Де’Бинэ Сача

Глава 43

— Нет, я не передумал, и не стану признаваться в намеренном избиении, — сработав на опережение, заявил я месье Жиле, едва тот нарисовался на пороге допросной.

— И тебе не хворать, Сача, — хмыкнул мне в ответ жизнерадостный пухляш, тяжело опускаясь в явно тесноватое для его широченного зада кресло напротив.

На сей раз, вместо нелепой розовой майки с модными белыми трениками, на следователе были надеты форменная рубашка и брюки, пошитые с учетом его нестандартных габаритов, и в этом официальном одеянии месье Жиле выглядел вполне прилично. Но солидный образ полицейского свело на нет прижимаемое к груди огромное бумажное ведерко с настоящей горой обжаренных во фритюре куриных бедрышек.

— Выходит, не передумал сотрудничать со следствием? — заговорщицки подмигнул мне пухляш. И, не дожидаясь ответа, отправил в прожорливую пасть первое бедрышко из ведерка.

— Выходит, не передумал, — буркнул я в ответ, с отвращением глядя, как эта пародия на полицейского глотает куриное мясо практически не жуя, одной рукой возвращая в ведерко обглоданную кость, а второй тут же отправляя в ненасытное хлебало новый кусок куриной ноги.

— Ну да ладно, — прочавкал неожиданно легко отступившийся пухляш.

Вот, а ты говорил… — тут же радостно защебетал под черепушкой Каспер.

Но шокирующее продолжение от следователя заставила соседа ошарашенного заткнуться.

— На самом деле сегодня я тебя по другому делу сюда выдернул. Вчера ночью твой дядя погиб. Франц Бинэ. И мне руководство поручило расследовать это запутанное убийство, — выдал на одном дыхании жующий курятину пухляш и, шумно сглотнув, добавил: — Да не делай таких больших глаз, Сача, я же знаю, что ты уже в курсе.

— Но…

— Мне об этом жена твоя гражданская сообщила, — отмахнулся месье Жиле надкушенным бедрышком. — Очень милая, кстати, девушка. А теперь еще и чертовски богатая. Поздравляю, — толстяк снова мне подмигнул.

— Было б с чем, — фыркнул я.

— Поцапались что ли? — фыркнул пухляш, снова беззастенчиво чавкая курятиной. — Ну бывает. Эх, мне бы ваши годы… Да не переживай, Сача, помиритесь… Потом. Когда выберешься отсюда. Годков эдак через…надцать. Хуф-хуф-хуф-хуф… — затрясся в слюнявом хохоте кране довольный своей сомнительной остротой месье Жиле.

— Хорош порожняк гнать, начальник, — решил похохмить в ответку и я. — Я те не терпило ведомое, чтоб на понт голимый разводиться?

— Че-кх-кх-го? — чуть не подавился очередным куском курятины обжора.

Это че сейчас было? — подхватил следом не менее ошарашенный Каспер.

— Ну вы анекдот веселый рассказали. И я тоже решил приколоться, — развел руками я.

— В общем так, остряк, — откашлявшийся пухляш решительно отодвинул в сторону ведро с остатками бедрышек. — В довесок к предыдущим своим прегрешениям, ты обвиняешься теперь еще и организации убийства своего дяди. А это уже совершенно иная статья, и сроки там о-го-го какие…

— Да че за бред! — попытался протестовать я, но был не услышан распалившимся не на шутку следователем.

— … Так что я вовсе не шутил, намекая на немалую вероятность твой здесь многолетней прописки! — продолжил вещать месье Жиле, перейдя практически на крик. — И чтобы сократить грядущий чудовищный срок, настоятельно рекомендую тебе, Сача Бинэ, прекращать дурачиться и начинать уже активно сотрудничать со следствием! Это твой единственный шанс, придурок, не загреметь до самой старости за решетку!

Да это ж!.. Это ж!.. Просто: АААААА!.. — перепугался не на шутку ведомый Каспер.

— Послушайте, какое еще, к хренам, убийство⁈ — возмутился я более конструктивно, дождавшись, когда выдохнувшийся толстяк заткнулся. — Я ж уже тут, у вас в камере, был, когда с Францем все это безобразие приключилось!

— Так тебя никто непосредственно в самом убийстве и не обвиняет, — фыркнул, ничуть не смутившись, пухляш. — А вот нанять для злодейства исполнителей ты запросто мог накануне. Потому что, со слов твоей гражданской жены, у тебя для этого имелся весомый повод: случившаяся практически на твоих глазах измена любимой женщины с дядей Францем. Да-да, не стоит так наигранно закатывать глаза, я прекрасно помню кто ты по профессии, Сача… Так вот. Кати утверждает, что ты, узнав об измене, был просто в бешенстве. А, учитывая твое неадекватное состояние вчерашним утром, когда, как дикий зверь, средь бела дня бросался на людей и избивал несчастных до полусмерти…

— Прекратите уже валить все в одну кучу, — заспорил я, не выдержав. — Да, я вчера несколько раз вынужден был серьезно подраться. Но на то у меня каждый раз имелись весомые адекватные причины. И не нужно из меня тут на пустом месте маньяка какого-то лепить.

— Ты не поверишь, парень, но все маньяки, вот точно так же, как ты, здесь отпираются до последнего, — фыркнул пухляш. — Но в зале суда, под весом представленных обвинением улик, сдуваются, как дырявые мячики… Посему, повторюсь: учитывая твое взвинченное, неадекватное состояние вчерашним утром, помимо избиения людей, ты легко мог отправить подельников отомстить за измену дяде Францу.

Да ну бред же полный! — возмутился под черепушкой Каспер.

— Я что, по-вашему, совсем ку-ку — мстить убийством за измену? — поддержал я соседа.

— Дык, возможно, ты и не планировал изначально его убивать, а твои подельники должны были лишь избить Франса. Но в процесс исполнения заказа у них что-то пошло не так…

— Даже любопытно. И что, например?

— Ну не знаю… Возможно, Францу, отбиваясь, удалось сорвать маску с лица одного из напавших злодеев. И те, смекнув, что теперь могут быть им опознаны, выхватили ножи и…

— Млять, ты серьезно⁈ — возмутился я, не дослушав. — А ничего, что Франца нашли мертвым в ванной и никаких следов борьбы рядом — и, вообще, в квартире — обнаружено не было! Его ножами резали, он отбивался, но никаких кровавых разводов ни на полу, ни на стенах прибывшие на место преступления полицейские не отыскали! Как такое в принципе возможно⁈

— Вероятно, хорошо стерли, — насупился пухляш.

— Серьезно?.. Офигень логика! А что вы скажите на то, что на камерах близ дядиной квартиры никаких убийц, насколько мне известно, зафиксировано не было!

— Все это лирика! — фыркнул с бульдожьим упрямством следователь и, вдруг резко успокоившись, пододвинул к себе обратно ведро с куриными бедрышками. — Молодой ты еще, наивный, Сача. Не слушаешь добрых советов пожившего месье Жиле, — продолжил пухляш совершенно спокойным голосом, умиротворенно чавкая курятиной. — Уж помяни мое слово, если ОЧЕНЬ станет надо, в квартире убитого обязательно отыщутся следы борьбы, а на камерах — силуэты убегающих убийц…

Вот гад! Он же в открытую подлогом угрожает! — заверещал в параллель со следователем под черепушкой Каспер.

— … Важно, что у тебя единственного был весомый мотив желать Франсуа Бинэ смерти, — продолжал меж тем стращать меня пухляш. — Ведь, помимо измены твоей девушки с ним, дядя так же непосредственно был причастен и к взволновавшим тебя до крайности заморочкам со студийным контрактом. А еще, как гражданский муж Кати, наверняка, ты рассчитывал поживиться за счет доставшейся приемному сыну многомиллионного наследства.

— А вот это у вас в суде точно не прокатит! Кати несколько часов назад бросила меня! Потому как ее расставание со мной оказалось главным условием получения завещания Франца!

— Ну что сказать, я искренне сочувствую тебе, парень, — осклабился жующий куру пухляш. — Выходит, хитрец дядька сумел нагнуть тебя даже с того света. Но ведь, подсылая к нему наемных злодеев, ты еще был не в курсе об этом чрезвычайно неприятном условии в дядином завещании?

— Да бин! Это просто какой-то сюр! — в отчаянье достучаться до непробиваемого обжоры, я уподобился истеричке-Касперу. — Говорю же: я никого к нему не подсылал!

— Вот что, парень. Ты, давай, сейчас возвращайся обратно в камеру. Успокойся там, и поразмысли хорошенько на досуге о нашем разговоре. А завтра я снова вызову тебя сюда, и тогда уж сообщишь мне свое окончательное решение.