Да, урук-хаи мы!

Глава 42

Когда мы вышли из леса, перед нами открылся вид на долину широкой реки, скованной льдом. Она белой лентой тянулась с севера на юг, и будь сейчас любое другое время года, то она стала бы для нас непреодолимой преградой. Никаких мостов поблизости видно не было. Навскидку ширина реки казалась два-три километра, так что о мостах не могло быть и речи, по крайней мере, с текущим уровнем развития. Зато на обоих берегах виднелись деревушки, вытащенные на берег лодки и всякое прочее барахло, свидетельствующее об обжитости этого места.

Нам лодки, впрочем, ни к чему, мы просто перейдём по льду. Накатанная зимняя дорога виднелась невооружённым взглядом. Повезло.

Возможно, все прошлые походы орочьих орд кончались одним и тем же — войска выходили к реке, увязали там, не в силах её форсировать, и откатывались обратно в горы, где их и добивали. Зимой не воюют, как же. Генерал Мороз в этот раз выступит на нашей стороне военным инженером.

На опушке я решил устроить днёвку и передохнуть. Мы остановились под сенью могучих деревьев, разожгли костры, чтобы согреть пищу и согреться самим. Нам надо было подождать отряды Бурздуба и Азота, они шли по другим дорогам и несколько отстали от основных сил. Малышки-гарпии летали наверху, периодически спускаясь ко мне и докладывая обстановку. Для них это всё выглядело как забавная игра, для меня — как отличное средство разведки.

Выставили охранение, несколько орков под началом Улдука отправились к реке, взглянуть на местных жителей и, возможно, найти что-нибудь интересное. Все местные наверняка разбежались в страхе, вести о нашем продвижении достигали посёлков раньше, чем собственно мы сами.

— Ну и где все остроухие? — донёсся до меня обрывок чужого разговора у одного из костров.

— Разбежались в страхе, ха-ха!

— Зубами клянусь, будет засада, вот увидите.

— Я думал, лучше будет это всё, веселее, стукать будем всех подряд, а так…

— Да подожди, успеем ещё.

— Человеков вот чего бы не постукать? Глядят своими мордами плоскими, зыркают так нехорошо, будто чего понимают, сколько вот их было на пути.

— Хан запретил, сказано же.

— Да он и не узнает.

— Ага! Ты что, совсем башку отбил себе? Даже думать забудь!

Да, пожалуй, полезно иногда вот так послушать разговоры простых воинов, узнать, о чём они думают и что их заботит больше всего.

В целом, прохаживаясь по лагерю, я не узнавал ничего нового, и ничего такого, на что стоило бы обратить особое внимание. Просто убеждался в том, что всё идёт по плану, без каких-то проблем или сложностей. Орки сидели у костров, в котлах шкворчал сегодняшний ужин, тут же кто-то пытался сушить портянки, до опасного близко приближая их к пламени, ритмичный шорох, доносящийся с разных сторон, говорил о том, что кто-то точит оружие, тут же ему вторил негромкий стук — это консерваторы с каменными и обсидиановыми топорами скалывали их заново, чтобы получить свежую острую кромку.

Боевой дух оставался на уровне, отовсюду звучали весёлые разговоры и смех, многие воображали, как будут делить будущую добычу, которой мы пока не взяли ни единого ломаного гроша. У некоторых костров пели воинственные песни, негромко, но уверенно. Будем надеяться, что после первой стычки с врагом всё останется точно так же, а то и станет лучше.

Вскоре вернулись Улдук и его воины. Парни отправились отдыхать, а Улдук, как обычно угрюмый, пошёл ко мне с докладом.

— Вождь, — поприветствовал он меня.

Я как раз уселся у своего личного костра и принялся разогревать остатки вчерашнего ужина, оставшиеся в котелке. Микроволновки и чебупелей не изобрели, обходимся тем, что есть.

— Какие новости, Улдук? — спросил я, помешивая кашу.

— Кто-то есть на том берегу, — заявил он.

— Кто?

— Не знаю, — отрезал он.

С равной вероятностью там могли прятаться как местные, решившие пересидеть нашествие у соседей, рассчитывая, что орки, как обычно, не полезут дальше реки, так и ополчение Союза, выбирая себе подходящее место для битвы. Наш берег, не знаю, правый или левый, был пологим и наверняка топким, а вот противоположный высился крутобокими склонами, и штурмовать его будет непросто даже в спокойной обстановке. А под огнём и вовсе невозможно.

Но укреплений, по крайней мере, отсюда, разглядеть не удавалось. Заснеженные кусты и деревья, укатанная ниточка зимника, тёмные пятна торчащих из-под снега камней, разбросанные избушки и подворья, но никаких тебе редутов, окопов, высоких стен или чего-то ещё подобного.

— Отправь гарпий своих, — посоветовал Улдук. — Пусть глянут.

Совет дельный, но малюткам тоже нужен был отдых, они и без того почти весь день провели в небе, мотаясь туда-сюда между нашими отрядами, и теперь развлекались, перекидывая друг дружке пойманного зайца. Да и пока они летают туда и обратно, может уже стемнеть, и я не хотел, чтобы мои гарпии потерялись.

— Не сейчас, — сказал я.

Улдук просто пожал плечами, мол, не его дело.

— Хаты пустые стоят на берегу. Печки тёплые ещё, — сказал он. — Можем туда заселиться. Но все не влезем.

— Если все не поместимся, то и не надо, — отказался я.

Мне казалось неправильным, когда командиры отдыхают в тепле и сухости, а их солдаты — на мёрзлой земле. Лучше уж переносить все тяготы и лишения вместе. Пока есть такая возможность, надо оставаться ближе к своим воинам. Иначе можно в один прекрасный момент обнаружить, что они уже не твои, а какого-нибудь амбициозного молодого командира, как это бывало в поздней Римской империи. Лучше в эти хаты поместить раненых, но таких, слава богу, пока не было. Мелочи типа синяков и царапин, полученных во время перехода, ранами никто не считал.

— Как скажешь, — равнодушно произнёс Улдук.

— Это всё? — спросил я. — Жрать будешь?

— Буду, — кивнул он.

Мы посидели молча, опустошая котелок с наваристой кашей из какой-то местной крупы. Запасы потихоньку таяли, скоро придётся переходить на подножный корм, и я рассчитывал, что амбары и кладовки во всех следующих деревнях и сёлах окажутся полными. Мы и так уже не гнушались отбирать провиант у местных, хоть и не отнимая всё целиком.

Через час к нам присоединился Азот со своим войском, а следом за ним — Бурздуб, и орочий лагерь снова разросся до настоящего табора. Все предвкушали скорую битву, ни у кого не оставалось сомнений, что на том берегу нас будут ждать враги. Весть об этом пронеслась по лагерю со скоростью верхового пожара, обрастая подробностями и сплетнями по ходу дела, и даже последний обозный гоблин вскоре знал во всех подробностях, кого, где и когда мы будем атаковать.

Все ожидали, что мы сейчас немного передохнём и отправимся дальше, короткий зимний день хоть и быстро заканчивался, но солнце ещё висело довольно высоко. Я же решил поступить иначе. Днёвка переросла в ночёвку. Я хотел выйти на рассвете, а ещё лучше — перед рассветом, чтобы, возможно, застать противника врасплох.

Так что как минимум половина слухов, расползшихся за последний час, не сбылись, и вторая половина, скорее всего, тоже не сбудется. Зато орки радовались каждой лишней минуте отдыха, так что никто не расстроился.

Но усиленные караулы я всё равно выставил, на случай, если кто-то с той стороны задумает вылазку или моя идея выйти перед рассветом посетит ещё и вражеского командира. Служба у нас организована отменно, бдительные часовые реагировали на каждый шорох в темноте, резкими окриками требовали пароль, меняющийся каждый день. Несколько раз, конечно, они до этого ловили гоблинов, которые этот самый пароль забывали или не могли произнести, но это мелочи. Главное, что враг не проскользнёт незамеченным.

Почему-то в этот раз я долго ворочался, подставляя пламени костра то один, то другой бок, и долго не мог уснуть, вслушиваясь в хруст снега под ногами караульных и уханье совы где-то в лесу, оставшемся позади. Необъяснимая тревога свербила где-то на краю сознания, скорее, даже лёгкое беспокойство, будто я забыл закрыть входную дверь или не убрал суп в холодильник. Но я не придавал этому значения, зная, что утром, когда мы выйдем дальше, эта тревога растает, как ночной туман.