Де’Бинэ Сача

Глава 23

— Сача, блин! Это че такое⁈ Почему простынь под нами насквозь мокрая⁈ — хриплый спросонья голос Кати мгновенно развеял поглотившую меня после очередного переноса сознания непроглядную черноту, и я обнаружил, что лежу в обнимку с девушкой в широкой кровати.

Почти одновременно с вернувшимся зрением я ощутил тычок ладонями в грудь и, отвалившись на край кровати, невольно застонал от острой вспышки боли в потревоженной правой руке.

— Боже! Это кровь!.. Сача, ты снова ранен! У нас вся кровать в твоей крови! — заистерила Кати через секунду, щелкнув выключателем ближайшего торшера и осветив спальню.

Что? Где? — заверещал под черепушкой проснувшийся Каспер. — Ааааа! Кровь! Я умираю!..

— Да царапина это, — фыркнул я раздраженно обоим паникерам. И про себя удрученно добавил: — «Похоже не сработало…»

Разумеется, месье Жак удовлетворил любопытство своего юного господина. Он заверил, что для разрушения в одностороннем порядке скрепленной арканом крови связи с далеким потомком мне необходимо просто искренне этого захотеть, озвучить желание и подкрепить свой выбор кровавой печатью — то бишь, ударив себя окровавленной ладонью в район солнечного сплетения (можно через одежду). Поскольку изначально аркан строился на крови юного маркиза, кровь на ладони (печати), конечно же, должна быть его (то есть нашей).

Так-то острых, как бритва, железяк на мне навешено было, как стеклянных шаров на новогодней елке: шпага, длинный кинжал и еще аж три метательных ножа. И пустить себе кровь я легко мог в любую секунду. Однако, испытывать тут же озвученный Жаком лайфхак поостерегся по двум причинам. Во-первых, дабы не выставлять перед слугами молодого маркиза конченным чудаком на букву «м». Ну а как еще назвать командира, перед боем сознательно наносящего самому себе кровавые порезы и марающего затем роскошный камзол собранной из порезов кровью. Я-то, по любому, свалю потом восвояси, а бедолаге маркизу придется расхлебывать последствия этого моего демарша. Наверняка, подобная подстава отразится крайне негативно на моей и без того конкретно заминусованной карме, так что лучше не пороть горячку, а дождаться подходящего момента. Во-вторых, аккурат после объяснения Жака впереди на дороге из ночной мглы проступили очертания второго отряда всадников, неспешно трусящих нам навстречу. И по тому, как приветливо замахали мне два скачущих впереди предводителя встречного отряда, я еще до подсказки Жака догадался, что это приближаются двое друзей маркиза со своими людьми.

Объединенный отряд наш составил уже тридцать шесть всадников. Свернув вскоре с торной дороги, мы через луг и жидкую рощицу никем незамеченными подъехали к нужному замку.

Точно в назначенный час подкупленный накануне слуга запустил механизм поднятия воротной решетки. И по беспечно опущенному мосту мы всем отрядом, без потерь, ворвались во внутренней двор твердыни соседей-гугенотов.

Заспанные стражники были безжалостно порублены нашими головорезами за считанные секунды практически на своих лежаках.

Далее начался лютый трэш, с истреблением всего живого на захваченной территории. Слуги перед ними или хозяева — опьяневшим от пролитой чужой крови молодчикам было без разницы. Наши вооруженные слуги демонами из преисподней врывались в чужие комнаты, убивая всех попадающихся на пути. И на острие этого безумия неслись трое благородных юнцов с окровавленными шпагами в руках.

Я не хотел никого убивать. И, врываясь в комнаты за спинами товарищей, озирался по сторонам, не в поисках потенциальных жертв, а в безуспешных, увы, попытках наткнуться где-то на столе, в шкафу или тумбочке на бутылку вина. Дабы, тут же опрокинув найденный алкоголь в свою глотку, свалить нахрен из этого кошмарного кровавого безумия, оставив наслаждаться местью реально кайфующего от творящегося вокруг беспредела маньяка-Каспера. Но мне не повезло убраться оттуда с чистыми руками. Спасительной бутылки с вином на глаза не попалось ни разу, зато в очередной взломанной комнате наша удалая тройка балбесов-захватчиков угодила в засаду, организованную впопыхах хозяином замка и ближайшими его телохранителями.

Встречный залп (как позже выяснилось, из мушкета и пары пистолей) буквально вышвырнул обратно в коридор графа Алена, первым из нас на свою беду вбежавшим в распахнутый дверной проем. Сложившийся, как сломанная кукла, бедняга рухнул на пол за нашими спинами и затих.

Мое правое предплечье тоже обожгло зарядом дроби. К счастью задело лишь самым краем (львиную долю смертельного свинца принял на себя отважный граф), но случившийся из-за ранения мышечный спазм лишил меня шпаги. И в завертевшейся дальше рукопашной единственному уцелевшему виконту пришлось отбивать от нападок сразу троицы вооруженных противников. Меня же решил добить какой-то усатый боров с огромным топором.

Пытаться отмахнуться от тяжелого хищно закругленного лезвия кинжалом было глупой затей, потому подходящему для ближнего боя клинку я предпочел метательный нож. Мой неумелый бросок левой рукой, разумеется, не достиг цели, но он сбил толстяку атаку, вынудив отшатнуться от летящего ножа. Я же, увернувшись от дрогнувшего топора, мгновенно сократил с противником дистанцию и врубил в его злобно ощеренную пасть отчаянную серию из тройки молниеносных джебов. Из-за бурлящего в крови адреналина наносил удары левой со звериной мощью, благо боевая перчатка из толстой кожи со стальными вставками для защиты кисти и пальцев от чужого клинка прекрасно защищала кулак, превращая его в молот, крошащий чужие зубы, и вбивающий усищи ублюдку внутрь расплющенного носа.

Закативший глаза противник рухнул на колени и на рефлексах, видимо, вскинул топор к лицу, уже не атакуя, а закрываясь тяжелым лезвием, как щитом, от моих тяжелых кулаков. И так, увы, неудачно совпало, что аккурат в этот же момент, действуя так же на рефлексах, я выдал раненой правой свой фирменный добивающий хук. Удар утяжеленного перчаткой кулака в височную область должен был гарантированно нокаутировать толстяка, но случайно выставленный под маховик моей колотушки топор превратил-таки и меня в убийцу. Широкое закругленное лезвие перекошенное взрывным ускорением хука врубилось усачу в переносицу, и буквально раскроило его физиономию на две неравные части. Фонтанируя кровью из широченного пореза, толстяк боком завалился на пол и задергался в смертельных конвульсиях.

Меж тем дела второго моего боевого товарища — виконта Франсуа — оказались далеко не так плохи, как я подумал было в начале его безнадежной схватке. Один из троицы его противников (слуга копейщик) валялся на полу в луже крови, набежавший из пробитого мастерским уколом навылет горла. А виртуозно орудующий шпагой и длинным кинжалом Франсуа уже вовсю азартно теснил оставшуюся пару противников, вооруженных также коротким и длинным клинком в каждой руке, но управляющихся со своими шпагами и кинжалами далеко не так проворно, как юный виконт.

Помогать явно доминирующему в схватке товарищу не было смысла, к тому же через считанные секунды из коридора в комнату хлынула волна наших чутка подотставших головорезов, и судьба пары доживающих последние мгновенья жизни защитников замка оказалась предрешена. Но виконт прикрикнул на помощников, желая лично поквитаться со злодеями за ранение друзей, и вооруженная группа поддержки, поигрывая поднятыми копьями и алебардами, превратилась в терпеливых зрителей.

Предоставленный на какое-то время самому себе, я стащил перчатку с раненой руки и, приложив тут же окровавленную ладонь к солнечному сплетению, искренне пожелал (едва слышным шепотом, разумеется) прекращения действия аркана крови, забросившего меня в столь запутанный во времени и пространстве квест. Единственный свидетель этого моего чудачества Каспер, зараза такая, в параллель, конечно же вопил диаметрально противоположное: что, мол, лично его в действующем аркане крови все устраивает, и никакой отмены его действия он ни разу не желает.

Покончив с нехитрым ритуалом отмены, я подобрал с пола свои нож со шпагой и вышел в коридор, проверить состояние невезучего графа. Последний, с заострившимися чертами на белом, как мел, лице неподвижно лежал в луже крови у стены. Склонившийся над ним месье Жак, бормоча под нос проклятья, кромсал скальпелем окровавленный камзол тяжелораненого, освобождая от одежды густо изрешеченное крупной дробью тело.

— Как он? — поинтересовался я, приседая рядом на корточки.

— Скверно! — фыркнул Жак, не отрываясь от работы.

— Выживет?

— Если отвлекать не будите!..

— Намек понял. Ухожу.

— Маркиз, — неожиданно окликнул меня месье Жак, когда поднявшись на ноги, я шагнул было обратно в сторону захваченной комнаты.

Обернувшись, я забрал протянутый мне глиняный пузырек, запечатанный сургучом.

— Вы ранены. Заняться вашей раной, как видите, пока что я не могу. Потому, выпейте пока это снадобье. Оно заблокирует боль и придаст вам сил, — скороговоркой пояснил Жак, продолжая колдовать над полумертвым графом.

Как было велено, я тут же сорвал с горлышка сургучовую пломбу, и одним глотком опустошил пузырек.

Горло привычно обожгло огнем, раскрывая спиртовую основу зелья. И поплывшая тут же картинка окружающей реальности сменилась непроглядной чернотой…

— Да какая, к хренам, царапина! — возмутилась Кати. — Там четыре дыры, вон, как минимум! И одна кажется даже сквозная! Кровищи море уже натекло!

Ой-ё-ё-ё-ёй! Я точно умираю! Да делайте же уже хоть что-нибудь!.. — продолжил психовать впечатлительный сосед.

— Успокойся! Это только кажется, что крови много натекло, — раздраженно отмахнулся я. — На сам деле крови у меня сто грамм от силы вытекло. Просто размазалось по простыни эта сотня вот так устрашающе… Короче, пошли в ванную…

— Куда! А ну лежать! — рявкнула на меня Кати, вынуждая вернуться в исходное положение. — Я задолбалась полы от крови оттирать еще после того бомжары твоего! Не хватало, чтоб ты по новой всю квартиру сейчас кровищей загваздал! Значит так, лежи, как лежал. А я сейчас сама в ванную за перекисью, мазилкой и бинтами метнусь.

— Как скажешь, дорогая, — я попытался хлопнуть здоровой рукой злюку по аппетитной попке, когда, огибая кровать, девушка решительно направилась к выходу из спальни.

— Больной, не хамите, — игриво щелкнула меня по хваталке Кати, сбивая прицел, и необлапанной выскочила в коридор.

Ааааа! Спасите! Помогите! Эти чертовы психи точно меня уморят! Пожалуйста, ну хоть кто-нибудь, вызовите уже скорую!.. — вопил под черепушкой истеричка-Каспер.