Цицерон

-31-

В завершение встречи с товарищем Сталиным, где я сообщил о посаженных и отпущенных на свободу врагах и шпионах, напомнил:

— На Дальнем востоке японцы планируют крупномасштабную провокацию неподалёку от Владивостока. Полагаю, что рядом с озером Хасан.

— Почему именно здесь?

— Граница не имеет точной демаркации. Дорог у нас нет. Японцам это известно. Со своей стороны они проложили шоссе и могут быстро увеличить силы.

Наш аэродром рядом с железной дорогой, в пятидесяти километрах от места конфликта. Есть посадочные площадки для самолётов, но они ближе у границе. От аэродрома в направлении границы имеются тропы, проходимые для гужевых повозок. НКВД сооружает мосты и оборудует броды через небольшие реки и ручьи. Проходимые для автотранспорта дороги закончим строить к лету.

Передислоцируем в указанный район усиленный стрелковый полк дивизии НКВД.

— Какие силы предполагаете использовать?

— Стрелковый полк НКВД и средства усиления. На аэродроме смешанная авиадивизия НКВД. Плюс пограничники. Всего около двадцати тысяч человек.

— Вы полагаете, японцы задействуют не меньшие силы?

— Сложно сказать, товарищ Сталин. В близлежащих районах для обеспечения боевых действий мы разместили тыловые подразделения и войска прикрытия. Это не менее ста тысяч человек.

Японцы тоже перемещают войска, придавая необходимую конфигурацию. Как только они завершат перестроение, последует провокация, независимо от наших действий. Политических, дипломатических, военных или каких-то иных.

Мы отслеживаем перемещение войск противника и можем парировать удар.

С военной точки зрения предпочтительнее атаковать первыми.

— Почему Вы убеждены, что провокация последует? Зачем японцам нас провоцировать?

— Я уже говорил. После победы над Китаем и Российской империей популярность политиков начала века достигла небес. Нынешние правители, чтобы остаться у власти, должны получить большинство на выборах. Для этого они возбуждают низменные желания толпы и потворствуют им. Самое низменное желание, — вместо себя заставить вкалывать рабов.

Всякой демократии нужны рабы. Рабы, основа любой демократии. Не зря Англия трясётся всякий раз, когда Индии угрожают, — индийские рабы могут отказаться работать на англичан. Если Индия отпадёт от Англии, то английская демократия улетучится.

Японские политики, глядя на англичан, тоже хотят рабов, поэтому и остаются у власти.

Япы намечают широкомасштабную войну чтобы, как они говорят, — расширить жизненное пространство. В Японии определяют направления главного удара. Для окончательного решения северного вопроса и планирования боевых действий необходима информация. Они желают реально оценить насколько СССР серьёзный противник. Если мы выкажем слабость, то неизбежны новые провокации, плавно переходящие в войну.

Следующая провокация будет в Монголии. Цель-перерезать железнодорожное сообщение между европейской частью СССР и Дальним востоком.

— Мы сами об этом постоянно говорим, товарищ Филимонов. Зачем нас цитировать? Вы уверены в неизбежности других провокаций и то, что одна из них будет в Монголии?

— У озера Хасан японцы оценят наши силы и возможности. Основываясь на этом опыте, будут планировать операцию в удалённом для нас районе Монголии. Там, где у них есть железная дорога. Это район реки Халкин Гол.

Япам от железной дороги не более 50 километров, нам почти тысяча. После разгрома группировки Красной армии они могут диктовать условия, ведь перед ними тысяча километров голой степи, где отсутствуют естественные препятствия.

— Вы хотите обойтись без военных? Почему не задействуете армию?

— Хорошо бы, товарищ Сталин, чтоб и армия участвовала. Но, товарищ Ворошилов не может мне простить балерин. Апанасенко, Ваш новый зам на Дальнем востоке, материт каждый раз, когда с ним связываюсь, по телефону. В общем не находим общего языка.

— Вы же сами настаивали, товарищ Филимонов, о назначении Апанасенко на Дальний восток!

— Ну, товарищ Сталин, я же не знал, чо он такой матерщинник.

Думал человек кремень, что скажет, то делает. Вот и сегодня в телефонном разговоре он обещал вставить, я не упоминаю, что и во что. Прямо боюсь брать трубку, вдруг оттуда высунется что-то и вставит куда-то.

Сталин заходил по кабинету искоса поглядывая на меня. Затем произнёс:

— Как я понял, Вы хотите, чтобы товарищ Апанасенко сообщил товарищу Сталину что и куда ему вставит?

— Нет, товарищ Сталин. Я этого как раз не хочу. Я бы хотел, конструктивного диалога с товарищем Апанасенко, понятно, в Вашем присутствии.

Товарищ Сталин походил по кабинету, грустно покачал головой, как бы оттягивая неизбежный неприятный разговор и поднял трубку.

— Соедините с товарищем Апанасенко.

Через минуту:

— Здравствуйте товарищ…

Сталин положил телефонную трубку на стол и переждал, пока из неё перестанут вырываться лающие звуки. Затем приложил трубку к уху:

— Я так понял, Вы рады слышать товарища Сталина.

Сталин снова положил телефон на стол и успел сделать пару затяжек из курительной трубки, прежде чем лай из телефонной трубки прекратился.

— Мы здесь беседуем с товарищем Филимоновым.

Картина повторилась. Только лай продолжался дольше.

— Может подъедете, чтобы обговорить назревшие вопросы с товарищем Филимоновым?

Я замахал руками напоминая о обещании говорить вместе.

Товарищ Сталин отложил трубку и говорит мне:

— Он не хочет терять три недели в поезде.

Я торопливо, пока на том конце провода не бросили трубку:

— В Хабаровске на аэродроме четырёхмоторный скоростной самолёт. Выделяю его для товарища Апанасенко. Долетит за сутки. Сутки обратно. Сутки в Москве. Весь перелёт займёт не более трёх суток.

— Из трубки снова доносится непотребство, но уже ясно различимы отдельные слова.

Сталин смотрит на меня. Я подсказываю:

— Пусть возьмёт жену и дочек. Я резервирую билеты. Жену и детей поводим по театрам, кино и магазинам. Покажем торговый пассаж НКВД и разные новомодные штучки, переоденем в супермодную джинсу. Поживут неделю или две в Москве. На самолёте или дирижабле обратно. На дирижабле лететь дольше, но намного интереснее.

В самолёте с удобствами разместится десять человек. Могут прихватить с собой знакомых.

Лай из трубки прекратился и начался конструктивный диалог. Наконец Сталин положил рубку.

— Товарищ Апанасенко вылетает завтра. Послезавтра будет в Москве. Подготовьте материалы для обсуждения. Что касается намерения атаковать первым, это дурацкая авантюра. У японцев только линкоров десять штук. Выбросьте эту блажь из головы.

— Виноват, товарищ Сталин. Я не предлагаю атаковать линкоры в конном строю. Я предлагаю иное.

— Что Вы предлагаете?

— Действовать как и они, провокациями. Разместить в районе озера Хасан инженерные бригады НКВД для ускоренного строительства оборонительных сооружений и дорог. В подразделениях зеки. Шепнуть им, чтобы перебрались на ту сторону и пощипали япов. Пустить Осназ по следу, якобы для поимки.

Японцы погонятся за диверсантами и попадут в заранее подготовленный огневой мешок. Важно самим не попасть в засаду. Используем авиацию для разведки, огневой поддержки и эвакуации.

Ускоренное возведение обороны и дорог покажет япам, что мы разгадали их планы. Это вынудит противника торопиться, начинать не подготовившись, что обусловит нехватки в обеспечении и недостатки в медицинском обслуживании.

Начать зимой. Япы не готовы к зимней войне. У нас же есть шнекоходы, которые обеспечат превосходство в броне и снабжении.

Объявим, что из за постоянных мелких боестолкновений, вводим армию на спорные территории до того, как япы подготовятся. Таким образом, заставим их перестраиваться на ходу и нести повышенные потери.

— Когда планируете начать?

— Как получу приказ, так начну. Части НКВД сосредоточены в районах ожидания, готовы выдвинуться на место и начнут через семь дней после получения приказа.

— Хорошо, дождёмся Апанасенко и решим. Что касается четырёхмоторного самолёта, то откуда он взялся?

— Товарищ Сталин, мы продаем в Америку самолёты Ан-4, помните? Те, с двигателем в 1600 л.с. Им понравились двигатели. Мы согласились отдавать движки в обмен на двигательный завод и несколько самолётов.

— Несколько, это сколько?

— Пока, товарищ Сталин, два десятка. Ожидаем ещё.

Я собрался уходить, но Сталин не был бы Сталиным, если бы не подловил меня, когда я расслаблюсь. Он задал неожиданный вопрос:

— Расскажите, товарищ Филимонов, что происходит в Молотовске?

— Ну, товарищ Сталин. В Молотовске руководит мой перспективный зам. Товарищ Берия, очень способный молодой человек. Там продолжается возведение ударными темпами судостроительного, авиастроительного и автомобилестроительных заводов. Подготавливается ТВД в военном отношении. На всё требуются деньги. НКВД открыл в городе филиал Иллюзиона и казино для американских конгрессменов. Дело в том, что в Америке конгресменам ходить в казино опасно, их могут вычислить журналисты. К нам же ездят за казённый счёт проверять не украли ли мы ещё чего.

Пока конгрессмены уезжают довольными. То, что они рассказывают газетчикам, сплошное враньё. Их не избивают и им не приходится кулаками пробивать дорогу к кормушке сквозь голодные толпы.

Из за постоянных стычек конгрессменов с судостроителями мы организовали боксёрский ринг.

Как только конвойные увидят, что конгрессмен затеял драку, так его вместе с судостроителем вытаскивают на помост. Одевают перчатки на ноги и руки и начинается бой без правил. Как правило побеждают голодные зеки.

Зрители, амеры, болеют за своих. Наши, за зеков. Вот и получается, что в казино, между столами с рулеткой установлены ринги, где постоянно идут бои. Амеры, как нажрутся и проиграются, так лезут в драку. Чтобы запал у наших не пропадал, при каждой победе им приплачиваем баксиками.

Я же подписывал у Вас представления на освобождение победителей. Теперь они служат в НКВД конвойными и следят, чтобы ни одна драка не произошла вне ринга и без пользы, в виде баксиков.

Иногда побеждают амеры. Им выплачивается солидная премия, это вызывает ещё больший ажиотаж и число желающих оставить денежки в Молотовске всё увеличивается.

НКВД приобрёл скоростные пассажирские пароходы, для доставки из Америки пассажиров. Им бедным у себя и выпить как следует не дают.

Для круглогодичной доставки клиентов заказана серия пассажирских ледоколов с полётной палубой, как у авианосцев. Ну, там, если пассажирам захочется полетать на самолёте, то за баксики предоставляется услуга.

— Вы, что же? Товарищ Филимонов! Единственный из авианосцев, гордость советского флота, флагман страны советов, используете в качестве плавучего борделя?

— Почему борделя? Товарищ Сталин, товарищи Ворошилов и Будённый и даже товарищ Молотов побывали на корабле и ничего подобного не отметили. Да, мы организовали балет на корабле. Все остались довольны, особенно балерины. Им столько насовали баксиков в стринги, чо бедные еле уползли со сцены. Кстати, товарищ Ворошилов засунул в стринги больше всех.

— Откуда у товарища Ворошилова доллары?

— Не знаю, товарищ Сталин, может родственники прислали?

— Он сколько сунул в стринги, много?

— Один, товарищ Сталин.

— Один доллар?

— А, прошу прощения, за не ясный ответ, товарищ Сталин. Он засунул один наградной маузер балерине Стародворской. Дама пользуется успехом у конгрессменов и передаёт сведения, представляющие интерес для товарища Ворошилова.

Балерина не только пользуется успехом, но и отлично стреляет. Выбивает восемьдесят восемь из ста, товарищ Сталин.

Сталин мягко походил по кабинету, так мягко, как ходит кот. Мысленно себя поправил, как тигр, но с кошачьей мягкостью. Не обладай он тигриной силой и кошачьей грацией давно бы сожрали всякие троцкие и каменевы с зиновьевыми.

— Как Вы назвали авианосец?

— Виноват, товарищ Сталин, не понял?

Сталин раздражённо:

— Ну корабль, который Вы перестроили в авианосец, а используете как авианосный бордель, как он называется?

— А понял, товарищ Сталин, авианосный бордель никак не называется.

— Как это?

— Да так, товарищ Сталин. Говорим "ледокол" или "авианосный ледокол", в общем никак. Может просить политбюро дать кораблю хоть какое название? А то неудобно получается, гордость российского флота, флагман страны советов, а никак не называется.

— Хорошо, товарищ Филимонов, исполним Вашу просьбу. Мы поручим подобрать кораблю название. Займётся этим лично товарищ Маленков. Поручение как раз для него.

Почему зарплата в Молотовске долларовая?

— Дык, Товарищ Сталин, это же не я выдаю зарплату. КАПы за нашу продукцию рассчитываются услугами. Вот они и предложили переоборудовать в авианосец. Поскольку объект секретный, я не согласился на американских рабочих, а предложил свой контингент. Вопрос упёрся в сроки. Они заявили, что без оплаты в баксиках решения политбюро в срок не выполнят. Пришлось согласиться. Что касается балерин. Американцы захотели привезти из Америки…

Товарищ Сталин взбух:

— Кого привезти? Американских проституток или балерин?

— Товарищ Сталин. По опыту товарища Ворошилова мы знаем, что балерины отличаются от проституток тем, чо умеют ходить на пуантах. Я подумал, зачем на секретном объекте американские лахудры? Предложил наших. Балерины товарища Ворошилова вполне справляются.

Товарищ Сталин в раздумии искусал курительную трубку, что перекусил нахрен. Смываться поскорее, пока ещё чего хозяин не поручил:

— Разрешите идти, товарищ Сталин?

— Погодите, товарищ Филимонов, есть ещё одно немаловажное обстоятельство.

— Слушаю, товарищ Сталин!

Хозяин походил по кабинету, как бы не решаясь задать вопрос и всё таки выродил:

— Каковы политические последствия Вашей провокации?

— Капиталисты продают СССР машиностроительную продукцию. Но, начинается и встречный поток. Мы создали для Т-34 замечательный оппозитный двигатель в 720 лс. В тысячах разных вариантов поставляем его капиталистам. С подобным ресурсом, массогабаритными характеристиками и экономическими показателями в мире ничего нет и не будет ближайшие пятьдесят, а то и сто лет.

— Вы ручаетесь, что пятьдесят?

— Могу поручиться за сто, товарищ Сталин.

— Ага, я помню Вашу историю про ходжу Насреддина. Однако я не совсем уловил про тысячи вариантов, это как?

— Ну, двигатель может состоять из меньшего или большего количества блоков; с наддувом и без, с уменьшенной мощностью и форсированный; уменьшенной мощности может иметь разный наддув; дизель генератор или насос; а может судовой главный или вспомогательный; использовать на автомобилях. При форсировании использовать на самолётах При каждом заказе учитываем желания потребителя.

Поставляем за рубежи авиатехнику и двигатели. Через пару лет начнём производить автомобили КАМАЗ, тоже в тысячах вариантов.

На десятках тысячах предприятий, в тысячах населённых пунктов изготавливаем машины, в том числе на экспорт.

Капиталисты ощутят это на своих доходах. Они увидят, что там, где сбывали своё барахло, теперь их хлам не покупают.

Стало быть не надо пускать конкурента на рынок. Они будут всячески клеветать на нашу страну, наш народ и продукцию наших заводов.

Один из способов устранить конкурента, — втравить в войну. У англичан в этом богатый опыт. Пример, первая мировая война. Но, Германия оказалась слишком сильна и золото мира переместилось из банков Англии в банки Америки. Вместе с золотом ушла власть. Но, американские недотёпы пока этого не осознают, как не догадываются об том же английские жентельмены. Они ещё мнят себя властелинами вселенной. Они помнят как опоздали с разрушением Германии и не допустят появления нового конкурента.

Что бы мы не предпринимали, как бы не поступали, нас объявят агрессором и попросят из Лиги наций. Даже, если оставить Владивосток, весь Дальний восток, мы всё равно агрессоры. Мы конкуренты, от нас избавятся самым радикальным способом, ножом в спину.

Как в таком случае поступить? Сблизиться со странами пострадавшими на деле от агрессора, например Китаем. Но, никакой безвозмездной помощи. Безвозмездную помощь поймут так, что мы в отчаянном положении и нуждаемся в союзниках. За наши же денежки получим в морду.

С другой стороны, на западе, Англия вскормила для борьбы с конкурентом ещё одно животное, Гитлера. Англичане мнят Германию собакой, хотя Германия с Гитлером это шакал, который не задумываясь схватит за глотку хозяина, если чувствует слабину. А слабину он почувствовал. Англы сдали Испанию, Австрию, Чехию. Ещё чуть и сдадут Польшу, в надежде, что Гитлер пойдёт на восток.

Сталин меня прервал:

— Чехословакию они ещё не сдали.

Я продолжил;

— Они уже всё решили и договорились. Дело осталось за подписанием бумажек. Дождутся благоприятного момента и подпишут. Но, Гитлер не Чемберлен, он сидел в окопах, когда Германия воевала на два фронта. Пока не раздавит Францию, на восток не пойдёт.

Гитлер пойдёт на союз с нами на год, два, пока не расправится с Францией. Затем настанет наш черёд.

— Расскажите, товарищ Филимонов, из чего делаете джинсу?

Насколько мне известно сырья не хватает текстильной промышленности и Вам не из чего производить ткани в больших количествах.

— Ну, товарищ Сталин, на востоке огромные поля дикорастущей конопли. Высота стеблей достигает пяти метров. Это прекрасные волокна для производства ткани. Одна беда, наркоманы используют растение не по назначению. Их отлавливаем и направляем на сбор стеблей. Теперь даже они приносят пользу родине.

Я замолчал. Сталин отпустил меня:

— Ну, идите, товарищ Филимонов.

— Есть.

Поворачиваюсь и по уставу чуть ли не бегом сматываюсь. Хорошо бы на рыбалку рвануть. Покупаемся, половим рыбку. Ну и чо, что зима, подумаешь. После бани у товарища Сталина остыть можно только в проруби при сорокаградусном морозе. А сегодня всего минус двадцать.

Решено, на пляж купаться, загорать, ловить рыбку и готовить уху.

Выхожу из кремля и сажусь в машину. За рулём Федя. За недолгое время, пока у меня служит, он вырос в чине до полковника. Только полковник НКВД имеет право возить наркома. Нет у меня человека исполнительнее. Недельная поездка в багажнике исправила его характер. Из безбашенного увальня он превратился в такого же, но отморозка. Не хочется ему снова в багажник.

Понятно, если товарищ Сталин отдаст приказ, то я окажусь в багажнике значительно быстрее, чем попал туда Федя. И он не выпустит меня из багажника, а будет возить тело всю оставшуюся жизнь и наслаждаться запахом гниющих останков. Поэтому-то товарищ Сталин закрепил Федю в качестве шофёра за мной.

Федя задаёт вопрос:

— Куда, товарищ Нарком?

— На рыбалку.

— Так на рыбалке мы прошлый раз были, поди и прорубь уже застыла.

— Надо Федя, надо.

Охранник НКВД, услышал ответ на Федин вопрос, подошёл к группе товарищей, поджидающих команды и объяснил направление движения. По распоряжению товарища Сталина меня повсюду сопровождает машина его личных охранников.

Товарищ Ворошилов, недовольный мобилизацией балерин, в надежде прищучить меня на жареном, отрядил машину с армейскими разведчиками. Товарищ Маленков, желая застать меня за непотребством, поручил группе партийцев выявить факты антипартийного поведения.

Понятно, чо я перешёл дорогу и кому-то в правительстве. Он тоже отрядил машину для наблюдения.

Московские балерины из первого ряда, узнав о оглушительном успехе мобилизованных товарок, дежурили с машиной для завлекания.

Желали общения и какие-то смутные лица кавказской наружности. То ли в надежде менять доллары, то ли с целью рэкета.

Все ожидали около кремля несколько часов и страшно замёрзли. Теперь же, вместо того, чтобы ехать в ресторан или на блядки греться, вынуждены снова морозить кости. Хорошо, что не слышу, как они матерятся в мой адрес.

Кавалькада из множества машин, так и не смог узнать, откуда они взялись в таком количестве, пилят по нашим следам. Я насчитал восемнадцать штук. Как бы товарищ Сталин не обиделся, когда он путешествует, то колонна состоит всего из пяти автомобилей.

Приехали в Серебряный Бор. Солнышко стоит высоко, морозец, хорошо. Раздеваюсь и разуваюсь. В спортивных трусах, коих ещё никто не видел, иду на озеро. И правда, прорубь затянуло молодым ледком. Возвращаюсь к машине. Достаю из багажника пешню и начинаю крошить лёд. После тяжкой получасовой работы подбегают балерины в пачках, на ногах пуанты. Они всё таки решились демонстрировать свои возможности, что зря их держат в первом ряду, все достойны главных ролей.

Оставляю балеринам пешню и рысцой возвращаюсь к машине. Беру двуручную пилу. С помощью балерин выпиливаю прорубь метра в два и с удовольствием плаваю в воде. Балерины по очереди окунаюся следом. Хорошо.

Иду к машине, одеваюсь. Балерины уже ускакали. И правильно, чего им морозиться. На них уже обратили внимание. Завтрева в газетах всего мира напечатают фотографии с невнятными комментариями о том, что таким образом кровавое НКВД перевоспитывает балерин-диссидентов-проституток.

И правильно перевоспитываю. Девочки доказали морозоустойчивость и желание работать на благо родины в районах крайнего севера. Завтра же переговорю с кадрами в Большом и мобилизую в Молотовск. Опять первый секретарь московского горкома партии будет названивать и проситься в тепличные условия на север. Хрен тебе, Никита Сергеевич. Сначала научись воспитывать своих предательских детишек, рванувших с государственными секретами за границы, сразу после смерти вождя.

Сижу с удочками у края проруби, голова свободна от мыслей. Хорошо. Угнетает одно, через несколько часов придётся окунаться в грязные дела, столь грязные, что грязнее самой грязной грязи. В дела предателей и шпионов.

Подвели мужика. Спрашиваю:

— Этого чего? Топить привели?

Федя:

— Товарищ нарком. Это композитор, хочет написать поэму про балерин и купание.

Отрываю взгляд от поплавка и смотрю на композитора. Вижу поганого человечишка. Сегодня он пресмыкается перед Сталиным и режимом, а завтра, после смерти хозяина, польёт его грязью и будет врать, что заставили. Не он ли написал оперу про Маресьева?

Композитор торопливо, пока и в самом деле не утопили по ошибке:

— Я, товарищ нарком, не поэму, а оперу.

— От меня, чего надо?

— Нужна творческая командировка в Молотовск, дабы окунуться в атмосферу трудового подвига и праздничных рабочих будней.

Точно, он оперу про Маресьева схалтурил, так у них это называется. Люди совершают подвиги, а это дерьмо расписывает про то, а потом, среди своих, хвастает, что халтурка обломилась и он забашлял.

— Вы готовы, товарищ, на подвиг в Молотовск?

— Конечно, иначе бы я не просился, товарищ нарком.

Баксиков сволочь хочет. По девкам бегать и не заплатить, он же в командировке, ему положено за счёт НКВД.

— Демонстрируйте готовность.

— Как, товарищ нарком?

— Товарищ полковник, Вы почему не объяснили как?

Федя багровеет. Дожимаю его:

— В следующий раз, товарищ полковник, будете доказывать готовность вместе с испытуемым. Понятно?

Федя готов доказать готовность в проруби, настолько побагровел.

— Разрешите идти, товарищ нарком?

— Идите.

Не иначе Федя присмотрел девочку из хорошей семьи в жёны. Не тестюшку ли привёл пристроить в командировку?

О клюнуло, ещё клюнуло. Буду сегодня с ухой. Сварил супчик из десятка рыбок. Подтянулись разведчики Ворошилова:

— Разрешите поучаствовать в употреблении, товарищ нарком?

— Молодцы военные. Так всегда, народ рыбку ловит, а ест армия. Присоединяйтесь армейцы.

Все как-то устроились. Федя притащил из машины миски и ложки, хлеб и присоседился сам.

Армейцы повертели носами и один из них, самый бойкий:

— Может разговеться, товарищ нарком?

— Можете, а мне нельзя, я на работе.

Федя тоже подал голос:

— И мне нельзя, я за рулём.

Военные приуныли, но не надолго. Притащили гитару и развлекаются. Подтянулись партийные, затем ещё какие-то. Появились балерины, они успели переодеться. Сзади разливали. Военные похлебали горячего и успели сбегать на задние ряды. Народ развеселился. Кто-то дурашливо крикнул:

— С Новым годом!

Меня как стукнуло, — Новый год, чо ли? Увидел сиротливо валяющуюся гитару, поднял и протёр от снега. Машинально брямкнул струнами и тихонько, под настроение запел:

— Скромненький синий платочек…

Чо слова Симонова, я помню. А вот, кто написал мелодию? Не тот ли, желающий по девкам на халяву? Ну, ничего, не обеднеет от одной песни.

Военные услышали и захотели записать. Не нашли чем. Балерины, скучающие без мужиков, поддержали военных и объявили, что будут учить слова.

Исполнил под гитару ещё и ещё. Слышу, балерины перестали запинаться в словах и остальные стали подтягивать.

Разведчик, майор, самый бойкий:

— Это чьи слова, товарищ нарком?

— Всё народное и музыка, и слова.

Подумал, чо надо развлекать публику, Новый год всё таки. Сбацал ещё несколько песен. Потом вспомнил о войне на носу и исполнил для военных:

Вспомнил, чо у меня в Молотовске скучают амеры. Надо им современного репертуара подбросить. Организую ка из балерин банду джаза.

Закричал:

— Девочки, есть идея. Айда ко мне.

Подваливают балерины в обнимку с военными. Раскраснелись так, чо хоть опять в прорубь.

— Девчонки, давай песню сбацаем на английском.

Ну и исполнил те же шестнадцать тонн в английском варианте. В своё время я не увлекался импортной музыкой, а когда попал, то слушал всё, чо в телефоне. После такого количества прослушиваний, запомнил мелодии и слова. Да и какие у амеров мелодии, одна срамота.

Я наяриваю, народ учит и приплясывает. Под ночь похолодало, как я потом узнал до сорока, а нам хоть бы хны, пляшем и поём во всю ширь. Несколько раз прибывали милицейские патрули и требовали пройти. Их подводили ко мне, народ узнавал начальство и оставался слушать, а потом и участвовать.

Машины отъезжали и возвращались с горючим, и закусью. Я не препятствовал. Под утро люди разбрелись по машинам и укатили. Я осмотрел место происшествия и не обнаружив пьяных, спящих под кустами, разрешил Феде отчаливать.

Федя спросил:

— Куда?

Куда ещё? У меня и квартиры нет, видно забыл про меня товарищ Сталин.

— На работу.

Федя обречённо вздохнул и покатил в НКВД.