Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

Глава 5

Почесав нос, моя покалеченная чутка светлость смотрела на самую сюрреалистическую картинку из всех возможных в этом бренном мире.

То есть на мою «любимую» нехристь, на моем же балконе курящую.

Вот кто б мне сказал об этом месяц назад — вот долго бы в истерике билась, правда! А тут нет. Стою. Курю. Думаю.

Молчание затягивалось. Сигарета тоже, а стоять на одной ноге откровенно надоело. Я шагнула назад, желая сесть на табуретку… И чуть не навернулась нафиг, запнувшись обо что-то большое, твердое и в белый полиэтилен закутанное.

— Это что за хрень? — округлила глаза, припоминая, что еще позавчера вечером, после шатаний по городу, подобного добра, да еще и в количестве четырех одинаковых штук у меня на балконе отродясь не водилось! Откуда вдруг столь странный подарочек?

Пожав плечами, Исаев оставил сигарету в зубах и, присев рядышком, распутал белый пакет рядом со мной. Под ним вдруг оказалось колесо… Зимнее. Шипованное. С черно-красным литьем. Моего размера!

— Хорошая резина, — прочитав надпись на ободке, отметил парень, щелкнув пальцем по колесу. — Переобуваться собралась?

— Угу, — отозвалась я и хотела в сердцах топнуть ногой. Но в последний момент передумала и ограничилась только сердитым пыхтением. — Ну, Кир, ну зараза… Я же сказала, что сама куплю!

— Такое? — иронично вскинул брови Исаев. — Рыж, не хочу тебя расстраивать, но на эту резину не хватит твой полугодовой зарплаты на мойке, даже если прибавить заработок в клубе. И это не считая литья. Так что родственника стоит поблагодарить за заботу. На этом ты точно не разобьешься в гололед.

Я аж дымом подавилась!

Они издеваются надо мной, что ли?

— Птичка на хвосте принесла? — скептично поинтересовалась, глядя на парня сверху вниз. — Или глюки в голову ударили? Помнится кто-то недавно меня там в греховной связи попрекал… Неужели вон те симпатишные желтые пятнышки с уклоном в синеву на твоем лице заставили тебя передумать? А у Эльфенка-то тяжелая рука, оказывается…

— Ань, — насмешливо заметил парень, поднимаясь. Ну, так, типа между прочим! — Громов привык бить так, чтобы следов не оставалось.

Я аж глазки выпучила от удивления. Когда ж это бомжик мой любимый успел до мозгов нехристи достучаться? Не, меня не удивляет сам факт, в конце концов, Кирилл действительно моих обидчиков не прощал никогда. И я даже не спрашиваю, откуда он все это узнал, это и ежу понятно.

Но мне сейчас реально интересно, а когда ж он успел-то, если должен был улететь как раз позавчера?

— Сдал, значит? — мрачно вопросила, складывая лапки на груди. И тут меня опять шокировали, со смешком затушившая окурок в жестяной банке, что гордо тащила на себе нелегкое звание моей пепельницы:

— Нет.

— Пардонте? — мои брови уверенно полезли к волосам. — По-моему, я туплю слегка от недосыпа. Не объяснишь?

— Несложно догадаться, — пожал плечами стоящий напротив меня Исаев. И усмехнулся. — Кирилл был немногословен, но и я не идиот. Будь он твоим любовником, меня бы куда жестче и вполне открыто попросили держаться подальше от его девушки. А не намекали, как лучше наладить с тобой отношения.

Мои брови в волосы все-таки убежали.

Как там говорили раньше-то в рекламе? Шок — это по-нашему, да? Вот как нельзя лучше сейчас подходит для описания моих чувств и эмоций!

И пока я пребывала в этом самом «шоколадном» состоянии, у меня забрали останки сигареты, затушили, осторожно обняли за талию и на полном серьезе произнесли:

— Ань, прости?

Вау… Недолго Сталин сомневался!

— За допрос с пристрастиями в клубе, обвинения во блуде или попытку меня утопить? — на всякий случай настороженно уточнила, особо не веря в серьезность происходящего.

— За все и сразу, — хмыкнул шатен и осторожно коснулся пальцами моего подбородка, слегка приблизив свое лицо к моему. Ух… красивый, черт. А синие глазки серьезные-серьезные такие. Ну и как тут не простить? Явно же в первый раз в жизни извиняться перед кем-то пришлось. — А за последнее в особенности.

И, значит, поцеловал. Осторожно-осторожно так. Не прижимая к себе, не сокращая расстояние между нашими телами, но со вкусом, типа приятная добавка к извинениям.

Стою. Жду, что дальше будет. Не отвечаю!

Не, целуется он вся так же потрясно, даже когда пробивает почву так сказать. Но мы-то люди гордые, горьким опытом наученные! Благими намерениями помним, куда дорожка убегает, а посему на слово просто так не верим. Особенно всяким нечестивцам.

Демьян поцелуйчики прекратил. Стоит, значит, большим пальцем мою щеку поглаживает, в глаза мои смотрит — ответа ждет.

Ну я и ответила… Как умела, собственно!

Улыбнулась. Скользнула ладонями вверх по крепкой груди под черной водолазкой, обняла за шею, притянула к себе, заставляя наклониться, и на ухо шепнула:

— Ладно. На первый раз прощаю…

И коленкой в живот так ра-а-аз! Ну, что б больше неповадно было!

По болезненному стону поняла, что перестаралась. Очень! Хотя вроде и била-то несильно…

— Печень, да? — сочувственно спросила, присаживаясь на корточки рядом с согнувшимся Исаевым. На меня в ответ посмотрели так… ласково, явно втайне мечтая придушить. — Ну да, ну да, Кирилла любимый прием. Все никак не освою.

— Да неужели? — ядовито поинтересовался Демьян, с трудом выпрямляясь. — А, по-моему, выходит шикарно!

— Извиняться не буду, — хмыкнула я, засовывая руки в карманы пижамных штанишек. — Заслужил.

— Да понимаю, — вздохнул Исаев и, поморщившись, оперся локтями на перила, вглядываясь в ярко освещенную уже нифига не греющим солнышком детскую площадку во дворе. Помолчал. А потом на полном серьезе предложил. — Давай я тебя плавать научу?

Я аж чуть глаза на пол не уронила от такого предложения!

— С ума сошел? — натурально покрутила пальцем у виска, глядя на спокойного парня. — Да я теперь к воде ни на шаг не приближусь! Спасибо, хватило, набулькалась. Лучше буду сдавать зачет отмывая бассейн, чем купаться в оном!

— Будем отмывать вместе, — замерев в пол оборота, опираясь одной рукой на перила, усмехнулся Демьян. — Евгеньевич обещал, что я не сдам ему зачет, пока не исправлюсь и хотя бы не научу тебя плавать.

— Воу, воу, воу, полегче! — мгновенно возмутилась моя светлость, шокированная условием тритона морского с внешностью Аполлона Бельведерского. — Давить на совесть только не надо!

— Ань, я не давлю, — иронично выгнул брови Исаев. — Нет, так нет. Заставлять не буду.

— Попробовал бы еще, — ворчливо отозвалась, закуривая новую сигарету (прогресс — третью за пол дня!). Постояла. Подумала. Поняла, что активно начинаю замерзать… и чертыхнулась. — Ладно. Я обещаю подумать. Но о большем даже не проси!

— И не собирался даже, — покачал головой шатен. И я вдруг поняла — а ведь не врет же!

Ух… а хорошо, видать, ему Кир все-таки по печени настучал-то, раз он так свое отношение поменял. Аль у нехристи в голове все-таки в голове зачатки мозга-то имелись, и он допер до истины раньше, чем кулак моего родственника до его внутреннего органа? Вот прямо до жути интересно…

— И опять мой малыш одиноко кукует в универе, — негромко вздохнула, глядя, как во двор заезжает машина, чем-то похожая на мою, только новее лет так на двадцать. — Надо Лександрыча попросить, чтобы перегнал сюда.

— Зачем? — тут же отозвался Исаев. — Мы с Игорем можем перегнать.

— Э, не, мил человек! — фыркнула я. — Липницкий любитель погонять, а у меня стоит нифиговый двигатель. Но коробка автомат, так что… Нафиг-нафиг! И вообще, свою машинку я в чьи попало руки не дам! Не обижайся.

- Не обижаюсь, — вполне в духе Кира хмыкнул Демьян и как-то слишком… равнодушно спросил. — Но Полонскому же доверила?

Я аж примолкла на секунду. Так-так-так… умнее с некоторых пор стали, да? Уже столь открыто не ревнуем и не бесимся?

— Ну, во-первых, он моего разрешения не спрашивал, — ответила, решив в кой-то веки не дразнить родненькую нехристь — только какое-то вялое подобие мира начало устаканиваться! — Просто спер ключи, как я подозреваю. А во-вторых, он мой друг и я ему доверяю.

— А не стоило бы, — меланхолично влез парень. — Он не тот, как ты о нем привыкла думать.

— Он вытащил меня из бассейна, в котором я чуть не утонула благодаря тебе, — скептично произнесла, вскидывая брови. — Так кому из вас мне все-таки стоит доверять?

— Туше, — невесело признал Демьян, снова рассматривая пустующую пока площадку.

Тю-ю-ю… Не горюй, нечестивец, кажется я знаю, какую с тебя снискать компенсацию!

— Есть другие способы загладить свою вину, — шагнув вперед, ласково произнесла, придерживая жилетку одной рукой, а вторую положила на его плечо.

— И какие же? — откликнулся Исаев, но весьма неохотно и с долей скепсиса, явно чувствуя будущий подвох. А зря. Я особой гадости сейчас не замышляла!

— А полей мои цветочки! — радостно и вдохновенно выдала я.

Демьяна конечно же перекосило.

Йес! А вот нечего было маленьких обижать!

Короче, когда полчаса спустя вернулись Алёнка и Игорь, снабженные ключами, а потому открывшие входную дверь без звонка, они были чутка… ну шокированы, что ли?

Хотя вру. Нагло и безбожно!

Я едва удерживалась от того, чтобы сию картину не сфотографировать! Еще бы, такое каждый день не увидишь!

Пижамная монстрятина, в лице меня любимой, на огромном диване в центре комнаты валяющаяся. Высокая стремянка, установленная у стены, звезда университета на ней… невозмутимо поливающая из ярко красной лейки подвешенные в горшках растения.

По-моему, от происходящего в глубоком состоянии обалдения остались даже видавшие виды бедные рыбки в аквариуме!

«Громче» всех возмущалась вечно голодная зубатка, но кто, собственно, ее мнением вообще интересовался? Она два часа назад положенную рыбешку схомячила, так что ее паёк на сегодня был исчерпан.

— А-а-ань, — ошарашено потянул Игорек, переводя взгляд от меня к своему другу. — Это что?

— Ты про что именно? — решила уточнить, лежа на животе и побалтывая ногами в воздухе. — Внизу стремянка, вверху цветочки. Есть еще пол и потолок, но мне кажется, ты сейчас не о них.

— Я о том, что посередине! — сгрузив не пакет, а пакетище с логотипом местного супермаркета на пол, отозвался Эльфенок и, прислонившись к стенке, ткнул пальцем в сторону шатена, спокойно поливающего мои растения.

— Демьян Александрович Исаев, — тихо прыснула я. — Неужто не знакомы?

Парень завис. На его руке появились женские ладошки, и в зал протиснулась Аленка. Посмотрела на мою довольную рожицу, на нехристь, явно пытающего отобрать у своего вечного конкурента звание первой невозмутимости универа, и догадалась:

— Сатисфакция?

— Компенсация морального вреда, — уточнил улыбающийся парень, с достоинством спускаясь по стремянки. Вот как будто всю жизнь садовником подрабатывал, ей-богу! — От физического она отказалась.

— Даже боюсь спросить, что ты ей такого предложил, — иронично выгнул брови Игорек.

— Пошляк неприличный, — фыркнула я, принимая сидячее положение. — У нас тут перемирие, понимаешь ли, а он нам всю малину портит!

— Именно, — насмешливо подтвердил Исаев, и спокойно так загрузил стремянку на плечо. Утащил ее в дальний угол, вернулся, подхватил пустую лейку и направился в ванную. Остановился около скептично настроенного друга и вдруг откровенно наябедничал. — От нового телефона она отказалась.

— А я-то уж подумал, — разочарованно фыркнул Липницкий и снова подхватил пакет. — Я б удивился, если она согласилась!

Дальше эти двое ворчали уже на кухне. На моей кухне!

Да-да, на моей кухне бубнят два самых ярых представителя золотой молодежи, обсуждая такую нехорошую меня, разбирая купленные продукты для пиццы, которую сейчас они все вместе будут стряпать под моим чутким и придирчивым руководством…

Что и где умудрилось откровенно сдохнуть? Надо рыбешек в аквариуме пересчитать на всякий случай, что ли…

— Может попросить Игоря тебя отнести? — предложила Аленка, глядя, как я поднимаюсь с дивана, стараясь не наступать на одну ногу. Вторая, признаться честно, слегка побаливала, но уже не так сильно, как раньше. Таки респект целительскому таланту того врача и слава Исаеву, отдавшему меня в его умелые лапки! Хоть какая-то польза от парня есть…

Если признаваться до конца, отправляя его поливать цветы, моя кровожадность, требующая мщения, по большей части хотела поставить наследника крупной корпорации в неловкое положение, а потом подленько над ним подло и славно похихикать. Ан нет, такой облом.

Вот умеет же он вывернуться из любой ситуации, а? Я тоже так хочу!

— Да нет, нормально, — аккуратно поковыляла я в сторону спальни. — Пойдем, дам чего-нибудь переодеться. А то сейчас устряпаешься в хлам.

— Так может лучше не надо? — тоскливо спросила Лёлька, но покорно пошла следом.

— Ален, тебе еще с Эльфенком жить, — фыркнула я, подбираясь к шкафу. — Так что я хоть ехидничаю чутка, но не вру. Игорь любит домашнюю стряпню… И согласись, будет странно, если женаты будете вы, а кушать он будет у меня! А ты еще будешь мне звонить и интересоваться, «а не голодал ли сегодня мой муженек»? Так что ничего не знаю, иди и учись! И… опа-па. Ну, здравствуй, радость моя, я тебя с утра обыскалась. Бесстыдница! Ты опять да?

На меня виновато взирали черные глазки вечной пропажи по имени Ни-ни, устроившейся в моем шкафу на полке, где лежали аккуратно сложенные вещи Богдана. Узкие голубые джинсы, синяя безрукавка с кольцами по краю выреза и… симпатичные черные труселя.

И хотя лежали боксеры в самом низу, даже не видя их, но зная о наличии среди моего гардероба, я чувствовала себя неким маньяком-фетешистом!

Хотя в этом звании момонга пока уверенно лидировала и позиции сдавать не собиралась — и часа не проходило, чтобы она не отпирала клетку и не удирала спать в вещи Полонского! И чем они ей так глянулись? Ладно бы запах остался, я б еще поняла… Так нет же, шмотки парня-то оказались здесь сразу после стирки! Мы же тогда город громить утопали, про работающую стиральную машинку сразу и не вспомнили.

И ведь зараза хвостатая лежащую рядом толстовку Липницкого просто игнорировала, хотя та потеплее и помягче будет.

— Что у тебя там? — заинтересовалась Лёля. И пока она не успела заглянуть в шкаф, я торопливо сунула ей в руки отчаянно возражающего против наглой дислокации сахарного опоссума.

Визг стоял… аж стены дрогнули!

Естественно на сей звук мигом прискакали мои временные «домочадцы»… мокрые. Почему-то! И вкусно пахнущие рассолом огуречным.

Та-а-ак… как говорится, ура, товарищи! Пополним скудную коллекцию мужского чистого тряпья!

— Что случилось? — чуть ли ни хором выдали перепугавшиеся парни, глядя то на жмурившуюся Лёльку, то на прыгающую на одной ноге меня, пытающуюся достать из-под верхней части пижамки забившуюся туда вусмерть перепуганную летягу.

— Я даже боюсь предположить, что тут произошло, — многозначительно кося на мои телодвижения, насмешливо протянул Исаев.

Вот же извращенец, а!

— Смешно, да? — кровожадно протянула я, вытаскивая-таки возмущенно пищащую момонгу. И, недолго думая, снова сунула ее под нос Алёнки.

Пронзительный визг повторился на бис!

— Так понятно? — мило уточнила, созерцая бледную подругу и вмиг оглохших парней, прижимая к груди сжавшуюся в моих ладошках Ни-ни. — Лёль, чего сразу-то не сказала, что грызунов боишься?

— Я же не знала, что у тебя они есть! — смущенно призналась девушка, виновато глядя на своего молодого человека, многозначительно прочищающего уши.

— Ну, это недавнее приобретение, — покаялась, поглаживая дрожащую зверушку. И обратилась к своим «ароматным» друзьям. — И раз с этим благополучно разобрались… У вас-то что там приключилось?

— А разве что-то случилось? — попробовал уйти в глухую несознанку нагло улыбающийся Демьян. Даже с Игорьком переглянулся, мол, подтверди! Тот подтвердил, а я скептично заметила:

— Ага, а легкий флер исходящего от вас аромата, не иначе как «Шанель номер пять», на кой-то черт купленная Эльфенком в подземном переходе! Рассказывайте уже, орлы!

Пернатые братья предпочли тактично промолчать, невозмутимо рассматривая один — потолок, второй — свою девушку.

Ну-ну… Гусь же у нас птичка гордая, пока не пнешь, не полетит!

— Я так понимаю, на кухню мне заходить не стоит? — обреченно вздохнула, понимая, что моему милому сердцу помещению пришлось уже несладко. И неизвестно еще, что ему стоит пережить в ближайшем обозримом будущем!

Эх… закрыть их всех по доброте душевной на балконе, что ли?

Не, я все понимаю, их появлению на моих жилых квадратных метрах отчасти виновата я сама. Когда Лёлька позвонила с вопросом, куда меня дел Исаев, отмазаться толком не получилось. И поэтому я почти даже не удивилась, когда в ответ на просьбу скинуть мне скан лекций по электронке, подруга явилась сама, да еще и с Игорем…

Пришлось каяться, ибо безвинно пострадавшую конечность прятать было некуда. Благо хоть Богдан, которого прямо с занятий зачем-то срочно забрал его отец, о произошедшем не узнал. Пока не узнал. Уж в его талантах-то я не сомневалась!

Но теперь, глядя на то, как моя милая кухонька постепенно превращается в руины, я жалела о внезапном благородном порыве. Вот какой черт меня дернул за язык? Я, конечно, подозревала, что золотая молодежь домашними хлопотами не балована и к одинокой жизни вряд ли приспособлена, но что б настолько?

Через час пузырек с перекисью водорода активно подходил к концу, почти весь запас лейкопластырей поселился на длинных пальцах Липницкого, смущенно краснеющая Лёля выковыривала из тарелки с сыром собственный натертый туда маникюр, а Исаев, перепачканный по самые уши, азартно шлепал пятой порцией теста по металлической форме. Первые три канули в Лету, четвертый собирался совершить акт торжественного самосожжения в духовке.

А я… я методично билась головой о барную стойку рядом с Ни-ни, активно уплетающей второе манго подряд.

Момонгу на нервной почве на жор пробило, не иначе.

В конце концов, когда за окном уже начинало смеркаться, первая корявенькая пицца, благословясь и помолясь, была отправлена в духовку. Вторая, уже не выглядящая как шедевр криворуких мастеров и даже без начинки в виде кое чьих ногтей (подозреваю, что к этому времени Аленка не наловчилась обращаться с теркой, а расходного материала уже попросту не оставалось), покаянно ждала своего часа. Побитая в процессе приготовления посуда отправилась в мусорку, грязная — в посудомойку, но шкафчики в засохшем теста отчистке не поддавались. Пока, во всяком случае.

Чует моя мнительность, заставь я эту команду оттирать последствия их бурной деятельности на ниве кулинарного искусства, эти гарные хлопцы все бы отчистили… в том числе и лаковый слой. Вместе со скрывающимся под ним вишневым деревом!

Адская кухня отдыхает… вот Гордона Рамзи на них не хватает, честное пионерское!

И естественно, кто бы сомневался, что все неприятности оказались только милым и приятным началом того, что последовало дальше.

Каюсь, моя слегка притомившаяся светлость в один момент подзабыла, что Игорек у нас мальчик хоть мнительный и отсторожный, но порой абсолютно безголовый. Но даже памятуя о его легкой неприспособленности к суровой житейской обстановке, я никак не ожидала, что этот светловолосый длинноухий кадр на обычную просьбу проверить, как там в духовке поживает их общее творение, радостно подскочит и, распахнув дверцу, сунет голову вовнутрь!

Естественно, вырвавшийся горячий воздух чью-то любопытную моську малость отогрел. Липницкий взвыл, Аленка взвизгнула, опоссум подавился фруктом, я чуть не навернулась с табуретки, а Исаев, геройски метнувшись на выручку другу, обнаженным пузом зацепил острие лично оставленного на краешке стола ножа.

Павильон со съемками кулинарного шоу плавно переместился на место создания «Интернов».

Лёлик, стеная и попискивая, сидя на стуле, прикладывала к жалобной моське пострадавшего Эльфенка пакет со льдом. Игорь корчился, но стоически сносил все ласковые в его адрес оскорбления. Материться Аленка не умела, факт. А вот я на выражения не скупилась, притянув к себе нехристь с его щенячьими глазками, зажав его бедра между своих ног и щедро поливая пострадавший пресс остатками старых духов. За не именем перекиси, вылитой на макушку Игорька, когда тот, отпрыгнув от духовки, саданулся об угол шкафчика с посудой и чуть не проломил. Причем и голову, и шкаф!

Исаев держался, пытаясь не выть, выходило мужественно, но хреновато.

Глядя на их героические мучения, Ни-ни, единственная уцелевшая среди нашей оси травматизма, судорожно давилась последним бананом.

Апофеозом «дома пыток и садизма» стал спокойный, милый голосок, вопросивший со всей степенью такта и заботы со стороны входной двери:

— Анечка, добрый вечер, прости, что отвлекаю. А Мишенька, надеюсь, в курсе твоих необычных предпочтений?

И тут-то мы и поняли, что на самом деле значит фраза «писец подкрался незаметно»…

Я посмотрела на нахмурившегося передо мной Исаева. На дернувшийся затылок Лёльки по ту сторону «стола». На бровки Игоря, собранные в кучку. Представила, как со стороны смотрятся наши с подругой тела на табуретках и обнаженные фигуры перед нами (свежевыстиранные майка и водолазка которых покорно сушились на батарее в ванной)… мысленно себя похоронила и, торопливо погребая под ладошкой возмущенную Ни-ни, натянула «радостную» лыбу:

— И вам добрый вечер, Надежда Станиславовна…

Двадцать минут спустя организовалась картина маслом.

Я с виноватым видом попиваю чай, скромно каясь перед невозмутимой старушкой в дорогом розовом брючном костюме. Та сидит, губы темно-малиновым цветом напомажены и скупо улыбаются, на морщинистых лапках французский маникюр поблескивает, дорогой фарфор аккуратно поглаживая, на каштановых кудряшках шляпка в тон страусинным пером возмущенно помахивает…

Лёля, старательно намывающая посуду в углу, тихо приканчивает последнее целое блюдце.

Стараясь не удивляться тому факту, что посуда вся вроде должна была находиться в специальной помывочной машинке, я мило улыбнулась будущей возможной родственнице:

— Вы не волнуйтесь, надежда Станиславовна, это просто недоразумение. С этими молодыми людьми, как я знаю, вы уже знакомы, а с Алёной мы учимся вместе. Как видите, я немного травмировалась на работе, а они приехали меня навестить. Вот и решили заботливо меня накормить, пока Мишутка на учебе занят. К сожалению, повара из них не ахти… Травмируются на каждом шагу. Но я их учу по мере своих скромных сил и возможностей. Вы уж простите, что так неловко получилось.

- Да я все понимаю, Анечка, — мягко улыбнулась властная бабуля, к слову, даже откусившая из вежливости крохотный кусочек от пиццы, жирной внутри благодаря Игорю, вбухавшему туда пол пачки майонеза, и сгоревшую снизу благодаря его же внезапному желанию подкоптить собственную мордяху. Но, к слову, на этом гастрономический энтузиазм старушки закончился, и она взялась за телефон. — Алло, Миша? Да, это я. Да, я у тебя. Нет, не дома, но ту милую девушку, убирающую жуткий беспорядок на твоей кухне я уже заметила. Я у Анечки и у нее кошмар не лучше. Да, жду, и надеюсь, Мишенька, что ты свою позицию мне так же объяснишь. Отчетливо!

«Мишенька» явился минут через пятнадцать, в спортивных синих штанах, черной обтягивающей футболке, с мокрыми зализанными волосами и с диким желанием убивать.

Что тут же прокомментировала его родственница спокойно-убийственным тоном, аккуратно пристраивая чашечку с зеленым чаем на блюдечке:

— Мишель, являться к невесте в гости в спортивной форме полнейший моветон. Тем более босым.

Стоящие возле окна Исаев с Липницким взглянули на собственные джинсы, отсутствие носков и торопливо пальчики поджали.

— Бабуль, — старательно сдерживая эмоции, вкрадчивым милым голоском осведомился мой типа женишок у моей типа бабули. — А ты разве не должна быть во Франции?

— Ох, оставь, там такая скука, — воспитанно отмахнулась старушка, — Зиночка там осталась шляпки покупать, а на меня такая мигрень навалилась, что только дома и прошла. Вот я и решила вас проведать. И не зря, оказывается! Мишель… пускай это некрасиво при Анечке и ее друзьях, но я все же требую немедленного ответа! Что за странная девица у тебя сейчас в гостях?

Липницикий хрюкнул, но тут же принялся внимательно рассматривать висящие на окошке гардины с легкой тюлью. Аленка тихо кокнула в раковине очередную чашку, Исаев едва сдержался от смешка, но одобрительно мне подмигнул, Ни-ни в кармане окончательно затихла, а я поспешила выручать активно бледнеющего «Мишеля»:

— Надежда Станиславовна, это не то, что вы подумали. У Мишеньки снова свалился шкаф с посудой, видимо, кирпич попался в стене бракованный. Сами знаете, как вашего внука опасно к острым предметам подпускать — порежется сразу! А я сама помочь не могу, хожу с трудом. Ну, мы и наняли Аришу в помощь, с почасовой оплатой, разумеется. Не волнуйтесь, девочка она тихая, скромная, у меня в подчинении работает, и язык за зубами держать умеет. Как видите, ничего криминального тут нет…

Ага, нет. Кроме ленивого Лександрыча, которому влом перевесить несчастный шкаф, брякающийся у него со стенки уже двадцатый раз подряд! Вот говорили же, повесь в другое место, но нет! Он чопики в старые дырки вобьет, как попало шурупы присобачит, новой посудой затарится и сидит себе довольный. А через недели три-четыре снова «бум, ай» и громкий жесткий мат. Вот говорила сколько раз, ну лень тебе, ну позови Харлея, тот, конечно, поржет, но на совесть все организует.

Фигушки, ребятушки…

Вот ей-богу, я скоро сама к соседушке с перфоратором явлюсь, и пускай потом дрожа отсиживается в ванной!

— Ну, раз так, — судя по поджатым губкам, нам если и поверили, то слабо.

И я б сказала очень даже слабо… А если говорить начистоту, но нифига нам не поверили на самом деле-то!

Однако выдали последний шанс. Да такой, что, мягко говоря, окосели все и сразу! Включая мирно дремлющую в моем кармане летягу.

А полчаса спустя…

— И как выкручиваться будем? — тоскливо вопросила моя унылая ни разу ни светлость, подпирая щеку кулаком, скрестив ноги по-турецки, сидя на любимом диване в зале.

— А неплохо получилось, — игнорируя мою печальку, одобрительно прокомментировал Исаев, жуя второй вариант приготовленной общими трудами пиццы.

Первый после пробы отправился в далекий полет прямо с балкона… и увы, его не стали кушать даже редкие бродячие собаки — колбасу с верхушки вяленько содрали и дальше мирно разбрелись. Пару шавок помельче через сотенку шагов стошнило, но кого это могло смутить?

— Я чувствую себя шеф-поваром, — довольно заметил Игорек, аппетитно уплетающий калорийную еду собственного производства, расположившись на другом конце огромного дивана. На широкой спинке сверху лежали узкие доски-поставки, на которых стояла всякая мелочевка в виде часов, картинок, мелких фигурок и прочего, сейчас одиноко кукующего кучей на полу, а их место прочно заняли тарелки с на удивление вкусно пахнувшей выпечкой, а так же чудом уцелевшие стаканы. С пивом!

Когда эти жулики умудрились его приволочь, ума не приложу, но четыре баллона английского эля я сначала в упор не заметила! Но сам факт, приятный напиток со вкусом цитрусовых и имбирного печенья сейчас потягивала даже обнимающего Игорька Аленка.

Свисая с потолка, мерцал огромный экран, показывал последнюю часть «Ледникового периода», народ наслаждался «хлебом и зрелищами», и лишь только мы с Михой, сидящие по центру огромного снежно-белого ложа, обтянутого натуральной кожей, тоскливо вздыхали, глядя друг на дружку.

Нам, в отличие от остальных, совсем не улыбалось всей оравой переться в следующие выходные на ужин к его бабуле для более подробного знакомства. Причем шустрая старушка, не давая ни слова выставить в ответ, обязала нас присутствовать в особняке Алёхиных исключительно по парам!

И в главной роли мы с Михасем.

Эх… Опять придется мне прилюдно лобызать соседа в щечку.

— Анна Сергеевна, — неожиданно послышался тихий скромный вздох с самого краешка дивана. — Я все понимаю… Но я-то почему здесь?

— Смирись, Ариш, — мрачно посоветовала я, синхронно покосившись с соседушкой на ни в чем неповинную официантку. — Отныне и навсегда ты попала под замес безжалостной машины этики и морали, гордо носящей имя Надежды Станиславовны! Не хочу тебя пугать, но нам тут ясно обрисовали перспективу всех дальнейших нравственных пыток, которым нас подвергнут, если ты не появишься на приеме, да еще и с кавалером. Замуж за Миху хочешь?

— За него? — испуганно округлила и без того огромные глаза Ариша. И, поймав ошеломленный взгляд своего шефа, торопливо поправилась. — Я не в том смысле! Просто…

— Да мы поняли, — отмахнулась я и, подумав, сцапала со спинки еду и протянула девушке тарелку с пиццей и стакан с пивом. — Не рефлексуй. Просто расслабься, ладно? Мы тут в неформальной обстановке все свои. Я эту вечно спящую заразу, которого вы все так боитесь, могу и грязным кухонным полотенцем по квартире погонять. Вообще, мы милые, обычные… хотя весьма, весьма местами. Он, кстати, меня тоже отбуцкать пыльной тряпкой может…

— Да что мне, жить надоело? — невозмутимо откликнулся байкер и, сообразив, что терять уже нечего, сцапав тарелку с едой, растянулся поперек дивана, удобно устроив затылок на коленях обалдевшей Арины. Вздрогнув, девушка едва не пролила эль, но в последний момент сумела взять себя в руки.

Однако, по ее испуганному взгляду было понятно, что иммунитета к подобным событиям у нее нет, а потому мне пришлось банально импровизировать, дабы не спровоцировать у пугливой официантки самый настоящий инфаркт.

Проще говоря, сграбастав стакан, я весьма своевольно приземлилась своей тыквой на заклеенное остатками лейкопластыря пузо обалдевшей от такого расклада нехристи. Благо хоть Исаев мозгами-таки не был обделен и даже мило улыбнулся.

Арина, наверняка мысленно вздохнув, пригубила алкоголь… и в конце концов расслабилась. А вот мне теперь пришлось совсем несладко.

Во-первых, Исаев ни разу не Богдан, тот поудобней будет. А тут пресс жесткими кубами, лейкопластырь мешает, духами воняет… И сам факт, на ком, я собственно лежу, никакого релакса не давал!

Однако полчасика спустя, когда играть на публику откровенно надоело, я плюнула, хлебнула эля и поднялась. И тут-то у кого-то совесть и взыграла…

— Врач запретил тебе пить, — нагло отобрав стакан, невозмутимо заявил Исаев. Я аж чуть в пледе не запуталась!

Спокойно укрыла его рельефное пострадавшее пузико свернутым флисом, отобрала обратно стакан… и медленно и показательно опустошила, глядя в сузившиеся глаза парня, слабо мерцающие в полумраке — Игорек додумался-таки вырубить свет.

— Перемирие перемирием, солнце мое, — тихо усмехнулась я, отковыривая от спинки диванную подушку, которую в следствии подпихнула под спину благодарно улыбнувшейся Арише. Сидя смотреть мультик, транслирующийся почти над головой, ей было явно неудобно. — Но вот границы переходить не надо!

Исаев выгнул одну бровь… но руки в знак капитуляции поднял.

Довольно усмехнувшись, я вдруг подумала-подумала, плюнула и обратно на чье-то пузо улеглась. А что? Удобно, тепло и уже совсем цветочками не пахнет. Да и надо ж как-то на его заботливость ответить.

Еще б он не в такой собственнической и наглой форме ее проявлял, цены бы ему не было.

Только Демьян постоянно забывал, что никакого права так со мною обращаться он просто не имел. Он не Миха, и даже не Богдан.

Он пока на самых дальних позициях. Но уверенно шлепает вперед, что ни говори. Глядишь, так и догонит… кого-нибудь. Когда-нибудь…

— Анна Сергеевна, а что мне теперь делать? — полчаса спустя тихо спросила Арина, рассеяно поглаживая по волосам уснувшего напрочь Лександрыча, обнявшего ноги официантки и мило улыбающегося во сне.

А Сергеевна не ответила — он сама к тому времени уже тихо спала, обнимая своего недавнего врага поперек живота, как большого плюшевого мишку.

***

Проснулась я глубокой ночью и в полной темноте. Не сразу сообразила, что спокойно лежу уже в своей кроватке, под одеялом, а на груди попискивает спящая Ни-ни.

Зевнула и, обдумывая, кто ж меня сюда притащил, хотя вариантов-то было немного, встала, открыла клетку и устроила зверька на своем законном месте в гамаке. Дверцу запирать не стала, один черт все равно откроет, создание несносное.

Зевая, приглаживая стоящие дыбом волосы, источающие насыщенный аромат собственных духов, прихрамывая, вышла в зал… И обалдела.

Тишина, темнота, только мертвые с косами ходят.

В смысле, темнота, тишина и полный порядок. Щелкнула выключателем — действительно, никого дома нет, подушки на чистом диване аккуратно разложены, полочка вытерта, мелочевка расставлена. Доковыляла до кухни… И еще больше обалдела. Да у меня такого порядка сроду никогда не было!

Почесав в затылке, решила выписать Арине — премию, а Лександрычу — люлей. За излишний энтузиазм! Бедную девочку итак не пойми во что втянули, а он ее еще и на уборку подрядил.

Ну явно же не Липницкий с Исаевым тут тряпками махали!

На холодильнике обнаружилась записка:

«Рыж, не ворчи, я Арине помогал».

Фыркнув, стянула желтую бумажку. И вот все-то мой любимый соседушка знает!

Но спасибо и на этом.

Отчаянно зевая, убедилась, что лишних шмоток в ванной не осталось, добралась до коридора, проверила запертую снаружи дверь (у Мишки были запасные ключи и от квартиры, и от машины), собралась было идти дальше досыпать, но внезапно наткнулась взглядом на бумажный пакет с ручками, одиноко притулившийся на тумбе с обувью.

Постояла, подумала… но полезла проверять, кто же там чего забыл на радость маньяку-фетешисту в лице меня любимой.

Внутри пакета обнаружилась коробка и маленькая открытка. Хмыкнула, открыла глянцевую бумажку с медвежатами и узрела короткую надпись, выведенную знакомым крупным почерком. На английском языке. И гласила она всего лишь:

«Sorry».

А вот это уже становится интересно!

В квадратной коробке обнаружились новые белые кеды с ярко-синей шнуровкой, с коротким белым мехом и со знаменитым значком и лейлблом. Уважительно присвистнула, ибо стоила обувка не меньше «тапочек» для моей машины, купленных заботливым Кириллом. Однако, компенсация нанесенный ущерб по стоимости явно переплюнула!

Ну, а с размером Исаев как-то угадал.

— Значит, принц отыскал-таки свою золушку, и вернул ей обе туфельки, — задумчиво протянула я вслух, укладывая кеды обратно в коробку. И усмехнулась. — А про носки забыл.