Чужая жизнь

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

— Я нашел ее, — вот и все, что Дэн смог сказать Кларе, позвонив Браунам в отель из больницы.

Он не знал, плакать ему или смеяться, бегать по потолку и по стенам или упасть на колени и благодарить Бога. Он просто не мог сейчас выражаться членораздельно.

— Расскажите им об этом вы, я не в состоянии, — попросил Дэн, передавая трубку стоявшему рядом с ним полицейскому. — Скажите им, что я перезвоню позже, когда смогу взять себя в руки, — добавил он, улыбаясь, как идиот.

Он прошел по коридору, ведущему в отдельную палату, куда положили Фифи, и в спокойном месте, подальше от других людей, остановился возле окна, выходившего на автостоянку. На улице все еще лил дождь, и было уже совсем темно, хотя еще и восьми не было. Но сегодня он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, а такое блаженное состояние не хотелось портить многословными объяснениями.

Дэн никогда не забудет, как они ехали обратно по этому узкому проезду. Фифи сползала с пассажирского сиденья, а Молния все время пыталась пристроить свою длинную морду ему на плечо, в то время как Клайв засыпал его градом вопросов.

В «скорую помощь» Дэн позвонил из дома Клайва, после того как Фифи впервые дали попить. Забавно, но многие люди жалуются, что умирают от жажды, хотя на самом деле понятия не имеют, на что это похоже. Дэн получил полное представление о такой смерти, когда увидел, как Фифи пьет. Если бы он ей позволил, она, наверное, выпила бы и полведра. Но Дэну было известно из старых фильмов о ковбоях, что если сразу выпить слишком много воды, то тебя стошнит.

Он сам не знал, как ему удалось внятно и связно объяснить полицейским по телефону, кто он такой и что в сарае остался труп Иветты Дюпре, объяснить им, как туда проехать, и сказать, чтобы на Хест-роуд немедленно прислали «скорую помощь». Но не успел Дэн выпить чашку чая, как в дверь уже звонили.

Вспомнив Джин, маму Клайва, Дэн улыбнулся. Она была самой обычной домохозяйкой, в цветастом фартуке и с химической завивкой на голове. Джин очень испугалась, когда Дэн ворвался в дом сразу за Клайвом, неся Фифи на руках. Несомненно, несколько недель парнишка будет говорить только об этом происшествии, сводя свою бедную маму с ума. Надо будет позвонить Джин, объяснить ей все и поблагодарить, не говоря уже о том, чтобы извиниться за то, что он втянул ее сына в потенциально опасную ситуацию.

Пока местные полицейские везли их в больницу, Фифи смогла сказать только, что Иветта покончила с собой. По выражению лица Фифи Дэн понимал, что ей о многом хотелось рассказать, но сейчас она была слишком слаба. Дэн испытывал практически те же чувства. Он знал, что скоро ему придется подробно объяснить в полиции, какую роль он сыграл в этом деле — пока что он только кратко объяснил им все в общих чертах, — но сейчас он думал только о том, что Фифи была жива. Врач сказал, что она скоро поправится, так как она молода и у нее сильный организм, а в ее ситуации это главное.

Дэн почувствовал руку на плече. Рядом с ним снова стоял полицейский. Это был располагающий к себе человек средних лет, полноватый и по-отцовски заботливый.

— Я сообщил все, что знал, вашим тестю и теще, — сказал он, тепло улыбаясь. — Но было трудновато рассказывать о том, о чем я и сам имею лишь смутное представление. Они уже едут. Я договорился, чтобы один из полицейских из Кеннингтона доставил их сюда. Вы хотели бы с ними поговорить? Может, мне поехать обратно на Хест-роуд и забрать вашу машину, пока вы будете их ждать?

Дэн глубоко вдохнул.

— Это не моя машина, а Джека Трумена. Я, наверное, уже говорил вам, что это он стоит за всем этим. Вам не сказали в полицейском участке Кеннингтона, удалось ли им его арестовать?

Полицейский слегка улыбнулся.

— Еще бы им это не удалось! Они сказали, что вы свершили довольно грубое правосудие. Это было неразумно, он очень опасный тип.

Тут Дэн вспомнил, что пистолет до сих пор лежит у него в кармане. Но он не мог сообщить об этом полицейскому, так как тогда Джонни пришлось бы несладко. Дэн решил выйти на улицу и спрятать оружие где-нибудь, прежде чем полиция Кеннингтона приедет сюда, а затем он собирался снова вернуться к Фифи.

— Боюсь показаться невежливым, — сказал Дэн, — но сейчас я хочу выйти из здания и покурить, перед тем как снова идти к Фифи. Я знаю, вам нужно взять у меня показания, но я еще немного не в себе. Вы не можете подождать?

Полицейский снова положил руку ему на плечо.

— Конечно, я могу подождать, сынок. Ты совершил очень мужественный поступок, и теперь твоя жена в безопасности благодаря тебе. Теперь иди и купи себе чего-нибудь поесть, похоже, что ты тоже почти не ел на этой неделе. Следователь Ропер захочет поговорить с тобой, когда приедет сюда, и будет нехорошо, если с тобой вдруг случится голодный обморок.

— Твои мама и папа скоро будут здесь, — сказал Дэн, через некоторое время садясь рядом с Фифи на кровать. Он завернул пистолет в полотенце, найденное в туалете, положил его в пластиковый пакет и спрятал под деревом, недалеко от хозяйственных построек больницы. Оружие вполне может полежать там до завтра. Дэн выкурил сигарету, выпил чаю с булочкой и наконец уговорил-таки медсестру разрешить ему повидаться с Фифи.

Но сейчас, оказавшись рядом с ней, Дэн не находил слов.

Фифи была очень худой и бледной, с тусклыми глазами и потрескавшимися губами, и в душе Дэна снова начал закипать гнев на того ублюдка, который сознательно оставил ее умирать с голоду. Фифи заглянула в глаза смерти, и, наверное, ей понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя и захотеть ему об этом рассказать.

Участковый полицейский сказал, что за время его службы было два случая, когда кто-то вешался, и они произвели на него неизгладимое впечатление. Как же должна себя чувствовать Фифи? Иветта была ей не посторонним человеком, а ее подругой, и к тому же Фифи пришлось оставаться некоторое время рядом с телом. Наверняка Фифи думала, что будет лежать там, пока тоже не умрет. Дэн уже начал жалеть, что возле сарая не оказалось никого из виновных в случившемся, он с удовольствием выместил бы на них свою злость.

— Так здорово снова согреться, — произнесла Фифи. Сразу после того как Дэн ее нашел, она не говорила, а каркала, но теперь, после того как ее напоили, ее голос просто был хриплым. Медсестра сказала, что они покормили ее супом и рисовым пудингом. Фифи, вероятно, просила еще, но ей объяснили, что нужно подождать, пока эта пища не усвоится.

В больнице ее помыли, расчесали и пообещали, что завтра она сможет принять ванну и вымыть волосы. Фифи сказала, что уже хорошо себя чувствует, но Дэн знал, что на самом деле это значило, что она чувствует себя лучше, чем прежде, но до нормального состояния ей еще далеко.

— Я думала, что ты о многом хочешь меня спросить, — сказала она. — Ты все еще на меня сердишься?

— Сержусь? — изумленно переспросил Дэн. — Конечно же нет. Почему я должен на тебя сердиться?

— Ну, в последний раз, когда я тебя видела, мы поссорились.

— Это было одиннадцать дней назад, — с упреком произнес Дэн. — Я забыл о ссоре в тот момент, когда получил твое письмо.

Он в двух словах рассказал Фифи, как вернулся на Дейл-стрит тем вечером и сразу же заподозрил неладное.

— Мне показалось, что прошло гораздо больше времени, — сказала она, взяв его руку и рассматривая ссадины на костяшках пальцев. — Я даже не уверена, какой сегодня день.

— Вторник, — ответил Дэн. — Ты пробыла там неделю. Но мне она показалась вечностью. Я с ума сходил от волнения. Только в субботу, когда приехали твои родители, мне удалось наконец добиться, чтобы к твоему исчезновению отнеслись серьезно.

Дверь открылась, и в палату вошли Клара и Гарри.

— Доченька! — воскликнула Клара, бросаясь к Фифи с распростертыми объятиями. — Ты не представляешь, как мы обрадовались, когда Дэн нам позвонил, хоть он почти ничего и не сказал.

Дэн наблюдал за воссоединением семьи. Фифи обняла маму и стала уверять ее, что ей уже гораздо лучше, но все равно в ее словах проскальзывал какой-то холодок. Более непринужденно она чувствовала себя с отцом. Она не выпускала его руки из своих ладоней, пока мать рассказывала ей о репортерах, мучительном ожидании и о том, как обрадовались ее братья и сестра, когда Клара позвонила им и сказала, что Фифи нашлась.

— Мы заберем тебя в Бристоль, как только тебя выпишут, — заявила Клара. — Тебе необходимо хорошо питаться и много спать, чтобы восстановить силы.

Лицо Фифи напряглось.

— Я остаюсь с Дэном, — возразила она.

Клара оглянулась и посмотрела на зятя. Тот пожал плечами.

— Дэн тоже поедет с нами, — сказал Гарри. — Мы вовсе не хотим вас разлучать.

— Конечно, Дэн тоже поедет, да, Дэн? — Клара обратилась к нему за поддержкой.

— Я сделаю так, как хочет Фифи, — сказал он. Он удивился, когда понял, что Клара не сознавала, что Фифи скорее всего и не предполагает, как все изменилось за время ее отсутствия. Ей действительно многое нужно было объяснить!

— Дэн! — с упреком воскликнула Клара, и он улыбнулся.

— Скажи ей сама, мама, — предложил он. — У Фифи, конечно, много талантов, но не думаю, что к ним относится дар ясновидения.

Клара неожиданно улыбнулась (словно солнце выглянуло из-за тучи), когда поняла, что он имел в виду.

Она повернулась к Фифи и погладила ее по щеке.

— Позволь мне представить тебе нашего нового зятя. Он просто замечательный. Лучшего мужа для своей дочери мы и желать не могли.

От искренней радости в ее голосе глаза Дэна снова оказались на мокром месте. Ему захотелось обнять Клару, ведь она не знала, как много ее слова для него значили.

— Вы подружились? — Глаза Фифи засияли.

— Мы подружились задолго до того, как он стал героем, — улыбнулась Клара. — Я всегда думала, что никогда не ошибаюсь, но в случае с Дэном я была не права.

— Папа? — Фифи посмотрела на отца.

Гарри улыбнулся.

— Должен признать, Дэн мне с самого начала понравился, но если бы я заявил об этом во всеуслышание, Клара устроила бы мне хорошую головомойку. Без него мы бы не пережили эту неделю, Фифи. Мы восхищаемся его смелостью и надеемся, что теперь Дэн станет членом нашей семьи.

Глаза Фифи наполнились слезами радости. Дэн с трудом сдерживался, чтобы не заплакать.

— Ты знаешь, что он сделал? — спросила Клара с изумленным выражением лица. — Перед тем как мы выехали из отеля, нам позвонил следователь Ропер. Дэн один пошел к тому ужасному гангстеру, который за всем этим стоял, и выследил его в его логове. Дэн избил его, связал и заставил признаться, где он тебя держит. Затем Дэн взял его машину и поехал тебя искать. Разве это не самый удивительный, смелый и романтический поступок, который только можно себе представить?

Несколько крупных слезинок скатилось по лицу Фифи, пока она смотрела на Дэна.

— Так вы к нам поедете? — спросила Клара.

Дэн кивнул, выражая свое согласие.

— Хорошо, мама, мы с удовольствием воспользуемся вашим приглашением. — Фифи смахнула слезы. — Ты даже не представляешь себе, как я рада все это слышать!

Визит родителей Фифи оставил у Дэна теплые воспоминания. Они, скорее всего, понимали, как и он, что Фифи пока не оправилась от потрясения, и потому не пытались ее расспрашивать или рассказывать ей, как они переволновались. Услышав, как мама Фифи говорит о Патти и сыновьях, можно было подумать, что они с Гарри приехали в Лондон, чтобы немного развеяться.

Дэн был счастлив просто сидеть у Фифи в ногах и слушать их разговор. Сейчас Фифи требовались только уверенность в завтрашнем дне и любовь. Завтра она в полной мере осознает, через что ей довелось пройти. Возможно, Фифи никогда не захочет об этом говорить.

Неожиданно дверь в палату приоткрылась и появилась голова полицейского, который привез родителей Фифи в больницу. Он поинтересовался, готовы ли Брауны ехать обратно в отель.

Клара обеспокоенно посмотрела на дочь, явно считая, что им еще слишком рано уходить.

— Поезжайте, — сказала Фифи. — И завтра возвращайтесь в Бристоль. Я знаю, вы не любите находиться далеко от дома, и потом вы нужны Патти и мальчикам.

Дэн понял, что за эту неделю Фифи повзрослела на несколько лет. В ее голосе слышалась забота о родителях, а лицо выражало нежность.

— Но мы не можем этого сделать! — Клара была обескуражена.

— Конечно можете, я уже иду на поправку, — беззаботно сказала Фифи. — И вам нет никакой необходимости оставаться в Лондоне. Когда меня выпишут, Дэн привезет меня в Бристоль. А пока я буду вам звонить.

Клара согласилась, но на ее ресницах блестели слезы. Дэн догадался, что она, как и он, боится расставаться с Фифи хотя бы на секунду.

Следователь Ропер приехал повидаться с Фифи, после того как ее родители ушли. Он не задавал вопросов, только сказал, что очень рад, что она сейчас в безопасности, и пожелал ей скорейшего выздоровления. Но затем полицейский попросил Дэна выйти с ним на несколько минут, чтобы поговорить.

Первым делом Ропер поинтересовался, почему Дэн не сообщил ему о Трумене.

Дэн не стал ходить вокруг да около.

— Я боялся, что кто-то в полиции допускает утечку информации, — ответил он. — Я не хотел рисковать.

Ропер нахмурился, но ничего не сказал.

— А кто рассказал тебе о Трумене? — спросил он.

— Я слышал, как люди в пабе болтали, что Джон Болтон работал на него, — соврал Дэн. — Я расспросил их подробнее и узнал, как он выглядит и что у него есть красный «ягуар». Вы должны были это выяснить, — многозначительно добавил Дэн. — И почему вы не нашли его отпечатков пальцев в доме номер одиннадцать?

— Как ни странно, но Трумен никогда не состоял на учете в полиции, — с сожалением признался Ропер. — Полицейские подозревали его, но за сорок лет не смогли ничего доказать, и даже не сняли отпечатки его пальцев. Трумену удавалось выходить сухим из воды, потому что его деятельность ограничивалась южным берегом Темзы.

— Но Болтон работал управляющим в одном из его клубов!

— Болтон работал в десятках клубов, — пожал плечами Ропер. — Мы все еще их проверяем. Ты же знаешь, что такие, как Трумен, манипулируют людьми с помощью страха. Никто не хотел рисковать, сообщая нам какую-либо информацию. Но довольно об этом. Что Фифи рассказала о своем похищении?

— Пока ничего, — сказал Дэн. — Только то, что Иветта повесилась. Это, должно быть, вызвало у моей жены настоящий шок, и я не уверен, что Фифи когда-нибудь от него оправится. Так что теперь это ваша задача — выяснить, почему такой могущественный человек, как Джек Трумен, водился с таким куском дерьма, как Альфи. Вот чего я никак не могу понять.

Ропер сказал, что вернется утром, чтобы встретиться с Дэном, и выразил надежду, что Фифи тоже захочет с ним поговорить.

— В одиночку выступить против Трумена — это было очень смело, — признал он, глядя на Дэна взглядом, в котором было восхищение и уважение. — Все в полиции удивлены тем, как ты спас свою жену. Пожалуйста, передай ей, что мы обязательно распутаем этот клубок. Дело о смерти Анжелы будет раскрыто, а виновные — наказаны.

После ухода Ропера Дэн попросил дежурную медсестру по палате позволить ему остаться на ночь рядом с Фифи. Он объяснил ей, что не может снова расставаться со своей женой и боится, что ее будут мучить кошмары. Сестра с пониманием отнеслась к его просьбе и сказала, что нет необходимости спать на стуле, так как она принесет ему раскладушку.

Когда Дэн снова зашел в палату к Фифи, она уже спала, так что он воспользовался предоставившейся возможностью, чтобы выйти на улицу и перекусить. Когда он вернулся, Фифи по-прежнему спала, и он тоже лег на раскладушку.

В маленькой комнате с опущенными шторами было очень уютно. Единственный ночник над кроватью мягко освещал тощий букетик цветов, купленный в ларьке возле ворот больницы.

Снаружи, в коридоре, было тихо, так как все посетители ушли, только время от времени слышались торопливые шаги медсестер, везущих тележку с лекарствами или просто проходящих мимо. Дэн знал, что завтра или послезавтра ему придется съездить домой за чистой одеждой для Фифи. Еще нужно было позвонить в «Стрелок» и попросить передать Стэну, Фрэнку и мисс Даймонд новость о том, что Фифи теперь в безопасности. Но хотя Дэн и хотел поделиться с ними радостной новостью и избавить их от переживаний, он также знал, что весть о смерти Иветты их расстроит. Может, француженка и была немного странноватой, но она прожила на Дейл-стрит долгие годы, и к ней все привыкли.

Странно, но ее смерть не вызывала в нем почти никаких чувств. Конечно, Дэн ужаснулся, увидев, как тело Иветты висит там, это было действительно страшно. Но, выйдя из сарая с Фифи на руках, он словно повернул выключатель и сразу забыл о француженке.

Теперь же ему не давали покоя вопросы. Когда Иветта это сделала? И пыталась ли Фифи ей помешать?

Дэн надеялся, что к утру Фифи придет в себя настолько, что захочет поговорить и начнет задавать вопросы. Тогда он действительно уверится в том, что она идет на поправку. Но он не знал, сможет ли ей объяснить, как он выяснил тот факт, что за похищением Фифи стоял Джек Трумен, умолчав о роли, которую сыграла во всей этой истории Нора Даймонд. Теперь Дэну самому стало интересно, что могло связывать ее с Труменом. Но он не думал, что Нора когда-нибудь ему об этом расскажет. Еще он не знал, стоит ли говорить Фифи о пистолете. Дэн предполагал, что она перепугается, узнав, что он вот так запросто ходил с оружием в кармане.

Так много вопросов все еще оставались без ответов! И если у него самого таких вопросов было множество, то у полиции их, безусловно, окажется еще больше. Но сейчас Дэну больше всего хотелось просто сжать Фифи в объятиях и по мановению волшебной палочки оказаться в каком-нибудь безопасном и прекрасном месте.

Он больше никогда не приведет ее на Дейл-стрит. Может, правильнее всего будет оставаться в Бристоле, чтобы ничто не напоминало ей о пережитом ужасе. Двадцатого сентября первая годовщина их свадьбы. Каким ужасным выдался этот год! Значит, обязательно должно случиться что-то хорошее!

Фифи неожиданно вскрикнула во сне. Дэн мгновенно вскочил с раскладушки и оказался возле ее кровати.

— Все в порядке. Я здесь, рядом, — ласково сказал он, обнимая ее.

Несколько секунд она смотрела на него, словно не понимая, где находится, с ужасом в глазах.

— Это были крысы, — прошептала она. — Здоровенные, как кошки. Они хотели на меня напасть.

— Единственная крыса здесь — это я, — сказал Дэн. — А я из породы ручных.

Она слегка улыбнулась.

— Этот сон был таким реальным, — вздохнула Фифи. — После смерти Иветты я больше всего боялась крыс. Мы слышали, как они шуршат и копошатся вокруг клетки ночью, но сами не видели ни одной.

— Когда она это сделала? — осторожно спросил Дэн, поворачиваясь так, чтобы опереться спиной о спинку кровати, и все еще не выпуская Фифи из объятий. — Ты это видела?

Фифи покачала головой и объяснила, как все произошло.

— Мне кажется, что под конец она сошла с ума. Она говорила по-французски, а потом сказала мне, что думала, будто рядом ее мать. Но это неудивительно, после всего, что ей довелось пережить.

Фифи начала торопливо рассказывать Дэну, через что Иветте довелось пройти в Париже, будучи еще девочкой. Дэна это потрясло. Его удивило не только то, что судьба была так жестока к Иветте. Он всегда считал, что Иветта просто старая дева, и уж конечно не мог представить, что она побывала в борделе.

— Ей, наверное, просто незачем было жить, — сказал он. — У нее не было никого, кто бы о ней позаботился.

— Не в этом дело, — тихо произнесла Фифи. Она повернулась к Дэну и уткнулась лицом в его грудь, крепко обхватив его руками. — Ой, Дэн, когда она мне об этом рассказала, все казалось каким-то нереальным. Все было нереальным, пока мы сидели в этом сарае. Но сейчас!

Она начала всхлипывать. Дэн обнимал ее, шепча ласковые слова, успокаивая Фифи и уверяя, что теперь ей ничего не угрожает. Он ожидал, что у Фифи будет нервный срыв, когда она осознает, что ей довелось пережить.

— Что казалось нереальным? — спросил он через некоторое время. Он подумал, что лучше всего дать ей возможность высказаться. — Ты имела в виду тело Иветты, висящее там?

— Нет, оно как раз было до ужаса реальным, — всхлипнула Фифи. — Я имею в виду все то, что Иветта мне рассказала.

Она снова спрятала лицо у него на груди.

Дэн заставил жену поднять лицо и вытер ее слезы уголком простыни.

— Так, может, этого и правда не было? Расскажи мне все, и я скажу, что думаю по этому поводу.

— Ты мне не поверишь, — прошептала она. — Никто не поверит.

— А ты попробуй, — прошептал Дэн.

— Это Иветта убила Анжелу.

Дэн чуть не рассмеялся и, наверно, не сдержался бы, если бы не подумал, что Фифи совсем утратила связь с реальностью.

— Она не могла этого сделать, милая. Может, она сказала тебе, что сделала это, но она определенно была не в своем уме. Может, она хотела сказать, что это ее вина, раз она не обратилась в полицию, хотя знала, как Маклы обращаются со своими детьми.

— Нет, Дэн, она правда это сделала! — выкрикнула Фифи.

И она рассказала ему обо всем, что случилось в ту пятницу, начиная с приезда игроков. Дэн понял, что Фифи повторяет слова Иветты. Сначала он просто слушал ее, но не принимал рассказ всерьез, но когда она начала рассказывать о том, как Иветта, спрятавшись в саду, увидела, как Молли предлагает Анжелу за деньги мужчинам, Дэн уже знал, что это правда. Он вдруг словно сам оказался в этом саду.

— Она слышала, как этот человек насиловал Анжелу наверху, — всхлипнула Фифи. — Иветта сказала, что его зовут Джек Трумен, и сегодня я слышала это имя от полицейских. Это его ты избил?

— Да. — Дэн нервно облизал губы. Его тошнило при мысли о том, что мужчина мог сделать такое с ребенком. — Продолжай. Что случилось дальше?

Фифи снова заговорила. Она рассказала о том, что случилось днем, до того самого момента, когда Иветта накрыла подушкой лицо Анжелы.

— Она правда это сделала, Дэн, я знаю, — плакала Фифи. — Она даже рассказала мне, что нашла чистую простыню, чтобы накрыть девочку.

Дэн был ошеломлен. Если бы он сегодня днем знал, что это Трумен изнасиловал Анжелу, он не ограничился бы его избиением. Он испытывал отвращение к этому человеку и ко всем остальным присутствовавшим там мужчинам. Поступок Иветты казался ему почти милосердным. Но, конечно, это было не так. Иветта должна была вызвать полицию в тот момент, когда поняла, что затевается, а не брать на себя роль Господа Бога, решая, что для девочки лучше — жить или умереть.

— Она, должно быть, сошла с ума! — воскликнул он, сбитый с толку рассказом жены. Другого объяснения просто не пришло ему в голову.

— Иветта сказала, что смерть Анжелы была меньшим злом, — печально проговорила Фифи, крепче прижимаясь к мужу. — И я думаю, она повесилась, потому что это тоже было меньшее из зол.

— Да, это спасло ее от суда, — мрачно сказал Дэн.

— Нет! — воскликнула Фифи, поднимая голову и глядя на него. — Я знаю, что ею двигало не это. Она была очень высоконравственным человеком и чувствовала, что заслужила наказание. Но если бы Иветта умерла от голода вместе со мной, это означало бы, что никто никогда не узнает о ее поступке. Даже если бы нас спасли, сомневаюсь, что ее бы повесили, учитывая обстоятельства. Покончив с собой, она приняла то, что считала достаточным наказанием для себя.

— Черт! — Больше Дэн ничего не смог сказать.

Некоторое время они молчали. Фифи лежала у Дэна на руках, пока он смотрел перед собой невидящими глазами. На самом деле он думал не о тех глубинных причинах, которые заставили Иветту так поступить, а о том, как это может отразиться на Фифи.

Неожиданно она села и, повернувшись, снова посмотрела на Дэна.

— Вопрос в том, — сказала она, — стоит ли мне сообщать об этом в полицию?

— Конечно, стоит, — ответил Дэн.

— Но если я им все расскажу, им придется отпустить Молли и Альфи, ведь так?

Дэн посмотрел на нее, пытаясь сосредоточиться.

— Почему?

— Ну они же не смогут задержать их за убийство!

Дэн понял, что она хотела сказать.

— Но продать свою семилетнюю дочку извращенцу — это тоже очень серьезное преступление.

— А какие у нас есть доказательства? — спросила Фифи. — Иветта умерла. Джек Трумен никогда не признается, что он купил и изнасиловал Анжелу. Могу поспорить: все, кто побывал на той вечеринке, тоже будут все отрицать. Так в чем полиция сможет обвинить Альфи и Молли? Они не убивали Джона Болтона и не похищали меня и Иветту.

На Дэна произвело впечатление то, что Фифи смогла тщательно все обдумать, даже после такого тяжелого испытания, и он понимал, что она имеет в виду.

Любой здравомыслящий человек согласился бы, что Альфи и Молли должны провести остаток своих дней в тюрьме. И если никто другой не признается в изнасиловании Анжелы, за это будут судить Альфи.

— И какой будет мера наказания? — саркастически спросила Фифи. — Пять лет лишения свободы? И это в том случае, если прокурор сможет убедить присяжных в его виновности. А Молли наверняка удастся выкрутиться. Она будет лить слезы и говорить о том, как она любит своих детей и что она ничего не знала о происходящем. Ты и до десяти не успеешь сосчитать, а она уже вернется в этот дом и снова будет жить там вместе со своими детьми!

Дэн считал, что Альфи заработает срок больше пяти лет, и не думал, что Молли сможет избежать заслуженного наказания или получить обратно своих детей. Но он понимал, что Фифи во многом права: против Маклов практически не было улик. Если Фифи решит не рассказывать о том, что ей известно, Маклов ждет расплата: несмотря на то что очень многое оставалось неизвестным и сходило им с рук в прошлом, их повесят или приговорят к пожизненному заключению за то чего они фактически не делали.

— Хорошо. Но если ты будешь молчать, что тогда будет с Джеком Труменом? Я хочу, чтобы его осудили не только за убийство Джона Болтона и твое похищение. Он должен ответить за изнасилование Анжелы.

Фифи кивнула.

— Да. Но даже если я расскажу в полиции о том, что действительно произошло той ночью, а никто из присутствовавших там не подтвердит мои слова, Трумену нельзя будет предъявить обвинение, — устало сказала она. — А он ведь не признается в том, что имеет хоть какое-то отношение к смерти Джона Болтона. Остается только похищение.

— Могу поспорить, что уже сейчас, прямо на больничной койке, он занят сочинением какой-нибудь правдоподобной истории, которая поможет ему выкрутиться, — мрачно сказал Дэн. — А денег на первоклассного адвоката у него достаточно.

Некоторое время они лежали молча, взвешивая все «за» и «против».

— Думаю, тебе стоит рассказать правду, — наконец неохотно проговорил Дэн. С какой стороны ни посмотри, скрывать столь серьезные факты показалось ему неправильным. — Даже таких мерзких тварей, как Маклы, нельзя судить за убийство, если они его не совершали. Это навсегда останется на твоей совести.

— Молли не испытывает никаких угрызений совести по поводу всех тех гадостей, которые делает людям, — не согласилась с ним Фифи. — Иветта как-то рассказала ей о борделе в Париже, когда только приехала в Англию. Она считала Молли своей подругой, и ей было необходимо поделиться с кем-то своим горем. Потом Молли начала ее этим шантажировать. Она не требовала денег, как в случае с Фрэнком, а запугивала Иветту, чтобы та молчала обо всем, что происходило у нее по соседству.

— Это подло, я согласен, — кивнул Дэн. — Но Иветта давно могла переехать — никто, будь у него хоть капля здравого смысла, не смирился бы со всем этим.

— Не суди ее так строго, Дэн. — Фифи взяла его руку и поцеловала ее. — Она была совершенно одна и начала верить, что Молли обладает чуть ли не сверхъестественной силой и способна выследить ее, куда бы она ни переехала. То, что Иветта пережила во время войны, нанесло ей глубокую травму и оставило в ее душе огромное чувство вины. Я уверена, она жалела о том, что не умерла где-нибудь в Освенциме или Бельсене.

Дэн кивнул.

— Хорошо. Но тут дело не только в том, чтобы обвинить Маклов в смерти Анжелы. Альфи и Молли никогда не были законопослушными обывателями. Подозреваю, что Трумен и другие мужчины приходили в этот свинарник к Альфи, потому что могли купить здесь некие удовольствия, которые больше нигде нельзя было получить. Ты говорила, что Иветта упоминала о других подростках, которые там бывали раньше. Ты не думаешь, что все это нужно расследовать и разоблачить? Может быть, кто-то из наемников Трумена будет потрясен настолько, что решит пойти в полицию и поделиться информацией, благодаря которой Трумен уже никогда не выйдет из тюрьмы.

— Наверное, ты прав, — устало сказала Фифи. — Я же только жалею, что совала нос куда не следует. Больше я никогда не буду так делать.

— Даешь мне слово, что исполнишь свое обещание? — улыбнулся Дэн.

Мартин услышал о том, что Трумена избили, когда зашел в кофейню «Бастилия» в полшестого вечера во вторник, чтобы забрать дневную выручку. Патси, маленькая блондинка, работающая здесь менеджером, позвала его в кухню и выпалила новость:

— Там было полно полицейских, а затем приехала машина «скорой помощи», но мы не знали, что там произошло. Затем одна из девушек из «Мирабели» прибежала сюда и сказала, что полиция ворвалась в офис наверху и нашла Джека, связанного и избитого до полусмерти.

Мартина эта новость изумила настолько, что он только смотрел на Патси широко открытыми глазами. Сперва он даже подумал, что она его разыгрывает.

— Кто это сделал? — наконец спросил Мартин.

— Ну, Дженис сказала Трисии, что это был тот красавчик, который заходил к ней в офис утром. Он пригласил Дженис на ленч, но так и не появился. А когда она вернулась на работу, на двери висела записка с просьбой не входить в здание до приезда полиции. Полицейские приехали через несколько минут. Они велели Дженис посидеть в «Мирабели», пока они не исследуют место происшествия, а вскоре за Джеком приехала неотложка.

Мартин занервничал, так как знал, что это неизбежно повлечет за собой криминальные разборки. Трумен ожидает, что его ребята отомстят за него быстро и жестоко.

— Это имеет какое-то отношение к тем двум пропавшим женщинам, о которых писали в газетах, — сказала Патси, хлопая Мартина по плечу, так как он, казалось, не обращал внимания на ее слова. — Трисия полагает, что это был муж той красивой блондинки.

— Что ты сказала?! — воскликнул Мартин. — Нет, этого не может быть!

— Она слышала, как об этом говорили копы, — возразила Патси. — Но если Джек и правда похитил тех женщин, тебе должно быть об этом известно.

Мартин похолодел. Он сказал, что ничего не знает и у него нет времени, потому что ему нужно еще зайти за деньгами в другое место, схватил пакет с выручкой и пулей вылетел из кофейни.

Весь вечер он занимался своей обычной работой — собирал выручку и сдавал ее в банк, но его мозг продолжал работать в двух направлениях. С одной стороны, Мартин восхищался Дэном Рейнолдсом, у которого хватило духу избить самого Джека Трумена, и надеялся, что теперь Фифи и француженке уже ничего не угрожает. Он даже надеялся, что Трумена избили достаточно сильно, чтобы тот умер или хотя бы не смог больше заниматься своими грязными делами.

Но с другой стороны, Мартин понимал, что серьезно влип: Фифи могла опознать их с Делом.

Мартин встретился с Делом в стрип-баре «Синди» на Грик-стрит. Дел сообщил Мартину, что только что услышал из новостей по радио, что тех двух женщин из Бексли нашли. Одну из них отправили в больницу, а вторая умерла. Сказали также, что человек, которого подозревают в похищении, уже задержан.

Мартину пришлось признаться, что он уже об этом слышал.

Дел подрастерял весь свой кураж и хвастовство. Он казался напуганным.

— Я не знаю, какого черта мне сейчас делать! — воскликнул он. — Мы должны продолжать работать, как раньше, или лучше отсюда смыться?

— Если Джека посадят, нам никто не заплатит, — сказал Мартин. Он имел в виду, что им лучше исчезнуть, пока еще есть такая возможность.

— Да, но если мы смоемся, а его затем отпустят… — Дел оборвал себя на полуслове. Заканчивать фразу не было необходимости. Они оба знали, что в таком случае Джек с ними сделает.

— Ну, я не собираюсь торчать здесь и ждать, пока меня тоже повяжут, — пожал плечами Мартин. — Я еду домой к своей бабуле. И пробуду там, пока ситуация не прояснится.

— Хорошие новости, сэр? — спросил сержант Майк Воллис, когда зашел в участок и увидел, что его шеф прямо весь сияет от счастья.

Было утро четверга, и вчера Ропер весь день вел себя словно гризли с похмелья.

— Теперь нам есть чем похвастаться, — улыбнулся Ропер. — Кажется, у одного из людей Трумена все-таки хватило духу сделать признание. Обычно я соглашаюсь с выражением «Горбатого могила исправит», но, как я вижу, один из преступников не согласен с тем, что страдают дети и красивые девушки.

— Что ты такое говоришь! — улыбнулся Воллис. — Скорее похоже на то, что он знает, что его ждет, и старается спасти свою шкуру.

— Мне все равно, каковы его мотивы. Все, что мне нужно, — это результат. А сейчас мы с тобой отправимся в Брикстон повидаться с Альфи Маклом.

Почти сразу после приезда полиции на площадь Святой Анны в ответ на звонок Дэна Рейнолдса к Трумену домой в Эссекс была выслана группа полицейских с ордером на обыск. Но всего через несколько часов, когда они добрались туда, шкаф для хранения документов был пуст, так же как и сейф, а дверь дома открыта. Кто-то опередил полицию и убрал все улики, за которые можно было бы зацепиться.

Когда Джона Болтона нашли мертвым, прежде чем Ропер успел расспросить его о мужчине, с которым его видели на Дейл-стрит, в голове у следователя мелькнула догадка о возможной утечке информации в полицейском участке, но он отбросил ее, посчитав случившееся чистой воды совпадением. Даже когда Дэн сказал, что не пошел в полицию, потому что не хотел, чтобы Трумена предупредили, Ропер посчитал, что у Рейнолдса разыгралось воображение, что было неудивительно, если учитывать сложившиеся обстоятельства.

Но сейчас, глядя на пустой сейф, следователю пришлось признать, что Рейнолдс был прав. Меньше десятка людей знали о том, что дом Трумена собираются обыскивать, и все они были полицейскими. Если бы обыск планировался на завтра, Ропер еще мог бы поверить, что кто-то из ребят Трумена решил действовать по собственной инициативе, узнав, что босса арестовали. Но скорость, с которой улики исчезли, свидетельствовала об обратном, и Ропер чувствовал себя так, словно получил удар ниже пояса.

В среду утром он побывал в больнице в Мидлсексе и попытался вытянуть из Трумена хоть какие-нибудь сведения. Трумен был прикован наручниками к койке, а возле двери палаты дежурил полицейский, но Ропер все равно сидел как на иголках, опасаясь, что наемники Трумена попытаются отбить его у полиции. Преступник отказался говорить, а просто лежал на койке, словно персонаж из фильма ужасов, и вел себя как глухонемой. Роперу захотелось продолжить начатое Дэном Рейнолдсом. Кажется, некоторых ублюдков можно было заставить говорить только при помощи кулаков.

Затем Ропер отправился в больницу в южной части Лондона, чтобы поговорить с Фифи Рейнолдс, и девушка ошеломила его заявлением о том, что Анжелу Макл убила француженка.

Ропер был уверен, что убийство совершил Альфи, и мысль, что его за это повесят, прибавляла следователю оптимизма в самые трудные минуты, так как Маклы были у него как бельмо в глазу на протяжении всей работы в полиции. У него накопилась целая кипа жалоб на них, и, несомненно, Маклы были замешаны в половине преступлений, случившихся на участке Ропера, но каким-то образом, когда он уже был уверен, что собрал достаточно улик, чтобы засадить их за решетку, неожиданно всплывали новые доказательства в их пользу или у Маклов оказывалось железное алиби, и дело закрывали.

На этот же раз Ропер был уверен, что Альфи увяз по самые уши. Даже когда в качестве отвлекающего маневра кто-то попытался подставить Ричарда Станислава и Фрэнка Убли, следователь не отчаивался. К счастью, против них не было никаких серьезных улик. Труп Джона Болтона и похищение двух женщин еще больше запутали дело. Несомненно, по адресу Дейл-стрит, 11 происходило что-то криминальное, но пока Роперу не удалось выяснить, что именно. Но на протяжении всего расследования он не забывал ни на секунду, что основным обвинением является изнасилование и убийство ребенка. Альфи и, если повезет, эта дрянь, его жена, будут повешены, в этом Ропер был уверен.

Когда же в деле всплыло имя Джека Трумена, следователь не помнил себя от счастья. Арестовать Трумена мечтал каждый начальник полицейского участка в Лондоне. Трумена подозревали в причастности к половине серьезных преступлений, совершенных в южной части Лондона, но он был хитрым ублюдком. Он всегда был на шаг впереди полиции, тщательно заметал следы и в то же время занимался сомнительным, но легальным бизнесом. Если Роперу удастся засадить Трумена за решетку, он скорее всего получит повышение по службе, а все его подчиненные — повод для праздника.

Когда Фифи заговорила об Иветте и рассказала, что это Трумен изнасиловал Анжелу, надежды Ропера на высшую меру наказания для Маклов растаяли как дым.

Вчера вечером он был в отчаянии, потому что в таком случае Маклам нельзя было выдвинуть серьезное обвинение. Их могли осудить за невыполнение родительских обязанностей и за жестокое обращение с детьми, но Ропер сомневался, что за это им дадут больше года.

Что касалось Трумена, он несомненно сумеет отвертеться от причастности к смерти Джона Болтона, и доказать без свидетелей, что это он изнасиловал Анжелу, будет практически невозможно. Иветта совершила самоубийство, и единственным обвинением против Трумена оставалось похищение, в то время как Ропер надеялся на большее.

Фифи сказала, что Иветта упоминала, что жертвами сексуального домогательства в доме Маклов становились и другие дети, но это были просто слухи. И полиция до сих пор не выяснила личности мужчин, которые побывали в доме номер одиннадцать в ту ночь.

Вчера Ропер решил выйти в отставку и уехать в другой город. Если Альфи и Молли выйдут на свободу и будут и дальше портить жизнь людям, насмехаясь при этом над ним, он этого не вынесет.

Но сегодня утром, проснувшись, следователь увидел, что за окном светит солнце. По радио даже объявили о начале бабьего лета. Это показалось ему хорошим знаком. Затем Роперу позвонил человек, назвавшийся Мартином Броттоном, который оказался одним из людей Трумена. Вчера вечером Мартин зашел к ним в участок и заявил, что готов поделиться информацией.

Теперь в участке на Воу-стрит имелось полное досье на Трумена и такие подробности о его преступных махинациях, которые полицейские никогда бы не выяснили обычным путем. А еще Ропер узнал, кто из его коллег был предателем.

Инспектор Вильям Хоул никогда ему не нравился. Во время учебы в школе Хоул был хулиганом и сейчас часто вел себя грубо. Неудивительно, что он жил в Барнсе и ездил на «Линкольне Зефире». Подумать только, ему удалось убедить своих коллег, будто он получил богатое наследство!

Но сегодня его тоже арестовали и отстранили от следствия. Сейчас он уже находился в тюрьме в Брикстоне. А Роперу даже пришла в голову идея, как заманить Альфи в ловушку.

— Ударился о косяк, когда выходил? — насмешливо спросил Ропер, когда Альфи привели в комнату для допросов. У Альфи под обоими глазами синело по фингалу, и он сильно хромал. В серой тюремной униформе он казался жалким и ничтожным и за проведенное за решеткой время сильно похудел.

— Драка на прогулке, — с напускной хвастливой храбростью сообщил Альфи. — Я пытался их разнять, и вот что получилось.

— Значит, дружков там у тебя нет? — спросил Ропер, когда Альфи сел напротив него, а Воллис занял свое место за столом. — У тебя их совсем не осталось. Твоя женушка поливает тебя грязью, так же как и Джек Трумен.

Услышав имя Трумена, Альфи, кажется, испугался.

— Да, мы его взяли, — весело сказал Ропер. — Он тоже сейчас соловьем заливается. Говорит, что ты продал ему Анжелу за две сотни во время карточной игры, а Молли утверждает, что умоляла тебя этого не делать.

Воллис испуганно посмотрел на Ропера, потрясенный такой явной ложью. Из Трумена им пока не удалось вытянуть ни слова.

— Это наглая ложь! — проревел Альфи.

— Что именно? То, что его там не было, или то, что сказала Молли?

— Он там был, это правда, — прорычал Альфи. — Но это Молли продала Анжелу, я был слишком пьян, чтобы хоть что-то сделать.

Альфи замер, внезапно поняв, в чем он только что сознался, в его глазах появилось затравленное выражение.

Роперу было приятно видеть, что Воллис теперь сидел прямо, с еле заметной улыбкой в уголках губ.

— Теперь Трумена не стоит бояться, — успокоил Альфи Ропер. — Он сейчас находится в больнице, избитый до полусмерти и прикованный наручниками к кровати, под охраной полиции. Как только он поправится настолько, чтобы ходить, его сразу же переведут в тюрьму. Мы постараемся, чтобы он не попал в ту же тюрьму, что и ты, конечно, если ты поможешь нам расставить все точки над «i».

Ропер сделал паузу, чтобы Альфи как следует усвоил последние слова, а затем продолжил:

— Мы знаем, что в ту ночь Трумен был у тебя дома. Молли сказала, что переспала тогда с ним.

— Это она вам сказала? — недоверчиво спросил Альфи. — Да он бы ее и пальцем не коснулся!

— Ну же, Альфи, — насмешливо продолжал Ропер. — Молли привлекательная женщина, ты не можешь винить ее за то, что она собирается бросить тебя и уйти к Трумену, ведь он может предложить ей лучшую жизнь, чем ты.

Воллис громко высморкался, скорее всего, чтобы скрыть невольный смешок, а Альфи вскочил со стула, явно взбешенный таким заявлением.

— Да она врет вам в глаза! — выпалил он. — Джек Трумен предпочитает тех, что помоложе, парнишек и девчонок. Он никогда бы не польстился на эту старую корову.

— Он мне говорил совсем другое, — покачал головой Ропер. — Он сказал, что трахал Молли в гостиной, когда ты пошел наверх к Анжеле.

— Это гребаное гониво! Я не поднимался к Анжеле, он сам это сделал! Он заплатил Молли две сотни и отымел девочку.

Хоть Ропер и хотел добиться от Альфи правды, но его затошнило, когда тот так небрежно заговорил о изнасиловании собственной дочери.

— Да что ты, Альфи! — воскликнул он. — Ты думаешь, что я в это поверю? Я десятки раз с тобой разговаривал, и каждый раз ты придумывал что-то новое. Но такой чуши я еще не слышал. Ты же просто разозлился, что Трумен трахнул Молли у тебя за спиной!

— Он мог бы трахнуть ее у меня на глазах, и мне было бы по фигу! — неистовствовал Альфи с пеной у рта. — Но я не стерплю его слов о том, что я спал с Анжелой, потому что я этого не делал. Той ночью я был в стельку пьян, у меня не встал бы, даже если бы передо мной возникла сама Джейн Мэнсфилд[29] и попросила ее трахнуть.

Ропер улыбнулся. Альфи продолжал отрицать, что изнасиловал Анжелу, это единственное, что не менялось в его версии происшедшего той ночью. Даже сейчас, зная правду, Ропер не собирался допустить, чтобы мерзавец так легко отделался. Он хотел разозлить Альфи настолько, чтобы тот случайно себя выдал.

— Трумен заявляет, что ты испугался, что Молли тебя бросит, потому что именно она поставляла тебе молоденьких пташек.

— Она, мать ее так, приводила их для него, за деньги! — заорал Альфи, ударив кулаком по столу. — И мальчишек тоже. Я предпочитаю настоящих женщин, а не худющих малолеток.

Ропер продолжал допрос, обвиняя Альфи и все время приводя в подтверждение своих слов абсолютно ложные заявления, будто бы сделанные Молли и Труменом. Альфи злился все больше и больше и наконец его прорвало:

— Я расскажу вам, как все это было на самом деле. Я много лет устраивал у себя по пятницам игры в карты. Желающих всегда было хоть отбавляй, потому что у меня делали высокие ставки и обычно на игре присутствовало несколько классных цыпочек, ну и все такое. Затем около года назад ко мне заявился Трумен, ну вы знаете, у него клубы по всему Вест-Энду. Молли вскоре догадалась, что он тот еще кобель. Она быстро выяснила его предпочтения и то, что он за них может хорошо заплатить. Первый раз, когда Молли привела молоденькую пташку, той еще и пятнадцати не было. Я предупредил Молли, что она играет с огнем и что скоро Трумен захочет девчонок помоложе. Но она, сучка, не захотела меня даже слушать. А когда такое повторилось еще пару раз, они с Труменом крепко взяли меня за яйца.

Альфи еще минут десять распространялся о том, как он хотел, чтобы все было как раньше, но стоило Трумену помахать пачкой денег перед носом Молли, и та с радостью делала все, что он просил.

Ропер думал, что в общем так оно все и было, но подозревал, что Альфи тоже не раз делал для Трумена грязную работу, поэтому не смог ему отказать, когда Трумен начал приезжать к нему по пятницам со своими знакомыми, разделяющими его вкусы и предпочтения.

Альфи в своей грубой манере рассказал, что Трумен и его дружки любили устраивать групповые забавы с одним ребенком, потому что наблюдать за процессом им нравилось ничуть не меньше, чем заниматься непосредственно сексом. Их мало заботило, мальчики это или девочки, лишь бы помоложе. Доставкой занималась Молли.

Дети, со слов Альфи, чаще всего были убежавшими из дому бродяжками, которых привлекали яркие огни Лондона. Молли знакомилась с ними на улицах Сохо и втиралась в доверие, а затем предлагала зайти к ней, чтобы искупаться, поесть и переночевать.

Ропер прекрасно понимал, что при желании Молли могла притвориться кем угодно. В прошлом ей почти удалось убедить его в том, что она добрая и очень наивная женщина. Майк, племянник Альфи, тоже говорил, что сначала, когда он только переехал к Маклам, Молли показалась ему «просто лапочкой».

Альфи рассказал, что обычно Молли знакомилась с детьми в четверг, привозила их на Дейл-стрит и начинала с ними возиться, даже дарила новую одежду, а затем говорила, что в пятницу у них дома будет вечеринка. Перед приездом гостей Молли давала детям спиртное, чтобы они расслабились, и часто, когда кто-то из мужчин сажал ребенка на колени или тискал его, дети ничего плохого не подозревали. Затем Молли добавляла им в стакан пару капель сильного успокоительного. Альфи сказал, что понятия не имел, что это за наркотик, и знал только, что Молли доставала его где-то в Сохо.

— Однажды они все по очереди насиловали парнишку, пока он не начал истекать кровью, — возмущенно сказал Альфи. — Я не мог такого вытерпеть и заявил, что больше этого не повторится. Но Трумен достал нож и произнес, что если я попытаюсь ему помешать, то он отрежет мой член и засунет его мне в рот. Он в самом деле мог так сделать, он не шутил. Я слышал, что все, кто становился ему поперек дороги, бесследно исчезали.

— Ты хочешь сказать, как Джон Болтон, которого нашли в реке? — спросил Воллис.

— Что?! — воскликнул Альфи.

— А ты не знал? — спросил Ропер, прекрасно сознавая, что большую часть времени Альфи провел в одиночной камере, ради его же безопасности, и потому сплетни и новости до него не доходили. — Ну да, здесь ты не мог об этом слышать. Это случилось в прошлое воскресенье. Говорят, что он хотел заложить Трумена.

К удивлению Ропера, Альфи действительно расстроился.

— Джон был хорошим парнем, я знаю его с детства, — сказал Альфи, его губы дрожали. — Он говорил мне, что я допустил большую ошибку, связавшись с Труменом. Он был прав! Посмотрите только, где я сейчас!

— Но это же он познакомил тебя с Труменом? — спросил Ропер.

— Нет, кто вам такое сказал? Это кто-то из знакомых Молли привел Трумена к нам.

— Но Болтона часто видели вместе с Труменом у тебя дома.

— Один-единственный раз. Джон работал на Трумена и как-то проводил его до моего дома. Я пригласил Джона зайти и пропустить стаканчик, в память о былых временах. Но он все равно скоро ушел.

Ропер понял, что на этот раз Альфи говорит правду, так как Джон тоже заявлял о чем-то подобном, когда у него, как и у всех остальных соседей, брали показания после смерти Анжелы. Он рассказал, что дружил с Альфи с самого детства и однажды побывал на одной из игр в его доме, в июне, в память о прежней дружбе. Но это был первый и последний раз, так как Болтону там не понравилось. Ему также не понравилось то, каким стал Альфи, но он сказал, что не может в этом винить только его, так как у него просто не было возможности вырасти другим, учитывая его семью и детство.

— Ты тоже считаешь, что Болтон собирался сдать Трумена властям? — спросил Ропер.

— Думаю, он догадался, что происходило. — Альфи даже немного смутился. — Джон этого не любил. У него всегда было развито чувство справедливости, даже когда мы были еще детьми. Он никогда особо не любил Трумена. Я слышал, что тот уволил Джона с работы из одного из своих клубов, потому что Болтон не стал лизать ему задницу. Видишь ли, Джон никогда никому не продавался, понимаешь, о чем я?

Именно таким Ропер всегда и представлял себе Джона Болтона — преступником, но в то же время рыцарем без страха и упрека.

Альфи продолжал жаловаться на то, что знакомство с Труменом испортило ему жизнь. Старые приятели, по его словам, перестали у него появляться, а Молли становилась все более и более ненасытной.

— Она всегда старалась урвать кусок побольше, но когда появился Трумен, Молли стала просто невыносима. Трумен знал, как заставить ее плясать под свою дудку. Он восхищался ее красотой и все такое, но только для того, чтобы она делала то, что он хочет.

Теперь, когда Альфи пытался выставить себя жертвой, Роперу стало скучно. Его больше устраивало, когда тот чванился и злился. Но он понимал, что Альфи разговорился только потому, что почувствовал себя в безопасности, когда узнал, что Трумена задержали и он не сможет ему отомстить. Если удастся на него немного надавить, Альфи откроет еще больше секретов.

— Молли сказала, что ты тоже отымел того паренька вместе со всеми, — солгал Ропер и чуть сам себе не поверил — так убедительно прозвучал его голос. — Она говорила, что ты так завелся, что даже не смог дождаться своей очереди.

— Эта сука что, белены объелась? — Лицо Альфи сделалось багровым, а глаза чуть не вылезли из орбит. — Я не педик! Я сплю только с женщинами. Меня тошнило, даже когда я слышал, как они его трахают, чертовы извращенцы! И они еще ожидали, что я стану за ними убирать!

У Ропера по спине поползли мурашки. Альфи не отличался четкими формулировками, и его последнее заявление могло означать все что угодно — от оказания медицинской помощи мальчику до уборки в комнате. Но Ропер подозревал, что за этими словами скрывалось нечто большее. Он украдкой взглянул на Воллиса и заметил, что тот тоже отреагировал на последние слова. Воллис наклонился вперед и не спускал глаз с Альфи.

— Молли сказала нам, что тот мальчик умер. — Ропер пошел ва-банк. — Но она не говорила, что тебе пришлось избавляться от тела. Куда ты его дел?

Впервые со дня ареста Альфи выглядел таким перепуганным. От него волнами расходился тяжелый животный запах. Альфи раскрыл рот, но затем снова закрыл его. Он ясно понял, что влип.

— Да все в порядке, Альфи, — спокойно сказал Воллис. — Молли уже давно рассказала нам об этом. Мы не допрашивали тебя по этому поводу, потому что ждали, когда сможем арестовать Трумена. Молли утверждала, что это ты убил парнишку, но мы ей не верим. Это ведь работа Трумена? Можешь нам рассказать, он теперь не сможет тебя достать.

Альфи судорожно сглотнул.

— Трумен не хотел его убивать, — выпалил он. — Один из приятелей сказал, что Трумен, наверно, случайно сломал пареньку шею, пока трахал его.

Альфи встал и жестами изобразил, как склоняется над кем-то, держа его руками за шею. От этого представления Ропер непроизвольно внутренне сжался, потому что ему стало ясно, что Альфи был не прочь посмотреть на эти групповые оргии.

— Еще минуту назад мальчишка ревел, а затем вдруг обмяк и умер.

Ропера тошнило, и даже не глядя на Воллиса, он знал, что напарник чувствует себя точно так же. Но им нужно было продолжать начатое. Если они найдут тело мальчика, то Альфи и Молли не удастся выйти из тюрьмы, а Трумена скорее всего повесят.

— А тебя заставили избавиться от тела? Куда вы его дели?

— Я не знаю точно, было темно, и я плохо знаю местность так далеко от дома. Где-то за Льюисхэмом. Трумен приказал Чесу отвезти нас. Он знал дорогу.

Ропер на минуту закрыл глаза. Он знал, что может собой гордиться, потому что все наконец встало на свои места. Несомненно, это то самое место, где держали обеих женщин. Также Ропер был уверен, что Трумен или один из его сообщников купил эту землю после смерти фермера.

Гарри Браун предположил, что один из рабочих на стройке, где работал Дэн Рейнолдс, мог иметь отношение к похищению Фифи, и Ропер проверил некоторых. У Чарлза Боуви не было судимостей, но все считали его бандитом. На него два раза заявляли в полицию, обвиняя в совращении малолетних, но оба раза от заявления отказывались. Ропер не мог вызвать его на допрос, потому что ничего конкретного против него у полиции не было.

— Чарлз Боуви. Это тот, что ездит на черном «даймлере»? — спросил он у Альфи словно невзначай. Он прекрасно знал, что у Чеса был зеленый «форд консул», но несколько человек утверждали, что видели черный «даймлер» на Дейл-стрит по пятницам, и Ропер надеялся выяснить имя его владельца.

Альфи покачал головой.

— Нет, у него «консул».

Ропер изобразил удивление.

— А Молли говорила, что «даймлер»!

— Она не могла знать Морриса Майнора, — сказал Альфи со зверским оскалом. Кажется, он даже не отдавал себе отчета в том, что только что признался в соучастии в нескольких нешуточных преступлениях, о которых до этого и речи не шло. — Она, наверно, перепутала его с приятелем Трумена, Тони Любрано, он ездит на «даймлере». Молли постоянно приставала к нему с просьбами, чтобы он покатал ее по Вест-Энду.

Оба полицейских навострили уши при упоминании этого имени. Как и Трумен, Любрано занимался полулегальным бизнесом в Сохо и уже несколько лет привлекал к себе повышенный интерес полиции.

— Ты, наверное, прав, Альфи, — вмешался Воллис. — Молли говорила, что Тони был там с вами в ту ночь, и мы подумали, что вы поехали на его машине.

— Да, он там был, но без машины. Мы ездили на «консуле».

— Когда это произошло, Альфи? — спросил Ропер.

Альфи посмотрел на него с подозрением.

— Разве Молли вам этого не сказала?

Ропер сглотнул. Он уже начал считать Альфи полным идиотом и допустил ошибку. Может, тому и не хватало мозгов, но он был хитрой тварью. Нужно было подержать его в неведении до тех пор, пока Альфи не подпишет показания.

— Да, сказала, но так как почти все ее показания оказались липовыми, я просто хотел удостовериться, — медовым голосом развеял его подозрения Ропер. — Да Господи, Альфи, я тебе сочувствую. Она пытается свалить всю вину на тебя. Что ты такого ей сделал, что Молли так на тебя взъелась? Я всегда думал, что у вас крепкая семья.

— Я не знаю. — Альфи печально покачал головой. — Но я не собираюсь позволить ей свалить всю вину на меня. Больше не буду с ней церемониться. Я ведь еще даже не начинал рассказывать о том, какая она сука.

По мнению Ропера, на сегодня уже и так было достаточно. За все время работы в полиции ему никогда не было так противно. Парнишка, который умер такой жестокой и позорной смертью, скорее всего, был подростком, которого выставили из детского дома, оставив без всякого наблюдения и помощи. Его никто никогда не любил, и сейчас, когда мальчик умер, его некому было оплакивать. А остальные дети и подростки, что случилось с ними потом? Ропер мог поклясться, что пережитый ужас причинил им травму на всю жизнь.

Но следователь не мог остановиться на полпути. Ему было необходимо выяснить мелкие детали, имена и даты, чтобы удостовериться, что Трумен, Молли и Альфи никогда не выйдут на свободу, а остальные, замешанные в этом деле, будут доставлены в полицию и получат заслуженное наказание. Он только надеялся, что успеет закончить допрос раньше, чем его стошнит.

Два часа спустя полицейские вышли из ворот тюрьмы, закурили и некоторое время молча стояли, приходя в себя.

Они наконец докопались до правды, и у них на руках были показания, но услышанное возмутило их и вызвало такое отвращение, что напарники едва могли смотреть друг другу в глаза. Когда Альфи увели, Воллис сказал, что не сможет больше пройтись по Дейл-стрит, не представляя себе всех тех ужасных вещей, которые происходили в доме номер одиннадцать.

— Наверное, мне пора уходить на покой, — вздохнул Ропер. — Этот мир катится в пропасть. Когда я только начал работать в полиции, мы ловили обычных воришек. Их можно было понять: им требовались деньги, на работу устроиться трудно, а им еще нужно кормить свои семьи. А сейчас мы столкнулись с таким!..

— Ты видел его лицо, когда он сказал, что они зарыли тело перед самым Рождеством? — возмущенно спросил Воллис. — Этот ублюдок так радовался, что на Новый год пошел снег, который не переставал идти несколько недель. Он, наверное, думал, что говорит с такими же моральными уродами, как и он сам!

Ропер пожал плечами. Больше всего ему сейчас хотелось принять ванну с обеззараживающим средством, чтобы убедиться, что он не подхватит от Альфи какую-нибудь мерзость.

— Я не уверен, что смогу гордиться собой, — признался он. — Обманывая его, я только вывалялся в этой грязи. Нужно будет еще раз поговорить с Молли. Но я не думаю, что с ней мы так же легко управимся.

— Интересно, они уже были такими выродками, когда встретились, или это совместная жизнь сделала их такими? — вслух размышлял Воллис, пока они шли к машине.

— Я не хочу об этом даже задумываться, — печально улыбнулся Ропер. — Иначе мне захочется собрать всех их детей и внуков и убить, чтобы удостовериться в том, что гены Маклов больше никому не передадутся.