим гостям он будет не рад… А перестрелки мне сейчас для полного счастья только не хватало! — Так и будем колкостями обмениваться или перейдем к сути?

— Ну, раз уж ты так просишь, — ядовито протянул мужчина в телефоне. — Приглашение, Анют. Я жду тебя для разговора.

При звуках собственного имени меня уже конкретно передернуло!

Сволочь… меня только твой сын так называть может, тем более с такими ласковыми интонациями!

— А одеться я хоть могу? — с любопытством поинтересовалась о вопросе насущном, так сказать. — Нет, если конечно, шерстяные носки и мужские шорты вам по вкусу, вы только маякните…

Полонский откровенно расхохотался и попросил:

— Дай мальчикам трубку.

Телефон пришлось отдать. Парнишка послушал, покивал, звонок сбросил… и спрятал мой телефон к себе в карман. А затем указал стволом на мои ноги и сухо приказал:

— Одевайся.

Слушаюсь, блин, и повинуюсь…

Собиралась я быстро: подхватив из чемодана первые попавшиеся вещи, стянула великоватые мне шорты, в которых ходила дома, натянула узкие черные джинсы, не обращая внимания на двух «мальчиков» за мной наблюдающих, не стала переодевать безразмерную белую футболку, сваливающуюся с одного плеча, поменяла носки на более приличные, обула теплые кеды. Подумав, сунула в карман джинс первую попавшуюся карточку с деньгами и, прихватив белую куртку, последовала на выход, куда, мне, собственно и указали, когда сообразили, что сборы закончены.

Шагать под дулом пистолета — занятие неприятное и для нервов затратное, вот что я вам могу сказать. И, если раньше мне было не особо страшно, ибо до мозга не сразу дошел весь смысл ситуации, то потом соображалка включилась и я поняла, что убивать меня пока никто не собирается.

Хотели бы — пустили бы пулю в лоб прямо с порога. Значит, Полонский-старший действительно хотел со мной поговорить… И я даже догадывалась о чем, а точнее — о ком.

И все равно, увидев в холле первого этажа кровь на полу, консьержку без сознания и парней, разбросанных почти по всему периметру небольшого помещения, я ощутила уже вполне настоящий страх! И ведь непонятно было, кто там больше пострадал, ребята Кира или их оппоненты — веселей мне все равно не становилось! А потому, едва оказавшись на улице, я машинально дернулась…

Нашла идиотов, ага. Меня быстренько схватили, аккуратно заломали руки и сунули на заднее сидение черного «Гелика», припаркованного у подъезда. И к месту назначения я ехала уже зажатая между теми же «мальчиками». Они, по-моему, остались в восторге, а вот я — не очень.

Но привезли меня хоть не на какой-то склад или в подвал… а в цельный ресторан!

Хотя не, вру. Безбожно! Сие уютное местечко с кованой решеткой, отделяющей барную стойку от зала, древними спиральными лампочками под потолком, специально состаренным полом и лакированной мебелью и огромными бронированными окнами носило название «традиционного немецкого кнайпе». Пиво и колбаски из самой баварии, неприлично дорогие вина, превосходная еда и закуски, хорошая охрана и любопытный интерьер…

Ну да. Куда тащить зазнобу своего сына для знакомства, как ни в дорогой, элитный, но все-таки пив-бар?

Как говорит Харлей — убиться крышкой танка, но… Мне начинает нравиться этот мужик!

— Солнцева, значит? — промокнув губы салфеткой, спросил сидящий за столом мужчина, когда тот самый парень почти культурно сунул меня в самый угол красного кожаного диванчика, стоящего в самом конце помещения, фактически за барной стойкой. Отсюда хорошо просматривался весь зал, а потому охранник не ушел, а ни разу не тактично подпер стенку между окнами сразу около дивана.

— А если я скажу, что вы ошиблись? — иронично выгнула я брови, глядя на миллиардера, сидящего по другую строну крепкого, массивного стола. Хорош, мерзавец, что ни говори… Не, не стол. Полонский!

Ему должно было быть где-то около пятидесяти, однако я бы ему на вид даже сорок не дала. Крепкое, подтянутое тело в шикарном классическом костюме-тройке темно-голубого цвета. Синий галстук, часы, запонки — ну, прям все, как надо. Упрямый подбородок, интересный разрез глаз, но не ярко-голубых, как у его сына, а скорее пронзительных и даже жестких. И при этом те же черты лица и фактически тот же цвет волос!

Вот клянусь на капоте любимой машинки, у мужчины оказался тот самый редко встречающийся в природе пепельный цвет! Правда короткая шевелюра Полонского была просто пепельной, а вот у его сына к добавлению блестящего оттенка серебра явно приложил руку хороший мастер.

Но похожи… умереть, ни встать!

Н-да. Учитывая обстоятельства, пожалуй, черный юмор сейчас ни разу не уместен…

— А если я не поверю? — тем же тоном отозвался блондин, переплетая пальцы и устраивая на них подбородок. И улыбнулся.

Та-а-ак… Где-то я уже это видела. И теперь всей печенью начинаю чувствовать подвох!

— Беда-беда-печалька, — притворно вздохнула я, стаскивая куртку. Положила ее на диван между собой и охранником… и скопировала до точности жест миллиардера. — Значит, все-таки убедить вас в том, что ваши люди по ошибке сперли мой двойник, у меня не выйдет?

— Без вариантов, — усмехнулся Полонский, наблюдая за мной, как за чем-то очень занятным и любопытным. Ну, как за зверюшкой в зоопарке!

— Ладно, — пожала я плечами и открыто улыбнулась. — Наверное, я снова повторюсь… Но чем обязана, Максим Леонидович?

— Любопытно, — ни к кому конкретно не обращаясь, протянул вдруг мужчина и констатировал. — А ты ведь не боишься.

— А должна? — спросила я нескрываемым любопытством. — Точнее даже не так: на это есть весомые причины?

— То есть тебя мое приглашение не смутило? — иронично спросил блондин, вскинув брови.

Мужик, давай на чистоту — твой сын меня вообще насильно в Порт-Луи упер. Так что мне твои мальчики с их пушками как зубочистка носорогу!

Уф, нет. Надо завязывать нервничать, иначе не сдержусь и ляпну вслух! И вряд ли кто-то мой сарказм оценит. Отец-то, в отличие от сына, еще не в курсе, что когда боюсь, у меня реально сносит крышу. А сие чревато чьим-то дергающимся глазом. Не моим!

Да, я боюсь. И отнюдь не смерти. Не знание, вот, что страшнее всего. А что ждать от этого человека, я сейчас не представляла совершенно!

— Смутило, — кивнула я. — С такой настойчивостью меня даже ваш сын не добивался. Однако если говорить начистоту… Я не хорохорюсь, Максим Леонидович. Я просто понимаю — хотели бы убить, убили бы сразу. Хотели бы запугать — в таком случае наш с вами разговор проходил бы где-нибудь на берегу глубокой безымянной реки, пока ваши мальчики сноровисто заливали мои ноги в тазике бетоном…

И тут этот кадр светловолосый, прости меня осспади, просто взял… и рассмеялся!

У меня аж глазик дернулся, причем, скорее всего, оба сразу!

— Никит, ты слышал? — отсмеявшись, поинтересовался миллиардер у охранника. Брюнет у стенки в черных джинсах и черной куртке заметно скривился в ответ. Нет, значит, как наблюдать стоя с пистолетом за моим переодеванием, это у него нормально. А как только я из него помощника мафиози пытаюсь сделать, так все, обидки какие-то пошли!

Нет, ну что за люди…

— Спасибо, рассмешила, — усмехнулся Полонский, как-то странно глядя на меня и не обращая внимания на направленные на него взгляды редких посетителей. Ну, как редких… всего-то человек пятнадцать! — А ты не глупая девочка, как оказалось… Что не удивительно. На полную дуру мой сын бы даже не посмотрел. И все-таки, я не могу понять… Что еще он в тебе нашел?

О, все, пошла проверка связи. Сейчас, как говорится, будут на прочность проверять, на недостатки внешности нетактично указывать, на положенье намекать и нещадно надавливать на совесть.

Элита не меняется.

— Я, конечно, дико извиняюсь, — потянула я, страстно желая одного — курить! И много. — Но вы у меня-то почему интересуетесь? У самого Богдана спросить не того? Ну, не пробовали?

— А ты как сама думаешь, ответит? — хмыкнул мужчина, пригубив из высокого стакана… нет, не пиво. Судя по виду, там был ягодный фреш! И это вдобавок к тарелке с салатом… Обалдеть. А где омары с пивом? — И честно расскажет, почему он вон той куколке у окошка предпочел тебя?

Я машинально посмотрела в указанном направлении и даже не расстроилась. За столиком прямо у огромного окна, за которым в центре города сновали в будний день люди, спешащие на обед, расположилась парочка подружек. Брюнетка и блондинка шикарной внешности, с лоском моделей глянцевых обложек и ногами от ушей. Одежда неброская, но со вкусом и дорогая, маникюр, укладка, драгоценности в меру…

Пойти что ли от зависти поплакать под столом?

Впрочем, разница между блонди при параде и меня в домашнем растрепанном виде, меня ни сколечко не волновала. Особенно ежели вспомнить, что Богдан любил меня именно такую: взъерошенную и в пижаме… И в джинсах, кедах, со всем моим ехидством и зоопарком в виде активно отрывающихся тараканов.

А это много стоит, знаете ли.

— Это вряд ли, — хмыкнула я, понимая, что отец с сыном не делились секретами ни разу. — Но кто сказал, что на данный вопрос отвечу я? Кстати, вы не возражаете, если я тут немножко нервно покурю?

— Язва, — как-то удовлетворенно произнес Полонский, но кивнул, разрешая. А я хмыкнула и достала из кармана сигареты с зажигалкой. Мигом откуда-то выплыла официантка и, поставив пепельницу, удалилась, напоследок выслушав у миллиардера его заказ. Что он там желал, я не особо вслушивалась, меня больше занимал другой вопрос…

А именно, во имя которых индийских папуасов этот странный папус меня сюда на самом деле приволок?

— Что тебе нужно от моего сына? — резко, без перехода вдруг спросил мужчина.

Ха! Не на ту «отец» напал. Кто-то явно ждал, что я с ходу растеряюсь, а я же только безразлично пожала плечами:

— Ничего.

— Квартира?

— Есть своя.

— Связи?

— Прекрасно обхожусь без них.

— Свадьба?

— Да помилуй боже…

— Ты беременна?

— Чего?! — вот тут я натурально удивилась. Не, вопрос, конечно, злободневный… да только моя дырявая голова отчетливо помнит, как пару недель назад ругался в больнице женский врач, узнав, что я полгода на таблетках! Из-за которых, собственно, у меня живот тогда и прихватило, вдобавок к сотрясению… А что? Ну, было одно увлеченье по весне, встречалась с кое-кем… Дык я ж вроде в монахини не подавалась!

— То есть нет? — серьезно посмотрел на меня Полонский.

— Скорее уж забеременеет он, — махнула я рукой в сторону охранника. Тот почему-то оскорбился…

— Раз так, — произнес миллиардер и замолчал при приближении официантки. Та, вежливо улыбаясь, выставила перед мной… шоколадный фонтанчик и тарелку с кусочками фруктов.

Твою ж дивизию и весь красноармейский полк… Он издевается?

— Что-нибудь еще? — спросила девушка в красивой такой форме. Я вздохнула:

— Уберите, это, пожалуйста… И принесите чашку капучино, если можно.

— Конечно, одну минуту, — ответила та и удалилась. Но фонтан не забрала! Я молча отодвинула сей «презент» подальше и снова закурила.

— Не понравилось? — внимательно за мной наблюдая, просто спросил мужчина.

— Очень мило, — вежливо улыбнулась я. — Но от такого количества сладкого мои зубы придут в такой восторг, что, боюсь в момент повыпадают. Что до кофе… знаете, проще отбелить целые, чем потом вставить новые!

— А ты знаешь, сколько это стоит? — насмешливо выгнул брови блондин и, достав сигареты, тоже закурил.

— Максим Леонидович, не пытайтесь меня задеть, — расплылась в улыбке я, машинально отмечая, что не чувствую запаха вишни, от которого всегда откровенно балдела. — Я девочка самостоятельная, знаете ли. Мой единственный любимый человек — работа. И деньги вашего сына, как собственно, и ваши, мне не нужны от слова вовсе.

— И сколько же ты зарабатываешь? — не упустил возможности язвительно поинтересоваться мужчинка, который так, на заметку, ворочал такими деньжищами, что мне и не снились.

Ну да, да, слон и Моська, в курсе. Только он реально думает, что меня сей факт колышет как-нибудь?

— Чашку кофе могу себе позволить, — хмыкнула я. И, не удержавшись, покосилась на тихо плескающийся фонтан. — И не только.

— Вот как? — насмешливо откинулся Полонский-старший и так многозначительно бросил подошедшей официантке, что принесла вышеупомянутый напиток. — Будьте добры, принесите девушке счет.

— Одну минуту, — ответила та и чинно удалилась.

А моя коварность, пряча довольную лыбу за чашкой, тихо радовалась, что ушла из дома с зарплатной картой. Вообще, ее прихватила на случай, если самой придется возвращаться до дому до хаты, в зависимости от того, как обернется разговор. А учитывая, как меня на него позвали, подразумевалось, что бежать я после него буду долго, тихим сапом, по переулкам и одна!

И ладно, если в нашем городе.

Сидим, я пью кофе, он потягивает поданный чай и, по всей видимости, ждет обеда. Молчим, ждем официантку. Принесла, протянула папочку, а я, не глядя, вложила в нее карту. И улыбнулась:

— Не забудьте чаевые.

— Конечно, — вежливо ответила девушка и снова убежала. Вернулась минуты через три и отдала вместе с папочкой карточку и чек. — Платеж прошел, спасибо.

— Впечатляет, — с какой-то странной интонацией резюмировал мужчина, не сводя с меня не менее странного взгляда. — Не ожидал.

Папуль, да я ты бы знал, в каком сама я шоке! Кто ж знал, что…

Млять. Млять, млять, млять!

Карточка не та…

— Неужели рассчиталась карточкой моего сына? — вдруг полюбопытствовал Полонский, глядя, как я бледнею, едва ли не сминая прямоугольник в руках.

— Нет, обнаружила, что ее надо продлевать, — как можно спокойнее и милее улыбнулась я, пряча долбанный кусок пластика в карман. Не та карточка… Мать ее, не та!

У меня было их несколько. Одна моя, с деньгами от проданной маминой квартиры, туда же капала з/п. Вторая, разумеется, от Кира, а третья на самый крайний случай, от отца.

И вот третью-то я как раз сегодня по чистой растерянности прихватила, и не только прихватила, но еще и расплатиться умудрилась. В центре города, посреди бела дня! В то время как этой злополучной системой платежа надлежало пользоваться исключительно при форс мажоре, да желательно у банкомата… в соседнем городке!

Я лоханулась. Гребаный иконостас…

И мне пора бежать, и срочно! Да только теперь…

Как?