Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

Глава 9

Я слышала, как открылась входная дверь. Вздохнула, понимая, что никто лишний просто так на огонек забежать не может, но на всякий случай под кровать вторую бутылку ногой затолкнула. Первую так и оставила рядышком — а смысл скрываться, если у меня итак глаза в кучу и спиртной дух на всю комнату?

Да, пью. Да, одна и дома. И нет, мне нифигашечки не стыдно!

На то есть весомая причина, так и скажу Лександрычу, если это его лапти до меня дошкандыбали. Ну или хозяйка квартиры явиться изволила — больше-то ключей ни у кого нет. Разве что у Кира, да только он абонент не абонент, я уже проверяла.

Больше меня навестить без спроса, слава богу, не кому.

Однако странный визитер вел себя на удивление прилично. Ничем не хлопал, не гремел, зашел в комнату и аккуратно прикрыл за собой дверь. Даже свет включать не стал! А просто встал напротив, замер на секунду, звякнул ключами в руке… и уселся прямо на пол у стенки рядом со мной.

— Все так плохо? — тихо поинтересовался Богдан.

Ну да. На такое из всех моих знакомых на такое был способен только он. Остальные бы такие вопли устроили с угрозами членовредительства, ударами кулаков об стену и попытках потискать в качестве утешения мою безрадостную тушку, что я бы ругалась матом уже минут через пятнадцать.

А всего этого именно сейчас не хотелось от слова никак.

— Угу, — ответила и снова приложилась к бутылке с прохладным мартини. Он успел остыть на улице, пока ждала окончание процедуры по восстановлению лакового покрытия капота моего малыша. — Как попал в квартиру?

— Мишка ключи одолжил, — не стал оправдываться парень, звякнув знакомой связкой. — Я знал, что ты не откроешь.

— А ты звонил? — удивилась я.

— А стоило?

Логично… И ведь не поспоришь! Я б действительно не открыла, если бы кто-нибдь пришел. Как и не брала трубку до сих пор безостановочно пиликающего мобильника.

Не ответив, я снова потянулась к бутылке.

— Восстановить капот можно? — аккуратно спросил Полонский, не претендуя на мой, в общем-то, не самый любимый алкоголь. Я криво усмехнулась:

— Можно. Полировка помогла, но на солнце все равно будет заметно — царапины слишком глубокие и на всю капотину. Надо красить.

— Проблема в деньгах? — просто и в лоб задал вопрос парень, без лишних намеков и хождений кругами. Не в тему, конечно, но обожаю в нем эту черту, странно и органично сочетающуюся с его небывалой тактичностью.

— Нет, — хмыкнула я. — Не в них.

— А в чем? — осторожно уточнил Богдан.

Я сжала зубы, чтобы не расплакаться. Хлебнула из горла, скривилась, выпила еще… и все-таки не выдержала:

— А в том, что не надо трогать мои вещи. Нет, я и раньше слышала, что я «тварь рыжая», но почему нельзя было подойти и в лицо это сказать? Ну по морде съездить в крайнем случае?! Вот ей-богу, в таком случае я бы даже не обиделась! Но машина-то моя причем? Нахрена ее-то портить?! Я на нее пахала, как проклятая, каждую копейку откладывала… И черт бы с ним с деньгами, здоровьем и временем. Просто это мой малыш, понимаешь? Моя машина! Моя!! И…

И меня просто притянули к груди, уткнув носом в надежное плечо.

Не выдержав, я позорно разревелась.

— Моя машина, — жалобно всхлипнула, чувствуя, как под щекой быстро намокает свитер Богдана. — Моя!

А он просто молча гладил меня по голове. Вот так просто, сидя почти в полной темноте, ничего не спрашивая и не обещая. Просто давая понять, что он рядом и никуда не уйдет, пока я не приду в себя. И это была лучшая поддержка из всех возможных.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я начала успокаиваться. Сама от себя такого не ожидала, честно. Я бы многое могла выдержать: оскорбление, угрозы, даже рукоприкладство… Но вредительство моего малыша стало ударом ниже пояса.

Почти полноценная истерика медленно, но верно сошла на нет. Но до того, как мне стало неловко, Богдан осторожно так произнес:

— Ань, я, конечно, могу и ошибаться… Но кажется, мое ухо сейчас нагло обжевывают.

Не выдержав, я хрюкнула.

Отстранившись от парня, вытерла слезы ладошкой и, нашарив в темноте пульт, пощелкала кнопкой. Висевший над головой шар, заменяющий люстру, послушно загорелся и закрутился, разукрашивая комнату синими и зелеными пятнами, лениво ползущими по кругу. Стало уже не так темно, но еще и не ярко — самое оно.

На плече Богдана, воровато оглядываясь, замерла стоящая на задних лапках Ни-ни.

— Она у меня в капюшоне сидела, — шмыгнула я носом, вытирая щеки рукавом толстовки за неимением платка. — Паразитка.

— Да мне не жалко, — улыбнулся парень, поглаживая белку, застигнутую на месте преступления. И вдруг невозмутимо так спросил, не заостряя особого внимания. — А почему тебе так дорога именно эта машина?

Хорошо хоть не сказал, что «это всего лишь машина». Другие бы так и сделали. Но это же Богдан. Всегда тактичный и всегда понимающий. И именно поэтому я и ответила, снова сделав приличный глоток мартини и тяжело вздохнув:

— Мне ее Кир подарил. Я же в двенадцати лет начала подрабатывать. Половину денег отдавала маме, половину откладывала на свою мечту. Все девчонки в моем возрасти на туфли и косметику копили, а я… Ну как обычно. А после смерти мамы оказалось, что она ни копейки из моих денег не потратила. Так что к пятнадцати годам уже накопилась приличная сумма, но когда Кириллу понадобилась помощь, я ее отдала. И ни пожалела ни разу. А в честь окончания школы, Кир, он… отдал долг, о котором я уже забыла. И тогда мы поехали и взяли мою ласточку.

— Почему именно ее? — спокойный, ровный, даже какой-то задумчивый тон. — Громов мог себе позволить и новую.

— Мог, — пожала плечами, стягивая толстовку с плеч. Закинула ее на спинку кровати и снова прислонилась к стенке, согнув колени и устраивая на них руки. И усмехнулась. — Я настояла. Когда увидела ее в первый раз, просто влюбилась. И меня даже не становило ее слегка уставшее состояние. Кир не возражал. Мы делали ее вместе, понимаешь? Я зарабатывала на запчасти, Кирилл периодически добавлял недостающую сумму, а потом где-то в сервисе, где-то сами, но потихоньку мы привели ее в божеский вид. Подвеску, коробку, салон, кузов… Даже двигатель поменяли! Мне всегда грело душу то, что это моя собственная машина. Не подаренная богатыми родителями игрушка, а настоящее надежное авто. На мои деньги купленное, моими руками сделанное. А теперь какая-то сука своими кривыми лапами взяла и…

И я замолчала, не став договаривать. Описать все то, что я чувствовала на данный момент, было просто невозможно. По крайней мере, цензурными словами!

Не уверена, что Богдан поймет. Но мне моя машина была реально дорога до безумия.

После моего восемнадцатилетия Кирилл появлялся в моей жизни достаточно редко. Чаще, конечно, чем сейчас, но все-таки. И каждый раз в эти дни мы с ним пропадали в гараже, доводя до ума моего малыша. Смеялись, шутили, делились новостями, рассказывали друг другу все, что произошло за время, пока не виделись. Попутно роняя детали друг другу на ноги, перекидываясь инструментами и вымазываясь с ног до головы машинной смазкой и маслом. Возвращались домой всегда поздно, грязные, пропахшие потом и бензином, уставшие, но счастливые…

— Она для тебя больше, чем машина, — негромко подвел итог Богдан.

— Именно, — усмехнулась и, сделав глоток, с трудом поднялась на ногу. — Пойдем, покурим?

Полонский встал и, положив протестующую момонгу в ее клетку, вышел вслед за мной на балкон, не став, видимо из солидарности, надевать теплые тапки. Кофту я не надела принципиально — в голове прилично шумело и мне стоило хоть чуток проветриться.

Позориться перед Богданом еще больше, заливая его пьяными слезами и перегружая потоком информации на тему, какой Исаев козел на самом деле, мне хотелось меньше всего.

Осенний вечерний холод мигом выдул всю дурь из головы, и замерзнуть я успела даже быстрей, чем протрезвела! Да, чет с легким нудизмом моя подвыпившая светлость явно перестаралась…

— Иди сюда, — не выдержав моих метаний, Полонский притянул меня к себе. Покорно прильнула к теплому мужскому телу, обняла за талию одной рукой, выдохнула дым и уткнулась носом в свитер, приятно пахнущий мускусным одеколоном, крепким табаком и пряной вишней. Но дрожать не перестала, хоть и стало заметно теплее.

На мгновение мелькнула шальная мысль поцеловать блондина, чтобы раз и навсегда положить конец всем своим метаниям. Но, вздохнув, просто крепче прижалась к Богдану, чувствуя, как он обнимает меня в ответ, поглаживая покрывшуюся мурашками руку.

Еще одного разочарования я не перенесу.

Хватит с меня на сегодня потрясений. Если маньяком окажется не он, это даже будет не просто печалька, а самый настоящий пипец. А если я все-таки признаю в нем того самого любителя острых ощущений… я ж буду шугаться друга, как чумного, не зная, что теперь от него ожидать. А мне оно надо?

Пусть лучше все остается так, как есть.

— Ай! — невольно хихикнула, почувствовав сильную вибрацию в районе живота. — Щекотно!

— Это Липницкий, — вытащив мобильник из кармана, пояснил Богдан и принял вызов, притягивая меня обратно. — Да, Игорь?

Я украдкой вздохнула, снова пряча замерзающий нос в теплой одежке друга. Ни на минуту не сомневалась, что Эльфенок там с ума сходит от беспокойства. Уж он-то знает, как я отношусь к своему малышу! Сам сколько раз запчастями снабжал за натуральную оплату, радуя тем самым и меня, и свой желудок.

— Он внизу, хочет подняться, — через пару секунд спросил Богдан. Я подумала и, поморщившись, кивнула. От его присутствия уже точно хуже не будет.

Вернувшись в теплую комнату, Полонский пошел встречать Игоря, а я, воспользовавшись моментом, сменила джинсы на спортивные бриджи. И снова уселась к стенке, обхватив ненавистную бутылку.

После прихода Богдана стало заметно легче на душе, что ни говори. Однако настроение все еще оставалось таким… поганеньким-поганеньким.

На плечо, жалобно попискивая, забрался сахарный опоссум, снова открывший клетку.

— Решила и мое ухо пожевать? — беззлобно хмыкнула, поглаживая мелкую зверушку. Мне виновато ткнулись носом в шею. Я вздохнула. — Ладно, уж, жуй, ушей-то мне не жалко…

— Ань, ты как? — в комнату вошел Игорек, даже не снявший крутку. Спешил, видать на мою зареванную моську полюбоваться.

— Как видишь, — вяло откликнулась, помахав тарой с алкоголем. — Хуже, чем ожидалось, но лучше, чем могло быть. По крайней мере, все до сих пор живы.

— У, как все запущено, — стянув верхнюю одежду и оставшись в белой футболке и джинсах, протянул Липницкий, усаживаясь на кровать наискосок от меня.

— До этого было хуже, — сдавая меня с потрохами, усмехнулся Богдан, снова усаживаясь на пол между мной и клеткой Ни-ни.

— Полировку делала? — хмурясь, мигом перешел Эльфенок к сути вопроса. Я кивнула. — Не помогло?

— Не особо, — поморщилась, вспоминая то разочарование, что испытала, увидев результат часового труда знакомых мастеров по полировке. Те только руками развели, сказав, что больше сделать ничего не могут. — Надо шпатлевать и красить. Кто-то сил явно не пожалел. Узнать бы кто…

— Узнаем, — переглянувшись с Полонским, пообещал Игорек. — Так что с покраской?

— Эльфенок, машина практически моя ровесница, — устало напомнила я. — Такую краску давным-давно не выпускают.

— А если попробовать подобрать? — парень, отлично разбирающийся в таких делах, мгновенно схватывал все налету. — Что в сервисе сказали?

— Что они постараются, но ничего не обещают, — шмыгнула я носом. — И что наверняка капот будет отличаться и сильно. Проще перекрасить всю машину другим оттенком…

— Ну, бл*ть, — взъерошил светлые длинный волосы Игорь, который обычно никогда не матерился. Вот такие пироги, ребятушки: от некоторых событий даже высокородные эльфы изволят окосеть. Что поделать, к моему малышу парень всегда был неравнодушен.

— А ты думал я тут просто так сижу, пью и ною? — снова хлюпнула я носом. — Мне так новые ботинки жалко не было, когда один придурок меня в бассейне чуть не утопил.

— Ань, я сам его скоро там утоплю, веришь, нет? — поморщившись, отозвался Липницкий, пристраивая руки на невысокой спинке кровати. А затем вдруг бодро скомандовал. — Значит так, мне нужна фотография твоей машины крупным планом, желательно при ярком свете. Комп и интернет.

— Комп в углу, интернет внутри, фотографии там же, — вяло махнула я и поинтересовалась без особого энтузиазма. — А зачем?

— Ну должен же среди наших салонов и сервисов найтись хоть один рукастый мастер, — хмыкнув, пояснил Игорек, поднимаясь с кровати и, наклонившись, легонько сжал мое плечо. — Не волнуйся, отреставрируем мы твоего малыша. И… о, крыса!

— Сам такое слово, — насупилась я, забирая момонгу, обнюхивающую руку гадкого Эльфенка. Прижав животинку к груди, ласково погладила ее, печально вздыхая. — Вот так Ни-ни. Вечно нас с тобой все обижают…

— Этому столику больше не наливать, — смирившись с моим состоянием, махнул рукой парень, усаживаясь за компьютерный стол. И, бросив взгляд на Богдана, который рассматривал меня каким-то слишком задумчивым взглядом, спросил. — Присмотришь за ней, пока я разбираюсь?

Я только носом хлюпнула.

Вздохнув, Богдан молча притянул меня к своему плечу.

Время тянулось, как жвачка. Шарик на потолке крутился, разноцветные пятна ползали по стенам, полу, потолку, парням и по моей спивающейся особе. Летяга копошилась в волосах, творя что-то на подобии гнезда, а Полонский просто молча сидел, согнув одну ногу в колене и положив на нее запястье.

А я вяло пялилась в пространство, не особо веря в успех попыток Липницкого, который все это время не отрывался от монитора, активно брякая по клавиатуре. Иногда, правда, прерывался, выходил на балкон, курил, возвращался и снова упорно лез в интернет.

В конце концов, я поняла, что на сегодня с меня хватит и… заставив Полонского вытянуть ноги, сползла на пол, пристраивая голову на его бедре.

— Ты не возражаешь, если я тут чуть-чуть поваляюсь? — тихо спросила, обнимая себя за плечи. Почему-то мне казалось, что он откажется, отправит на кровать, но…

— Не против, — послышался тихий голос, а спустя пару секунд на макушку знакомым жестом легла тяжелая ладонь.

Вздохнув, я подтянула коленки к груди, чувствуя, как в декольте майки устраивается на ночлег мой выгнанный из волос опоссум. Едва не мурлыкнула, когда меня погладили по голове… И вырубилась нафиг.

Да-да! Университетские рыжие оторвы тоже иногда в депрессии пребыть изволят…

***

— Йес! — спустя некоторое время воскликнул довольный собой Липницкий. — Я же сказал, что всё-таки найду! Ань, танцуй…

— Игорь, не ори, — негромко перебил его Богдан. Игорек мгновенно повернулся, опустил взгляд вниз… и вздохнул, поднимаясь с глубокого офисного кресла:

— Укатали сивку крутые горки. Давно спит?

— Минут пять, не больше, — хмыкнул Полонский, пальцами перебирая мягкие пряди волос мирно сопевшей ходячей неприятности. — Поможешь?

— Само собой, — отозвался парень и, с трудом присев в узком проходе между стеной и спинкой кровати, легко поднял Солнцеву на руки. Перенес на кровать, положил… Девушка мгновенно повернулась на бок, прижимая коленки к груди. Из-под ее майки, протестующее пискнув, выбралась потревоженная и явно недовольная белка-летяга. Игорь руками развел. — Ну уж прости, я тебя не видел! Ко мне пойдешь?

Однако своенравный питомец, явно перенявший характер хозяйки, недовольно обнюхав протянутую руку, в два скачка и один длинный прыжок оказался висящим на груди у вставшего на ноги Богдана.

— Кофе? — задумчиво предложил Полонский, машинально поглаживая дергающую хвостом момонгу.

— Не помешал бы, — размял Игорек затекшую от долгого сидения шею и, прихватив с пола бутылку, первым направился на кухню. Где, включив свет, первым делом вылил в раковину оставшийся алкоголь. И пояснил, заметив удивленный взгляд вошедшего следом сокурсника. — Это чудище всегда берет мартини, когда хочет напиться. Не знаю почему, но один стакан и все, наш монстрик потерян для общества. Так что оставлять ей больше полбутылки просто опасно для чьей-нибудь жизни.

— Запомню, — отозвался Богдан и, пересадив на плечо летягу, включил кофе-машину и достал из шкафчика кружки. Усевшийся за стол Липницкий машинально отметил, что его товарищ по одному рыжему несчастью уж слишком уверенно ориентируется в незнакомом, казалось бы, пространстве, но поинтересоваться столь любопытным феноменом просто не успел. В кармане снова запрыгал смартфон.

Поморщившись, Игорь все-таки принял звонок от абонента, которого игнорировал весь день и вечер:

— Исаев, ты мне, конечно, друг, но ты меня бесишь!

Полонский, как раз насыпающий в маленькую миску найденный на подоконнике корм для грызунов, усмехнулся, легко узнав знакомые интонации.

И признал их, кстати, не он один, потому как Игорь раздраженно признался:

— Да, у Аньки. Нет, она не в порядке. Расстроена? Ну, как тебе сказать, дружище… Она не съехидничала ни разу. Нет, и даже не клялась тебя убить… Черт, Дем, ты издеваешься?! Да она только реветь закончила, когда я к ней приехал! Чего-чего… Что слышал. Да, настолько сильно расстроилась. Млять, Дем, да надо слепым быть, чтобы не заметить, как она обожает свою машину! Ага. Попробуй при ней сказать, что это всего лишь машина, и я второй раз съезжу тебе по роже. Нет, Исаев, я не шучу!

И раздраженно бросил трубку на стол. Даже не взглянув на чашки с дымящимся напитком, Игорек стянул резинку с собственных волос и запустил в них пальцы:

— Ну вот каким, каким идиотом надо быть, а? Знал же, чем все могло закончиться, но нет, явил высокие, млять, чувства на публику. Альфа-самец херов!

Полонский предпочел не озвучивать все, что он думал по этому поводу. Он просто молча пил привычный черный кофе, погрузившись в собственные мысли. И это, как ни странно, не укрылось от Липницкого.

— Однако, ты как-то странно спокоен, — пригубив напиток, задумчиво протянул Игорек, глядя на вечно невозмутимого одноклассника.

— А я должен кричать и биться в истерике? — иронично выгнул брови Богдан, но его рука на столе едва заметно дрогнула.

До Липницкого очевидная истина дошла почти мгновенно, и он удивленно присвистнул:

— Чей-то хваленый самоконтроль, кажется, в кой-то веки трещит по всем швам. И думается мне, что если Демьян покажется кому-то на глаза, мы воочию лицезреем сто одиннадцатую статью УК, который РФ. И одним пинком парты ты явно не ограничишься.

Не сумев сдержаться, Полонский хмыкнул:

— В точку. И поэтому держи его от меня подальше.

— Да ни в жисть, как говорит рыжее чудище! — расплылся в многозначительной улыбке Игорек, довольно постукивая кончиками пальцев по горячей кружке. — Я лучше отойду в сторонку и посмотрю, что будет. К тому же, от меня Дем по морде уже получал, теперь твоя очередь.

— Я, пожалуй, пропущу, — одними губами улыбнулся Полонский и почесал между ушками снова забравшуюся к нему на плечо момонгу.

— Ну да, ну да, — недовольно скривился Липницкий. — Мордобой не наш метод. Но зная тебя… Занимаю место в первом ряду и заранее аплодирую стоя. Исаев, помнится, за бассейн до сих пор не расплатился. Ему подставу, что ты устроил с договорами на недвижимость, еще пару месяцев разгребать.

— Считай это аперитивом, — сделав хороший глоток кофе, усмехнулся Полонский так, словно речь шла вовсе не об афере, в результате которой корпорация Исаевых, а именно те филиалы, за которые нес ответственность единственный наследник, лишилась прибыльных контрактов и вынуждена была выплачивать огромные неустойки.

— Воу, — цокнул языком впечатленный Липницкий. — Даже боюсь спросить, что у тебя заготовлено в качестве основной мести.

— Ничего, — равнодушно пожал плечами Богдан, спокойно снимая с волос запрыгнувшую туда зверюгу. Придерживая ее одной рукой, встал, открыл холодильник и, разыскав половинку авокадо, пристроил его на столе вместе с вечно голодным опоссумом. На опешившего Игоря он никакого внимания не обращал.

— А? — недоуменно выдал парень, переводя взгляд с кажущегося меланхоличным Полонского, на торопливо уплетающую фрукт летягу. — То есть как? Или ты задумал что-то грандиозное или… я ничего не понимаю!

— Игорь, я ничего не буду делать, — отодвинув опустевшую чашку, Богдан выставил на стойку локти и, переплетя пальцы, положил на них подбородок. — Исаев сам роет себе могилу. Каждым своим промахом он отталкивает Аню от себя, тем самым приближая ее ко мне. И именно осознание этого факта для него хуже всего.

— А я-то думал, что ваш спортивный интерес к Солнцевой уже перерос в нечто другое, — задумчиво и хмуро протянул Липницкий. — Выходит, я ошибся?

Полонский промолчал, пожимая плечами

Его ответ можно было расценивать двояко. Как «да» и как «нет», и куча других вариантов с многочисленными оговорками и поправками.

Игорь невольно задумался. Сопоставил известные ему факты, вспомнил все, что он видел и слышал, мысленно прикинул перспективы на будущее… И вынужден был признать:

— Я тебя не понимаю.

— А тебе и не нужно меня понимать, — как-то невесело усмехнулся Богдан. — Главное, чтобы она поняла, когда это будет нужно.

И вот после этих слов Липницкий уже окончательно перестал понимать что-либо вообще…