Далекие странники (перевод новеллы)

Уловив злотворную музыку, Гу Сян тоже почувствовала, как внутренности беспомощно сжимаются от боли. Но она быстро оценила ситуацию и заставила себя успокоиться.

Недавно проснувшийся Вэнь Кэсин уже поднялся с кровати и молчаливо стоял у окна, приоткрыв одну створку. Лунное сияние серебряным покрывалом ложилось на лицо мужчины, бездонные глаза вглядывались во мрак. Тень от его неподвижной фигуры тянулась за спиной длинным шлейфом.

На первый взгляд Вэнь Кэсин выглядел как бесстрастное каменное изваяние. Но, присмотревшись, можно было заметить в уголках его губ потаённую усмешку. В неясном лунном свете она дополняла исходящую от Вэнь Кэсина потустороннюю ауру, усиливая его сходство с безжалостным злым духом.

Почуяв неладное, Гу Сян сразу прикрыла уши, чтобы заглушить доносящийся снаружи мотив, и поскорее села в позу лотоса. Через несколько минут очищающей медитации она наконец-то избавилась от подкатившей к горлу дурноты.

Тонкие пальцы Вэнь Кэсина коснулись оконных решёток, и он тихонько рассмеялся.

— Неужели дело дошло до Цинь Суна Зачаровывающего?^[52] Его услуги стоят целое состояние… Поневоле задумаешься, чья жизнь ценится так дорого?

Вдруг что-то просвистело в воздухе и ударилось в преграду со звуком, похожим на стук туго натянутых струн о деку инструмента. Или на полёт мелких камушков, которые чья-то рука метала в тёмную ночную бездну? Почти бесшумные броски удивительным образом разбили морок непрерывной мелодии. Так падение камня создаёт на водной глади едва заметную рябь, которая расходится кругами, достигая невидимых глазу пределов.

Где-то в густой черноте песня лютни захлебнулась и стихла.

Вэнь Кэсин прислонился к раме и закрыл глаза, прислушиваясь к происходящему. На его губах заиграла одобрительная улыбка.

Вскоре лютня зазвучала вновь. На этот раз её мелодия накатилась сокрушительным потоком, несущим в своих волнах свирепых чудовищ. Музыкант начал смертельную атаку, и почти одновременно в соседней комнате пронзительно взвыл другой инструмент. Внимательный слушатель при желании опознал бы флейту. Но при обычной игре флейта не издавала оглушающих визгов, схожих с предсмертными воплями какой-то твари, разрываемой на мелкие части.

Несмотря на отвратительный тембр, ответ был идеально рассчитан. Звуки жуткой флейты и колдовской лютни сплелись в ожесточённой борьбе. Пара мгновений — и струны лютни лопнули. От внезапной тишины заложило уши.

Вэнь Кэсин, продолжая стоять у окна, покачал головой:

— Древняя мудрость правдива — «мечнику суждено умереть от меча».

Гу Сян облегчённо выдохнула, утирая холодный пот со лба.

— Скажите, господин, этот Цинь… Цинь как-его-там мёртв?

— Если и жив, теперь он бесполезный калека с разорванными меридианами. Смерть для него была бы лучшим исходом, — негромко ответил Вэнь Кэсин.

Он распахнул окно настежь и продолжил ещё тише, словно не желая кого-то побеспокоить шумом:

— А-Сян, жизнь такая интересная штука, что в ней всё без исключения имеет цену. Использовать мелодию для убийства, безусловно, забавно. Но так недолго стать жертвой собственной уловки.

— Жертвой собственной уловки? — Гу Сян чуть подалась вперёд, отчаянно стараясь понять.

— Наткнуться на того, кто лучше владеет твоим оружием, — терпеливо объяснил Вэнь Кэсин.

Гу Сян кивнула, обдумывая предупреждение, а затем задала новый вопрос:

— Чего ради лезть к тому, кто сильнее, когда проще надавать тому, кто слабее?

Лунное сияние окутало Вэнь Кэсина сверкающей дымкой, когда он повернулся к девушке. Контур его фигуры казался выточенным из серебра, но выражение лица нельзя было разобрать. Спустя некоторое время он ответил:

— Можно вообще никого не трогать и быть хорошим человеком. Как я.

После этих слов «хороший человек» Вэнь вышел через окно, оставив потерявшую дар речи Гу Сян таращиться ему вслед.

Определенно, Чжоу Цзышу не демонстрировал этой ночью вершины музыкального мастерства. Пару дней назад он сделал флейту от скуки, грубо вырезав её ножом из придорожного бамбука. Флейта не получилась — в нотах отсутствовала гармония, да и звучание оставляло желать лучшего, превращая любую мелодию в карканье вороны, подражающей соловью.^[53] Чжоу Цзышу отложил своё творение подальше и почти забыл о нем. Кто же знал, что придётся участвовать в концерте!

От первой же громкой ноты самодельная флейта треснула по всей длине. К счастью, метание камней раззадорило наёмного убийцу и спровоцировало его на смертельную атаку. Поэтому для победы над Цинь Суном хватило одного звука — Чжоу Цзышу вернул противнику его же удар. При любом другом раскладе простецкой флейте было бы не угнаться за виртуозным звучанием лютни.

Цинь Сун и без того наделал бед — Чжан Чэнлин так взмок, словно его в воду макнули. Чжоу Цзышу велел своему юному спутнику заткнуть уши, но кунг-фу мальчишки оставляло желать лучшего, и без внутренних травм не обошлось. Желудок Чжан Чэнлина вывернуло наизнанку, мальчик побелел как полотно и покрылся испариной.

Чжоу Цзышу забеспокоился, что парнишка не справится с внутренними повреждениями без посторонней помощи. Пренебрегая собственным восстановлением сил, он положил ладони на спину Чжан Чэнлину и с нажимом произнёс:

— Сосредоточься.

Направляя течение ци, он помог мальчику стабилизировать внутренние потоки энергии и отстранился, лишь когда лицо Чжан Чэнлина порозовело. Сам Чжоу Цзышу к тому моменту покрылся пóтом с головы до пят.

К счастью, до Тайху оставалось недалеко. Чжоу Цзышу с прискорбием признал, что в противном случае он мог нарушить данное обещание и отказаться от сопровождения молодого господина Чжана. Чжоу Цзышу почти не накопил за жизнь добрых деяний, и потерпеть неудачу при первой же попытке стало бы очень дурным знаком.

В цзянху не существовало человека, информированного лучше, чем бывший глава Тяньчуана. Поэтому Чжоу Цзышу узнал своего противника, едва заслышав лютню. Легендарный Цинь Сун Зачаровывающий был евнухом, предпочитавшим обряжаться в женские одежды. Яркие цветные наряды, подобно пёстрой раскраске опасных животных, предупреждали о его подлой натуре. Благодаря способности убивать людей, не оставляя следов, он стал известным наёмным убийцей. Жизненный принцип Цинь Суна отличался предельной простотой: кто больше платит, тому он и служит.

Поскольку тишина затянулась, коварный враг был либо мёртв, либо на последнем издыхании. Если бы Чжоу Цзышу обладал своей прежней силой, он не обеспокоился бы этим вопросом. Но раз сил стало вполовину меньше, то и уверенность сократилась вдвое. Чжоу Цзышу не мог позволить Цинь Суну выжить, потому и применил неожиданную, быструю и смертельную контратаку.

В этот напряженный момент снаружи, прямо под их окном, раздались аплодисменты.

— «Нынче ночью меж мелодий и печальных, и тоскливых,Слыша «Сломанные ивы»,Кто же может не заметить, что о родине в печалиДумы на сердце упали?!»...^[54] Сегодня, под ярким светом луны и звёзд, флейта Чжоу-сюна восхитительно дополнила пение лютни. Подобная элегантность исполнения доступна лишь истинному красавцу!

Чжоу Цзышу почти позавидовал чужому таланту нести чушь. Ещё он с неприятным удивлением отметил, что снова прозевал приближение Вэнь Кэсина. С кем-то настолько неуловимым Чжоу Цзышу было бы трудно справиться даже на пике своих возможностей. Подобным мастерством в цзянху обладали всего три с половиной человека, включая и его скромную долю. Перейти кому-то из них дорогу было бы величайшей ошибкой.

Сделав глубокий вдох, Чжоу Цзышу распахнул окно и изобразил самое глупое выражение лица, какое только смог.

— Этому красавцу? — переспросил он, указав на свою кожу, покрытую жёлто-зелёными пятнами.

Вэнь Кэсин чуть не поперхнулся воздухом, узрев лицо, которое, хотя и не вызывало тошноту, всё же не было тем, на что люди пожелают взглянуть дважды. Вэнь Кэсин поспешно отвернулся, предпочтя полюбоваться луной.

Чжоу Цзышу уселся на подоконник и проследил за взглядом Вэнь Кэсина. Полнолуние в эту ночь было особенно ярким, холодный жемчужный свет растекался в небе, как в прозрачной воде.

Чжоу Цзышу попытался представить, кем из трёх с половиной опасных личностей являлся господин Вэнь и по какой причине такой человек увязался за ними. Но чем дольше он гадал, тем запутаннее становились предположения.

Чжоу Цзышу чувствовал еле уловимое родство с Вэнь Кэсином, поэтому решил, что ни один из них не станет делать что-либо без веского резона. Это означало, что за внезапным преследованием кроется продуманный план. После длительных размышлений, так и не придя к стóящему выводу, Чжоу Цзышу усмехнулся своему желанию что-нибудь расследовать — старые привычки прилипали, как вторая кожа.

Опустив взгляд, он заметил, что Вэнь Кэсин снова с восторженным интересом рассматривает его безупречную маскировку, и улыбнулся шире.

— Вэнь-сюн, если тебе и в самом деле так любопытно, может, хочешь снять кожу с моего лица и убедиться, что под ней только мясо да кости?

Вэнь Кэсин приподнял брови и неожиданно ответил:

— Не буду возражать.

Прежде чем эти слова растаяли в воздухе, его руки оказались у висков Чжоу Цзышу. Но последний был к этому готов — он откинулся назад, прогнувшись в талии, и поднял ногу, чтобы ударить Вэнь Кэсина по запястью.

В считанные секунды они обменялись дюжиной молниеносных атак. У стороннего наблюдателя закружилась бы голова от попыток уследить за слившимися в размытое пятно движениями.

Неудобная позиция на подоконнике сковывала Чжоу Цзышу. Поэтому, увернувшись от очередного выпада, он резко наклонился вперёд, чтобы соскочить наземь. Всё бы ничего, но глубокая ночь была не самым благоприятным временем для Чжоу Цзышу. Он так и не получил передышки после очередного беспокойного вечера, включавшего сражение с бандой убийц, поединок с Цинь Суном и лечение Чжан Чэнлина. Стоило резко спрыгнуть с подоконника — и гвозди отозвались пронзающей болью.

Чжоу Цзышу промедлил всего долю секунды, но рука Вэнь Кэсина порывом ветра пронеслась к его груди, готовая нанести удар. И замерла. Увидев ладонь, застывшую над его сердцем, Чжоу Цзышу заговорил с невозмутимой улыбкой:

— Вэнь-сюн, благодарю за милосердие… — но был прерван той самой ладонью, поднявшейся к маске.

Прикосновение не было мимолётным. Пальцы Вэнь Кэсина долго и медленно ласкали кожу, по-видимому, определяя, настоящая она или нет.

Чжоу Цзышу не успел отпрянуть, когда Гу Сян выглянула из соседнего окна, привлечённая подозрительным шумом, за которым последовало ещё более подозрительное затишье. Рассмотрев неожиданную сцену, девушка закрыла глаза обеими руками и вернулась в комнату, причитая:

— О боги, как неприлично!

«Вот именно», — согласился про себя Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин с самым что ни на есть серьёзным видом стоял так близко, что можно было услышать его дыхание. Зыбкий лунный свет делал картину двусмысленной — на первый взгляд происходящее действительно могло показаться непристойным.

Гу Сян так и не утешилась, продолжая голосить в глубине своей комнаты:

— Я слепну! Кажется, я слепну!

Чжоу Цзышу коротко кашлянул и отступил на шаг, мысленно призвав себя успокоиться. Он находил ситуацию весьма смешной и смущающей.

— Вэнь-сюн определил, из чего сделано моё лицо?

— Из человеческой кожи, — признал Вэнь Кэсин после долгого молчания.

Чжоу Цзышу закивал, демонстрируя безоговорочное согласие.

— Поразительно… Просто поразительно, — Вэнь Кэсин уставился на свои ладони. — Ощущение такое, будто я касался живой плоти.

— Стыдно разочаровывать, но я на самом деле родился таким, — бесстрастно парировал Чжоу Цзышу.

Любой свидетель этой сцены, за исключением разве что Гу Сян, несомненно, пришёл бы к выводу: как минимум один из этих двоих — сумасшедший.

Вэнь Кэсин почувствовал, что исчерпал свои возможности. В последний раз взглянув на Чжоу Цзышу, он развернулся и пошёл прочь, но не к себе в комнату, а куда-то на улицу. Гу Сян снова высунула голову наружу и расплылась в ухмылке.

— Ха! Господин пока не может принять действительность! — выпалила она, закатив глаза. — Держу пари, он отправился к своему симпатичному другу в бордель, чтобы зализать душевные раны. Отлично! Теперь все мы сможем спокойно лечь спать.

Вэнь Кэсин успел отойти на значительное расстояние, но его слова поплыли по воздуху, как нить, разматываемая ветром, и безошибочно отыскали маленькую насмешницу.

— А-Сян, что ты сейчас сказала? Я не расслышал.

— Я сказала, что несу полный вздор! — легко сдалась Гу Сян и моментально скрылась внутри. Она захлопнула раму так энергично, словно хотела придать слову «вздор» особенный вес.

Чжоу Цзышу наконец позволил себе выдохнуть и расслабиться. Он привалился к стене и сжал зубы, не издав при этом ни единого звука. К счастью, боль от гвоздей накатывала короткими импульсами. Чжоу Цзышу переждал, пока не почувствовал себя немного лучше, поправил одежду и вернулся в комнату.

Казалось, эта ночь никогда не кончится.

- - - - -

Через три дня Чжоу Цзышу и Чжан Чэнлин достигли поместья Чжао в Тайху. В дороге мальчик похудел до неузнаваемости, даже выражение лица стало другим. Тем не менее, как только перед ними отворились двери, старый управляющий уставился на юного гостя во все глаза. Прежде чем Чжоу Цзышу успел представиться и объяснить цель их прибытия, управляющий бросился к мальчику.

— Ты… ты Чэнлин? Ты ведь Чэнлин, правда?! — убедившись, что так и есть, он закричал слугам у себя за спиной: — Скорее доложите господину, что молодой господин^[55] Чжан здесь! Чжан Чэнлин жив!

Очевидно, известие о кровопролитной резне в клане Чжанов докатилось и до этих мест.

Не прошло и минуты, как сам хозяин Тайху Чжао Цзин поспешным шагом явился на крыльцо. Чжан Чэнлин только взглянул на него и рухнул на колени. Пролилось немало слёз, прежде чем Чжао Цзин официально поприветствовал мальчика. С шумом и почестями путников сопроводили внутрь.

Наконец-то Чжоу Цзышу мог перестать беспокоиться о том, что его предков будут жестоко преследовать на том свете. Кто бы знал, что быть хорошим человеком — такое утомительное занятие!

Примечание к части

∾ Цинь Сун Зачаровывающий — прозвище дословно: Чарующая Мелодия (魅曲).

∾ «Карканье вороны, подражающей соловью» — 荒腔野调; 呕哑嘲哳 — цитата из стихотворения Бай Цзюйи. Речь идёт о человеке, который фальшиво напевает не в такт.

∾ «Нынче ночью меж мелодий и печальных, и тоскливых...» — из стихотворения Ли Бая (李白, старое произношение — Ли Бо) «Слышу: яшмовой флейты музыка…» в переводе Ю. К. Щуцкого. Цитата великолепно подобрана, поскольку в ней есть отсылки и к ночи, и к инструменту — флейте, и к фальшивому имени Чжоу Цзышу — Сюй (в значении «ивовый пух»). «Сломанные ивы» — мелодия о разлуке, популярная в эпоху Тан. Ветка ивы — символ разлуки и сопутствующей ей тоски.

∾ Молодой господин — дословно: 少爷 (шаое), молодой хозяин поместья.

Том 1. Глава 9. В лесу

Чжао Цзин из Тайху, прозванный Мечником Цюшань,^[56] был прославленным мастером своего поколения. Чжоу Цзышу не встречался с ним ранее, поэтому с самого начала пути в Тайху с нетерпением ждал возможности лично увидеть знаменитого героя. Предвкушение возросло, когда до него дошли слухи, что Юй Тяньцзе — единственный сын главы школы Хуашань,^[57] Му Юньгэ — глава поместья Дуаньцзянь,^[58] и Цзян Чэ Одноглазый^[59] тоже будут там.

Все эти люди казались Чжоу Цзышу давними знакомыми, поскольку он изучил их подноготную как свои пять пальцев: в Тяньчуане имелся специальный архив для противодействия возможным беспорядкам — там собирались подробные сведения о жизни каждого, кто за последние пятьдесят лет добился хотя бы маломальской известности в цзянху.

Например, Чжоу Цзышу был в курсе, что хвалёный Мечник Цюшань Чжао Цзин в юности был изгнан из своего клана. От крайней бедности он за деньги начал совершать преступления, мало отличавшиеся от деяний Цинь Суна Зачаровывающего. В двадцать семь лет Чжао Цзин вернулся к своей настоящей фамилии и женился на деньгах в лице единственной дочери семьи Фэн — владельцев Тайху. Чжао Цзин тайно выследил и заставил замолчать всех, кто мог попрекнуть его тёмным прошлым, и вскоре был вновь принят в родной клан.

Другим интересным образцом мог служить блестящий молодой господин Юй Тяньцзе. По слухам, он состоял в любовной связи с ученицей школы Эмэй. Юй Тяньцзе пресытился романом и оставил девицу, а та покончила жизнь самоубийством с нерождённым младенцем в утробе. К счастью для юного распутника, чувства девушки были искренни и чисты, она так и не раскрыла имя отца ребенка.

Чжоу Цзышу знал о героях, собравшихся в поместье Чжао, столько грязных тайн, что из чистого любопытства захотел увидеть этих людей воочию. Поэтому он почти не сопротивлялся настойчивым уговорам Чжан Чэнлина и остался на ночь в поместье Чжао.

Несмотря на сомнительное прошлое, Чжао Цзин полностью соответствовал образу высоконравственного благородного героя. Он не смотрел свысока на больного и потрёпанного Чжоу Цзышу, поскольку был мудрым и опытным человеком. Узнав от рыдающего Чжан Чэнлина о встреченных на пути препятствиях, Чжао Цзин совершенно справедливо опасался возможностей невзрачного мужчины, который, несмотря ни на что, доставил мальчика живым и здоровым.

После того как двоим новоприбывшим гостям помогли устроиться, искупаться, переодеться и поесть, Чжао Цзин позвал Чжан Чэнлина в свой кабинет и попросил подробно рассказать о событиях последних дней.

Чжан Чэнлин был всего лишь ребёнком, необычайно взволнованным от встречи с другом своего покойного отца. Он поведал старшему всё, толком не понимая сути вещей, но даже этого хватило, чтобы Мечник Цюшань насторожился. Когда мальчик закончил рассказ, Чжао Цзин надолго замолчал, перед тем как задать последний вопрос:

— Этот господин Чжоу… Тебе известно, кто он на самом деле?

Глазом не моргнув, Чжан Чэнлин выложил всё, что услышал в заброшенном храме. Чжао Цзин задумчиво прищурился, поглаживая бороду. В итоге он сказал мальчишке пару фраз утешения и отправил его отдыхать.

За десять дней совместного путешествия Чжоу Цзышу неплохо изучил Чжан Чэнлина. Несмотря на нехватку умений и то, что его баловали с раннего детства, мальчишка безропотно переносил тяготы дороги. Он вырос хорошим ребёнком с добрым сердцем. Пожалуй, даже слишком бесхитростным.

Чжоу Цзышу догадывался, почему Чжао Цзин вызвал парнишку для разговора наедине. Он также понимал, что Чжан Чэнлин разболтает хитрому лису всё, что можно и нельзя, совершенно не отличая первое от второго. Но все ухищрения главы Тайху вызывали у объекта его тщательного расследования лишь тайную снисходительную улыбку.

Неважно, о ком шла речь — о Чжоу Сюе или Чжоу Цзышу — оба имени были засекречены. Самым влиятельным людям с хорошими связями был известен лишь факт существования Тяньчуана. О командире организации даже слухов не ходило.

Если кто-то попытался бы навести справки о «господине Чжоу», оказалось бы, что означенный господин служил младшим начальником дворцовой стражи и руководил охраной внутренних покоев. Человек, безусловно, достойный и уважаемый, но не настолько, чтобы чрезмерно перед ним выслуживаться.

Разумеется, с раннего утра Чжоу Цзышу стал самой горячей темой для обсуждения среди обитателей Тайху. Из-за нескончаемого потока посетителей загадочный гость поместья Чжао не мог и шагу ступить из отведенных ему покоев. До вечера он только и делал, что принимал любопытствующих одного за другим — выбора всё равно не было.

— Ах, господин Чжао, для меня большая честь встретиться с вами! Увидеть ваше благородство — воистину благословение трёх жизней… Кто был моим учителем? Увы, я настолько ничтожен, что не заслуживаю вашего интереса.

— Ах, господин Цянь, для меня большая честь встретиться с вами. Увидеть ваше благородство — воистину благословение трёх жизней… Откуда я? Увы, я лишь простой нищий бродяга. Об этом даже не стоит упоминать. Нет-нет, я не из братства нищих,^[60] я не достоин состоять в их рядах. Я просто никто…

— Ах, господин Сан, для меня большая честь встретиться с вами. Увидеть ваше благородство — воистину благословение трёх жизней… Вы обо мне не слышали? Увы, я всего лишь ничтожество, было бы удивительно, если бы моё имя было вам знакомо.

— Ах, господин Ли, для меня большая честь встретиться с вами. Увидеть ваше благородство — воистину благословение трёх жизней… Нет-нет, я не был близко знаком со старшим Ли, наши дороги пересеклись случайно. Я рад, что смог помочь… Школа кунг-фу? Я ничтожный человек, не принадлежу ни к одной школе и совершенно не заслуживаю вашего интереса.

К вечеру скулы Чжоу Цзышу начало сводить от улыбки. Потребовалась продолжительная разминка, чтобы вернуть лицевые мышцы к естественному состоянию. Ещё один подобный день — и паралич стал бы необратимым. Чтобы не проулыбаться весь недолгий остаток жизни, Чжоу Цзышу решил незамедлительно спасаться бегством.

Проявляя настойчивый интерес к чужим делам, «великие герои» цзянху докучали похлеще рыночных сплетников. Будь у них возможность, эти благородные господа протиснулись бы в щель под дверью, чтобы лишний раз смерить гостя намётанным орлиным глазом. И под кожу бы не побрезговали залезть в надежде разобраться, призрак он или обычный живой человек.

Привычное в их обществе знакомство происходило примерно по одной схеме. Сначала один говорил: «Я такой-то, из знаменитой школы кунг-фу такой-то, ученик того-то». Второй на это отвечал: «О, действительно большая честь встретиться с вами! Ваш шифу — уважаемый друг моего шишу».^[61] Затем собеседники поздравляли друг друга с обретением драгоценной дружбы и продолжали выражать почтение общим знакомым.

Нарушение общепринятого ритуала, как в случае с Чжоу Цзышу, вызывало подозрения. Хуже того, это означало продолжение назойливых попыток раскрытия таинственной личности чужака. Иначе благородные герои не смогли бы спать спокойно.

- - - - -

Поздно ночью под убывающей луной Чжоу Цзышу распахнул глаза. Гвозди напомнили о своем присутствии в назначенный час, но он лёг спать засветло и успел хорошо отдохнуть. Наплыв боли был слабым, и у Чжоу Цзышу оставалось достаточно времени, чтобы восстановиться перед следующим приступом.

Было бы грубо уйти, не попрощавшись, и после коротких колебаний он оставил две записки.

Первая назначалась Чжан Чэнлину: «Исполинами синими горы, изумрудными водами реки».^[62]

Чжоу Цзышу с удовлетворением записал эту цитату, чувствуя себя настоящим странником цзянху, свободным в выборе направлений.

Вторая записка адресовалась Чжао Цзину, она тоже содержала всего одну фразу: «Благодарю за радушный приём».

Чжоу Цзышу положил оба листка под чайник на столе и, легко выпрыгнув через окно, взлетел на крышу.

Полосатый котёнок,^[63] который в это время крался по черепице, настороженно замер и широко распахнул глаза, пытаясь отследить в ночной пустоте мимолётную тень. Не успев ничего разглядеть, котенок в замешательстве поджал уши и опрометью метнулся к кухне.

Чжоу Цзышу покинул дом Чжао без предупреждения и был уверен, что его уход остался незамеченным. Он совершенно не предполагал, что на лесной тропинке в одном ли от поместья наткнётся на человека, всем видом выражавшего нетерпение от ожидания его персоны. Глянув на этого человека, Чжоу Цзышу ощутил уже привычный укол раздражения. Вэнь Кэсин улыбнулся и сложил руки в приветствии:

— Ах, какая приятная случайность, Чжоу-сюн! Судьба снова свела нас. Сколько раз мы ненароком сталкивались под светом луны? Наши сердца и души связаны — не иначе.

Чжоу Цзышу изобразил радость от встречи и согласился:

— Поистине случайное совпадение! Не так ли, Вэнь-сюн?

А сам подумал: «Совпадение? Скорее, чума^[64] на мою задницу!».

Вернув приветствие коротким кивком, Чжоу Цзышу покрутил головой и не удержался от вопроса:

— Ты сегодня без девы Гу?

Вэнь Кэсин ответил прямо:

— Девчонка слишком медленно ходит — лишняя помеха в пути! Таща её за собой, я рисковал разминуться с выдающейся фигурой… С выдающимся и необычайно неуловимым Чжоу-сюном.

Улыбка Чжоу Цзышу застыла. После долгого молчания он всё же откликнулся:

— Если этого бесполезного нищего называть выдающимся, кем тогда являются такие люди, как Древний Монах с горы Чанмин, Король Ядов из дворца Гуаньинь Южного моря или Хозяин Долины призраков с хребта Цинчжу?

Вэнь Кэсин многозначительно посмотрел на него:

— Древний Монах отрёкся от мирских дел — ему важен исключительно путь совершенствования. Король Ядов, говорят, растворился в цзянху, даже след простыл. Хозяин Долины призраков — не менее сомнительная и скрытная фигура. Неясно, можно ли отнести его к «людям» и стоит ли учитывать?

Вслед за этим они наградили друг друга пристальными взглядами и приторными улыбками.

Чжоу Цзышу первым отвел глаза.

— Этот Чжоу^[65] всего-навсего бедный бродяга! Не понимаю, почему Вэнь-сюн решил неотступно следовать за мной. Я определенно недостоин столь пристального и безраздельного внимания.

Вэнь Кэсин ответил с такой радостной беззаботностью, словно встретил старого друга на весенней прогулке средь бела дня:

— Правда? Тогда почему бедный бродяга Чжоу-сюн не захотел отдохнуть подольше в богатом поместье Чжао? Тайху знаменит красивыми пейзажами, бродить здешними тропами одно удовольствие. А ты спешишь убраться подальше, даже не осмотревшись!

— У меня было время насладиться местными видами, — заверил Чжоу Цзышу. — Я не хочу злоупотреблять чужим гостеприимством и доставлять лишние хлопоты главе Чжао. Что может быть общего у благородного героя и безродного скитальца вроде меня? Я оказал услугу за кусок серебра, это не должно перерасти во что-то большее, — он выдержал паузу, а потом добавил для ясности: — Сопровождение молодого господина Чжана имело целью накопление добродетелей. Надеюсь, в загробном мире Яньван чуть смягчит за это мою кару. О большем и не мечтаю.

— Накопление добродетелей — поистине достойное занятие, — уважительно покивал Вэнь Кэсин. — Как славно, что Чжоу-сюн разделяет со мной это высокое устремление! Так уж повелось, что мои единомышленники всегда блистали исключительной красотой. Теперь становится ясно…

От слов «становится ясно» у Чжоу Цзышу запульсировало в висках. Он уже собрался оборвать бессмысленный разговор, но в этот миг ночную тишину прорезал мучительный вопль. Звук донёсся из глубины леса за спиной Вэнь Кэсина. И он, и Чжоу Цзышу застыли посреди дороги.

— Смотри, моя прекрасная родственная душа, появился новый шанс заработать добродетели! — Вэнь Кэсин указал в сторону, откуда раздался крик.

Чжоу Цзышу колебался пару мгновений, но в итоге пошёл на звук, раздражённо бросив через плечо:

— Проблемы с глазами — очень серьёзная вещь, Вэнь-сюн! Тебе нужно скорее обратиться к врачу.

Чжоу Цзышу так превосходно владел цингуном, что мог передвигаться по снегу, не оставляя следов. Несмотря на это, Вэнь Кэсин в два счёта сократил расстояние и пристроился за ним, сохраняя небольшую дистанцию. Кто угодно другой во время такого резвого перемещения замолчал бы, чтобы не утратить концентрацию. Но Вэнь Кэсин шутливо продолжил прерванный разговор:

— Чжоу-сюн безусловно прав. Мне стоит посетить врача, и не одного, как только представится возможность получить должное лечение. Я ведь ещё так молод, а зрение ухудшается с каждым днем! Иначе почему я до сих пор не могу найти изъянов в маскировке Чжоу-сюна? Какой позор!

Чжоу Цзышу с удовольствием превратил бы «ухудшающееся зрение» назойливого спутника во вполне реальную слепоту. Однако, дважды подумав, он решил, что пока недостаточно изучил противника.^[66] А необдуманные действия были несвойственны рациональному, сдержанному бывшему главе Тяньчуана.

Передвигаясь с невероятной скоростью, двое охотников за добродетелями быстро оказались в глухой чаще, где обнаружили труп.

На мертвеце были чёрные одежды. Маска, закрывавшая его лицо, раскололась надвое. В распахнутых глазах застыл ужас, что наводило на подозрения о мучительной смерти. Издалека силуэт человека показался Чжоу Цзышу знакомым. Подойдя ближе, он наклонился, чтобы получше рассмотреть покойного, и мрачно пробормотал:

— Разве это не господин Му, глава поместья Дуаньцзянь?

Только сегодня утром этот человек битый час изводил его дурацкой болтовнёй! Кто мог подумать, что глава Му обратится «ночной совой»? Мёртвой «ночной совой», но тем не менее…

Вэнь Кэсин тоже подошёл, с любопытством потирая подбородок:

— Тёмная ночь, чёрная одежда. Возможно ли, что…

Чжоу Цзышу повернулся, чтобы выслушать его предположения.

—… господин Му собирал здесь цветы?^[67]

Чжоу Цзышу отвернулся с ровным лицом, хваля себя за выдержку.

На трупе и поблизости не было следов крови, однако губы Му Юньгэ посинели… Чжоу Цзышу раскрыл ворот чужой рубахи и увидел на груди чёрную отметину в форме ладони.

Примечание к части

∾ Мечник Цюшань — дословно: Мечник с Осенней горы (秋山剑客).

∾ Школа Хуашань — гора Хуа (华山) в Шэньси (центральный Китай), одна из пяти священных гор даосизма.

∾ Поместье Дуаньцзянь — дословно: поместье Сломанного меча (断剑山庄).

∾ Все имена героев намекают на людей, которые говорят претенциозно, чтобы ничего не сказать. Юй Тяньцзе (于天杰, досл. «с небом герой») — омофон «объясняться с небом». Му Юньгэ (穆云歌, досл. «спокойная песня облаков») — омофон от «петь облакам». Цзян Че (蒋彻, дословно «проникающий») — омофон «слишком много говорит»).

∾ Братство нищих (丐帮) — одна из самых многочисленных организаций улиня, в которой встречаются мастера кунг-фу, но их сильные стороны: сбор сведений и широкий охват территорий.

∾ «Исполинами синими горы, изумрудными водами реки» — строки из поэмы Бо Цзюйи (772—846) «Вечная печаль», означает печаль от разлуки, которую не может развеять красота природы. Фраза используется при прощании и часто дополняется словами «ещё свидимся».

∾ Полосатый котёнок — дракон Ли (китайская ли хуа), порода кошек.

∾ «Совпадение? Скорее, чума…» — бог чумы (瘟神) — wēnshén, где wēn — омофон фамилии Вэнь Кэсина.

∾ Этот Чжоу — Чжоу-моу, старомодный вид формального обращения, заменяет собственное имя.

∾ «Недостаточно изучил противника...» — в оригинале используется отсылка к фразе из «Искусства войны» Сунь Цзи: «познай себя и противника».

∾ «Собирать цветы» — слэнг, означающий сексуальное насилие.

Том 1. Глава 10. Преисподняя

Чжоу Цзышу долго смотрел на отпечаток руки, прежде чем внезапно перевернул тело. Освободив торс от одежды, он обнаружил на спине трупа идентичную отметину.

— Как думаешь, его приняли за лепёшку, которую надо обжарить с двух сторон? —вздохнул Вэнь Кэсин. — Или удар был сквозной?

Чжоу Цзышу рассуждал хладнокровно:

— Никто не стал бы тратить время на игры с покойником. Атака прошла насквозь. Я могу припомнить единственного человека, который использовал подобную технику в последние пятьдесят лет, это…

— Сунь Дин, Скорбящий Призрак, и его «Ладонь ракшасы»,^[68] — подхватил Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу задумчиво посмотрел в ответ, но ничего не сказал. Присев на корточки, он обшарил карманы убитого. Сразу нашлись несколько денежных купюр и серебряных слитков.

«Хм… — призадумался Чжоу Цзышу. — Му Юньгэ тайком покинул владения Чжао под покровом ночи, прихватив средства на дорожные расходы…». Вес собственного кошелька напомнил Чжоу Цзышу, что он поступил точно так же.

— Вэнь-сюн, эта ночная сова здесь не для того, чтобы собирать цветы. Насильнику незачем таскать с собой столько денег.

— Полагаю, и запасное платье насильники обычно не берут, — Вэнь Кэсин подцепил ногой отлетевший под куст мешок. Внутри оказалась смена одежды и другие мелочи, необходимые в путешествии.

На влажной земле под деревьями отчётливо виднелась хаотичная мешанина следов, но признаков борьбы не наблюдалось. Кроме отметины от руки, вызвавшей мгновенную смерть, на трупе не было никаких ран. Рядом, так и не покинув ножен, лежал знаменитый Дуаньцзянь, Сломанный меч. Это было странно, поскольку Му Юньгэ достойно владел кунг-фу и вряд ли сдался бы без сопротивления.

Чжоу Цзышу погрузился в размышления. Мог ли праведный мечник поместья Дуаньцзянь уговориться со Скорбящим Призраком о романтической встрече после заката, когда «луна поднимается над ивами»?^[69] Если их прогулка должна была пройти благосклонно, почему обратилась ссорой и закончилась кровопролитием?

Чжоу Цзышу определил, что на свидание за главой поместья Дуаньцзянь увязался кто-то третий. Отпечатки ног Му Юньге обрывались на месте его смерти, но ещё двое людей разошлись отсюда в разные стороны. Навряд ли они были союзниками. Один просто удалился, а другой присаживался и осматривал тело, как сейчас это делал Чжоу Цзышу.

Взяв след, Чжоу Цзышу трудно было удержаться и не выяснить, кто кого убил. На душе у него словно кошки скреблись, заставляя пройти дальше по тёмной тропинке. Однако разум подсказывал, что незачем обременять себя новыми неприятностями. Беззаботный странник Чжоу Сюй более не являлся командиром Чжоу с обилием подчинённых и возможностей.

Чжоу Цзышу застыл в ужасно неподобающей позе на корточках и уже целую вечность колебался, пытаясь принять решение. В конце концов заскучавший от долгого ожидания Вэнь Кэсин подсказал:

— Не хочешь догнать тех двоих?

Чжоу Цзышу молча поглядел на него, всё ещё сомневаясь. Вэнь Кэсин выдержал паузу, а потом сделал несколько шагов по более чёткой цепочке следов и резко взмыл в воздух.

— Тогда это сделаю я.

Чжоу Цзышу инстинктивно подпрыгнул вдогонку и удивлённо уточнил:

— Ты действительно хочешь влезть не в своё дело?

— Я хороший человек, который стремится совершать правильные поступки, — нравоучительно ответил Вэнь Кэсин. — Кто-то убил благородного главу школы Дуаньцзянь. Значит, я просто обязан вмешаться! Всё равно мне больше нечего делать.

Последний довод был похож на правду, поэтому Чжоу Цзышу кивнул и перешёл к следующему вопросу:

— Тогда почему ты отправился именно за этим человеком? Следы другого еле заметны, наверняка он более опытен. Тот, за кем мы гонимся сейчас, вышел из поместья Чжао и прибыл сюда последним. Скорбящий Призрак, убивший Му Юньгэ, наверняка убрался раньше и по другой дороге.

Вэнь Кэсин отозвался без всякого смущения:

— Хочешь преследовать Скорбящего Призрака — лёгкой тебе гибели! Я добр и любопытен, но не настолько, чтобы рисковать своей головой.

Прямота собеседника лишила Чжоу Цзышу дара речи. Опустив взгляд, он оценил невесомую поступь Вэнь Кэсина. Человек, чей цингун позволяет передвигаться по снегу, не оставляя следов,^[70] боится смерти и какого-то призрака?!

По роду службы Чжоу Цзышу много лет собирал дворцовые сплетни и умел вылавливать главное из пустой болтовни. Пойдя на поводу у чутья, он решил последовать за своим случайным спутником и посмотреть, что из этого выйдет. Поскольку век Чжоу Цзышу подходил к концу, он мог ничего в этом мире не бояться и творить, что заблагорассудится.

Два искусных и в меру отважных мастера кунг-фу перелетели через лес подобно порыву ветра. На берегу реки они обнаружили того, кого искали — Юй Тяньцзе из школы Хуашань.

Юй Тяньцзе висел в растянутой между деревьями паутине из тонких серебристых нитей. Его голова едва держалась на узкой полоске кожи, готовая отвалиться от любого движения воздуха.

Что-то чёрное капнуло вниз. Вэнь Кэсин отступил на шаг, чтобы его не забрызгала кровь мертвеца, и легонько толкнул рукой покойника. Голова застряла в сплетении нитей, а тело с треском рухнуло на землю. Вэнь Кэсин пощупал труп рукой и пробормотал:

— Тёплый, только что умер.

— Паучий шёлк, — Чжоу Цзышу поглядел на безголовое тело у своих ног и, сделав короткую паузу, добавил: — Паучий шёлк Призрака Висельника.

Очевидно, в Тайху наступали захватывающие времена.

Уловив подозрительный шорох в зарослях, Чжоу Цзышу резко окликнул:

— Кто здесь?

За деревьями метнулась тень, похожая на гигантскую летучую мышь. Тень исчезла столь же быстро, как появилась, но Чжоу Цзышу уже сорвался в погоню.

Вэнь Кэсин замер на месте, бормоча себе под нос:

— Я боюсь смерти, очень боюсь… Уфф… Поэтому я не могу оставаться тут один! — и погнался следом.

Чжоу Цзышу, не останавливаясь, подобрал сосновую шишку, согнул пальцы, прицелился и щелчком пустил её в мелькавшую среди деревьев спину. Увы, из-за ослабляющего действия гвоздей и напряжённой гонки броску не хватило мощи. Человек впереди споткнулся, но не упал. Напротив, он помчался ещё быстрее, даже не обернувшись.

Чжоу Цзышу засомневался: правда ли эта тень — печально известный Призрак Висельника Сюэ Фан? Неудача с шишкой показала, что преследователь не так уж силён. Раз так, стал бы один из Десятки великих призраков с хребта Цинчжу убегать от всякого ничтожества? Сбитый с толку Чжоу Цзышу подумал: «Я ведь не волшебное зеркало…».^[71]

Через несколько прыжков они вылетели из леса на огромное кладбище, усыпанное блуждающими огнями. Казалось, Призрак Висельника очутился на своей территории — здесь его силуэт стал ещё более фантомным. Чжоу Цзышу не был уверен, собственный ли рассудок играет с ним злые шутки, или он наяву слышал чьё-то хихиканье. Жуткий смех донёсся из темноты над могилами, через мгновение раздался возле уха, а потом снова отдалился. По всему телу Чжоу Цзышу волосы встали дыбом.

Тень Висельника мелькнула в последний раз и растворилась среди мерцающих огоньков. Чжоу Цзышу замер, прислушиваясь к животному вою в отдалении и пытаясь отличить реальность от наваждения. Через секунду рядом встал Вэнь Кэсин. Его красивое лицо в потустороннем свете могильных огней выглядело зловещим.

Из-под земли выскользнула крыса и безбоязненно уставилась на них красными бусинами глаз. У Чжоу Цзышу фоном проскочила мысль, что крысы тут питаются мертвечиной.

Призрак Висельника исчез под старой акацией. На её ветке сидела сова и, склонив голову набок, рассматривала незваных гостей. Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин пару раз обошли вокруг ствола, но не нашли ни следов призрака, ни подсказок, куда он мог деться.

— Как будто мы встретили настоящую нечисть… — недовольно поморщился Чжоу Цзышу.

Ответом ему был всё тот же жуткий смех, вызывавший бег мурашек по телу. Вэнь Кэсин указал на сову над их головами. Оказалось, это она издавала зловещий гогот. Сова и Чжоу Цзышу довольно долго играли в гляделки, прежде чем первая расправила крылья и улетела.

— Когда я был маленьким, — припомнил Вэнь Кэсин, — меня учили бояться не уханья совы, а её смеха. Всякий раз, когда совы смеются, кто-то умирает… Ну как, тебе страшно?

Чжоу Цзышу обстукивал надгробие без надписей, притаившееся под акацией, потому ответил немного рассеянно:

— Двое уже мертвы.

По всей видимости, на Вэнь Кэсина не повлияла кладбищенская обстановка — он проигнорировал мрачное настроение Чжоу Цзышу и с энтузиазмом продолжил рассказ:

— А ещё я слышал историю о том, как житель одной захолустной деревни нёс чашу с алой водой. Мимо пролетала сова и опрокинула чашу, расплескав её содержимое. В итоге в том году в деревне умерло двадцать человек!

Чжоу Цзышу одарил его укоризненным взглядом. Вэнь Кэсин нарочито понизил голос:

— Это правдивая история.

— Уверен? — недоверчиво приподнял бровь Чжоу Цзышу. — Крестьянин из глухого села нёс чашу с алой водой?

Вэнь Кэсин вдруг подавился воздухом и быстро отвернулся, чтобы прокашляться. Чжоу Цзышу усмехнулся, положил руки на надгробие и толкнул его. Ему пришлось удвоить усилия, чтобы целиком сдвинуть камень. Под плитой открылся глубокий чёрный провал — вход в подземный туннель.

Вэнь Кэсин поспешил взглянуть поближе. Он немного покружил около лаза и прищёлкнул языком:

— Говорят, подземный мир соединяется с миром живых в точке схождения иньских энергий. Один из признаков такого места — засохшая акация. Ты знаешь, что акация обладает иньской энергией, поэтому её зовут деревом призраков?

Чжоу Цзышу от рассказов о призраках нисколько не изменился в лице. Он продолжал слушать, скрестив руки на груди. Описания Вэнь Кэсина были весьма красочны:

— Легенды гласят, что в корнях старой акации скрывается безымянная могила. Под надгробной плитой берёт начало невероятно холодная тропа к Жёлтому источнику,^[72] усыпанная алыми ликорисами.^[73] По ней в полнолуние седьмого месяца^[74] призраки покидают подземный мир, чтобы ненадолго вернуться к живым. Если спуститься по этой тропе из мира смертных, то окажешься у врат Диюя.^[75] Прошедший через врата больше не является живым человеком и должен пересечь мост Найхэ.^[76] На том мосту души пьют суп богини забвения Мэн По, чтобы освободиться от воспоминаний о прошедшей жизни… Эй!

Чжоу Цзышу уже спрыгнул вниз.

Вэнь Кэсин оторопело проводил глазами исчезающий во тьме силуэт и тоже нырнул в тёмный лаз. Он уверенно приземлился на мягкий грунт, поднял взгляд и успел заметить в лунном свете мимолётную улыбку Чжоу Цзышу.

— Вэнь-сюну тоже интересно воочию увидеть дорогу в преисподнюю?

Вэнь Кэсин ответил без тени иронии:

— Конечно. Чтобы в следующий раз, когда я буду рассказывать истории, я мог с чистой совестью добавить, что всё сущая правда.

Чжоу Цзышу покачал головой и снова улыбнулся. Вдруг Вэнь Кэсин приложил палец к губам в жесте молчания и наклонил голову, пытаясь разобрать какой-то звук.

— Что это за шум? — спросил он шёпотом.

Чжоу Цзышу напряг слух и неуверенно предположил:

— Ручей?

Глаза Вэнь Кэсина торжествующе блеснули. Он даже забыл понизить голос, когда воодушевлённо изрёк:

— Видишь — легенды не врут!

Извилистый туннель, ведущий к воде, оказался таким узким, что можно было протиснуться только по одному. Самые тесные участки пути приходилось преодолевать, скрючившись и сжав плечи. Раздражённый неудобным положением Чжоу Цзышу ворчливо подумал, что они ошиблись могилой: этот путь в преисподнюю был предназначен не для взрослых мужчин, а для женщин и детей.

Было непонятно, как далеко они забрели. Оба успели по уши выпачкаться в грязи, когда проход внезапно расширился. Их взорам открылась огромная пещера с подземной рекой, тёкшей из черноты в черноту.

По пещере гулял неизвестно откуда взявшийся ветер. Пронизывающие потоки воздуха обдували со всех сторон. Даже Вэнь Кэсин в этот момент притих, перестав пугать сказками о «невероятно холодной тропе к Жёлтому источнику».

Примечание к части

∾ Ракшасы — демоны-людоеды и злые духи в индуизме и буддизме.

∾ «月上柳梢头，人约黄昏后» — «Луна поднимается над ивами, они встречаются после заката» — расхожая фраза из стихотворения Оуян Сю (1007— 1072). Используется для обозначения романтического характера встречи.

∾ «照妖镜» — волшебное зеркало для обнаружения (и отпугивания) нечисти. При строительстве нового дома люди вешали такие «волшебные» зеркала над входной дверью. Фигуральное значение: то, что раскрывает истинную природу вещей.

∾ Жёлтый источник — 黄泉,река подземного мира, распространённое название преисподней в китайской мифологии.

∾ Алые ликорисы — в китайской культуре этот цветок ассоциируется со смертью. Также известен под названием «паучья лилия».

∾ Полнолуние седьмого месяца — День духов, или Фестиваль голодных духов.

∾ Врата Диюя — Диюй — подземный мир в китайской мифологии. Отличается от христианского представления об аде тем, что каждое существо отправляется в него после смерти перед реинкарнацией. В этом отношении он ближе к понятию чистилища.

∾ Мост Найхэ — мост Беспомощности (奈何橋), который должна пройти каждая душа перед реинкарнацией.

Том 1. Глава 11. Пещера

Чжоу Цзышу задумчиво созерцал «Жёлтый источник». Видимо, в поместье Чжао он слишком хорошо поел^[77] и отдохнул, раз появились силы для глупостей. Нормальные люди не прыгают очертя голову в подозрительные тёмные туннели. Поэтому Чжоу Цзышу счёл за благо развернуться и пойти обратно.

Глава школы Хуашань не был образцом благородства. Яблоко от яблони недалеко падает: его сын с юности снискал репутацию развратника и не вызывал сочувствия. Всякий обитатель цзянху мог быть ранен или убит в любой момент — стычки являлись обычным делом. Неважно, какую часть Юй Тяньцзе перерезал паучий шёлк — шею или его достоинство — это никоим образом не касалось Чжоу Цзышу.

Из-за страшных историй Вэнь Кэсина или зловещей атмосферы в пещере Чжоу Цзышу охватило дурное предчувствие. Он рассудил, что, с учётом неминуемой смерти через два с половиной года, стоит сосредоточиться на помощи тем, кто этого заслуживает. Так и добродетели накопишь, и жизнью насладишься. Гораздо лучший план, чем лезть в чужую могилу с человеком, у которого беда с головой.

Но когда Чжоу Цзышу двинулся назад, раздался резкий стук. Сработал потайной механизм, и из стен выскочили сотни стальных ножей, преградив путь обратно. Хорошо, что Чжоу Цзышу вовремя отступил — иначе был бы пронзён насквозь. С минуту он мрачно сверлил взглядом лезвия, прежде чем оглянуться на Вэнь Кэсина.

— Кого ты успел разозлить?

Глаза Вэнь Кэсина широко распахнулись от неожиданного обвинения. Казалось, он был жестоко ранен неуместным намёком.

— Почему это именно я должен был кого-то разозлить?

Чжоу Цзышу усмехнулся и покачал головой. У него не осталось выбора, кроме как пойти вдоль «Жёлтого источника» в поисках другого выхода.

— А кто ещё? — рассуждал он дорóгой. — Это не могу быть я — ничтожный и неизвестный человек, недавно попавший в цзянху. Я никого не грабил, никому не причинял вреда. И был весьма доволен своей долей, мирно странствуя по свету. С чего бы кому-то желать мне смерти?

Вэнь Кэсин ненадолго замолчал, поражаясь наглой лжи своего собеседника. Спустя некоторое время он с деланной беспечностью заметил:

— Ты убил в общем счёте тридцать два человека, пока сопровождал Чжан Чэнлина из заброшенного храма до Тайху. Четверо из них были чрезвычайно опасными людьми. Цинь Сун Зачаровывающий, например…

— Чушь! — оскорбился Чжоу Цзышу. — Их было всего-то одиннадцать. Почти все трупы в храме на совести твоей прелестной служанки.

— Что только подтверждает мою правоту, — заявил Вэнь Кэсин, выставив перед собой узкие изящные ладони. — С тех пор, как я покинул дом и очутился в цзянху, этих самых рук не коснулась даже капля крови! Я не обидел и курицы, не говоря уже о людях. Кто мог затаить на меня обиду?

Чжоу Цзышу не удостоил его даже взглядом, что побудило Вэнь Кэсина забежать вперёд. Он встал перед Чжоу Цзышу и заявил с нажимом:

— Возможно, в это трудно поверить, но, знаешь ли, я в самом деле хороший человек.

Чжоу Цзышу кивнул:

— Конечно, господин «хороший человек» Вэнь. Теперь, когда мы выяснили, что я демон-убийца, не лучше ли вам убраться с моей дороги?

Вэнь Кэсин пропустил его слова мимо ушей и ослепительно улыбнулся:

— Я прощу тебя сразу, как только признаешься, что носишь маску!

Чжоу Цзышу улыбнулся с преувеличенной благодарностью:

— Как великодушно с вашей стороны.

— Ну что ты, не стоит упоминания, — замахал руками Вэнь Кэсин и заулыбался ярче.

Чжоу Цзышу отстранил его с дороги и пошёл дальше. Посмеиваясь про себя, Вэнь Кэсин двинулся следом с отставанием в два шага.

Течение подземной реки было стремительным. Бросив в воду камень, Чжоу Цзышу не смог разглядеть его очертания и определить глубину «Жёлтого источника». Казалось, что в омутах притаились рыбы, но резко петляющие излучины и сложный рисунок водоворотов не давали разглядеть речных обитателей. Чжоу Цзышу плавал как топор и, чтобы не захлебнуться сразу, мог полагаться только на нэйгун: надолго задержать дыхание и медленно погружаться ко дну. Поэтому, осмотревшись, он решил больше не приближаться к воде.

Пещера была настолько огромной, что казалась открытой со всех сторон. Стены терялись в темноте, а эхо шагов и голосов распространялось очень далеко. Внезапно Чжоу Цзышу остановился как вкопанный:

— Вэнь-сюн, смотри…

Вэнь Кэсин проследил за его взглядом и обнаружил на земле груду белых костей.

— Тропу к Жёлтому источнику должны покрывать цветущие ликорисы, — пробормотал он недоумённо, — а в загробный мир попадают только бесплотные души. Откуда здесь чьи-то останки?

Достав из рукава огненную трубку,^[78] Чжоу Цзышу пошарил в груде костей и выудил повреждённый череп.

— Голова была расколота, место соединения с позвоночником перерублено, — пробормотал он. — Хотя… Нет, скол неровный и видны отпечатки зубов. Неужели это сделало животное?

— А животное может откусить кому-то голову? В смысле «ам» — и всё? — засомневался Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу поднял бедренную кость:

— Отпечатки зубов… Снова зубы, но помельче и другой формы…

Следы укусов выглядели знакомо, будто Чжоу Цзышу уже видел подобное. Но у него совершенно вылетело из головы, где и когда. Убийства, совершённые дикими зверями, не были его профилем.

Вэнь Кэсин слегка позеленел от отвращения. Он брезгливо взял двумя пальцами полусгнившую кость, но осмотрел её со всем вниманием:

— Удивительно чисто обглодано… Получше, чем я справляюсь с куриными ножками!

После услышанного Чжоу Цзышу решил больше никогда не есть куриные ножки.

— Кто мог оставить такие следы — лесной хищник? Здесь, в пещере? — вслух размышлял Вэнь Кэсин. — Говорят, подземный мир охраняет гигантский зверь Дитин.^[79] Он синего цвета и похож на льва, только с рогом вот тут, на голове. Дитин слышит самые сокровенные желания в сердцах людей, но я не помню, ест ли он мясо. Ты ничего не знаешь об этом?

Очевидно, Вэнь Кэсин не желал отказываться от своих безумных историй. Чжоу Цзышу растянул губы в искусственной улыбке:

— Уверен, Вэнь-сюн сможет узнать об этом лично, когда спустится в подземный мир через сто лет…^[80]

Не успел он закончить, как сзади раздался всплеск, и призрачное эхо отразилось от каменных сводов. От этих странных звуков у Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина волосы встали дыбом. Очевидно, они были в пещере не одни. Оба развернулись в сторону воды и сделали шаг назад, всматриваясь во тьму.

Вэнь Кэсин медленно произнёс:

— В преданиях не упоминалось, что Дитин живёт в Жёлтом источнике. И их не должно быть так много…

Из речных глубин выползали… человекоподобные существа. Конечности тварей были неестественно длинными, туловища — короткими, а кожа — бледной и сморщенной от долгого нахождения в воде. Спутанные волосы облепили их полностью обнажённые, тучные до уродства тела. Вздутые животы были вдвое или втрое больше, чем у простых смертных. Глаза чудищ тускло посверкивали в темноте, пока они медленно выбирались на берег.

Чжоу Цзышу внезапно опустил голову и прикусил своё запястье. Сверившись со слабым отпечатком на коже, он тихо обратился к Вэнь Кэсину:

— Я понял. Небольшие следы зубов, их оставили…

— Кто? — спросил Вэнь Кэсин, продолжая пятиться.

— Люди.

Вэнь Кэсин резко остановился. Затем он откашлялся, поправил причёску и одежду, сложил руки в приветствии и обратился к надвигавшимся монстрам:

— Дражайшие друзья... Мы со спутником забрели сюда совершенно случайно. Мы вовсе не хотели потревожить вас, так что, пожалуйста, прости…

Чжоу Цзышу прыснул от смеха. Одна из тварей ответила Вэнь Кэсину утробным воем, прежде чем броситься на него.

— Эй, я ещё не договорил! — возмутился Вэнь Кэсин.

Легко подпрыгнув, он плавно приземлился в трёх чи^[81] сбоку от монстра. Реакция водной твари была стремительной — она мгновенно развернулась и постаралась зацепить человека длинными острыми когтями, холодно блеснувшими в темноте. Эти когти вспороли камень, оставив борозды глубиной в пару цуней.^[82]

— Может, Вэнь-сюну стоит выбрать другой язык? — насмешливо подсказал Чжоу Цзышу.

Остальные монстры с воем ринулись в атаку следом за вожаком. Не было смысла обращаться с ними, как с людьми, поскольку они определённо таковыми не являлись. Чжоу Цзышу со всей мощью ударил одного из нападавших в грудь. Даже каменный валун разбился бы вдребезги, но монстр, отлетев к стене, лишь завизжал, дёрнул плечами и снова поднялся на ноги. Быстрые, невероятно сильные и выносливые существа, по-видимому, совсем не чувствовали боли.

Пока Чжоу Цзышу обеспокоенно гадал, что это за выродки, неподалёку послышался глухой треск. Оглянувшись, Чжоу Цзышу увидел, что шея подкравшегося сзади монстра хрустнула в стальной хватке Вэнь Кэсина, который довольно ухмыльнулся:

— Я спас тебе жизнь.

Чжоу Цзышу понял, что у существ крепкие тела, но хрупкие шеи. Удивившись, как Вэнь Кэсин нащупал их слабое место столь скоро, он ответил со всей вежливостью:

— Благодарю.

Готовый к следующему нападению, Чжоу Цзышу ловко уклонился в сторону, упёрся локтем в спину монстра, вцепился свободной рукой ему в подбородок и одним движением свернул шею.

Вдвоём с Вэнь Кэсином они принялись за дело так, словно убивали цыплят для ужина. Когда несколько тварей испустили дух, у оставшихся всё-таки проснулся страх. Зачатками разума чудища сообразили, что жертвы им не по зубам. Вожак взвыл, и вся стая поторопилась скрыться в реке. Время от времени из волн высовывалась голова и немигающими светящимися глазами свирепо пялилась на невероятно сильных пришельцев. Но на берег твари больше не совались.

— Всё же их пасти недостаточно велики, чтобы одним махом перекусить человеку шею, — прошептал Чжоу Цзышу. — Лучше нам тут не задерживаться. Идём.

— Знаю! — вдруг заявил Вэнь Кэсин после долгого молчания.

Чжоу Цзышу предположил, что он вспомнил, какой зверь может откусить человеку голову, поэтому уточнил:

— Что знаешь?

— Настоящая человеческая кожа краснеет, если её ущипнуть. Я не вижу признаков маскировки, но, если позволишь ущипнуть тебя за щёку, я смогу наконец разобраться с этим вопросом!

Чжоу Цзышу отвернулся и молча направился прочь, напомнив себе никогда не воспринимать этого человека всерьёз.

Вэнь Кэсин проворно догнал его.

— Я раскусил тебя, да? Поэтому ты не позволишь мне прикоснуться? Ты-таки изменил внешность, верно? Я чувствовал! Чувствовал, что ты используешь уловки. Неужели ты настолько красив и боишься, что за тобой станут увиваться грязные извращенцы?^[83] Не переживай, Чжоу-сюн, я благородный человек и никогда не причиню тебе вред! Позволь увидеть твой истинный облик…^[84]

Решимость Чжоу Цзышу не обращать внимания на дурацкие речи только крепла. Но затем Вэнь Кэсин изменил тон:

— Твоё искусство маскировки действительно поражает. Я не могу вспомнить ни одного человека во всём улине с таким уровнем мастерства. Разве что… ты из легендарного Тяньчуана?

Чжоу Цзышу резко остановился. Даже в сумраке пещеры было заметно, какой многозначительной стала улыбка Вэнь Кэсина. Однако Чжоу Цзышу лишь поднял указательный палец, призывая его замолчать, и одними губами спросил:

— Слышишь?

Из глубины пещеры доносились неясные отголоски звериного рёва.

— Вот то, что способно откусить человеку голову, — прошептал Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин не заинтересовался столь тривиальным вопросом, продолжая печально глядеть на Чжоу Цзышу, который равнодушно игнорировал все его гениальные догадки.

Чжоу Цзышу застыл, настороженно прислушиваясь. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Через секунду под сводами пещеры снова прокатился звериный рык, только теперь гораздо громче — животное приближалось.

Головы водных тварей мигом спрятались в реке. Несомненно, от страха. Чжоу Цзышу затащил Вэнь Кэсина в ближайшую расщелину, затем достал маленькую бутылочку и, продвигаясь вперёд, разбрызгал её содержимое на землю.

Притаившись за выступом, они затаили дыхание и стали ждать.

Примечание к части

∾ «На сытый желудок легко наделать глупостей» — поговорка. В китайской культуре хорошо питаться означало быть достаточно богатым, чтобы иметь свободное время.

∾ Огненная трубка — 火折子, примитивный переносной маленький факел, источник огня. Небольшая бамбуковая трубка с горючим материалом внутри (бумага, вата, сухие растения). Растопка поджигается и поддерживается в состоянии тления под закрытой крышкой (в крышке есть крошечное отверстие). Когда нужен источник огня, достаточно отрыть крышку: при контакте с кислородом тление переходит в пламя.

∾ Дитин — 谛听 (dì tīng), «внимательно слушающий», мифический зверь, по одной из версий получает информацию со всей вселенной. Ездовое животное бодхисаттвы Кшитигарбхи, который дал обет не становиться буддой, пока ад не опустеет, и поэтому считается бодхисаттвой обитателей преисподней.

∾ Три чи — около 1 метра.

∾ Пара цуней — около 7 см.

∾ «Станут увиваться грязные извращенцы…» — в оригинале: 登徒子 («Бояться Дэнту Цзы»), Дэнту Цзы — персонаж из истории о сексуально одержимых людях.

∾ «Позволь увидеть твой истинный облик…» — 庐山真面目 («истинное лицо горы Лу») - цитата Су Ши (псевдоним: Су Дунпо (苏东坡), 1037 — 1101), китайский поэт, эссеист, художник, каллиграф, чайный мастер и государственный деятель.

Том 1. Глава 12. Иллюзия

Вэнь Кэсин понятия не имел, какое зелье использовал его спутник, но не стал спрашивать. Он молча стоял рядом, веря, что Чжоу Цзышу знает, что делает.

Вскоре послышалось тяжёлое дыхание приближавшегося хищника. Существо настороженной поступью подошло к их укрытию примерно на три чжана.^[85]

Огромный зверь, покрытый чёрным всклокоченным мехом, походил на собаку размером с лошадь. Из широких ноздрей вырывалось смрадное свистящее дыхание, отравлявшее воздух зловонием гниющей рыбы. Зверь вскинул морду, словно что-то учуял, и замер перед входом в расщелину.

Чжоу Цзышу прислонился к стене, скрестил руки на груди и внимательно прищурился, рассматривая нового монстра. Губы Вэнь Кэсина мимолётным изгибом тронула холодная улыбка, которая через мгновение бесследно исчезла.

Существо стояло близко, но не замечало присутствия чужаков. Спустя несколько долгих секунд оно отмерло и припустило трусцой. Под пристальным взглядом двух пар глаз чёрный зверь последовал за запахом крови к недавно убитым водным монстрам. Обнаружив останки, он издал утробный рык, заработал челюстями и… Отгрыз трупу голову одним укусом.

Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу переглянулись. Чжоу Цзышу был в тихом ужасе, хотя и не показывал этого. Он обладал достаточным опытом, чтобы не спутать человеческий череп с чьим-то ещё. Возможно ли, чтобы эти водные существа были людьми? Разве люди могут выглядеть подобным образом?

Вэнь Кэсин ткнул его пальцем и указал на извилистую тропинку позади. Чжоу Цзышу кивнул, и они начали осторожно продвигаться в противоположную от пирующего зверя сторону. Тропа то расширялась, то сужалась, петляя во мраке. Лишь отойдя достаточно далеко от реки, Вэнь Кэсин решился прервать молчание:

— На костях были отпечатки не только звериных зубов, но и человеческих. Думаешь, водные твари поедают друг друга?

На этот раз он не говорил ерунды, но был до странности равнодушен к обсуждаемой теме. Шёпот Вэнь Кэсина звучал ненамного громче дыхания, словно ему было жаль тратить энергию на пустые разговоры.

— Они люди вообще? — прибавил он после короткой паузы.

Чжоу Цзышу бросил на своего спутника короткий взгляд и ответил таким же безразличным тоном:

— Прости мою неосведомлённость.

Вэнь Кэсин тихо рассмеялся:

— Ты и неосведомлённость? Ха! — и, оставив расспросы, широкими шагами устремился вперёд.

За следующим поворотом их взорам предстал стремительный «Жёлтый источник». Снова.

— Стой! — воскликнул Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин обернулся к нему и спросил в прежней раздражающей манере:

— Чжоу-сюн, услада очей моих, что такое?

Чжоу Цзышу понимал, что любая реакция лишь раззадорит этого сумасшедшего, поэтому проигнорировал неуместное обращение.

— Речные обитатели невероятно сильны, быстры и прекрасно плавают. А чёрный зверь перемещался только по суше. Если он не охотится в воде, как смог застать врасплох тех, чьи кости остались на берегу?

Вэнь Кэсин пронзил взглядом коварную тьму впереди. Было неясно, то ли он разговаривал сам с собой, то ли обращался к Чжоу Цзышу:

— Насколько велико это место на самом деле? Почему мне кажется, что у тропы нет ни начала, ни конца?

Чжоу Цзышу что-то подсчитывал, беззвучно шевеля губами, и ответил не сразу.

— Река течёт с востока на запад, — сообщил он наконец. — Я запоминал направление по пути от источника. После всех поворотов мы должны были двигаться с юга на север…

— Хочешь сказать, мы ходим по кругу? — плохие новости подстегнули энтузиазм Вэнь Кэсина. — Слушай, я тут вспомнил историю, тоже правдивую, в которой один человек…

Чжоу Цзышу отвернулся, вырезал пальцем метку на стене и молча пошёл вдоль русла реки.

Вэнь Кэсин нисколько не обиделся на то, что его увлекательный рассказ так открыто проигнорировали. Он усмехнулся, потёр кончик носа и присоединился к Чжоу Цзышу.

Внезапно стены пещеры сотряс рокочущий рёв. Его сопровождал пронзительный крик, по тональности похожий на детский. Чжоу Цзышу остановился.

Жалобный крик становился всё громче.

Чжоу Цзышу помчался вперёд, с каждым шагом отдаляясь на чжан^[86] от своего спутника, который не успел и рта раскрыть. Протянутая рука Вэнь Кэсина схватила пустой воздух. Ему осталось лишь покачать головой и, проглотив невысказанные слова, последовать за скорым на решения Чжоу Цзышу.

Полусобака-полулошадь лапами прижала к земле маленькую девочку, истекающая слюной раскрытая пасть склонилась над хрупкой белоснежной шейкой, и тут…

Чжоу Цзышу взвился в воздух, выставив вперёд ладонь. Он применил один из своих коронных приёмов — «удар воздушного быка».^[87] Направленная ци ударила в голову зверя, и тот кубарем откатился в сторону. Чжоу Цзышу нырнул к земле и подхватил на руки хнычущего ребёнка. Дезориентированная после удара зверюга замотала головой. Поняв, что добычу увели из-под носа, она взревела и кинулась на дерзкого человека.

В первом порыве Чжоу Цзышу хотел перебросить девчушку Вэнь Кэсину, но передумал. Вместо этого он выполнил необычную последовательность летящих шагов, и в мгновение ока перенёсся на несколько чжанов назад. Посадив ребёнка на землю, он снова переменил траекторию движения. Зверь ринулся следом, разинув окровавленную зловонную пасть. Чжоу Цзышу оттолкнулся от стены перед собой, высоко подпрыгнул, молниеносно перевернулся в воздухе и оседлал чудовище.

Вэнь Кэсин взлетел на скальный выступ и наблюдал за зрелищем с безопасного расстояния. Равнодушно покосившись на рыдающую крошку, он сосредоточил всё своё внимание на схватке человека со зверем.

Чжоу Цзышу использовал «падение тысячи цзиней»,^[88] чтобы придавить и удержать животное. Но пёс оказался неожиданно умным: огромная туша припала к земле и несколько раз перекатилась через бок, чуть не утащив за собой Чжоу Цзышу. Любому незадачливому всаднику эта уловка раздробила бы все кости, даже будь они крепче металла. К счастью, Чжоу Цзышу успел не только спрыгнуть, но и ударить зверя ногой в живот, открывшийся в перекате.

Тело огромной собаки защищали крепкие, как у дракона, кости, оплетённые стальными мышцами, лишь мягкое брюхо оставалось уязвимым. Безжалостный удар чуть не перемешал внутренние органы хищной твари. Зверюга взвыла от боли, но сразу вскочила на лапы. Оттолкнувшись сильными задними конечностями, она кинулась на Чжоу Цзышу с явным намерением растерзать врага в мелкие клочья.

Чжоу Цзышу думал поднырнуть под пасть зверя, чтобы избежать смертоносных клыков, но поток ци в его теле внезапно застыл. Чжоу Цзышу непроизвольно схватился за грудь, опасно открыв свой бок, а локтем другой руки ударил по собачьей морде. Раздался хруст — у пса-переростка сломалась переносица. Чжоу Цзышу тоже зацепило — длинные когти распороли левое плечо, и кровь мгновенно пропитала одежду. Но он чувствовал, что может добить врага и не стал отвлекаться. Оставив без внимания собственную рану, Чжоу Цзышу нанёс зверю удар ладонью в основание лба, с треском расколов ему череп. Существо качнулось, ступило несколько заплетающихся шагов и рухнуло замертво.

Чжоу Цзышу нажал на несколько своих акупунктурных точек, останавливая кровотечение из плеча, и осмотрел следы когтей. Он собрался было промыть раны водой, но вспомнил о мерзких обитателях подземной реки и отказался от этой затеи.

— О, у тебя какая-то внутренняя травма?! — удивлённо крикнул сверху Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу поднял голову и спокойно пояснил:

— Небольшая слабость, вот и всё. Должно быть, из-за пропущенного ужина.

Вернувшись к плачущей девочке, он взял её на руки, погладил по спине и мягко спросил:

— Чья ты, малышка? И почему одна в таком жутком месте?

Услышав эти слова, Вэнь Кэсин покатился со смеху.

— Малышка?! Подумай, как мог здесь оказаться ребёнок? Лучше спроси, что она за демон! Зачем ты вообще её спас?

Девчушка ничего не ответила, только сильнее прижалась к своему защитнику. Чжоу Цзышу перестал задавать ей вопросы и глянул на Вэнь Кэсина:

— Мы тут копим добродетели — ты уже забыл?

Вэнь Кэсин спрыгнул вниз, посмотрел на чужой разодранный рукав и медленно расплылся в улыбке:

— Чжоу-сюн! Ты поленился замаскировать плечо — цвет кожи на нём заметно отличается от цвета лица и шеи. Попался, наконец!

Только когда Чжоу Цзышу удалось взять эмоции под контроль, он коротко бросил:

— Это загар.

Ухмылка не сходила с лица Вэнь Кэсина.

— Неужели? — рассмеялся он. — Впервые вижу, чтобы красавец с холодным как лёд оттенком кожи после принятия солнечных ванн покрылся нездоровыми зелёными пятнами!

От этих слов у красавца с холодным как лёд оттенком кожи пробежали мурашки. Он перехватил ребёнка поудобнее и собрался продолжить спор, но вдруг увидел, как из трупа чудовищной собаки пробивается маленькое деревце. Маленькое деревце с трепещущими в ветвях цветами… Слива!

Вэнь Кэсин проследил за взглядом своего спутника и побледнел, сразу перестав улыбаться. Но Чжоу Цзышу слишком устал, чтобы уловить эту перемену. Он замер на месте, ошеломлённо глядя на разрастающуюся крону. В воздухе поплыло нежное благоухание. Труп собаки исчез из поля зрения, а бутоны всё продолжали распускаться, словно черпая силу из магической энергии вокруг. Вскоре дерево так широко раскинуло ветви, что можно было коснуться цветов, стоило лишь протянуть руку.

А ещё под деревом кто-то стоял.

Это был молодой человек, большеглазый и густобровый, на его красивых полных губах застыла улыбка. Лепестки сливы опадали на плечи юноши, но он не обращал на них внимания. Потом улыбающиеся губы шевельнулись, и Чжоу Цзышу ясно прочитал беззвучное слово: «Шисюн».^[89]

На него смотрел Цзюсяо…

Чжоу Цзышу почувствовал, как сердце в груди остановилось.

И тут его разодранное плечо прошила острая боль. Чжоу Цзышу коротко вскрикнул и опустил глаза: девочка в его руках впилась в свежую рану острыми зубками. Чжоу Цзышу инстинктивно отшвырнул её, а когда снова поднял голову, цветущее дерево и человек под ним исчезли.

Всё, что осталось в поле зрения — огромная пещера, груда обглоданных костей и уродливая туша чёрной зверюги.

Шлёпнувшись на землю, девочка издала нечеловеческий вой. Приглядевшись внимательнее, Чжоу Цзышу понял, что она была одним из водных чудовищ и лишь отдалённо напоминала человеческое дитя.

Мелкая тварь раззявила пасть и визжала, пожирая голодным взглядом открытую рану Чжоу Цзышу. Как только она попыталась снова запрыгнуть ему на плечо и вернуться к прерванной трапезе, из темноты возникла тонкая рука, схватила существо за хрупкую шею и сломала её одним разворотом кисти.

Крохотный монстр умер, не успев побороться. Вэнь Кэсин отбросил труп и скривил в усмешке уголки губ:

— Теперь понятно, почему водные твари выходили на сушу, хотя и боялись чёрного зверя! Они, как все люди, любят разнообразить питание, — он говорил так, словно ничего особенного не произошло.

Чжоу Цзышу трясло, но он заставил себя улыбнуться:

— Итак, мы просто бродили по кругу и вернулись к изначальной точке?

Вэнь Кэсин бросил на него оценивающий взгляд:

— Идти можешь? Если нет, я понесу тебя на спине… Хм, или на руках — как пожелаешь. Только позволь увидеть твоё настоящее лицо!

Чжоу Цзышу сухо рассмеялся.

— Спасибо, в этом нет необходимости.

Изображая полнейшую самоуверенность, он прикрыл рану ладонью и упорно продолжил путь вдоль «Жёлтого источника». Спустя какое-то время Чжоу Цзышу, словно вспомнив о чём-то, обратился через плечо к Вэнь Кэсину.

— Только что я видел нечто странное. Сквозь труп собаки пророс лисохвост и заколосился, танцуя на ветру. А что видел ты?

Вэнь Кэсин ответил откуда-то из темноты за спиной:

— Я видел сову. Теперь-то ты веришь, что смех совы — плохая примета? Ещё я видел человека, державшего в руках чашу с алой водой. Сова опрокинула чашу и…

Чжоу Цзышу промолчал, так как и сам солгал. Услышать ответное вранье было справедливо. Поскольку Чжоу Цзышу шёл впереди и ни разу не оглянулся, то не заметил, что обычно лукавая улыбка Вэнь Кэсина застыла, а его пустой взгляд обратился то ли к тропе, то ли к несуществующей дали. Поняв, что Чжоу Цзышу не горит желанием выслушивать бесконечные байки о призраках, Вэнь Кэсин оборвал рассказ и в который раз молча пошёл следом.

Примечание к части

∾ Три чжана — 9 метров.

∾ Чжан — 3 метра.

∾ «Удар воздушного быка» — вымышленная техника.

∾ «Падение тысячи цзиней» — 千斤坠, вымышленная техника. Вес тысячи цзиней равен 500 кг.

∾ «Шисюн» — 师兄 — старший брат по школе. Используется для обращения к старшему по рангу соученику.

Том 1. Глава 13. Покажись

Чжоу Цзышу резко остановился и хмуро осмотрел испещрённые трещинами скальные стены.

— Раз пещера насквозь продувается ветром, распыление дурманящего порошка было бы неэффективным.

Он не мог назвать себя знатоком помрачающих рассудок порошков и зелий, однако в бытность нынешнего императора наследным принцем Чжоу Цзышу сотрудничал и, можно сказать, водил дружбу с молодым шаманом из Наньцзяна,^[90] которого держали в столице в заложниках.

Упомянутый шаман привёз с родины немало редких и вовсе невиданных на Центральных равнинах^[91] ядов и лекарств. Таким образом, Чжоу Цзышу «никогда не ел свинины, но часто видел пробегающих мимо поросят».^[92] Жизненный опыт подсказывал ему, что на свете нет вещества, способного вызвать столь длительные и реалистичные галлюцинации.

Вэнь Кэсин согласно кивнул:

— Видимо, кто-то использовал технику Цимэнь Дуньцзя,^[93] чтобы заманить нас в ловушку. Знаешь, что это такое?

— Что-то о звёздах, стволах кругов земных и небесных и восьми вратах? — спокойно уточнил Чжоу Цзышу.

— Меня поражает твоя осведомлённость, ничем тебя не удивишь…

Чжоу Цзышу поспешил опровергнуть своё всезнание:

— Нет-нет. Упомянутые термины — единственное, что мне известно о космических расчётах.

Сил идти дальше не осталось, и он опустился на землю, прислонившись к шероховатой стене. Потревоженная движением рана отдалась резкой болью. Чжоу Цзышу слегка поморщился, раздражённый тем, что позволил безмозглому псу подрать себя, как бродячего кота. Надо же было дожить до такого позора!

Вэнь Кэсин испытал удовлетворение от своего интеллектуального превосходства: по крайней мере, он знал терминологию Цимэнь Дуньцзя не в пример подробнее. Однако почти сразу он осознал, с кем соревнуется: с человеком, который продался за лян серебра! Самодовольство как ветром сдуло. Подавленный, он сел рядом с Чжоу Цзышу, бросил взгляд в сторону его истерзанного плеча и с ноткой злорадства пожурил раненого:

— Поделом тебе! Нечего было обниматься с монстром, как с красоткой. Ха!

Не реагируя на насмешку, Чжоу Цзышу смежил веки в намерении хорошенько отдохнуть.

Его спутник тихо встал, отошёл куда-то и вернулся через пару минут. Чжоу Цзышу почувствовал на своём плече холод и в беспокойстве открыл глаза — его рану очищали влажным носовым платком. Рефлекторно Чжоу Цзышу попытался уклониться от прикосновений, но Вэнь Кэсин удержал его:

— Не дёргайся.

Чжоу Цзышу посетила тревожная догадка:

— Откуда вода?

— Из реки, — ответил Вэнь Кэсин и, немного подумав, добавил: — Она проточная, чистая.

У Чжоу Цзышу волосы на теле встали дыбом. Он знал, что эту воду можно пить, не говоря уже о том, чтобы обработать рану. Но воспоминание о тварях, обитающих в «Жёлтом источнике», пустило вдоль спины волну мурашек.

Излишне глазастый Вэнь Кэсин заметил его брезгливость и не отказал себе в удовольствии отпустить ехидное замечание:

— С лицом прокажённого ты выглядишь ненамного симпатичнее тех рыбёшек. Думаю, ты не вправе испытывать к ним отвращение. Давай, не веди себя как нежная девица, сиди спокойно!

Чжоу Цзышу понимал, что Вэнь Кэсин прав. Но не мог перестать сверлить мокрую тряпицу неприязненным взглядом. Вдруг его обоняние уловило тонкий аромат цветов груши. Продолжая рассматривать платок уже с бóльшим любопытством, он заметил в уголке изысканно вышитую орхидею. Платок был крупнее и проще, чем те, что кроились для женщин, но какой мужчина станет носить такой при себе? Чжоу Цзышу заинтриговано посмотрел на Вэнь Кэсина и не удержался от ответной подначки:

— Мой дорогой друг, скажи, почему ты хранишь нежный девичий платок? Может, за этим кроется одна из твоих интереснейших историй?

Вэнь Кэсин в этот момент аккуратно снимал с его плеча прилипший из-за спёкшейся крови рукав. При словах Чжоу Цзышу он ни капли не изменился в лице, зато содрал присохшие лохмотья одним резким движением.

— Эй! — воскликнул Чжоу Цзышу, скривившись от боли.

Только тогда Вэнь Кэсин небрежно ответил:

— Это личный подарок королевы цветов^[94] Су Юэ, знаменитого куртизана из Янчжоу. Не следовало спрашивать, если ты не хотел выставить себя неотёсанным деревенщиной, — с этими словами он разорвал драгоценный подарок и принялся за перевязку.

Чжоу Цзышу не предполагал, что нравы солнечного юга настолько прогрессивны. Даже в эпоху морального упадка при правлении предыдущего беспутного императора в столице, раскинувшейся на многие ли вдоль берегов реки Ванъюэ, мужчина-королева цветов был чем-то неслыханным. Поэтому Чжоу Цзышу не особо задумывался, когда уточнял, правильно ли расслышал слова собеседника.

Вэнь Кэсин посмотрел на него с жалостью:

— Ты что, в Персиковом источнике вырос?^[95] Или на какой-то тайной горе? У вас в Тяньчуане все такие невежды, или я чего-то не понимаю?

Чжоу Цзышу усмехнулся:

— Разве я говорил, откуда…

Не дав закончить фразу, Вэнь Кэсин молниеносным движением ткнул в центральную акупунктурную точку на его груди. Прикосновение было настолько лёгким, что в другое время Чжоу Цзышу ничего бы не почувствовал сквозь одежду. Но он был измотан, гвозди снова закапризничали, и Чжоу Цзышу подавлял их воздействие из последних сил. Как пресловутая соломинка сломала спину верблюда, эта атака заставила его застонать и свернуться от боли. Он только и смог, что злобно прохрипеть:

— Ты!..

Вэнь Кэсин потёр подбородок и знающим тоном изрёк:

— Твои возможности незаурядны даже при весьма серьёзных внутренних травмах. Сомневаюсь, что Тяньчуан мог просто отпустить тебя. Из того, что я слышал, гвозди «семи отверстий на три осени» — это совсем не шутки. Но что же я вижу? Ты всё ещё в состоянии есть, пить и передвигаться, как обычный человек. Даже слишком резво для обычного человека. Пусть иногда ты ведёшь себя глупо, но гвозди в этом винить нельзя… Неужели мои догадки и впрямь ошибочны?

Обливаясь холодным потом, Чжоу Цзышу прошипел сквозь зубы:

— Вэнь… Кэсин… я поимею каждого… твоего предка…

Наконец-то он перестал прикрываться вежливой чепухой, вроде «бла-бла-бла, Вэнь-сюн» и всё в таком духе. Вэнь Кэсин почувствовал лёгкий привкус торжества несмотря на то, что его оскорбили. Стойкий, как каменная твердь, он и бровью не повёл:

— Вынужден тебя разочаровать: мои предки давно обратились в прах. Веришь ли, я даже не знаю их имён. Как насчёт того, чтобы снять маску и показать настоящее лицо? Если ты действительно красив, я готов предложить себя в качестве замены всем прародителям.

Сжав челюсти и скорчившись креветкой, Чжоу Цзышу пытался удержать под контролем восстание гвоздей. Но услышав, в какие бредовые дали унеслась болтовня Вэнь Кэсина, снова выругался:

— Твою мать, да заткнись уже!

Вэнь Кэсин немедленно замолчал, но продолжил наблюдать, не испытывая ни капли вины за сделанное и сказанное.

Миновали долгие часы, прежде чем Чжоу Цзышу наконец открыл налитые кровью глаза. Хотя его настоящее лицо скрывалось под маской, нетрудно было догадаться, что выглядело оно не лучшим образом.

— Рассвет, — хрипло объявил Чжоу Цзышу.

Гвозди засыпáли только с восходом солнца. Получается, они с Вэнь Кэсином провели в чёртовой пещере целую ночь! Вэнь Кэсин сдержанно кивнул, как будто прискорбные обстоятельства не слишком его касались, и счёл нужным предупредить:

— Похоже, тебя нарочно заманили сюда. Заранее спланировали смертельную западню, желая твоей гибели.

— Нет. Твоей, — огрызнулся Чжоу Цзышу.

— Очевидно же, что твоей! Я-то хороший человек, — не отступался Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу не стал продолжать спор и поднялся, держась за грязную стену. Облокотившись на уступ, он начал прикидывать план спасения, как вдруг услышал неожиданный вопрос:

— Разве ты не боишься смерти, Чжоу Сюй?

— Боюсь, — без промедления ответил Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин удивлённо изогнул бровь.

— Я ещё не собрал достаточно добродетелей, — обстоятельно разъяснил Чжоу Цзышу. — Если прямо сейчас попаду в Диюй, владыка Яньван вряд ли проявит великодушие в выборе моего следующего воплощения.

— Значит, до сих пор ты не был хорошим человеком, — безапелляционно заявил Вэнь Кэсин. И, не дожидаясь ответа, продолжил, копируя серьёзный тон собеседника: — Не думаешь, что начинать накопление добрых дел уже поздновато?

Чжоу Цзышу оттолкнулся от стены и двинулся дальше по туннелю.

— Почему поздновато? — возразил он, углубляясь во тьму. — Знаешь поговорку «Брось мясницкий нож — и станешь Буддой»?^[96]

Вэнь Кэсин вскочил и поспешно догнал его.

— Ты куда? — спросил он, оставив прежнюю тему.

— Завтракать, — отозвался Чжоу Цзышу. — Раз уж кто-то заманил нас в ловушку…

— Заманил в ловушку тебя, — поправил Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу закатил глаза и продолжил мысль:

— Питаясь мясом громадной собаки, мы продержимся несколько дней. Или, как вариант, можем наловить водных монстров. В любом случае с голоду не умрём. Кем бы ни был тот человек в чёрном, что заманил нас сюда, он рано или поздно покажется.

Вэнь Кэсин онемел от потрясения:

— Вчера тебе была противна речная вода, а сегодня ты готов есть кишащих в ней паразитов?!

Чжоу Цзышу искоса поглядел на своего щепетильного спутника.

— О, так ты предпочитаешь умереть от голода и позволить здешним тварям полакомиться твоим трупом? — ответил он вопросом на вопрос. — Это будет в высшей мере добродетельный поступок, Вэнь-сюн!

Отправляясь в странствия, Чжоу Цзышу предполагал, что придётся путешествовать ночью, и прихватил с собой несколько огненных трубок. На крайний случай у него в запасе имелась светящаяся жемчужина, украденная у «богатых в пользу бедных». Жемчужина была маленькой, но её сияния хватало, чтобы видеть дорогу.

В слабом перламутровом мерцании Вэнь Кэсин не мог различить неприятные черты Чжоу Цзышу и болезненные пятна на его лице. Видна была только пара выразительных глаз, глядящих с лукавым блеском. Почему-то этот взгляд казался Вэнь Кэсину давно знакомым. Какое-то время он пытался увязать это ощущение со своим прошлым, но ничего не припомнил и, отвлёкшись, забыл ответить на последнюю колкость.

Во время обоюдного молчания Чжоу Цзышу уловил слабый звук дыхания, которое не принадлежало ни ему, ни Вэнь Кэсину. Чжоу Цзышу торжествующе улыбнулся про себя: как и ожидалось, кое-кто утратил выдержку, подслушав их рассуждения о запасах еды и воды.

Вернувшись по зачарованной тропе на берег подземной реки, Чжоу Цзышу наклонился вымыть руки и мимоходом прикончил водную тварь, которая пыталась к нему подкрасться. Выдернув монстра за горло, Чжоу Цзышу швырнул его об землю. Шея существа сразу переломилась, и оно испустило дух, не успев пискнуть. Чжоу Цзышу спокойно наклонился ещё раз, зачерпнул воды сложенными ладонями и начал пить.

Вэнь Кэсин не был избалованным неженкой. Он задумчиво поглядел на спутника, оттолкнул ногой мёртвую тварь и тоже присел у речки, чтобы сделать несколько глотков. Тотчас сзади послышался свист рассекаемого воздуха. Вэнь Кэсин ничуть не удивился нападению и плавно отступил в сторону, уклонившись от стального клинка. Лезвие задело край его одежд и плюхнулось в воду.

Чжоу Цзышу со смехом скрестил руки на груди:

— Вот и разгадка, Вэнь-сюн! Говорю же — такая дивная ловушка предназначена вовсе не мне! Если кто-то приложил столько усилий, чтобы тебя убить, боюсь, ты тоже не слишком «хороший человек».

Едва он договорил, как клинки полетели со всех сторон. Стальной дождь был нацелен исключительно на Вэнь Кэсина, но тот нисколько не был этим обескуражен. Чжоу Цзышу уже успел выяснить, что его новый знакомый хорошо владеет цингуном, но всё же не ожидал от него такого блестящего мастерства.

Про себя Вэнь Кэсин рассыпáлся в проклятиях. Насколько мелочным был этот Чжоу, чтобы мстить за невинное поддразнивание? Он не просто не был хорошим, он был ещё и коварным! Вэнь Кэсин наотмашь отбил очередную саблю так, что лезвие задело штанину Чжоу Цзышу, прежде чем вонзилось в землю.

— Бросить человека на погибель — таков твой путь накопления добродетелей, краса моя? — проворчал Вэнь Кэсин.

Примечание к части

∾ Наньцзян (南疆) — досл. «Южные границы». Молодого шамана держали в заложниках, поскольку он был наследником покорённого племени/ государства. Подробнее события описываются в новелле «Седьмой Лорд».

∾ Центральные равнины — 中原, равнинная территория между реками Хуанхэ и Янцзы. Считается родиной китайской цивилизации.

∾ «Никогда не ел свинины, но часто видел пробегающих мимо поросят» — «周子舒没吃过猪肉，也目睹了猪奔跑的姿态那么多年», поговорка, переведена буквально.

∾ Цимэнь Дуньцзя — 奇门遁甲, древняя техника предсказания, основана на астрономических наблюдениях и расчёте распределения благоприятной энергии ци во времени и пространстве для осуществления замыслов и управления событиями.

∾ Королева цветов — в контексте «королева цветов» (花魁) относится к самой красивой/ известной проститутке. В древнем Китае работники публичных домов мужского пола назывались так же, как и женщины (прим. переводчика анлейта).

∾ Персиковый источник — 世外, образ из поэмы Тао Цяня «Персиковый источник», где описывается изолированное, не сталкивающееся с военными действиями, благополучное и прекрасное место.

∾ «Брось мясницкий нож — и станешь Буддой» — старое буддийское изречение. Ссылается на историю о мяснике, который достиг пробуждения на месте, когда получил писания от ученика Будды. Означает, что никогда не поздно раскаяться.

Том 1. Глава 14. Спасение

Примечание к части

Я досмотрела дораму и в конце вообще не поняла, что с ними произошло, поэтому переводим и читаем, чтобы разобраться, в чём соль.

Чжоу Цзышу оглядел Вэнь Кэсина с ног до головы, прежде чем неторопливо ответить:

— Ты вовсе не похож на человека в смертельной опасности…

Но не успел он договорить, как Вэнь Кэсин, словно опровергая легкомысленное высказывание, согнулся и вскрикнул от боли — один из клинков воткнулся ему в бок, погрузившись по самую рукоять. Мгновенно спав с лица, Вэнь Кэсин только и смог, что прошептать:

— Ты такой…

Чжоу Цзышу замер на долю секунды, а затем бросился в противоположную сторону, где мимолётно промелькнула тёмная фигура. Чжоу Цзышу заметил её благодаря тому, что в узком прямом туннеле негде было спрятаться. В мгновение ока он догнал метателя сабель и нанёс удар.

Противник не успел увернуться и откатился на несколько шагов. Кровь хлынула из его рта, заливая маску. Однако он тотчас вскочил на ноги и бросился наутёк.

Чжоу Цзышу удивлённо хмыкнул. Похоже, с силой его броска сосновой шишкой всё было в порядке. Просто этот человек слишком хорошо держал удар.

Внезапно из ниоткуда возникла призрачная тень, схватила беглеца за шею и оторвала его от земли, придавив к стене.

— Вы… — растерянно прохрипел человек в чёрном.

Вэнь Кэсин склонил голову набок и недобро усмехнулся, а потом поднял свободную руку. Сабля, которую он удерживал подмышкой, со звоном упала. На одежде Вэнь Кэсина не было ни единого разреза.

Чжоу Цзышу лениво обратился к человеку в маске:

— Ты действительно купился на его розыгрыш? Впервые встречаю такого безмозглого убийцу!

Вэнь Кэсин бросил на Чжоу Цзышу задумчивый взгляд и чуть улыбнулся:

— Он не так уж плох, знаешь ли! Просто у тебя, друг мой, слишком острый глаз. Если бы ты не был ранен, боюсь…

Вэнь Кэсин покачал головой и замолк, не объяснив суть своих опасений. При этом его пальцы чуть сильнее сжали шею незнакомца. Из горла человека в чёрном вырвался булькающий звук, его глаза вылезли из орбит от неподдельного ужаса. Другой рукой Вэнь Кэсин ощупал верхнюю часть его тела и насмешливо отметил:

— Золотая кольчуга…^[97] Прекрасная вещь! Жаль, её потратили на тебя впустую.

Человек в чёрном с большим трудом выдавил несколько разрозненных звуков:

— Хоз… это… кх…

Губы Вэнь Кэсина презрительно скривились, а следом раздался треск. Тело в его хватке содрогнулось и замерло.

После того как Вэнь Кэсин убил загадочного врага, не задав тому ни единого вопроса, Чжоу Цзышу помрачнел, сделал шаг назад и прислонился к стене, задумчиво скрестив руки на груди.

Тем временем Вэнь Кэсин снял со своей жертвы маску. На вид мужчине было лет сорок, на его правой щеке виднелось красноватое родимое пятно, заползавшее на широкую скулу. У убийцы было острое лицо с резкими чертами, маленькие крысиные глазки, крупный нос и торчащие зубы.

Хорошенько рассмотрев покойника, Вэнь Кэсин выдал неожиданный комментарий:

— При такой неземной красоте ему нечего делать на бренной земле.

Он перевёл взгляд на своего спутника и улыбнулся:

— Разве я не прав, Чжоу-сюн?

— Ты такой придурок.

Вэнь Кэсин обхватил кулак ладонью в знак признательности:

— Я недостоин похвалы блестящего мастера.

Чжоу Цзышу глухо рассмеялся и подошёл осмотреть тело. В его голове крутилось много вопросов.

Например, как Золотая кольчуга, секрет создания которой давно исчез из цзянху, оказалась в руках этого парня?

Правда ли перед ними лежал Призрак Висельника Сюэ Фан?

Откуда взялись подводные твари и были ли они людьми в конце концов?

Чжоу Цзышу начал раздевать труп и замер при виде вытатуированной на пояснице зеленолицей маски клыкастого призрака. Сомнений не осталось — погибший спустился с хребта Цинчжу. Но был ли он Сюэ Фаном? Разве печально известный Призрак Висельника обладал устрашающими заячьими зубами?

Эмм… Последний вопрос был откровенно дурацким, и Чжоу Цзышу поспешно отбросил эту «вэнькэсинскую» мысль, прежде чем возобновить размышления.

Являлись ли люди, которые преследовали его и Чжан Чэнлина, истинными призраками с горы Фэнъя? Нет, невозможно… Будь призраки столь жалкими противниками, их Долина не продержалась бы в улине столько лет.

Зачем Призрак Висельника убил Юй Тяньцзе?

Тот, кто ушёл в противоположном направлении, действительно был Скорбящим Призраком Сунь Дином?

Прикончив двух видных представителей благородных школ невдалеке от поместья Чжао, Долина Призраков молча расписалась в своей причастности к расправе над кланом Чжанов… Но с какой целью они совершили всё это?

К тому же…

Чжоу Цзышу взглянул на дружелюбное лицо Вэнь Кэсина и резко спросил:

— Вэнь-сюн, ты уверял, что мухи не обидел с тех пор, как покинул дом. Почему же сейчас ты легко нарушил собственный зарок?

Вэнь Кэсин широко распахнул глаза.

— Но ведь этот разбойник хотел убить меня первым! Если бы не моя ловкость и сообразительность, не моё хладнокровие перед лицом смерти, он бы изрубил меня своими саблями в фарш для котлет!

— «Хороший человек» Вэнь! Помнится, ты заявлял, что таить на тебя обиду решительно некому, следовательно причина наших бедствий — это я, — колко улыбнулся Чжоу Цзышу.

— Видишь татуировку на его спине? — презрительно надулся Вэнь Кэсин. — А теперь вспомни Юй Тяньцзе, которого мы нашли в паутинных тенётах — он потерял голову прежде, чем успел жениться! О чём говорит такой пример? О том, что этот тип с татуировкой был чрезвычайно коварным и бессердечным. Поистине ужасным. Нужен ли такому подлецу повод, чтобы лишить жизни хорошего человека? Нет! И искать причину в моей личности совершенно незачем.

Чжоу Цзышу от этой тирады просто онемел. А Вэнь Кэсин горько покачал головой и прибавил с глубоким беспокойством:

— Печально, что такой взрослый человек не понимает очевидных вещей. Представить не могу, как ты умудрился дожить до своих лет!

Чжоу Цзышу довольно долго не находил слов. А затем процедил, чётко проговаривая каждый слог:

— Благодарю за наставление.

— Ну что ты, что ты! Не нужно лишних формальностей, — жизнерадостно возразил Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу опустил голову и продолжил обыскивать тело. Когда он снял Золотую кольчугу, из нагрудного кармана покойника выпал парчовый мешочек. Внутри лежал фрагмент обработанного кристалла^[98] размером с ладонь. Чтобы рассмотреть вещицу, Чжоу Цзышу поднёс светящуюся жемчужину поближе. В её бледном сиянии находка заиграла чистым радужным блеском на гранях изящных узоров.

— Кристалл? — удивился Чжоу Цзышу, покрутив непонятную штуковину так и эдак.

Вэнь Кэсин поражённо ахнул, присел рядом и бережно взял осколок двумя руками, словно боясь сломать.

— Теперь понятно, почему этот парень носил Золотую кольчугу! — воскликнул он с чувством. — Будь в моём распоряжении такое сокровище, я бы заказал себе сразу два доспеха.

Серьёзное отношение спутника вызвало у Чжоу Цзышу любопытство, и он не мог не поинтересоваться:

— Что это такое?

— Подозреваю, одна из пяти частей легендарной Кристальной брони… — отозвался Вэнь Кэсин. — Я полагал, что это всего лишь сказка, и даже не мечтал увидеть наяву такое чудо. Если сложить все пять частей вместе, человек любого сословия сможет править цзянху. Одни думают, что Кристальная броня скрывает секреты особых боевых техник. Другие считают, что Броня — это карта, указывающая путь к невообразимым сокровищам. Третьи верят, что, собрав Броню целиком, можно добиться исполнения самых сокровенных желаний.

Он с некоторой неохотой положил кристалл на ладонь Чжоу Цзышу и мягко сомкнул вокруг него чужие пальцы, прибавив на грани слышимости:

— Это действительно драгоценная вещь.

Чжоу Цзышу понимающе кивнул и хлопнул Вэнь Кэсина по пальцам, которые слишком задержались на его руке. Положив кристалл обратно в мешочек, он небрежно отбросил его в сторону и продолжил обыскивать мёртвого призрака. Перевернув труп и не найдя ничего нового, Чжоу Цзышу встал и нахмурился.

— Плохо дело. Как нам теперь выбираться? — опустив голову, он встретился взглядом с Вэнь Кэсином. Тот смотрел в ответ со сложным выражением лица.

Чжоу Цзышу ощутил прилив раздражения:

— «Великий благодетель» Вэнь, я тебя спрашиваю! Ты так шустро убил единственного, кто знал отсюда выход, и что теперь? Будем копать ход наружу как крысы?

Вэнь Кэсин указал на валявшийся в стороне мешочек:

— Ты… Ты разве не хочешь это себе?

— За изделие целиком я мог бы выручить немного серебра, — нехотя прикинул Чжоу Цзышу. — Но в нашем распоряжении один бесполезный осколок. Его даже заложить не удастся!

Услышав это, Вэнь Кэсин расхохотался, хлопнул в ладоши и встал на ноги. Чжоу Цзышу молча направился прочь, но его говорливый спутник и на ходу трещал, не умолкая:

— Чжоу-сюн, неужели ты благоразумен настолько, что совсем не доверяешь легендам цзянху? Или у тебя нет сокровенных желаний?

— Плоды придорожных слив никто не собирает, потому что они горчат, — отозвался Чжоу Цзышу. — Если даже ты отказался от этой вещицы, то мне и подавно не нужны лишние хлопоты. У тебя самого не осталось сокровенных желаний, благодетель Вэнь?

При этих словах Вэнь Кэсин проворно отбежал назад и подобрал шёлковый мешочек. Бережно спрятав трофей за пазуху, он на всякий случай уточнил:

— А что, если я хочу забрать осколок?

Искоса взглянув на него, Чжоу Цзышу негромко выдохнул:

— О!..

И больше ничего не прибавил.

Они снова обошли пещеру по кругу и вернулись к туннелю, через который в неё попали. Стальные лезвия никуда не делись, по-прежнему отрезая обратный путь. Чжоу Цзышу принялся ощупывать стену.

— Ловушка сработала, как только я попытался выйти, — пробормотал он. — Значит, Призрак Висельника в тот момент находился поблизости. Тогда и механизм управления должен быть рядом.

На самом деле ни один из них не был знаком с техникой «космических расчётов» в достаточной степени, поэтому поиски не принесли результатов. Тем временем гвозди снова зашевелились, известив Чжоу Цзышу о приближении полуночи. Миновали вторые сутки взаперти. Из-за гвоздей физическое состояние Чжоу Цзышу резко ухудшилось, и его начало пошатывать от слабости. Вероятность поедания гигантской собаки становилась всё менее умозрительной.

Пока Чжоу Цзышу обдумывал эту очаровательную перспективу, издалека пробился слабый голос, приглушённый толщей земли:

— Быстрее! Давайте сюда! Я нашла это место! Сейчас попробую позвать… Господин! Хозяин! Вы слышите меня? Господин, вы там живой? Если вы ещё дышите, я вытащу вас из этой могилы! Но если вы уже встретились с властителем преисподней, я не посмею вас тревожить, покойтесь себе с миром.

Это была Гу Сян!

По неизвестной причине, после того как он был ранен собакоподобной тварью, укушен подводным монстром и поражён явлением Призрака Висельника, Чжоу Цзышу невероятно растрогался, услышав голос Гу Сян.

Девушка продолжала щебетать:

— Господин, вы слышите меня или уже мертвы? Я уйду, если вы не ответите! Я ухожу по-настоящему!

Только тогда Вэнь Кэсин неторопливо заговорил:

— А-Сян, знаешь, что происходит с маленькими девочками, которые много болтают, но мало делают?

Похоже, Вэнь Кэсин использовал особую технику передачи звука. Чжоу Цзышу уже замечал за ним этот необычный способ общения. Как бы далеко Вэнь Кэсин ни находился, он мог заставить других отчётливо слышать свои слова, и для этого ему хватало шёпота.

Гу Сян издала скулящий звук и затрещала вдвое быстрее, понукая кого-то:

— Ну же! Поспешите! Или вы не слыхали? Господин велел мне меньше говорить и больше делать! Вытаскивайте его оттуда, вытаскивайте!

Сразу послышались грохот и скрежет металла о камень.

Чжоу Цзышу понял, что Гу Сян не то, чтобы «мало делала». Она вообще палец о палец не ударила.

Потребовалось почти два часа, чтобы выкопать их, словно две большие репы. Гу Сян стояла снаружи в окружении группы мужчин, похожих на простых рабочих.

— Смотрите! Они выползают! Выползают! — громко закричала девушка.

Чжоу Цзышу моментально растерял всякое желание выбираться на поверхность. Однако Вэнь Кэсин, точно так же перепачканный с ног до головы, ничуть не смутился. Глаза на его чёрном от грязи лице убийственно сверкнули, когда он кратко приказал Гу Сян:

— Закрой рот.

Гу Сян в ответ высунула язык, а затем состроила гримасу Чжоу Цзышу. Один из рабочих вышел вперёд и поприветствовал Вэнь Кэсина:

— Мой повелитель, простите за опоздание.

— Вообще-то, мы давным-давно заметили ваши метки, господин! — влезла Гу Сян. — Но на той же дороге люди Чжао почему-то обнаружили двух мертвецов, и в поместье поднялся жуткий переполох. Целый день там голосили, а округу обшаривала толпа бездельников, мешая нам заняться вашими поисками… Как вы двое вообще оказались в таком положении?

— Мы услышали смех совы, — объяснил Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу внимательно изучал небо над головой, всем видом показывая, что разговор не имеет к нему ни малейшего отношения.

— А? — озадаченно переспросила Гу Сян.

— Смех совы предвещает несчастья и смерть, — растолковал Вэнь Кэсин. — Поэтому нам пришлось спрятаться под землёй, чтобы обмануть призраков-пожирателей душ. Мы заставили их думать, будто уже мертвы, и они оставили нас в покое.

— О! — поражённо воскликнула Гу Сян.

Вэнь Кэсин погладил её по голове, бесстыдно продолжая нести чепуху:

— Да. Хорошенько запомни мои слова. Однажды они могут спасти тебе жизнь.

Затем он повернулся к лидеру группы рабочих:

— Лао^[99] Мэн, этот наряд тебе не подходит! В следующий раз оденься мясником.

— Как прикажет мой повелитель… — с величайшим почтением пробормотал лао Мэн.

Вэнь Кэсин махнул рукой в отстраняющем жесте:

— Всё, расходитесь. Если кто-нибудь заметит скопление людей в таком глухом месте, нас, чего доброго, примут за банду заговорщиков.

Лао Мэн свистнул, и группа «рабочих» сгинула, растворившись в воздухе. Их организация и подготовка были безупречными.

Чжоу Цзышу тоже собирался откланяться, когда к нему повернулся Вэнь Кэсин:

— Чжоу-сюн, как насчёт того, чтобы я пошёл с тобой?

Чжоу Цзышу выразил своё несогласие оглушительным молчанием. Вэнь Кэсин проявил настойчивость:

— Ты же сам назвал меня великим благодетелем! В пути я могу научить тебя, как совершать достойные деяния и копить добродетели.

Чжоу Цзышу безмолвствовал.

Какое-то время они сверлили друг друга пристальными взглядами. Гу Сян, наблюдавшая за этой игрой, почувствовала, что атмосфера накаляется и становится до боли странной. Наконец Вэнь Кэсин зашёл с козыря:

— Неважно, согласен ты или нет, я всё равно последую за тобой.

На лице Чжоу Цзышу появилась донельзя натянутая улыбка, когда он соизволил кивнуть:

— Почту за честь, Вэнь-сюн.

Взглянув на Чжоу Цзышу, Гу Сян наконец поняла суть поговорки «если задать ослу трёпку, он пойдёт на попятную».^[100] А переведя взгляд на Вэнь Кэсина, она глубоко прочувствовала смысл фразы «бесстыжий человек непобедим».^[101]

Следуя по ночной дороге за двумя мужчинами, Гу Сян ощущала невыразимую гордость от того, что всего за одну ночь почерпнула столько мудрости.

Примечание к части

∾ Золотая кольчуга — 金丝软甲, легендарная вещь в уся. Позолоченная или золотая кольчуга с исключительными защитными свойствами.

∾ «Фрагмент обработанного кристалла» — 琉璃 (люли), многоцветное (радужное) стекло, различные виды хрусталя, полудрагоценных камней и глазури. Люли — одно из семи сокровищ буддизма наряду с золотом, серебром и другими веществами, которые различаются в зависимости от источника. К контексту новеллы больше подходит старое значение: природный драгоценный камень или кристалл. Автор описывает кристалл как 流光溢彩 (букв. «струящийся свет, переливающийся цветами») без указания цвета, что означает что-то прозрачное или полупрозрачное и очень блестящее.

∾ Еесли задать ослу трёпку, он пойдёт на попятную — Гу Сян свойственно переиначивать поговорки и их смысл. Оригинальная поговорка означает «Если осёл упрямится, то от битья он только пойдёт назад» (牵着不走，打着倒退).

∾ Бесстыжий человек непобедим — «樹不要皮必死無疑，人不要臉天下無敵» — дерево без коры умирает, человек без стыда непобедим (поговорка).

Том 1. Глава 15. Таверна

— Господин, почему вы так уверены, что человек, умеющий менять внешность, захочет выглядеть уродливее, чем на самом деле? — Гу Сян всегда задавала вопросы, когда чего-то не понимала.

— Независимо от красоты или уродства, черты лица всегда гармонируют со строением тела, — лениво пояснил Вэнь Кэсин. — Стоит хоть что-то изменить, и гармония нарушится. Если сделаешь себя красивее, на тебя станут чаще смотреть и скорее разоблачат. Уловила?

Стоял полдень, они втроём шли по главной улице, и вокруг вовсю кипела жизнь. Сдержанность Чжоу Цзышу оставалась безупречной — он прекрасно слышал диалог спутников, но притворялся глухонемым, игнорируя пытливые взгляды Вэнь Кэсина. Лишь на последних словах удивлённый Чжоу Цзышу невольно оглянулся, мысленно отметив, что Вэнь Кэсин умеет делать выводы.

Мимолётное внимание только подстегнуло этого болтуна, и поток рассуждений полился ещё вдохновеннее:

— Искусство маскировки весьма разнообразно. Некоторые умельцы ловко закрашивают лица — это занятие требует особой тщательности, ведь малейшая ошибка сразу становится заметна. Сделать маску, неотличимую от человеческой кожи, гораздо труднее. Этот способ намного надёжнее, но изготовитель должен быть большим мастером своего дела, — заканчивая речь, Вэнь Кэсин не сводил проницательных глаз с одного такого мастера.

Гу Сян явила похвальное стремление к практическому обучению и прямо посреди улицы полезла ощупывать лицо Чжоу Цзышу. Тот и не пытался увернуться. Пальцы Гу Сян были мягкими, а от её рукавов исходил лёгкий и свежий аромат, который мог принадлежать только девушке. Чжоу Цзышу легко рассмеялся и позволил ей делать, что захочет. Ещё неизвестно, кому из них больше повезло.

— Что-нибудь обнаружила? — мягко и участливо спросил Чжоу Цзышу, выждав, пока пройдёт побольше времени.

Гу Сян с досадой потрясла головой. Полная сомнений, она повернулась к своему хозяину:

— Господин, мне по-прежнему кажется, что его кожа настоящая…

— В этом-то и суть! — не смутился Вэнь Кэсин. — Однако постоянно носить маску из настоящей кожи нельзя — её придётся время от времени снимать, чтобы лицо могло отдохнуть и подышать. Я хочу поглядеть, сделает он это или нет, потому и не упускаю его из виду.

— Господин, вы потратили столько сил на выяснение этого вопроса вместо того, чтобы беззаботно развлекаться со своими красавчиками? — восхитилась Гу Сян.

— Если он красавец, я не потерял ни мгновения, как раз наоборот, — отозвался Вэнь Кэсин.

Поразмыслив немного, Чжоу Цзышу решил, что в этот раз не может смолчать.

— Когда это я успел с тобой поразвлечься?

— Не успел, но в будущем мы всё наверстаем, — утешил его Вэнь Кэсин и, протянув руку, коснулся щеки Чжоу Цзышу. — Когда я дотрагивался до кожи на твоём плече, ощущение было совершенно иным, хм…

Чжоу Цзышу отпрянул и отбросил его руку. Недовольно вздёрнув бровь, Вэнь Кэсин указал взглядом на Гу Сян:

— Почему ей можно, а мне нельзя?

— Если бы ты выглядел как она, мог бы касаться моего лица сколько угодно, — заверил Чжоу Цзышу, неторопливо расправив рукава своих лохмотьев. — Я бы без сожаления снял с себя всё это и позволил тебе трогать, что захочешь.

До сего момента Гу Сян считала Чжоу Цзышу благородным и добрым бродягой, который на свою беду подвернулся её развратному господину. Про себя девушка даже сочувствовала бедолаге. Но теперь Гу Сян поняла — её господин и этот нищий были птицами одного полёта. Совершенно неудивительно, что они спелись! Возможно, встреча этих двоих была даже к счастью. Если они займутся друг другом, мир будет избавлен от пары великих бедствий.

Вэнь Кэсин с непроницаемым лицом повернулся к своей спутнице и вполголоса приказал:

— А-Сян, немедленно заблудись где-нибудь.

Гу Сян невинно моргнула:

— А? Господин, где мне следует заблудиться?

Вэнь Кэсин отвернулся и сцепил руки за спиной, будто не мог больше выносить её общество.

— Небо и земля необъятны, — бросил он. — Можешь отправиться куда угодно, кроме Дунтина.^[102]

После долгого молчания, глупо хлопая глазами, Гу Сян выпалила:

— Господин, вы что, ревнуете?!

Вэнь Кэсин бросил на неё суровый взгляд. Гу Сян вмиг всё поняла и шлёпнула себя по лбу:

— Пфф! Чёрт бы вас побрал, глупый рот и глупый язык! Почему вы всегда мелете лишнее? Почему вечно рубите правду? Почему вы всегда…

— А-Сян.

Гу Сян охнула и пошла прочь, продолжая бубнить себе под нос:

— Ладно-ладно, я потеряюсь! Уже потерялась. Не волнуйтесь, господин! Я уберусь как можно дальше. Так далеко, как только получится. Может, и трудно найти трёхлапую жабу,^[103] но не двуногого мужчину! Если вам кто нравится, господин, разве я положу на него глаз? Да ни в жизни! Вы двое, просто продолжайте свой путь, пожалуйста! Не смущайтесь из-за меня, занимайтесь своими делами…

Она так и скрылась из виду, не переставая ворчать.

С живейшим интересом наблюдая за перепалкой служанки и господина, Чжоу Цзышу был несколько озадачен словами «кроме Дунтина» — в них крылся тайный смысл, но какой?

С уходом Гу Сян поведение Вэнь Кэсина резко изменилось. Он демонстративно кашлянул и протянул руку в приглашающем жесте:

— Чжоу-сюн, соизволишь разделить со мной трапезу?

«Если я откажусь, этот прилипала всё равно не отстанет! А если соглашусь, он заплатит за мою еду», — рассудил Чжоу Цзышу и благосклонно принял предложение. Вэнь Кэсин с самым что ни на есть довольным видом двинулся вперёд, указывая дорогу.

А Чжоу Цзышу погрузился в самокопание, вспоминая дни, когда он призрачной тенью скользил по императорскому дворцу. Как будто с тех пор прошла вечность. Тогда Чжоу Цзышу носил сапфировую парчовую мантию и занимался кровавыми делами в таинственном месте, полном цветущих слив. Совершал безжалостные убийства, но не терял изящность манер.

С каких пор он стал таким бесстыдным и наглым?

Поглядев на спину Вэнь Кэсина, господин Чжоу пришёл к следующему выводу: «С кем поведёшься, от того и наберёшься».^[104]

- - - - -

Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу устроились за столом в таверне. Оба умирали с голоду, поэтому поглощали блюда в полном молчании, словно боялись, что еды не хватит. Их палочки время от времени сталкивались, начиная яростные схватки из-за кусочка свинины или курицы.

Первый — любитель вкусно поесть, второй — любитель бесплатно поесть, они превратили стол в полномасштабное поле битвы с обнажёнными бамбуковыми кинжалами. Во время краткого перемирия, когда тарелки на столе опустели, а новые блюда ещё не подали, Вэнь Кэсин с радостной ухмылкой глянул на Чжоу Цзышу:

— Приятно встретить достойного соперника! Даже пища стала вкуснее.

Смерив его полным презрения взором, Чжоу Цзышу подумал: «Ты что, родился в год петуха, раз получаешь удовольствие от борьбы за еду из одной миски?».^[105]

В этот момент на нижнем этаже поднялась суматоха. Подавальщик громко глумился:

— Эй, молодой господин! Я гляжу, ты говоришь и одеваешься, как благородный, так почему убегаешь, не заплатив? Твоя долговая расписка мне даром не сдалась! Ты, наверное, книжек перечитал! Позволь спросить, в какой школе растят таких умников? А может ты Чжуанъюань?^[106] Говоришь, обещание, данное чернилами, равно деньгам, ха!

Толпа вокруг рассмеялась. Вэнь Кэсин повернул голову, чтобы поглядеть на эту сцену, и, потирая подбородок, пробормотал:

— Хм, симпатичный…

Чжоу Цзышу проследил за его взглядом. Внизу стоял взволнованный, раскрасневшийся молодой человек в тёмно-синем пао^[107] с привязанной к поясу флейтой.^[108] На первый взгляд наряд юноши казался скромным, но при детальном рассмотрении легко было заметить изысканность материала и отделки. Флейта сяо, вырезанная из цельного куска прозрачного нефрита, тоже была прекрасна. Даже навскидку можно было определить, что музыкальный инструмент стоил целое состояние.

Чжоу Цзышу усмотрел нечто знакомое в облике этого молодого человека и тихо рассмеялся.

— Что тебя развеселило? — спросил Вэнь Кэсин.

— Этот «умник» пытается не привлекать чужого внимания, но делает это ужасно, — объяснил Чжоу Цзышу. — Он нарядился так изящно, что дальше некуда. Напомнил мне одного старого знакомого.

Пока Чжоу Цзышу предавался воспоминаниям, виновник скандала в отчаянии поднял взор ко второму этажу и скользнул взглядом по их столику. В окружении гомонящей толпы юноша порядком растерялся.

Чжоу Цзышу покачал головой. Его знакомый из прошлой жизни являлся наследником самой влиятельной семьи в столице и мог позволить себе любой предмет роскоши, драгоценность или диковину. Он никогда не оказался бы в такой удручающей ситуации. Пользуясь случаем, Чжоу Цзышу подзадорил Вэнь Кэсина:

— Благодетель Вэнь, подвернулась прекрасная возможность сделать доброе дело!

Вэнь Кэсин, всё это время испытующе наблюдавший за своим спутником, ощутил лёгкий толчок ногой под столом, едва заметно вздрогнул и машинально потянулся за пазуху.

— Твоя правда, — пробормотал он. — Нельзя бросать красавца в беде…

Несколько раз похлопав себя по груди, Вэнь Кэсин замер с довольно дурацким выражением лица.

— Чжоу-сюн…

— Хм?

— Что, если этого несчастного выручишь ты? — помявшись, предложил Вэнь Кэсин. — Я уже сотворил много хорошего в жизни. Нет необходимости красть твою возможность…

Чжоу Цзышу широко улыбнулся. Вэнь Кэсин отбросил притворство и вздохнул, поникнув плечами.

— Помнишь, по дороге сюда я помог одному очаровательному молодому человеку, который споткнулся и упал? Он улыбнулся мне точно так же, как ты сейчас! Такой милый… Эх, разве я мог предположить, что он окажется карманником?

Чжоу Цзышу неверяще приподнял бровь и решил про себя, что обязан поупражняться в бесстыдстве, иначе непременно проиграет человеку напротив. Чуть поразмыслив, он притянул рукав Вэнь Кэсина, тщательно вытер пальцы о ткань, затем достал из своего кошелька серебряный слиток и перекинул через перила. Слиток приземлился точно на голову подавальщика. Шокированный служка приготовился поднять крик, но мигом умерил праведный гнев, осознав, что получил больше положенного.

— Запиши долг молодого господина на мой счёт, — вальяжно бросил Чжоу Цзышу.

Подавальщик проворно подобрал серебро и удалился с поклоном. Молодой человек в синем с признательностью посмотрел на Чжоу Цзышу и помчался к лестнице, чтобы лично выразить почтение.

Чжоу Цзышу указал на опустевший стол и строго предупредил Вэнь Кэсина:

— Доброе дело с меня, обед — с тебя. Будешь должен пару серебряных лянов.^[109]

— Могу я уплатить телом? — вполголоса взмолился Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу ответил невозмутимой улыбкой:

— Прошу прощения, я пока не выработал столь утончённый вкус.

Когда молодой человек поднялся наверх, два исчадия ада скрыли хитрые улыбки и приняли самый благопристойный вид, какой только возможно. Словно они и впрямь были самоотверженными героями, в любой миг готовыми прийти на помощь страждущим.^[110]