Цицерон

-10-

Время десять часов. Мне деваться некуда. Зашёл в кабинет и обнаружил телефон, стоящий на столе. Твою мать! Теперь точно будет писец. Здешние чиновники усрутся от зависти и сделают всё, чтобы меня загнобить. Рабочий день длится восемь часов и всё это время они пишут доносы под копирку, чтобы рассылать по инстанциям.

Интересно, пожарникам тоже пишут? Телефон есть, можно позвонить и узнать.

— Пожарка?

— Пожарное отделение наркомата автомобильной промышленности, дежурный Крябов!

— Филимонов говорит.

— Здрасьте товарищ Филимонов.

— Сколько на меня доносов сегодня пришло?

— Минуточку, товарищ Филимонов.

После небольшой паузы:

— Три, товарищ Филимонов.

— Спасибо, товарищ Крябов.

С последними словами повесил трубку. Дела невесёлые, но хочется заржать во весь голос. Хотя, если разобраться, кто быстро и высоко взлетает, тот больно и низко падает.

Соснуть бы пару часиков. Только пытаюсь встать для того, чтобы закрыться на ключ, как дверь распахивается и вваливается Алла Степановна. Это известная сволочь, которая, если судить по рассказам, давала ещё товарищу Бородулину. Никто не знает, кто такой товарищ Бородулин, но видимо, в своё время, производил фурор среди дам.

— Товарищ Филимонов, наш телефон отдали Вам, а нам без телефона совершенно невозможно. Когда надо позвонить, будем ходить к Вам.

Надо отваживать этих коров. Если щас не погнать, то сядут на шею и свесят ножки. Буду бегать за ними как на привязи. Принеси то, сделай это, помоги переставить. И между собой будут звать Филькой. Если надо в магазин, скажут: неохота идти, скажу Фильке, пусть сбегает.

Я поднимаю голову от бумаг:

— Вы кто?

— Так я, товарищ Филимонов, Алла Степановна.

— По какому вопросу?

— Так позвонить.

— Почему без доклада?

— Я пойду, можно?

— Куда Вы пойдёте? Врагам доносить о том, что у меня на столе секретные журналы лежат? Может Вы хотите заглянуть в журналы?

Беру телефонную трубку:

— Охрана? НКВД?

— Пригласите стрелка НКВД. Я шпиона поймал.

Алла Степановна, как стояла, так и падает, имитируя обморок.

Приходит стрелок НКВД. Я смотрю в его документы и делаю вид, что внимательно изучаю. Затем показываю на лежащую бабищу и спрашиваю:

— Вам знакома дама?

— Да, это Алла Степановна. Она в бухгалтерии работает. Нам зарплату начисляет.

— Хорошо. Поднимите и отнесите на рабочее место. Вам, товарищ из НКВД, делаю замечание. Почему в кабинет врываются посторонние? А, если ворвётся враг? У меня секретные журналы. Кто ответит, если их похитят? Имейте ввиду. Я буду настаивать, что лично Вы ответите. Понятно?

Стрелок в панике:

— Почему я?

— Потому, что НКВД отвечает за безопасность секретных документов. Освободите пожалуйста объект от посторонних. Кстати, Вы тоже посторонний.

Нет, отдыхать на работе невозможно. То секретарь припрётся, то ещё такая же корова. Надо отчаливать в библиотеку. Поспрашаю тамошних дам, может помогут снять квартиру?

Телефон имеется, поэтому звоню секретарю отпроситься:

— Иннокентий Абрамович?

— Кто спрашивает?

— Филимонов беспокоит. Я хотел бы отлучиться в библиотеку. Вы позволите?

— Минуточку, товарищ Филимонов, нарком приказал, чтобы Вы, без его ведома, не отлучались.

— Так как же быть, Иннокентий Абрамович? Мне необходимо работать. Если всё время сидеть в закутке, то потеряю квалификацию. Необходимо совершенствоваться в переводах.

И ещё, Иннокентий Абрамович, не могли бы Вы переговорить с наркомом вот по какому вопросу. Для улучшения качества переводов крайне желательно ознакомиться с деталями, о которых идёт речь. Мне надо представлять вживую деталь, знать устройство.

То есть назрела необходимость в командировке на заводы наркомата. Одновременно, крайне желательно, посетить и другие производства. Например кораблестроительные и оружейные. Передовые технологии, существующие в стране, следует распространять по производствам и не изобретать велосипед на каждом предприятии в отдельности.

— Будет лучше, товарищ Филимонов, если Вы сами оговорите вопрос с наркомом.

— Я так и сделаю. Но, мне желательно заручиться поддержкой возможно большего числа специалистов наркомата. Как они считают, разумна ли подобная инициатива со стороны наркомата? Если большая часть воспротивится, то может не имеет смысла ставить вопрос перед наркомом?

— Хорошо, товарищ Филимонов, я спрошу у наркома о Вашем предложении. Если будет одобрение, то сообщу.

— Спасибо, Иннокентий Абрамович.

Спрашивается, зачем тратить время на мелкую сошку? Такой вопрос могут задать интеллигенты с человеческим лицом.

Я лично знаю пару интеллигентов с человеческим лицом. Первый, безусловно Михаил Сергеевич. В результате его деятельности развалена огромная страна, которую тысячелетиями строили народы её населяющие. Как следствие погибли и ещё погибнут десятки миллионов людей.

Другой такой же интеллигент Гитлер. Результаты деятельности этого интеллигента всем известны. Не ясно только, который из интеллигентов нанёс нашей стране больший ущерб?

Если второй сумел избежать виселицы, то может первого ещё не поздно судить?

Так зачем же я информировал секретаря наркома о своих планах? Секретарь наркома безусловно работает как минимум в двух местах. В наркомате и в НКВД. НКВД не оставит без освещения деятельность наркома автомобильной промышленности СССР.

Секретарь может работать ещё в кое каких организациях. Ему и надо-то, писать донесения НКВД под копирку. Каждая копия даст существенную прибавку к зарплате.

Пусть знают, что некий, ничего не значащий Филимонов намыливает в поездку по стране.

Спустя часа полтора, позвонил секретарь и сообщил, что нарком дал добро на посещение библиотеки.

После эффектного появления в библиотеке с личными порученцами товарища Сталина и изъятия секретных журналов меня встречают у входа в зал, почти как самого товарища Сталина. Сотрудники библиотеки выстраиваются по ранжиру. Старший докладывает, что за время моего отсутствия происшествий не случилось, обхожу строй и говорю:

— Вольно, разойдись.

Команда из стоящих смирно библиотечных старух рассыпается и таскает мне на стол литературу.

Чтобы не заснуть за столом и тем самым, навсегда опозориться перед библиотекарскими как порученцу товарища Сталина, вынужден работать в полную силу. Несколько раз отрываюсь от бумаг и хожу в буфет перекусить. Затем снова утыкаюсь во французское, японские, американские и немецкие журналы.

К ночи, совершенно отупев, возвращаюсь в наркомат и заперевшись на ключ, устраиваюсь на столе и засыпаю. Проспал не более двух часов. Звонит телефон. Меня приглашают к наркому. Понятно, что наркому скучно одному и я нужен, дабы развеять наркомовскую скуку.

Посидели над бумагами, но уже без энтузиазма. Переговорили о моих инициативах. Нарком согласился поставить вопрос перед товарищем Сталиным. Подумал, чтобы я не говорил, всё упирается в товарища Сталина. Ей богу, скоро, как он сам сказал, придётся спрашивать у товарища Сталина разрешения сходить на горшок.

Мы просидели до трёх ночи и снова последовал вызов к товарищу Сталину.

Кроме товарища Сталина в кабинете присутствует Ягода и несколько других товарищей.

Товарищ Сталин прочувственно сообщил:

— Вам, товарищ Филимонов, присвоено звание комиссара государственной безопасности третьего ранга.

И дальше поздравил с выполнением самого заветного моего желания, назначением на пост зам. наркома НКВД.

Всегда казалось, что моё самое заветное желание несколько иное: смыться из СССР как можно скорее и дальше.

Похоже Сталин знает о заветном желании и не собирается ему потворствовать. Или держит желание как морковку под носом ишака, дабы охотнее тянул воз.

Группа незнакомых товарищей оказалась авиаконструкторами. Я помнил советское убожество, называемое самолётами. Уровень качества этих летающих сортиров соответствует названию. Впрочем, у многих из авиаконструкторов, личные сортиры на дачах, по качеству намного превосходят летающие агрегаты соответствующего назначения.

Конечно, они изобретают с учётом возможности исполнения на предприятиях, где никакого оборудования, кроме двуручной пилы по дереву. И то, пила нужна не для распиливания деталей самолётов, как думают упившиеся в хлам интеллигенты, а фигурального пиления не желающих становиться передовиками производства.

Пила стоит в кабинете директора завода и на каждом совещании директор рассказывает подчинённым о том, как самолично пилил беляков. И сегодня, если найдутся, не желающие выполнять план то, он распилит недоумков, как тех беляков. Поэтому, планы на заводе выполняются, но самолётов на выходе не наблюдается. То есть из цехов выкатываются деревенские сортиры на колёсиках, но летать категорически отказываются.

Я делаю скидки на всё вышеописанное но, всё таки можно предусмотреть элементарные удобства для экипажа и пассажиров.

Например сортиры для пассажиров. И чтоб стюардесса в течении полёта не развлекала пилотов в сексуальном плане, а занималась своими прямыми обязанностями, то есть чистила сортир.

Слово стюардесса так и переводится на русский язык: обслуживающая. А, если обслуживает в сексуальном плане, то совершенно другой перевод, например: проститутка. Пусть дамы, нанимающиеся на самолёт, сделают выбор, — если нанимаешься в качестве проститутки, то пассажиры узнают об этом по вони из самолётного сортира.

Я немного не правильно написал. Если у нас не самолёты, а сортиры с крыльями, то должно же из них изначально вонять?

И вот эти, с позволения сказать, авторы, наводят критику на разработки самолётов будущего, опробированные временем. Мало того, ставят под сомнение исследования, проведённые итальянцами и прочими учёными в области авиастроения. Не стесняясь присутствия товарища Сталина выражаются матом и поливают дерьмом меня лично.

Молча выслушиваю оскорбления и внешне совершенно спокоен. Но, похоже, что сраным конструкторАм, обеспечу место на нарах. Жаль, что в прошлой жизни, товарищ Сталин посадил этих ворюг за решётку, надо было повесить, а лучше четвертовать. Мерзавцы распоясываются всё больше и больше. Уже приступили к угрозам и размахиванию руками.

Как же. Какой-то хрен из грядки. Деревенщина, у которого, даже тёплого сортира на грядках никогда не было, пытается пролезть в святая святых. Конструктора, как все свиньи, решили оттолкнуть маленького и хорошенького поросёнка в виде меня, от своих свинских кормушек. Затоптать его нахрен, то есть меня. Выпустить кишки, дабы никогда больше даже не думал лезть на персональный огород к этим козлам. Правда, на огородах, если что и растёт, то наполовину загажено, а на вторую вытоптано.

Пользуясь отсутствием моей реакции и реакции товарища Сталина приступили к угрозам. Уже кулаки размахиваются у самого носа. Даже товарищ Ягода чего-то там одобрительно прохрюкал.

Ну, ну ребята! Я с нетерпением жду, когда приступите от слов к делу. Ох, я понял, чего ждёт товарищ Сталин. Достали его интеллигенты с человеческими лицами. Когда надо товарищу Сталину, то приходится уговаривать дармоедов чуть чуть больше поработать. Негодяи и так получают охренительные льготы, так подавай им ещё и ещё.

Понятно, что конструкторы имеют где-то на уровне американского безработного, а желают иметь на уровне американского рабочего. Но, мы же не в Америке. Хотите получать зарплату в баксиках валяйте в Америку. Однако, если эти уедут, то где взять других? Вслед за этими укатят и другие. Так никого в стране не останется, с кем же тогда социализм строить?

Вот кулак проносится у самого моего носа. Ну, ну, ещё чуть. Для создания впечатления, что мне заехали по носу, поднимаю руку, защищаясь и получив удар, падаю. Но, падаю не на пол, как хотелось всем дерьмосракам и пидоракам, дерьмопутам и пидарасам, а на товарища Ягоду. В падении, взмахиваю руками, как бы стараясь удержаться и ударяю товарища Ягоду по выдающемуся шнобелю.

Да, товарищ Ягода не умеет держать удар. Товарищу явно надо тренироваться. Будем считать сей удар первым в цепи несчастий, обрушившихся на товарища. Пусть привыкает.

Товарищ Ягода падает на пол и хорошо приложился неким своим местом. Это место у него самое тренированное. Может товарищ не так уж и пострадал?

Но, смотреть на товарища Ягоду невместно. Хватаю за грудки первого попавшего, распоясавшегося конструктора и бью в торец. Сам получаю от другого. Ну, держитесь пи-пи-пи. Если я не справлюсь с гнилой интеллигенцией, товарищ Сталин ни за что не оставит на посту.

Хорошо помогают навыки программиста, ну и чекистская подготовка немалого стоит. Группа арестантов, бывших конструкторов, наконец успокоена.

Распоясал товарищ Сталин своих конструкторов. Но, говорить об этом вслух, политическая ошибка. Может последняя ошибка в жизни.

Арестанты сидят и не рыпаются. Я хорошо приложил всем. Ну, естественно, кроме товарища Сталина. Интересно, каждый технический спор в нашей стране заканчивается мордобоем и арестом одной из противоборствующих сторон или только в нашем случае?

Что с товарищем Ягодой? Жив, ничего ему не сделается. Упал на пол самой тренированной частью. Морда разбита, но не беда. С кем не бывает?

Сталин вызверился. Надо успокаивать:

— Виноват, товарищ Сталин, распустил товарищ Ягода своих людей.

Сталин сбился с мысли. Причём тут люди Ягоды? Разве конструкторы самолётов проходят по ведомству НКВД?

— Почему люди Ягоды? Разве конструкторы проходят по ведомству НКВД?

— Ну, как же, товарищ Сталин. Они же секретные агенты НКВД? Или я ошибаюсь? Мне показалось, что товарищ Ягода и буйные конструкторы заодно. Иначе почему товарищ Ягода не пресёк явно провокационные действия?

Сталин, обращаясь к Ягоде:

— Вы, что скажете, товарищ Ягода?

Похоже товарищ Ягода в полной прострации. Видимо я не рассчитал силу удара и ему досталось сильнее, чем хотелось. На вопрос хозяина не реагирует.

Похлопал Ягоду по щекам, а когда он не среагировал, ударил сильнее и по ушам. Ягода очухался и заорал. Когда Ягода заорал, очухались конструкторы и тоже заорали. Мне ор не понравился и я заткнул Ягоду ударом пониже груди, сказав:

— Чо разорались, уроды? Товарищ Сталин не приказывал орать.

Все замолчали, даже товарищ Сталин. От Ягоды пованивает. Обделался, подумал я, но ни с кем открытием не поделился. Наконец товарищ Сталин пришёл в себя и скомандовал:

— Расходитесь товарищи. Думаю, мы ещё раз встретимся завтра в этом же составе.

Конструкторы в один голос заныли:

— Не надо товарищ Сталин! Мы всё поняли и немедленно приступаем.

Товарищ Сталин удивился:

— К чему?

— К реализации идей товарища Филимонова.

— Когда будут результаты?

— Через полгода обещаем.

Услышав сроки, я приподнялся со стула:

— Когда, когда? Я плохо расслышал. Повторите пожалуйста!

Конструкторы, как по команде втянули головы в плечи и сообщили хором:

— Через неделю доложим, товарищ Сталин.

Товарищ Сталин подумал: вот что крест животворящий делает! Потом спохватился и ещё подумал: причём тут крест. Пожалуй, Филимонова можно поставить командовать конструкторами. У него неплохо получается, даже сроки реальные добровольно приняли и подгонять не пришлось. А вслух произнёс:

— Все свободны.

Когда я засобирался, получилось как в телефильме. Сталин сказал:

— А, Вас, товарищ Филимонов, я попрошу остаться.

Сколько же можно! Посмотрел один раз кино про Штирлица и теперь треплет нервы. Впрочем, что это я? Какое кино? До кина ещё тридцать лет жить.

От Сталина не укрылось моё недоумение и он спросил:

— Вам, что-то непонятно, товарищ Филимонов?

— Всё понятно, товарищ Сталин. Просто я устал и не сплю вторые сутки, поэтому слабо реагирую на слова.

— Мы посовещались и решили поручить Вам, товарищ Филимонов, руководство конструкторскими подразделениями в нашей стране.

— Слушаю, товарищ Сталин. Разрешите вопрос?

— Задавайте, товарищ Филимонов.

— Мне руководить только авиационными конструкторами или остальными тоже?

Сталин размышляет. Вопрос надо обдумать. Пожалуй поручим разобраться только с авиационными конструкторами, на полгодика. Глядишь научит по струнке ходить. Если будут результаты, то не возражать перепоручить и других. А, то понимаешь, жрут в три горла, а результатов кот наплакал. Товарища Ягоду ударили. Неужели такое возможно в моём кабинете? На восемнадцатом году Советской власти!

А, вслух:

— Вы предлагали разработку новой концепции танка и крейсера? Вот и займитесь. Конечно, авиационные хулиганы останутся у Вас в подчинении. А, насчёт заграницы, не беспокойтесь. Мы найдём кого послать в Америку.

Я подумал: конечно найдёте. Нет таких дураков, которые бы отказались от путешествия в Америку, тем более за государственный счёт. За государственный счёт обычно не желают ехать в Магадан или на Колыму, а почти во все остальные места едут значительно более охотно.

— После того, как отпущу Вас, товарищ Филимонов, куда направитесь?

— Так, товарищ Сталин, жильё сгорело и некуда податься, кроме как в наркомат.

Сталин вспомнил про пожар и убийство целой группы оперативников. Поручить Филимонову расследование этого дела? Нет, пусть Ягода закончит то, что начал. Поручим Филимонову новое дело от начала до конца. Проверим, как может решать оперативные вопросы. Если не справится, расстреляем. А, справится, будем работать дальше.

— Я думаю, в ближайшие полгода, решим вопрос с местом Вашего проживания, товарищ Филимонов.

Ну, понятно как решит. Или на кладбище или на соловки, если, конечно, не справлюсь. Ну, а если справлюсь, то выделит убогую трёхкомнатную конуру, как у небогатого клерка в Америке. Будет умолять ехать в Америку, откажусь, честное благородное слово, откажусь. Пусть мучается со своими придурками. Посмотрим, чего у него получится.

— Благодарю за заботу, товарищ Сталин.

— Ну, идите, товарищ Филимонов.

— Есть, товарищ Сталин.

Отпустив Филимонова, товарищ Сталин вспомнил, что забыл узнать у Ягоды, о цели визита оперативников на квартиру Филимонова. Не забыть спросить при следующий встрече.