Дара и кольцо демонов

Глава двадцать третья

Когда Даша открыла глаза, было светло. Она лежала на широкой кровати, накрытая тёплым одеялом. Перед глазами был потемневший от времени дощатый потолок, под которым висели связки сушёных трав и цветов. Жилище ведьмы?

Она попыталась встать, но тело отказывалось повиноваться. Левое плечо было туго перемотано бинтами, боль, о которой она забыла, вспыхнула с новой силой.

— Не вставай, рано ещё, — раздался всё тот же женский голос, — сил наберись для начала.

Рассмотреть хозяйку всё никак не удавалось, судя по голосу, она была уже немолода, но и не сказать, чтобы старуха, лет сорок-пятьдесят, не больше.

— Где я? — слабым и каким-то не своим голосом спросила Даша.

— У меня дома, зовут меня Тильда, я здесь живу, на болотах.

— Вы ведьма? — спросила Даша, уже зная ответ.

— Самая настоящая, — в голосе женщины послышался смех. — Но это не так плохо. Ведьма — это та, кто ведает. Знающая. Только поэтому ты до сих пор жива.

— Что со мной?

— Это даже мне объяснить трудно. Рана у тебя была, но не такая опасная, навылет и кости почти целы. Но при этом ты четыре дня металась в бреду, мне пришлось всё своё искусство применить, чтобы ты на этом свете осталась. Помнишь что-нибудь?

— Помню, как ранили, потом шла куда-то, а потом уже здесь глаза открыла.

— А в промежутке?

— Ничего, даже сны не снились.

— Счастливая ты, — ведьма чем-то загремела и подошла поближе к кровати. — Таких снов никому не пожелаешь, даже врагу лютому. Но я-то знаю, что тебя защитило, то, что на руке твоей, твоё проклятие, которое не под силу снять.

— Вы это видите?

— Кольцо-то? Нет, глазами я его не вижу, да и никто не видит, не дано это людям простым. Видно только след, что оно в душе человека оставляет. А потому знаю, кто ты, знаю, кто и почему тебя преследовал. Даже знаю, кто их отправил, то есть, не знаю, видно только, что человек то тёмный. Словно и не человек вовсе, а пятно. Не могу подробнее рассмотреть, сил моих для этого не хватает.

Ведьма подошла ближе, и Даша наконец-то смогла её рассмотреть подробно. Это и в самом деле была женщина лет сорока с небольшим, довольно ещё красивая, худощавой комплекции, но не костлявая, даже грудь имелась, одетая в тёмное платье и меховую душегрейку. Пышные волосы были заплетены в косу, которую она обмотала вокруг головы и накрыла сверху лёгким платком. Бросилась в глаза какая-то ухоженность и чистота, словно живёт она не в одинокой избушке среди болот, а в густонаселённом городке.

— Удивлена? — спросила она с улыбкой. — Не так ведьма должна выглядеть? Но это ничего, так даже лучше.

— А вы тут одна?

— Конечно, — ответила она, отворачиваясь к столу, — только люди ко мне приходят, ведьму все проклинают, а как случится чего, так сразу к ней бегут, то здоровье поправить, то найти кого-то, кто из дому ушёл, то любимого вернуть, но тут уже я не всегда берусь, только если вижу, что любовь та настоящая.

— А как вы отличаете? — не к месту спросила Даша.

— Давно живу, людей повидала, сама любила и меня любили. Только вот не всегда люди в себе могут разобраться, иной раз готовы за мечтой своей бежать бездумно, ноги в кровь сбивая, не считаясь с тем, что мечта его ничего не стоит. А другие наоборот, мимо счастья своего проходят, отвернувшись, боятся даже руку за ним протянуть. Потому каждого, кто ко мне за любовью приходит, я сначала разубедить пытаюсь, иной раз много дней на это уходит.

— Психолог, — сказала Даша по-русски.

— Не знаю такого слова, — Тильда налила какую-то жидкость в большую жестяную кружку и поднесла ей ко рту. — Пей, станет легче, да и рана быстрее затянется. Если я ещё что-то понимаю, за неделю тебя получится на ноги поставить.

— А люди, они далеко?

— До деревни ближайшей день ходу, но это если дорогу знать. Я частенько туда хожу, еды купить, из одежды чего, да и просто с людьми повидаться. Боятся меня, но кто-то и любит. Некоторые мужики до сих пор свататься лезут.

— Если можно туда дойти, то можно ведь и оттуда? — уточнила Даша.

— Если ты про погоню, то зря. Потеряли они тебя, и даже тот, который их посылал, сейчас где-то далеко. Тут ведь как, если кто-то ко мне идёт, я его чую, и сразу понимаю, с добром идёт, или же зла мне желает. А может, глупость какую придумал. Такой человек будет неделю кругами ходить, а избушки моей не найдёт. Так и с солдатами случилось. Они и так наказаны, десятка три там умерли, кто от твоих рук, кто в болоте утоп, а кого-то свои по ошибке застрелили. А оставшиеся потом ещё блуждали долго, кругами я их водила, когда уже с ума начали сходить, вывела на верную дорогу назад, больше не пойдут.

— А вас за это не накажут?

— Вряд ли, Инквизиция обо мне слышала, один сюда приходил даже. И ко мне, и с селянами разговаривал, но все за меня горой стоят, да и сам он никакого зла в моём ведовстве не нашёл, тем более, что я всё делаю со словом божьим, от которого чёрная магия просто рассыплется. Если сейчас на меня нажалуются, то и тогда смогу отбрехаться, нет там следов магии, никто их не найдёт, просто люди в болоте заплутали. Бывает такое, дело житейское.

Тут Даша, наконец, собралась с силами и отхлебнула из кружки, которую ведьма терпеливо держала у неё перед лицом. Питьё было горьким, хотя его и сдобрили предварительно порцией мёда. Чувствовались какие-то травы, орехи, смола, словом, букет был сложный. С трудом унимая тошноту, Даша смогла выпить всё до дна.

— Вот и славно, а теперь поспи немного, завтра, думаю, сможешь встать. Одежду твою я постирала и высушила, ещё и заштопать пришлось, будет, что надеть, как в мир пойдёшь.

Даша нахмурилась. Что там, в миру этом? Опять сто метров пройти не успеет, как за ней погонятся. Или уже не погонятся, если лысый с острова уехал. Может, наврали ему солдаты, что она мертва, а тело в болоте утонуло? Вряд ли, мало кто решится такому человеку врать, он ведь всех насквозь видит.

Зелье начинало действовать, видимо, в нём содержался какой-то наркотик. Даша почувствовала необыкновенную лёгкость во всём теле, казалось, что она вот-вот взлетит вместе с кроватью и, выбив крышу, отправится в полёт над островом, засыпающее сознание видело, как она на кровати приземляется прямо у санатория, встаёт и идёт к двери. А там её встречает Боливар, она бросается ему на шею и благодарит за амулет, который столько раз спасал ей жизнь. Картинки счастливого будущего сменяли одна другую, скоро в них появились родители, которые несли её на руках, Алекс, с которым занимались любовью на палубе корабля, и много кто ещё.

Прошло ещё два дня. Даша начала вставать, сама ходила в туалет, ела, сидя за столом, смогла одеться. Как только перестала чувствовать себя развалиной, попросилась помыться. Тильда к этому отнеслась скептически, но, видя, какой дискомфорт доставляет ей грязь на теле, сдалась и истопила баню. Домик ведьмы вовсе не был одинокой хижиной. Полноценная рубленая изба, которая стояла здесь давно, но болотная сырость отчего-то не оказывала на неё никакого влияния. Имелась тут баня, и даже хлев с кое-какой скотиной, поблизости располагался немаленький огород. Ведьма жила не только за счёт подношений благодарных клиентов.

Когда баня нагрелась, они пошли внутрь. В предбаннике ещё можно было дышать, но, когда они, сбросив одежду зашли в баню, пришлось пригнуться от нестерпимого жара. У Даши закружилась голова, она присела на полок и стала хватать ртом обжигающий воздух. По телу заструились ручейки грязного пота.

— Ничего, сейчас привыкнешь, — успокаивала её ведьма, которая по такому случаю тоже разделась и предоставила ей возможность полюбоваться неплохой фигурой. Сразу вспомнилась мадам Верден, и Даша ощутимо напряглась. — С грязью и усталость сойдёт, а жар всю дрянь из тела с потом выгонит. Полезай на полок.

Даша с трудом залезла на дощатый полок, воздух обжигал, приходилось прикрывать рот и нос ладонью. Ведьма, видимо, посчитав, что этого недостаточно, схватила деревянный ковш, зачерпнула что-то из небольшой бадьи и плеснула на груду камней, что лежала не печке. В воздухе растёкся аромат пряных трав, а жар настал такой, что пришлось зажмуриться. Даша не стала спрашивать, откуда в этих краях русский обычай париться вениками, бывает такое, финны вон, тоже парятся.

С первыми ударами Даша почувствовала, что сейчас упадёт в обморок, впрочем, она и так лежала пластом, поэтому падать было просто некуда, сладкое забытье накатывало и отступало, казалось, это занимает целую вечность, а когда всё закончилось, и Тильда окатила её из шайки прохладной водой, откуда-то взялся необыкновенный прилив сил, Даша твёрдо встала на ноги, и сама смогла помыться мочалкой и ароматным мылом.

Впрочем, хватило её ненадолго. Очень скоро навалилась привычная слабость, ноги стали подкашиваться, после чего Тильда, ещё раз окатив её из шайки, взяла под руки и увела в дом. Через некоторое время, когда Даша пришла в себя и даже немного приободрилась, они сели за стол. Ведьма разлила по чашкам травяной чай и спросила, как бы между делом:

— Понять не могу, что ты такое?

— В смысле? — не поняла Даша.

— Восприимчивость у тебя странная, чары словно на неживое накладываю, не действуют они, хоть тресни. Травы действуют, а магия ни в какую.

— А, ты об этом, — облегчённо вздохнула Даша, — знаю, мне говорили. Просто я из другого мира пришла, магия на меня действует слабо, но взамен я и сама к ней неспособна. Только амулеты могу использовать, и то не все.

— Можно подробнее? — попросила ведьма. — Мне моя наставница говорила что-то такое, да я мимо ушей пронесла.

— И? Что же она тебе сказала?

— Сказала, что помимо нашего, есть ещё один мир, не тот, потусторонний, из которого нечисть всякая к нам лезет, а другой, мир людей, где даже магия не действует. Она там была однажды. Рассказывала всякое. Страшное.

— А что в нашем мире страшного? — удивилась Даша.

— Она про войну большую говорила, что, дескать, весь мир между собой свару устроил, кровь реками текла, а от зарева солнце меркло. Что люди на железных машинах друг друга убивали, что города с лица земли стирали, словно пятна грязи. Многое рассказывала, она туда по глупости попала, а назад вернуться не смогла. Оказалась в самом пекле, но, как сама говорила, на стороне добра. При армии помогала, раненых лечила и даже иногда оружие в руки брала.

— Сколько же ей лет?

— Теперь уже нисколько, умерла лет десять как. Она меня девчонкой малой подобрала, а ей тогда за девяносто было, ведьмы порой долго живут.

— Тогда понятно, в той войне мой прадедушка участвовал, тоже на стороне добра. Он сапёром был, знаешь, такой солдат, который бомбы, что в земле спрятаны, выкапывает, чтобы другие не подорвались. Ну, и свои ставит. У него даже орден был, и две медали.

— А сейчас там как? Наверное, хорошо?

— Где-то хорошо, — растерянно сказала Даша, — а где-то не очень. Местами войны идут, не такие страшные, как та, но тоже жестокие, где-то голод, а в последний год болезнь навалилась страшная, люди от неё мрут, особенно старики. Но в целом, жить можно.

— Тоже хочу там побывать, — мечтательно сказала она.

— Так свяжись с нашими, — вдруг сказала Даша, — они туда иногда попадают, вот и тебе работа будет.

— С вашими водиться, — Тильда усмехнулась, осторожно отхлёбывая горячий чай, — верный путь на костёр. У вас-то выбора нет, а мне и таким, как я, сто раз подумать нужно.

— Подумай, — сказала Даша, слизывая с ложки мёд. — Нам такие люди нужны.

— Иди уже спать, — велела ведьма, на дворе и вправду уже стало темнеть, Даша в последние дни часто терялась во времени, когда утро, когда вечер, спать хотелось постоянно, вот и засыпала, когда придётся и где удобно. Теперь она встала и поковыляла к кровати, а Тильда, усевшись поудобнее за столом, достала откуда-то трубку едва ли не метровой длины, набила её табаком и с наслаждением закурила, выпуская большие клубы сизого дыма. Острый запах трав защекотал дашины ноздри, она подумала, что табак у ведьмы явно непростой, но сказать уже ничего не успела, сон сморил её через пару секунд.