9

А в доме Кирилла Ильича все плохое только начиналось. Провозвестником черной полосы стал самый младший домочадец, Артемка, решивший все расставить по своим местам и каждому указать место в семейной иерархии. В отсутствие прадеда должность главы семьи, по мнению Артемки, переходила в его руки, а остальным следовало позаботиться об исполнении его желаний. Но эти слабообразованные жители квартиры в упор не собирались понимать, чего он хочет.

Они метались по всему дому, как аквариумные рыбки, которым в их тихую заводь пьяные гости вылили стакан спирта. Натыкались друг на друга, ругались между собой, проклинали деда, плохую погоду и президента. Включали ему музыку в надежде, что она его заинтересует или, паче чаяния, убаюкает. Вот глупые, ну не любит Артемка ни Курта Кобейна, ни хип-хоп, ни тем более Катю Лель! Нет чтоб «Йестедей» «Битлов» запустить. Или самим что-нибудь башкирское спеть.

Сказки начали читать, только ни одну, даже «Колобка», до конца не помнят. Дед вон, хоть и старый, а память лучше, чем у этих. Бывало, достанет свой старый учебник по сопромату, начнет читать — через три минуты вырубаешься.

Трясти кровать начали, типа — укачивают. А подушку по-человечески положить? А силы свои соразмерить? Пять минут затылком об спинку кровати стучался — еще бы не орать! Соску где-то дедову откопали! А еще говорили — нельзя, прикус неправильный будет! Припекло, сразу все можно стало. Тьфу на нее! Вернее — ее саму. Тьфу на пол, да подальше, чтоб не нашли.

Ведь человеку просто хочется есть!!! Но только нормальной еды, а не той гадости, что они ему наготовили. Горелую несоленую кашу даже собака без водки жрать не станет, а они хотят наследника ей отравить!

— Да что ж он вытворяет, а? Демон! — Даша накрыла голову раскрытым учебником и попыталась зажать им уши. — Время уже три часа ночи доходит! У меня завтра последняя лекция, мне нельзя ее пропустить, препод на экзамене сожрет живьем. Я и так за полгода у него раза три была. Роман, ну сделай же что-нибудь со своим сыном!

— С твоим сыном, ты хотела сказать? — рявкнул осунувшийся парень, лихорадочно рывшийся в столе.

— Что ты хочешь сказать? — вскинулась Даша.

— Да ничего я не хочу! Только крикун этот твой стопроцентно, а вот насколько он мой — я могу лишь догадываться.

— Вот ты говнюк! — подскочила его жена. — При первой трудности готов от сына отказаться!

— Да заткнись ты! Сиди, учи свои уроки, мне, типа, учиться без надобности!

— А не фиг было на дискотеку ходить!

— Блин, а разве не ты у деда бабло вытрясла на танцульки?

— Не лови меня на слове! И что ты в столе роешься?

— Градусник ищу.

— На фига тебе градусник?

— Тебе не кажется, что этот маленький засранец болеет? Хочу померить температуру.

— Мне кажется, что он просто издевается. Ты посмотри на его морду лица!

— А чего — красная, сморщенная. Переорал, явно.

— В глаза смотри, в промежутках между воплями. Взгляд глумливый!

— Прям как у тебя, когда ты со своими родичами разговариваешь, — ухмыльнулся Роман, достав наконец, градусник, завалявшийся где-то в дальнем углу ящика с нижним бельем Даши.

Он подошел к кровати сына, держа градусник, как кинжал. Ребенок настороженно примолк, опасливо косясь на отца.

— Забздел, — констатировал Роман.

— Чего ты хочешь с ним сделать? — привстала со своего места Даша, в которой взыграл материнский инстинкт.

— Я же сказал — температуру хочу померить!

— И как ты собираешься этот процесс произвести? Сунешь под мышку и свяжешь? Он же его выкинет тут же!

Роман задумался, стоя у кроватки. Артемка по-прежнему тревожно глядел на него, ожидая подвоха.

— Ну-у, — покрутил градусник в пальцах Роман, — в Германии, я слышал, градусник в рот суют.

— Ага, засунь, конечно. Видел, что он с соской натворил? Разгрызет в один момент. Ртути наглотается — будет у нас жидкий Терминатор.

— А в Америке вроде в задницу засовывают…

— Что-о-о-о?! — Даша даже учебник отбросила. — У меня семья не авангардная, и я тоже старорежимного воспитания. Ты мне эти нетрадиционные штучки брось!

— Тьфу ты! Дура, прости Господи! Умеешь же увидеть во всем такой смысл, которого самый извращенный ум не вообразит.

Роман нервно засмеялся.

— Весело? — поинтересовалась Даша.

— Просто подумал, как хреново быть немцем в Америке. По привычке сунешь градусник в рот — а он только что сама представляешь откуда!

Отец голосистого малыша присел рядом с сыном, надеясь, что тому надоело сотрясать стены децибелами. Артемка смекнул, что его здоровью больше ничего не угрожает, сделал пару коротких вздохов, сморщил нос, прикрыл глаза…

— Не-е-ет! Только не это! Хватит! — взмолился Роман, но ребенок был непреклонен, и через секунду ночную квартиру сотрясли новые рулады растущего организма.

Даша со стоном рухнула на диван. Похоже, не оставалось шансов не только подготовиться к занятиям, но даже элементарно выспаться. Или хотя бы просто чуть-чуть поспать.

Дверь в комнату рывком распахнулась. На пороге, сверкая глазами, кутаясь в незастегнутый халат, стояла Жанна. Она едва сдерживала ярость, дыхание было тяжелым и прерывистым, ноздри раздувались, пальцы побелели, вцепившись в отвороты халата.

Где-то по темному коридору, чертыхаясь, прошлепал голыми пятками по паркету Евгений. На кухне раздался грохот переворачиваемой посуды и его сердитое бормотание.

— Ну что, «взрослые люди»? Кажется, так вы себя называли, когда решили жить совместно? — в голосе Жанны звенящей струной дрожало бешенство.

— Мама, прекрати истерику раньше, чем наговоришь всякой ерунды! — резиновым мячиком подскочила с дивана Даша. Симптомы маминой истерики она знала лучше всех людей в мире, потому что именно она становилась мишенью этих истерик, когда Жанна по каким-то причинам не могла оторваться на своих мужчинах. Ха! На своих! На деде особо не отыграешься! А отец давно научился уходить от этих вспышек глубоко в себя.

Так что свою ершистость, независимость, нежелание считаться с авторитетами Даша приобрела, защищаясь от незаслуженных взбучек со стороны матери. И отвечать на них она научилась, еще пряча деньги, выданные на школьные завтраки. Тут они с мамочкой друг друга стоили. Когда в схватку вступали такие женщины, пусть даже у них в возрасте была разница в двадцать с лишним лет, домашним мужчинам лучше было присмотреть себе дело где-нибудь в другом конце квартиры. Или лучше — города.

— Этот бедлам когда-нибудь закончится? — патетически воскликнула Жанна.

— Какой бедлам? — непонимающе пожал плечами Роман. — У нас все нормально, обычные бытовые трудности.

Словно подтверждая его слова, Артемка выдал особенно чистое дисканто.

— Черт! Ну и как нам прикажете завтра на работу вставать? — всплеснула руками Жанна.

— А никак! Отоспишься, — сердито буркнула Даша. — Мама, не надо театра, завтра у вас с папой выходной.

— И вы, значит, решили пожертвовать нашим редким выходным?

— Да никто ничего не решил! — встрял Роман. — Ну, капризничает немножко мальчишка, что ж теперь — трагедию вселенскую из этого устраивать?

— И давно он «немножко» капризничает? — саркастически усмехнулась Жанна.

Роман глянул на часы и потупился. Они два часа как вернулись с вечеринки, с тех пор Артемка не унимался ни на минуту. Сколько он голосил до этого — неизвестно.

— Вот-вот! Или вы уймете своего сына, или я не знаю что сделаю!

— Как?! — подскочила Даша. — Мы его баюкали. Книжки читали, кормили, памперсы уже раза три поменяли. Ну не знаю я, чего он хочет! Ты же опытная, помогла бы! Нам же завтра на учебу надо!

— А головой думать не пробовали? — устало произнес из коридора отец. — Когда я завел семью, то о чужой помощи не задумывался. Сами все делали и какашки твои по ночам отстирывать никому не поручали.

— Ага! Никому, кроме деда.

— Не говори ерунды, когда ты родилась, до деда нам было две тысячи километров! — воскликнула мать.

— Именно поэтому до трех лет я и прожила с бабушкой и дедушкой, а не с родной матерью! — зло ответила дочь.

— Даша, перестань! — поморщился Евгений. — Зачем ты так?

— А действительно, почему бы твоему отцу не помочь нам в такую трудную минуту? — обернулась Жанна. — А он в самый ответственный момент сбежал! И бросил ребенка!

— Это не его ребенок! — возмутился Евгений. — Это его внук!

— Не внук, а правнук! — поддакнул Роман. — У которого есть собственная бабушка под боком.

— Бабушка? — взбешенно окрысилась Жанна. — А отца у него уже нет? Если нет собственных мозгов и сил, надо было не о детях, а о врачах подумать в нужное время!

Евгений остолбенел, услышав такие слова. Даша хотела что-то ответить, но слезы обиды зажали горло.

— Жанна Владимировна! — голос Романа вдруг разительно изменился. — Я думаю, вы не в себе. Вам стоит уйти из этой комнаты и лечь спать.

Он говорил холодно, с поджатыми губами. Жанна было собралась что-то сказать, но осеклась. Роман в свои двадцать лет выглядел совсем мальчишкой, да в сущности, мальчишкой и был. И вдруг впервые в его словах, в его голосе, в его поведении прорезался МУЖЧИНА. Даша во все глаза таращилась на своего мужа-студента, не узнавая. Но что-то знакомое ей все же чудилось. Черт возьми, да это интонации деда! Такая же суровая непреклонность, пробивающаяся через корку нежелания конфликта! Все, конечно, совсем слабенькое, не устоявшееся, но сходство было налицо.

Жанна не собиралась сдавать позиции без боя. Она еще посверкала глазами и резко переменила тему.

— Между прочим, в ваши годы пора бы зажить своим умом и своим домом. В нормальных странах дети сразу после образования семьи начинают жить отдельно. Дед только сегодня об этом говорил. А он, кстати, человек мудрый, часто бывает прав!

«Удар ниже пояса», — констатировала Даша. Но уж ее-то, человека тертого, на слабо и авторитеты не возьмешь, не то что этих впечатлительных мужиков, к которым она оптом отнесла и мужа, и отца, который явно был сердцем на их стороне, но по привычке старался не лезть против матери.

— А кто против? — с головой полез в ловушку Роман, рановато почувствовавший себя имеющим право решающего голоса только на основании того, что ему первый раз не возразили. — Но только съемная квартирка, самая хрен… ерундовая, в Москве стоит не меньше трех сотен баксов. Откуда у студентов такие деньги? А брать ваши — так что тогда от этой независимости остается? Видимость одна, типа как суверенитет республики Коми. Хочешь — живи, как из центра скажут. Не хочешь — попробуй, не живи.

— Ничего, придумаем что-нибудь. Зачем снимать, надо свое жилье покупать.

Даша насторожилась. Ой, не нравился ей этот тон, сулящий подарки на пустом месте. Она точно была уверена, что от таких радостей всегда кому-то приходилось лить горькие слезы.

— Для начала надо деда вернуть, без него ваш отпрыск никого слушать не хочет.

Артемка был с этим полностью согласен. Он уже несколько минут как дрых без задних ног, утомленный взрослыми разборками.

— А где его искать? И вообще, куда он делся? — заинтересовалась Даша.

— На дачу свою свалил, картошку озимую окучивать.

— А вызвонить?

— Он же старый шпион, у него определители кругом стоят — и на мобильнике, и на дачном телефоне. Не берет.

— Поругались, что ли? — прищурилась Даша.

— Какая тебе разница? Не хочет с нами разговаривать — и все тут! Ты же этого старика знаешь: втемяшит себе в голову какую-нибудь блажь — ничем не выбьешь. Ну все, пора спать, пока Артемка не проснулся.

Через минуту Роман, утомленный бурно проведенным вечером и еще более бурно проведенной его концовкой, глубоко спал, даже не сняв футболку. А Даша, несмотря на жуткую резь в глазах и плывущее сознание, еще минут десять проворочалась, пытаясь понять, какую комбинацию задумала мать и чего от нее ждать. А главное — стоит ли ввязываться. То, что жить такой толпой под одной крышей просто невозможно, было понятно без всяких разъяснений. И если есть вариант купить какое-то жилье — надо бросаться на это тут же, не тираня душу всякими сомнениями. Осталось выяснить цену вопроса. Не ту цену, которую платят бумажными листочками, с нарисованными на них красивыми и не очень картинками. А совсем другую цену. Оно же понятно, что для того, чтобы построить что-то на пустом месте, надо будет что-то у кого-то отобрать. Ньютон вроде еще это доказал. Или Ломоносов? Все, сознание меркнет, но завтра надо еще хорошенько пораскинуть серым веществом.

— Ну что, дети, кажется, нам помогут! — торжествующе шептала Жанна в спальне сидящему на краешке постели мужу. — Артемка вовремя свой концерт устроил. Они теперь и сами больше нас хотят на другую квартиру съехать.

— Жанн, но ведь от того, что они съедут, Артемка лучше вести себя не станет, — с сомнением проговорил Евгений. — Они ж его так загубят.

— А с тобой не загубят! — язвительно прошипела Жанна. — Педагог, блин, нашелся. От тебя в воспитании детей толку — как от козла молока!

— Понимаю я все, — ссутулился Женя. — Только… Как-то погано это все. За счет отца все пытаемся сделать.

— А за счет кого еще делать? Или ты можешь где-то еще столько денег добыть? Чистоплюй чертов! С покупателем говорил?

— Да, говорил сегодня. Он хочет сам все посмотреть, — поморщился, как от зубной боли, Евгений. — Адрес я ему сказал. Он точно еще не знает, когда поедет. Может, и после праздников. Все равно в рождественские каникулы ничего не произойдет.

— Лишь бы твой старикан все не испортил, — недовольно проворчала Жанна.

Евгений сглотнул комок в горле и ничего не ответил. Нашарил в кармане висящих на стуле брюк пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и затянулся.

— Ты что, охренел, молодой человек? — обалдела Жанна. — А ну пошел на кухню!

Женя послушно ушел, но проторчал на кухне не пять минут, как думала быстро и с удовольствием заснувшая Жанна, а больше часа. За это время он извел полпачки сигарет. И думы его были одна тяжелее другой.

Загрузка...