Дайте руку королю

34

Дома ему внушили: самое стыдное – красть. Просить – тоже очень стыдно. Но воровать – хуже!

И вот он идет воровать...

Дождался, когда девчонки ушли в красный уголок смотреть телевизор. Владик донес: у них в палате осталась лишь одна лежачая. Она – слева от двери, в дальнем углу. Надо пробраться так, чтобы не заметила...

Клюшку она услышит – пришлось оставить. Коклета помог ему выйти в коридор. Дальше Скрип передвигается, опираясь о стенку. Поли следят. Шажок за шажком – к девчоночьей палате. Вот, наконец, дверь. Опустился на четвереньки, лег ничком. Нужно вползти на животе: лежачая не увидит со своей койки.

Тихонечко приотворил дверь. Слабо светит единственная лампочка. Он ползет под ближнюю кровать. Тумбочка. Конфет здесь нет... Дальше, дальше. И тут пусто. Вдруг какая-нибудь девчонка припрется? Он зажмурился от ужаса. Но еще страшнее, если он вернется без конфет...

И в этой тумбочке нет их! Скорее к следующей... Нету.

Он открыл дверцу – коробка! На ней нарисована ваза, полная шоколадных конфет, – в венке из алых, белых, желтых цветов. Пусто? Нет! Коробка тяжела! Ее даже не открывали.

Взять и... скорее же!

Украсть целую коробку... полную коробку... Он не смеет. Дрожит, весь трясется. Спеша надрывает бумагу, поддевает ногтями картон. Взял одну конфету. Вторую. Хватит! Теперь прочь...

А к двери ползет лежачая. Она услыхала, как он возится, слезла с койки. До двери доберется раньше его.

– Ты не выйдешь! Сюда! Девочки, сюда!!

Он скрючился на полу – оглохнуть-ослепнуть-окостенеть! Прижался ртом к руке – грызет ее. Втянул голову в плечи. А они шумно топочут вокруг, стучат костылями.

– Жулик! Жулик! Во-ор!

Пару раз шлепнули его, ткнули клюшкой. Уж больно жалок, чтобы бить по-настоящему. Вдруг одна кричит:

– Давайте его разденем!

– Разденем, ха-ха-ха!!! – как все обрадовались.

Схватили за ворот, потянули за ноги – распрямить его, чтобы удобнее было раздевать. Он подогнул коленки к подбородку, обнял их изо всей силы. А девчонки тормошат, цап за руки – разводят в стороны. Выпрямляют ноги...

Взмолиться-взмолиться-умолить: пусть лупят сколько охота! он сам будет лупить себя! разобьет об пол нос!..

Только бы оставили в штанах.

Без штанов при девчонках – о-оо!

Молить их – а голоса нет. Он лишь судорожно икает.

...Они с хохотом сдернули с него рубаху, майку. Тянут портки. Он вцепился в материю. Рванули так, что обломались ногти...

Он вжимается лицом в пол до того, что кончик носа свернулся набок. Держать трусы, держать! Ему сдавили запястья, разгибают пальцы. Ширк – кончено.

– Ха-ха-ха! – залились на все голоса. Девчонки!

Он совсем-совсем голый – при девчонках!

Радостно топчутся. Он притиснул к вискам кулаки. На затылок что-то мягко упало. Его трусы бросили ему на башку. Девчонка запела:

Я лежу у речки,

Солнышко блестит,

Спинку мою гладит,

Попку золотит.

– Хо-хо-хо! Хи-хи-хи! – сколько хохоту, визгу. Сколько топота. С каким восторгом хлопают в ладоши. – Попку-золотит-попку-золотит-попку-золотит!

– А ну – перестаньте!

Он крутнулся от этого голоса. Раскатиться – и об стенку! Вдребезги! Чтоб и пятна не осталось.

– Конфеты – мои! Я ему отдаю. Всю коробку.

Он лежит на боку, надевает трусы. О-оо, как это долго! Левую ногу нужно сгибать рукой, приподнимать... Девчонки смотрят. И Ийка...

Теперь – портки. Правая нога влезла в ту же штанину, куда он всунул левую. У-ууу! Он гримасничает, дергает штаны, торопится. И нет конца... Девчонки глядят.

И Ийка...