Чужая

Глава 19. Никита

— Что ты имела ввиду, Оксан?

Моя знакомая переводит на меня слегка недовольный взгляд и заявляет:

— Ты причина, Ник!

— Я, — хмыкаю я. — А подробнее?

Оксана раздражённо передёргивает плечами, проходит к одному из кресел и садится:

— Таня тобой очарована, если ты не в курсе.

— То есть она соврала о том, что встречала у своей комнаты Е... элю, чтобы привлечь моё внимание?

— Не тупи, Громов, — фыркает девчонка. — Таня собственноручно украла брошь и подложила её под подушку Эльвиры, ну а затем и соврала, что видела её у комнаты. Чтобы подставить. Чтобы избавиться от соперницы.

— Но... я не давал ей поводов думать, что у нас может что-то быть. Я с ней и не общался толком.

— Зато она в своих мечтах уже расписала ваше будущее, — выразительно ведёт бровями Оксана. — Можешь поверить мне на слово — ещё немного, и у меня появится аллергия на твоё имя. Как думаешь, Никите, понравится моё платье? — елейным голоском начинает она передразнивать подружку. — Как считаешь, Никита заметил новый блеск на моих губах, тот, что ты мне одолжила? Никита-Никита-Никита! И прошу заметить, я вовсе не искала её общества, чтобы бесконечно слушать о тебе, она сама решила таскаться за мной хвостиком и говорить-говорить... А когда мы наткнулись на ваш поцелуй, который, кстати, я не прочь с тобой обсудить, — играет девчонка бровями, — Таня и притихла. Она даже на ужин спустилась отдельно от меня, чему, впрочем, я тогда не придала особого внимания. Но теперь-то всё ясно.

— Да уж, — тру я лицо ладонью. — Ясно.

— Кстати, интересное замечание, — продолжает Оксана. — До того, как ты геройски уберёг нашу Танечку от падения, — помнишь, тогда перед этим вашим дурацким футболом, — она проявляла подобный интерес к Стасику. Возможно, у неё сдвиг на парнях, которые её почти не замечают.

Возможно.

Я прохожу к окну, но ничего за ним не вижу, думая, что делать. По сути, подстава глупая, если знать все подводные камни, о наличии которых мне сейчас рассказала Оксана. Неужели Таня и не подумала о том, что моя знакомая сможет её раскусить? Или ей не было до этого дела, потому что ни кураторам, ни директору знать о её чувствах ко мне неоткуда?

То есть расчёт был лишь на поимке с поличным?

Ладно.

Я разворачиваюсь к Оксане и спрашиваю:

— Директора навестить не хочешь?

— Думаешь, мне поверят на слово? — хмурится она. — Доказательства играют против Эли.

— Но ему будет полезно узнать об этом всём. Чтобы провести нормальное расследование, а не рубить сгоряча. Элю могут отправить домой без веской причины, понимаешь?

— А ты не хочешь, чтобы она уезжала, — хмыкает Оксана.

— А ты хочешь? — спрашиваю я грубо.

— Нет, конечно, — закатывает она глаза к потолку, а затем поднимается с кресла. — Пойдём. Я и сама думала об этом.

Мы выходим из комнаты, и Оксана, хмыкнув, спрашивает:

— Так вы с Элей теперь вместе?

— Не совсем.

— Как интересно... Но ты этого хочешь, да?

— Оксан, — бросаю я на её недовольный взгляд, мол, прекрати.

Девчонка лукаво улыбается и замечает:

— Какие же вы скрытные, Ник, но спасибо, что Эля хотя бы покраснела, когда я задавала ей те же вопросы!

— А ты слишком любознательная, — усмехаюсь я.

— Здесь очень мало развлечений, если ты не заметил, — наигранно тяжело вздыхает она.

Мы сворачиваем к лестнице и слышим оклик Стаса:

— Эй, вы куда?

Он догоняет нас на лесенках и спрашивает:

— Вы что-то придумали? Как помочь Эле? Что?

— Её подставила Таня, — отвечает Оксана. — Идём рассказывать об этом директору.

— Таня? Наша Таня? — недоумевает тот. — Но зачем?

— Спроси у Никиты, — усмехнувшись, бросает она на меня выразительный взгляд.

— Заткнитесь оба, — прибавляю я шаг, сворачивая в коридор второго этажа.

Я едва замечал Таню, к чему эти намёки? Не я виноват в том, что у девчонки не всё в порядке с головой.

Второй раз за этот вечер я мчусь по коридору не разбирая дороги. Но теперь у меня есть цель. Дверь кабинета директора. Её я и распахиваю без предварительного стука.

Все шесть пар глаз обращаются ко мне. Станислав Викторович усмехается и качает головой, Лилия Александровна хмурится, Анжелика выглядит оскорблённой такой наглостью, Таня ещё сильнее вжимается в спинку кресла, на котором сидит. Ева... В её медовых глазах горят любопытство и настороженность.

Я перевожу взгляд на Жевнова, сидящего за своим массивным столом и глядящего на меня заинтригованным взглядом, и твёрдо говорю:

— Эльвира не воровала брошь.

— Её нашли у неё под подушкой! — заявляет пострадавшая. — Она воровка! Все это видели!

— Надеюсь, у других побольше мозгов, чем у тебя, — зло бросает Ева.

— Спасибо, Эльвира, за столь ценное замечание, — усмехается директор, заставляя её покраснеть и опустить глаза, а затем обращается ко мне: — Никита, ты что-то видел? Что-то, что поможет нам разобраться в данной ситуации?

— Не я, — делаю я шаг в сторону, чтобы он мог увидеть мою знакомую. — Но у Оксаны есть что вам рассказать.

— Это занятно, — переводит он взгляд на Таню, которую буквально начинает трясти. Смотрит секунду, а затем просит присутствующих: — Будьте любезны подождать в коридоре, пока я побеседую с Никитой и Оксаной.

— Господи, но всё же очевидно! — с недовольством поднимается со своего стула Анжелика и указывает пальцем на Еву: — Она воровка, и её место в тюрьме!

— Вам всем там место, Анжелика, разве нет? — улыбается Жевнов. — Но вы здесь. Вам посчастливилось получить шанс на исправление. И будет разумно твердо убедиться в том, что Эльвира решила такой шанс упустить, верно?

Девчонка недовольно поджимает губы и выходит за дверь вслед за остальными.

— А он хорош, — шепчет рядом со мной Оксана. — Интересно, у него есть подружка?

Она хмыкает и, отравив свои блестящие волосы за спину, вышагивает к стулу перед директорским столом модельной походкой. Я едва не ржу и иду вслед за ней, предварительно ободряюще подмигнув Еве. Нет, я ни в чём не уверен, просто пытаюсь держать лицо.

Тоже присаживаюсь на мягкий стул, на котором до меня сидела Ева и скрещиваю руки на груди.

Жевнов едва заметной улыбкой отмечает для себя мою позу и обращается к моей подруге:

— Слушаю тебя, Оксана.

— Сердечные дела, Игорь Олегович, — обворожительно улыбается та и рассказывает всё то, что до этого рассказала мне.

Директор ни разу её не перебивает, слушает внимательно и с интересом. У меня складывается впечатление, что он даже веселится про себя. По крайней мере, его взгляд нет-нет да блеснёт лукаво. И когда Оксана заканчивает, Жевнов, вздохнув, откидывается на спинку своего офисного кресла и, приложив указательный и средний пальцы к подбородку, с интересом смотрит на меня.

— Что ж, я благодарен вам за то, что добавили мне понимания. — Он вновь облокачивается на стол и интересуется: — Вы в курсе, за какое преступление здесь Татьяна Каримова?

— Однажды я спросила у неё об этом, — равнодушно пожимает плечами Оксана. — Она не захотела рассказывать, и я решила не настаивать.

— Потому что проявила тактичность по отношению к другу или тебе безразлична судьба едва знакомого человека?

Оксана краснеет под пронзительным взглядом директора и ничего не отвечает, а Жевнов переводит взгляд на меня.

— Мы пришли к вам как к директору, — усмехаюсь я. — А не как к психологу.

— Виноват, — тихо смеясь, сдаётся он. — Но скажите, откуда такая уверенность в том, что Эльвира не совершала этого преступления?

— Я хорошо её узнал, Игорь Олегович, — дергаю я одним плечом. — У Эльвиры не было причин воровать брошь. Плюс она и правда не настолько глупая, чтобы прятать её под своей подушкой.

— Как вариант, она не думала, что правда раскроется так быстро и хотела перепрятать её чуть позже понадёжней.

— Она не воровала брошь, — повторяю я, сжимая зубы.

— Эльвира не похожа на воровку, — заявляет Оксана. — Она безразлична к украшениям, как и к собственному внешнему виду. Она... она словно выше всего материального. Зачем ей эта брошь? Откуда она бы вообще о ней узнала? А Таня живёт вместе с... Не помню я, как её зовут. И мне не стыдно, если что.

— Ранее я не пытался тебя пристыдить, Оксана, — улыбается директор. — Профессиональный интерес, не более. Итак, вернёмся к нашей проблеме, — кивает он. — Вы правы, всё сходится. Татьяна привыкла добиваться желаемого хорошо известным ей способом. Будь это внимание родителей, одобрение подруг или же интерес понравившегося мальчика. И наш случай не стал исключением. Клептомания — это болезнь, которую девочка использует себе на пользу, но с которой, увы, пока не готова бороться.

— Так она здесь за воровство? — искренне удивляется Оксана. — Тогда всё и так ясно! Зачем вы вообще нам морочите головы?

— Татьяне нужна помощь, — тихо замечает директор. — Я хотел понять, готовы ли вы ей её оказать.

— Каким образом? — спрашиваю я.

— Поговорите с ней. Дайте ей понять, что готовы поддержать её, если она сама во всем признается. Что это будет первым шагом на пути к выздоровлению.

— Вы смотрите на меня, — усмехаюсь я. — Хотите, чтобы я её обнадёжил? Чтобы она загналась на счёт меня ещё сильней?

— Нет, Никита, я жду, что ты будешь с ней честным, несмотря на то, что очень сильно хочешь помочь другой девушке. Как тебе задачка? Справишься?

— Вы странный, Игорь Олегович, — тихо замечает Оксана, с нотками восхищения и озадаченности в голосе.

Жевнов тихо смеётся и пожимает плечами, мол, что есть, то есть, и вновь смотрит на меня:

— Готов попробовать, Никит?

— Да.