Цветок и камень

Глава 15. Луиза

Минула неделя с того момента как я вернулась из больницы. Я оправилась после паучьего яда и теперь нормально ходила, правая нога правда затекала чаще, чем раньше, но с этим можно было жить.

Атмосфера в самом доме была накаленной. Верней со стороны выглядело все вполне обычно, как и должно быть у «шестерки» и хозяина. Однако напряжение между мной и Крисом было сильным. Он все еще не пытался ничего обсуждать. Все еще помогал, но молча, совершенно без эмоций.

Например, когда мне нужно было сходить вниз до кухни, а ноги все еще плохо слушались, я топталась в начале ступеней, преодолев всего две. Это было примерно через день после того как мы с ним поругались, если это вообще можно назвать ссорой. Крис спускался вниз посмотреть телевизор. Он увидел меня и притормозил, мы застыли всего на мгновение, глядя друг другу в глаза. Я думала он пройдет мимо, но ошиблась. Он подошел, поднял меня на руки, почти как раньше, только в этот раз, не поворачивая голову ко мне. Он донес меня до первого этажа и поставил на землю. Я буркнула слова благодарности, а он лишь махнул рукой и уселся перед телевизором. Телевизор у него в комнате был и вот нужно ему тут отираться? В любом случае, на обратном пути он отнес меня наверх. Забавно, что через несколько минут телевизор внизу он выключил и вернулся к себе.

Таким манером и пролетели семь дней. Теперь я передвигалась сама и его помощь мне не требовалась. От тренировок меня на время отстранили, и я должна буду помогать кому-то в тюремном отсеке.

Сначала я решила, что это как-то связано с пауками, но Ган по телефону заверил меня, что к паукам меня Крис теперь никогда не подпустит. Он сказал эту фразу с каким-то смешком. Он не подначивал меня, это даже не было похоже, на веселье.

За последнюю неделю Крис вернулся в свое мрачно-саркастичное состояние, по крайней мере, судя по тому, что я улавливала в его разговорах с другими людьми. В основном он торчал дома, и разговоры были телефонными. Однако, теперь он взял манеру дожидаться пока я уходила спать и идти в бар через квартал напиваться. Больше он не водил девушек, он просто приходил пьяный в стельку и сразу шел спать. Я знала, вернее чувствовала, что это началось из-за меня, однако, я понимала, что как бы я не жалела его или себя, это было правильным взрослым решением.

— Ну-ну в старости расскажешь это своим сорока кошкам — сказал мне как-то по телефону Рикки.

Сказано это было в шутку, но в каждой шутке, как говорится.

Сегодня он не был с похмелья, но выглядел ужасно. Помятая футболка, мешки под глазами. Я все еще могла назвать его красивым, хотя, наверное, я считала красивым его всегда. Он должен отвезти меня в главный корпус, проводить до надзирателя, звучит, будто я преступница, а сам уйти тренировать Чарну, Руди и Сабола.

Чарна в отличие от Рикки не позволяла себе саркастичных высказываний, она поддерживала меня, несмотря ни на что. Мне даже показалось, что в какой-то момент она начала гордиться собой, ведь задуматься, меня заставили именно ее слова.

В это утро у меня не было желания вставать с кровати. Если дома у меня была возможность игнорировать Криса, то сидя в одной машине вряд ли. Это странно, то, что похода в тюрьму я не боялась, но вот оказаться близко к Крису, очень.

Я оделась как можно скромнее и мешковатее. Огромный балахон, старые джинсы, кроссовки, волосы, убранные наверх заколкой, в общем, глядя на меня, можно было с уверенностью сказать, что день не задался.

Я спустилась вниз и села на диван, дожидаясь Криса. Он спустился примерно через полчаса и, забежав на кухню взять закрытую пачку сигарет, вышел на улицу, даже не взглянув на меня. В сердце опять неприятно кольнуло. Такое его поведение оправдывалось тем, что он в безопасности, а от этого мне становилось намного легче. Я пошла за ним, молча села в машину и уставилась вперед. Утреннее солнце светило мне в глаза и я щурилась. Рядом сидел Крис, хранивший гробовое молчание, а мне по-честному так было даже проще.

Машина вырулила на трассу, и мы помчались вперед, маневрируя между другими автомобилями. Я была почти уверена, что Крис нарушил сейчас скоростной режим, но мне было слишком паршиво, чтобы думать о таких вещах. Насколько мне было известно, у охотников был целый отдел занимающийся улаживанием подобных вопросов. Они оплачивали штрафы, восстанавливали отнятые права и так далее. Волшебники были не самыми законопослушными на свете людьми.

Доехали мы во много-много быстрее, чем в прошлые разы. Видимо Крису, как и мне совершенно не хотелось проводить лишние минуты в обществе друг друга. Однако, когда я было решила, что тишина отныне наша манера общения, он заговорил.

— Когда закончишь, иди в зал тренировок, я буду тебя ждать. И если они поведут тебя к паукам, немедленно позвони мне, хорошо? — говорил он спокойно и размеренно, но были слышны какие-то нотки заботы.

На душе потеплело, и я кивнула. На стоянке я вышла из машины у входа в какой-то коридор, в котором я раньше ни разу не была, меня уже ждала женщина.

На вид ей было не больше двадцати, но глаза были холодными и серьезными, как будто она прожила долгую и тяжелую жизнь. Она была высокой и очень худой. Ребра выпирали вперед, а скулы на худом лице, казались очень широкими. Одета она была просто: майка светло сиреневого цвета, черные свободные штаны и балетки, сходные по цвету с майкой. Ее нельзя было назвать красивой, но и далеко не уродливой. Светлые волосы казалось, выцвели на солнце, глаза, не выражавшие никакой радости, были им в тон. Она как-то угловато кивнула Крису и повернулась ко мне.

Крис наградил меня напоследок странно теплым взглядом и ушел в зал, мы остались с блондинкой наедине.

— Я Мойра, я должна проводить тебя и объяснить, почему нам понадобилась твоя помощь.

Она «шестерка».

Мойра тем временем открыла картой ключом дверь, и мы пошли по длинному коридору со стальными стенами, освещенным одинаковыми флуоресцентными лампами.

— Ты должна помочь Луизе Март. Ей сорок восемь лет, рост сто шестьдесят восемь.

Зачем мне ее рост? Я повернула голову к моей провожатой с целью задать этот вопрос, но вскоре поняла, что она читает из папки. Скорее всего, ей не разрешили со мной говорить. Логично, две «шестерки» в тюремном блоке без хозяев.

— Вес пятьдесят семь килограммов. Глаза голубые. Ее хозяин умер, но оставил ей задание. Она должна передать какие-то сведения. Луиза Март была и является ясновидящей.

Ясновидящие? В мире магов они имели почти такие же функции, как и в мире обычных людей, с той лишь разницей, что не были шарлатанами. Они считывали ауры, мысли и чувства людей, то есть они знали о человеке все просто глядя ему в глаза.

— Луизе Март, хозяин перед смертью дал приказ, она должна сказать что-то «шестерке» с определенными качествами. Пока ты была в больничном отсеке, мы проверяли «шестерок», из всех находящихся там, Луиза выбрала тебя. Твоя задача выслушать ее, а потом рассказать нам, что ты услышала. Женщина умрет, как только выполнит последний приказ. Мы хотели убить ее, но, у ее хозяина есть право на последнее желание.

Последний приказ? Умрет? Ужас какой-то, бедная женщина должна умереть, как только что-то расскажет мне? И почему мне?

Мойра остановилась перед стеклянной дверью и посмотрела на меня пустым взглядом.

— Вопросы?

Куча вопросов. Миллионы.

— А почему вы не цепляете на меня жучки, чтобы я не соврала об услышанном?

— Условия приказа Луизы, сковывают наши возможности, но если возникнут вопросы, мы просто попросим отдать приказ твоего хозяина.

Ясно. У меня не было возможности солгать, меня даже за человека, пуская в эту комнату, не принимали. Диктофон.

Мойра открыла дверь, и я вошла в небольшую комнату. Из мебели тут была односпальная кровать и инвалидное кресло, в котором и сидела Луиза. Ее лицо было в морщинах, хотя я и знала ее возраст, мне она казалась намного старше.

— После смерти хозяина процессы старения становятся намного быстрее.

Я вздрогнула, Луиза обращалась ко мне, она знала, о чем я думаю.

— Естественно я в курсе твоих мыслей, я же чертова ясновидящая! — ее голос был одновременно возмущенным и насмешливым, но глаза оставались добрыми и я невольно улыбнулась.

— Почему вы выбрали меня? — я знала, что задавать этот вопрос вслух не имеет смысла, но проблема заключалась в том, что я молчать в разговорах не привыкла.

— Из-за твоего хозяина.

Крис? Причем тут он?

— Ох, сколько вопросов, давно не видела такое количество у «шестерок». Я и правда не ошиблась.

Лицо женщины блистало самодовольством, а я никак не могла понять, к чему она клонит.

— Ну, солнышко, я прожила жизнь, хоть я выгляжу не на свой возраст, но я все понимаю — она странно улыбалась — Пару недель назад я и та безыдейная кукла, что привела тебя, искали кандидаток в больничном блоке. Видишь ли, Говард, мой хозяин, агитировал за освобождение нас. Таких, как ты, я и та кукла — пренебрежение в ее голосе было странным, ее поведение в корни расходилось с поведением «шестерок» — Так вот, ходили мы по блоку, искали и наткнулись на твою палату. Твой хозяин был внутри, нас даже не заметил, он менял тебе сны. Представляешь? Где это видано?

В голове всколыхнулись воспоминания, тот сон про сад его рук дело?

— Конечно его! Ты думала, от местных лекарств бывают такие грезы? Тут лечение дрянь, меня напичкали какими-то таблетками, чтобы не дать мне загнуться, но от них даже не весело!

Я не удержалась и хихикнула, эта женщина хоть и страдала явным себялюбием, была очень забавной и эксцентричной особой.

— Удивительно, в твоем пареньке столько гнева, любви, жажды, амбиций и страсти, а все упиралось в девушку на больничной койке.

У меня бешено заколотилось сердце, чтобы не собиралась рассказать мне эта женщина, но я почему-то была склонна ей верить. Наверное, от части, потому что мне польстили ее слова, про Криса, даже не знаю почему.

— Так вот. Говард Сайлас, был моим хозяином долгие двадцать лет, пока не проиграл борьбу с раком крови две недели назад.

Говард Сайлас? Я знала это имя, заноза в заднице моего отца. Мой родитель, в основном занимался тем, что проталкивал разные законодательства и получал за это огромные деньги. Проблема заключалась в том, что помимо идей о повышение таможенных пошлин на экзотические травы и животных, ввозящихся на территорию США, мой отец занимался и тем, что восхвалял систему отбора. Алан Лерой был сторонников жесткого отсева «шестерок» и контроля, за ними государством, а не хозяевами, а вот Говард Сайлас напротив, был сторонником контроля частного, а в идеале упразднения приказного порядка. Некоторые считали его психом, некоторые проповедником, некоторые врагом, но именно благодаря его действиям, «шестерок» начали лечить, некоторым даже позволяли обучаться далее. В каком-то смысле мой допуск на тренировки выездной группы и даже нахождение здесь без сопроводителя его заслуга. Наверное, Луиза была такой именно, благодаря Говарду Сайласу.

— Знаешь лично мое мнение, что Говард мог бы прожить еще долгие годы, но никто не любит бунтарей. Даже твоя подруга Ронда Спайс в немилости, хотя гибриды поразительные существа.

Откуда…

— Я ясновидящая, я просканировала тебя еще, когда ты была в больнице, да ну, сколько же еще вопросов в твоей симпатичной головке?

— Простите — пробурчала я, но Луиза уже не слушала.

Она улыбнулась мне и продолжила, все, что она говорила, она говорила не со зла.

— Ладно, то, что я хочу тебе сказать, это результат того, что ты и твой хозяин моя надежда на нормальное будущее волшебного сообщества. Ну как в Гарри Поттере, только там проблема в одном злом маге, а тут целая куча коррумпированных выскочек с чувством собственной значимости, как у хреновых поп-звезд.

Я снова хохотнула и Луиза расслабилась. Она залезла в карман своего халата и закурила, чем сильно мне напомнила Перчик.

— Ну, а что? От курения то я точно уже не умру. Так вот, ты знаешь, что представляет связь сама по себе? Ну откуда взялись хозяева, «шестерки»?

Я помотала головой, с детства меня учили не задавать подобных вопросов, если они и возникали, то роились у меня в голове, но никак не выходили наружу. Сейчас в компании этой дамы, они даже внутри моего мозга не были защищены.

— Естественно, все вдруг решили, что если кто-то управляет другим, то это нормально. Черта с два! Когда Говард только начинал свою политическую карьеру мы поехали на две недели на маленький островок в тихом океане, я уж и позабыла, как он называется. Мы хотели побыть вдвоем, вдали от разных проклятущих осуждающих взглядов. Знаю, ты не осудишь меня, сама-то ты и твой хозяин испытываете друг к другу больше чем чувства положенные тебе системой.

Я невольно оглянулась, пытаясь найти камеру или записывающее устройство. Если Луиза говорила правду, то она и Говард Сайлас были любовниками, а если врала. То все это ради того чтобы вывести меня на чистую воду.

— Успокойся, девочка, Говард научился отдавать грамотные приказания. Если бы нас подслушивали, то я бы физически не смогла открыть рта.

Я успокоилась, я почему-то безоговорочно верила ей.

— Ладно, суть не в этом. Так вот там была деревня, полностью населенная магами. Мы и подумать не могли, что такие в этом мире остались. Но к «шестеркам» там относились не так как принято, на «шестерках» были женаты или замужем их хозяева и у них даже были дети. Сначала нам, казалось это неправильным. Да и в такие времена, нам и друг друга любить было страшно. Однако, как только мы вернулись, я начала как проклятая рыскать по архивам в поисках подобных примеров. Не нашла ничего, кроме, небольшой черной книжки. Это был дневник одного путешественника по странам Африки. Он нашел племя и доказательства того, что связь не пустой звук. Это основание, если хочешь, называй стебель ковена.

Ковен это сообщество ведьм и ведьмаков, но я никогда не встречалась с этим определением в книгах волшебников. Я видела этот термин в человеческих книгах. Мама всегда говорила, что ковены чушь собачья. Детская сказка.

— Ковен начинает строиться на связи двух волшебников. Один «Разум» другой «Душа». В твоем случае паренек «Разум», поэтому он тебя контролирует, но ты для него «Душа» ты его груз который уравновешивает. Он наполняет тебя мыслями, а ты его чувствами. Говард и я всю жизнь положили на то, чтобы доказать существование ковенов, но проблема в том, что кто-то пытается скрыть наличие подобного. Они и придумали отборы, когда люди получают неограниченную власть, им уже не интересно на чем она базируется. Будь это король, взошедший на престол восстанием или женщина, сделавшая из мужа подкаблучника. Старшие маги, не спрашивают когда получили власть, а младшие настолько разбиты, что не сопротивляются. Связь не односторонняя, но кому-то выгодно чтобы все так думали. Ты меня понимаешь, Денни?

Я сидела как громом пораженная. Слова звучали бессмысленно и как бред одержимого.

— Зачем Говард хотел, чтобы вы это рассказали мне? — голос дрожал, а сердце сжала ладонь ледяного ужаса.

— Это не должно умереть с нами, ты и твой парень надежда, понимаешь?

— Он мне не парень.

— Ложь. Ты желаешь его, а он тебя, ты знаешь это, но тебе страшно. Думаешь, отходя от него, ты защищаешь кого-то? Нет, ты просто боишься сопротивляться власти.

— Боюсь. Но если изменить что-то было не под силу видному политическому деятелю, почему вы думаете, что под силу мне?

Луиза глубоко затянулась сигаретой.

— Говард был хороший человек, но мы так и не смогли сделать связь двусторонней из-за его сомнений и страха. Он помогал «шестеркам», он не обижал меня и любил меня. Он не женился и у него не появилось детей, он не сделал мне больно и находился рядом когда это было нужно. Он почти не приказывал мне. Но проблема не в том, насколько хорош человек, а в том насколько сильна его вера, понимаешь? А ты и твой хозяин, вы сильные и вы оба верите. Оба желаете, именно поэтому Говард отдал мне приказ. Он не хотел, чтобы знание умерло с нами. А я устала бороться в одиночку, я хочу смерти. Хочу туда за грань, если она существует, там я буду с ним, и мы будем вместе.

Мне стало ее жалко, в ее глазах появилось новое выражение, она скорбела. Она по-настоящему любила Говарда Сайласа, но я не могла поверить ее словам.

— Я знаю, что тебе велели подать отчет о нашем разговоре, но прошу тебя, солги. Умоляю. Неужели ты не понимаешь, что «шестерок» нельзя любить по определенной причине? Скажи им то, что они хотят услышать, но молчи о связи. Прошу!

Я медленно встала со стула и на трясущихся ногах направилась к двери.

— Денни я выполнила приказ, у меня остался час может меньше, время идет, и я прошу тебя, не дай идеям и цели моей жизни так бездарно умереть под натиском предубеждений.

Я слабо кивнула и вышла, не веря тому, что совру в самом сердце системы в сердце главного корпуса охотников. В том, в котором я когда-то мечтала работать.

Мойра встретила меня не одна. Неужели они подслушивали? Рядом с ней стоял мужчина лет сорока. Я видела его когда-то давно на приеме, который устраивал мой отец. Его звали Сеймур Гриффин и, несмотря на фамилию из мультсериала, он был очень опасным человеком. Я знала, что «шестерок» он ненавидит, он даже как-то произнес тост, где недвусмысленно намекал, на то, что вполне в настроении проталкивать идею казни для нас, если мы попробуем бунтовать. Мойра была его «шестеркой», бедняжка. В моих глазах тоже бы, наверное, появилось подобное выражение, будь моим хозяином такой человек.

Он протянул мне листок, на котором были строчки для имени и фамилии, а также с указанием имени моего хозяина. Мне велели писать отчет прямо у него на глазах. Стоя опираясь на стену, корявым подчерком я выводила слова.

Фамилия: Лерой.

Имя: Гардения.

Фамилия старшего мага: Стоун.

Имя старшего мага: Кристофер.

Отчет:…

Я медлила, что они хотят услышать, но не связь?

Но тут в голову мне пришла мысль, они ненавидят Говарда Сайласа.

Говард Сайлас решил посмертно признаться в романтических отношениях со своей «шестеркой». Я писала быстро, и буквы скакали, я старалась не думать о том, что на самом деле сегодня узнала.

Отчет у меня забрал Гриффин и едва заметно кивнул своей подчиненной. В ее руках мелькнул пистолет, и она резко открыла дверь в комнату. Раздался выстрел и я вздрогнула. По коридорам пошло гулять эхо и все стихло. Вместе с Луизой Март эхо покинуло эти комнаты.

Сеймур повел меня в тренировочный зал. Почему он делал это сам, я поняла только, когда он протянул листок Кристоферу.

— У меня есть основания не верить в слова твоей подчиненной?

Крис пробежался по строчкам, и мельком взглянул на меня. В душе у меня все содрогалось не то от звука выстрела, не то от волнения. Сердце билось так, что я думала, Сеймур Гриффин услышит и тут же поймет, что я что-то скрываю. Мой хозяин покачал головой и вернул листок.

— Нет, она честная. Что ей было велено сделать? Просто пересказать разговор с «шестеркой» Говарда? Тогда не думаю, что она лжет. Она никогда их не видела до этого.

Он говорил правду, Говард Сайлас не был желанным гостем в нашем доме.

— Хорошо если возникнут вопросы, мы придем к тебе, и ты прикажешь девчонке все рассказать.

Крис кивнул. Волшебники не доверяли детекторам лжи, но вот на связь полагались безоговорочно.

Я посидела в зале, наблюдая за тренировкой еще около получаса, но Крис видимо увидев выражение моего лица, сказал Фрее, что сегодня уйдет раньше. Та понимающе кивнула, и мы вышли наружу под пристальным взглядом Чарны.

До машины мы шли быстро, а Крис выглядел странно удрученным и каким-то злым. Я не могла его почувствовать, он опять скрылся.

Заговорил он, только когда мы выехали наружу. За окном проносились дома типичные для пригорода и деревья, а Крис вжимал педаль газа в пол, что я боялась, как бы он кого не сбил.

— О чем ты соврала?

— Что?

— Денни, я задал вопрос. Говард Сайлас слишком многое вложил в эту свою партию по защите прав «шестерок», он никогда бы не признался в подобном. Что на самом деле там произошло?

Я начала рассказ, который затянулся и о том, как Луизу убили, Крис узнал уже только, когда мы переступили порог дома.

— Зачем ты солгала? — он кричал — Ты понимаешь, что с тобой могут сделать, если узнают?

— Но я же не лгала, я сказала только часть правды.

Крис в гневе ударил по столу.

— Ты «шестерка»! Для тебя нет понятия половина правды, ты либо лжешь, либо нет! — он успокоился, но желваки на щеках угрожающе ходили.

— Крис я не могла им сказать правду! Говард не давал ей умереть две недели. Она слабела и старела с бешеной скоростью, только ради этого. Она любила его и хотела, чтобы об этом узнал кто-то вроде меня, а не там наверху! Крис, у нее тоже есть право на последнее желание, ну прошу тебя, поверь, я просто не смогла! — слезы брызнули из глаз, а Крис повернулся ко мне и со странным выражением посмотрел на меня.

— Я верю, но запомни. Если они придут и спросят, ты солжешь и перескажешь им отчет, даже если я прикажу говорить правду, ты меня поняла?

Я кивнула.

— Я не позволю тебе умереть из-за бреда старухи, пусть даже и тридцать раз хорошей. Твоя безопасность для меня важнее, чем идеи всеобщего бунта. А теперь иди спать. И прошу тебя, не спрашивай приказ это или просьба.

Я промолчала и пошла наверх. Быстро разделась и в любимых шортах и майке легла спать.

Мальчик, холод, крики. Мои крики. Так громко близко. Чьи-то руки снова вытаскивают меня из сна и прижимают к груди. Крис он рядом, слышу, как его сердце бьется, и вдруг с ужасом понимаю, что кошмары вернулись.

Глава 16. Воспоминания.

Я дрожала. Крис, как и в тот раз, прижимал меня к груди, и я успокаивалась. Это так действовала его сила. Я знала, что сейчас он использует ее на мне. Я хотела оттолкнуть его, но понимала, что физически это не могу сделать. Возможно, что желание находиться с ним тоже было результатом использования его внушения, но мне было плевать. Он был нужен мне и до этого сна.

— Денни, это всего лишь сон, просто кошмар — шептал он мне на ухо.

Я судорожно кивала. Я не знала, почему на меня так действовали эти сны и, было ли Крису так же плохо как мне, когда он их видел.

— Хочешь, я останусь, ты уснешь и, тебе приснятся хорошие и добрые сновидения, я обещаю тебе.

Он взял мое лицо в ладони и посмотрел на меня.

— Как в больнице? — хрипло спросила я.

— Луизе не стоило тебе об этом рассказывать.

Крис погладил меня по щеке, но потом, сжав губы, встал с кровати и пошел к двери. Не сейчас, только не сейчас.

— Побудь со мной, хочу увидеть хорошие сны — голос звучал спокойно, даже немного отрешенно.

В душе у меня играло одновременно столько эмоций и чувств, что я просто не могла находиться одна.

— И ты меня не выгонишь? — он улыбнулся, как-то очень грустно, но улыбнулся.

Я помотала головой, и он снова оказался рядом. Крис держал меня за руку, а я смотрела в потолок. Я понимала, что стоит мне снова взглянуть в его зеленые глаза, то я не смогу уже держать в себе, то, что пытаюсь подавить.

Я рассказала ему абсолютно все про Луизу, но он не спешил комментировать это. Он никак не отреагировал на мой рассказ про наше с ним влечение, поэтому сейчас мне снова начало казаться, что я просто нафантазировала себе сверх меры.

В комнате стояла тишина, изредка нарушаемая звуками с улицы. Проехала машина, залаяла собака, кто-то в соседнем доме уронил что-то крупное. Сон никак не шел, а Крис просто сжимал мою руку, нежно поглаживая большим пальцем кисть, а я старалась не думать, что он по пояс голый лежит рядом.

Вдруг мою голову посетил вопрос, который я просто обязана была задать ему.

— Расскажешь мне, что именно я вижу во снах? Крис, я понимаю, что это что-то важное для тебя, но я постоянно просыпаюсь и даже не понимаю почему.

Крис помолчал и, сглотнув комок в горле, спросил.

— А ты не видишь, что именно там происходит?

— Образы вижу. Иногда чувствую.

— Ты чувствуешь, как тебя бьют?

Я кивнула.

— Ты видишь смерть моей мамы.

Я замолкла, я подозревала это. Даже не беспочвенно, во сне я чувствую, как теряю кого-то близкого. Кого-то очень родного. Прежде мне никогда не доводилось пережить нечто подобное, но там внутри моего сознания было ужасно.

— Как это случилось?

Крис напрягся, и я повернулась к нему. Я не знала, как сделать, чтобы ему стало легче, поэтому просто неуклюже погладила его щеку. Он попытался перехватить мою кисть но, помедлил и взглянул мне в глаза.

Сердце опять выстукивало бешеный ритм. Глаза, руки, губы, все так близко.

— Это случилось одиннадцать лет назад. Моя мать занималась распределением преступников по тюрьмам в зависимости от тяжести преступления. Эта работа ей не шла, но она не хотела менять ее, она говорила, что зная, где находятся головорезы, ей спокойнее спится. Отец предлагал перейти ей в выездную группу, но она не хотела надолго оставлять меня и Нину. Знаешь, я до сих пор помню, как она заплетала ей косички, вплетая в волосы разноцветные ленточки. Особенно Нине нравились красные, она все время просила, чтобы мама вплела ей как можно больше красных ленточек и тогда Нина станет похожей на розу, но мама всегда говорила ей не перебарщивать. Забавно, Нина выросла и выкрасила себе одну прядь в красный цвет — Крис замолк, слова давались ему тяжело.

Слушая, с какой теплотой, он рассказывает о своей сестре и матери мне вдруг стало так спокойно. Я неожиданно для себя прижалась к нему и положила свою голову ему на плечо. Он сначала удивленно посмотрел на меня, а потом заключил в крепкие объятия. От него пахло табаком и гелем для душа с приятным свежим запахом. Крис был такой теплый и сильный, что лежа с ним здесь в кровати мне совсем не хотелось уходить.

Но реальность жестока, я знала, что утром он уйдет, а я не стану его останавливать.

Рассказ Криса тем временем продолжился.

— В то утро отца вызвали в офис, из-за дела о побеге тринадцати заключенных из водной тюрьмы на Мичигане.

— Водная тюрьма? — я впервые о ней слышала.

— На Мичигане курсирует большой лайнер. Он не виден и не осязаем для человеческих судов из-за того, что на нем работает сразу целый полк маскировщиков. Он окружен кучей защитных полей, вплоть до того, что в те года там работал мужчина, который заставлял воду кипеть, если один из заключенных решил бы доплыть до ближайшего берега. В гавань этот лайнер не заходит, строго говоря, он и не лайнер вовсе. Все пассажиры доставляются на него либо другими лодками, либо по воздуху. На борту корабля и в пределах нескольких метров вокруг него, нельзя использовать телепортацию. Сбежать с него удалось до той истории дважды. Женщине мотыльку, которая соблазнила надсмотрщика и пареньку лет четырнадцати, который попал туда за то, что убил нескольких человек, подсыпая им яды в напитки. И то, как он это сделал никому не известно. Но чтобы тринадцать человек из тридцати возможных заключенных смогли одновременно покинуть судно, это был целый скандал. Как ты, наверное, уже догадалась эти тринадцать, посетили ту тюрьму с легкой руки мой матери. В основном они были серийными убийцами, поэтому мать решила, что содержание их там, в полной изоляции, под лекарствами будет безопаснее. Некоторые заключенные вообще содержатся под постоянным воздействием паралитических газов. Алхимики выделяют их из яда тех пауков, кстати.

Я поморщилась, вспомнив как там, на стройке паук провел своим липким шершавым языком за моим ухом.

— Когда отец ушел, мама долго сидела у него в кабинете. У нас огромный дом. Намного больше твоего, отец почему-то считает, что от размера зависит презентабельность. Ты увидишь этот шедевр пафоса скоро, на мамину годовщину ты все еще идешь со мной.

Я улыбнулась, да хоть на край света. Подумав это, я тут же себя одернула.

— Мама сидела там слишком долго, а мне и Нине ужасно хотелось пойти погулять. Мне было всего десять, а Нине семь, нам было невдомек, что сбежавшие преступники имеют хоть какое-то отношение к маме. Мы оделись и, не сказав никому ни слова, убежали на улицу. Это была моя идея.

Он выглядел очень, мрачным произнеся эту фразу. Он винил себя, это было видно по глазам, представить себе не могу какого это жить с постоянным чувством вины.

— В любом случае мы рванули в парк. В наш любимый парк, там была детская площадка с огромными зелеными качелями. Мама приводила нас туда еще, когда мы были совсем малышами, она подолгу раскачивала нас на них. Нинет там нравилось, и мы играли, наверное, около трех часов. Прятки, догонялки, даже гоняли голубей. Нам было весело и хорошо, но когда мы собирались пойти домой. К нам подошел мужчина и предложил пойти прогуляться, мол, ему так понравилось, как мы играем. Ума отказаться мне хватило, но мужчина не отставал и наконец, когда он схватил меня и Нинет за руки сзади послышался крик моей мамы. Она стояла метрах в пяти от нас и просила оставить нас в покое, но мужчина только громко смеялся и говорил, что никогда на свете не поможет Ирен Стоун, даже если от этого будет зависеть его жизнь. Тогда она недолго думая предложила обмен. Мужику, которого как впоследствии я узнал, звали Ларри, не самое злодейское имя, эта идея понравилась. Он отпустил нас с сестрой и потащил маму из парка. Мне было велено увести Нинет, но я не послушался. Я довел ее до выхода и велел бежать домой, попробовать позвонить отцу. Она послушалась, я даже не ожидал. Я рванул обратно в парк, мама сопротивлялась. Ее с ее ловкостью и реакцией вообще было трудно куда-нибудь сдвинуть.

— Ты способностями пошел в нее?

Крис в ответ лишь покачал головой. Мы пока он рассказывал, меняли наше расположение, теперь его голова была на уровне моего носа, а я поглаживала ему затылок, обоими руками держа его лицо. Я чувствовала как ему больно, такую бурю он просто не мог от меня скрывать. Я хотела крепко прижать к его себе, но я боялась, что тогда он не закончит рассказ. Я знала, что первая кому он это рассказывает, рассказывает так, не скрывая эмоции, хоть и не по своей воле. Я знала, что ему надо выговориться. Я чувствовала.

— Когда она вырывалась, она увидела меня, тот мужик присвистнул кому-то и из кустов на меня выпрыгнул какой-то парень лет двадцати. Его лица я не помню, но помню, как пытался использовать силу. Я хотел разозлиться, хотел спасти маму, но я слишком был напуган и страх мешал. Ты же знаешь, что я могу разорвать кого угодно в гневе, но тогда мои мысли затуманил страх. Парень отодвинул мою голову назад за волосы и резанул ножиком, от этого я не умер, но кровь шла довольно сильно.

Я невольно нащупала пальцами шрам на его шее, боже какой кошмар, он ведь был совсем ребенком. Каким бы он стал, не умри его мама тогда? Был бы он более добрым или может у него бы, были постоянные девушки? Стала бы Нинет красить пряди волос в красный цвет? Стала бы так одеваться и себя вести? Может, мы даже смогли бы стать подругами?

— Потом меня избивали в живот, кровь хлестала, я смотрел на огромную лужу на асфальте. Я кричал, слышал, как кричит мама, помню, как она даже взяла меня за ладонь, но потом тот мужик все-таки ее утащил, но недалеко. Когда нас с ней нашли, я был еще жив, она лежала в ближайших кустах. Экспертиза установила, что она погибла не от побоев, потому, что травм несовместимых с жизнью у нее не было. Сначала решили, что это случилось от болевого шока или от потери крови, но те версии тоже были надуманными. Меня поместили в больницу, но на похороны я все равно поехал. Ее похоронили на семейном кладбище за домом. Там очень большой участок, так что да семейные останки, не покидают территорию нашего особняка. Примерно через месяц после того как маму похоронили, я смог поймать выпущенную в меня стрелу. Она прилетела совершенно случайно, сестру учили стрелять из лука, но когда это случилось, я понял, от чего умерла мама. Она отдала мне свои способности, а вместе с этим и жизнь. Понятия не имею, как она это сделала, наверное, всегда умела, но не показывала. Я пришел к своему куратору и рассказал об этом. Я был одаренным маленьким мальчиком, но в купе с материнскими способностями я был почти непобедим. Поэтому меня допустили до службы в выездной группе, когда мне исполнилось четырнадцать. В шестнадцать мне поручили командование, а к восемнадцати я отловил всех сбежавших в тот день преступников. Восемь лет я искал их, восемь ненавидел. Когда я поймал Ларри, я не отдал его под суд. Ган прикрыл меня, и я смог отомстить. Я выломал уроду позвоночник, но когда отец узнал об этом, мы поругались.

— Вы поэтому с ним до сих пор в ссоре?

— Почти. И поэтому и по многим другим причинам. Сначала отец винил меня в смерти матери, я не возражал ведь я винил себя тоже. Нинет пыталась много раз нас помирить, но последней каплей стало то, когда отец избил Нину.

— Что?

Крис нахмурился. Он выглядел одновременно несчастным и сердитым. Не на меня и это радовало, но то, что их отец поднял на нее руку, казалось мне совершенно ужасным.

— Это случилось через неделю после того случая с тем уродом. Отец узнал, что я и Ган подделали отчеты и вышел из себя. Нина была наверху и, когда я вышел покурить, я не заметил, как она спустилась вниз, отец был в ярости и пьян, а когда я вернулся, он уже держал ее за горло и бил в лицо. Я налетел на него сзади и исходил его кулаками вдоль и поперек, в тот день я ушел из дома. Нинет не смогла пойти со мной, она сказала, что если что-то подобное произойдет еще раз, то обязательно мне позвонит. Я особенно не верю ей, думаю, она просто покрывает отца, но когда я с ней встречаюсь у меня уже три года привычка искать у нее синяки. Я жил у Гана какое-то время, а потом купил этот дом на деньги, доставшиеся мне в наследство со счета мамы в банке. Нинет теперь тоже имеет к ним доступ, но она не хочет уходить из дома. Говорит, что уже привыкла там жить.

Рассказ был окончен. Но в воздухе еще витало напряжение. Я не могла сейчас его выгнать или заставить пойти в свою комнату. Я чувствовала, как ему нужна. Крис прижал меня к себе и так мы и уснули. Мне снились, действительно прекрасные сны. Там были горы, реки, были красивые города. Мне снился Ник, он бегал по берегу океана, глядя как волны с плеском бьются об берег. Мне снились Чарна и Рикки, то, как мы вместе сидим на крыльце огромного красивого дома и весело что-то обсуждаем. Криса в этих снах не было, но я чувствовала, что он рядом.

Когда пришло время просыпаться, я обнаружила, что Крис еще не ушел, но был к этому готов. Я отчаянно захотела его остановить, но он, увидев, что я не сплю, серьезно проговорил.

— Я понимаю, почему ты меня отталкиваешь, я не идиот. Но эти кошмары, они не твои и никогда тебе не принадлежали. Я буду возвращаться и наполнять твои сны счастьем, даже если будешь прогонять меня. Я не хочу, чтоб ты испытывала тот страх, ты этого не заслуживаешь. Ты не обязана страдать от моих демонов.

Он вышел в коридор, а я, не отдавая себе отчета, ринулась за ним.

— Крис! — он обернулся на звук своего имени — Почему ты думаешь, я тебя отталкиваю?

Между нами было всего пара метров, но сейчас я отчетливо понимала, как ничтожно это расстояние и как легко его преодолеть.

— Ты боишься за себя, это ведь логично, если мы сделаем что-то не то, ты пострадаешь.

Я засмеялась, а он недоуменно посмотрел на меня.

— Тогда ты больший идиот, чем готов признать. Я не боюсь за себя, но у меня колени подгибаются от мысли, что с тобой что-то произойдет. Крис, неужели ты не понимаешь — я невольно сделала шаг ему на встречу, от чего мускулы Криса напряглись — Неужели не понимаешь, что со мной обойдутся еще по-божески? Тебя отправят в тюрьму, под лекарства, ты начнешь сходить с ума, и все это будет происходить в ужаснейших муках. Меня застрелят, может, отправят куда-нибудь доживать свой век, а ты будешь страдать. Я не хочу, чтобы это происходило из-за меня. Я не хочу, думать, что потеряю тебя. Не хочу, чтобы ты страдал, потому что мне не хватило ума держаться от тебя подальше.

— Денни, ты…

Он не договорил, он резко подошел ко мне и поцеловал. Я встала на цыпочки, а он прислонил меня к стене. У меня сбилось дыхание, но я не могла отстраниться ни на секунду. Это было похоже на глоток воздуха, когда поднимаешься с глубины. Его губы теплые, мягкие и одновременно удивительно сильные. Казалось, сейчас нет никого вокруг на многие мили. Он прижал меня к себе за талию, а я зарыла свои пальцы ему в волосы. Я чувствовала такую радость, такое счастье и знала, что оно не только мое. Сердце стучало так быстро и сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Я могла бы продолжать еще вечность, но как сказала Луиза, он наполняет меня разумом.

Я отстранилась и посмотрела ему в глаза.

— Денни, прошу тебя, не уходи.

Я не должна заплакать при нем.

— Прости, нельзя.

Он не убрал руки, а только сильнее прижал меня к себе. Я почувствовала его рельефный торс даже через свою майку.

— Денни я не хочу, чтобы так все было. Не хочу, чтобы ты опять отстранилась.

Я закивала.

— Надо — я снова поднялась на цыпочки и поцеловала его щеку, нежно и мимолетно.

Он обессиленно опустил руки, и я смогла снова уйти в свою комнату. Закрыв дверь, я услышала, как он ударил кулаком в стену. Я сползла на пол и поджала под себя ноги. Плечи сотрясали бесшумные рыдания, теперь мне предстояло жить, зная каков на вкус поцелуй Криса Стоуна, но больше никогда его не повторять.