Дарю тебе сердце

Глава 32

Уклоняясь от встреч с боевыми кораблями янки и снайперами, засевшими на берегах, «Моя Дайана» шла вниз по Миссисипи. Ее корпус местами пострадал от вражеских пуль, однако Большой Сэм, стоящий у штурвала, был полон решимости благополучно доставить в Натчез Кэтлин и своего тяжелораненого капитана.

Кэтлин забарабанила в дверь особняка Ремберта Питта. Рядом с ней стоял Сэм, державший на руках все еще не пришедшего в сознание Доусона.

– Дядя Ремберт, проснитесь, это Кэтлин!

В окне второго этажа зажегся свет. Уолт, старый слуга Ремберта, выглянул в дверь поинтересоваться, кто разбудил их в такой час.

– Уолт, нам нужен доктор Питт, это очень срочно! – крикнула Кэтлин удивленному слуге.

Ремберт уже спускался по лестнице, на ходу завязывая домашний халат.

– В чем дело? – спросил он, еще не видя ранних посетителей.

– Доктор Питт, это Кэтлин, нам нужна ваша помощь. Доусон Блейкли тяжело ранен, можно сказать, он еле живой. – Старый врач недоуменно воззрился на Кэтлин, стоящую у него на пороге в рубашке Доусона. – Дядя Ремберт, прошу вас, быстрее, он умирает.

– Несите его в мой кабинет, – распорядился врач, поворачиваясь и уходя в дом. Сэм последовал за ним и положил Доусона на белый стол, стоящий в центре комнаты.

Доктор Питт, окончательно проснувшийся, закатал рукава синего домашнего халата и стал мыть руки.

Кэтлин остановилась возле Доусона и, коснувшись холодной щеки, прошептала:

– Доусон, продержись еще немного, доктор Питт тебя спасет.

Питт Ремберт украдкой разглядывал Кэтлин. Одетая в рубашку Доусона, она нежно поглаживала его по щеке и что-то шептала. Словно почувствовав на себе взгляд врача, Кэтлин подняла голову и посмотрела ему в глаза, но не стала ничего объяснять. Доктор Ремберт время от времени отдавал Кэтлин отрывистые команды, которые она тут же выполняла. Наконец пулю удалось извлечь. Доктор Питт показал ее Кэтлин.

– Ему повезло, пройди пуля на полдюйма левее, она попала бы в сердце.

– Слава Богу, – выдохнула Кэтлин. – Дядя Ремберт, он выживет?

– Пока не знаю, он потерял слишком много крови. К счастью, он мужчина сильный, крепкий, это должно помочь. – Врач замолчал и принялся бинтовать грудь раненого.

– Как вы думаете, когда он очнется?

– Трудно сказать, Кэтлин. В ближайшие несколько дней он нуждается в постоянном наблюдении: если он не умрет за это время, значит, его жизнь вне опасности.

– А можно оставить его у вас, пока он не придет в сознание? Наверное, его не стоит переносить?

Врач поколебался, еще раз посмотрел на раненого, потом ответил:

– Полагаю, для него будет лучше, если его пока не тревожить, но я слишком занят и не смогу постоянно наблюдать за ним.

– Дядя Ремберт, я с ним посижу. – Ремберт уставился на Кэтлин, и она отчетливо прочла в его взгляде неодобрение. – Наверное, я должна вам кое-что объяснить. Вы, вероятно, не знаете, что я только что вернулась из Виксберга. Я ездила к Хантеру, с ним все в порядке. Доктор Питт, я очень люблю вашего племянника, надеюсь, вы мне поверите, если нет – жаль, но тут уж ничего не поделаешь, да это и не так важно. – Старый врач вскинул брови, но промолчал. – У нас с Хантером не все шло гладко, но мы наконец во всем разобрались, устранили все недоразумения. Что касается Доусона, то он спас мне жизнь. Едва мы с Дэниелом успели выбраться из Виксберга, как на нас напали солдаты-янки. Верный Дэниел погиб, его тело осталось лежать там, где он упал. Янки схватили меня и собирались изнасиловать, потом, вероятно, меня тоже убили бы. Но тут появились Сэм и Доусон – не спрашивайте меня, как и почему, я сама не знаю, я только знаю, что они появились очень вовремя и спасли мне жизнь. Я перед ним в неоплатном долгу и уверена, что Хантер сказал бы то же самое.

– Кэтлин, вы же понимаете, почему этот человек вас спас? Он…

– Замолчите! Не смейте говорить дурного слова о Доусоне Блейкли, вы не имеете права! Доусон спас мне жизнь, все остальное не имеет значения. Если я могу сделать что-то, чтобы он остался жив, я это сделаю. Вы меня понимаете?

– Пожалуй, да, Кэтлин. Но имейте в виду, непременно начнутся разговоры. Станет известно, что Блейкли здесь, люди узнают, что произошло…

– Мне абсолютно все равно, что они подумают. Если вас это волнует, мне очень жаль. Я могу лишь пообещать, что как только Доусона можно будет перевезти, мы его перевезем. Но этот человек не должен умереть только из-за того, что я побоялась сплетен местных кумушек.

– Ладно, не буду с вами спорить, – сказал Ремберт Питт. – Я собираюсь выпить кофе, вам принести?

– Спасибо, не надо, лучше пригласите сюда Сэма.

Доктор Питт нахмурился, но все-таки позвал чернокожего великана. Сэм появился тут же, как только врач вышел.

– Сэм, доктор Питт извлек пулю, он сказал, что Доусон потерял очень много крови, но сердце не задето и надежда есть.

Сэм склонился над Доусоном, в глазах заблестели слезы.

– Слава тебе, Господи.

Кэтлин тронуло искреннее участие, написанное на лице великана.

– Сэм, он не умрет, мы слишком сильно его любим, чтобы дать ему нас покинуть. Так что не переживайте зря, лучше отправляйтесь домой и постарайтесь отдохнуть. Доусон побудет здесь, пока не придет в сознание, а потом мы вместе перевезем его домой.

Сэм сморгнул слезы.

– Хорошо, мисс Кэтлин.

– Спокойной ночи, Сэм, приходите днем, может, Доусон уже очнется.

После ухода Сэма в комнату снова заглянул доктор Питт.

– Кэтлин, я больше ничем не могу помочь, поэтому я отправляюсь спать. Может, вы хотите подняться наверх и прилечь? Если так, я готов посидеть с ним вместо вас.

– Ни в коем случае, я сама. Идите досыпать, дядя Ремберт, и… спасибо вам.

– Спокойной ночи, Кэтлин. Если что, разбудите меня.

Кэтлин пододвинула к столу стул, села и взяла обеими рукам большую кисть Доусона.

– Я же говорила, что не дам тебе умереть, – прошептала она, глядя в его лицо и улыбаясь.

Когда взошло солнце, Кэтлин так и сидела, не отрывая от него взгляда. Доусон медленно повернул голову и открыл глаза. Первое, что он увидел, придя в сознание, было лицо Кэтлин.

– Кэтлин, это ты? – прошептал он.

– Да, Доусон, я. – Она встала и наклонилась над ним.

– Кэтлин, дорогая…

Всмотревшись в ее лицо, он поморщился.

– Что, Доусон?

– Ты ранена. У тебя разбита губа, на ней запеклась кровь.

– Ах это! – Тихонько рассмеявшись, Кэтлин наклонилась и поцеловала его в лоб. – Пустяки, с моей губой все в порядке, и вообще теперь все будет хорошо.

По мере того как события прошедшей ночи постепенно всплывали в памяти Доусона, на его лице появилось встревоженное выражение, он схватил Кэтлин за руку.

– Бог мой, я все вспомнил! Кэтлин, они что-нибудь с тобой сделали, ты…

– Нет, Доусон, на мне нет ни царапины, ты появился вовремя.

– Слава Богу, – с улыбкой прошептал Доусон.

Когда в десять утра пришел Сэм, его встретила счастливая, улыбающаяся Кэтлин.

– Сэм, Доусон очнулся, теперь он поправится!

– Мисс Кэтлин, давайте перевезем его домой, там ему будет удобнее.

– Конечно, Сэм, он уже меня уговаривал.

К полудню Кэтлин вернулась в Сан-Суси, где ее радостно встретили Ханна и Скотт. Кэтлин обняла сына.

– Дорогой, я виделась с папой, он жив и здоров и просил поцеловать тебя за него. – Она чмокнула сына в смеющуюся физиономию.

Глядя на обнимающихся мать и сына, Ханна всплеснула руками:

– Мисс Кэтлин, что это на вас надето?

– Ах, Ханна, ты не представляешь, что мне пришлось пережить!

Несмотря на перенесенные волнения, Кэтлин была так счастлива, что повидалась с мужем и что Доусон будет жить, что довольно рассмеялась. Еще несколько раз обняв мать, Скотти убежал играть. Оставшись наедине с нянькой, Кэтлин рассказала ей обо всем, что произошло. Услышав о смерти Дэниела, Ханна расплакалась.

– Мне очень жаль, Ханна, я знаю, что вы были дружны. Дэниел был хорошим человеком, он погиб, защищая меня.

– Да, он был славный старик, нам будет не хватать его. – Ханна всхлипнула. – Слава Богу, что с доктором Хантером и мистером Доусоном все в порядке.

– Да, Ханна. А теперь пойдем наверх, поможешь мне привести себя в порядок.

Ханна помогла Кэтлин помыться и переодеться, затем подала ей горячий завтрак.

Поев, Кэтлин сказала:

– Ханна, мне нужно идти, я поеду к Доусону.

– Мисс Кэтлин, уж не собираетесь ли вы ехать к нему домой? Не годится это, вы же знаете, что люди подумают, если вас увидят.

– Конечно, меня увидят, Ханна, но мне все равно. Доусон Блейкли спас мне жизнь, он тяжело ранен, и я еду к нему, а люди пусть говорят, что им вздумается.

Игорная комната в доме Доусона была превращена в больничную палату. Столы, обтянутые зеленым сукном, вынесли и вместо них поставили две кушетки и несколько легких кресел. Увидев входящую Кэтлин, Доусон заулыбался и похлопал по одеялу рядом с собой.

Кэтлин рассмеялась:

– Нет уж, Доусон, я сяду на стул.

– В таком случае хотя бы поставь его поближе ко мне.

– Есть, капитан. – Кэтлин пододвинула к кровати стул с высокой прямой спинкой. – Удивительное дело, Доусон, ты уже выглядишь гораздо лучше.

– Это потому, что ты здесь. – Он снова улыбнулся. – Ты ведь понимаешь, что тебе не следовало приходить? Ай-ай-ай, что люди скажут? – шутливо ужаснулся он.

– Господи, и ты туда же! С каких это пор тебя стало волновать, кто что скажет?

– Радость моя, мне плевать, что говорят обо мне, но меня всегда волновала твоя репутация.

– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Блейкли, однако вы напрасно волнуетесь. Людская молва меня больше не интересует.

– Кэтлин Дайана, а вы, оказывается, та еще штучка! – Доусон присвистнул и взял ее за руку.

– А ты только сейчас это понял?

Они оба рассмеялись.

Кэтлин ежедневно навещала Доусона и оставалась с ним с раннего утра до заката. Она читала ему какую-нибудь из многочисленных книг, выстроившихся на полках в библиотеке, расчесывала его густые темные волосы, втирала в руки и ноги лечебные мази, кормила его, словом, хлопотала над ним, как заботливая наседка.

Доктор Питт приходил каждый день и каждый раз хмурился, застав рядом с Доусоном Кэтлин. Но Кэтлин оставляла его недовольные взгляды без внимания и невозмутимо расспрашивала врача о состоянии больного.

– Для человека с таким серьезным ранением он поправляется на удивление быстро, – заверил Ремберт Питт. – Вероятно, потому, что вы ухаживаете за ним, как Флоренс Найтингейл.[4]

– Надеюсь, что так, – улыбнулась Кэтлин. – Всего хорошего, дядя Ремберт, до завтра.

Третьего июля Доусон проснулся с восходом солнца, позвал своего слугу Джима и велел себя побрить.

– И принеси мне свежую белую рубашку.

– Зачем, мистер Доусон? Вы же не собираетесь выходить из дома? Вы еще не поправились, лучше я принесу вам чистую пижаму.

– Ну хорошо, только принеси самую красивую.

Джим принес хозяину шелковую черную пижаму и помог переодеться. Затем тщательно побрил его и взбил подушки.

Доусон огорошил слугу вопросом:

– Скажи честно, Джим, как я выгляжу?

– Хорошо, мистер Доусон, а скоро вы станете таким же красавчиком, как раньше.

Доусон лег и стал с нетерпением ждать прихода Кэтлин. С каждым днем его состояние улучшалось, и Доусон почти со страхом думал о том времени, когда окончательно поправится, а значит, Кэтлин перестанет навещать его каждый день. Но пока об этом можно было не волноваться, с минуты на минуту Кэтлин впорхнет в комнату.

К середине дня Кэтлин все еще не приехала. Доусон был раздражен и разочарован. Такие опоздания не в ее стиле, и, уж конечно, не в его вкусе. Она ему нужна, и не на пару часов, а на весь день. Неужели она не понимает, как отчаянно он нуждается в ее присутствии? Но длинный летний день тянулся и тянулся, а Кэтлин все не было.

Каждое утро перед тем, как отправиться к Доусону, Кэтлин ходила на площадь, где вывешивали списки потерь. Всякий раз при виде длинного списка фамилий убитых и раненых солдат Конфедерации у нее гулко стучало сердце. Сидя в коляске, она ждала, пока список повесят на столб, затем, не помня себя от волнения, читала его и вздыхала с облегчением, когда не находила в нем имени Хантера.

Третьего июля она заехала за Бекки Джексон, и они отправились на площадь вместе. Бен, муж Бекки, сейчас служил в армии генерала Ли, стоящей под Геттисбергом. Бекки, как и Кэтлин, каждый день с замиранием сердца читала список потреь. Каждый день Кэтлин и Бекки приходилось слышать рыдания убитых горем матерей, жен, возлюбленных, обнаруживших имя своего сына, мужа, любимого в списке погибших.

В девять часов вывесили свежий список, вокруг которого тут же собралась толпа. Кэтлин и Бекки, взявшись за руки, стали пробираться к столбу. Первым в списке значился полковник Хантер Александер. Кэтлин пошатнулась.

– Нет, нет! – прошептала она, цепляясь за подругу.

Бекки обняла ее, но молча продолжала читать дальше. В списке упоминался и ее муж. Бен Джексон погиб в битве при Геттисберге. Бекки вскрикнула и бросилась на шею Кэтлин. В один и тот же день обе подруги потеряли своих мужей. Не замечая никого вокруг, женщины стояли, обнявшись, и плакали – сбылись самые страшные их опасения.

Три дня спустя Кэтлин и Бекки так же вместе стояли на кладбище, где служили панихиду по их погибшим мужьям. Рядом, держась за материнские юбки и плача, стояли их сыновья. Под скорбные звуки одинокой трубы побледневшие женщины смотрели на надгробные камни, поставленные над пустыми могилами. На камнях были выгравированы имена их мужей, однако телам их никогда не суждено обрести под ними последний приют. То, что женщины даже не имели возможности похоронить останки мужей, еще более усугубляло невыносимую тяжесть утраты.

До Доусона дошло известие о гибели Хантера Александера. Больше всего на свете ему хотелось бы быть в это тяжелое время с Кэтлин, утешить ее, но он знал, что не может этого сделать.

Для Кэтлин это длинное жаркое лето стало самым тяжким испытанием в жизни. Убитая горем, она перестала выходить из дома, не ходила даже в церковь. Она перестала навещать Доусона, хотя расспрашивала о нем доктора Питта всякий раз, когда тот бывал в Сан-Суси. Целыми днями она просиживала одна в комнате Хантера, брала в руки книги, которые он так усердно штудировал, открывала шкаф, где висела его одежда. Все в доме напоминало Кэтлин о муже. В гостиной, взглянув на рояль, Кэтлин сразу вспоминала, как Хантер играл на нем. Боль в сердце не ослабевала ни на минуту, более того, душевные страдания сказались на ее физическом здоровье. У Кэтлин начались боли в желудке, она стала терять вес.

Скотт тоже очень тяжело переживал потерю отца. Кэтлин не раз слышала по ночам, как он плачет у себя в комнате. В таких случаях она спешила к сыну, обнимала его, и они вместе плакали по прекрасному, доброму человеку, который никогда больше не сможет их обнять.

В сумерках, жарким августовским вечером кто-то постучал в парадную дверь Сан-Суси. Кэтлин была в своей комнате, Ханна в кухне, дверь открыл семилетний Скотт. В дверях стоял высокий смуглый мужчина.

– Сэр? – удивленно спросил Скотт.

Доусон снял шляпу.

– Скотт, меня зовут Доусон Блейкли, я друг твоей матери.

– К сожалению, мистер Блейкли, мама плохо себя чувствует, она никого не принимает, – ответил мальчик, как взрослый.

– Понимаю, я просто пришел выразить свое почтение.

– Входите, прошу вас.

– Спасибо, Скотт.

Скотт проводил Доусона в гостиную и предложил садиться.

– Мистер Блейкли, вы знали моего отца?

– Да, я был с ним знаком, хотя не очень близко. Я хочу, чтобы ты и твоя мама знали, что я очень сожалею о его смерти.

– Благодарю вас, мистер Блейкли. Мой папа был героем.

– Да, сынок, я знаю, он был очень храбрым человеком, ты можешь им гордиться.

– Мистер Блейкли, откуда вы знаете мое имя?

Доусон улыбнулся смуглому темноволосому мальчугану:

– Когда-то давно мы с тобой уже встречались, но ты был очень мал и не помнишь. – Он встал. – Мне пора, надеюсь, я не помешал своим визитом.

– Вовсе нет, мистер Блейкли, приходите еще.

– Скотт, хорошенько заботься о своей маме.

С этими словами Доусон направился к двери. Когда он вышел в коридор, из кухни показалась Ханна.

– Мистер Доусон, вы здесь! – Нянька повернулась к мальчику: – Скотт, шел бы ты на кухню, тебя ждет ужин.

– Хорошо, Ханна. Спокойной ночи, мистер Блейкли.

Попрощавшись, мальчик ушел. Как только за ним закрылась дверь, Доусон схватил старую няньку за плечи и шепотом спросил:

– Как она? Она когда-нибудь оправится от горя?

– Ох, мистер Доусон, не знаю, что и сказать. Боюсь я за нее. Мисс Кэтлин, почитай, ничего не ест и не выходит из своей комнаты. Бедняжка ужасно страдает, у меня просто сердце кровью обливается, как посмотрю на нее.

– Ханна, я бы все отдал, лишь бы подняться к ней и…

– Нет, мистер Доусон, нельзя, вы сами знаете.

– Ханна, мне бы только на минутку ее увидеть…

– Я вас понимаю, мистер Доусон, но вы же знаете, негоже это.

– Конечно, ты права. Наверное, мне вообще не следовало приходить, но я должен был узнать, как она. Ханна, я хочу дать тебе денег, позволь мне сделать хотя бы такую малость.

Ханна покачала головой:

– Нет, сэр, вы очень любезны, но она их не возьмет. Вы-то как себя чувствуете? Выздоровели наконец?

– Я почти как новенький, – невесело улыбнулся Доусон. – Мне нужно идти, я больше не приду, так что ты уж, пожалуйста, заботься о ней хорошенько.

– Непременно, мистер Доусон, я буду заботиться о нашей девочке, пока жива.