Цветок Аида

Глава 24

Кора

Надо уехать отсюда! Исчезнуть, чтобы никогда больше не видеть этого ужасного здания, суетливых людей вокруг, бездушных машин! Голова гудела, перед глазами все стало размытым, но я чувствовала, как пространство давит на меня. Я не могла даже расправить плечи.

Главное — не оборачиваться, не видеть, как он, отвернувшись, спокойно уходит обратно в стеклянную башню решать свои дела. Я знала, что он не пойдет за мной, не попытается остановить. Он все решил — за меня и для себя!

И выкинул меня из своего мира.

Тот ужас, который я пережила вчера, сделал меня сильнее, потому что он был рядом. Герман. А сегодня он растоптал меня. Он. Не Даниз, не предательство Аделины и равнодушие отца, которого у меня и не было никогда настоящего.

Растоптал мою веру в него, в себя. И мою… любовь. Первую.

Трясущимися руками я вытащила брелок из сумки и не сразу увидела мужскую руку перед глазами.

Резко обернувшись, отчего брелок со стуком упал на асфальт, я увидела перед собой… Гену.

Разочарование тупой болью ударило в грудь.

— Что нужно? — грубо спросила я. Мне было плевать на вежливость и манеры. Этот человек тоже пешка, как и я, но он хотя бы играл с открытыми глазами.

Гена быстро наклонился, поднял брелок и сказал без тени эмоции:

— Шеф сказал, вам нельзя садиться за руль. Я отвезу вас домой!

— Ваш шеф мне никто! — Я попыталась вырвать у него ключ, но безуспешно, конечно. — Я сама решаю!

Я понимала, что этот мужчина ни в чем не виноват, он выполняет приказ, мне было стыдно перед ним, но еще больше во мне горела обида. На того, другого. На настоящего Аида.

— Садитесь. — Гена уже завел двигатель.

Ему было неудобно в моем «гольфе», хотя он и отодвинул кресло максимально назад, а еще у него на коленях лежала папка, которую еще нужно куда-то отвезти…

— Н-не надо… Я сама доберусь, я в порядке, правда.

— Садитесь, — повторил он. — С А… с Германом Всеволодовичем не спорят, Каролина.

Дорогу домой я помнила плохо, не уверена даже, что говорила Гене адрес, хотя… глупо думать, чтобы такой человек, как Аид, не позаботился о мелочах. У него все продумано до самого конца.

Переживания оборвались в одно мгновение — еще секунду назад я чувствовала, что растворяюсь в своей боли, та Кора, которую я знала всю свою жизнь, исчезает, а сейчас уже никаких мыслей и ощущений. Я даже боли не чувствовала, просто смотрела, как за окном мелькали березы, почти полностью сбросившие листву. В этом году осень наступила рано, а нам с бабушкой еще нужно посадить на зиму тюльпаны. Те, что купил Герман…

Я резко села на сиденье. Оранжерея, мой любимый сад, магазин, коттедж, в котором мы с бабушкой живем, — все это останется в прошлом. Вместе с папой, его семьей и… Германом. Только так у меня будет мизерный шанс спасти хоть часть себя. Такой, как раньше, я никогда не буду, это невозможно, но та, прежняя жизнь окончательно меня убьет.

— Приехали, держите ключи, Каролина. — Гена, не дожидаясь моего ответа, просто сунул мне в ладонь брелок.

— Спасибо! Подождите. — Я наконец очнулась от своих мыслей. — А… вы как же? Отсюда не просто выбраться без машины. Давайте я вам такси хотя бы вызову!

Мужчина усмехнулся, молча покачал головой и просто пошел пешком обратно. Из-за поворота показался автомобиль, остановился напротив Гены. Аид и это предусмотрел. Я грустно усмехнулась и побрела к коттеджу. Слез на глазах уже не было.

Бабушка разговаривала по телефону и не слышала, как я пришла, так что у меня было время сбежать в ванную и попытаться привести себя в порядок. Я прижалась лбом к зеркалу и закрыла глаза. У меня только бабушка. Единственный родной и близкий человек, который меня по-настоящему любит. Она и есть моя семья.

— Кора, милая, ты вернулась? — Бабушка заглянула в ванную. — Все хорошо? Твоя мачеха заходила, спрашивала, знаю ли я, куда ты поехала. К этому Аиду Аракчееву?

Я вздохнула и слабо улыбнулась. Трудно врать любимому человеку, но разочаровывать бабушку я не стану.

— Просто круги наматывала по дорогам. Все хорошо, бабуль. Я хочу уехать из этого дома. Как можно скорее.

Бабушка грустно кивнула, поправила прядь волос, выбившуюся из моего пучка, и сказала:

— Давай собирать вещи.

Вот так просто. Без долгих обсуждений, причитаний и горестных вздохов. Я думала, будет сложнее расставаться с вещами, но оказалось, что нам не так много хотелось забрать отсюда. Мы переехали сюда на все готовое. Несколько раз в год Геля с бабушкой составляли список того, что нужно по хозяйству. Так что очень много вещей здесь просто нам не принадлежат.

— Посмотри вот эти варианты, Кора. — Бабушка гуглила сайты сдачи квартир. — Недалеко от нашего магазина и две комнаты.

— Вариантов много, — согласилась я. — Отберем три-четыре и завтра съездим и посмотрим. Дианка говорила как-то, что ее знакомые ищут, кому сдать квартиру. Все будет хорошо, ба!

Мы решили пока никому не рассказывать о наших планах, потихоньку все собирали и паковали. Механическая работа очень помогала от боли в душе. В оранжерею я не могла пойти — там все напоминало о нем. О Германе.

Вечером перед сном позвонил Сева. По его словам, просто так, пожелать мне спокойной ночи. Я вежливо его поблагодарила и быстро нажала на отбой. Решила, что, если еще раз позвонит, внесу его в ЧС. Никаких больше контактов с этой семьей!

Бабушка уже спала, а я сидела в темноте на подоконнике и смотрела в темноту. Пальцы выводили на стекле букву А.

Мы съехали из коттеджа через три дня. Пока грузчики занимались нашими коробками, я прощалась со своими цветами. Говорила с ними и просила прощения, что оставляю их. Если бы я могла, обязательно забрала бы их с собой. Я написала подробную инструкцию для будущего садовника, зная, что такая хозяйственная дама, как моя мачеха, точно не допустит, чтобы оранжерея потеряла респектабельный вид, а сад запустел.

— Кора, милая, не плачь, пожалуйста! — У бабушки самой слезы на глазах, но она пыталась меня успокоить. — Мы все правильно делаем. Нам пора уже.

Я кивнула, мы вместе вышли из оранжереи, держась за руки, медленно прошлись по саду, прощаясь с ним. Никому из главного дома мы не стали ничего говорить. Я решила, что завтра позвоню Геле, ключи и все самое важное мы оставили на столе.

— О господи! — испуганно воскликнула бабушка. — Не даст ведь спокойно уехать.

Геля бежала по дорожке, и я понимала, что ба совершенно права.

— Кира Андреевна, Кора, что происходит? Зачем вы вызвали грузовик?!

Последние три дня она к нам не приходила, ее дочь и муж тоже нас игнорировали. Все было прекрасно.

— Геля, мы уезжаем, — сдержанно произнесла бабушка. — Спасибо, что давали нам жить, но дальше мы сами.

— Т-то есть как? — Мачеха непонимающе смотрела на нас, потом перевела взгляд на грузчиков, которые терпеливо ждали нас у машины.

— Вот так. Уезжаем. Геля, ключи на столе в гостиной, там я оставила инструкции для сада и оранжереи. Если будут вопросы, звони завтра.

Геля нервно поправила ворот на своем модном пальто и поджала губы.

— Я все расскажу Арсению! Это черная неблагодарность с вашей стороны!

— Делай что хочешь!

Папа не позвонил — ни завтра, ни через неделю. Мы с бабушкой обживали нашу новую квартиру, сняли недорого и близко от магазина. Если не наводили уют, то работали в магазине. Все шло так, будто ничего не изменилось. Игнат стал приезжать каждый день, мы с ним старались не вспоминать нашу последнюю встречу. Но он точно знал, что я больше не выхожу замуж.

— Значит, Арсений решил не закрывать наш магазин? — наверное, в сотый раз спрашивала его бабушка и получала в сотый раз терпеливый ответ «нет».

Я улыбалась и уходила с Дианкой в холодильник за цветами для очередной композиции. Подруга посматривала на меня сочувственно, но с разговорами не лезла в душу. Я была ей очень благодарна.

А по ночам ко мне приходил он. Во снах. И я ничего не могла поделать, гнала его от себя, а потом бежала по желтому полю из нарциссов, когда он уходил.

Дважды звонил Сева, и я дважды пропускала его звонки, а потом все-таки внесла его в ЧС.

Сегодня у бабушки плановое обследование сердца, я отвезла ее в клинику и сама оплатила прием и анализы. Раньше это всегда делал папа.

Через два часа, когда я приехала ее забирать, она сидела в коридоре бледная, осунувшаяся, но пыталась улыбаться. У меня все внутри опустилось.

— Что случилось? — Я бросилась к ней. Но ответил мне ее врач, как раз подошедший к нам.

— У вашей бабушки ишемическая болезнь, — говорил он так, будто уже читал некролог. — Без операции на открытом сердце, увы, не обойтись.

— Это сложная операция?! Какой прогноз? Когда нужно делать? Мы все оплатим! — Я прекрасно знала, сколько у нас денег, и если папа выплатит нам зарплату как обычно, то…

— Это очень дорогая операция, милая, — бабушка ответила за врача. — Слишком дорогая.

— Насколько дорогая? — В душе похолодело: неужели придется просить отца?

— Подготовка, сама операция и последующая реабилитация… около трехсот тысяч, — сказал врач.

— Не рублей, Кора, а долларов, — добавила бабушка, и я медленно прислонилась к белой стене клиники. — У нас нет таких денег.

— Есть благотворительные фонды, они проводят сбор средств…

— Без операции… — начала было я, но, увидев взгляд врача, запнулась и спросила уже другое: — Когда нужно сделать операцию?

— У вас есть два месяца, это максимум.

Мы ехали обратно в магазин и молчали. А вечером, когда бабушка с Дианкой обслуживали клиента, я вышла на улицу и позвонила Арсению. Я была согласна на что угодно.

На удивление он ответил после первого гудка.

— Ну надо же! Дочь вспомнила, что у нее отец есть?! Не ожидал от тебя, Кора, не ожидал! Хотя права Гелька: мы тебя совсем не знаем. Цветочки, хреночки, вся такая наивная, а сама всех нас обула. Настояла же на своем. И отца обанкротила!

— Что? — Я не сразу поняла, что он говорит. — Я никого не банкротила! Я просто не хотела выходить замуж за насильника!

— Ну так радуйся, — зло рассмеялся папа. — Радуйся. Этот чертов Аид нашел-таки способ обойтись без твоего отца и выкинул меня из сделки. Потратил на это кучу бабок, зато я теперь ему не нужен. Знаешь, что это значит, Кора?! Что я не получил обещанного аванса и уже не погасил часть долгов! Я банкрот, мать твою! Банкрот! Через месяц мне нечем будет платить кухарке!

— П-подожди, — прошептала я, едва папа остановился, чтобы перевести дух. Его язык заплетался, кажется, он был не совсем трезв. — Подожди… как это банкрот?! А… а наше с Аделиной наследство от дедушки?

— Ты все-таки дура! — выплюнул отец. — Думаешь, я просто так пытался тебя замуж отдать? От нечего делать? Или потому, что хотел избавиться от тебя?! Нет! Потому, что это был мой единственный шанс! Какое, к черту, наследство, Кора?! Половина моих счетов уже арестована, даже тех, которые на Гелю и ее мать оформлены.

— Этого не может быть! — Я в ужасе прикрыла ладонью рот. — Бабушке… ей нужна операция, срочная… на сердце… она стоит…

— Ничем не могу помочь, Кора, — отрезал он. — Скажи спасибо своей глупости!

Он отключился, а я так и стояла на улице. Начался сильный ветер, листва закружилась у ног, но я не могла сойти с места. Лишь когда рядом возникла высокая фигура и мужская рука легла на плечо, я подняла голову.

Передо мной стоял Сева.

— Привет, Кора. Ты не отвечаешь мне на звонки. Я решился сам приехать, спросить… Да на тебе лица нет! Что случилось, девочка моя?!