Чужая жизнь

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В понедельник утром Фифи с трудом вылезла из постели. Все выходные она то заливалась слезами, то глядела в окно, надеясь, что сейчас на улице неожиданно появится Дэн и все снова будет в порядке.

Но в воскресенье вечером она поняла, что он не собирается возвращаться, и весь остаток жизни, который для нее будет хуже смерти, она проведет, расплачиваясь за свои ошибки, которые привели к тому, что Дэн ушел. Она чувствовала, что вина практически за все ссоры и скандалы лежит на ней.

Мысль о возвращении на работу вселяла в нее сегодня страх. Ее сослуживцы начнут расспрашивать ее о выкидыше, а может, и о смерти Анжелы, если они узнали из газет, что Фифи имеет непосредственное отношение ко всей этой истории. Отвечая на их вопросы, она не сможет скрыть того факта, что Дэн ее бросил. Если бы она только не задирала нос, гордясь своим счастливым браком! Она же все уши прожужжала своим сотрудницам: «Дэн сделал то-то», «Дэн считает так-то», словно ее муж был Мистером Совершенство.

Фифи никогда не признавалась на работе, что ее родители не одобряли их брака и что они с Дэном живут в жалкой двухкомнатной квартире на убогой улице. Как же она сможет теперь объяснить, почему ее брак рухнул?

Если бы она знала, куда пошел Дэн, она бы еще вчера побежала к нему и умоляла бы вернуться. Но Фифи понятия не имела, где его искать. Он часто говорил с ней о своих товарищах по работе, но всегда только о том, как они выглядят, какие забавные привычки или увлечения имеют, какие смешные истории ему рассказывают. Дэн ни разу не сказал: «Оуен живет там-то и там-то» или «Джек ездит сюда на поезде из Кэтфорда». Но даже если бы Фифи и знала, в каком районе они живут, это вряд ли могло ей помочь. Лондон огромный город, а она даже не знала фамилий товарищей своего мужа.

Вместо того чтобы пойти сегодня на работу, Фифи хотелось отправиться на стройку, где работал Дэн, в Стоквелл. Но тогда она предстала бы в невыгодном свете перед своим начальником, так как Фифи уже столько времени не появлялась на работе, а теперь, когда Дэн от нее ушел, она нуждалась в работе сильнее, чем когда-либо. Кроме того, Дэн никогда не разрешал ей приходить на стройку. Он говорил, что там не место для женщин. Фифи подумала, что он, наверное, еще больше разозлится, если она выставит его на посмешище перед его начальником и товарищами.

Все, что она могла сейчас сделать, — это отправить ему письмо, написанное вчера ночью, и надеяться, что к тому времени, как Дэн его получит, он соскучится по ней настолько, что сразу же вернется домой.

— Рад видеть, что вы к нам вернулись, миссис Рейнолдс, — сказал мистер Анвин, войдя в офис и увидев ее на рабочем месте. — Надеюсь, вы уже окончательно выздоровели.

Мистер Анвин занимал видное место среди своих коллег-юристов, но в то же время по-доброму и с пониманием относился к своим подчиненным, не то что некоторые бестактные и бессердечные адвокаты в конторе в Бристоле. Мистер Анвин был некрасив — высокий и тощий, с похожим на клюв носом и сильно выдающимися вперед зубами, но, несмотря на это, он был женат на очаровательной блондинке, которая души в нем не чаяла.

— Да, спасибо, сэр, — ответила Фифи, думая о том, сколько еще людей ее сегодня об этом спросят и как долго она сможет притворяться, что все в порядке.

Мистер Анвин попросил Берил, новую сотрудницу, принести ему кофе, и снова повернулся к Фифи.

— Вы не против написать кое-что для меня под диктовку, миссис Рейнолдс? Сегодня я не буду слишком загружать вас работой, — сказал он улыбаясь. — Мне нужно составить два письма, но как только я их вам продиктую, вы можете заняться перепечатыванием документов или заполнением бланков.

К обеду пальцы на правой руке Фифи болели, но по крайней мере ей было чем объяснить свой унылый вид. Некоторые из сотрудниц приглашали ее присоединиться к ним во время ленча, не скрывая того, что хотят услышать от нее обо всем, что с ней произошло, но Фифи, извинившись, сказала, что ей еще нужно сделать кое-какие покупки, и отправилась на свое любимое место на берегу Темзы, чтобы все обдумать.

День был теплый, но пасмурный, и речка казалась серой и вялой, как и настроение Фифи. Она вспомнила, как радовалась, когда пришла сюда в первый раз. Она была счастлива оттого, что стоит рядом со знаменитой рекой и видит своими глазами достопримечательности Лондона, такие как здание английского парламента и купол собора Святого Павла. Тогда Фифи и вправду верила, что они с Дэном всегда будут вместе, невзирая на все невзгоды, встречающиеся на их пути.

Но без Дэна Лондон утратил свое очарование. Теперь это был всего лишь огромный, расползающийся во все стороны город, в котором многие чувствовали себя очень одинокими.

Фифи тоже страдала от одиночества. Однажды Дэн, чтобы поддразнить ее, сказал, что у нее нет настоящих друзей в Лондоне, только знакомые, и она поняла разницу, когда оказалась в беде. Тогда она возмутилась, привела в пример десяток людей, с которыми они познакомились, приехав в Лондон, и клялась, что любой из них одолжит ей денег, пустит переночевать и поможет чем бы то ни было.

Но теперь все, что ей было нужно, — это поплакаться кому-нибудь в жилетку, найти человека, который ее выслушает и позаботится о ней. Никто из ее знакомых не соответствовал этим требованиям. Иветта, мисс Даймонд, Стэн, Фрэнк — все они как-то отдалились от нее в последнее время. Так что Дэн был прав, говоря, что они всего лишь знакомые. Единственным человеком, на которого Фифи могла положиться, была Патти — она бы приехала в Лондон ближайшим поездом, если бы старшая сестра ей позвонила. Но Фифи не хотела ей звонить. Если она позвонит домой, ее мать будет торжествовать победу.

В письме Дэну Фифи объяснила, что если бы он не взял послание ее матери на работу, она бы прочитала его, сожгла и затем поставила бы Клару перед фактом, что либо они с Дэном приезжают вместе, либо она остается в Лондоне. Фифи написала мужу, что для нее он действительно был важнее кого бы то ни было, что она уже столько времени обходилась без своих родителей и может обходиться без них и дальше. Но обойтись без Дэна Фифи не могла.

Тем вечером она возвращалась домой от станции метро в подавленном настроении. За целый день, проведенный на работе после нескольких недель безделья, она совсем выбилась из сил.

Фифи зашла в магазин, чтобы купить хлеба. Миссис Визерспун, владелица магазина, была занята беседой с Эвой Прайс. Обе женщины обернулись, когда в магазин вошла Фифи.

— Если вы сплетничаете обо мне, то можете продолжать, я не буду вам мешать, — насмешливо сказала Фифи, полагая, что им уже известно о том, что Дэн ее бросил.

— Мы говорили не о тебе, милая, — возразила миссис Визерспун. — Мы просто строили догадки, что еще может случиться на Дейл-стрит.

Что-то в ее голосе заставило Фифи отвлечься от своих проблем. Обычно миссис Визерспун говорила тихо, почти шепотом, возможно, потому, что большую часть дня сплетничала, но сейчас ее голос был пронзительным и испуганным.

— Мы не можем обвинить в этом Альфи, ведь он сидит под замком, — сказала Эва еще более испуганным голосом, чем миссис Визерспун.

— Что случилось? — спросила Фифи.

— А ты не слышала? — удивилась миссис Визерспун. — Сегодня весь день на нашей улице дежурит полиция!

— Я сегодня была на работе, — сказала Фифи, — и сейчас иду домой. Это как-то связано с Дэном?

— Нет, милая. Это Джон Болтон. Он мертв. Они нашли его тело в реке сегодня утром, — ответила Эва, тяжело вздохнув. — И это не несчастный случай. Полицейские начали расследование по делу об убийстве.

Ссора с Дэном заставила Фифи забыть о мужчине в «ягуаре» и о Джоне Болтоне. Но эта ужасная новость снова оживила все ее подозрения.

— Нет! — воскликнула она, неожиданно почувствовав слабость.

— Вера заходила ко мне сегодня утром за сигаретами, — сказала миссис Визерспун, положив свою тяжелую грудь на прилавок. — Она пожаловалась, что Джона не было всю ночь и что когда он вернется, она всыплет ему по первое число. Прошло всего пару часов, и вдруг нагрянула полиция. Я сразу поняла, что с Джоном что-то случилось, как только увидела полицейскую машину. Бедная Вера! Некоторые из соседей не испытывают к ней сочувствия, потому что Джон был не в ладах с законом, но как по мне, она всего лишь несчастная женщина, потерявшая мужа. Мне ее искренне жаль.

— Как это ужасно, — слабым голосом произнесла Фифи. Она вдруг отчетливо представила, что бы она почувствовала, если бы полицейские сказали ей, что Дэн мертв. — Они кого-то подозревают?

— Не думаю, — ответила Эва. — Они задавали множество вопросов, но Джон никогда не обсуждал с нами свои дела.

— Некоторые говорят, что на самом деле он занимался рэкетом, — сказала миссис Визерспун с горящими глазами. — Если это так, тогда он сам виноват в том, что произошло. Но бедная Вера… Я так волнуюсь за нее, она сама не своя.

Для Фифи это было слишком. Она вдруг поняла, что ни секунды больше не может оставаться в магазине. Она бросила на прилавок деньги за хлеб, извинилась и выбежала на улицу.

Когда Фифи открывала входную дверь, ее из кухни увидел Фрэнк.

— Как прошел день на работе? — спросил он.

— Хорошо, спасибо, — ответила Фифи, желая как можно быстрее скрыться в своей квартире, потому что она была слишком напугана.

— Ты слышала о Джоне Болтоне? — спросил Фрэнк и вышел ей навстречу.

Фифи тяжело вздохнула. Она не могла показаться невежливой и убежать наверх.

— Да, мне только что рассказала об этом миссис Визерспун. Ужасно, не правда ли? Словно на Дейл-стрит и без этого мало несчастий.

— Здравый смысл подсказывает мне, что смерть Джона никак не может быть связана с тем, что случилось с Анжелой. — Фрэнк печально покачал головой. — Но как можно объяснить убийства двух людей, живших на одной улице, если они никак между собой не связаны?

— Я уверена, что между ними есть связь. Джон играл в карты в доме Маклов, — несколько резко сказала Фифи.

— Да, но не больше одного раза, и он точно не был там на последней игре, — задумчиво произнес Фрэнк. — Конечно, он мог назвать имена тех, кто там был. Может, гости Альфи боялись, что он на них донесет?

Фифи не могла больше разговаривать с Фрэнком, ей казалось, что ее ноги сейчас подкосятся.

— Извините, но я очень устала. Мне нужно подняться к себе и приготовить чаю, — сказала она.

— С тобой все в порядке, милая? — спросил Фрэнк, подходя ближе. — Ты белая как мел.

— Мне просто нужно немного посидеть и отдохнуть, — ответила Фифи, пытаясь улыбнуться.

— Пускай Дэн сегодня купит на ужин что-нибудь повкуснее, — сказал он, отечески похлопав ее по плечу. — И ложись спать пораньше.

Фифи стало еще хуже. Фрэнк еще не знал, что Дэн от нее ушел, а сейчас, дрожа от страха, она просто не могла рассказать ему об этом.

Пока Фифи разговаривала с Фрэнком, Нора Даймонд полоскала в ванной чулки и слышала их разговор. Она быстро прошла в свою гостиную и закрыла дверь, прежде чем Фифи начала подниматься по лестнице, потому что не хотела никого видеть.

Она повесила чулки сушиться на спинку стула и сделала себе большую порцию джина с тоником. Нора уже сняла свой рабочий костюм с поясом и сейчас была одета в халат, который надевала дома. Обычно она выпивала немного джина, но сегодня большая порция была ей просто необходима для того, чтобы успокоить нервы.

В субботу Нора слышала, как Фифи с Дэном ссорились: она убирала в гостиной, и дверь была открыта. Когда Дэн поспешно сбежал вниз по лестнице, мисс Даймонд посмотрела в окно и увидела, как он уходит с рюкзаком на плече.

Несколько раз в течение выходных Нора слышала, как Фифи плакала. Ее сердце подсказывало ей подняться наверх и успокоить Фифи, но разум возражал, что это не ее дело и что если бы Фифи хотела с кем-то поговорить, то она сама пришла бы к ней.

Этим утром Нора видела Фифи в окно, когда та шла на работу. Девушка выглядела очень элегантно в застегнутом наглухо синем жакете, узкой юбке и в туфлях на шпильках. Ее сияющие светлые волосы рассыпались по плечам. Это зрелище разбудило в душе мисс Даймонд воспоминания о тех временах, когда ее собственное сердце было разбито, но она все равно привела волосы в порядок, нанесла макияж и с поднятой головой пошла навстречу житейским невзгодам.

Нора любила и Фифи и Дэна и не могла винить в случившемся кого-то из них. Какими бы ни были причины их разрыва, это было просто ужасно — Рейнолдсы были такой чудесной парой!

Но сегодня мисс Даймонд волновалась совсем по другому поводу — из-за смерти Джона Болтона.

Миссис Визерспун информировала окружающих о всевозможных проблемах и несчастьях лучше, чем Би-би-си. Нора всего лишь зашла купить чаю, и ей немедленно сообщили о смерти Джона Болтона.

Это известие ее потрясло и напугало, но Нора смогла справиться с чувствами и отреагировала именно так, как миссис Визерспун и ожидала от нее, высокомерной мисс Даймонд, холодной и твердой, как и ее фамилия.[19]

За двенадцать лет, прожитых на Дейл-стрит, Нора поняла, что, когда ее соседи не знали чего-нибудь о ком-то из новых жильцов, они придумывали то, что подсказывало им воображение. Об Иветте говорили, что она была участницей французского Сопротивления, Стэн иногда оказывался героем Второй мировой войны, но чаще просто нелегальным иммигрантом. Когда Фифи только приехала сюда, ходили слухи, что она модель. Впрочем, эти слухи быстро утихли, когда Фифи честно рассказала о себе правду.

Нора очень удивилась, когда узнала, что некоторые считали ее врачом, отстраненным от практики. Она могла объяснить это только тем случаем, когда в первую неделю жизни на этой улице оказала первую медицинскую помощь мужчине, которого сбила машина. На самом деле она приобрела свой небогатый медицинский опыт во время войны, когда добровольно исполняла обязанности медсестры в Дорсете. Но Нора не стала развеивать этот миф, потому что он служил ей надежным прикрытием.

Джон Болтон был единственным человеком, знавшим о ней правду. Он помог ей, когда ей было абсолютно не к кому обратиться, но по молчаливому соглашению они никогда никому не говорили о том, что знакомы. Даже Вера, его жена, ничего об этом не знала.

Нора села в кресло и закрыла глаза. Она старалась не думать о прошлом. Но теперь Джон был мертв, завтра или послезавтра газеты напечатают сенсационные статьи о его жизни, и ей казалось правильным вспомнить сейчас, каким он был в молодости. Тогда он был смелым и великодушным. Благодаря недюжинному уму, привлекательной внешности и прекрасному образованию он мог бы завоевать весь мир. К сожалению, Джон Болтон ступил на скользкую дорожку, но даже это не уменьшило ее благодарности и любви к нему.

Норе был тридцать один год, когда она познакомилась с Джоном. Это случилось в пятидесятом, сразу после того как Регги от нее сбежал. Она снова взяла свою девичью фамилию Таккет, потому что хотела побыстрее забыть, что когда-то была миссис Эмми Регги Сомс.

Друг из Плимута познакомил ее с владельцем ночного клуба «Звездный свет» в Сохо. Тот искал на должность менеджера зрелую и стильную женщину, и ее друг подумал, что она прекрасно подходит для такой работы. Джон работал в этом клубе старшим барменом.

Несмотря на все, что Эмми Таккет пришлось пережить из-за Регги, она все еще была способна кружить головы мужчинам. Сейчас она поправилась и красила волосы, чтобы скрыть седину, но тогда у нее была прекрасная золотисто-каштановая шевелюра и идеальная фигура. Ей говорили, что она похожа на Аву Гарднер, и она сделала такую же прическу, как у кинозвезды: с одной стороны волосы отброшены назад, а с другой спускаются волнами на плечи.

Даже в пятидесятом, задолго до того как Сохо стал ассоциироваться с разгульным образом жизни и стрип-барами, этот район уже был центром деятельности преступных группировок. Но для Эмми Таккет, которая почти всю жизнь провела в Дорсете, он казался волнующим и изысканным местом. Ей потребовалось несколько недель, чтобы заметить обратную сторону медали. Клуб на Грик-стрит был обставлен элегантной мебелью, его клиентами в основном были аристократы и очень богатые люди. Ее работа заключалась в том, чтобы встречать посетителей и следить, чтобы они хорошо проводили время. Кроме того, она еще руководила двадцатью «хозяюшками», которые не давали скучать одиноким мужчинам.

Нора любила свою работу и гордилась ею. За свои услуги «хозяюшки» получали плату, а Норе полагался процент от каждой из них. Она из кожи вон лезла, чтобы быть в курсе дел каждой из девушек, советовала им, как одеваться, какие прически делать, и прилагала все усилия, чтобы посоветовать клиенту подходящую девушку. Она была честной и никогда не выделяла кого-либо из своих подчиненных, распределяя всю работу поровну, в отличие от менеджеров других клубов. Существовало правило, запрещающее «хозяюшкам» сопровождать клиентов домой, так как клуб немедленно закрыли бы, превратись он в рассадник проституции, и Нора тщательно следила за порядком.

Ей нравилась ее новая жизнь. Нора наконец избавилась от всех тревог и страданий, которые причинил ей Регги, и зарабатывала по пятьдесят фунтов в неделю (раньше, работая секретарем, ей едва удавалось заработать десять). Каждый вечер она общалась с интересными и привлекательными людьми и снимала маленькую уютную квартиру практически рядом с клубом.

Все девушки были слегка влюблены в Джона Болтона, старшего бармена. Это объяснялось не только тем, что ему было всего двадцать пять лет, что он был красив и опрятен, в то время как большинство посетителей страдали лишним весом и им давно перевалило за сорок. Джон обладал прекрасным чувством юмора и мог очаровать кого угодно.

Для того чтобы влюбиться в Джона, достаточно было просто посмотреть на него, в его загадочные темно-синие глаза, на черные волосы и гладкую оливково-смуглую кожу. В первый вечер работы Норы он угостил ее двойным виски и подмигнул, понимая, что она нервничает. Это он рассказал ей, кто из посетителей VIP-клиенты, а кто — потенциальные нарушители спокойствия. Он также советовал ей, кого из девушек следует поощрять, а кто из них может стать источником проблем.

Шесть месяцев Нора была на седьмом небе от счастья. Она перестала вспоминать о своих опустошенных банковских счетах, унижении и стыде, через которые ей пришлось пройти по вине Регги. Иногда она даже была ему почти благодарна, так как сейчас ее жизнь стала более насыщенной, интересной, и Нора абсолютно ни от кого не зависела.

Но затем случилось нечто непредвиденное. В клуб пришли трое мужчин. Все трое были крупного телосложения, крепкие, с грубыми голосами и лицами со следами чьих-то кулаков, но в сшитых на заказ дорогих костюмах и золотых часах. Таких типов можно было увидеть в Сохо на каждом углу. Они зарабатывали себе на жизнь рэкетом, разбоем или воровством, но всегда сорили деньгами и в «Звездном свете» обычно вели себя безупречно.

Но эти трое пришли не для того, чтобы приятно провести вечер. Они явились, чтобы увидеться с Норой. Они потребовали, чтобы она сказала им, где сейчас Регги, аргументируя это тем, что он проиграл им пятнадцать тысяч фунтов, и показали ей долговую расписку с его подписью.

Конечно, Нора попыталась объяснить им, что Регги ограбил ее и сбежал и что она понятия не имеет, где его искать. Но они заявили, что она его жена и должна им заплатить.

Нора просто не приняла всерьез их требования, сказав, что к ней это никакого отношения не имеет и никакой ответственности за мужа она не несет. Когда мужчины, не поднимая шума, ушли, Нора подумала, что они с ней согласились.

Но следующей ночью после полуночи, когда она только вернулась домой с работы, в дверь позвонили. Она открыла дверь, думая, что это соседка сверху, но это оказались те мужчины.

Они отодвинули ее в сторону и вломились в квартиру. Пока один из них держал Нору, чтобы она не позвонила в полицию, остальные перевернули вверх дном всю квартиру, вытащили ящики комода, обыскали шкафчики и даже книжные полки, а когда нашли только двадцать фунтов у нее в кошельке, начали ей угрожать.

Один из мужчин держал руки Норы у нее за спиной, в то время как их главарь, которого они называли Граф, угрожая, приставил нож к ее щеке.

— У тебя смазливое личико, и я полагаю, ты хочешь, чтобы оно таким и осталось. Заплати нам, и твое желание исполнится.

Нора перепугалась. Она инстинктивно поняла по жестокому взгляду холодных синих глаз Графа, что он с удовольствием изуродует ее на всю жизнь. Она заплакала и повторяла им снова и снова, что у нее нет денег кроме тех, что она зарабатывает в клубе. Тогда Граф сказал, что его устроит, если Нора будет выплачивать им долг постепенно, по пятьдесят фунтов в неделю, и он будет приходить к ней в клуб каждую пятницу, чтобы забрать деньги. Когда они уходили, унося с собой деньги из ее кошелька, Граф в дверях обернулся и изобразил на лице зловещую ухмылку.

— Даже и не думай обращаться в полицию, иначе однажды проснешься в больнице с заново перекроенным лицом. И не пробуй убежать. Мы быстро выследим тебя и заставим пожалеть о содеянном.

Нора догадалась, что они узнали о том, что она происходила из богатой семьи, и не поверили, что Регги забрал все. Она также поняла, что, выбрав обычную неприметную работу в магазине или конторе, она никогда не привлекла бы их внимания. Но, устроившись в ночной клуб Сохо, она могла бы с тем же успехом напечатать объявление о своем местонахождении в национальной газете.

Нора не осмелилась пойти в полицию, опасаясь, что бандиты исполнят свою угрозу. Но она также не могла оставить квартиру и работу. Она платила им на протяжении пяти недель, каждый раз умоляя снизить цену, ведь это было все, что она зарабатывала. Она была сама не своя от страха и тревоги, не могла есть и спать, а несколько фунтов, отложенных на черный день, скоро закончились.

Но в одну из пятниц Граф заявил, что теперь Нора должна платить им по сто фунтов в неделю, так как, выплачивая долг такими мизерными суммами, она не рассчитается с ними до пенсии.

Нора слезно умоляла его, повторяя, что не может зарабатывать такие деньги. Но Граф только рассмеялся.

— Ты сидишь на мешке с золотом, — сказал он, ухмыляясь. — Ты, конечно, не очень чувственна, но я знаю парней, которые заплатят по тридцать или даже по сорок фунтов, чтобы тебя оттрахать. Давай, подумай над этим и перестань скулить. На следующей неделе мы придем за сотней.

Когда Нора вышла из клуба, к ней подошел Джон.

— Что происходит, милая? — спросил он.

— Ничего, — ответила она, пытаясь улыбнуться, но была так напугана, что вся дрожала.

— Я знаю эту шайку, — сказал он без обычной улыбки. — Что им от тебя нужно?

Она попыталась отделаться от него, соврав, что один из них приглашал ее на свидание и разозлился, когда она отказала. Но Джона было нелегко обмануть, и Нора чувствовала на себе его изучающий взгляд каждый раз, когда разговаривала излишне резко с девушками или с клиентами.

В следующую пятницу Нора не находила себе места от страха. У нее не было даже пятидесяти фунтов, так как ей пришлось заплатить за квартиру.

Бандиты пришли в девять, пока в клубе было не много посетителей, сели за столик в дальнем углу бара и кивком подозвали Нору к себе. Она так боялась Графа, что даже не смогла сказать ему, что у нее в кошельке только сорок фунтов.

— Ты меня не послушалась, — презрительно произнес Граф. — Мне это не нравится. Так что шевелись энергичнее, кукла! За тобой должок, и я за ним вернусь.

Нора с трудом дошла до служебной комнаты. Она сильно дрожала. Как только Нора вошла в комнату, ее тут же стошнило. Две девушки вошли туда и увидели ее, но она сказала им, что это, должно быть, пищевое отравление.

Нора все еще стояла, склонившись над раковиной, когда к ней подошел Джон.

— Я никогда не слышал, что пищевое отравление можно заработать, всего лишь поговорив с крысой, — сказал он, но он не насмехался над ней, а говорил с сочувствием и тревогой в голосе.

Норе пришлось все ему рассказать. Джон взял мокрую салфетку и вытер ей лицо, затем обнял и дал выплакаться.

— Я хотел бы обнадежить тебя и сказать, что они не выполнят свою угрозу, — тихо произнес он. — Но боюсь, что они не остановятся ни перед чем. Видишь ли, твой муженек задолжал деньги не им, а их боссу. А они боятся его так же, как ты боишься их, так что они сделают все, чтобы добиться своего.

— И что мне теперь делать? — заплакала Нора, догадавшись, что Джон должен знать, кто их босс. — Я не могу достать деньги, и я не могу пойти в полицию, так как они выследят меня, куда бы я ни уехала! Я не могу жить в таком страхе.

— Я тебя спрячу, — произнес Джон. — Тебе придется оставить эту работу и квартиру. Я не смогу защитить тебя, если ты останешься здесь. А теперь делай все, как я скажу, и все будет в порядке.

План Джона состоял в следующем. Нора должна была пойти в клуб и вести себя как обычно. Он сказал, что скорее всего бандиты установили за ней наблюдение, чтобы убедиться, что она не сбежит. Тем временем он все обдумает и даст ей знать, когда все будет готово.

Весь вечер Нора была как на иголках. Клуб был набит до отказа, все «хозяюшки» были заняты, — они танцевали или сидели с клиентами. Пока Нора вертелась между столиками, проверяя, хватает ли всем выпивки, улыбалась и болтала, чтобы удостовериться, что все счастливы, ее не покидало ощущение, что кто-то за ней пристально наблюдает. Она знала Сохо достаточно хорошо, чтобы понять, что человек, влиятельный настолько, чтобы нанять инфорсеров,[20] вполне мог также нанять информаторов и шпионов, и Джон, помогая ей, подставлял себя под удар.

Но Джон все не подходил к ней, и к двум часам ночи, когда джаз-банд уже доигрывал последнюю композицию, Нора решила, что он решил не вмешиваться. Она как раз проверяла заказ напитков для одной большой компании, когда к ней подошел Чарлз Лоунс, постоянный клиент «Звездного света», и пригласил на танец.

Над Чарлзом в клубе слегка подтрунивали, так как его манеры и произношение выдавали выпускника Итонского колледжа. Он всегда носил смокинг, белую рубашку с плиссированной грудью и галстук-бабочку. Чарлзу было немного за шестьдесят, но он хлестал виски как воду. Все предполагали, что он унаследовал огромное состояние, так как он покидал клуб одним из последних и постоянно совершал непродолжительные поездки в Париж и на юг Франции, как правило, с женщиной вдвое моложе его.

Нора редко танцевала с клиентами, особенно перед закрытием клуба, когда они напивались в стельку, и потому колебалась.

— Давай же, милая, — сказал Чарли, наклоняясь к ней. — Джон попросил меня о тебе позаботиться, но я смогу это сделать, только если ты будешь вести себя так, словно я мужчина твоей мечты.

Нора посмотрела через плечо Чарлза. Джон смешивал коктейль. Он взглянул на нее и подмигнул, затем снова отвел взгляд.

Чарлз прекрасно танцевал. Он легко двигался, и, как обычно, количество выпитого на него ничуть не влияло.

— Верь мне, — прошептал он на ухо Норе. — Что бы я ни сказал и ни сделал, подыгрывай мне.

До самого закрытия клуба он делал вид, что пытается вскружить ей голову, а затем произнес достаточно громко, чтобы слышали все, что он приглашает ее где-нибудь посидеть. Нора подумала, что если кто-то из наблюдателей увидит, что они с Чарли уходят вместе, то он решит, что она воспользовалась советом бандитов, и утром они придут к ней за деньгами.

Когда Нора и Чарлз вышли из клуба, Джона нигде не было видно. Дункан, один из барменов, остался, чтобы закрыть клуб на ночь.

На улице воздух был чистым и прохладным по сравнению с пропахшим дымом клубом. Но вокруг было довольно много людей, большинство из которых были навеселе.

Нору и Чарлза ждало такси, и Чарли помог своей спутнице сесть в машину. Нора оглянулась назад, но не заметила никого, кто бы мог за ними наблюдать.

— Вимпоул-стрит, — сказал Чарлз водителю. Затем он снова сел на свое место и приложил палец к губам Норы, предупреждая, чтобы она ничего не говорила и не спрашивала, что будет дальше, так как водитель может услышать.

Оказалось, что Чарлз действительно жил на Вимпоул-стрит, но как только такси уехало, он сразу же увел Нору оттуда. Он привел ее на конюшни, расположенные на задворках соседней Харлей-стрит, в маленькую квартирку над тем, что раньше было стойлами.

Квартирка была чистая, но со спартанской обстановкой. Из мебели там были только кровать и пара стульев, да еще печка в кухне. Чарли сказал, что эта квартира принадлежала одному его другу и в ней обычно жил кто-то из его прислуги. Но сейчас друг уехал из страны и попросил Чарлза присмотреть за его жилищем. Чарли извинился за отсутствие комфорта и пообещал, что придет утром и принесет Норе поесть, но предупредил, чтобы она не выходила из квартиры, никому не открывала дверь и не включала свет в гостиной.

В этой квартире Нора прожила две недели и чуть не сошла с ума от скуки и одиночества. Чарлз приходил почти каждое утро и приносил еду, книги или журналы. Он также принес Норе туалетные принадлежности и одежду, так как вечернее платье и туфли на шпильках, в которых она сюда приехала, не вписывались в обстановку. Он никогда не задерживался дольше чем на несколько минут, и если и знал, что происходило в клубе, не проронил об этом ни слова.

Нора даже собственной тени боялась. Она вздрагивала от малейшего шороха и каждый раз, услышав, что на конюшни заехала машина, думала, что это за нею приехал Граф со своей шайкой.

На двенадцатый день Чарлз принес ей газету.

— Посмотри на третьей странице, — сказал он, лукаво улыбаясь.

Статья называлась «Разыскивается похищенная „хозяюшка“». Там также была фотография Норы, сделанная в «Звездном свете».

Она с некоторым удивлением прочитала, что в ночь, когда Чарлз привел ее сюда, ее соседи слышали, как она возвратилась домой где-то в полтретьего ночи, а немного позже в ее дверь кто-то вломился, послышались мужские голоса, крики и грохот переворачиваемой мебели. Выглянув из дверей своих квартир, они увидели двух человек, которые тащили кого-то по лестнице в бессознательном состоянии. Это скорее всего и была Эмми Таккет.

Чарлз рассказал, что теперь Джон знал: человека, который стоял за шайкой Графа, зовут Джек Трумен. Нора вспомнила, что видела его в «Звездном свете» в первую неделю работы. Это был крупный мужчина с темными волосами, грубыми чертами лица и холодным взглядом. Одна из девушек сказала Норе, что он является владельцем нескольких клубов, казино и так называемых «отелей» в Паддингтоне, где процветала проституция. Еще тогда Нора подумала, что этому человеку лучше не переходить дорогу.

Позже в тот же день к ней зашел Джон и сказал, что Эмми Таккет должны считать пропавшей без вести. Это он придумал ее новое имя — Нора Даймонд, достал фальшивые документы и номер идентификационного кода. Он в шутку называл ее «женщина, которой никогда не было», но предупредил, что если она когда-нибудь нарушит свою легенду, то окажется в большой опасности. Джон сказал, что Джек Трумен не знает, что такое жалость, и всех, кто когда-либо перешел ему дорогу, заставляет горько об этом пожалеть.

От прически а-ля Ава Гарднер и шикарной одежды пришлось отказаться. Нора покрасила волосы в темно-каштановый цвет и завязала их в тугой узел. Чарлз купил ей подобающие степенной женщине темно-синий костюм и туфли-лодочки, и превращение завершилось: она стала грозной и непогрешимой мисс Даймонд.

Затем она наконец смогла выйти из той квартиры над конюшней, и Джон отвез ее в одну из свободных квартир на Дейл-стрит.

Он знал, что квартира освободилась, потому что сам жил на той же улице в доме номер тринадцать с родителями и двумя сестрами. Джон решил, что это идеальное место для Норы, потому что он сможет продолжать за ней присматривать. В то же время он не мог сам договориться за нее с мистером Кэпелом, хозяином квартиры, потому что не хотел, чтобы кто-то знал, что они с Норой как-то связаны. Мисс Даймонд сказала мистеру Кэпелу, что только что приехала из Эссекса, чтобы найти работу в Лондоне.

Со дня переезда на Дейл-стрит, встречаясь с Джоном на улице, она только кивала и улыбалась ему, словно была едва с ним знакома. По-другому было нельзя, но Нора отдала бы все, чтобы их дружба могла продолжаться. Она ненавидела Кеннингтон, квартира внушала ей отвращение, и на тот момент у Норы не было денег, чтобы отремонтировать ее или хотя бы как-то украсить. Но здесь она чувствовала себя в безопасности. Внизу жил Фрэнк, а вверху над нею — молодая семья.

Джон забрал для нее некоторые вещи из ее прежней квартиры, пока ждал там ее обидчиков, но как бы она ни была тронута этим его поступком, в действительности ей приходилось снова начинать все с нуля.

На этот раз Нора искала работу, не полагаясь на свою внешность. Она все время боялась, что ее узнают.

Сначала, только приехав в Лондон, Нора чувствовала себя очень одинокой. Там, в Дорсете, были ее друзья, дальние родственники и знакомые, которые не были ей безразличны, так же, как и она им. Но когда Эмми исчезла, Нора больше никогда не могла с ними увидеться. Она плакала, сжигая свою записную книжку с адресами и телефонами. Кем она была, лишившись прошлого?

Однако скоро мисс Даймонд устроилась на работу в телефонную компанию и некоторое время спустя дослужилась до руководящей должности. Теперь под ее началом работали восемнадцать молодых телефонисток. Эта работа некоторым образом напоминала ей ту, прежнюю, но теперь Нора не выглядела так шикарно и не могла позволить себе с кем-либо сблизиться из-за страха выдать свое прошлое.

Нора всегда с любовью относилась к Джону, хотя то, что он связался с криминальными элементами, очень ее огорчало. Даже до знакомства с Верой и женитьбы на ней, до того как Джон выкупил у хозяина дом номер тринадцать, его имя было связано с самыми опасными и нечистыми на руку бизнесменами Сохо, которых Нора знала. Среди них были Питер Рахман, беспринципный владелец трущоб, который заламывал непомерные цены за жилье, сдаваемое наивным и испуганным иммигрантам из Вест-Индии, Рональд Бисдейл, курировавший подпольные азартные игры, и Альберт Паркин, который занимался рэкетом.

Два года назад Нора узнала, что Джон связался с Джеком Труменом. В газете напечатали статью об открытии нового ночного клуба в Сохо, принадлежащего Трумену, а на фотографии был запечатлен Джон за барной стойкой.

Нора знала, что Джон был достаточно умен, чтобы остаться неузнанным в ту ночь в ее квартире, когда он избил Графа и его шайку. Она также знала, что он никогда не раскроет ее тайну. Но Норе было неприятно думать, что Джон мог пойти работать к такому негодяю, как Джек Трумен. Что заставило человека, рисковавшего когда-то жизнью, чтобы помочь беспомощной женщине, сотрудничать с преступником, от которого он ее спас?

Но трезво взглянув на ситуацию, Нора поняла, что Джон мог сильно измениться за эти десять лет. Он всегда стремился к «хорошей жизни» и выбрал кратчайший путь к достижению своей цели. Все говорили, что он преступник и гангстер. Он отсидел в тюрьме и, возможно, совершил немало плохих поступков, которые разрушали идеальный образ, созданный Норой. Мисс Даймонд наивно полагала, что он пошел работать на Трумена, потому что бывшему заключенному было нелегко найти работу.

Со стороны все выглядело именно так. Почти каждый вечер она видела, как Джон Болтон во фраке и галстуке-бабочке выходил из дому, а затем утром возвращался на машине. По слухам, Вера снова была счастлива, ведь ее муж много времени проводил дома — ей пришлось нелегко, пока Джон сидел в тюрьме.

Однажды в пятницу вечером, больше года тому назад, Нора Даймонд увидела, как Джон вместе с Джеком Труменом входил в дом номер одиннадцать, а Альфи, стоя в дверях, улыбался, как Чеширский кот.

Трумен мало изменился за прошедшие годы, хотя теперь его волосы из темных сделались седыми. Нора знала, что сейчас ему около шестидесяти, но выглядел он значительно моложе и находился в хорошей форме.

Она не могла бы сказать, что потрясло ее больше — мысль о том, что Джон может иметь что-то общее с таким слизняком, как Альфи, или тот факт, что человек, который изуродовал бы ее, если бы нашел, сейчас находился от нее через улицу. Испугавшись, Нора задернула шторы, закрыла дверь на замок и дрожа села в кресло, каждую минуту ожидая, что в ее дверь сейчас вломятся.

Но к следующему утру она успокоилась. Несомненно, у Джона была серьезная причина привести Трумена к Альфи, и она никак не была связана с Норой. Мисс Даймонд сказала себе, что бизнесмены такого рода, как Трумен, проворачивающие дела в Сохо, часто нанимают таких мерзавцев, как Альфи. А так как Джон вырос на Дейл-стрит и знал Альфи всю свою жизнь, то, наверное, он решил, что тот может быть полезен его боссу.

Нора больше ни разу не видела, чтобы Джон входил в дом Маклов. Зато несколько раз она видела там Джека Трумена, часто в компании мужчин помоложе и так же хорошо одетых. Нора пришла к выводу, что они не против посетить такие трущобы, если ставки или сами игры их устраивают. Конечно, она не была в восторге от визитов Трумена в дом напротив, каждую пятницу у нее душа уходила в пятки, зато это заставило ее наконец обратиться в агентство, занимавшееся арендой недвижимости, и Нора надеялась, что скоро сможет уехать отсюда.

К своему стыду, Нора, узнав об аресте Маклов, не испытала ничего, кроме облегчения. Ни ярости от того, что они сделали с собственным ребенком, ни даже жалости к Анжеле, только облегчение, потому что Трумен больше не будет сюда приезжать.

Но сейчас Джон был мертв, и, как заметил Фрэнк в разговоре с Фифи, непохоже, что убийство двух людей, живущих на одной улице, чистой воды совпадение. Нора подозревала, что в доме номер одиннадцать происходило нечто более серьезное, чем просто азартные игры, и что Джона убили, потому что он мог об этом рассказать.

Она понимала, что теперь должна пойти в полицию и рассказать им о Джеке Трумене, но тогда они непременно спросят, почему она до сих пор молчала. Когда после смерти Анжелы у нее брали показания, ее спрашивали, знала ли она или могла бы описать кого-либо из тех, кто посещал дом Маклов, но Нора довольно бестактно ответила полицейским, что не имеет привычки следить за людьми из окна. Теперь невозможно было пойти на попятную. Она не могла назвать Трумена, не рассказав, откуда она его знает, а это могло пролить свет на ее прошлое и поставить ее жизнь под угрозу.

Нора подошла к окну и посмотрела на улицу. Возле дома номер тринадцать стояла полицейская машина.

— Бедная Вера, — прошептала она, и на глазах у нее появились слезы сочувствия.

Бо́льшую часть вечера Фрэнк потратил на уборку в кухне и на приведение в порядок содержимого кухонных шкафчиков. Когда он вошел в гостиную, на улице уже совсем стемнело. Он подошел к окну, чтобы задернуть шторы, прежде чем включить свет, но задержался, потому что увидел выходящую из дома Иветту. К его удивлению, она шла под руку с мужчиной.

После всех тревог и страданий прошлых недель и сегодняшней новости о смерти Джона Болтона это зрелище немного подняло ему настроение. Фрэнку нравилась француженка, и за все те годы, что она жила напротив, он не слышал, чтобы у нее был бойфренд. Было слишком темно, чтобы разглядеть, одета ли она во что-то нарядное или нет, но Иветта, казалось, передумала уходить, так как начала вырываться.

Фрэнк улыбнулся, увидев, что мужчина обхватил ее за талию. Иветта столько лет жила как монахиня, и ей, вероятно, нелегко было согласиться куда-нибудь выбраться. Фрэнк задернул шторы, не желая показаться любопытным, и услышал, как через несколько секунд от ее дома отъехала машина.

Он включил лампу и телевизор, но, потянувшись за трубкой, подумал, что надо бы зайти к Стэну и предложить ему вместе наведаться в «Стрелок». Последние недели Фрэнк, как и Иветта, почти не выходил из дому, и пора было положить этому конец.

Следующим утром в пятнадцать минут девятого Фифи вышла из дому и направилась на работу. Она плохо спала, так как мысли об Анжеле, о Дэне, а также о теле Джона Болтона, которое вытащили из реки, не давали ей покоя.

Моросил мелкий дождь, и было довольно холодно. Шагая по улице, Фифи с неудовольствием подумала о предстоящей зиме. Окна в их квартире были со щелями, а газовый камин казался древним и малоэффективным. Фифи знала, что большую часть времени будет мерзнуть. Если Дэн не вернется домой, прочитав ее письмо, лучшим решением для нее будет найти соседку и снять комнату на двоих, так как страдать в тепле гораздо легче, чем в холоде.

Она была уже на полпути к станции метро, когда с ней поравнялась синяя машина, притормозила и медленно поехала рядом. В машине сидели двое мужчин, обоим было лет по тридцать.

— Эй, Фифи! — позвал ее из окна мужчина, сидевший рядом с водителем. — Ты ведь Фифи? Дэн сказал, что ты блондинка, высокая и красивая!

Как только Фифи услышала имя Дэна, ее сердце забилось с бешеной скоростью. Мужчины походили на рабочих, потому что были одеты в спецовки.

— Да, я Фифи, — сказала она, останавливаясь и слегка наклоняясь, чтобы лучше их разглядеть. У водителя были темно-рыжие курчавые волосы, и она подумала, что это, наверное, плотник, которого Дэн всегда называл Редом.[21] Он казался несколько угрюмым. У другого мужчины были светло-русые волосы и невзрачное лицо. Он был небрит, но его улыбка показалась Фифи приятной.

— Как там Дэн? — спросила она.

— Значит, это ты! Слава Богу! — воскликнул тот, что сидел на пассажирском сиденье. — Мы заезжали к тебе домой, но ты, должно быть, недавно ушла. Мы видели уже как минимум шесть блондинок, и две из них обругали нас последними словами, когда мы обратились к ним. Наверняка они подумали, что мы хотим их снять. Видишь ли, Дэн попросил нас найти тебя и отвезти к нему. Он заболел.

Фифи моментально запаниковала.

— Что с ним? Где он? — спросила она.

Мужчина, сидевший на пассажирском сиденье, вылез из машины и наклонил переднее сиденье, чтобы Фифи смогла забраться назад.

— Залезай, и мы тебе все расскажем, пока будем ехать, — сказал он.

На дорогах везде были пробки, но как только они проехали Императорский военный музей, водитель свернул с Кеннингтон-роуд в направлении Кэмбервелла.

Мужчина со светло-русыми волосами сказал, что его зовут Мартин, а рыжего водителя Дел.

— Наш босс забрал в воскресенье нескольких рабочих к себе, чтобы кое-что сделать, — произнес Мартин, обернувшись к Фифи. — Это за Эльтам-вей. Твой Дэн неважно себя чувствовал, но накануне в субботу он сильно напился. Вечером ему стало еще хуже, и босс сказал, что ему лучше остаться у него на ночь. Но вчера Дэну не полегчало, он был не в состоянии работать. Босс сказал нам, что Дэн все время звал тебя, и велел нам поехать сюда и привезти тебя к нему.

Фифи сильно встревожилась. Дэн никогда не болел и был слишком независимым, чтобы утруждать кого-либо заботой о себе, а особенно своего начальника. Должно быть, он очень серьезно болен.

— О Боже! — воскликнула она. — Что с ним?

Мартин пожал плечами.

— Босс сказал, что у него лихорадка, высокая температура и все такое. Дэн слишком слаб, чтобы подняться с постели.

— Ваш начальник послал за врачом? — спросила Фифи.

— Я не знаю, думаю, что да, — сказал Мартин. — Он просто вызвал нас и велел без тебя не возвращаться.

Фифи понятия не имела, где находится Эльтам-вей, на что она похожа и как до нее добираться. Но когда Фифи задала еще несколько вопросов о Дэне и получила лаконичные ответы, у нее создалось впечатление, что Мартин и Дел не в восторге оттого, что им пришлось поработать таксистами.

Вне себя от тревоги за Дэна Фифи переживала еще и из-за того, что пропустит рабочий день. Проработав всего один день после большого перерыва, она показала бы себя не с лучшей стороны, снова пропустив работу. Но Дэн, несомненно, был для нее важнее. Она подозревала, что в субботу он так напился, что заснул прямо на улице и простудился. Сейчас по ночам было холодно и сыро. А вдруг у него воспаление легких?

— Я думала, Эрни живет в Эссексе, — сказала она, вспомнив вдруг слова Дэна.

— Кто? — спросил Мартин не оборачиваясь.

— Ваш начальник, — ответила она.

— О, он не самый главный, — беззаботно произнес Мартин. — Он всего лишь управляющий на стройке. Настоящий босс — Кен, но он редко бывает на стройке, а больше занимается планированием.

— А, понятно, — сказала Фифи и снова замолчала.

Они проехали через Нью-кросс и Льюисхэм, о которых она слышала, но сама там ни разу не была.

— Мы уже близко? — спросила она, после того как викторианские террасы Льюисхэма остались позади и они выехали на более широкую и удобную дорогу, по обе стороны которой росло много деревьев и возвышались недавно построенные дома.

— Да, близко, — ответил Дел.

Они свернули в пригород и ехали по двусторонней проезжей части. Вокруг были дома, соединенные общей стеной по двое, построенные в тридцатых-сороковых годах. Возле домиков раскинулись симпатичные садики, а позади них начинались поля. Фифи полагала, что начальник стройки вполне может жить в районе, который напоминал ей Хэнбури в Бристоле.

Они съехали с широкой дороги на другую, поуже, а затем поехали по узенькому проезду, обсаженному с двух сторон живой изгородью, из-за которой Фифи не видела, куда они направляются.

Только теперь она ощутила легкое беспокойство. Фифи не знала, где она находится, у нее почти не было с собой денег, и она увидела этих людей сегодня впервые в жизни. Может, не стоило так поспешно садиться к ним в машину?

Но Фифи прогнала эти тревожные мысли. Конечно же, они везли ее к Дэну, зачем еще им было ее искать? Это чудесно, что Дэн наконец хочет ее видеть, а добравшись до дома его босса, она сразу же позвонит на работу и все объяснит.

Дорога стала гораздо хуже и резко пошла вверх. Фифи наклонилась вперед, ожидая увидеть в конце дороги дом. Но когда они въехали на холм, ее взору открылись обширные поля, где на несколько миль не было ничего, кроме большого сарая и нескольких построек поменьше.

— А где же дом? — спросила Фифи. Дождь усилился и теперь громко барабанил по крыше автомобиля. Может, из-за дождя сарай казался особенно зловещим и заброшенным.

— Ах да, дом! — воскликнул Мартин. — Он за сараем, его отсюда не видно.

Фифи заметила перемену в его голосе, и ей не понравился многозначительный взгляд, который он бросил на Дела.

Ее сердце учащенно забилось, когда она поняла, что ее обманули. Они придумали всю эту историю с заболевшим Дэном, только чтобы привезти ее сюда. Фифи не знала, зачем им это понадобилось, но подозревала, что это и есть та самая опасность, о которой ее предупреждала Иветта.

Здравый смысл говорил ей, что нельзя подавать виду, что она обо всем догадалась. Она должна им подыгрывать, и как только они выпустят ее из машины, она попробует убежать.

Но когда Мартин открыл дверь, Фифи посмотрела на свою обувь. На ней были ее любимые туфли с заостренными носами, изящные, но очень удобные, с каблуками не выше пяти сантиметров. Ей не удастся убежать в них по размокшей земле. К тому же на ней была узкая юбка. Они сразу же поймают ее.

— Выходи, — сказал Мартин, отодвигая переднее сиденье и подавая Фифи руку, чтобы она могла выбраться.

Дел тоже вышел из машины и, обойдя ее сзади, схватил Фифи за свободную руку, отрезав все пути к бегству.

То, как они ее держали, служило еще одним доказательством того, что ее страхи были не напрасны.

— Но ведь Дэна здесь нет, — мрачно сказала она, — что вы задумали?

— Ты можешь хоть немного помолчать? — нетерпеливо проговорил Мартин. — Пойдем, а то мы промокнем до нитки.

Фифи попыталась вырваться, но они держали ее мертвой хваткой, прижав к стене сарая.

Фифи с отчаянием оглядывалась по сторонам. Было всего девять часов утра, но вокруг не было ни души: ни человека, выгуливающего собаку, ни фермера на тракторе, никого. Фифи не увидела ни одного дома. Справа от нее был лесок, за которым, возможно, находилось какое-то жилье, но остальное пространство занимали поля с пшеницей или ячменем, с которых недавно убрали урожай. Сарай и постройки казались довольно крепкими. Сарай был из листового железа, а на двери висели две тяжелые цепи и огромный амбарный замок. Теперь Фифи испугалась по-настоящему. Она слышала, как колотится ее сердце. Желудок Фифи начал судорожно сжиматься. Пока Дел открывал дверь, Мартин продолжал крепко ее держать.

— Пожалуйста, скажите мне, в чем дело! — взмолилась Фифи. — Я не сделала вам ничего плохого. Зачем вы привезли меня сюда? Где Дэн? Почему вы это делаете?

— Ты заткнешься наконец? — спросил Дел, открыв дверь и снова схватив ее за руку. Сарай был пуст, не считая нескольких тюков сена. Фифи уперлась каблуками в землю, отказываясь идти внутрь, пока ей не скажут, зачем они ее сюда привезли.

Мартин и Дел, кажется, разозлились не на шутку, но только приподняли ее за руки, внесли в сарай и потащили по усыпанному соломой полу к конструкции, похожей на большую клетку.

— Ты останешься здесь, пока босс не решит, что с тобой делать дальше, — разъяснил ей Дел и, открыв дверь, втолкнул Фифи внутрь, а затем запер дверь на замок. — Кричи сколько влезет, здесь тебя все равно никто не услышит. Мы вернемся немного позже.

— Не уходите, пожалуйста, — попросила Фифи, подбежав к прутьям и вцепившись в них, потому что ноги вдруг отказались ей служить. — Просто скажите, почему вы это делаете? Что я такого натворила? — спросила Фифи, и по ее щекам покатились слезы.

Она не видела сострадания на лице Дела, лишь желание поскорее сесть в машину и уехать отсюда. Но Мартин, похоже, чувствовал себя неловко.

— Там есть вода и одеяло, — он показал в угол клетки.

— Не делайте этого! — закричала Фифи. — Мои родители сразу же обратятся в полицию, как только узнают, что я пропала. Я работаю в юридической фирме! Я не тот человек, который может исчезнуть и никто о нем не вспомнит!

— Ты слишком много болтаешь, — ответил Дел, равнодушно взглянув на нее. — Давай, Март, пошли.

Фифи закричала так громко, что ее, наверное, было слышно на несколько километров. Но на мужчин это не произвело никакого впечатления. Дел и Мартин вышли, захлопнув за собой дверь, и Фифи услышала лязг цепи, когда они закрывали замок.

Через несколько секунд машина уехала.

Фифи больше не кричала. Она знала, что вокруг нет ни души, и молчала, чтобы услышать, если кто-то действительно подойдет к сараю. Она плакала и проклинала себя за глупость, из-за которой села в машину к незнакомым людям.

К десяти часам Фифи тщательно обследовала клетку, но не нашла ни одного слабого прута или чего-нибудь, что помогло бы ей сбежать. Клетка, вероятно, предназначалась для хранения дорогих товаров на складе, например спиртного. Она была из стали, со слегка приподнятым над землей полом, и сломать или согнуть ее было невозможно. Высота клетки была около трех метров. На полу сарая виднелись следы, по ним можно было предположить, что клетку доставили сюда с помощью погрузчика. Причем недавно, так как на ней не было следов пыли или паутины.

В сумочке у Фифи не нашлось ничего полезного. Она уже попыталась открыть замок с помощью пилочки для ногтей, но только сломала ее. У нее даже не было книги или газеты, чтобы скоротать время.

Сарай был очень большим, выше, чем двухэтажный автобус, и очень мрачным, так как свет проникал сюда только сквозь узкие горизонтальные окошки под самой крышей. Места здесь хватило бы для десятка тракторов или другой сельскохозяйственной техники, но сарай был пуст. Здесь не было даже мусора, что наводило на мысль о том, что из него недавно все вынесли и с тех пор помещением не пользовались.

Матрас и одеяло оказались в хорошем состоянии — сухие и пахнущие чистотой, словно их только что принесли из какого-то дома. Это свидетельствовало о том, что человек, организовавший ее похищение, не такой уж изверг, или же о том, что ее собираются здесь продержать довольно долго.

Фифи села на матрас и задумалась. Сколько времени пройдет, прежде чем кто-то начнет беспокоиться из-за ее исчезновения? На работе ничего не смогут сделать. Они не могут ей позвонить, а так как никто не знает, что Дэн ее бросил, то ее отсутствие их разве что рассердит. Фрэнку станет интересно, где она пропадает, но прежде пройдет не меньше двух дней. То же самое можно сказать и о мисс Даймонд.

Фифи оставалось только надеяться, что Дэн, прочитав ее письмо, решит вернуться. Но, не найдя ее на Дейл-стрит, он скорее всего подумает, что Фифи уехала в Бристоль к родителям сразу после работы. Будет ли он ждать ее возвращения? А вдруг он решит, что она проводит ночь с другим мужчиной?

Может, Фрэнк расскажет ему о визите Мартина и Дела? Тогда ее муж точно поймет, что случилась беда!

Фифи тяжело вздохнула, понимая, что ее похитители скорее всего ее обманули. Вряд ли они стали бы лишний раз показываться на глаза ее соседям, которые могли их опознать, если собирались ее похитить. Скорее всего они просто поджидали ее в машине.

С какой стороны ни посмотри, беспокоиться о ней начнут только дня через два, а то и позже. И потом, как они смогут ее найти? Им даже неизвестно, откуда начинать поиски.

Предупреждение Иветты об опасности не давало Фифи покоя. Она не сомневалась, что это как-то связано с тем, что она в субботу ходила в полицию. Но откуда Мартин и Дел об этом узнали? И откуда им было известно, что с ней на выходных не будет Дэна?

Перебирая в уме обрывки информации, собранные за последние несколько недель, Фифи пришла к выводу, что кто-то из людей, работающих на стройке с Дэном, каким-то образом связан с Альфи и его гостями. Скорее всего, именно этот человек организовал нападение на Дэна, сообщив Альфи о том, во сколько Дэн уходит домой. А когда они с Дэном поссорились, этот человек воспользовался возможностью, чтобы ее схватить.

Но на стройке работали десятки мужчин — и любой из них мог быть родственником или дружком Альфи. Фифи спрашивала себя, мог ли Дэн рассказать своим приятелям о том, что она постоянно говорила об убийстве и все время наблюдала за соседями из окна? Она не представляла, что Дэн мог такое сделать. Но вдруг ее поведение разозлило его настолько, что он решил выпустить пар?

Но почему они ее схватили? Какая им от этого могла быть польза? Фифи уже рассказала обо всем, что знала, в полиции!

Время тянулось медленно, и беспокойство Фифи нарастало. Людей не похищают просто так, без причины. Обычно так делают, чтобы заставить человека замолчать или получить за него выкуп. Последнее в ее случае было маловероятно. Все на их улице знали, что у Фифи напряженные отношения с семьей, и в любом случае ее родители не были богаты. Так что ее похитили, чтобы заткнуть ей рот.

Фифи предполагала, что Джона Болтона убили потому, что он слишком много знал. Но что, по их мнению, могла знать она? Они думали, что она что-то видела из окна?

Дэн говорил, что полицейские, которым дают взятки, часто предупреждают преступников об опасности. Могло ли случить так, что мужчине в «ягуаре» рассказали о том, что она узнала в нем одного из картежников, которые ездили к Альфи?

Должно быть, так и было. И скорее всего, он боялся, что Фифи сможет его опознать.

Но независимо от того, зачем она им понадобилась, Фифи прекрасно понимала, чем все это может закончиться. Им придется ее убить, потому что она запомнила лица мужчин, которые ее сюда привезли.

От одной мысли об этом Фифи покрылась холодным потом, а ее сердце учащенно забилось. Господи, если бы только она не пошла тогда в полицию!