Далекие странники (перевод новеллы) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора priest (ч. 12)

∾ Идиома 城门失火，殃及池鱼 (пожар у городских ворот навлекает бедствие на рыбу во рву / в пруду) в значении «угодить в неприятности из-за близости к бедствию»

∾ Коснёшься киновари... — идиома 近朱者赤，近墨者黑 в значении «человек — продукт своего окружения».

∾ «Чёрный тигр валит с ног» — 黑虎掏心 (досл. «чёрный тигр вырывает сердце», реальная техника удара в грудь, в сленге — победный возглас по типу: «На тебе!», «Выкуси!»); «Хитрый трюк обезьяны» — 猴子偷桃 (досл. «обезьяна похищает персик», реальная техника, которая заключается в отвлечении противника одной рукой и сжимании его тестикул другой, используется в значении «схватить за яйца»), «Земля и небо меняются местами» 乾坤大翻滚 (вымышленная техника уся, обозначает, что кто-то или что-то кувыркается). Все эти названия используются для обозначения постельных утех.

Экстра 2. Возлюбленный, родной

Многочисленные охотники за удачей перевернули цзянху вверх дном в надежде отпереть заветный Арсенал. Но кто вообще видел ключ от Кристальной брони?

Вэнь Кэсин видел.

Он помнил, что легендарный ключ, породивший бесчисленные кровавые бури, выглядел как безделушка длиной с фалангу большого пальца.^[487] Изящный и невесомый, словно крыло цикады, этот ключ походил на диковинный цветок — вроде тех, что девушки плели из бисера и носили в волосах.

Проклятый цветок.

На уступе горы Фэнъя свирепые вихри трепали длинные одежды Вэнь Кэсина. Его ладонь превратилась в сплошной кровоподтёк. Призрак Висельника Сюэ Фан только что испустил дух от безжалостного удара, его труп был сброшен с утёса и сгинул в расщелине у подножия. Не один десяток лет люди дрались и погибали в этих местах. И в будущем ещё многие найдут здесь последний приют.

«Живым душам заказан вход на земли злобных призраков?

Хорошо. Я притворюсь живым и столкну мир призраков с миром людей, чтобы вы полюбовались друг на друга».

Когда Вэнь Кэсин разжал кулак, хрупкий ключ превратился в пыль на его ладони и осыпался в бездонные глубины скал под ногами.

— А-Сян, пойдём.

Посеяв ветер, он отстранённо наблюдал, как в цзянху разрастается буря. Три месяца Вэнь Кэсин странствовал в компании юной воспитанницы и отслеживал, как на игральную доску то тут, то там выступают новые фигуры. Он преодолел путь от густых лесов и бамбуковых рощ до жёлтых песков пустынного моря, утолил жажду растаявшим на солнце снегом, а потом вкусил изысканного вина из нежных рук первого красавца во всех цветочных домах и наполнил лёгкие терпким грушевым ароматом его духов.

Так всё и шло, пока в Цзяннани он не увидел оборванца, который грелся на солнце, привалившись к углу стены.

Бродяг было хоть отбавляй, но Вэнь Кэсин зацепился взглядом за проблеск света, который блуждал на дне глаз и путался в ресницах незнакомца. Это было как удар копьём в сердце, словно целый мир успел в один миг зародиться и рухнуть. Любовь и ненависть, накопленные поколениями, благодарность и месть, пронесённые с незапамятных времён — всё, что нестерпимо давило на грудь Вэнь Кэсина, сделалось чуть легче помимо его воли.

— «Все страдания растворятся в кувшине вина…»,^[488] — процитировал он неожиданно.

— А?

Гу Сян была бестолковой, ни черта не понимавшей девчонкой, которая и двух слов грамотно связать не умела. Не было смысла обсуждать с ней печальное прошлое или тревожное настоящее, поэтому Вэнь Кэсин привычно скрыл мысли за улыбкой и промолчал.

А-Сян вдруг опасно высунулась из окна и перегнулась через перила.

— Господин, вы только гляньте на того чудака! — звонко затараторила она. — Если он попрошайка, почему у него нет даже разбитой чашки для мелочи? Этот убогий всё утро сидит у дороги без дела и тупо улыбается. Может, у него с головой не в порядке? Как вы думаете?

Вэнь Кэсин ощутил укол досады, словно покров над его размышлениями тайком приподняли. Как будто безмозглая пигалица швырнула камень в зеркальную озёрную гладь, отчего во все стороны побежала мутная рябь. Тем не менее Вэнь Кэсин взял себя в руки и сдержанно пояснил:

— Он просто загорает.

Они с А-Сян сидели на балконе второго этажа. Внизу, как кипящий котёл, бурлила толпа. Но бездельник на другой стороне улицы вдруг поднял голову и прямо взглянул на Вэнь Кэсина. Если он расслышал разговор с такого расстояния, тогда… Вэнь Кэсин задумчиво погладил кончики палочек для еды — от его недавней расслабленности не осталось и следа. Определённо, этот человек был мастером боевых искусств.

В то время под поверхностью Цзяннани уже набухало яростное подводное течение, предвещавшее беспорядки. Среди участников игры хватало могучих героев, но все они были обласканы народной славой и съехались из известных орденов. Откуда же взялся подозрительный голодранец?

Вэнь Кэсин решил проследить за непонятной фигурой и пристроил к этому делу Гу Сян. К своему удивлению, он тем же вечером попал на блестящее представление в заброшенном, продуваемом всеми ветрами храме. Нищий явил редкие боевые навыки и завидную сообразительность — людей с такими способностями в цзянху можно было перечесть по пальцам одной руки.

Вэнь Кэсин и сам не понимал, почему так заинтересовался этой тёмной лошадкой: из разумной предосторожности или из праздного любопытства? Трудно не заскучать, пребывая на вершине в гордом одиночестве. Стоит встретить хоть кого-то необычного — и покоя не будет, пока не раскроешь его секрет. Вэнь Кэсин учитывал это, когда увязался за случайным встречным, но не мог и подумать, что минутное решение неразрывно свяжет их жизни.

Вэнь Кэсин преследовал таинственного незнакомца всю дорогу от разрушенного храма в безвестной глуши до озера Тайху. Опекаемого мальчишку, который только и умел, что лить слёзы, полагалось передать Чжао Цзину, Мечнику Цюшань — заклятому врагу Вэнь Кэсина.

Шутя и препираясь с проходимцем, продавшимся за лян серебра, Вэнь Кэсин время от времени задумывался: не подними он тину со дна застоявшегося болота под названием цзянху, мог бы Чжан Чэнлин до старости лодырничать в своём поместье? Пусть бы люди посмеивались за спиной героя Чжан Юйсэня — мол, от тигра родилась собачонка! — главное, что у бестолкового сына был бы отец. При живых родителях и семейном благополучии ворота дома надёжно защитили бы глупого мальчишку от обидной молвы.

В груди Вэнь Кэсина теснились демоны, стыд и насквозь промёрзшее сердце. Не смея выдать ни одно из своих запутанных чувств, он махнул рукой на последствия и прицепился к бродяге А-Сюю. Даже догадавшись о прошлом спутника, Вэнь Кэсин не мог его понять и всё глубже увязал в предположениях. Если в недавнем прошлом этот непостижимый человек обладал высоким статусом и пугающей властью, то как он понял, что пора уходить, не оглядываясь, и как выбрался сухим из воды? Можно ли после долгих лет кровопролития, похожих на кошмарный сон, сохранить живое сердце?

Когда они с А-Сюем угодили в пещеру-ловушку с «Жёлтым источником», Вэнь Кэсин не удержался от соблазна предложить ему осколок Кристальной брони, но натолкнулся на аккуратный отказ. Позже Вэнь Кэсин попытался обездвижить хитрого паршивца и нечаянно почувствовал шевеление вбитого в его тело гвоздя. Если поэты воспевают красоту, то воины — непобедимость и мощь. Ради чего понадобилось сковывать свои силы таким чуждым и вредоносным предметом? На вид А-Сюй был хилым и болезненным — и смотреть-то не на что! Но Вэнь Кэсин чувствовал, что образ этого невзрачного странника сразу и намертво отпечатался на мягкой изнанке его сердца.

Тем временем спектакль продолжался. В конце концов даже Ядовитые скорпионы не остались в стороне. Герои и подонки всех слоёв общества стремились разыграть каждый своё представление, пока маленькая сцена не переполнилась до краёв.

А Вэнь Кэсин отправился дальше с безвестным скитальцем, чтобы доставить Чжан Чэнлина к благородным семьям, поборникам «традиционных добродетелей». Доро́гой он наблюдал за попытками А-Сюя обучить подопечного боевым искусствам, и однажды не утерпел — так захотелось продемонстрировать собственное мастерство! Показав мальчишке пару простых связок, Вэнь Кэсин никак не ожидал, что А-Сюй по нескольким изменённым до неузнаваемости приёмам опознает технику меча Цюмин. Небо и земля столь безграничны, а цзянху столь обширен. Кто мог помнить о покойных родителях Вэнь Кэсина — случайных странниках, столь же мимолётных, как падающие звёзды?

А-Сюй помнил.

Внезапно, посреди бескрайнего мира, отыскался крохотный пятачок земли,^[489] чтобы вместе с кем-то посидеть у костра и вспомнить супружескую пару, которая для остальных людей ничего не значила. Сквозь шум ветра и стрекот цикад Вэнь Кэсин прислушивался к мягкому голосу собеседника:

— Ты не познаешь ни истинную любовь, ни искреннюю привязанность и рискуешь остаться в полном одиночестве, остерегаясь всех и каждого. Разве найдётся участь печальнее? Видишь ли, быть плохим человеком может оказаться слишком больно.

В тот момент у Вэнь Кэсина возник внезапный порыв излить пережитые страдания и выплеснуть груз обид перед нежданно обретённым наперсником. Но он не посмел, лишь вплёл несколько правдивых слов в одну из своих путаных, невразумительных историй, похожих на словоблудие Цинь Хуэя.^[490]

«Слишком больно, — мысленно повторял Вэнь Кэсин, — быть негодяем может оказаться слишком больно… Отчего мы не пересеклись десятью годами раньше, А-Сюй? Теперь я нечто среднее между человеком и призраком, а ты страдаешь от ран, и дни твои сочтены. Отчего этот мир устроен так, что дома рушатся, счастливые семьи разлучаются, а родственные души сокрушаются о запоздалой встрече?».

Время течёт, герои доходят до конца пути, красавицы теряют очарование... Насколько это сложно — следовать по жизни за велением сердца?

С тех пор разумом Вэнь Кэсина овладела неистовая, демоническая одержимость. Вновь и вновь он задавался вопросами: «Почему мне нельзя хоть раз поступить по собственному желанию? Почему нельзя оставить себе этого человека?».

Когда А-Сюй был тяжело ранен в поместье Марионеток, Вэнь Кэсин на мгновение потерял рассудок и едва не надавил на его точку цихай, чтобы лишить боевых искусств, но продлить жизнь. «Всего одно нажатие, — уговаривал себя Вэнь Кэсин, — ему будет больно только мгновение. Если я сейчас протяну руку и исполню задуманное, то потом смогу долго-долго держать А-Сюя в ладонях».

Но вся по каплям собранная за жизненный путь безжалостность Вэнь Кэсина была сломлена одной печальной фразой:

— Другие не понимают. И ты тоже?

«Как я могу не понимать?».

Ещё ни одно живое существо не забиралось в его душу так глубоко, как А-Сюй. Вэнь Кэсин уступал проклятому бродяге снова и снова. Уступал до тех пор, пока тот не врос в его сердце и не врезался в кости. В итоге малейшее неповиновение А-Сюю стало для Вэнь Кэсина невыносимым. Так он и начал ощущать себя человеком.

Так и начал…

Злодеи со всех сторон света роились в тот год, как карпы в реке, состязаясь в корыстности и двуличии. Куда реже попадались настоящие люди вроде Лун Цюэ. Но Вэнь Кэсин заперся от всех до весны в поместье Марионеток, и это было самое счастливое время в жизни. Вместе с А-Сюем и маленьким негодником Чэнлином они убивали только кур и овец, а потом тушили или варили мясо, запивая его деревенским вином.

Из-за травм А-Сюй быстро замерзал на зимнем холоде. Вэнь Кэсин грел у себя за пазухой его ледяные руки и чувствовал, как собственное застывшее сердце оттаивает под чужими ладонями. Всё это ударяло ему в голову хмелем.

А-Сюй был обладателем острого языка и невыносимо мягкого сердца.

А-Сюй был взрослым мужчиной, который боялся есть грецкие орехи.

А-Сюй был пьяницей, хлещущим без разбора и хорошее, и плохое вино.

А-Сюй был…

Подарком судьбы — родным человеком, верным другом… возлюбленным.

С наступлением весны им пришлось пробудиться от счастливого сна в поместье. Волнение в цзянху норовило выплеснуться через край. Кровавый пожар злобы и алчности, который Вэнь Кэсин сам же разжёг, разгорался не по дням, а по часам, и хребет Цинчжу пребывал в опасном смятении. Со всех сторон к горе Фэнъя стягивались вооружённые отряды, а главный противовес ещё не вернулся на своё место.

Хозяин Долины призраков.

Вэнь Кэсин был беззаботным болтуном лао Вэнем, которого не волновали чужие дрязги. И он же оставался владыкой горы Фэнъя в алой мантии, насквозь пропитанной кровью. Эти две личности, совершенно непохожие друг на друга, зажало в одном теле застарелой враждой. Как такое могло случиться?

В последней битве Вэнь Кэсин наконец-то сразил недругов — собственными руками, одного за другим. Но потерял свою маленькую девочку в пурпурном.

А-Сян...

«А-Сян, гэ-гэ отомстил за тебя. В следующей жизни постарайся родиться в хорошей семье! Пусть отец и мать защищают и поддерживают тебя, а братья и сёстры — лелеют и любят. Когда придёт время собирать десять ли приданого,^[491] ты сможешь снова выбрать «выдающегося учёного» Цао, и вы идеально подойдёте друг другу без этой отчаянной, несчастной любви, разрывающейся между добром и злом».

Вэнь Кэсин уже был с головы до ног в поту и крови, когда попался скорпионам. Глядя в пустое небо, он перебрал в памяти всё, что взял в уплату за свою безмерную ненависть, и ощутил неописуемое изнеможение.

«Моя обида утолена, — решил Вэнь Кэсин, — теперь можно умереть спокойно. Я просто… сдамся, что тут такого?»

Но один упрямый человек не отдал его смерти.

Когда между ним и скорпионами в облаке всполохов благородной стали Байи возник А-Сюй, чувства Вэнь Кэсина нельзя было передать словами.

Что за многолетняя обида? Какое ещё безмолвное страдание? При чём тут Кристальная броня? Вся эта труха была отброшена на задворки сознания. Он видел только своего бродягу.

Очарованный мгновением, Вэнь Кэсин пообещал себе с безумной решимостью: «Пока у него остаётся хоть капля нежности ко мне, каждый прожитый им день я буду рядом. Если он умрёт, я возьму в руки охапку сухой травы, обольюсь маслом и сгорю на том же месте. Смешаюсь с ним пеплом, и мы вместе станем землёй».

Пока ты хочешь того же, что и я, пока ты хочешь меня…

Позволь оставаться с тобой, пока наши волосы не побелеют от старости.

Примечание к части

∾ «Все страдания растворятся в кувшине вина…» — автор строк: Ван Чжэнь (王缜), династия Мин — политический деятель, министр по военным делам и домашнему хозяйству при императорах Чжу Хоучжао (朱厚照) (У-цзун (武宗)), годы правления 1505-1521, и Чжу Хоуцуне (朱厚熜) (Ши-цзун (世宗)), годы правления 1521-1567.

∾ Цинь Хуэй (秦桧) — 17.01.1090- 18.11.1155 гг. — министр правительства при династии Сун. Спорная историческая фигура, классический пример лживого политика, предателя. Удалил своих политических противников, используя контроль над Имперской цензурой. Худший его поступок — казнь по ложному обвинению национального героя генерала Юэ Фэя (ради подписания унизительного Шаосинского мирного договора с империей Цзинь). Когда правда открылась, на вопрос о преступлениях генерала Цинь Хуэй ответил: «Хотя неизвестно, есть ли что-то, что он сделал, чтобы предать династию, возможно, есть». Статуи Цинь Хуэя и его сторонников поставлены на колени перед гробницей Юэ Фэя, чтобы прохожие могли из века в век проклинать и осквернять их.

∾ Свадебная процессия длиной в десять ли (十里红妆) — досл. «десять ли красных нарядов», где 红妆 — красный женский наряд или роскошное платье в широком смысле. Красный цвет — цвет свадьбы. Длинные процессии, доставляющие приданое в новый дом невесты и, т.о., демонстрирующие богатство её семьи — старый обычай регионов Нинбо и Цзяннань. (Ли —около 400 м).

Экстра 3. Прошлая жизнь. Эта жизнь

После смерти некоторые люди, оглядываясь назад, не находят сожалений. Ничто не держит их в минувшей жизни, поэтому их три души и семь страстей обычно рассеиваются.^[492] С каждым шагом отдаляясь от земного мира и теряя счёт времени, эти люди следуют за Жнецом Душ по дороге к Жёлтому источнику, пока не достигают моста Найхэ. Там они выпивают чашу с супом забвения, и все воспоминания о прошлом исчезают как по щелчку пальцев.^[493]

В подземный мир попадает каждый — и тот, кто собирал добродетели, и тот, кто творил зло. Души, заслужившие нового воплощения, возвращаются на круг перерождений. Перед началом следующего цикла их самосознание стирается и становится чистым, как свежевыпавший снег.

Чтобы избежать лишних трудностей на дороге к Жёлтому источнику, люди стараются разрешить незавершённые дела и удовлетворить последние желания перед тем, как навсегда закроют глаза.

Если умерший был одержим навязчивой идеей, его беспокойная душа не отпускает прижизненные стремления, даже следуя за Жнецом. Неосознанно они продолжают искать славы или богатств, которых жаждали в бренном мире. Такие души приходят в себя, лишь омывшись в Жёлтом источнике. После паромщик поднимает их из вод реки и провожает к кругу перерождения.

Мёртвых не должны заботить дела живых.

Насколько длинен путь к Жёлтому источнику? Настолько, чтобы прошедшие его успели оставить мысли о минувшем.

Спускаясь к мосту, многие успевают забыть, кем они были. Но не всем удаётся стереть из памяти любовь. Даже пройдя четыре тысячи четыреста сорок четыре чжана^[494] и достигнув моста Найхэ, они продолжают оглядываться. Некоторые останавливаются здесь, чтобы дождаться своих возлюбленных. Иногда они ждут день или два, иногда одно или пару десятилетий, а иногда и целую жизнь…

— Самые настойчивые встречают тех, кого так мечтали видеть. Иногда желанная душа добирается до моста в беспамятстве и проходит мимо того, кто стремился к воссоединению. Случается и так, что души находят друг друга, когда один по-прежнему молод, а другой успел состариться. Они могли бы не узнать друг друга, но, несмотря ни на что, обнимаются со слезами на глазах… Вы двое, время пришло, пора отправляться дальше! — торопит Призрачный посланник и продолжает рассуждать: — В мире смертных часто клянутся в вечной любви.^[495] В лучшем случае, этим словам отмерен срок в несколько десятилетий — не более одного цикла перерождений. А после обещание превращается в «ты — это ты, я — это я». Ну не смешно ли?

Цао Вэйнин сидел на корточках перед мостом Найхэ и слушал бесконечную болтовню призрака — слуги богини Мэн-по. Тот утверждал, что раньше его звали Ху Цзя, и он был весьма сентиментальным человеком. Мэн-по молчаливо разливала по чашам суп забвения, Ху Цзя докучал ей разговорами, а мост постоянно преображался. Ширина Найхэ менялась всякий раз, когда очередная чаша супа стирала воспоминания и обращала прах к праху.

Ху Цзя трещал без умолку, но так и не дождался внимания со стороны Мэн-по. Поэтому он переместился ближе к Цао Вэйнину, чтобы завязать разговор.

— Парнишка, почему не пьёшь суп? Ждёшь кого-то?

Чувства смертных часто бывали поверхностны и нестойки, а их судьбы — посредственны и непримечательны. Редко кто доходил до Найхэ с ясным сознанием, поэтому даже вечный обитатель преисподней проявил любопытство и захотел перекинуться парой слов с необычным гостем.

— А? — Цао Вэйнин впервые разговаривал с Призрачным посланником и поразился подобной возможности. — Ах, всё верно, господин, вы…

Ху Цзя не собирался выслушивать чужую историю. Он отчаянно скучал и обрадовался возможности увлечь кого-то своей болтовнёй.

— Раньше на этом самом месте сидел другой, — перебил он Цао Вэйнина. — Он ждал человека из прошлой жизни. Целых триста лет.

— Триста… триста лет? — переспросил Цао Вэйнин срывающимся от потрясения голосом. — Кто может жить столь долго? Не ждал ли он, случайно, человека по фамилии Е?

— Тц… какая разница, разве все имена и фамилии не одинаковы? В этой жизни ты принадлежишь к императорскому роду, а в следующей станешь кем-то вроде «свиньи» или «собаки», кто знает.^[496]

Ху Цзя пренебрежительно махнул рукой, а затем указал на Камень трёх жизней.^[497]

— Твой предшественник сидел прямо под Камнем. После трёхсот лет ожидания он смог вернуться в то место и время, где впервые встретил нужного ему человека. И что дальше?

— А что дальше? — оживился Цао Вэйнин.

— Тот, кто ждал, выбрал другого, — фыркнул Ху Цзя.

Неожиданно Мэн-по обернулась к ним и бесстрастно произнесла:

— Посланник Ху, осторожнее со словами.

Ху Цзя издал что-то вроде «хех» и продолжил:

— Не бери в голову. Как у всех правителей и генералов, судьба этого человека особая, не мне рассуждать о ней. А ты кого ждёшь, парнишка?

— Свою жену, — выпалил Цао Вэйнин.

Ху Цзя совершенно не удивился ответу, лишь уточнил:

— Сколько лет было твоей жене, когда ты умер?

— Семнадцать, — честно ответил Цао Вэйнин.

— Семнадцать… Когда я умер, у меня дома тоже осталась жена семнадцати лет… Какая жалость! — покачал головой Ху Цзя.

Слишком много времени минуло, он уже и не помнил внешность своей молодой супруги. Немного поразмыслив, Ху Цзя обратился к Цао Вэйнину:

— Советую тебе не ждать. Она проживёт долгую жизнь, доберётся сюда старушкой лет восьмидесяти и не узнает мужчину из далёкой юности. Здесь было много таких, проведших годы в ожидании, чтобы в итоге испытать боль от разбитого сердца. Взгляни на вещи шире: выпив суп забвения, ты забудешь не только жену, но и всех наложниц.

Мэн-по снова подняла голову и бесцветно предупредила:

— Посланник Ху, осторожнее со словами.

Ху Цзя пристыженно захлопнул рот, но увидел широкую улыбку Цао Вэйнина:

— Будет здорово увидеть её старушкой, разве нет? Я надеюсь, что она даже не вспомнит моё лицо и пройдёт мимо, свободная от сожалений. Как только она взойдёт на мост, все мои тревоги мигом рассеются!

— Ты не расстроишься? — поразился Ху Цзя.

Цао Вэйнин непонимающе посмотрел на него:

— Из-за чего расстраиваться? Она мне жена, а не враг. Разве я не должен быть счастлив, если она будет счастлива?

Ху Цзя молчал какое-то время, а потом усмехнулся:

— У тебя поистине широкий взгляд на вещи.

— Думаете? — смущённо почесал голову Цао Вэйнин. — В минувшей жизни я не был силён ни в чём, кроме широты взглядов. Теперь меня беспокоит только одно… Я был убит моим шифу. Боюсь, моя жена не сможет с этим смириться и рискнёт всем, чтобы отомстить.

— Насколько непочтительный и безнравственный поступок нужно было совершить, чтобы шифу решил убить ученика? — с любопытством поинтересовался Ху Цзя.

— Хм, как бы это сказать… — пробормотал Цао Вэйнин. — Дело в противоборстве добра и зла. Когда все узнали, что моя жена — злобный призрак с горы Фэнъя, я настаивал на том, что останусь с ней. Это поставило под удар репутацию и положение шифу,^[498] поэтому он разгневался и убил меня.

Цао Вэйнин говорил спокойно, словно история не имела к нему отношения. Обычно люди не рассказывали о собственной смерти в подобном тоне. Заинтригованный Ху Цзя присел рядом на корточки и спросил:

— Ты не держишь обиду?

Цао Вэйнин указал на Жнеца, который вёл души:

— По пути сюда я слышал, как этот господин повторял: «Пепел к пеплу, прах к праху», — и почувствовал, что даже самые большие обиды не стоят того, чтобы брать их с собой. Я уже в загробном мире, зачем переживать о том, чего не изменить? Разве это не лишнее бремя?

Призрачный слуга богини Мэн-по оглянулся и увидел мрачного Хэй Учана,^[499] шествующего мимо. Тяжело вздохнув, Ху Цзя шепнул:

— Меньше его слушай! Наш Жнец преисподней повторяет одну и ту же фразу годами! Ни разу не сказал ничего нового…

Мэн-по перевела на него взгляд и в третий раз произнесла безо всякого выражения:

— Посланник Ху, осторожнее со словами.

Ху Цзя вздохнул, затем указал на богиню и шепнул Цао Вэйнину:

— Видишь, Мэн-по такая же! Я веками слоняюсь по мосту Найхэ туда-сюда, и единственная фраза, которую от неё слышу: «Посланник Ху, осторожнее со словами». Подземный мир такой тоскливый!

Цао Вэйнин с улыбкой слушал болтовню одинокого Призрачного посланника, а сам всё поглядывал на дорогу. Он пытался представить, как будет выглядеть А-Сян, когда придёт сюда старушкой. Она определённо останется энергичной тараторкой, острой на язык, и ещё…

Внезапно Цао Вэйнин вскочил. Его глаза округлились от удивления — он приметил вдалеке знакомую фигурку, следующую за Жнецом. Девушка взволнованно припрыгивала, засыпа́я угрюмого Жнеца вопросами, но тот непреклонно их игнорировал и лишь изредка, чуть более раздражённо, чем обычно, повторял неизменное:

— Пепел к пеплу, прах к праху.

Цао Вэйнин захотел крикнуть, но смог только еле слышно выдохнуть:

— А-Сян…

Гу Сян сбилась с шага, повернула в его сторону голову и замерла. Ошеломлённая, она застыла на месте с таким видом, словно вот-вот расплачется. Но в конце концов девушке удалось подавить рыдания, и на её лице расцвела радостная улыбка. Гу Сян подпрыгнула, как маленькая птичка, и бросилась к Цао Вэйнину, восклицая:

— Цао-дагэ, я знала, что ты дождёшься меня!

Цао Вэйнин крепко обнял девушку, как будто не видел её целый век, и вдруг сообразил: «А-Сян ничуть не изменилась и не стала бабушкой. Значит, она умерла молодой?»

Глубоко задумавшись, Цао Вэйнин не на шутку встревожился и в смятении не смог сдержать слёз. Капли влаги потекли по его щекам, срываясь в Жёлтый источник и вызывая рябь на воде, что поразило даже паромщика.

Ху Цзя закрыл рот, глядя на объятия влюблённых с отстранённой улыбкой.

Казалось, чтобы добраться до места встречи у подножия Найхэ, они пересекли целые миры.

Другой Призрачный посланник крикнул с моста:

— Вы двое, время пришло, пора отправляться!

Эти призраки, подобно маятнику в часах, придерживались из года в год одного и того же порядка.

Освободившись из объятий Цао Вэйнина, Гу Сян окинула грозным взглядом посланника на мосту и зло выплюнула:

— Куда торопишь?! Твою мать, ты что, души призываешь, или как?^[500]

Посланник на мосту остолбенел — вообще-то, он и в самом деле призывал души.

Ху Цзя расхохотался:

— Какая бойкая девчушка! Парнишка, у тебя и вправду свирепая жена.

Несмотря на слёзы, Цао Вэйнин был счастлив.

— Тут вы угадали, господин, — ответил он вежливо.

Ху Цзя встал, указывая на мост Найхэ:

— Хорошо. Вам пора отправляться, чтобы не пропустить момент вхождения в цикл перерождения. Промедлите хоть миг — и будущее воплощение изменится. Так можно вместо богатого аристократа стать бездомным нищим. Если связь ваших судеб крепка, вы встретитесь в следующей жизни.

Затем он повёл их по мосту Найхэ и остановился перед местом, где Мэн-по подавала суп забвения.

Гу Сян заколебалась, прежде чем спросить:

— Я всё забуду, если выпью это? Тётушка,^[501] можно мне не пить?

Мэн-по подняла на неё красивое бесстрастное^[502] лицо и молча покачала головой.

Ху Цзя пояснил:

— Маленькая госпожа, если откажешься от супа, в следующей жизни станешь лошадью или коровой. Лучше выпей!

Глаза Гу Сян покраснели. Несмотря на уговоры, она опустила голову и отказывалась двигаться с места. Ху Цзя не мог этого вынести и обратился к Мэн-по:

— Посмотри на них. Почему бы тебе не дать этим двоим шанс, а? Они и так многое пережили! В нашем мире мы можем ещё сотни или тысячи лет не увидеть возлюбленных, которые бы так радовались встрече, это действительно…

Мэн-по заговорила:

— Посланник Ху…

Ху Цзя быстро продолжил, перебив её:

— Да-да, осторожнее со словами, я буду, буду осторожен!

Мэн-по на мгновение заколебалась, а затем внезапно вынула из рукава две красные нити и протянула их на ладони. Гу Сян вздрогнула от удивления, в то время как Ху Цзя торопливо подсказал:

— Маленькая госпожа, скорее примите благоволение Мэн-по. Подобную милость невозможно заслужить даже за несколько перерождений! Возьмите нити и повяжите на запястьях, чтобы узнать друг друга в следующей жизни.

Поспешно забрав дары с ладони Мэн-по, Гу Сян неуклюже повязала красные нити себе и Цао Вэйнину. Только тогда они взялись за руки и выпили суп забвения, после чего вместе вступили в цикл перерождения.

Откуда-то издалека снова донёсся голос Жнеца:

— Пепел к пеплу, прах к праху.

Слышались и причитания Ху Цзя:

— «Спрошу я у мира, что за любовь»,^[503] что даже Мэн-по открыла глаза!

Мэн-по могла только раз за разом повторять:

— Посланник Ху, осторожнее со словами.

- - - - -

В Лояне, пятнадцать лет спустя, молодая госпожа из семьи Ли праздновала совершеннолетие.^[504] Названый брат землевладельца Ли, герой Сун, приехал на церемонию со своим единственным сыном. Первой причиной их визита было поздравление с днём рождения, второй — предложение о заключении брака детей.

Дочь господина Ли и сын героя Суна воспитывались вместе с пелёнок. Близкие сразу заметили одинаковые красные родимые пятна на их запястьях — у девочки на левом, а у мальчика на правом — верный знак того, что судьба связала детей ещё до рождения. Итак, семьи договорились о помолвке.

Зелёные сливы созревают в свой срок, дети оставляют игры в бамбуковых лошадок, но чувство, возникшее в детстве, связывает возлюбленных до конца дней.^[505]

Примечание к части

∾ 三魂七魄 — досл. «Три хунь и семь по». Три эфирные и семь телесных душ. Подробнее https://bit.ly/3Ag65Qe

∾ Хуанцюань (黃泉), «Жёлтый источник» — загробный мир, преисподняя в китайской мифологии. Найхэ (奈何橋) — Мост Беспомощности должна пройти каждая душа перед реинкарнацией.

Богиня забывчивости Мэн-по (孟婆 — букв. «Тётушка Мэн»), готовит и подаёт душам суп забвения, чтобы они могли уйти на перерождение без бремени воспоминаний о прошлой жизни.

∾ 山盟海誓 досл. «клятвы [высокие] как горы и [глубокие как] океан». Идиома используется для обозначения клятв в вечной любви.

∾ Фамилия 朱 (Чжу — Zhū) идентична по звучанию слова «свинья» 猪 (Zhū), 勾 (Гоу-Gōu) — похоже на слово «собака» 狗 (Gǒu).

∾ Камень трёх жизней (三生石) — камень перед мостом Найхэ. Отношения людей предопределяются тремя жизнями: прошлой, настоящей и будущей. Если пара умерших вдвоём напишут на камне свои имена, в будущей жизни им суждено быть вместе, хотя они и не вспомнят друг друга из-за выпитого супа забвения.

∾ «Поставило под удар репутацию» — 下不了台 — досл. «не смог спуститься по лестнице». Означает, что кто-то оказывается в неприятной и неловкой ситуации и не в состоянии изящно/быстро/без потерь выйти из неё.

∾ Церемония цзи ли (笄礼), или церемония скрепления волос, отмечала вступление в брачный возраст/взрослую жизнь для девушки. До 15 лет девочки заплетали обычные косы, на церемонии старшие родственницы собирали волосы девушки в красивую «взрослую» прическу и закалывали шпилькой (笄 — цзи).

Экстра 4. Е Байи. Цзянху

Примечание к части

Последняя экстра, да не последняя.

Пришла пора рассказать о сюрпризе. Примерно месяц назад пятая экстра перестала быть просто строчкой в фан-вики — мы наконец-то нашли сканлейт. Экстра была издана в тайваньском издании «Странников», а также, по свидетельствам на реддите, присутствует в аудиопостановке.

Цзянху, N лет спустя — ждите через неделю!

-----

В 4‑й экстре привычная «Мантра Люхэ» превратилась в Дхарму, поскольку это понятие лучше подходит для передачи «учения»/«ментального метода самосовершенствования».

По легендам, когда отведённый небожителям век клонится к закату, на их телах проявляются Пять признаков угасания.^[506] Привыкнув к пребыванию в благословенном царстве, кто захочет добровольно его покинуть? И в сердца бессмертных просачивалась отрава злости и отвращения.^[507]

«Дхарма Люхэ» гласит, что как только «обитатель мира небесного» примет пищу, приготовленную на огне мира земного, для него наступит пора увядания. Время расцвета останется в прошлом: борода и волосы побелеют, дыхание станет прерывистым, энергия истощится и тело начнёт слабеть по мере приближения к последнему часу.

Е Байи испытывал эти признаки на себе прямо сейчас. Седина прибавлялась с каждым днём, словно невидимая кисть художника тайком перекрашивала чёрный в белый. При попытках собрать небрежный хвост, волосы выпадали целыми прядями. Мысли разбегались и путались — иногда Е Байи забывал, откуда только что вышел и куда направляется. Ци почти иссякла. В одни ночи он маялся бессонницей, в другие — спал так крепко, что с трудом разлеплял глаза, когда солнце следующего дня сияло в зените.

Несмотря ни на что, Е Байи чувствовал счастье и свободу, без единого намёка на злость или отвращение. Что бы там ни говорила «Дхарма Люхэ», всё это чушь собачья.

Если бы Е Байи хотел докопаться до причины расхождений, вероятно, ответ заключался бы в том, что он никогда не считал себя бессмертным. Скорее живым мертвецом.

Для него спуск с горы Чанмин был подобен воскрешению. Е Байи пробудился и ожил. Пусть ему пришлось вернуться на путь «рождения, старения, болезни и смерти» обычного человека, и в запасе оставалось всего несколько лет.

Е Байи много ел каждый день. Иногда он путешествовал на огромные расстояния только ради возможности отведать знаменитое, якобы восхитительное блюдо из определенной местности. Древние считали, что желание еды и секса — основа человеческой природы. Е Байи чувствовал себя стариком, секс его не интересовал, поэтому всю страсть он направил на еду. Непривередливый, он наслаждался любым блюдом. Даже тарелка обычного тофу от уличного лоточника могла заставить Е Байи надолго остановиться, чтобы посмаковать вкус.

Для того, кто столетие питался сырой пищей и пил талую воду, кислинка, сладость, горечь и острота этого мира стали драгоценностями.

Е Байи навестил всех, кто знал о событиях тридцатилетней давности, проехал все дороги, которые ему указали, и, наконец, нашёл неприметные могилы Жун Сюаня и Юэ Фэн. Он забрал обратно запылённый меч Лунбэй, Хребет Дракона, соединил останки супружеской пары, кремировал их на алтаре, а затем поместил прах в кувшин и попросил доставить его на Чанмин.

Сначала он собирался помешать толпе алчных, готовых разорвать друг друга людей открыть Арсенал. Но увидев творившийся фарс воочию, Е Байи почувствовал прилив усталости… Какое к нему отношение имели эти жизни и смерти?

Он был всего лишь умирающим стариком. У Е Байи не осталось невыполненных дел. Он мог больше ни о чём не беспокоиться, поэтому путешествовал по всем уголкам поднебесной с единственной миссией — попробовать каждое существующее блюдо. И если однажды ему откажут ноги — так тому и быть. Место, где это случится, и станет его последним приютом.

Ах да. Иногда он скучал по Жун Чанцину.

Его единственный друг умер тридцать лет назад, но Е Байи в мельчайших деталях помнил образы Жун Чанцина разных лет: и гордого молодого мастера, и взбалмошного подростка, и даже лопочущего малыша, делающего первые неуверенные шаги.

Высокомерный гордец Е Байи отказывался запоминать незначительных, неважных ему людей. Все яркие воспоминания его жизни были связаны с единственным человеком — с самого момента рождения.

Они выросли вместе. В отличие от Е Байи, чья грубость всегда напрашивалась на драку, Жун Чанцин был обаятельным человеком, общение с которым освежало, как касание прохладного ветерка. Он любил хорошее вино, знаменитые мечи, прелестных красавиц и изысканные книги. Любой мог стать ему приятелем, угостив чашей вина. К сожалению, настоящий друг у Жун Чанцина был всего один, и этот друг только и делал, что практиковал кунг-фу, да насмехался над окружающими.

Жун Чанцин получил прозвище «Призрачная Рука» благодаря своему творению — мечу Дахуан. Он выковал Великий Простор, будучи безымянным молодым мастером, а потом беззаботно отдал клинок, который следующие поколения назвали «генералом мечей», старому бродяге — в обмен на кувшин обезьяньего вина^[508] и обрывки книги с описанием древних техник.

Вино он разделил с Е Байи, а потрёпанная рукопись оказалась фрагментами легендарной «Дхармы Люхэ».

Много позже Е Байи узнал, что затерявшийся в цзянху меч Дахуан случайно оказался в руках юного сироты семьи Чжанов. Это показалось Е Байи насмешкой судьбы. Казалось, цепь событий нарочно затягивала в заколдованный круг новых и новых людей вместо тех, кто постарел или умер, превратившись в скорбные тени минувшего. Бесконечный цикл страданий без надежды на счастливый конец.

Когда в его руки попала «Дхарма Люхэ», Жун Чанцин был всего лишь любопытным юнцом. Кто из мастеров кунг-фу устоял бы перед искушением обрести «единение с небесами»? Однако способностей Жун Чанцина оказалось недостаточно.

Размышляя о Дхарме, Е Байи пришёл к выводу, что страницы этой дьявольской книги скрывали множество коварных ловушек. Влекомый ими человек неотвратимо падал в одну за другой, ниже и ниже, пока не оказывался у точки невозврата. Возможно, Дхарма выбирала лишь одного достойного из десятка тысяч несчастных, но и тот становился её жертвой, зажатой между миром живых и царством мёртвых.

Надеясь заполнить пробелы в тексте, одарённый небесами гений Жун Чанцин полагался на собственный талант. И потерпел поражение. Его настигло отклонение ци.

В тот день Е Байи не было рядом. Он как раз нашёл покинутый монастырь на горе Чанмин и вдохновился этим местом, недоступным для обычных людей, но идеально подходящим для уединённого совершенствования. С его появлением жители деревеньки у подножия сразу начали судачить о «Древнем Монахе», так это прозвище и ушло в мир.

Госпожа Жун тогда была незамужней девушкой. Пренебрегая репутацией, она на собственной спине принесла Жун Чанцина на Чанмин и умоляла Е Байи спасти его.

Вдвоём с юной целительницей они испробовали все методы лечения, которыми владели, но не добились результата. У Е Байи не осталось иного выбора, кроме обмена жизни на жизнь. Он хотел забрать ци Жун Чанцина себе и отдать взамен собственные силы. Не иначе как по кармической иронии, Е Байи заодно разгадал истинную суть учения шести гармоний.^[509]

Столько людей жаждали обрести этот дар! А небеса послали несвежий «пирожок» с душком собачьего дерьма прямёхонько на голову тому, кого вполне устраивала участь смертного.

Для прямодушного Жун Чанцина отплатить благодетелям за спасение стало делом чести. Он взял в жёны Юэ Фэн и поселился на горе Чанмин, чтобы оставаться возле Е Байи до конца своих дней.

Наивный дурак! Ему и в голову не пришло, что госпожа Жун не хотела прозябать в глуши морозной пустыни. Тем более, в компании третьего лишнего — мужчины, такого же ледяного, как это призрачное место. А ещё Жун Чанцин понятия не имел, что Е Байи… не хотел, чтобы он женился.

Идиот.

Обмен превосходного меча на дьявольский трактат был глупостью. Одержимость «Дхармой Люхэ» была глупостью. Но масштаб глупости третьей затмил оба поступка вместе взятые.

Могло ли под небесами случиться более абсурдное недоразумение?

Да.

Этим недоразумением стал Жун Сюань. Такой же наивный болван, как его родитель Жун Чанцин, и такой же бескомпромиссный глупец, как его шифу Е Байи. Жун Сюань совместил недостатки обоих, и это обрекло его на погибель.

Мальчишка не желал понимать, почему его отец и наставник непреклонно хранят в секрете знание, которое вожделел любой мастер боевых искусств. Жун Сюань слышал про смертельный риск, но отношение детей и старших к опасности всегда сильно разнилось.

Молодые часто мнят себя исключительными. Никто не справится, но ты сможешь. Другой бы умер, но не ты.

В итоге Жун Сюань сбежал, прихватив Лунбэй, который Е Байи собственноручно вручил ему ранее. Жун Чанцин с супругой тогда сильно рассорились. В прошлом талантливая, красивая, преданная и стойкая девушка за десятилетия пребывания в ледяной пустыне превратилась в постаревшую и отчаявшуюся женщину. Госпожа Жун отличалась от мужчин, с которыми вынужденно делила ледяную вершину. Как цветок, которому необходим солнечный свет, она нуждалась в нормальной жизни с радостями встреч и знакомств.

Когда завертелись шестерёнки судьбы, приведшей к побоищу тридцатилетней давности?

Возможно, обратный отсчёт начал побег Жун Сюаня?

Или попытка Жун Чанцина постичь учение Люхэ?

Обмен меча на загадочный трактат нищего старика?

Или момент, когда из пламени горна родился генерал мечей Дахуан?

Может быть, этот замкнутый круг событий повторялся в каждом поколении снова и снова?

Тридцать лет спустя Вэнь Кэсин ухватился за крошечную подсказку и заново раскрутил колесо…

Но для Е Байи жизненные метания остались в прошлом. В один из дней, в крохотной придорожной таверне он доел бульон с лапшой и вдруг бесстрастно подумал: «И живые, и мёртвые — все в прошлом».

Жалкие души, застрявшие в нескончаемом круговороте — он сам, госпожа Жун, Вэнь Кэсин, Чжоу Цзышу, Чжао Цзин, и даже Гу Сян с Цао Вэйнином — все они пытались «выпрыгнуть».

Е Байи мечтал избавиться от проклятия «единения с небесами», госпожа Жун хотела покинуть вечный холод горы Чанмин, Вэнь Кэсин желал из злобного призрака снова стать человеком, Чжоу Цзышу рвался сбросить путы Тяньчуана и обрести свободу, Чжао Цзин замышлял нарушить правила цзянху и получить безграничную власть, Гу Сян и Цао Вэйнин надеялись сбежать от укоренившихся предрассудков и найти место, где не надо разлучаться.

Все они боролись, шли напролом, интриговали, рисковали жизнью…

Это походило на Бездну. Одни преодолели её и выбрались, другие не смогли перескочить на другую сторону и разбились насмерть.

Имя этой Бездне — Цзянху.

Примечание к части

∾ 天人五衰 — пять ухудшений, которые проходят просветленные мастера перед смертью. Например, появляется седина, неприятный запах тела и др.

∾ Злость и отвращение — один из трёх буддистских ядов, Двеша.

∾ Обезьянье вино (猴儿酒) впервые упоминается в записях Восточной Хань (I–III вв. н.э.) Вино образовывается, когда обезьяны собирают фрукты про запас в глубоком дупле дерева. Фрукты давятся под собственным весом и постепенно ферментируются под действием диких дрожжей. Настоящее «обезьянье вино» сложно найти, оно сохраняет вкус лишь один сезон и стоит тысячи долларов. Сегодня обезьяньим вином часто называют обычное фруктовое вино. https://bit.ly/3BXBwBc

Экстра 5. Странствия по цзянху

— В народе говорят: «Если секрет знает слишком много людей, тайна неотвратимо распространится — ведь даже самая медленная черепаха куда-нибудь доползёт». По этой причине на земле не прекращаются кровавые дрязги. Легендарные герои, способные одним ударом сотрясти цзянху, постепенно уходят в прошлое. Кто состарился, кто скончался — за всеми не уследишь! Их сменяют новые лица с ещё большим талантом разжигать склоки. Вино, красота, деньги и удача — четыре краеугольных камня бесконечного соперничества и хаоса. Только представьте, сколько выдающихся людей попали в смертельную ловушку этих слов! Такой старик, как я, может только сидеть в павильоне Цзянбо и стучать вот этой деревянной колотушкой, чтобы вы все услышали: день ото дня этот мир катится в бездну! Да сохранится ваше сегодняшнее счастье до конца времён…

Овеваемый весенним бризом павильон располагался на берегу озера. Кто бы ни был владельцем заведения, он устроил оживлённый винный дом, который полнился посетителями, новостями и сплетнями со всего цзянху. Пожилой сказитель обосновался здесь довольно давно. Неизвестно, был ли он приглашён хозяином павильона или явился по собственному почину, но язык у старика был подвешен как надо. Хотя из-за дряхлости рассказчик уже не мог сидеть прямо, многие специально приходили послушать его истории.

— Например, сейчас в городе большой переполох, — продолжил собиратель историй. — Уважаемые гости, проделавшие долгий путь со всех концов поднебесной, могут не знать подробностей, поэтому позвольте этому старику поведать всё как есть в обмен на несколько монет…

В нашем городе живёт землевладелец Лу, известный благодетель. При любой необходимости, будь то засушливый год или разгул стихии, господин Лу щедро делится запасами с соседями и раздаёт бесплатную кашу нуждающимся. Он добился успеха что в делах, что в хозяйстве, и занимался всевозможной торговлей, прежде чем передал управление наследникам, чтобы доживать век в покое и достатке. Словом, такой человек никак не может быть связан с героями, негодяями и борьбой добра со злом, верно?

— Верно! — раздалось дружное согласие многочисленных посетителей.

— И всё же кто-то настойчиво желает доставить господину Лу неприятности. Седьмого числа этого месяца, вскоре после полуночи перед дверями его покоев воткнули крошечный флажок с изображением трёх золотых цветов. К флагу прикрепили клочок бумаги с предупреждением: если старый землевладелец не откажется от богатства и не отведёт дочь в буддийский монастырь на севере города в качестве покаяния за грехи, о прежних деяниях господина Лу будет объявлено во всеуслышание. Вы можете спросить, откуда взялся узор из трёх золотых цветов? Что же, друзья мои, послушайте всё с самого начала. Ведь некоторые из присутствующих здесь молодых героев родились слишком поздно, чтобы знать эту эмблему.

Пожилой рассказчик спокойно поднял чашку чая, сдул пузырьки и сделал глоток, смачивая горло. Затем он продолжил:

— Люди из поколения этого скромного старика наверняка слышали о поместье «Времена года». Оно было построено одним незаурядным человеком ещё при прошлом императоре. Никто не знал ни имени, ни лица главы школы «Времена года», и все его ученики отличались такой же загадочностью. Они ловко меняли облик и были неуловимы из-за исключительной техники цингуна. Неизвестно, у кого обучался основатель поместья, но он слыл если не лучшим, то вторым по умениям среди мастеров боевых искусств. «Времена года» занимались разными тайнами. Считалось, что ученики этой школы способны распутать самую тёмную историю, поэтому полчища людей тратили целые состояния, чтобы купить у них полезные сведения. Однако после смерти основателя «Времена года» канули в забвение. Ходили слухи, что молодой глава поместья продал свою организацию тогдашнему наследному принцу, нашему сегодняшнему императору. С тех пор бывшие адепты «Времён года» получают жалование из государственной казны и больше не ищут заработка в цзянху. Но флаг с золотыми цветами, безусловно, остаётся символом их поместья.

На этих словах все выразили удивление, и началось бурное обсуждение. Гости павильона ругали выходцев из «Времён года» за непомерный аппетит: мало того, что эти придворные лакеи пользуются покровительством императора, так ещё и снова влезли в дела цзянху, зарясь на кусок чужого пирога!

Сурового вида мужчина выкрикнул:

— Видать, кому-то из поместья золотых цветов приглянулась дочка господина Лу! И этот негодяй решил таким способом вынудить семью к женитьбе!

Из угла павильона донёсся сдавленный кашель. Там, за дальним столом, устроились двое пожилых мужчин. Волосы на их висках щедро тронула седина, кожу избороздили глубокие морщины. Судя по всему, это были работники с соседних полей, решившие в свободное время отдохнуть за распитием крепких напитков. Один из них неожиданно подавился вином, другой вздохнул и принялся стучать товарища по спине, выговаривая ему ворчливым шёпотом:

— Ты… Ах, ну почему тебе так нравится быть дряхлой развалиной? Скрючился в три погибели, даже не можешь нормально откинуть голову, чтобы осушить чашу! Хочешь, чтобы из тебя сыпался песок — пожалуйста! Но зачем выглядеть так, что краше в гроб кладут? Может, ты нарочно проделал дыру себе в горле? Так и захлебнуться недолго, имей в виду!

Посетитель за соседним столом подумал в замешательстве: «Почему этот старик рассуждает в таком тоне, будто дожить до преклонных лет — плохой выбор?». Однако перед ним сидели не какие-нибудь потрясающие красавцы, а всего лишь седовласые землепашцы. Такие непримечательные личности не удерживали взгляды и мысли посторонних людей надолго. Если кто и посмотрел в сторону дальнего стола, то уже через мгновение выбросил это из головы, боясь пропустить продолжение интересной истории.

Старик, поперхнувшийся вином, погрозил своему спутнику скрюченным дрожащим пальцем, силясь возразить, но, увы, говорить он пока не мог. Второй старик украдкой огляделся, убедился, что все о них забыли, ухватил протянутый палец и неторопливо погладил его, лукаво улыбаясь уголками глаз.

Этот крохотный спектакль ускользнул от внимания окружающих, так как рассказчик снова заговорил:

— Стоит ли на ровном месте оскорблять целую школу? Сейчас в воздухе витает много предположений. Флаг с золотыми цветами постановил трёхдневный срок. Сегодня как раз третья ночь, посмотрим, какой ответ даст старый Лу.

Под креслом рассказчика стояла небольшая чаша для сбора монет, но старик никогда в неё не заглядывал, словно ему было всё равно, сколько денег туда положили, а сколько украли. В знак окончания рассказа старец хлопнул деревянной колотушкой, выплеснул остатки чая и ушёл.

- - - - -

На закате толпа любопытствующих горожан собралась у дома Лу, чтобы поглядеть, чем кончится дело.

У главы семейства был сын по имени Тяньшу, густобровый и ясноглазый, хорошо обученный наукам и боевым искусствам. Лу Тяньшу тренировался у известного наставника до восемнадцати лет и совсем недавно вернулся домой, чтобы вести дела семьи.

Перед возвращением в Цзянбо Лу Тяньшу успел попутешествовать. Манеры молодого человека были безупречны, поэтому он везде становился желанным гостем и обзавёлся множеством друзей. Редко когда Лу Тяньшу бывал таким хмурым и мрачным, как сегодня.

Как только слуги доложили ему о позднем госте, молодой господин Лу поспешил в приёмный зал и застал там взволнованного большеглазого юношу.

— Лу-сюн! — воскликнул тот.

Хотя у Лу Тяньшу на душе кошки скребли, он ответил со всей приветливостью:

— Чэнлин, давно ли ты в наших краях?

Чжан Чэнлин был выдающимся представителем нового поколения мастеров цзянху. Его тяжёлое прошлое было широко известно: отпрыск именитого рода ещё подростком оказался втянут в жестокую борьбу из-за Кристальной брони. После истребления его клана мальчик неприкаянно скитался вдали от дома, затем бесследно исчез и снова объявился лишь спустя пять лет. У кого бы ни обучался наследник Чжанов, он сохранил мягкое отзывчивое сердце при том, что его возросшее мастерство кунг-фу могло при желании всколыхнуть цзянху.

Обменявшись полагающимися приветствиями, приятели сели друг напротив друга.

— Я здесь проездом, и не собирался тебя беспокоить, — объяснил Чжан Чэнлин, — но только что в павильоне я услышал о затруднительном положении, в которое попала твоя семья. Если я могу чем-то помочь Лу-сюну, положись на меня.

Лу Тяньшу улыбнулся, хотя его лоб так и не разгладился. С Чэнлином он познакомился случайно, когда странствовал по северным землям. В тех краях некоторые считали наследника Чжанов идиотом, не знающим страха. Но судя по теперешним действиям Чжан Чэнлина, он намеренно искал повсюду несправедливость, чтобы её устранить. Просто удивительно, как на свете мог появиться такой искренний человек!

Несмотря на улыбку, молодой господин Лу ничего не ответил. В удачные времена Лу Тяньшу и сам с готовностью помогал другим, но гордость не позволяла молодому человеку тревожить добрых знакомых собственными проблемами.

Заметив сложное выражение лица Лу Тяньшу, его гость догадался, что перегнул с прямотой. Чжан Чэнлин провёл юность с двумя шифу, которые умели хитрить и запутывать собеседника похлеще хули-цзин,^[510] но не перенял у них ни капли притворства. Не зная, как исправить дело, он поспешно объяснил:

— В день нашей встречи в Бэйхае, когда мы пили вино, ты сказал, что мы словно сто лет знакомы и, раз представилась такая возможность, нам нужно побрататься. Если мы названые братья, как я могу притворяться, будто беды Лу-сюна меня не касаются?

За время путешествия Лу Тяньшу приобрёл сотню, если не тысячу таких вот «братьев». Но только один ненормальный воспринял эти узы всерьёз. Лу Тяньшу был немного тронут бычьим упрямством Чжан Чэнлина, поэтому сказал без обиняков:

— Брат, я благодарен тебе за добрые намерения. Но тут такое дело… Ох, давай я сперва позабочусь о твоём ночлеге.

Флаг с золотыми цветами третьи сутки торчал перед глазами Лу Тяньшу. Молодой господин Лу считал себя неглупым и с гордостью прятал в рукавах кое-какие хитрости. Но столкнувшись с угрозой от врагов, про которых он знать ничего не знал, Лу Тяньшу сразу понял, что шутить с такими людьми не стоит. К сожалению, его отец отказывался открыть правду, а Лу Тяньшу из сыновней почтительности не смел требовать объяснений, хотя по лицу главы семейства было понятно, что тут не обошлось без давнего секрета.

Землевладелец Лу родился со взрывным характером и не терпел ни пылинки в глазу. Его даже не нужно было провоцировать — увидев что-то неразумное и неправильное, он мгновенно закипал. Мог ли такой человек испугаться дурацкого флажка перед дверью?

Отмахнувшись от бесполезных размышлений, Лу Тяньшу повернулся, чтобы кликнуть слугу, который должен был сопроводить Чэнлина в его покои. Но слуга, спотыкаясь, вбежал сам и заговорил в сильном волнении:

— Молодой господин, вы должны скорее выйти на улицу! У наших ворот объявилась банда людей с мешками на головах.

Чжан Чэнлину это показалось крайне странным, и он спросил напрямую:

— А они не боятся задохнуться, закрыв лица рогожей?

Слуга поглядел на гостя в замешательстве. Неизвестно, грозила ли смерть от удушья таинственной банде, но возмущённый вид молодого господина Лу кричал о том, что тот забыл, как дышать и вот-вот умрёт.

Пока Чжан Чэнлин расспрашивал слугу, Лу Тяньшу поспешил на улицу. За пределами поместья скопилось море зевак, ожидавших, когда разразится катастрофа. Все заборы и ветви деревьев были облеплены любителями скандалов, которые исходили слюной при одном только намёке на чужое горе. Как бы вы ни были добры к окружающим, сколько бы раз ни протягивали страждущим руку помощи, посторонних людей всё равно обрадует ваше падение.

Кто сказал, что семья Лу должна вечно пользоваться доброй славой?

Мало ли в мире людей, которым поперёк горла чужой достаток?

Землевладелец Лу уже стоял в воротах, спрятав ладони в рукава. Его старшая дочь хотела выбежать вперёд и потребовать объяснений, но её удержали слуги. Даже когда девицу проводили в дом, изнутри продолжали доноситься её ругательства:

— Отпустите! Дайте поглядеть на подлецов, что к нам пожаловали. Наверняка они уродливы, потому и стыдятся показать лица! Ещё смеют мечтать обо мне…

Говорят, дочери похожи на отцов. Что ж, дева Лу действительно пошла характером в своего родителя.

Лу Тяньшу поспешил к воротам и собрался заговорить, но землевладелец Лу знаком остановил его.

Перед поместьем выстроились десятки людей странного вида. Их лица были полностью закрыты шёлком, расшитым золотыми цветами. Словно кучка персонажей второго плана на импровизированной сцене, они обступили статного мужчину в чёрных одеждах и широкой бамбуковой шляпе. Человек был на редкость высокого роста, из-под его бронзовой маски виднелся острый подбородок — единственная приметная черта.

— Лу Тун, — подал голос незнакомец в маске, — тридцать лет минуло, помнишь ли ты меня?

Землевладельца Лу звали Маодэ, а не Тун, поэтому толпа тут же заволновалась, и люди постарше разразились возгласами:

— Неужели это Железный Веер Лу Тун?

Лу Тун не был прославленным мастером боевых искусств, но тридцать лет назад его знали как весьма талантливого новичка, который внезапно пропал, не успев всерьёз заявить о себе. Свирепый в бою, он сражался железным веером длиной в локоть и прослыл достойным героем.

Получается, после бесследного исчезновения он превратился в этого старого землевладельца с выпирающим животом?

— Ли-сюн, — хрипло выговорил землевладелец Лу.

Человек в чёрном ответил резким смехом, больше похожим на крик совы, чем на человеческий голос.

— Должно быть, ты с трудом вспомнил этого мимолётного призрака! Теперь догадываешься, для чего я здесь?

Землевладелец Лу помрачнел, но не проронил ни слова.

— Слушайте все, — хотя человек в чёрном обращался к толпе, его взгляд был намертво прикован к Лу Туну. — Тридцать лет назад я и мой шиди по указанию наставника доставили подарки на празднование дня рождения старейшины Хуана в школу Тайшань. На спуске с горы мы встретили вот этого вора. С ним была женщина, лицо которой позеленело от отравления. Мой шиди несколько лет обучался медицине у известного мастера. Он применил свои навыки, чтобы не дать столь юной душе раньше времени отправиться в загробный мир. И сохранил ей жизнь.

— Это правда, — признал землевладелец Лу, глядя себе под ноги, — ваш шиди спас мою жену, и этот Лу навсегда запечатлел в сердце её чудесное исцеление.

Мужчина в чёрном презрительно усмехнулся:

— Навсегда запечатлел в сердце? Должно быть, мы с шиди временно ослепли, раз отнеслись к тебе как к доброму другу и пили с тобой всю ночь. Перебрав с вином, я так захмелел, что по неосторожности показал тебе жетон, открывающий двери библиотеки Тяньи…

Публика снова забурлила.

Библиотека Тяньи была хранилищем тайных техник семьи Фань из Нинбо. Один из наследников этого рода в молодости путешествовал по миру и собрал множество руководств по боевым искусствам. К старости он сделался главой, а после ухода из жизни оставил преемникам знания, которые обеспечили их школе процветание на много лет вперёд.

В толпе послышались приглушённые разговоры:

— Школа Тяньи? Тридцать лет назад… Нынешний глава школы по сей день продолжает дело своего шифу, не так ли?

— Так и есть, — ответили ему. — В молодости глава Сун обучался у другого мастера, но потом присоединился к школе Тяньи. Сперва он постигал науки у Доктора в соломенных одеждах, потому прекрасно разбирается в медицине…

— Тогда этот человек, должно быть…

— Вы всё правильно поняли, — подтвердил высокий незнакомец. — Меня зовут Ли Ан, и когда-то я был старшим учеником Тяньи. В то время здоровье шифу стремительно ухудшалось, поэтому он решил передать мне жетон.

Сказав это, Ли Ан снял бронзовую маску. Лицо бывшего старшего ученика покрывала густая сеть глубоких рубцов без единого клочка здоровой кожи. Зрелище поистине устрашало.

— Двуличный мерзавец Лу Тун увидел жетон Тяньи, вспомнил о хранящихся там руководствах по боевым искусствам и задумал недоброе, — продолжил Ли Ан. — Подпоив нас с шиди, он отравил моё вино. Я утратил возможность использовать кунг-фу, и Лу Тун столкнул меня с обрыва. К счастью, я не погиб. У подножия скалы было замёрзшее озеро. Каждый раз, когда яд начинал действовать и приближалась агония, я заползал в ледяную воду, чтобы притупить боль и облегчить зуд. Так прошло тридцать лет, и вот, каким я сделался!

Землевладелец Лу не издал ни звука.

— До меня дошли слухи о твоём процветании, — обратился к нему Ли Ан. — В молодости ты нажил состояние, доставляя товары с севера на юг, и достиг высокого положения в обществе. Но хорошо ли ты помнишь призрака, которого сбросил в пропасть той ночью?

Землевладелец Лу побелел.

— Почему ты ещё не умер? — прошептал Ли Ан.

Землевладелец Лу наконец поднял голову и произнёс:

— Всё, что ты сказал — истина. Я совершил подлость. Но мои дети Тяньшу и Вэньлин невиновны. Если сейчас я покончу с собой, ты должен оставить их в живых.

Ли Ан безжалостно ухмыльнулся.

— Отец! — не выдержал Лу Тяньшу.

Землевладелец Лу бросил на сына короткий взгляд и сразу отвёл глаза.

Предводитель безмолвного отряда в шёлковых платках повернулся к Лу Туну:

— Боюсь, это не тебе решать, — проговорил он неожиданно тихо.

После этих слов его подручные одновременно ступили на шаг вперёд, словно собираясь прорваться в ворота cилой. От синхронного шага плита из синего камня с названием поместья обрушилась наземь, доказав серьёзность угрозы.

Лидер отряда взмахнул рукой:

— Взять их!

— Подождите! — вдруг раздался чей-то голос.

Лу Тяньшу обернулся и увидел вышедшего вперёд Чжан Чэнлина. Его окружили десятки людей с золотисто-цветочным покровом на лицах, но Чэнлин стоял твёрдо, не показывая испуга. Поклонившись землевладельцу, он произнёс:

— Старший Лу, мы с вашим сыном добрые знакомые, поэтому, хотя я и посторонний человек, мне придётся отбросить стеснение и сказать несколько слов.

— Чэнлин! — выдохнул Лу Тяньшу.

Чжан Чэнлин оглянулся на него и заговорил громче:

— Мои книжные познания не отличаются глубиной, я не могу открыть вам великие истины и тому подобное. Но я знаю, что поступки человека лежат исключительно на его собственных плечах. Даже если старший Лу поступил неправильно, разве должны невинные люди платить за его ошибки только потому, что живут с ним под одной крышей? Простите за кощунство, но вот, что я скажу: сам император не отдал бы приказ об истреблении девяти родственных связей без веской причины!^[511] Если старший Лу такой бесстыдный и подлый человек, каким вы его представили, почему он немедля согласился покончить с собой, хотя, кроме ваших слов, нет никаких свидетельств его вины?

Землевладелец Лу прервал Чжан Чэнлина тихим, как вздох, шёпотом:

— Благодарю, добрый племянник.

После этого, не тратя времени на оправдания, он спокойно достал из складок одежды железный веер и занёс его над своей макушкой.^[512]

— Не делайте этого… — ужаснулся Чжан Чэнлин.

Подняв руку, он выхватил из ножен за спиной тяжёлый меч, которым преградил путь железному вееру. Люди с закрытыми лицами использовали этот момент, чтобы атаковать Чжан Чэнлина. Юноша с силой раскрутился на месте, отражая по кругу многочисленные удары вражеских клинков, норовившие исподтишка снести ему голову. Издав воинственный крик, Чжан Чэнлин заставил нападавших попятиться, и под лязг оружия перед воротами поместья Лу образовалось свободное пространство.

Чжан Чэнлин сражался один против многих и одновременно вынужден был приглядывать за старым землевладельцем, норовившим свести счёты с жизнью. Молодой человек начал волноваться: время шло, а выхода из ситуации не было видно.

В этот момент издалека донёсся игривый свист — так шаловливый ребёнок дразнит домашних животных.

Чжан Чэнлин сперва встревожился, но тут же его глаза засияли, а выражение лица слегка изменилось. Юноша пробормотал что-то неразборчивое, а затем прошептал:

— Шифу?

В свисте угадывались песенки с разных концов страны, но, несмотря на озорной тон, этот перебор мелодий нёс разрушительную мощь. Все вокруг оцепенели, словно легкомысленные мотивы обладали жуткой силой похищать души. Стоило чуть ослабить бдительность — и внутренняя энергия закипала, как при отклонении ци.

К встревоженной толпе бок о бок приближались двое мужчин, оба высокие и стройные. Глаза облачённого в алое свистуна были насмешливо прищурены, его одетый в тёмное спутник шёл с ледяным безразличием на лице и сцепленными за спиной руками.

Незнакомец в алом наконец перестал выводить рулады и с ослепительной улыбкой обратился к человеку рядом:

— Я слышал, что вы, дряхлые старцы, обожаете собирать сплетни о чужих делах. Может, поведаешь необычную историю вот этого флага с золотыми цветами?

Его спутник выслушал вопрос с немного недовольным видом, а затем прохладно ответил:

— Поместье «Времена года» не назовёшь колыбелью добродетелей, но его адепты никогда не увлекались обматыванием лиц пелёнками.

Члены таинственной банды тут же потеряли интерес к Чжан Чэнлину и как по команде повернулись к новоприбывшим. Предводитель цветочного отряда выступил вперёд и требовательно спросил:

— Вы кто такие?

Всем показалось, что в воздухе перед глазами расплылось чернильное пятно — за долю мгновения человек в тёмном оказался перед лидером нападавших. Никто прежде не сталкивался с таким запредельным мастерством, никто не успел разглядеть, как незнакомец протянул руку и сдёрнул с лица противника расшитую золотыми цветами ткань.

Под шёлком скрывался обычного вида мужчина средних лет. Столкнувшись с непредсказуемой и неотразимой атакой, он вытаращился на человека в тёмном с таким видом, словно был готов испуганно спасаться бегством.

Тот сухо рассмеялся:

— И это называется маскировкой? Жалкая насмешка над поместьем «Времена года».

Затем он снова поднял руку — движение казалось медленным и плавным, но спешно отступающий глава банды почему-то не успел увернуться.

Тончайшая маска, неотличимая от человеческой кожи, была сорвана с лидера нападавших вместе с каким-то приспособлением, привязанным к его горлу. Приспособление оказалось кусочком магнита, призванным изменять голос.

Поняв, что дело приняло скверный оборот, разоблачённый предводитель цветочного отряда попытался сбежать, но Ли Ан наконец преодолел изумление и шагнул к нему, не дав улизнуть.

— Шиди Сун, почему ты здесь? — спросил он, не веря своим глазам.

Человек в алой мантии тоже оказался рядом — совершенно незаметно для окружающих — и перекинул руку через плечо Чжан Чэнлина.

— Эй, ты так вырядился, что стал чернее угля. У тебя и в голове угольная шахта? — лениво протянул он, обращаясь к Ли Ану. — На что постороннему сдался жетон библиотеки Тяньи? Мне вот он даром не нужен! Такие вещи интересны только своим, это и ребёнку понятно.

— Я ведь ясно видел… — продолжал недоумевать Ли Ан.

Человек в алом заливисто рассмеялся:

— Ты и сейчас ясно видишь своего шиди — вот же он! Разве не ты заплатил ему, чтобы он нанял подходящих людей для поисков твоего обидчика? Ты… Не будь ты так туп, тебя бы не столкнули с обрыва.

Ли Ан сломался:

— Тогда почему Лу Тун признался в злодеянии?

Человек в алой мантии закатил глаза:

— Да потому что этот самый Сун спас от смерти госпожу Лу — что тут непонятного?

Говоривший обратил взгляд к своему спутнику в тёмном и прибавил многозначительным тоном:

— Если моя вторая половина тяжело заболеет и найдётся тот, кто готов спасти ей жизнь, разве не пойду я в огонь и воду ради такого спасителя? А тут всего и дел-то — взять на себя преступление! Сущая ерунда. Правда, А-Сюй?

Человек в тёмной мантии развернулся, чтобы уйти.

— Чушь! — бросил он, даже не оглянувшись. — Долго ты собрался тут прохлаждаться?

— Ай-яй, глава семьи взял слово! Скорее за ним, — человек в алом крепко обнял Чжан Чэнлина за плечи и взмыл с ним в воздух, как отец, несущий сына. Вдвоём они последовали за тёмной фигурой, и через мгновение все трое скрылись из виду.

Обстоятельства столь внезапно перевернулись с ног на голову, что толпа тут же взорвалась фонтаном предположений. Среди общего оживления лишь один зритель застыл на месте, не шевелясь и не моргая. Через некоторое время он едва слышно прошептал:

— Чжоу… Глава поместья Чжоу?

Отмерев, этот человек с силой оттолкнулся от земли и устремился в погоню за троицей, но быстро потерял след. Он до ночи исступлённо кружил по Цзянбо, надеясь отыскать в городе странную пару в тёмном и алом. Но эти двое, словно прекрасная несбыточная мечта, исчезли, как не было.

Неужели глава Чжоу не умер?

Разве имелся шанс выжить с гвоздями «семи отверстий на три осени» в меридианах?

Если речь именно об этом человеке, то… всё возможно.

Застыв на месте, растерянный преследователь вспоминал тот год, когда поступил в Тяньчуан и впервые заговорил с Его Светлостью Чжоу, поражавшим грацией и статностью учёного мужа. Застигнутый врасплох новобранец назвал командира устаревшим титулом, а тот с горькой иронией поправил его. Покачав головой, внимательный свидетель решил прекратить поиски – пришла пора возвращаться за новыми приказами. Нашёл бы он господина Чжоу — и что дальше? Раз первый командир решил покинуть Тяньчуан, вряд ли он пожелает вернуться.

В хаосе бесконечного водоворота событий цзянху совершенно ни к чему раскрывать каждый секрет.

Примечание к части

∾ Хули-цзин, или яо-ху — мифологическая лиса-оборотень, в человеческом обличье обладает исключительной красотой. Хули-цзин соблазняют мужчин ради получения их энергии (ци) для совершенствования своих возможностей. В результате человек лишается жизненных сил и нередко умирает от истощения.

∾ Истребление девяти родственных связей (族誅) — уничтожение семьи. За тяжкое преступление (обычно измену), император мог отдать приказ казнить всех, кто связан с виновным девятью степенями родства: осужденный, родители осужденного, его дедушки и бабушки, дети, внуки, дяди и тети вместе с супругами, двоюродные и иногда троюродные братья, супругу осуждённого, родителей супруги. Такая казнь иногда производилась посредством линчи. В исторических записях хранится всего несколько упоминаний о подобной казни.

∾ Покров небесного духа (天灵盖) — жизненно важная точка на темени.

Послесловие команды

Дорогие читатели, наша команда искренне благодарит вас за внимание к нашему переводу, тёплые отзывы, поддержку на протяжении всего времени и тёплые чувства, эмоции, что вы дарили нам. Поэтому каждому члену нашей команды хотелось бы выразить несколько слов.

Hitary Mitsurasy:

Уважаемые читатели, я очень рада видеть вас здесь, в конце перевода этой замечательной новеллы. Хотя ваше путешествие закончилось, но наша работа подойдёт к концу ещё нескоро, и я искренне надеюсь, что вы вернётесь к Далёким странникам и вновь прочитаете полностью отредактированные строки.

Лично я присоединилась к команде переводчиков недавно, не успела сделать по-настоящему масштабное и грандиозное. Можно сказать, «примазалась к славе», но, если честно, я действительно рада помочь хоть чем-то этим замечательным трудолюбивым людям. Пожалуйста, цените и хвалите их, ведь они провернули поистине огромную работу.

MirAll:

Привет! Я тихая бета-редакторка, которая оказалась в этой чудесной команде по самому счастливому стечению обстоятельств и ни разу об этом не пожалела. Моя любовь к работам Прист и к этой конкретной новелле невозможно выразить никакими словами, поэтому я вдвойне рада быть небольшой частью этой огромной работы.

Переводчики вложили очень много сил и души в этот текст, и я уверена, что это не осталось незамеченным — в своё время это заставило меня саму перейти от других переводов новеллы к этому. Я искренне надеюсь, что все читатели и читательницы получили удовольствие от знакомства с этой работой, и если это так, то даже пара ободряющих слов в комментариях будет принята с большой радостью!

Спасибо, что дали мне шанс быть частью этой команды! Я очень счастлива и обещаю, что для оставшейся части своей работы выложусь на все миллионы процентов!

Rayada: Моё последнее слово будет о благодарности.

Совпадениям. Я нашла текст как раз в тот момент, когда cherry_verry разместила главу с примечанием о поиске сопереводчика.

Самому переводу. Работа над ним оказала чудодейственный эффект в периоды уныния, а также преподнесла массу дивных культурных открытий — самое то для пожирателя информации :)

Cherry_verry — в первую очередь, за возникновение этого проекта (вряд ли бы у меня, например, хватило куража взяться за что-то подобное в одиночку). За оказанное доверие, поддержку и выданный карт-бланш на редактуру — мою признательность в этом вопросе трудно переоценить.

Marcellla — за вдумчивость, бесконечное терпение, неутомимость в поиске смыслов и лучших формулировок. Помимо прочего, её присоединение к команде окрасило сотни одинаковых «взглядов», «улыбок» и «хмурых бровей» в более разнообразный спектр. Я искренне рада нашей совместной работе!

MirAll — за обстоятельные объяснения сложных и спорных моментов. И всем тем, кто на разных этапах помогал работать над текстом.

И последнее по порядку, но не по значимости — всем читателям. Спасибо, что прошли с нами этот путь до конца! «Исполинами синими горы, изумрудными водами реки!».

Cherry_verry:

Всем здравствуйте. Вот и настал тот момент, когда работа практически закончена, можно выдохнуть и поделиться своими впечатлениями.

Лично для меня работа над переводом стала тем крючком, за который я уцепилась, чтобы выбраться из пучины боли от потери близкого человека. А также мне безумно хотелось прочитать качественный перевод, но на просторах интернета можно было встретить только автоперевод, от которого кровь из глаз. Я никогда ранее не занималась переводом, не была уверена в своих знаниях языка, но всё же рискнула. Совершенно не было никакой уверенности, что я дойду хотя бы до половины. И, о боги, как мне было страшно выкладывать главы, публиковать их и чувствовать ответственность за ожидание читателей. Казалось бы, не выкладывай, сиди себе, да переводи, но внутренний голос не мог позволить мне оставить это чисто для себя. За всё это время я настолько прониклась персонажами, их жизнью, что не передать словами. Пришлось пройти через разные стадии проживания эмоций. Больше всего меня конечно задели за живое главы, которые переводила со слезами на глазах. Думаю, вы догадаетесь о каких главах я говорю. Были главы, перевод которых давался с большим трудом, и ты мог часами сидеть перед экраном и не понимать, что тебе нужно написать, о чём шла речь, что хотел передать автор. Но в итоге всё заканчивается хорошо, и работа продолжается.

Честно, я не помню на каких главах мне на помощь пришли девочки, кажется, что они были со мной с самого начала. И я безмерно благодарна им за помощь, потому что тянуть это в одиночку было бы в разы сложнее. У нас на перевод ушло 1,5 года, представляете? Как только я посмотрю на объём работы, который мы с командой проделали, мурашки по коже бегут. За всё это время мы успели сдружиться, много смеялись, и даже дискутировали, делились своими эмоциями и переживаниями, поддерживали друг друга в трудные моменты и в мгновения выгорания. У нас была настоящая командная работа и я не знаю, что бы делала без своих девочек! Огромное спасибо всей команде и всем, кто помогал нам на разных этапах работы! Это бесценно!

И отдельное ОГРОМНОЕ СПАСИБО всем читателям! Всем вам, ребята! Без вашей поддержки, тёплых отзывов, наград, похвалы и ваших искренних эмоций, нам было бы сложнее эмоционально! Но благодаря вам, мы получали нескончаемый поток энергии и вдохновения для работы! Каждый из вас стал частью этой истории, частью нашей команды! Я действительно так считаю! Каждый раз ты радуешься новому тёплому комментарию, как маленький ребёнок конфете или новой игрушке! Спасибо, что не прошли мимо и выбрали наш перевод! Будем надеяться, что вы ещё не раз вернётесь, чтобы перечитать его и поностальгировать.

Просим помощи

Дорогие друзья! Благодаря одной прекрасной читательнице, мы узнали, что наш перевод своровали!

https://ranobelib.me/tian-ya-ke-novel1?section=comments&ui=2791024

Просим вас подать жалобу или написать в тех поддержку, что помочь нам добиться справедливости. Я уже конечно написала, но это уже не первый раз, когда я воюю с этим сайтом и конкретно еще с Яойным Яоем, которой уже второй раз фигурирует в этом деле!

Будем признательны, если оставите там комментарии (я уже оставила и не стеснялась в выражениях, так как зла и терпения уже нет), может и вы сможете нам помочь! Мы будем очень признательны!

Наш перевод начиная с 19 главы, так они еще предлагают залить хороший - наш перевод с первой!!

Если на то пойдет, я буду вынуждена оставить перевод только на ватпаде, там хоть как-то защищено от копирования и скачивания.

РЕБЯТА!

Всем большое спасибо, что не остались в стороне и помогли справиться с ситуацией! Вы настоящая мощь!

А вот служба поддержки ответила мне спустя сутки со словами: сейчас текст отличается от вашего. Какие главы с вашим переводом?

Я высказала все, что думаю по поводу оперативности их работы и тому, как в принципе устроен их сайт.

Группа Яойный Яой тоже пострадала. Они также приняли меры, за что им тоже отдельная благодарность.

Важное объявление

Дорогие читатели!

В связи с тем, что наш перевод активно воруют, копируют и теперь НЕЗАКОННО издают и продают (https://ficbook.net/away?url=https%3A%2F%2Fm.avito.ru%2Fsankt-peterburg%2Fknigi_i_zhurnaly%2Fdalekie_stranniki._2_toma_2667149536), хотя я ВСЕМ отказывала в этом! Через максимум 2 дня я скрою перевод новеллы! Поэтому у вас есть возможность прочитать его в срочном порядке. Будет ли еще доступ к нему в дальнейшем? Не знаю.

Буду признательна, если пожалуетесь на объявление это🙏🏻

На ватпаде походу также придется удалить или хотя бы сменить ник.

Наш перевод на ватпаде

https://www.wattpad.com/story/264755870-далекие-странники-天涯客-by-priest

notes

Сноски

В авторском тексте — палочка благовоний. Время горения одной палочки благовоний —примерно полчаса.

В авторском тексте — 28-29 лет.

天窗 — «Небесное окно».

Дацин — букв. «Великий праздник».

四季山庄 — поместье Сицзи (буквальный перевод — «Четыре сезона»).

Восемь дополнительных меридианов отличаются от стандартных двенадцати тем, что считаются хранилищем или резервуарами ци и не связаны непосредственно с внутренними органами.

Кабинет императора в Запретном городе, в котором проводились неофициальные встречи.

Это предложение свидетельствует о большой благосклонности императора, поскольку императорские лекари занимались врачеванием только императорской семьи.

Внутренняя сила — это не умения или техники, а способности человека (интенсивность и производительность мышления, дыхания, внутренних органов, движения ци по меридианам и т.д.). Таким образом, Чжоу Цзышу не потерял боевые навыки, но потерял силу, выносливость, скорость и реакцию.

Далее в переводе будет использоваться термин «цзянху» (江湖) — досл. «реки и озёра». В жанре уся это мир мастеров боевых искусств, как состоящих во всевозможных орденах или школах, так и странствующих в одиночку; как добродетельных героев, так и жестоких злодеев. В данном выражении использован иероглиф «江» (цзян), обозначающий крупные реки. «江» — историческое название р. Янцзы (все озёра из новеллы расположены в бассейне этой реки).

Один серебряный лян — примерно 50 г. серебра.

Девушка называет мужчину «гунцзы» (公子) — уважительное обращение к молодому человеку высокого статуса. Букв. «сын дворянина» или «сын общества».

Фрагмент из стихотворения «Седой старик», Лю Сии (651 — 679, Династия Тан).

Префикс к имени «А-» (阿) используется как ласковое обращение.

Лодка называется Упэн (乌篷), дословно — чёрный навес. Эта лодка неизменно ассоциируется с исторической Цзянаннью (южной территорией в нижнем течении Янцзы) и городом Шаосин, также известным как «город на реках». Катание на таких лодках сегодня — аттракцион, подобно катанию на гондолах в Венеции.

老丈 — вежливое обращение к пожилому человеку.

Души людей, совершивших злодеяния, приговариваются в аду к вечному голоду!

Три Знаменитые горы — Хуаншань, Лушань и Яньданшань. И Пять Священных гор — Восточная Великая гора Тайшань, Западная Великая гора Хуашань, Южная Великая гора Хэншань (в Хунань), Северная Великая гора Хэншань (в Шаньси), Центральная Великая гора Суншань.

Около 1,5 м.

Бобо (伯伯) — букв. «старший брат отца». Обращение к человеку, ровеснику отца или старше.

Удар в центр грудины — удар в средний даньтянь, расположенный по центру груди на уровне четвёртого межреберья с центром вокруг точки таньчжун.

Один из князей загробного мира в китайской мифологии (閻羅 — Yanluo), также Яньло Ван. Яньван не только правитель преисподней, но и судья, оценивающий прижизненные поступки.

Продолжительность одной стражи — 2 часа. Т.е. этот яд убивает человека за 6 часов.

Озеро Тай (Тайху) — крупное озеро возле дельты Янцзы, находится на юге провинции Цзянсу. Третье по величине озеро в Китае после Поянху и Дунтинху.

Пословица (滴水之恩当涌泉相报), дословно — «капля воды должна быть отплачена фонтаном» в значении: даже небольшую услугу, оказанную в момент нужды, нужно отплатить всем, что имеется.

Один из навыков жанра: мастера способны пальцами вырезать надписи на дереве, используя ци.

Шушу (叔叔) — дядя. Обращение к человеку, возрастом младше отца говорящего.

Южная река (南河).

吊死鬼 — Призрак Висельника (или Повешенный Призрак), прозвище Сюэ Фана (薛方).

Зелёный бамбуковый хребет (青竹岭).

Гора ветровых утесов (风崖山).

Насильником.

Время с 23:00 до 01:00, час крысы.

Хэндао (橫刀) — одноручный прямой палаш с односторонней заточкой. Компактное, лёгкое оружие общей длиной до 1 метра. Также известен как танхэндао. Возможный прототип японской катаны.

Сюн (兄) — суффикс, означающий «старший брат». В контексте ситуации демонстрирует уважение и близкое знакомство.

В оригинале используется строка из стихотворения Ду Фу: 語不驚人死不休. В вольном изложении: Я не остановлюсь, пока не найду слов, которые собьют других с ног.

Дословно: «Восемь направлений и шесть сторон». Означает восемь направлений — сторон света (север, северо-восток, восток, юго-восток и т.д.), и шесть сторон (верх, низ, право, лево, спереди и сзади), фактически обозначая всю вселенную.

Чжоу Цзышу использует цингун — совокупность техник, позволяющих мастеру боевых искусств передвигаться с поразительной скоростью, высоко и далеко прыгать, бегать по вертикальным поверхностям.

Акупунктурная точка рядом с тазобедренным суставом.

Акупунктурная точка, расположена в области надплечья.

Здесь «-сюн» используется как вежливое обращение к сверстнику в значении «уважаемый друг».

В оригинале «水光潋» из стихотворения Су Ши (1037-1101). В тексте используется перевод на русский И.С. Голубева.

Дословно: Красавица зажигает благовония в красных рукавах (添香红袖). Отсылка к тому, что во время учебы или чтения господам помогали хорошенькие служанки.

Чжоу Цзышу называет себя шушу (叔叔) — дядя.

Значение фразы: мужчина не должен легко преклонять колени.

Оригинальная фраза: «удача делает нас мудрее».

Почитание старших — важнейший принцип конфунцианства, основанного на незыблемости общественных порядков, «установленных небом».

Шифу (师父) — наставник, учитель, досл. «учитель-отец».

Хуанцюань (黃泉), «Жёлтый источник» — загробный мир, преисподняя в китайской мифологии.

Нестыковка, т.к. в тексте выше сказано, что Чжан Чэнлин упорно использует обращение «шифу». Возможно, проснувшийся от кошмара мальчик неосознанно выбрал менее формальное обращение.

Дословно: пять плотных и шесть полых органов (五脏六腑) — общее название внутренних органов человека в традиционной китайской медицине.

Прозвище дословно — Чарующая Мелодия (魅曲).

荒腔野调; 呕哑嘲哳 — цитата из стихотворения Бай Цзюйи. Речь идёт о человеке, который фальшиво напевает не в такт.

Из стихотворения Ли Бая (李白, старое произношение — Ли Бо) «Слышу: яшмовой флейты музыка…» в переводе Ю. К. Щуцкого. Цитата великолепно подобрана, поскольку в ней есть отсылки и к ночи, и к инструменту — флейте, и к фальшивому имени Чжоу Цзышу — Сюй (в значении «ивовый пух»). «Сломанные ивы» — мелодия о разлуке, популярная в эпоху Тан. Ветка ивы — символ разлуки и сопутствующей ей тоски.

Дословно: 少爷 (шаое) — молодой хозяин поместья.

Дословно: Мечник с Осенней горы (秋山剑客).

Гора Хуа (华山) в Шэньси (центральный Китай), одна из пяти священных гор даосизма.

Дословно: поместье Сломанного меча (断剑山庄).

Все имена героев имеют сардонический двойной смысл, намекая на людей, которые говорят претенциозно, чтобы ничего не сказать. Юй Тяньцзе (于天杰, досл. «с небом герой») — омофон «объясняться с небом». Му Юньгэ (穆云歌, досл. «спокойная песня облаков») — омофон от «петь облакам». Цзян Че (蒋彻, дословно «проникающий») — омофон «слишком много говорит»).

Братство нищих (丐帮) — одна из самых многочисленных организаций улиня. В братстве нищих встречаются мастера кунг-фу, но основные их сильные стороны — сбор сведений и широкий охват территорий.

Ваш наставник — уважаемый друг (школьного) брата моего наставника/ моего школьного дяди.

Строки из поэмы Бо Цзюйи (772—846) «Вечная печаль». В контексте поэмы она означает печаль от разлуки, которую не может развеять красота природы. В обиходе фраза используется при прощании и дополняется словами — «ещё свидимся», то есть Чжоу Цзышу намекает на возможность будущей встречи (или наоборот :) P.S.: Полную фразу говорит экранный Вэй Усянь, прощаясь с Лань Ванцзи в последней серии «Неукротимого». Поэтому в тексте используется вариант перевода, который может быть знаком читателю.

Дракон Ли (китайская ли хуа) — порода кошек.

Бог чумы (瘟神) — wēnshén, где wēn — омофон фамилии Вэнь Кэсина.

Чжоу-моу - старомодный вид формального обращения, заменяет собственное имя.

В оригинале используется отсылка к фразе из «Искусства войны» Сунь Цзи: «познай себя и противника».

Слэнг, означающий сексуальное насилие.

Ракшасы — демоны-людоеды и злые духи в индуизме и буддизме.

«月上柳梢头，人约黄昏后» — «Луна поднимается над ивами, они встречаются после заката» — расхожая фраза из стихотворения Оуян Сю (1007— 1072). Используется для обозначения романтического характера встречи.

Мастерство цингуна Чжоу Цзышу ранее описывалось теми же словами. Что означает, в этом искусстве они равны.

«照妖镜» — волшебное зеркало для обнаружения (и отпугивания) нечисти. При строительстве нового дома люди вешали такие «волшебные» зеркала над входной дверью. Фигуральное значение: то, что раскрывает истинную природу вещей.

黄泉 — река подземного мира, распространённое название преисподней в китайской мифологии.

В китайской культуре этот цветок ассоциируется со смертью. Также известен под названием «паучья лилия».

День духов, или Фестиваль голодных духов.

Диюй — подземный мир в китайской мифологии. Отличается от христианского представления об аде тем, что каждое существо отправляется в него после смерти перед реинкарнацией. В этом отношении он ближе к понятию чистилища.

Мост Беспомощности (奈何橋) — мост, который должна пройти каждая душа перед реинкарнацией.

Поговорка звучит примерно как «На сытый желудок легко наделать глупостей». В китайской культуре хорошо питаться означало быть достаточно богатым, чтобы иметь свободное время.

火折子 — примитивный переносной маленький факел, источник огня. Небольшая бамбуковая трубка с горючим материалом внутри (бумага, вата, сухие растения). Растопка поджигается и поддерживается в состоянии тления под закрытой крышкой (в крышке есть крошечное отверстие). Когда нужен источник огня, достаточно отрыть крышку: при контакте с кислородом тление переходит в пламя.

[谛听 (dì tīng) — «внимательно слушающий», мифический зверь, по одной из версий он получает информацию со всей вселенной. Ездовое животное бодхисаттвы Кшитигарбхи, который дал обет не становиться буддой, пока ад не опустеет, и поэтому считается бодхисаттвой обитателей преисподней.

Вежливый оборот, подразумевающий, что жизнь Вэнь Кэсина будет долгой.

1 метр.

Около 7 см в глубину.

В оригинале: 登徒子 («Бояться Дэнту Цзы»), Дэнту Цзы — персонаж из истории о сексуально одержимых людях.

庐山真面目 («истинное лицо горы Лу») — цитата Су Ши (псевдоним: Су Дунпо (苏东坡), 1037 — 1101), китайский поэт, эссеист, художник, каллиграф, чайный мастер и государственный деятель).

9 метров.

3 метра.

Вымышленная техника.

千斤坠 — вымышленная техника. Вес тысячи цзиней равен 500 кг.

师兄 — старший брат по школе. Используется для обращения к старшему по рангу соученику.

南疆 — досл. «южные границы». Молодого шамана держали в заложниках, поскольку он был наследником покорённого племени/ государства. Подробнее события описываются в новелле «Седьмой Лорд».

中原 — равнинная территория между реками Хуанхэ и Янцзы. Считается родиной китайской цивилизации.

«周子舒没吃过猪肉，也目睹了猪奔跑的姿态那么多年» — поговорка, переведена буквально.

奇门遁甲 — древняя техника предсказания, основана на астрономических наблюдениях и расчёте распределения благоприятной энергии ци во времени и пространстве для осуществления замыслов и управления событиями.

В контексте «королева цветов» (花魁) относится к самой красивой/ известной проститутке. В древнем Китае работники публичных домов мужского пола назывались так же, как и женщины (прим. переводчика анлейта).

世外 — образ из поэмы Тао Цяня «Персиковый источник», где описывается изолированное, не сталкивающееся с военными действиями, благополучное и прекрасное место.

Старое буддийское изречение. Ссылается на историю о мяснике, который достиг пробуждения на месте, когда получил писания от ученика Будды. Означает, что никогда не поздно раскаяться.

金丝软甲 — легендарная вещь в уся. Позолоченная или золотая кольчуга с исключительными защитными свойствами.

琉璃 (люли) — многоцветное (радужное) стекло, различные виды хрусталя, полудрагоценных камней и глазури. Люли — одно из семи сокровищ буддизма наряду с золотом, серебром и другими веществами, которые различаются в зависимости от источника. К контексту новеллы больше подходит старое значение: природный драгоценный камень или кристалл. Автор описывает кристалл как 流光溢彩 (букв. «струящийся свет, переливающийся цветами») без указания цвета, что означает что-то прозрачное или полупрозрачное и очень блестящее.

«Лао» здесь — обращение (старина), а не фамилия. Фамилия - Мэн.

100

Гу Сян свойственно переиначивать поговорки и их смысл. Оригинальная поговорка означает «Если осёл упрямится, то от битья он только пойдет назад» (牵着不走，打着倒退).

101

«樹不要皮必死無疑，人不要臉天下無敵» — дерево без коры умирает, человек без стыда непобедим (поговорка).

102

Дунтин (洞庭 ) — досл. «пещерный зал», местность вокруг одноименного озера (Дунтинху) в северо-восточной части китайской провинции Хунань.

103

Трёхлапая жаба – символ процветания и богатства (из легенды о бессмертном Лю Хайчане, у которого была трёхлапая жаба, выплёвывавшая изо рта золото/ жемчуг).

104

В оригинальном тексте: «Коснёшься туши — почернеешь». От идиомы «Тот, кто коснётся киновари, покраснеет; тот, кто коснётся туши, почернеет» в значении «человек — продукт своего окружения»: 近朱者赤，近墨者黑.

105

В китайской астрологии люди, рождённые в год петуха, считаются мелочными.

106

状元 (zhuàngyuan) — титул человека, занявшего первое место на экзамене на должность придворного чиновника.

107

Пао (袍) — мужской халат.

108

Флейта сяо (簫) — традиционная китайская продольная флейта с закрытым нижним торцом.

109

Денежная единица, в которых измерялся вес серебряных слитков. 1 лян равен 50 г серебра.

110

Идиома «路见不平，拔刀相助» — увидев на дороге, как над кем-то издеваются, ты бросаешься вперёд, чтобы помочь жертве.

111

关门弟子 — самый младший по рангу ученик, также обычно любимый ученик наставника.

112

Цинфэн Цзянь — меч чистого ветра. Цинфэн (清风) имеет также фигуральное значение «высоконравственный».

113

Шишу (师叔) — младший брат наставника, т.е. школьный дядя.

114

山河令 — приказ гор и рек (китайское название дорамы). Физически Знаки чести представляют собой нечто вроде жетонов-печатей. Выражение «горы и реки» (шаньхэ), помимо описания ландшафта, может означать «вся страна», «государственная власть».

115

Идиома «就坡下驴»: позволить ослу идти под гору.

116

Известный обет бодхисаттвы Кшитигарбхи — обещание не становиться буддой до тех пор, пока все живые существа не будут спасены. Особым полем деятельности Кшитигарбхи являются адские миры, так как именно их обитатели больше всего нуждаются в спасении.

117

«橘生淮南则为橘，生于淮北则为枳» — поговорка на самом деле про апельсины, которые называются «дзю» на юге и «чжи» на севере. Её значение в том, что один и тот же объект в разных обстоятельствах воспринимается по-разному.

118

Авторская игра слов: в китайском языке прижилась калька с английского straight (прямой) в значении «гетеросексуальный».

119

«九爪灵狐方不知» — «Фан Бучжи, дух лиса о девяти когтях». Фан Бучжи означает «тот, кого никто не знает». Это имя говорит о ком-то хитром и неуловимом.

120

师妹 — младшая сестра по школе.

121

Шаолинь — буддийский монастырь в центральном Китае. Расположен на горе Суншань. В VII веке прославился как центр боевых искусств.

122

上梁不正下梁歪 — если верхняя балка косая, то и нижняя искривится. Используется в значении: Когда начальство (или родители) не подают хороший пример, нечего ожидать, что подчиненные (или дети) будут вести себя хорошо.

123

Отсылка к фразе из «Путешествия на Запад» 自古紅顏多薄命 — c давних времён красивые люди часто рождаются под несчастливой звездой.

124

Цитата из «Истории династии Цзинь», описывающая борьбу за власть того времени.

125

Интересный факт: Знаки чести распределены между представителями буддистов (Шаолинь), даосов (Древний Монах) и светской части общества (Гао Чун).

126

Изображение дракона на одеяниях было прерогативой императорской семьи.

127

Ивовый пух (柳絮) — отсылка к псевдониму Сюй (絮).

128

Дядя (伯父), старший брат отца.

129

慈睦 — Ци Му, «добрый и дружелюбный» — буддийское имя, полученное при принятии обетов.

130

吃醋 — дословно «есть уксус» в значении «ревновать». На русский обычно переводится как «пить уксус».

131

Сян Юй (232 — 202 до н. э.) — китайский генерал, возглавивший движение против династии Цинь, разгромивший эту династию и провозгласивший себя ваном-гегемоном и правителем Западного Чу. Как главнокомандующий, пользовался центральной властью, назначал ванов и хоу по всему Китаю; император династии Чу И-ди также подчинялся ему.

132

Цинь Шихуан-ди (букв. «Великий император основатель Цинь») положил конец двухсотлетней эпохе Воюющих Царств. Он вошёл в историю как создатель и правитель первого централизованного китайского государства. Однако основанная им династия Цинь лишь на несколько лет пережила императора. Известная «Терракотовая армия» находится именно в мавзолее Цинь-Шихуана.

133

Гуанъу-ди, личное имя Лю Сю — император Китая в 25-57 годах. Первый император поздней империи Хань. В начале правления окончательно подавил восстание краснобровых, которое в итоге привело к восстановлению империи Хань.

134

Инь Лихуа — императрица династии Восточная Хань, супруга императора Гуанъу. Прославилась красотой и добрым кротким нравом.

135

1 метр.

136

Прозвище 地公 (человек земли, земляной герцог) предполагает что-то приземлённое.

137

Буквальный перевод имени: Высокогорный раб, что наводит на мысль о варваре с далёких гор.

138

В оригинале ЧЦ спрашивает «Я твой дедушка?». Назвать себя чужим дедушкой — для китайцев оскорбление, ещё более серьезное, чем назвать себя чужим «папочкой».

139

Название придумано Чжоу Цзышу, так он подводит разговор к Долине призраков.

140

Сунь Дин — Сисан-гуй (喜丧贵), Призрак радостных (счастливых) похорон.

141

Праздник призраков, он же День голодных духов.

142

Техника контролируемого дыхания, при которой ритм вдохов и выдохов сильно замедляется.

143

«Страсть отрезанного рукава» (斷袖之癖) — одно из древнейших иносказательных обозначений гомосексуальных отношений, возникло на рубеже эр.

144

Логика запечатывания акупунктурных точек заключается в блокировании циркуляции ци по меридианам, чтобы предотвратить распространение яда.

145

Выражение «старый бык ест молодую траву» (老牛吃嫩草) означает отношения, в которых один партнёр значительно старше другого.

146

«Родственность» Вэнь Кэсина с зайцами — это намёк на его гомосексуальность, т.к. «кролик» является сленговым обозначением гея. Впрочем, кроликом также называют кого-то милого и наивного.

147

吃软不吃硬 — ест мягкую пищу, но отказывается от твёрдой (идиома).

148

十八摸 — народная песня со многими вариациями. Обычно рассказывает о парне, ласкающем девушку. Некоторые версии начинаются с прикосновения к волосам, за которым следует затылок, и каждое последующее прикосновение становится всё более интимным. (Этот мотив Пуччини использовал в качестве одной из тем для оперы «Мадам Баттерфляй»).

149

粽子 (цзунцзы) — кондитерское изделие из клейкого риса с начинкой, заворачивается в листья бамбука.

150

Идиома (藏头露尾) — «скрывать голову и показывать хвост», т.е. показывать (произносить) одну половину правды, а вторую держать в тайне.

151

圣手 — досл. «святая рука», используется в значениях божественный врач/ мудрый врач/ врач высочайшей квалификации.

152

温如玉 — досл. «тёплый, как нефрит», изящное и утончённое имя.

153

谷妙妙 — досл. «зерно мудрости», также омофон «росток зерна».

154

Фрагмент стихотворения «Там просо склонилось теперь» (黍离) из «Книги песен» (Шицзин), глава «Песни царской столицы». Перевод с китайского А. Штукина.

155

После убийства вана Западного Чжоу восставшими удельными князьями (чжухоу 诸侯) при содействии жунов (степняков-кочевников), ваном был назначен Чжоу Пин, его сын от отвергнутой жены. Столицу перенесли на восток из долины реки Вэйхэ (Хаоцзин, совр. Сиань) в долину реки Лохэ (Лои, совр. Лоян) и наступила эпоха Восточного Чжоу.

156

В оригинале Чжоу Цзышу использует метафору «青出于蓝», дословно «синий (индиго) из синего (зелено-голубого)», в полной версии: «тёмно-синий краситель, добытый из светло-синей травы». Значение: ученик превзошел учителя/ потомок превзошел предка.

157

Ученик за закрытыми дверями (关门弟子) — самый младший по рангу ученик, также обычно любимый ученик наставника.

158

哥哥 — старший брат. Выражение используется как для обращения к молодому человеку, возрастом старше говорящего, так и для игривого обозначения возлюбленного. Здесь, очевидно, Вэнь Кэсин сам себя называет возлюбленным Чжоу Цзышу.

159

童养媳 — дословно «невеста, воспитанная с детства». Выражение относится к девочкам, которых отдавали в чужую семью в качестве будущей невестки.

160

У Син (五行) — пять элементов / пять стихий. Одна из основных категорий китайской философии; пятичленная структура, определяющая столпы мироздания.

161

Вэнь Кэсин смешал две истории. Красный Мальчик — это персонаж из «Путешествия на Запад», а Белая Дева — из «Легенды о Белой Змее». Отсюда и недоумение/ сарказм Чжоу Цзышу.

162

Цитата из «Цзо-чжуань» (кит. 左傳, «Комментарии Цзо») — памятник исторической прозы Древнего Китая, представляющий собой подробные комментарии к краткой хронике «Чуньцю» о событиях периода Весны и Осени.

163

«Сова и чаша с красной водой» — «правдивая история», рассказанная Вэнь Кэсином в предыдущих главах; «Битва Чжан Цзыя...» — схватка между указанными персонажами из «Путешествия на Запад»; «Цуй Инъин в гневе топит сундук с сокровищами» — Цуй Инъин — романтический персонаж из «Сказок Инъин»; сундук с сокровищами — из «Куртизанки Ду Шинян». Два последних произведения — популярные оперы о женщинах «свободных нравов».

164

Вариация на основе строк из «Исторических записок» о мыслителе и политике времен «Вёсен и Осеней» Гуань Чжуне: «Пусть родители даровали мне жизнь, но Бао знает меня лучше всех». «Бао» — это Бао Шуя, близкий друг Гуань Чжуна.

165

Первые две строки — из стихотворения Юань Хаовэня «Могила диких гусей» (摸鱼儿·雁丘词). Третья и четвертая — из стихотворения Ли Бая «Подношение Ван Луню» (赠汪伦) в переводе Л. Эйдлина. Забытые Цао Вэйнином слова: «с каким Ван Лунь меня провожает в путь!».

166

То, насколько сильно опростоволосился Цао Вэйнин, трудно передать одним предложением: 1. Хотя оба стихотворения о любви, первое — об истинной любви пары (гусь покончил с собой, разбившись о землю после смерти гусыни), второе — о дружеских чувствах (Ли Бо выразил благодарность Ван Луню за тёплый приём и вино). 2. Ни один стих не является трудным для понимания. 3. Стихотворения принадлежат разным авторам. 4. Ду Фу не является автором ни одного из двух процитированных стихотворений.

167

莫怀空 — досл. «тот, кто с пустым сердцем». Даосское имя. Пустота сердца (отсутствие страстей и желаний) — один из идеалов даосизма.

168

师侄 — ученик брата по школе (племянник по школе).

169

叶白衣 — досл. «листья белых одежд».

170

天人五衰 — пять ухудшений, которые, как считается, проходят просветленные мастера перед смертью. К ним относятся: грязь на одежде, затрудненное дыхание, пот в области подмышек, неприятный запах тела и неспособность устойчиво сидеть.

171

Дословный перевод: «последующая волна Янцзы всегда выше предыдущей» (长江后浪推前浪) в значении «новое постоянно заменяет старое», а также «каждое новое поколение превосходит предыдущее».

172

七爷 (Ци Е) — дословный перевод «седьмой господин». Это прозвище. Означенный человек был седьмым по рангу при императорском дворе, а также (!!! спойлер новеллы «Седьмой Лорд»!!!) воплотился в седьмой инкарнации.

173

Му Жэнь Чжуан (木人樁) — досл. «деревянный человек-столб». Деревянный манекен, столб с поперечными «руками и ногами» — для отработки ударов и техник.

174

Здесь и далее: «ауры» представляют собой не что-то магическое, а нечто вроде поля из ци (энергии). Вполне реальное, материальное для китайской традиции понятие.

175

(飯桶) — ёмкость для хранения вареного риса, в переносном смысле выражение характеризует обжору, ни на что негодного человека.

176

Досл. «глаза персикового цветения». По китайской физиогномике — миндалевидные глаза, широкие в центре, с небольшим изгибом внешнего уголка вверх, обладающие влажным, ясным взглядом.

177

路塔 — досл. «придорожная пагода».

178

Продолжение: «таков путь вселенной». Фраза из исторического романа XIV века «Троецарствие» (三國演義), авторство которого приписывается Ло Гуань чжуну(«天下大勢，分久必合，合久必分»). Фигуральное значение: обстоятельства постоянно меняются.

179

阿伈莱 — неханьское имя, записанное на китайском.

180

北渊 — «северная бездна».

181

Идиома (两肋插刀) описывает обоюдоострый нож, в переносном смысле это выражение характеризует людей, придающих большое (вплоть до самопожертвования) значение дружбе.

182

Имя поколения. Один иероглиф используется в именах всех членов семьи, принадлежащих к одному поколению. Может использоваться самостоятельно, а может дополняться другим символом. Пример имен мастеров одного поколения из той же школы Цинфэн: Мо Хуайкун и Мо Хуайян, поколение «Хуай».

183

Уникальная манера Цао Вэйнина цитировать поэзию в действии: взять строчки из трёх разных стихотворений с различным размером, перепутать что-то по мелочи (горлиц с утками, например), неуклюже перемешать и выдать на-гора. Для интересующихся — неосквернённые юным мечником стихотворения: 1. «Встреча Невесты» (关关雎鸠) из «Книги Песен» (Шицзин, 詩經), Песни царства Чжоу. 2.«Тростники с осокой сини,сини»(在水一方) из «Книги Песен», Песни царства Цинь. 3. «Песнь о красавице» (佳人曲), Ли Яньнянь.

184

«Мнемонические правила» — инструкции, зарифмованные для облегчения запоминания.

185

Отсутствие потомков — страшная судьба по китайским меркам.

186

Около десяти метров.

187

観音 — Буддийское божество, часто рассматривается как олицетворение сострадания.

188

Автор вписала в текст строки из стихотворения «Гляжу на лазурное море» (观沧海) Цао Цао, полководца и поэта империи Хань.

189

Буквальный перевод идиомы «群龙无首». Фигуральное значение: группа без лидера. Дополнительное значение: никто в группе не обладает способностями, чтобы возглавить её.

190

Вместо слова «смазливый» в оригинале используется определение «маленькое белое лицо» (小白脸). И маленькое лицо, и белая кожа — стандарты красоты в китайской культуре. Также это определение может использоваться как пренебрежительное. Тогда оно подразумевает мужчину, который извлекает социальные преимущества, благодаря красивой внешности. Вполне возможно, что Вэнь Кэсин одновременно и признает красоту Е Байи, и иронизирует.

191

无际无痕, буквальный перевод «нет предела, нет следа». Вымышленная техника.

192

В оригинале используется отсылка к идиоме «以小人之心，度君子之腹» — мерить благородного человека сердцем подлеца, в значении «скептично относиться к искренним мотивам других».

193

«乃不知有汉，无论魏晋» из «桃花源记» Тао Юаньмина. Персонаж романа «Весна цветущих персиков» (утопия) произносит эту цитату, когда понимает, что не заметил, как пали три династии.

194

Те же иероглифы, что и в имени Е Байи: 白衣 — белая одежда. Чжоу Цзышу немного тупит, потому что до этого он обращался к Е Байи не по имени, а «цяньбэй» (前辈) — старший, старейшина.

195

Идиома«上梁不正下梁歪» в значении: пороки передаются от отца (или наставника) к сыну (или ученику).

196

Отсылка к идиоме «白首如新、倾盖如故» в значении:«Одни люди остаются чужими до старости, другие становятся близкими с первой встречи».

197

Дословно «внутренняя работа» — искусство совершенствования способностей человека. Использует медитации, физические и дыхательные упражнения.

198

6-7 метров.

199

«Хризантема, которая опадёт завтра» (明日黄花) — отсылка к стихотворению Су Ши «Песня южной страны. Губернатору Сюй в День восхождения на гору», фраза означает (в уничижительном смысле) нечто устаревшее, вышедшее из моды.

200

Вариант выражения «издеваться над лысым перед монахом» (当着和尚骂秃驴), описывает откровенную грубость человека.

201

«相见恨晚» — идиома в значении «при встрече ненавижу опоздание».

202

同病相怜— букв. «страдающие одной болезнью». Идиома, описывающая сочувствие к общим обстоятельствам.

203

«昙花一现» — идиома, описывающая нечто недолговечное.

204

Первые три строки авторские, иллюстрируют оплакивание ранней смерти красавицы. Силин — отсылка к известной поэтессе, куртизанке Су Сяосяо (V век н.э.), чья могила там находится. Су Сяосяо умерла молодой, страдая от смертельной болезни, что перекликается с настроением главы. Четвертая строка «今朝有酒今朝醉» — из стихотворения «В самоутешение» поэта Ло Инь. Используется как идиома в значении «жить сегодняшним днём».

205

«死士» — лит. «солдат смерти».

206

«三头六臂» — дословный перевод идиомы, означает человека с экстраординарными способностями.

207

Гуй (鬼) — в китайской мифологии демон, дух умершего, призрак.

208

Каламбур с черепахами не удаётся перенести на русский без потерь. Выше используется устойчивое выражение, обозначающее трусливого человека: черепаха, которая втягивает голову (缩头乌龟). А в этом месте используется сленговая фраза, которая переводится как «наглый ублюдок»: черепаха с мягким панцирем (王八). Китайское название главы: «Вырваться из скорлупы» отсылает к трансформации персонажа Чжоу Цзышу.

209

兄弟 (xiōngdì) — младший брат, уважительное обращение в отношении младшего мужчины.

210

Чжоу Цзышу использует откровенно грубое обращение, в контексте которого «папа» означает «я имел твою мать».

211

Люсинчуй (流星錘) — «молот-метеор», китайское гасило. Представляет собой металлический ударный груз, закреплённый на верёвке или металлической цепи длиной от 3 до 6 м. Форма ударного груза может быть любой. Существуют также парные «метеоры», с грузами на обоих концах верёвки.

212

Это не имя, а прозвание. В тексте будут использоваться оба варианта — и транскрипция, и адаптированный перевод. «黄道人» дословно: человек (последователь) жёлтого пути (дао), адаптированный перевод — «Жёлтый Даос». Жёлтый цвет, помимо положительных значений, символизирует непристойность, неприличие, поэтому прозвание весьма двусмысленно.

213

«秧歌步» или «шаги Янгэ» в оригинальном тексте. Популярный народный танец Северо-Восточного Китая.

214

В оригинале Чжоу Цзышу решил, что Вэнь Кэсин сыт. Отсылка к поговорке «На сытый желудок легко наделать глупостей». В китайской культуре хорошо питаться — значит быть достаточно богатым, чтобы иметь свободное время.

215

В оригинале — отсылка к идиоме «拍屁股就走» (отряхнуть задницу и уйти) в значении «бросить то, за что несёшь ответственность».

216

В оригинале — «спуталось в клубок» в значении «безумная путаница». Цитата из книги «Горячий ветер» Лу Синя (魯迅).

217

少林狮吼功 — считается, что эта техника входит в «Семьдесят два секретных навыка Шаолиня». Была описана как крик Сиддхартхи Гаутамы (Будды Шакьямуни), изданный им при рождении, чтобы заявить о своем прибытии в этот мир.

218

世兄 — досл. «друг мира сего». Используется при обращении к другу семьи. В обращении «шисюн» (师兄) в значении «старший соученик, старший брат по школе» другой иероглиф и тон для «ши».

219

«沈慎» — «осторожное погружение», также является омофоном «тётушки» (嬸嬸 — жена брата отца). Глава клана Шэней из Шучжуна (蜀中). Шучжун относится к древнему государству Шу, расположенному в центральных районах современной Сычуани.

220

Китайские названия кланов: 江南张家, 太湖赵家, 洞庭高家, 蜀中沈家, 太行陆家.

221