Чувства и искупление

Глава 3. Исследования

Ему удалось забыться беспокойным сном лишь к рассвету. Бесконечные справочники и медицинские книги, которые он отыскал в библиотеке Тенебруса, пестрили болезнями с нужными симптомами, но почти все наступали вследствие магического отравления. Его раздражало незнание и абсолютная беспомощность из-за отсутствия сведений, но сдаться Ротмант предпочел в самом крайнем случае, когда девчонка станет безликой тенью.

Усталость накрыла его, как только он разлепил глаза. Роланд привык к нагрузкам и недосыпу, но организм отчаянно сопротивлялся, требуя отдыха и покоя не прекращающим работу мозгам. Ответственность за чужую жизнь, которая могла оборваться из-за его ошибки, легла поверх других проблем, гложущих его искалеченную душу.

Артефактор заставил себя вспомнить, ради чего он затеял исследования, и вновь принялся за работу, вчитываясь в убегающие строчки толстых книг. Он намеренно пропустил завтрак, чтобы не отвлекаться на другие мысли, но они упорно не хотели строиться в логическую цепочку, создавая хаос в голове преподавателя. Ротмант откинулся в кресле, устало потирая переносицу, и на интуитивном уровне почувствовал, что за дверью кто-то скромно перетаптывается, не решаясь постучать. Он раздраженно провел ладонью по лицу, проклиная стоящего у кабинета, но сознание любезно напомнило ему, что он сам вчера назначил встречу.

— Собираетесь там до ночи стоять? — рявкнул Роланд, буравя дверь взглядом.

В дверном проеме показалась тень девчонки, а после и она сама, держащая в руках сумку с тетрадями и книгами по предметам. В целом ее лицо оставалось неизменным со вчерашнего дня, но под ясными глазами пролегли темные полоски от синяков, и всегда ровные плечи опустились, словно держали тяжелую ношу. Рея захлопнула дверь, шурша юбкой, и подошла ближе к тлеющему огню, поднимая голову на артефактора.

— Я не хотела отвлекать вас, сир, — ровным голосом сказала она, не дожидаясь приглашения и присаживаясь на край кресла. — Вас не было за завтраком.

Ротмант неопределенно махнул рукой в сторону книг, обозначая причину и одним жестом показывая, что не заинтересован заводить беседу. Рея уловила настроение артефактора и не стала настаивать, молча собирая волосы на затылке и снимая свитер. Роланд достал заранее подготовленные лекарства и пробирки и поставил их на край стола, нетерпеливо дожидаясь, когда девчонка закатает рукава белоснежной рубашки. Руки девушки пестрили линиями шрамов, и свежие еще не полностью зажившие порезы ярко выделялись на бледной почти прозрачной коже.

— Отвратительно, правда? — грустно усмехнулась Рея, с ненавистью рассматривая руки и забываясь, кто перед ней стоит.

Ротмант проигнорировал девчонку, пропуская фразу мимо ушей, и, как и прошлым вечером, подошел вплотную к Рее, чтобы собрать кровь из ран. Помогать попавшим в беду студенткам и утешать их не входило в его планы, поэтому чужая боль не вызвала в нем жалости. Прежде всего, важно провести исследования, а физическое и моральное благополучие девчонки подождет.

— Вытяните руку вперед и проведите любую манипуляцию с магией.

Рея послушно подняла ладонь и направила ее на ярко горящую свечу на столе преподавателя артефакторики. Она сделала легкое движение, концентрируясь, и пламя погасло от легкого порыва ветра. Многочасовые тренировки и упорный труд не прошли даром и принесли соответствующие плоды, которые девушка охотно демонстрировала, пока болезнь не начала пожирать ее изнутри.

Ротмант не успел среагировать, как кровь крупными каплями полилась из образовавшихся ран, окрашивая белоснежную рубашку девчонки в алый цвет. Он молниеносно подставил пробирки, которые заполнились за несколько секунд, и торопливо убрал их в стол, не забывая закупорить. Рея без сил откинулась в кресло, заливая пол кровью, и пустым взглядом уставилась в потолок. Ей хотелось кричать от боли, которая с прошлого неудачного использования магии усилилась в несколько раз, но она меньше всего желала показать слабость. Роланд схватил лекарства с края стола и, грубо открыв рот неподвижной девчонки, заставил ее выпить настойку можжевельника, а после отвар калганского корня. Рея не проронила ни слезинки, крепко стиснув зубы и впившись ногтями в ладони, пока снадобья не начали распространяться по организму и действовать. Она не могла позволить прекратить исследования преподавателя из-за жалости к ней, поэтому, собрав волю в кулак, молча ждала, когда разум прояснится и красная пелена перед глазами спадет.

Ротмант пристально наблюдал за девчонкой, контролируя процесс, чтобы ей не стало хуже. Он видел, как по ее лицу стекают капельки пота, и слышал, как часто Рея дышит, запрокинув голову, и нечто похожее на сочувствие всколыхнулось в его сухой черствой душе. Когда девчонка зашевелилась и выпрямилась, потирая окровавленными руками затекшую шею, Роланд мысленно выдохнул, но внешне остался безразличным. Он медленно втянул воздух, резким движением поправляя упавшие на лицо пряди волос, и в несколько широких шагов преодолел расстояние до раковины, открывая кран с водой. Девчонка медленно поднялась, стараясь не запачкаться еще больше, и подошла к умывальнику, с наслаждением опуская израненные руки под теплые струи. Когда вода сменила свой цвет с вишневого на прозрачный, Рея умылась, не забывая про шею, и приняла протянутое мастером полотенце, наспех вытираясь.

— Я начну изучение вашей крови сегодня, — отчитался Ротмант, снова усаживаясь за работу. — Пока вам следует воздержаться от использования любой магии. И испортите мне пару амулетов на артефакторике, чтобы я назначил вам наказание. Я не хочу лишних вопросов о том, почему вы слишком часто посещаете мой кабинет. Это все.

Роланд покрутил в руках пробирку с кровью, задумчиво наблюдая за синими искорками магии, ярко вспыхивающими и гаснущими от столкновения со стеклом. Подобное явление не являлось чем-то исключительным, особенно когда волшебник долгое время не колдовал, однако Ротмант решил изучить каждую деталь. Он поднял уставшие и заспанные глаза на ученицу, которая трясущимися пальцами продевала ладони в рукава свитера и пыталась надеть сумку с учебниками на плечо, не задевая новые раны, но упрямо не просила о помощи. Артефактор несколько секунд неотрывно наслаждался бесполезными попытками Реи привести себя в порядок, а после решил проявить великодушие. Если девчонка свалится где-нибудь в коридоре или упадет в обморок у кабинета, то виноватым в первую очередь окажется он, что противоречило его планам тихо и спокойно приступить к изучению крови.

— Я провожу вас, — сказал Ротмант, вставая и поправляя плащ.

— Не стоит, мастер. У вас много работы, — ее тихий голос дрогнул от неожиданности, и сама девчонка медленно отошла к двери.

— Не создавайте мне проблем своим упрямством, — Ротмант нахмурился, закипая от злости.

— Я больше месяца ходила с ранами и похуже, но все вокруг притворялись, что ничего не замечают, — Рея отрешенно покачала головой. — Я справлюсь, сир. До этого же справлялась.

Она ушла, громко хлопая дверью и оставляя в его душе неприятный осадок из злости и сожаления. Ротмант почувствовал острый укол совести из-за того, что, как и остальные, не замечал страданий ученицы и, более того, использовал ее болезнь в корыстных целях. Она доверилась ему, добровольно отдавая свою кровь и прекрасно понимая, что самые ужасные артефакты, подавляющие разум и волю, готовились с ее применением. Теперь от его действий зависела дальнейшая жизнь девчонки, которая на данный момент больше напоминала выживание, чем беззаботное радостное юношество.

Она стояла рядом со спальней девочек, глядя в широкое окно, из которого открывался вид на горы и ледники Озариса. Нетронутая человеком природа, сохранившая свой первозданный вид, поистине завораживала силой и мощью, которая с годами ощущалась существеннее, потому что люди веками оставались бессильны против стихии и ее кары. Но, даже испытывая страх и волнение, Рея мечтала оказаться на вершине самой высокой точки Рейвенхарта, вдохнуть холодный воздух гор и почувствовать себя свободной, юной и здоровой. Ее мятежный дух рвался за пределы замка, но тело, прикованное болезнью, крепко держало его в оковах, не позволяя допустить и мысли о возможном выздоровлении. Рея прикрыла глаза, чувствуя набежавшие слезы, и вздрогнула от неожиданности, когда чья-то ладонь опустилась на ее плечо.

— Я искал тебя, — парень с короткой стрижкой, тонкими губами и голубыми глазами недовольно развернул Рею к себе лицом, несколько сконфуженно наблюдая за скопившимися в ее уголках глаз слезами. — Ты ушла с ужина, и мы так и не поговорили.

— Извини, Дрейк, — Рея поежилась от прикосновения, которое не вызвало в ней отклик, и мгновенно взяла себя в руки. — Хотела побыть одна.

— В последнее время это желание становится главнее всех остальных, — не без издевки произнес парень, складывая руки на груди.

Рея поморщилась, отворачиваясь и снова вглядываясь в окно. Необоснованные упреки и нежелание войти в положение со стороны ее друзей, а Дрейка Мендакса девушка приписывала именно к этой категории, начинали надоедать. Она ждала от них понимания и поддержки, а столкнулась с твердой непреодолимой стеной равнодушия и обвинений, которую даже в здоровом состоянии преодолеть оказалось бы сложно.

— Мне трудно даются обычные вещи, — попыталась объяснить девушка, не надеясь, что ответ наладит натянутые отношения с Дрейком.

— Я должен был догадаться, — Мендакс взял ее руку в свою, словно извиняясь, и, поцеловав внутреннюю часть запястья, скупо улыбнулся.

Он подошел ближе, обдавая ее ароматом приторных духов, и Рея, скривившись, вежливо отступила, высвобождая ладонь из мертвой хватки. Дрейк с легкостью нарушал личные границы, считая, что все, на что он положил глаз, автоматически принадлежит ему. И Рея не стала исключением. Его напускное дружелюбие и добродушие мигом исчезли, уступая место привычной злости и осуждению, целиком и полностью направленных на девушку.

— Что не так? — он нахмурился, испепеляющим взглядом прожигая Рею. — Я думал, между нами что-то есть, но за год нашего близкого общения ты не позволила себя даже поцеловать.

Рея кисло усмехнулась, с досадой глядя на Дрейка, и в который раз убедилась, что не стоит подпускать к себе людей, пока в собственной душе творится бардак. Он требовал от нее любви, которую она не могла ему дать по причине отсутствия всяких чувств, и вместе с тем ее хорошее отношение к нему посеяло зерно надежды в Мендаксе, что их дружба может перерасти во что-то большее. Именно поэтому Рея избегала встреч не только с ним, но и с другими друзьями, потому что расспросы и выяснения отношений меньшее, что ей сейчас требовалось.

— Я никогда не давала тебе повод думать, что испытываю к тебе что-то кроме привязанности, — медленно проговорила девушка, пытаясь сохранять спокойствие.

— Вот как. О, знаешь, — Дрейк неопределенно махнул рукой в ее сторону, — это уже слишком. Еще и твоя непонятная болезнь. Ты, конечно, не заметила, но мне тяжело, представляешь?

Рея возмущенно изогнула бровь, удивляясь, в каком месте Мендаксу вдруг стало тяжело. В трудный момент она увидела его истинное лицо, и оно разительно отличалось от маски, которую постоянно носил Дрейк, находясь рядом с девушкой. Он поставил эгоизм выше их дружбы, которой на самом деле и не существовало вовсе, и ловко повесил вину на нее.

— Ты очень негативно все в жизни воспринимаешь. Если ты не можешь изменить ситуацию, отпусти ее и не переживай. Какая разница, сколько ты будешь убиваться, если исход неизбежен? — Дрейк очаровательно улыбнулся, словно сказал что-то самое умное за всю жизнь.

— Мне не советы сейчас нужны, — тяжело вздохнула Рея, окончательно отгораживаясь от парня и закрываясь в себе.

Дрейк непонимающе пожал плечами, словно он пронес для Реи непосильную ношу, а она в ответ даже не соизволила понять его жертву. Он молниеносно переключился на проходящую рядом девушку, словно Уайт никогда и не существовало, и драматично начал одаривать ее безграничным вниманием.

— Эй, Лисс, ты занята в выходные? В Примвисе намечается праздник. Не хочешь пойти со мной? — Мендакс нетерпеливо поплелся за однокурсницей Реи, даже не взглянув на Уайт, и беззастенчиво разглядывал фигуру новой жертвы.

Мелисса задорно рассмеялась, кокетливо прикрывая рот ладошкой и торжественно объявляя, что совершенно свободна, чем несказанно порадовала подорванное самолюбие Дрейка, и новоиспеченная парочка скрылась в конце коридора, то и дело хихикая над нелепыми шутками.

Рея равнодушно проводила их взглядом, чувствуя знакомое накатившее одиночество, и разочарование придало ей сил и веры в то, что она справится с трудностями сама. Всегда справлялась. За окном отчаянно завывал ветер, нагоняя тоску и предвещая скорое приближение зимы, и девушка ощущала, что в душе тоже наступает зима, и никто не сможет растопить ее личные ледники Озариса.

Роланда одолевали сомнения. Неделя кропотливой работы, упорных трудов и бессонных ночей не принесла ровным счетом ничего. Исследования не выявили отклонений в крови, или опыта Ротманта оказалось недостаточно, чтобы их заметить, и поэтому артефактор отправился в библиотеку, чтобы отыскать ответы среди книг.

Девчонка выполнила указание по поводу погрома во время занятия блестяще. Амулеты взорвались с такой силой, что ингредиенты к ним разлетелись по всему классу, на что Ротмант не без удовольствия заставил Рею оттирать их со стен с помощью половой тряпки и отбывать у него наказание целый месяц. Она спокойно повела плечами и принялась за работу, активно орудуя шваброй, пока однокурсники искренне сочувствовали ее пребыванию на третьем этаже в кабинете мастера артефакторики.

В воскресный вечер после празднования основания Рейвенхарта библиотека пустовала. По крайней мере, Роланду так показалось. Студенты сновали из столовой с остатками угощений или отдыхали в спальнях со стаканом горячего чая, сладостями из Примвиса и ярмарки мастеров, и мало кто хотел добровольно лишать себя уютной и теплой атмосферы в кругу друзей. Ротмант быстрым шагом прошел очередной стеллаж с учебниками, наслаждаясь тишиной и отсутствием детей, как его взгляд зацепился за фигуру, склонившуюся над столом. Рея, погрузившись в чтение, задумчиво крутила в руке перьевую ручку и, нахмурившись, по привычке потирала лоб. Пребывание студентки вне спальни курса в праздничный вечер за чтением запылившейся библиотечной книжонки несколько озадачило мужчину, однако Ротмант не остановился, решая, что время для него ценнее.

Старые справочники предлагали сотни вариантов проверки крови, большую часть из которых Роланд уже опробовал, и все они оказались бесполезны. Он метался от шкафа к шкафу в поисках новых книг, листал их за деревянным столом и с негодованием возвращал на место, не обнаружив нужной информации. Ротмант намеревался отбросить в сторону очередной попавшийся под руку фолиант о мутациях в магическом мире, но его привлекли проводимые опыты, а также описанные симптомы у исследуемого. Он забрал ее и еще несколько научных журналов с собой, чтобы досконально изучить в излюбленном кресле своего кабинета, и, отметившись в карточке, отправился на выход.

Рея до сих пор сидела за столом, активно делая пометки на пергаменте и тихо постукивая ботинком по полу. Она не понимала сама, что именно искала, но бездействие наводило на нее тоску и уныние, а наблюдение за тем, как друзья используют магию на практике, больше не радовало. Мысли путались, а страх неизвестности пугал, и Рея находила покой в библиотеке среди тишины и запаха старых книг. За чтением время текло быстрее, и сознание ненадолго переключалось с переживаний и тревог на чужие идеи, напечатанные на бумаге. Она случайно наткнулась на статьи Ротманта, написанные несколько лет назад и убранные в дальний угол библиотеки, и начала читать их из любопытства, не ожидая, что они смогут ее заинтересовать и увлечь. Его размышления и доводы отличались от сухих научных фраз в книгах именитых магов, что совершенно не шло в сравнение с образом, который создавал преподаватель артефакторики, и оттого поглощать статью за статьей становилось еще занимательнее.

Роланд обернулся, замечая отблески от пламени свечи, отражавшиеся в темном окне, и, проследовав вглубь шкафов, обнаружил Рею, по-прежнему находившуюся в библиотеке. Он взглянул на часы и, тяжело вздохнув, заставил себя подойти к студентке, чтобы прогнать ее в спальню курса, назначить дополнительное наказание и с чувством выполненного долга подняться на третий этаж в свой кабинет изучать стопку взятых книг. Воспитывать непослушных учеников, нарушающих правила, и прививать им любовь к дисциплине не входило в его обязанности.

— Пять минут до закрытия библиотеки, а вы до сих пор здесь. Ваша болезнь не дает вам право находиться на особом положении, — голос артефактора наполнился привычными холодными нотками и недовольством.

Она резко подняла голову, застигнутая врасплох, и торопливо убрала журналы в сторону, чтобы преподаватель артефакторики не успел узнать в них плоды собственных трудов. Блики огня от свечей заиграли в ее темных длинных волосах, падающих на грудь и спину, и бледная кожа на щеках от волнения покрылась румянцем. Рея постаралась совладать с чувствами, неожиданно накрывшими ее от внезапного появления Ротманта, и, тихо выдохнув, потушила свечи.

— Простите, мастер, я увлеклась, — Рея взяла сумку с соседнего стула, аккуратно складывая в нее каждый журнал.

— Вы увлеклись? — с привычной долей сарказма переспросил Ротмант, сохраняя равнодушный вид. — Настолько, что не празднуете со всеми?

— Нет настроения, — она отрицательно покачала головой. — Я не могу отдыхать, пока вы усердно работаете из-за меня.

— Кажется, это называют совестью, — Роланд едко усмехнулся уголками губ, скользя взглядом по истерзанным рукам девушки.

— Я лишь хотела помочь вам. Моя болезнь причиняет вам неудобства, а я не люблю чувствовать себя беспомощной, — Рея подняла на него яркие голубые глаза, покрасневшие от непрерывного чтения, и встала, намереваясь уйти.

Он промолчал, не зная, как реагировать на внезапную откровенность, и его очередной остроумный ответ, наполненный злостью, остался невысказанным. Студенты редко с ним делились переживаниями, потому что знали, что сочувствия и поддержки от артефактора ждать бессмысленно, ибо любое проявление слабости Ротмант презирал.

— Что взяли из библиотеки? — Роланд прервал затянувшуюся паузу вопросом и, пропустив девушку к выходу библиотеки, проследовал за ней.

— Ничего особенного, сир, — Рея застегнула сумку, закидывая ее на плечо.

— Покажите, — потребовал артефактор, насторожившись тем, как подозрительно быстро девчонка убрала журналы.

— Не надо, сир, прошу вас, — Рея нахмурилась и крепче сжала сумку, делая шаг назад и увеличивая дистанцию между ней и преподавателем.

— Покажите, — строго повторил Ротмант, демонстративно протягивая ладонь в ожидании. — Я говорил, что книги из библиотеки выносить запрещено.

Он допускал, что, изучая свой недуг, девчонка увлеклась темной магией, которая при неправильном использовании могла привести ее на путь саморазрушения. Ротмант не находил других объяснений бесполезных стараний девчонки скрыть от него содержимое сумки и, наблюдая, как Рея с неохотой достает потрепанные издания, мрачнел на глазах, даже не пытаясь сдерживаться.

— Это ваши статьи, — Рея отдала журналы в руки преподавателя и молча ожидала его вердикт.

Ротмант бегло осмотрел страницы, читая названия публикаций, написанных в разные периоды его жизни, и узнал собственное авторство. Закинутые на верхнюю полку дальнего шкафа библиотеки, они редко попадались на глаза студентам, а пустить их на широкий поток противился Совет короля, считая, что незаурядные идеи артефактора навредят неокрепшим умам. Когда-то на написание статей мужчину толкнула Кассандра — его единственная любовь, искренне верившая, что открытия Роланда станут значимым событием в магическом мире, а их уделом стало скапливание пыли среди таких же никому ненужных книг.

— Мастер? — Рея тихо позвала его, прерывая воспоминания.

— Я забираю это, — глухо отозвался Ротмант, захлопывая последний журнал.

— Да, сир, — Рея разочарованно согласилась, чтобы не создавать ему проблем.

— Надеюсь, дорогу до спальни вы найдете и не увлечетесь, пока будете идти, — отчеканил артефактор, возвращая голосу безразличие и жесткость.

Он стремительно поднялся по лестнице, ведущей на третий этаж, ощущая, как чувство вины вновь овладевает им, поселившись в груди ядовитой змеей, отравляющей сердце.

По утрам над Мертвой рекой стоял туман. Рея сидела у тяжелого раскидистого дуба, прижимая колени к груди, и всматривалась в расплывчатые очертания деревьев на противоположном берегу и их отражение в водной ряби. Голова гудела после бессонной ночи, и красные помутневшие глаза жгло от напряжения и скопившихся соленых слез. Она перевела отрешенный взгляд на руки, которые безвольно лежали на коленях и лишь отдаленно напоминали, кем являлась их хозяйка. Проснувшись ночью от острой боли, Рея с сожалением обнаружила на кровати пятна крови и свежие глубокие царапины на предплечье, которые едва затянулись от выпитого заживляющего лекарства. Она не понимала природу их появления, потому что не пользовалась магией, как ей и велели, и оттого плохое предчувствие подсказывало, что ее организм перестал справляться.

Уроки в Тенебрусе давно начались, но Рея не двигалась с места, вслушиваясь в пение волшебных птиц и тихое журчание воды, прерываемое всплесками редких рыб. Атмосфера спокойствия, которого девушка давно лишилась, не отпускала, пленила ее, и Рея, удрученная болезненным состоянием, не хотела возвращаться в замок, где все напоминало ей о прошлой счастливой жизни, которая теперь больше походила на сон. Она глубоко вздохнула, ощущая холод на губах, и прикрыла глаза, позволяя себе раствориться в окружающих звуках и природе.

— Знала, что ты будешь здесь, — тихий голос отвлек ее, прерывая поток депрессивных мыслей.

Рея повернула голову вбок, лениво открывая глаза, и вопросительно посмотрела на появившуюся девушку. Ее однокурсница, крепко закутавшись в накидку с капюшоном, нерешительно переминалась с ноги на ногу и обеспокоенно наблюдала за Реей. Она села рядом, и ее светлые вьющиеся волосы упали на плечи, переливаясь бликами от единственного лучика солнца.

— Мне нравится вода. Она успокаивает, — прошептала Рея, устало потирая глаза. — Ты зачем здесь, Эб?

— Скоро трансмутация, — пожала плечами светловолосая девушка, поднимая на подругу зеленые глаза.

— Я не пойду, — Рея покачала головой и отвернулась.

Повисло неловкое молчание, но ее оно совсем не тяготило. Промозглый осенний ветер пробирался под теплую кофту, леденя разгоряченную израненную кожу и принося долю облегчения. Рея поднялась, чтобы пройтись и вновь погрузиться в одиночество, но Эбби встала вместе с ней, не собираясь отставать.

— Ты стонала ночью, — обронила она, но сохранила дистанцию от подруги, которой та так дорожила.

— Кошмар приснился, — сухо ответила Рея и натянула капюшон, пряча поврежденные руки в карманах.

— Я помню тебя другой. Ты изменилась, — разочарованно сказала Эбби.

Рея перевела тяжелый взгляд на девушку, чувствуя звенящую боль в голове, и с негодованием закатила глаза. Эта жалость и забота, которая проявилась, когда стало слишком поздно, ее раздражала. Из-за недомогания и боли она перестала понимать, где настоящие эмоции, а где вызванные болезнью, и не замечала, когда переходила границы, позволяя в адрес окружающих резкие или грубые высказывания.

— Неужели? — Рея усмехнулась, едва сдерживая злость. — Как вовремя у тебя открылись глаза.

— Я совсем тебя не узнаю, — ошарашенно произнесла Эбби, поднося ладонь ко рту.

Ответа не последовало. Рея молча отвернулась, давая понять, что разговор окончен, и направилась прочь от замка вдоль реки, преследуемая взглядом грустных зеленых глаз. Обреченность и опустошенность постепенно подавляли надежду, которая с каждым днем угасала, потому что вестей от Ротманта не было. И чем больше Рея об этом думала, тем меньше лелеяла мысли о чудесном спасении.